Текст книги "Ведьмак: назад в СССР-4 (СИ)"

Автор книги: Игорь Подус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

После этого частичка меня вырвалась наружу бесплотным призраком и пройдя через две стены, замерла на высоком крыльце. Тут теневик быстро осмотрелся и тут же заметил темную фигуру в капюшоне и с двустволкой в руках.

Незнакомец медленно шагал со стороны бани, по выложенной трухлявыми досками тропке и после каждого шажка останавливался и прислушивался.

Неужели тот самый черный охотник – подумал я и в этот момент, в лунном свете я заметил ещё одного чужака, аккуратно отпирающего калитку. Этот в руках держал обрез винтовки, а на голове у него была нахлобучена клетчатая кепка.

Заметив за его спиной ещё троих, я послал призрака вперёд, и он застал за забором притаившуюся группу вооружённых людей.

– Косой, свет в хате не горит, кажись все давно дрыхнут – прошептал тот что с обрезом.

– Вот и хорошо, значит возьмём мента тёпленьким – просипел лысый мужик с автоматом «ППШ-41» в руках и проверил хорошо ли сидит дисковый магазин.

– А если к примеру, у него валына есть и он начнет дёргаться? – спросил пухлый, мелкий мужичок в фуфайке и с карабином «СКС» на плече. – А то ведь деньги-деньгами, но под пули то ментовские лезть пацанам не охота.

– Шмель не жужжи. У него кроме Макарова да двух магазинов к нему, больше ничего с собой быть не может. Так что если пекаль достанет, то сразу валите его братва на глушняк. Нам всё равно по оговоренному тарифу заплатят, а без обещанной премии мы как-нибудь обойдёмся.

– Косой, а ежели дед Щукарь в разборки влезет? – спросил тот что с образом.

– Барсук, бестолочь, ты на луну то погляди, да зенки свои по шире разуй, видишь месяц заметно округляться стал, так что дед ночью точно не влезет.

– А что с тёткой Авдотьей делать будем? – спросил высокий вихрастый парень в плаще, который до этого помалкивал и принялся заряжать кавалерийский карабин.

– Шпала, тетку однозначно в расход. Нам свидетелей оставлять никак нельзя.

Пока теневик подслушивал их трёп, я быстро одел бронежилет и взял автомат. Затем скользнул в спальню к тетушке и разбудив, зажал ей рот ладонью.

– Авдотья Никитична, молчи и как только отпущу, сразу в тот подпол полезай, который ты мне показывала – приказал я, шепча ей на ухо и та к немалому моему удивлению не только не испугалась, но и вполне осмысленно кивнула.

Завернувшись в одеяло, тётушка на ощупь дошла до маленькой комнаты и начала ловко вскрывать доски пола, при этом не издав ни одного лишнего звука. Затем я помог ей спуститься вниз и заложил доски на место.

В это время теневик обогнул участок по периметру и насчитал восемь вооружённых огнестрелом старателей, по какой-то, пока необъяснимой причине, временно переквалифицировавшихся в киллеров.

Наконец закончив с приготовлениями, они выдвинулись к дому с четырех углов, а я замер у русской печи, решив начать плясать под её частичным прикрытием.

– Ну что ж ребятки приступим – прошептал я и в этот момент на веранде скрипнул отодвигаемый ножом, запертый крючок.

Глава 7

Немного чужой крови

Деревня Артельная.

Так уж получилось, что нас с тётушкой Авдотьей решили завалить на глушняк, так что вести переговоры и щадить, явно влезших не в свое дело старателей, я точно не собирался.

Крючок так и не успел выскочить из стальной петельки, потому что тот, кто его пытался поддеть кончиком ножа, получил короткую очередь в середину туловища и с кряканьем, шлёпнулся на задницу. Следующие две очереди прошили дверь и хлестанула свинцом по тем, кто ожидал её вскрытия.

Услышав скрип за спиной, я быстро переместился к окну и влепил пару пуль в лоб бородатого мужика, вознамерившегося снаружи открыть ставни. Из-за того, что банка глушителя работала штатно, а я стрелял дозвуковыми семёрками, старатели мою контратаку заметили не сразу, и потому мне удалось высунуться из-за печки и выпустить короткую очередь в мужика, пытавшегося вскрыть окно в зале.

