Текст книги "Гармана"

Автор книги: Игорь Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

6. В СУРТЕ

Нормальная жизнь в Стране налаживалась с трудом. Если в столице положение стало более или менее устойчивым, то в регионах особенно дальних, дело обстояло не совсем благополучно. Приходилось отправлять туда людей, облеченных большими полномочиями; эти люди, вырвавшись из-под жесткого контроля примэрата, делали свое дело не всегда добросовестно, увлекались данной властью, вином и посещали сомнительные заведения. Гар Эргант строго наказывал нерадивых, посылал новых людей, и сам не раз ездил – в Риос, Руну, Нок и даже в Эль. К тому времени уже большинство гарманов стали рептонами, у многих тяжелый период перехода закончился, многих с песнопениями отправили в страну вечного мрака, а оставшиеся в живых никого не узнавали, заново знакомились между собой и настороженно оглядывали дворцы и храмы, сады и парки, дивясь их величественности и нисколько не задумываясь над тем, откуда все это. Да и мог ли возникнуть такой вопрос, поскольку все это уже было с первого дня их прозрения, все это можно было видеть, трогать руками и пробовать на прочность. Пока они не задумывались и над тем, что станет после того, как сломается железный меч, когда разрушатся дома, зачахнут парки. Такие вопросы возникнут потом, а сейчас их больше интересовало другое: одни ли они здесь или есть и другие подобные селения; если есть, то кто их обитатели, не коварны ли они, не помышляют ли о набегах и побоищах? Вскоре убеждались, что не вольны в своих действиях, что, оказывается, существуют над ними начальники, которые дают не совсем понятные распоряжения, над этими начальниками есть начальники, а над теми – самый большой начальник, именуемый непонятным словом «Примэрат». Его иногда видели, и он внушал трепет. Может быть, он и создал здесь все, на что не способны простые смертные? Кто же он и кто те, что распоряжаются их временем и свободой? Они говорят: что можно, что нельзя, что делать сегодня, что завтра. Рептоны стали привыкать с своему положению, многое усвоили – если не сознанием, то приобретенными навыками, – но не всегда следовали наставлениям свыше и часто не понимали, почему их наказывали за те или иные проступки. Гар Эргант за время правления успел сделать многое. Он достиг относительного порядка строгостью. Однако удовлетворения не было. Он видел, что люди выполняют его распоряжения не из сознания необходимости, а из боязни. Теперь все реже приходилось видеть вокруг себя открытые дружеские взгляды, особенно среди членов Народного Собрания, и это вызывало тревогу.

Однажды старейшина прислал к нему представителей с сообщением о дне созыва Народного Собрания, где должен был решаться давно назревший вопрос об отношении к делам примэрата. В Сурт потянулись посланцы из ближних областей. В назначенный день задолго до открытия Собрания центральная площадь столицы гудела подобно прибою, изредка слышались угрожающие выкрики и призывы выступать против нынешнего примэрата. Но стоило Гару Эрганту взойти на место ответчика, как кругом воцарилась небывалая тишина. Поднялись на свои места члены Народного Собрания. Старейшина неторопливо, растягивая слова, стал излагать в хронологическом порядке деяния Гара Эрганта, тут же давал им оценку, ссылаясь на предварительные обсуждения, и, наконец, предложил высказываться всем присутствующим. Народ пугливо молчал. Воспользовавшись этим, инициативу перехватили враги примэратов – переодетые под простолюдинов гнофоры. Их оказалось много, и заговорили они о жестоком отношении нынешнего главы государства к народу, который всемерно заслуживает мягкого отношения и сочувствия; припомнили и то, что почтенный эрат Горан потому и покинул Сурт, что был не согласен с жестокостью Эрганта; указывали на беззаконное изгнание из столицы некоторых уважаемых горожан и на добровольный уход таких же уважаемых горожан, которые не могли вынести тяжелой атмосферы, созданной главой Гарманы. Они припомнили все, эти исконные недруги примэратов, и во всеуслышание заявили, что давно настало время убрать Гара Эрганта и предать его суду за лютое отношение к многострадальному народу.

В самый напряженный момент перед членами Народного Собрания внезапно возникла сухопарая фигура почтенного эрата Горана, который тот час поднял руку, требуя тишины.

