Текст книги "Алмаз королевы"

Автор книги: Игорь Волгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Нету, тебе говорят! – Шредер показал свои измазанные кровью руки. – Я обшарил его всего!

Со стороны центрального здания до них донеслись приближающиеся крики. В санатории явно начиналась суматоха.

– Уходим! – шепнул Фриц.

И они бросились бежать по едва заметной окольной тропе, извивавшейся между деревьями. Когда тропа вильнула в сторону, справа показалась танцплощадка. Молодежь на ней сбилась в толпу, что-то горячо обсуждая, и вдруг все дружно побежали в сторону центрального здания.

Охотники за алмазом благополучно добрались до автостоянки. Здесь их уже поджидали сообщники – включая тех, которые были с ними на маскараде.

Шредер и Фриц сбросили с себя маски и костюмы и нырнули в одну из «шестерок». Шредер уселся за руль. В эту минуту откуда-то слева, со стороны аллеи, послышался приближающийся рев множества глоток и шум десятков бегущих ног. Затаившись в машинах, потушив огни, немцы смотрели, как разгоряченная, подвыпившая толпа несется за Ка-щеем и его братками. У бандитов, по-видимому, уже не было пистолетов, они могли рассчитывать лишь на собственные ноги. Они подбежали к джипу, Крученый и Кащей вскочили в переднюю дверь. Крученый нажал на газ. Чурбану, Митяю и Очкарю пришлось впрыгивать в машину на ходу. Джип стремительно набирал скорость, несясь к воротам. Те в эту минуту начали автоматически открываться, чтобы впустить в санаторий приехавшую по срочному вызову милицейскую машину. Черный джип несся прямо на раскрывающиеся створки. По ту сторону ворот стоял «воронок». Джип должен был столкнуться с ним лоб в лоб. Милиция дала задний ход, одновременно забирая в сторону, но летевший на бешеной скорости джип все же задел ее правым крылом. От удара бандитскую машину развернуло и занесло, однако она удержалась на ходу. «Воронок» же отбросило в канаву у дороги. Он съехал туда задними колесами и увяз в жидкой грязи.

Ревя мотором, джип вырулил на середину дороги и ринулся прочь от ворот. Из «воронка» несколько раз выстрелили ему вслед. Но пули, по-видимому, не достигли цели, поскольку бандитская машина спустя минуту скрылась за поворотом.

Не успели милиционеры опомниться, как мимо них промчались две «шестерки». Опешившие блюстители порядка проводили их глазами.

– Я своими руками распотрошил его, – вцепившись в руль, Говорил Шредер. – Камня в нем не было.

– Ты уверен, что это тот самый Алексей Петров, который живет на улице Дмитрия Ульянова? – спросил Фриц.

– Он признался в том. Кроме того, я узнал его по фотографии. Я немного потолковал с ним, прежде чем вспороть ему брюхо… Он действительно ездил в Германию и делал операцию аппендицита.

– Тогда это должен быть он! – упорствовал Кривой.

– Алмаза в животе не было, уверяю тебя!

– Но кому же в таком случае Функ делал операцию? Или Хельга все набрехала? Шредер невесело усмехнулся.

– А ты думаешь, только в Германии делают такие операции?

– Уж не хочешь ли ты сказать, что аппендицит ему вырезали до поездки?

– Ты знаешь, Фриц, в такие тонкости я не вникал. С меня хватило того, что он был в Германии и ему делали операцию аппендицита.

Главарь промолчал. Шредер глядел на шоссе, освещаемое фарами.

– У нас осталось только два Петрова, – снова заговорил Фриц. – Тот, который попал в автокатастрофу, и тот, который вылетел в Новосибирск. Тебе придется взять за жабры своих детективов и вытрясти из них все, что им известно о втором Петрове.

– Через неделю они сами выложат нам все сведения о нем!

– Неделя – это долго. Нас могут опередить.

– Ладно, я поговорю с сыщиками. Но вначале надо проверить того, который погиб. Завтра я займусь им.

Фриц бросил на него пристальный взгляд.

– Мегила? – спросил он. Шредер кивнул.