– Косой! Мент, Шмеля привалил! – внезапно завопил кто-то снаружи и в тот же миг в дверь начал монотонно разряжаться «СКС».

А уже через мгновение в разлетевшиеся окно влетели две порции картечи, вдребезги разбившие простенькую люстру. Следом к начавшемуся обстрелу присоединились ещё несколько нарезных и охотничьих стволов, поддержанных трескотней «ППШ-41»

Лежа на полу, сбоку от печки, я прикрыл глаза и сменив опустевший магазин дозвуковых, на магазин с бронебойными, едва не полностью сосредоточился на управлении призрачным разведчиком, который позволял, в режиме реального времени, оценить диспозицию противника.

В результате своих действий, я завалил на глушняк по крайней мере троих старателей. Ещё одного, корчившегося рядом с крыльцом, вытащил из веранды высокий парень, которого Косой окрестил Шпалой.

И хотя я вроде как всего за минуту вывел из строя половину первоначально замеченных старателей, обстреливающих дом стволов, оказалось больше чем должно было остаться.

Быстрая пробежка призрака по кругу показала, что к первоначально замеченной восьмёрке нападающих, прибавилось ещё четверо появившихся со стороны бани. Таким образом против меня выступала всё та же обновлённая восьмёрка.

Прервал мои подсчёты, чиркнувший по щеке осколок выбитого стекла. Резко среагировав, я развернулся и уперся спиной в печку. А затем получив информацию от призрака, выпустил длиннющую очередь бронебойных пуль, прямо в бревна перед собой, при этом слепо целясь по координатам.

Половина пуль не пробила кедровую стену. Ещё часть отклонилась, но парочка удачно прошила сруб на стыке брёвен и вырвавшись наружу, достали одного из старателей, в этот момент палящего в окно из двустволки.

К этому моменту, стрельба снаружи почти прекратилась и все начали перезаряжать свой разнокалиберный огнестрел. Воспользовавшись этим, я вскочил на ноги и не высовывая ствол из окна, дал по ногам, бегущему со стороны бани мужику.

– Братва, все от дома! – громко скомандовал Косой, и я скинув опустевший магазин на пол, насторожился, почувствовав затылком явную опасность. – Семёныч, давай!

Услышав команду, я не стал дожидаться на облюбованном месте, чего-то явно нехорошего и ломанулся по хате к каминной печке. И в тот же миг, со стороны бани заработал пулемет «МГ-42». Мигом перейдя в галоп, циркулярка Гитлера начала разбирать русскую печь, выбивая из неё град дроблёного кирпича, перемешанного с кедровой шрапнелью, вырывающейся из вспоротых стен дома.

«МГ-42» аппарат жёсткий, так что иллюзий насчёт своей защищённости в доме я не питал. Конечно можно было запрыгнуть в обложенный камнями подпол, но тогда возможность маневрировать, улетучилась бы навсегда.

Получив кирпичным осколком по затылку, я заскочил за каминную печурку, и пользуясь информацией, выдаваемой теневиком, разрядил через стену, целый магазин в двух старателей, улёгшихся за летней кухней.

После этого снаружи истошно завопили, и пулеметчик, переведя прицел, начал долбить по каминной печке. Отлично понимая, что преграда за спиной долго не выдержит, я бросился к окну, при этом на ходу в очередной раз перезаряжая автомат.

А когда четвертый по счёту магазин, являющийся последним, из выданных под расписку майором Нечаевым, с щелчком вошёл в паз, я проломил остатки стекла и вылетел наружу из оконного проёма.

И в этот момент пулеметчик меня достал. Две пули пробили кедровый сруб и пройдя всего в паре сантиметров от боковины печурки, ударили по титановым пластинам на спине, придав моему падению заметное ускорение.