– Я предвидел это, – с прикашливанием сказал он, – и потому пришел сюда. Вот он, самовластитель! – Эрат Горан ткнул палкой в сторону Гара Эрганта. – Стоит на месте ответчика и безмолвствует. Да какой он самовластитель? Самовластитель запретил бы это сборище и не стоял бы на столь позорном месте, слушая ваши крамольные речи!.. Я знаю эрата Эрганта с момента появления его на свет и кому как не мне порицать или защищать его? Так слушайте старого Горана. Сей человек – ваш спаситель. Сей человек, коего вы осуждаете, ваш истинный друг прежде, и лишь после – ваш повелитель. Намерения его всегда были чисты и непорочны, и преданность Гармане беспредельна. Многолюдная площадь неуверенно погудела и затихла. – Так вам ли осуждать, эраты, деяния того, кто видит дальше вас и уверенно ведет вас тернистым путем, в конце которого ждет светозарное благоденствие? Не нойте подобно глупцам и не ропщите в один голос с недругами примэратов! За терпение в великом труде и послушание ваши дети и внуки принесут вам в благодарность все лучшие цветы Страны. Это говорит вам старый Горан!..

Из Народного Собрания Гар Эргант вернулся во дворец уже под вечер и прежде всего навестил выздоравливающего Квина. Тот уже вставил, лекарь позволял ему прогулки. Он сильно осунулся, кожа стала зеленоватой и прозрачной, держался он замкнуто, постоянно искал уединения и все чего-то боялся. После смерти Барета он потерял голос, и все попытки лекаря пока ни к чему не привели. Гара Эрганта Квин не избегал, хотя, кажется, особого желания быть с ним не испытывал. Однажды он озадачил примэрата, написав тростниковой палочкой всего пять слов: «Это был не эрат Лоэр». Конечно же, он имел в виду Барета.

– Ты о чем, дружок? – спросил тогда Гар.

С минуту Квин хмуро смотрел под ноги, потом снова взял тростниковую палочку и обмакнул ее в сосуд с краской. Эргант прочитал: «Это был другой человек».

– Ты ошибаешься, Квин.

Квин снова уронил голову и, кажется, совсем не слушал того, о чем говорил Гар Эргант. Только когда Гар стал уходить, он на том же листе из луба фикуса написал: «У эрата Лоэра на правой груди был шрам, а на левой – знак амазонок». И Квин опять, кажется, не слушал объяснения Эрганта, задумчиво сжигая исписанный лист над пламенем свечи.

В этот раз он озадачил другим сообщением. Гар несколько минут говорил о своих делах, об обещаниях лекаря, а Квин безучастно смотрел в угол и вдруг ни с того, ни с сего написал: «Вчера я видел вас в саду с эриной, у которой закрыто лицо. Я знаю ее: это Виния Эроб».

– Да. Мне это известно, – сказал Гар.

Лицо Квина лишь на секунду оживилось недоумением. Он снова придвинул к себе лист и торопливо обмакнул в краску палочку. Эргант заглянул через плечо Квина и прочитал: «Ей нельзя верить!». Гар внимательно посмотрел на затравленное лицо мальчика и кивнул:

– Спасибо, дружок. Я буду осторожен.

Разве мог он сказать Квину, что весть, которую принесли гонцы от Лоэра, содержала противоположный смысл: «Эрина Виния Эроб наш преданный друг. Ей следует предоставить полную свободу действий – от этого будет много пользы». Правда, Эрганта смущало одно обстоятельство: почему Лоэр об этом не сказал сам, когда был еще в Сурте?

Праздник эрин возник еще в те далекие времена, когда по земле Гарманы бродили разрозненные племена, уже в ту пору имевшие довольно дружественные связи с амазонками.

В этот день, а, вернее, день и последующую ночь ни один мужчина не имел права выйти на улицу – он должен был безропотно вести домашнее хозяйство. Женщины же в это время гуляли на улицах, посещали харчевни, вечером организовывали представления, пляски, и очень редко бывало, чтобы они спали ночью: такой праздник раз в году, и следовало повеселиться от всей души!..