Резидент уже несколько часов не имел возможности прослушивать немецких бандитов: перед выездом на поиски Петрова Шредер надел новую рубашку. Та, на которую Липке нацепил «жучок», отправилась в корзину с грязным бельем. Однако резидента это пока не особенно беспокоило. Информацию о развитии событий ему исправно поставлял «жучок» на безрукавке Кащея. Благодаря ему Липке стало известно, что оба московских Петрова пусты. Третьего Петрова – псевдомертвеца – он еще раньше вычеркнул из списка возможных пациентов доктора Функа. Значит, оставался только один. Тот, что в Новосибирске.

Поздно ночью по всемирной компьютерной сети «Интернет» Липке получил условный сигнал, который означал, что в тайник заложено очередное послание из Берлина. Резидент немедленно отправился на местность – пустырь в одном из окраинных районов Москвы. Уже брезжило утро, когда он извлек из тайника контейнер. Привезя его к себе он вскрыл цилиндрическую капсулу особым способом, чтобы не допустить самоликвидации посылки. Затем еще полтора часа расшифровывал послание, для чего прогревал его паяльной лампой и погружал в сложно составленный химический раствор. В шифровке Центр извещал своего резидента, что, по имеющимся данным, в Москву инкогнито прибыл международный супергангстер Джерри Хан. Есть все основания полагать, что именно он является главным организатором налета на выставку драгоценностей в Дюссельдорфе. Джерри Хан периодически связывается с бандой Тейхмана через спутник. В Москву он прибыл для осуществления более полного контроля над ситуацией. Не исключено, что в решительный момент он лично вмешается в события. Резиденту предписывалось выявить его и нейтрализовать. Гибель Хана крайне нежелательна: он слишком много знает. У сотрудников Интерпола накопилось к нему немало вопросов. Липке должен спровоцировать его на совершение преступления или хотя бы правонарушения, в результате которого гангстер (пусть временно) попадет за решетку. В этом случае Интерпол немедленно затребует его у МВД России. Джерри Хан владеет двадцатью девятью языками и почти свободно изъясняется по-русски. Может использовать разного рода яды и нестандартные виды оружия, как-то: стреляющие сигары, перчатки, бьющие электротоком, зонтики-пистолеты и т.п. При контакте с ним следует соблюдать чрезвычайную осторожность. Главное – не допустить, чтобы в его руки попал бриллиант.

* * *

Синицына уходила на работу в семь утра. Для Вики это было очень рано, но она всегда вставала вместе с подругой и помогала ей готовить завтрак. А когда та уходила, еще некоторое время спала. Но в последние дни, после непонятного исчезновения Бутыкина, спать она уже не могла. Неизвестность угнетала. Вика вздрагивала от каждого треньканья телефона, а звонки в квартиру и вовсе повергали ее в ужас. Она почему-то была уверена, что санитару удалось осуществить свой страшный замысел, но сам он, по-видимому, попался милиции. С той ночи ни он, ни Разгоняев в больнице не появлялись. Они отсутствовали без всяких объяснений. Не было их и дома. Оба как сквозь землю провалились.

Если они в тюрьме, то и Вике несдобровать. Они наверняка ее выдадут как свою сообщницу. Не выдержав неизвестности, она рискнула съездить на дачу к мужу. Дом был закрыт и опечатан. Поговорить с людьми, живущими в соседних дачах, она не осмелилась и сразу вернулась в Москву. Ясно, что преступление все-таки совершилось! Но куда в таком случае делись Бутыкин и Разгоняев?

Синицына не преминула отметить, что подруга стала хуже выглядеть, но приписала это на счет скорби по безвременно погибшему супругу.

– Тебе надо развеяться, – говорила она Вике. – Ты еще совсем молодая девчонка. Двадцать два года всего. Жениха тебе найти – раз плюнуть!

– Все-таки жалко Алешу, – бормотала та, а сама в страхе думала о том, что в квартире на Мичуринском проспекте ее скорее всего уже ждет милиция…

– А хочешь, я познакомлю тебя с одним парнем? – не унималась Синицына. – Отличный мужик, каратист, на руках тебя будет носить!