Вывалившись из хаты наружу, я приземлился на густой кустарник и проломившись через него, растянулся в пяти метрах от забора. От двойного удара воздух выбило из лёгких, и я невольно зарычал, пуская ртом пенные пузыри. А уже через секунду воспоминания о двух подранках, так и оставшихся лежать за летней кухней, заставили меня повернуться и разрядить по парочке старателей, пол магазина дозвуковых патронов.

Одновременно с этим, навстречу ударил заряд дроби, сбивший с кустов над головой сноп листьев. Теневик убедился, что длинная очередь достигла своей цели и рванул в сторону бани, для того чтобы узнать, почему замолк «МГ-42».

Я же, вскочив, обогнул угол изрешеченного пулями дома и направился к крыльцу, где застал следующую картину. Старатель с образом пытался его перезарядить окровавленной рукой, рядом с ним на травке бился в агонии бородач, а чуть подальше от них стоял высокий парень в плаще и выронив кавалерийский карабин, ошалело смотрел как я вынимаю из ножен воронёный палаш.

Рванул вперёд, я походя зарубил мужика с обрезом, затем воткнул клинок в шею умирающему бородачу. Следом замахнулся на вихрастого Шпалу, и в последний миг передумав, вломил ему ажурной защитой эфеса в челюсти, выбив парня из сознания.

В этот миг теневик добрался до небольшого чердачка, расположенного над баней, и я смог увидеть худощавого мужика, лихорадочно меняющего ленту в немецком ротном пулемёте, времён второй мировой войны.

Среагировав на новую вводную, я отошёл от хаты и переключив автомат на одиночные, принялся работать по открытой дверце чердачка, взяв на мушку торчавший из сена дымящийся ствол пулемета.

Расстояние было чуть меньше сотни метров, так что уже четвёртая пуля достала в плечо худощавого старателя и заставила его бросить практически законченное дело. Мигом пройдя в разум, пулемётчик развернулся и попытался на четвереньках добраться до выломанных досок, на другой стороне чердачка, но буквально через секунду, ещё одна пуля пробила подставленный зад, заставив его взвыть от боли.

Далее я продолжил работать одиночными до тех пор, пока худощавый не получил заслуженную пулю в затылок и окончательно не затих.

Удовлетворившись результатом, я отправил теневика на обход периметра и закинул за спину калаш. Затем вырвал из кобуры «Кольт-1911» и втягивая, раздутыми от адреналового прилива ноздрями, запах пороха, пошёл по кругу, производя контроль где это было нужно.

Быстро пересчитав всех, я насчитал десять трупов старателей. Одиннадцатым был Шпала, так и не пришедший в себя после мощного удара. Получалось что одного или двух старателей не хватало. Однако уже через полминутки пропажа обнаружилась, ибо от странствующего по округе теневика, пришёл сигнал тревоги.

Снова сконцентрировавшись на призрачном разведчике, я невольно замер, рассматривая парочку убегающих старателей. В этот момент те быстро пересекли, освещённую лунным светом, железную дорогу и скрылись в таёжной чаще.

Одного из них я узнал, это был, предводитель старателей, Коля Косой, вторым же оказался незамеченный мною ранее рыжий детина, с двуствольной вертикалкой в руках.

– Не бляди, так просто вы от меня не уйдёте. Раз влезли не в своё дело, так получите сдачу и распишитесь – прорычав угрозу, я посмотрел на валявшегося на травке высокого, вихрастого парня, которого оставил в живых в качестве языка.

Взвесив в руке кольт, я с лёгким сожалением вернул пистолет в кобуру, и сняв с пояса наручники, наклонился и пристегнул руки Шпалы к одному из двух ржавых столбиков, соединениях сверху перекладиной. Затем откинул подальше лежавший рядом карабин, я, выскочив из калитки и на максимальной скорости, рванул в сторону немецкого тупика.

Следуя по тропинке, вытянул из разгрузки, подобранный ранее, пустой магазин и принялся его набивать патронами, доставая их из подсумка. К моменту приближения к таёжной чаще, я набил первый магазин и зарядив автомат, принялся набивать второй.

Дар Ювелира, истинное зрение, позволяло отлично видеть в темноте, к тому же продвигающийся впереди, стабильно подпитываемый энергией теневик, без проблем следил за беглецами, оторвавшимися всего на несколько сотен метров.