Виния днем не пошла на праздник, сославшись на недомогание, и лишь вечером с видимой неохотой покинула дворец. Она шла по улицам медленно, глядя себе под ноги, и поднимала голову лишь тога, когда ее останавливали блюстительницы порядка, чтобы удостовериться в том, что она женщина.

В праздничный день настроение у Винии было не праздничное: прошло уже не мало времени с тех пор, как она проникла во дворец примэрата, но до сих пор не сумела выполнить волю Бефа Оранта. А он ей сказал перед тем, как отправить в Сурт: «Эргант Гар и предавший нас Квин – вот две последние жертвы. Их смерть – ваше возвращение в Эрусту. Их смерть – ваше право требовать от меня любых сокровищ Гарманы!..» Не все так просто, как думает суперат. Эрганта постоянно оберегают верные люди, а Квин, этот влюбленный в нее дурачок, за семью дверями, к нему не подступишься. Впрочем, вышел бы он только в сад, хоть на миг, этого было бы достаточно для осуществления задуманного…

Виния остановилась перед своим бывшим домом. От факелов было светло. Постояв немного возле забора, она вошла в сад. Там, вокруг цветника, раскинулась поляна, подступавшая к дому, деревья, окружавшие ее, были редкими, и поэтому никакой соглядатай не смог бы подойти к ней близко не замеченным. Она села на скамью. Бросила в цветник, как бы в задумчивости, два камушка. Потом нагнулась над дорожкой и стала что-то чертить на песке прутом. Не глядя на цветник, она почувствовала, как одна из мраморных плит чуть приподнялась.

– Ила, ты? – тихо спросила Виния, не меняя позы.

– Я, госпожа, я! – отозвался хрипловатый женский голос. – Уж заждались мы вас!

– Помолчи. За мной следят?

– Роката говорит, двое. Но они далеко отсюда – ничего не услышат. Только не открывайте лицо, госпожа, говорите так.

– Слушай меня внимательно, Ила. Пусть Олвет поскорее узнает, от кого поступают с Юга сообщения примэрату – это очень важная птица, и как бы мне не пострадать из-за нее!

– Госпожа…

– Помолчи! Передай Олвету кинжал в золотых ножнах в награду за то, что он умело изменил смысл сообщения с Юга и представил меня примэрату как врага гнофоров.

– Но, госпожа: Олвет неделю назад умер…

Виния долго молчала, по-прежнему водя прутом по песку, затем сказала:

– Передашь мою просьбу Осору и все теперь будешь делать через него.

– Слушаюсь, госпожа.

– Возьмешь у него яд молочая. Положишь завтра же в тот выступ возле ворот, где оставляла мне записку Олвета. Ты все поняла, Ила?

7. У ГЕЛА НИКОРА

– Пошли! – едва войдя в камеру, сказал стражник.

– Куда?

– К Владетелю.

Лоэр взглянул на Буна Харта:

– Раз приглашают, надо идти. Но я еще вернусь, чтобы уйти отсюда вместе с вами, Бун!

Лоэр вышел вслед за стражником. Крутой подъем вывел их в сад, а дорожка – к подъезду дворца. Перед входом стояли четыре солдата охраны, в потускневших кирасах и шлемах с перьями страуса. Солдаты, свирепо скосив глаза, молча кивнули своему товарищу и взяли алебарды на себя.

– Ну вот, пришли, – сказал стражник. – Ступай на второй этаж.

Лоэр поднялся по лестнице. Навстречу вышел человек в командирском шлеме и дал знак следовать за ним. Миновали несколько залов и очутились в помещении, сверкавшим обилием драгоценных камней. Между колоннами, возле стен, застыли с усталыми лицами солдаты, посередине зала – большой стол и кресла. И все. А в обширной лоджии с невысоким барьером стоял Никор. Услышав шаги, он оглянулся и подозвал Лоэра к себе. Командир ушел.

– Владетель сегодня не ездил на верфь, – сказал Никор, садясь за низкий столик у ложа и предлагая собеседнику сесть напротив. – Ты настоящий прорицатель, Лэр. Я не верил тебе и все-таки выходил на балкон во время вчерашнего ужина.

– И видел их?