– Только не сейчас, ради Бога…

Утро выдалось теплым и ясным. Синицына только что ушла на работу. Вика бесцельно побродила по квартире, потом легла на кровать. Боже, и зачем только она согласилась на это идиотское предложение Бутыкина? Наверное, она слишком много выпила в тот вечер. Действительно, Гриша нравился ей больше, чем Петров, но неужели нельзя было уладить отношения с ними как-то иначе? Что ей теперь говорить на допросе в милиции? Наверняка всплывет дело и с фиктивными похоронами, и с этими мошенническими страховками…

Она только начала погружаться в тревожную дрему, как в квартиру позвонили. Звонок ее оглушил, заставив вскочить с кровати. Неужели это за ней?..

Она подкралась к двери и заглянула в «глазок». В следующий миг у нее едва не подкосились ноги. За дверью стоял Петров!

Несколько секунд она смотрела на него в «глазок», не зная, как поступить. Сердце билось как оглашенное.

Он еще раз позвонил.

– Вика, открывай же! Я знаю, что ты одна. Второй час околачиваюсь внизу, еле дождался, когда эта Синицына твоя умотает…

Она открыла. Небритый похудевший Петров ввалился в квартиру. Живой мертвец. Кажется, уже дважды мертвец!

– Уставилась, как будто в первый раз увидела! Пожрать есть чего? – Он заглянул в комнату, потом прошел на кухню. – Мне надо срочно драпать из Москвы, – сказал он, подсаживаясь к столу.

Вика начала доставать из холодильника еду. – Тут такие вещи творятся, что хоть беги без оглядки!…

– А что случилось? – спросила она, выдавливая улыбку. – Я думала, ты позвонишь мне сюда…

– Я потерял бумажку с телефоном… Ну да ладно. Вот что. Меня выследили.

–Кто?

– Бульдозер и его братва. Вика вздрогнула.

– Черт его знает, что тут происходит… – продолжал Алексей, откусывая от бутерброда. – В пятницу вечером они подвалили ко мне на хату. Хорошо, что меня не было. Не знаю, что у них произошло. Видимо, они устроили засаду, но, не дождавшись меня, начали выяснять между собой отношения… Устроили крутую разборку….

– С чего бы это? – пролепетала жена, наливая чай.

– Хрен поймешь, что на уме у этих бандюг. Короче, когда я пришел туда, они все валялись мертвые.

Вика ахнула.

– А это точно были парни Бульдозера? – спросила она и присела напротив мужа. Ноги уже не держали ее.

– Я видел Бульдозера собственными глазами! Вернее, его труп. И еще трупы мужиков, которые наезжали на меня. Я их всех запомнил.

– А больше… там никого не было?

– Живых – никого, только покойники. Если б кто из них живой остался,-я бы, наверно, не ушел оттуда так просто… – Алексей принялся открывать банку с кильками. – Их там было штук шесть или семь трупов. Вся кодла бульдозерская лежала… А может, на них напала какая-нибудь другая группировка? Ведь есть же у Бульдозера враги? Вот они их выследили и замочили всех до одного… А вообще не знаю. Темное дело… Я, конечно, быстренько сделал ноги. Хорошо хоть документов моих там не осталось, менты меня хрен найдут…

Вика тупо смотрела, как он поглощает рыбу прямо из банки.

– А ты не помнишь, – встрепенулась она, – не было ли там такого круглолицего, чернявого, с прыщами на лбу?..

Алексей закивал:

– Курчавый, на цыгана похож? Да, был! А ты откуда его знаешь?

– Он… – Вика запнулась. – Он был тогда в машине, когда на меня напали… Петров утвердительно кивнул:

– Замочили его.

Смутная Викина догадка подтвердилась. Она знала, что в пятницу вечером Бутыкин должен был дожидаться Петрова на даче. Получается, что санитар подвернулся бандитам под горячую руку и тоже погиб, и наверняка вместе со своим дружком Разгоняевым!

У Вики захватило дух. Хорошо, что муж не знает в лицо морговских санитаров! Он принял Бутыкина за одного из бандитов Бульдозера!

Алексей хлебной коркой выудил из банки остатки рыбы.

– Ума не приложу, как они меня вычислили… – добавил он с набитым ртом. – Я же вроде нигде не засветился. Сразу как у вас в морге появился труп, я ушел на дно. Нигде не бывал, ни с кем не контактировал… Вот только тебе пару раз позвонил в больницу… – Он перестал жевать и пристально посмотрел на жену. – А ведь они подвалили туда на другой день, как я показал тебе эту дачку!