И в тот момент, когда я начал их нагонять, рыжий здоровяк неожиданно остановился и принялся прямо на земле чертить охотничьим ножом простенькую пентаграмму, обрамленную грубыми, клиновидными рунами.

Я не знал, что произойдёт дальше, но постарался ускориться. В результате удалось приблизиться на двести метров. А потом произошло нечто совсем уж необычное. Закончив чертить, рыжий гортанно произнес пару фраз и раскрыв кожаный мешочек, высыпал на пентаграмму, кучу мелких зеленоватых комочков.

И как только первый комок упал, все чёрточки пентаграммы засветились железным светом и из сердцевины энергетического уравнения, вырвался зеленоватый туман, начавший расползаться веером в мою сторону.

– Ну допустим – проворчал я и повернув налево, попытался обойти приближающиеся клубы тумана.

Мой теневик попытался сделать тот же манёвр, однако уже через десяток секунд его достал первый язычок тумана, заставивший призрака буквально застыть на месте. Причём сложилось такое впечатление, словно он влип в вязкую трясину. Одновременно с этим я физически, собственной кожей почувствовал жжение, в тех местах к которым прикоснулись клубы тумана.

В этот момент я понял, что туман совсем не прост как кажется на первый взгляд. Отдав приказ теневику развоплотился, я резко развернулся и на максимальной скорости понёсся назад к немецкому тупику.

И какое-то время я продолжал чувствовать боль, так как теневик по какой-то причине исчезал слишком долго. Однако потом он всё же растворился, и неприятные ощущения отступили. А на смену им пришел тот самый зеленоватый туман, который начал неуклонно меня настегать.

Не желая испытывать судьбу и проверять прямое воздействие на организм зелёного тумана, я, чувствуя заледеневшим затылком перманентную опасность, включил фонарик. И продолжал нестись вперед со всех ног, до тех пор, пока не выскочил на мощённую камнем, широкую дорогу, идущую к обогатительному цеху, старой зоне и прииску.

А едва я пересёк дорогу, как почувствовал, что опасность мигом отступила. Резко затормозив, увидел, как замерший на той стороне дороги туман, словно живой организм, пытается пускать через преграду свои стелящиеся язычки. И в какой-то момент, клочок такого язычка случайно коснулся моих пальцев, и в сознание ворвался потусторонний образ, явно пришедший из серых пределов небытия.

Я увидел несметное войско латников, замершее на краю необычайно высокого, лиственного леса. И на опушке этого леса, стояли нескольких полуголых мужиков и выпускали в сторону войска, подобный туман. Отличие было одно, клубы и языки жгучего тумана, в видении состояли из многотысячного сонма призрачных змей, которые извиваясь и клубясь, устремлялись вперёд по воле создателей.

В какой-то момент видение отступило, и я, вспомнив о необычных свойствах фанатика Ювелира, вытянул его из специального подсумка и снова включил. И едва подёргивающийся луч, коснулся клубов тумана, как на его поверхности начали проявляться, тени тех самых призрачных змеек.

Яростно извиваясь под прямым пучком необычного света, туман начал отступать в лес и в этот момент я явственно расслышал далеко эхо многоголосого шипения. Конечно фонарик делал свое дело и туман неуклонно уходил, но делал он это явно неохотно и не на всём фронте своего покрытия.

Происходящее позволило понять, что продолжить погоню сейчас я точно не смогу, ибо просто не понимаю, как пройти сквозь, освящённое луной, призрачное марево. А это значит, придётся ждать, когда оно само рассеется.

Наконец сдавшись, я развернулся и побрел по направлению к деревне Артельной.

– Получается этот рыжий гад, точно иной – пробубнил я себе под нос, не веря, что кому-то из одаренных людей доступна подобная сила.

Интересная картина вырисовывается. Сначала появляется Валет, выдавший, как мне первоначально показалось, честный расклад местных сил. А потом начинают появляться, словно снег летом, новые непонятные вводные, одна другой чудаковатее.