– Видел. Это те, кого я считал своими друзьями: двое – наместники богов, третий – начальник войска.

– Верно, Владетель. Прогнал бы ты лучше служителей неба.

– Почему ты хочешь, чтобы я прогнал их? – непонимающе спросил Никор. – Ведь они оттуда, откуда и ты.

– Откуда?

– Не хитри, прорицатель. Неведомая для меня ваша страна больших знаний, видно, велика, как наша земля, и путь до нее далек. Говорят, все вы спустились с неба.

– Кто говорит?

– Наместники богов. А ты почему-то молчишь.

– Но это неправда, Владетель. Мы все из одной страны!

Никор отмахнулся:

– Перестань. Владетель ценит твою скромность, только говори ему всегда правду. Конечно, служители неба не признают тебя посланцем богов – только себя, – но я и так вижу, что ты тоже оттуда: и их, и тебя выдают глаза и что-то еще, чего я не знаю.

– Как бы объяснить?..

– Потом, потом, Лэр, – нетерпеливо сказал Никор. – Ты спас мне жизнь, и я не хочу оставаться в долгу. Те трое, что были на балконе, говорили не только обо мне: они подтвердили предательство Арута и договорились умертвить тебя, поскольку видят в тебе опасное препятствие к достижению своих целей.

– А какие у них цели?

– Цели?.. Они хотят до прихода каких-то союзников захватить как можно больше земель у северных племен, а всех пленников убивать… и все это должно делать мое войско…

– Вот видишь, Владетель! Племена, на которые идет твое войско, ни в чем не виноваты перед твоим народом, и потому надо вернуть войско обратно!

Никор прошелся по лоджии и остановился у барьера.

– Может быть, Лэр прав. – Он провел рукой по лицу и сдержал готовый вырваться стон. – Я болен, Лэр. Я очень болен! Если вылечишь меня, буду считать, что опять спас мне жизнь.

– Я не лекарь, Владетель, но сделаю все, что в моих силах. А что с тобой?

– Не знаю. Дух уныния, дух вечерних сумерок часто овладевает мною. Я обращался к ведунам – к тем, что дуют на золу сожженных трупов. Они заставляли меня пить змеиный яд – он леденит сердце и туманит разум; заставляли ходить ночью по городу мертвых и спускаться тайными ходами в могильники. Ничего не помогло! Одна надежда на тебя.

Сначала Лоэр хотел отказаться от попытки, однако, вспомнив о чудесах внушения, все же согласился:

– Я излечу тебя, Владетель, с одним условием: если ты откажешься от вредных услуг ведунов и перестанешь пить вино.

– Конечно, Лэр! – Глаза Никора засветились надеждой. – Владетель тебя сделает своим главным лекарем!.. А когда же я буду здоров?

– Думаю, через месяц. Может быть, раньше.

– Да благословят боги дни твои, Лэр! Что я должен делать?

– Будешь принимать лекарство в моем присутствии и в час, который я назначу. Этому меня научил Гар Эргант.

– Кто он?

– Тебе его имя ни о чем не говорит? Гар Эргант, Урс Латор, Синий Пустынник?

– Н-нет.

– Ничего. Вспомнишь. Когда-то ты его знал также хорошо, как и меня. Мы были друзьями, и звали тогда тебя Гелом Никором.

Никор сосредоточенно, прищурясь смотрел на Лоэра, массируя пальцами лоб. Кажется, он пытался в чем-то разобраться или что-то вспомнить, но мысли постоянно ускользали, и тогда лицо его становилось печальным, растерянным, из груди вырывался тяжелый вздох.

– Гел – противное имя, – неожиданно заявил он. – Напоминает не то змею, не то жабу… Так Лэр говорит, я знал его… Где это было?

– В Сурте.

– Это удел или город?

Лоэр поднялся.

– Не стоит пока говорить о прошлом, Владетель. Оставим до другого раза. Обещаю, ты все вспомнишь, и наши прежние дружеские отношения вернутся снова.

– Странно говорит Лэр… Говорит: не посланец богов и прибыл сюда не с неба.

– Да. Лэр утверждает это.

– И, выходит, наместники врут?

– Разумеется.