– Не знаю, – растерялась Вика. – Я никому не говорила…

– Наверное, они тебя пасли.

– Да, наверное! – ухватилась она за эту догадку. – Мне показалось, что за мной ходит какой-то блондин. Но я все сомневалась: бандит это или нет?.. Я все делала, как ты говорил: ездила на троллейбусе, на электричке…

Он махнул рукой.

– Ладно. Чего уж теперь говорить. Может, все и к лучшему. – Алексей допил чай, встал и прошел в комнату. – Похоже, банде Бульдозера каюк. Даже если кто-нибудь из нее и остался, то им уже не до нас. Вчера весь день я крутился возле нашей квартиры на Мичуринском. Никакой слежки, все чисто…

– Ты не заходил туда?

– Понимаешь… – Он замялся. – Ключи я потерял.

Он не мог признаться, что всю ночь бежал, как трусливый заяц, настолько ошеломило его зрелище кровавых трупов, но больше всего – этот странный фотограф на шоссе. Магниевая вспышка повергла его рассудок в полнейшую панику, на какое-то время лишив способности рассуждать. До Москвы в ту ночь он добрался пешком. Ему всюду чудилась погоня. Два дня он ночевал в подъездах или на скамейках, благо ночи стояли теплые. Оставшиеся после пивбара деньги стремительно таяли, а на третью ночь его обчистила банда каких-то подростков, сняв с него куртку и часы. Петров остался совершенно без денег. К тому же в куртке находились телефонная книжка и ключи от квартиры.

В чувство его привел голод, прогнав страх и заставив трезвее взглянуть на ситуацию. Голод же пригнал его в это утро в квартиру Синицыной – хотя, по правде сказать, он не был до конца уверен, что его не ждет здесь какой-нибудь неприятный сюрприз. Его вполне могли караулить тут братки Бульдозера, которые не погибли в ту ночь, или милиция…

– У тебя пара сотен штук есть? – спросил он.

– Найдется, а что?

– Я быстро сматываюсь в Питер. Прямо сегодня.

– А как же я?

– Ты пока останешься здесь. Кто-то же должен получить деньги! Страховщики, конечно, будут тянуть, но рано или поздно заплатят. Слезать с них нельзя. Ходи и добивайся, все-таки сто пятьдесят тыщ баксов, не шутка! А потом тоже махнешь ко мне.

Вика раскрыла сумочку и достала бумажник.

– И ты… прямо так и уедешь? – спросила она, отсчитав деньги.

– Прямо так. Да, дай-ка мне ключи от квартиры на Мичуринском.

– Зачем тебе?

– Заберу барахлишко. Кожанку, дубленку, костюмы, компакты кое-какие…

– И ты все это повезешь в Питер?

– А тебе бы хотелось, чтобы я оставил шмотье здесь? – возразил Алексей насмешливо.

Но Вике было не до смеха. Перспектива расстаться с дорогой одеждой, пусть даже это одежда мужа, ее не радовала.

– Но послушай, куда ты столько вещей денешь в Питере? – Голос ее задрожал от волнения. – У тебя там есть где остановиться? Тебя ведь все считают умершим!

– Не все. Ну, а тех, кто считает, легко переубедить. Главным аргументом буду я сам!

– Но… может быть, на первый раз возьмешь туда только самое необходимое?

– Я возьму то, что сочту нужным. Давай ключи! Вика уперла руки в боки.

– Кажется, я знаю, к кому ты поедешь! К Галине! Представляю, как она тебе обрадуется. Она ведь до сих пор в тебя влюблена как кошка! Поэтому ты и вещи с собой берешь!

– За вещи я платил крутые бабки! – теряя терпение, закричал Алексей. – Один костюм от Версаче обошелся мне в две штуки гринов! А галстуки от Черутти чего стоят! И при чем здесь Галина, я не понимаю?

Вика, недовольно сопя, отвернулась к окну.

– Ты сама-подумай, когда мне еще все это забирать, как не сейчас, – проговорил Петров с нотками примирения. – Тем более в Москву в обозримом будущем я скорее всего не вернусь…

Она взглянула на него.

– Ты прямо отсюда поедешь на Мичуринский?

– А чего время терять?

– Тогда я еду с тобой.