Вернувшись назад, я проверил жив ли закованный в наручники пленник и войдя в изрешечённой пулями дом, начал отодвигать толстенные доски, прикрывающие подпол.

– Тетушка Авдотья, ты там как, жива? – спросил я и тут же услышал её причитания.

– Ой жива милок, но ног не чувствую. Холодно тут внизу – заявила она.

После этого мне пришлось спускаться по лестнице самому и доставать её. А едва Авдотья Никитична выбралась на свет зажжённых мною свечей, из её рта начали бесконечно раздаваться охи и вздохи, вырывающиеся при виде разрушительных результатов прошедшего боя.

Ну это и понятно, трудно смотреть на свой дом, развороченный в следствии действия людей или природы. А в данном случае дому явно не повезло. Обе печки были вдребезги разбиты пулями, все окна выбиты, а стены из толстенных брёвен, были превращены в дуршлаг.

– Ну всё, нет у меня Геннадий больше старого дома – наконец заявила, пустился слезу тетушка Авдотья и неожиданно что-то увидев в жерле развороченный печи, сунула туда руку. Немного там пошурудив, она выудила из груды кирпича, нечто длинное, похожее на зазубренное лезвие стилета.

– А это что такое? – спросил я, уже почуяв что вещь явно потусторонняя.

– А это милок тот самый коготь, что мой муж покойничек показывал перед смертью и который, как я думала, навсегда пропал – сказала тетушка Авдотья и отпустив зазубренный клинок, брезгливо вытерла руку о подол ночнушки.

Глава 8

«Началось в колхозе утро»!

Деревня Артельная.

8:00 утра.

– Это кому же ты лейтенант, такому серьёзному из местных авторитетов дорогу перешёл? Да так перешёл, что он на тебя цельную ватагу старателей натравили? – спросил дед Щукарь. Затем он задумчиво покачал головой и продолжил ходить вдоль рядка трупов, выложенного в старом хлеву. – Смотри ка ты, да Коля Косой всех своих, из малин на дело вытащил. Это Барсук из бывших наших деревенских, вон того Шмелём обзывали кажись, а это Семёныч, знатный браконьер с Тринадцатого километра. – Дед указал на пулеметчика и почесал затылок. – Даже и не знал, что он вместе с Косым золотишко моет.

– Значит он всех на дело собрал, кого только смог – резюмировал я.

– Всех, притом это не в сезон и не на промысел. Половину мужиков я знаю, нескольких видел мельком, а вот этих четверых я не узнаю – Щукарь поторкал мозолистым пальцем по рядку мертвецов, указав поочередно неопознанные трупы. Да и про того рыжего, про которого ты рассказал, я раньше ничего не слышал.

– Я думаю это за мной из Москвы след тянется. Кто-то всё-таки решил нарушить договор и убрать занозу – предположил я.

– Я тебе лейтенант сейчас не про этот след толкую. Твоя правда, корни твоих бед точно в Москве надо искать. Да только чтобы старатели так организованно собрались, да бездумно попёрлись тебя штурмовать с обрезами наперевес, для этого кто-то из местного совета, должен был на Косого выйти и ему приказать. Сам пойми, у Коли Косого золотой общак имеется, так что просто деньгами его не купишь. Тут на него должен был очень авторитетный человек надавить, и подкрепить свои слова некой шкурной заинтересованностью для самого Косого и его людей.

– Перед нападением они говорили о какой-то цене, которая вроде как уже уплачена.

– Вот-вот и я тебя лейтенант уверяю, это точно не пачки Советских червонцев.

– Кстати, денег я у них по карманам я мало нашёл. На всю толпу, меньше двух сотен рублей – признался я.

– Оно и понятно, кто ж в тайгу деньги берёт, они тут ни к чему. А вот то что ты им всем бошки прострелил это молодец, а то ведь у нас тут всякое случается со свежими мертвецами. А с простреленной башкой, никто из них уж точно подняться не сможет и по округе ходить, грибников пугать.

– А что у вас тут и некроманты свои имеются? – немного удивился я.