– Почему же тогда они убеждают Владетеля в обратном?

– Потому что им легче обманывать тебя от имени богов. И тебя, и твой народ.

– Так. – Никор поморгал, морща лоб. – А ты не посланец неба и… выходит, не хочешь обманывать меня, хотя и мог бы?

– Выходит так. – Лоэр улыбнулся при мысли, что Никор разобрался в этом самостоятельно. На душе сразу стало легче. – Может мне сказать Владетель, что он собирается делать с человеком, которого велел приковать цепями к стене подземелья на мое место?

Никор помрачнел.

– Он мой враг и должен умереть. Так сказали служители неба.

– Он друг Владетеля и хочет ему добра, – возразил Лоэр.

– Он прибыл из Сурта.

Никор подошел к барьеру и долго молчал, глядя вдаль.

– Если Лэр хорошо знает этого человека, – наконец сказал он, – и уверен в его добром ко мне расположении, я велю освободить его. А Лэр пусть сейчас идет отдыхать.

– Прежде чем уйти, Лэр хотел бы напомнить Владетелю о том, что у него много коварных врагов и следовало бы принять неотложные меры для безопасности. Это очень важно!

– Успеется. Лэр много знает и не откажет в помощи. – Никор снова повернулся спиной. – А теперь ступай к себе, тебя проводят…

Лоэр послушно вышел.

8. ГНОФОРЫ

Войдя в новую комнату, он долго размышлял о взаимоотношениях, сложившихся у него с Никором, думал и об обещании вылечить его. Правда, последнее не слишком беспокоило: давать по глотку обычной воды с добавлением какой-нибудь чепухи для вкуса. Гар говорил, что больного излечивает не столько лекарство, сколько вера в него. Конечно, хотелось бы видеть друга здоровым, а найти с ним общий язык – дело будущего. Через час Никор навестил Лоэра и попросил обещанное лекарство. Тот сказал, что еще не время и что первую порцию он получит перед обедом, затем поинтересовался судьбой Буна Харта. Никор забыл о нем и, чтобы исправить оплошность, вызвался сам идти в подземелье. Харт был освобожден. Оставшись с ним наедине, Лоэр попросил его срочно известить Гара Эрганта о том, что Виния Эроб – злейший и коварный враг и что записка, которую она предъявила примэрату, была написана не ей, а другому человеку, пока она не успела натворить непоправимых дел. Бун Харт вызвался тотчас пуститься в путь.

Перед обеденным часом Лоэр сходил в дворцовый сад, сорвал несколько цветков жасмина и розы и приготовил настой. Попробовал на вкус. Получилось что-то ароматное, но ужасно горькое и пресное. Разбавил водой, подмешал немного соли, попробовал снова. Вроде ничего, пить можно. В конце концов, хуже от такого снадобья не будет. Никор проглотил напиток с жадностью и пожалел, что его так мало.

– А горьковат, – сказал он, причмокивая. – И отдает жасмином.

– Да, – согласился Лоэр. – Жасмин для запаха, чтобы не вызвать у Владетеля неприятного ощущения.

Никор остался доволен снадобьем, даже повеселел. Когда Лоэр хотел удалиться из палаты, он молча усадил его в кресло и сказал:

– После твоего ухода я много думал, Лэр. Не надо нам с тобой расставаться. Ты мне зла не хочешь, верю. Хочешь помочь избавиться от моих врагов. Согласен ли помогать мне по-прежнему?

– Согласен, если твои дела будут направлены не во вред людям.

– Лэр сомневается?

– А разве Владетель не отправил свое войско против Северных племен?

Никор вздохнул и склонил голову. Помолчал.

– Если Лэр даст согласие, я назначу его первым советником и вторым начальником войска. Самым главным начальником войска останусь я. А теперь мне бы хотелось видеть Лэра на обеде: придут наместники богов и, думаю, беседа с ними будет весьма занятной.

– Это те, которые выходили на балкон?

– О нет. Те уже давно брошены на ужин шакалам. Другие.

– Прогнал бы ты их, пока не поздно, Владетель!

– И тогда Лэр согласится помогать мне?.. Я подумаю. Подумаю… Так приходи на обед, буду ждать.