– Зачем? Свои вещи я прекрасно заберу без тебя.

– Только не без меня! Откуда я знаю, может, ты прихватишь Галине в подарок что-нибудь из моего гардероба…

– Не пори ерунды!

– Это ты не пори ерунды! – взорвалась жена. – Думаешь, я забыла, как ты крал у меня колготки и раздаривал их бабам, которых трахал в своих ларьках?

– Вика, – поморщился Петров. – Во-первых, колготки эти гребаные ты покупала на мои деньги… А во-вторых… Почему ты решила, что я раздаривал их бабам?

Она натужно расхохоталась.

– Нет, ты жертвовал их в пользу беженцев! Алексей, щелкая пальцами, прошелся по комнате.

– Ну ладно, короче, – сказал он, останавливаясь. – Если ты хочешь ехать на Мичуринский, то поехали, нечего тянуть резину…

Он не договорил. В дверь резко позвонили. Супруги замерли, а потом в панике заметались по квартире.

– Кто там? – испуганно пискнула Вика.

– Я, – откликнулась из-за двери Синицына.

– Черт, она же должна быть на работе! – зашептала Петрова.

– Если она меня увидит, я погиб! – тоже шепотом откликнулся ее супруг. – Нам обоим кранты! Она сразу обо всем разболтает, я знаю ее, это такая дура!

– Люся, я сейчас… – жалобно заблеяла Вика. – Я моюсь!

Вбежав в ванную, она на всю мощь включила воду.

– Подожди минуточку!

– Придумай что-нибудь! – шипел Алексей. Он подскочил к окну. Седьмой этаж, не выпрыгнешь!

– Антресоль! – шепнула Вика.

Она встала на табурет и откинула занавеску, закрывавшую внутренность полки над коридором. Там лежали какие-то вещи – в основном старая одежда, пронафталиненные покрывала, шторы и большой металлический таз.

– Дай я! – Петров сам вспрыгнул на табурет, нырнул головой в ворох тканей, подтянулся на руках, забираясь на антресоль, сдавленно чихнул и поджал ноги.

Вика опустила за ним занавеску и убрала табурет.

– Иду, Люсечка, иду! – закричала она, закрывая воду в ванной.

С накинутым на шею полотенцем Виктория распахнула дверь. В прихожую ввалилась целая компания – шесть человек, почти все Викины знакомые, за исключением одного высокого парня в потертой кожанке с металлическими заклепками.

– Вика, я решила устроить тебе маленький сюрприз, – с порога заговорила Синицына. – У Паши сегодня день рождения, и мы решили отметить его у нас…

– Прекрасно… – пролепетала Петрова. В квартире сразу стало шумно, на столе появилось вино. Синицына и одна из пришедших с ней молодых женщин захлопотали на кухне, мужчины включили музыку. Вика принялась помогать накрывать на стол.

– Я сегодня взяла отгул и решила устроить тебе небольшое развлечение, – объяснила ей хозяйка квартиры. – Тебе надо развеяться, посидеть в дружеской компании… А то ты одна да одна… Чахнешь прямо на глазах!

– Компания – это хорошо… – пробормотала Вика с тяжелым вздохом.

– Его зовут Вадим. – Подруга наклонилась к самому ее уху. – Я говорила тебе о нем, помнишь? Отличный парень, он тебе понравится… Ты знаешь, он тебя уже видел издали, и ты на него произвела впечатление!

– Серьезно?

– Ну я-то знаю! Пойдем в комнату.

Скрючившемуся на антресолях Алексею бил в нос запах нафталина, смешанный с пылью. Он прилагал отчаянные усилия, чтобы не расчихаться. Вдобавок ко всему в бок давил край таза, и не было никакой возможности отодвинуться в сторону. До него доносились музыка и оживленные голоса. В комнате началось застолье. То и дело под антресолями кто-нибудь проходил.

– Может, прокатимся на мотоцикле? – услышал он негромкий басок. – Машина внизу.

– Прямо сейчас? – отозвался голос Вики, и Алексей насторожился.

– А чего тянуть. Ты симпатичная герла. Мы будем клевой парой.

–Даже не знаю… – Вика засмущалась. – Это так неожиданно…

– Да ерунда, не тушуйся.

– Но сегодня я точно не могу.