– Ну не знаю, сам таких давно не встречал. А вот ходячих покойников видел и не раз, и тайгу от них бывало чистил. Бабка Матрёна говорит, что это непотребство, дело рук черного охотника.

Ещё раз осмотрев тела, дед Щукарь ловко собрал самокрутку и закурил. Затем указал на трупы и на дом.

– А Авдотьюшка как, этих видала или не? – спросил он.

– Нет, после того как я её из подпола вытянул, она от пережитого, да от нервов, даже ходить не могла. Пришлось её валерьянкой отпаивать. Так что я их всех успел сюда стащить, да кровь кое где подтереть. Конечно она все слышала и может чего в окно и углядела, но после боя вопросов лишних не задавала.

– Это хорошо. Меньше Авдотьюшка непотребства увидит, крепче спать будет. А когда на станцию Крайнюю вернётся, бабка Матрёна её хорошенько почистит – сказал дед Щукарь и указал на баню. – Ну что, пойдем теперь твоего взятого языка немного пораспрашиваем.

Добравшись до почти не повреждённого сруба, мы зашли в предбанник и уставились на привязанного к лавке, высокого, молодого старателя, носящего в ватаге, погоняло Шпала.

Едва увидев Щукаря, парень сразу заёрзал и испуганно заозирался, словно в поисках помощи.

– А вот и Шпала нарисовался. Ещё один из местных дураков-лиходеев. В лесхозе, трактористом раньше работал, а потом трактор в болоте спьяну утопил и его их трактористов выгнали – дед мигом опознал пленника и его лицо стало непроницаемо-каменным. – Кстати этот полудурок, один из однокашников моего Севки, а мать его до сих пор в сельсовете секретаршей работает.

– Павел Лукич, я правда не хотел сюда идти, я просто в карты пацанам проигрался и много должен остался. А это большие деньги. Вот они меня и заставили – не выдержав тяжёлого взгляда, начал скороговоркой оправдываться Шпала.

– Не паря, тут у тебя такие гнилые отмазки не прокатят. Влез в сурьёзное дело, значит ответ будешь держать как взрослый мужик, по полной. Причём ответишь не по Советским, а по нашим, таёжным законам – зло пообещал Щукарь и затушив окурок самокрутки, принялся степенно закатывать рукава рубахи.

Затем он вытащил из поясных ножен охотничий нож и воткнул его в деревянный стол.

– Дедушка Щукарь, да я всё сам, что нужно расскажу и укажу на все места, где Коля Косой может с подельниками прятаться – продолжил причитать парень, явно прочувствовав всю серьезность момента.

– Да куда ты денешься, конечно расскажешь и покажешь, но только знай, за то, что ты сюда без спросу пришёл и учинил, тебе всё равно ответить придётся.

– Дедушка, проверь мой карабин, я даже не стрельнул по дому не разу, а только в сторонке стоял, раненых оттаскивал, да от пуль прятался – едва не завыл Шпала, не сводя мокрых глаз с ножа, тончавшего из стола.

Подойдя ближе, Щукарь усадил парня на лавку и взяв нож, положил пятерню на его вихрастую голову.

– Шпала, давай отвечай, как на духу, кто вас нанял? – спросил он.

– Не знаю. Нет, я правда не знаю, вот тебе крест – скороговоркой начал пленник, не сводя глаз с раскачивающегося лезвия. – Нам простым пацанам, Косой об том не рассказывал. Но я точно знаю, что это кто-то авторитетный, из райцентра на него выходил и что-то шибко ценное и нужное Косому, как аванс отдал, расплатившись за голову мента.

– А что именно за ценность ему отдали, случайно не знаешь? – спросил я и парень яростно замотал головой.

– Да я ж говорю, косой нам простым старателям, о таком точно ничего не расскажет.

– Шпала, ну тогда расскажи, кто таков, тот рыжий мужик, с которым Косой убежал? – задал я следующий вопрос.

– Кто такой не знаю, но он точно не из местных. Нарисовался рядом со старателями два сезона назад. С нами в тайгу не ходит. Если ему надо сам появляется. Мужики зовут его Лесовик, а что это погоняло или фамилия, я не в курсе – снова скороговоркой выдал Шпала.