Лоэр явился первым. Но не успели они сказать друг другу и двух слов, как командир стражи доложил о прибытии служителей неба. Лоэр стал рядом с сановниками. В зал вошли четыре гнофора, среди которых был и Беф Орант. Он скользнул взглядом по лицу Лоэра, и тот сразу понял, что первосвященник осведомлен о присутствии своего опасного врага. Сердце Лоэра забилось сильнее, и кровь на мгновение ударила в голову… Эх-х, почему они встретились здесь, а не в поле!..

– Да благословит небо дни повелителя Юга! – с вкрадчивой улыбкой произнес суперат и снова, будто нечаянно, взглянул на Лоэра.

Гнофоры вторили вразнобой:

– Велики боги, создатели и податели всех благ!

Гости уселись напротив Никора, и Беф Орант все с той же улыбкой сказал:

– Нас послали к тебе всевышние, Владетель, с доброй миссией, с великой помощью народу твоему. Они сказали: «Хвала мудрому, неукротимому духу, который, как буря, сметает все на своем пути и который враждебен к пребывающем в дремоте болотам!». Они сказали: «Знатная битва – вот что освящает всякую цель! Война – это новые земли, это новые богатства, это новые почести Владетелю Юга!»

Лоэр не выдержал и невинно спросил:

– А что, теперь другие боги, наместник? Ведь раньше-то они отговаривали от войны!

Щеки Бефа Оранта слабо порозовели, но улыбка не сошла с его лица. Он продолжал:

– Всевышние просили напомнить тебе, Владетель, что только тогда любили твои предки жизнь, когда окровавленные мечи подобно грому звучали на ратном поле. Тусклым казалось им солнце долгого мира, а сам долгий мир позорным и тяжким. Боги! Как вздыхали ваши предки на заржавевшие мечи!

– Уж не хотите ли вы… – Лоэр попытался подстроиться к витиеватой речи гнофоров. – Не хотите ли вы для Владетеля наихудшей доли? Не жаждете ли завести его в горные стремнины и обманчивые бездны?

Никор икнул раз, другой и замахал руками:

– Лэр, Лэр!..

Беф Орант помрачнел.

– Слушая твоего сановника, Владетель, можно подумать, что всякая надежда на доброе миновала. В его речи хлябь сумрака и уныние удушливого воздуха.

– В тебе много духа чар, главный наместник, – сказал Никор, потупясь, – и я не понимаю, почему мой сановник не хочет слушать твоих мудрых речей. Я велю ему замолчать. Говори!

– Мудра и твоя речь, Владетель Юга! Она подобна улыбке весны, и, как весна, дает нам надежду на процветание твоего племени.

Никор стал икать не на шутку. Гости смутились и замолчали. Лоэр принес чашу с водой и велел Никору выпить девять маленьких глотков. Тот повиновался.

– Послушай, Лэр, – шепнул он жалобно, – я рыгаю этим самым… твоим жасмином.

– Так это хорошо, Владетель! – весело отозвался Лоэр. – Это то, что требуется!

– Правда? Ну, и слава богам! – Никор перестал икать и снова обратился к Бефу Оранту: – Ты меня покорил, наместник, и я благодарю тебя за доброе расположение к моим подданным. А что скажет Лэр?

– Ты запретил мне высказывать свои суждения, Владетель.

– Сейчас разрешаю.

– Я должен говорить правду или красиво лгать, как наши гости?

– Лэ-эр!

– Разини существуют для воров, Владетель. Это все, что я хотел сказать тебе!

Все замерли в ожидании взрыва. Но взрыва не произошло. После непродолжительного молчания Никор сказал, глядя в пол:

– Ступай в свою палату, Лэр, и не смей выходить без моего разрешения!

Ах, как ругал себя Лоэр за невыдержанность, за прямолинейность, за неумение вести спокойный, уклончивый разговор, постепенно захватывая инициативу!

Он вышагивал по широким мраморным плитам от стены к стене и казнил себя мыслями о том, что фактически предоставил суперату полную свободу действий, суперату, который знает о его присутствии и который отныне будет стремиться к избавлению от соперника, к завоеванию еще большего доверия у Гела Никора…