– Тогда я завтра за тобой заскочу.

– М-м… может быть. Но это правда так неожиданно…

Туфли Вики затопали в направлении комнаты, потом остановились. Послышалась приглушенная возня. Алексей отвел край занавески и выглянул. Длинноволосый верзила тискал Вику в объятиях…

Как раз в эти минуты Шредер вышел из стеклянных дверей гостиницы «Космос». По залитому утренним солнцем проспекту сновали толпы прохожих. Искатель алмаза передернул плечами и зевнул.

Сегодня он проснулся поздно, и все равно чувствовал себя невыспавшимся. Последствия минувшей ночи давали о себе знать. На виске и подбородке красовались ссадины, болел бок, по которому саданул вчера Кащей. Сейчас его главной задачей было найти и раскопать могилу погибшего в автокатастрофе Петрова, для чего требовалось разыскать его вдову или хотя бы того, кто знает, где эта могила находится. Кое-какая зацепка у Шредера имелась. Сыщик из детективного агентства проболтался, что вдова до недавнего времени работала в двадцать второй больнице. Шредер решил начать поиски оттуда.

Едва он отошел от дверей гостиницы, как с ним столкнулся какой-то прохожий, кативший сумку. Это был грязный, дурно пахнущий мужчина, по виду – бомж. Он с криком навалился на немца, сумка опрокинулась, и из нее, гремя, посыпались на асфальт пустые бутылки. Чертыхнувшись, Шредер оттолкнул бомжару.

– Смотреть надо, куда идете! – проворчал он и оглядел свои брюки и пиджак – не осталось ли на них пятен после прикосновений оборванца.

Убедившись, что одежда не пострадала, он направился к обочине ловить такси. Между тем бомж бросился подбирать бутылки и засовывать их обратно в сумку. Аккуратно собрав их все, он поспешил дальше и спустя минуту скрылся в толпе.

Шел он со своей сумкой недолго. Шмыгнув в щель между ларьками, «бомж» почистился специально припасенной щеткой, отчего приобрел более-менее пристойный вид. Уже без сумки, которую оставил в той же щели, резидент поспешил к автостоянке. Через пять минут он сидел в своем «Москвиче». Прицепленный к пиджаку искателя алмаза «жучок» начал передавать информацию.

Шредер только что поймал такси. В наушниках резидента зазвучали голоса:

– Мне в двадцать вторую больницу.

– Где это?

– Понятия не имею.

– Что ж вы едете, а не знаете куда?

– Я думал – вы знаете!

Возникла пауза. Видимо, таксист раздумывал.

–Можно позвонить в справочную, – сказал он. – У меня есть сотовый телефон.

– Хорошая мысль!

Прежде чем войти в больницу, Шредер купил в ближайшем гастрономе несколько шоколадок и пару коробок конфет. В отличие от стран Запада, в России не принято было благодарить за мелкие услуги живыми деньгами. А именно мелкая услуга сейчас нужна была охотнику за алмазом, всего-то – телефон Вики Петровой, на худой конец – сведения о кладбище, на котором похоронен ее муж.

Используя свой акцент, он представился девушке-регистраторше прибалтийским родственником Вики. Он только вчера узнал, что у нее умер муж, и немедленно прилетел в Москву. Шоколадка возымела действие. Все, что смогла сделать для него регистраторша, – это послать его во второе терапевтическое отделение, где до недавнего времени работала вдова.

В палате Шредер разговорился с молоденькой медсестрой, как выяснилось – сменщицей Вики, полностью ее очаровал и получил Викин домашний телефон. Полдня ушло на звонки по нему. Трубку на Мичуринском проспекте упорно никто не брал.

После третьей рюмки танцевали все. Стол был отодвинут к стене. Грохочущие звуки, вырывавшиеся из магнитофона, били по барабанным перепонкам. Мотоциклист в расстегнутой до пупа рубахе танцевал особенно лихо. Остальные старались от него не отставать.

Улучив момент, Вика собрала со стола грязные тарелки и под предлогом их мытья выскользнула из комнаты.

– Леша, – зашептала она, привстав под антресолью на цыпочки. – Я принесла тебе сосисечку!

– На хрена мне сосисечка! Ссать хочу, сил нет терпеть!