– И как он, обычный человек или нет?

– Нет, этот странный тип, точно какой-то необычный. Он пути всякие тайные знает, мимо плохих мест может провести, а ещё его зверьё не боится и к нему тянется.

– А где они с Косым могли укрыться, после того как отсюда свалили?

– Так только в логове.

– И где оно, это логово?

– На болоте, что за руслом каменной реки. Там плохое, мокрое место есть. Они точно там, на старом хуторе заныкались.

Выслушав парня, я вопросительно посмотрел на Щукаря и тот кивнул, как бы подтверждая, что знает где находится это мокрое место.

Во время короткого допроса, я почувствовал, что Шпала не врёт и явно хочет отвечать, но знает реально мало, так как его использовали почти втемную. Щукарь это тоже отлично понимал и потому сейчас не просто позволил допросить пленника, а скорее для самого себя решал, что с ним дальше делать.

– Ну и что же нам душегубец, с тобой теперь делать? – подтвердив мои догадки, спросил Щукарь, скорее сам у себя. Затем он широко и картинно, размахнулся блеснувшим ножом и ударил пленника в середину грудины.

После этого тот сразу забился в путах и истошно завопил. Я же, не увидев раны и крови, там, где она должна была быть, удивленно уставился на деда. А тот между тем продолжил наносит расчётливые удары клинком, целясь в шею, живот и пах жертвы.

При этом, в окружающем пространстве, появилось отражение, вырвавшейся на свободу, стихийной энергии, которая была отдалённо похожа на ту, что выплёскивала из себя Рыжая, во время сотворения пламени. Экзекуция продолжалась с полминуты, а потом пленник выгнулся дугой и выпустив белую пену, через плотно сжатые зубы, резко затих.

– Вот такой урок он, пожалуй, получше усвоит – сказал дед и клинок в его руке, бесследно исчез.

Не найдя на теле жертвы ни одной раны и следов крови, я посмотрел на стол и только в этот момент заметил, что охотничий нож по-прежнему торчит из доски.

– Направленная иллюзия – констатировал я.

– Не совсем. Шпала всё прочувствовал на собственной шкуре и теперь у него всю жизнь раны болеть да ныть будут. А ещё мне кажется он обоссался.

– Значит отпустишь его?

– Отпустить то отпущу, но вот только теперь он, пока я жив, будет как по струнке ходить. Пить перестанет и мелкие поручения Авдотьи Никитичны будет исполнять, по её первому зову.

– Павел Лукич, а с Косым и тем иным что с ним утёк, что делать будем?

– А вот тут лейтенант, главное не спешить. Коля Косой сейчас на болоте в мокром месте надолго застрянет. Не ожидал он такого отпора от тебя, испугался сильно и насторожился. Теперь оборону держать на болоте будет. А если с ним этот рыжий хер, что жгучий туман выпускать умеет, то у них есть все шансы, нас туда не пустить. А так глядишь, пройдет несколько дней, так они сами себя вымотают, на страже сутками сидючи.

– И как только их внимание притупится, мы к ним и заявимся – понял я задумку деда Щукаря.

– Ну как-то так. А пока мы ответ от бабки Матрёны дождёмся, насчёт Севы всё выясним, да подождем тут того человечка, что затеял твоё убийство – замысловато поправил Щукарь.

– Павел Лукич, ты думаешь, что тот, кто это затеял, сюда сам придёт? – удивленно переспросил я.

– Припрётся, как миленький он в деревню припрётся. Никуда не денется. Сам подумай, из ватаги Косого не один старатель назад не вернётся. Вестей никаких от них не будет. А тут ещё мы с тобой, сегодня к обеду Авдотьюшку на Тринадцатый километр на телеге отвезём, да на электричку посадим.

– И нас там живых и здоровых люди увидят, и кому положено мигом расскажут – догадался я.

– У нас тут людей в округе, раз два, да обчёлся, так что обязательно доложат про нас энтому неизвестному интригану. И тот никуда не денется, не выдержит и припрётся посмотреть, что тут, да как.