– Ой, ты что! – Вика растерянно огляделась. – Как же быть? Слушай, может, тебе бутылку пустую дать?

– Давай, только быстрей! Она вернулась в комнату.

– Герл, брось ты эту посуду! – Вадим подскочил к ней и схватил за руки. – Ты клево танцуешь!

– Правда, Вика, – подхватила Синицына, – брось, я сама все вымою!

Петровой ничего не оставалось, как начать танцевать. Вадим наклонялся к ней, обдавая запахами табака и бензина, и громко шептал:

– А то прокатимся с ветерком, а?

– Лучше в другой раз, – отвечала Вика. Синицына хохотала.

– Куда тебе «с ветерком», ты же выпивши!

– Что такое три рюмки? – Вадим высоко подпрыгивал и тряс руками. – В меня полбутылки водки нормально влезает, доказано многократно!…

Когда через четверть часа Вика наконец вырвалась в коридор, до ее слуха долетел дробный звук бьющей в таз струи…

Отчаявшись дозвониться, Шредер вернулся в больницу. Еще один разговор с Викиной сменщицей ничего не дал. Он поговорил с врачихой и медсестрой, но те знали не больше сменщицы. Медсестра предположила, что погибшего Петрова отвезли в крематорий. Шредера от ее слов бросило в холод. Он полчаса не мог опомниться и уже собрался было звонить в гостиницу – Фриц наверняка придет в бешенство от такой новости! – как в больничном коридоре наткнулся на только что пришедшую уборщицу. В первую же минуту разговора он выяснил, что старуха частенько оставалась здесь на ночь и неплохо знала Вику. Шредер поспешил сунуть ей коробку конфет и в следующие полчаса узнал множество самых разнообразных сведений о работавшей здесь медсестре и ее покойном муже. В основном это были сплетни. Старуха терпеть не могла новоявленных коммерсантов, в ее понимании все они были ворюги, и она была уверена, что и покойный Петров тоже воровал, а жена знала об этом и всячески его покрывала. Шредер терпеливо поддакивал ей и кивал, дожидаясь момента, когда можно будет задать вопрос насчет крематория. Сейчас это больше всего его волновало.

– В крематорий? Нет… – Старуха даже поморщилась. – Сюда мамаша его приезжала, совала всем деньги, распоряжалась, видно, что тоже буржуйка! Повезли на кладбище!

Уборщица, которая Викиного мужа и в глаза не видела и только распространяла слухи о нем, конечно, не могла отказать себе в удовольствии поглазеть на него, хотя бы и мертвого. Она рассказала Шредеру, как ходила в морг, когда там проводилось, опознание трупа.

– Его опознала жена, – тараторила она, не давая немцу вставить слово. – Как откинули с него простыню, Петрова вся затряслась, побледнела, закричала: «Это он! Леша! Лешенька! Что ж с тобой сделалось!» – и упала в обморок. Тут же милиция стоит, понятые, Петрову валерьянкой отпаивают…

– Вы лично видели этот труп? – спросил наконец Шредер.

– Вот как вас сейчас! Весь разбит, окровавлен, живого места нет…

– Как – живого места нет? – ужаснулся Шредер. – И живот пропорот?

Старуха на несколько секунд задумалась.

– Нет, живот вроде был цел… – Шредер облегченно вздохнул. – Но все лицо разбито до того, что нельзя узнать человека. И в груди вмятина…

– Бедная Вика! – притворно опечалился Шредер. – Так, говорите, в груди вмятина, а живот цел?

– Цел, цел живот, и ноги целы, вообще весь низ туловища уцелел, а верхняя часть разбита.

– Это хорошо… То есть, тьфу, бедный Алексей! Это ужасно!

– Как хотите, но я так думаю, что его Бог наказал. Они квартиру купили в рассрочку трехкомнатную, в богатом доме, сам за границу ездил чуть не каждый месяц. Жене изменял вовсю. Но и она-то, не будь дура, тоже водила его за нос…

И старуха пустилась в многословный рассказ о Викином хахале – морговском санитаре Бутыкине и о ее отлучках к нему во время дежурства, за что она не раз получала выговоры от главврача.

– Так вы точно знаете, что его не отвозили в крематорий? – перебил ее Шредер.

– Она ведь, скаредная баба, хотела его сжечь, потому что так дешевле выйдет, но мамаша его не дала. На кладбище повезли хоронить!

– Славная у Алексея мамаша! А на каком кладбище его похоронили, вы случайно не в курсе?

– В курсе, милый, отчего же. Под Москвой его хоронили, в Ромашкове. Там кладбище есть большое…

– В Ромашкове? – Искатель алмаза достал записную книжку. – Это точно?

– Точно, я случайно ее разговор по телефону услышала, она договаривалась с его мамашей насчет похорон…

Шредер взглянул на запястье.

– Пятый час! Извините. Мне надо срочно ехать…

Надобность в свидании с вдовой теперь отпадала. Лишний раз «светиться» незачем. Чем меньше народу будет знать «о прибалтийском родственнике», тем лучше.

Выбежав из больницы, немец бросился останавливать попутку. Машины подъезжали и уносились прочь: за город ехать никто не хотел. Лишь через полчаса он уговорил какого-то таксиста съездить в Ромашково за двести тысяч.

По дороге Шредер попросил остановиться у магазина, где продают садово-огородный инвентарь, и купил небольшую штыковую лопату. К самому кладбищу он подъезжать не стал, высадился метрах в пятистах от ворот. К ним вела утрамбованная колея. Пройдя немного и убедившись, что вокруг никого нет, немец свернул к обочине и спрятал лопату под кустом.

Перед воротами, справа, стояло маленькое деревянное здание, на двери которого чернела таблица с надписью: «Администрация кладбища». Шредер постучал. Никто не ответил. Дверь была незаперта, и он вошел.

Поскольку день подходил к концу, никого из начальства уже не было. В конторе находились только двое кладбищенских рабочих – Кондратьев и Заливако. Как всегда в конце дня, оба были основательно выпивши. Кондратьев лежал на скамейке, норовя сползти на пол, и что-то неразборчиво мычал. Заливако, которого водка брала меньше, пытался поставить его на ноги.

– Вам чего, гражданин? – спросил он, хмуро посмотрев на вошедшего.

– Мне надо найти могилу.

– Никого нету. Завтра приходите.

– Завтра я уезжаю. Мне сегодня надо с братом родным попрощаться, понимаете? Сегодня! Я только утром узнал, что он погиб!

– Ничем не могу помочь. Обратитесь в абдм… амдм… в амсрацию кладбища!

– Хорошо. В таком случае – где она, эта администрация?

– Я же вам объясняю: никого нету! Кондратьев снова замычал и начал валиться на пол. Заливако подхватил его под мышки.

– А вы не можете мне помочь?

– Мы – рабочие, – ответил Заливако грубо. – А ты бы, мужик, еще бы позже пришел! Восьмой час уже!

Он мутными глазами смотрел на Шредера и беззвучно ругался. Его землистого оттенка лицо заросло двухдневной щетиной, под вздернутой «заячьей» губой торчал желтый зуб.

Брезгливо принюхиваясь к запаху сивухи, Шредер приблизился и достал из бумажника две десятидолларовые купюры.

– Знаешь, что это такое? – Он поднес их к самым глазам Заливако. – Получишь еще пятьдесят баксов, если сегодня покажешь мне могилу.

Рабочий отпустил своего пьяного товарища и взял деньги. С минуту он рассматривал их, даже поднимал на свет.

– Пятьдесят говоришь, дашь?

– Дам, если поторопишься.

– Ладно… – Заливако убрал деньги в карман и подошел к столу. – Как, стало быть, фамилия брата?

– Петров. Алексей Петров. Он похоронен недавно…

– А точнее? – Заливако уселся за стол и достал из ящика амбарную книгу.

– Точно не знаю, но недавно. Неделю или две назад.

– Петров… Петров… – Могильщик дрожащими пальцами переворачивал страницы и, прищуриваясь, вглядывался в строчки. – А, вот. Есть такой. Петров, Алексей Михайлович… Пятнадцатого июля… Скончался девятого седьмого девяносто шестого…

– Это он! Он! – Шредер выхватил у него книгу. Напротив фамилии «Петров» стояли даты рождения и смерти. Покойнику было двадцать шесть лет, почти двадцать семь!

Немец вперился глазами в Заливако.

– Разыщи мне его. Пятьдесят баксов плачу!