– Павел Лукич, а ведь тебе надо в милицию или в прокуратуру идти, следователем по особо важным делам работать – проговорил я.

Выслушав всего за несколько минут, сразу два плана действий, причём работающих одновременно на разных направлениях и не конфликтующих друг с другом, я оценил по достоинству необычайную трезвость ума, деда Севы.

– Не лейтенант, какой же из меня милиционер в таком возрасте. Стар я стал, для всего этого. Это раньше я мог много чего сотворить, когда в гражданскую в ВЧК службу нёс, да разную мерзость по Москве ловил. А теперь мне в деревне, да в тайге почитай только и хорошо – сказал дед и призадумался, явно вспомнив о былом.

Услышав новый фрагмент из биографии Щукаря, я удивился, ибо Сева, про службу деда в ВЧК ничего не рассказывал. А может он и не знал? Похоже Павел Лукич Морозов, хранит в себе очень много тайн, которые будут открываться только постепенно.

Воспользовавшись моментом, я подумал, что пора кое-что разузнать, и вытащив из разгрузки тряпицу. Развернув её, показал Щукарю, коготь неизвестного зверя, от которого несло потусторонней энергией.

– Вот это мне Авдотья Никитична отдала, сказала, что это с территории лагеря, муж её принёс.

Осмотрев зазубренный обрубок не то метала, не то чего-то другого, очень похожего на кусок обломанного клинка, дед Щукарь недовольно покачал головой.

– Пока спрячь – неожиданно потребовал он. – Знаю я, что ты хочешь узнать про всё что здесь произошло. Однако сейчас не время. А когда оно наступит, я тебе сам, без напоминания, всё и расскажу. А пока давай так поступим, я сейчас схожу домой и в телегу своего старого мерина запрягу, а ты пока Шпалой займись. Надо будет его несколько деньков, в подполе Авдотьи подержать, пока наш тайный интриган не объявится.

Так и порешили. Заперев Шпалу в подполе, мы собрали тетушку в дорогу и усадили на телегу, запряжённую чёрным мерином. А уже через два с половиной часа, телега подкатила на полустанок Тринадцатого километра, прямо к прибытию электрички.

Как я сразу заметил, в отличии от Авдотьи, с которой все с удовольствием раскланивались и общались, Щукаря больше обходили стороной и вежливо кивали издалека. И только несколько мужиков постарше, подошли вплотную, и особо не заговаривая, поприветствовали и пожали руку.

Перед самой посадкой, дед сунул Авдотье Никитичне письмо, предназначенное для бабки Матрёны, с которой, как я понял, единственной из совета, он поддерживал связь. Затем электричка протяжно прогудела и отправилась обратно в райцентр, а мы сели в телегу и покатили прямиком к поселку.

Правда хорошенько рассмотреть достопримечательности посёлка, Знамя Ильича, мне так и не удалось, потому что крайней точкой нашей вылазки оказалось местное сельпо. Здесь Щукарь начал усиленно закупаться всякой всячиной, и как мне показалось, делал он это всё больше для вида, ибо основной целью было засветиться самому и засветить меня.

А вокруг кипела обычная сельская жизнь. Невдалеке на поляне, паслось колхозное стадо коров. Мимо, по грунтовке проезжали трактора и грузовые шаланды, груженные лесом разного качества. И не смотря на витающую в воздухе легкую тревожность, свойственную этим местам, люди вели себя как обычно.

У магазина стояли бабульки, и держа авоськи натруженными руками, обсуждали мировую политику и положение дел в Гондурасе. Мужиков и молодых женщин попадалось мало, оно и ясно, днём все были на работе.

А вот молодая часть посёлка, гуляла свободно. Пока я стоял, мимо дважды проносились стайки разновозрастных, по большей части голопузых детей. Пробежав мимо, они, вопя во всё горло, устремившись к местной речке, в которую как я понял и вливалась пресловутая Золотянка.

Глядя на них, мне и самому очень захотелось окунуться в реке. Однако вместо этого я топтался рядом с телегой и с помощью вызванного теневика, сканировал людей на предмет всякого необычного.