Текст книги "Вагон святого Ипатия (СИ)"

Автор книги: Игорь Аббакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 41 страниц)

– Немец?

– Австриец, сэр!

– Тоже неплохо. Вот только у нас иные порядки сынок. У нас, волонтеров революции, нет и не может быть никаких боссов. Поэтому в обращении мы используем слово «камарад». Вы все поняли МАТРОС Гитлер?

– Да сэр! Простите… Понял камарад командор!

– Из вас выйдет толк матрос Гитлер!

Прибывшее в тренировочный лагерь пополнение сразу взяли в свои руки отставные унтер-офицеры, командированные мной в Америку. Как раз из тех гвардейцев, что прошли суровую школу «Лужской шкуродерни». Именно им предстояло обучить этих горе-рекрутов тактике штурмовых групп. И они доказали, что способны из любого тупого животного сделать приличного человека и бравого революционного матроса.

Морская пехота Назгулеску сильно отличалась от той корабельной пехоты, что ранее была в САСШ. Когда мне показали фотографии этих вояк в той форме, которую специально для них пошили, я чуть не свалился от смеха. Представьте себе придурков, напяливших на себя расклешеные брюки, тельники и черные береты. А если к этому добавить чуб, наподобие казачьего? И черный бушлат с вышитой надписью «Black Death of the American Revolution». А их боевой клич, это вообще нечто. Ладно, вполне уместно идти с таким кличем в бой. Но ведь им положено отвечать на поздравление командующего. Представили? Какой нибудь– американский генерал или адмирал обращается к ним: «Здорово парни!» А в ответ ему; «Your bunny wrote!» У кого то было неплохое чувство юмора.

Американцы могли только удивляться этому нелепому возгласу, но мастер-сержанты из наших отставников с трудом удерживались от смеха. А прибывшие из России штрафники, которых тоже придали Назгулеску? Те ведь после первых же занятий на строевом плацу прекрасно поняли, что речь идет вовсе не о кролике.

Кстати о штрафниках. Никто их так не называл. Официальный статус – волонтеры Американского Легиона. Так как из них предстояло сформировать ударный десантный батальон, то Назгулеску к их подготовке отнесся очень внимательно. Но сначала он с ними побеседовал.

– Камарады! Я понимаю, что вы не любите тиранию и потому выбрали Свободную Америку. Но прежде чем вы обретете вечную славу, с вами поработают те самые слуги тирана, от которых вы сбежали из России. Советую им не перечить. Потому что только они могут научить вас тому, что во всем мире не умеет никто. Всякий, кто откажется выполнять приказы мастер-сержанта, будет с позором выгнан из Легиона и отправится работать уборщиком на Чикагские бойни! Няньчиться с вами никто не собирается. Один единственный косяк и вы навсегда потеряны для революции!

Готовя к бою пехоту, командор не забывал и о корабликах. Правда, использовать для выполнения основной задачи имеющийся озерный флот он не спешил.

– Те посудины, что имеются на озере Эри, мне совершенно без надобности. Если хотите, можете отдать их Першингу, – объяснял он военному министру Тафту и морскому секретарю, – главные события развернутся на озере Онтарио. Но там мне понадобятся не столько вооруженные пароходы, сколько служащие на них моряки. И потому джентльмены, я настаиваю, чтобы этих людей мне полностью подчинили. Кстати, дирижабли тоже не будут лишними. Тем более, что мистер Васильшман проявил похвальную готовность к сотрудничеству.

– Что вы задумали? – поинтересовался Тафт.

– Я задумал поставить британцев раком.

– Но разве это выйдет с помощью тех подводных лодок, миноносок и моторных дельтопланов, которые вы запросили? – недоумевал морской секретарь, – у британцев там хватает канонерок с орудиями крупных калибров.

– Поэтому морского сражения я устраивать не собираюсь и вообще джентльмены, я не намерен попусту болтать о своих текущих планах. Я привык свои дела делать молча. А если вас что-то беспокоит, то могу сказать только одно: ваш президент посвящен в мои планы. Но он дал мне слово джентльмена, что никому о них не проболтается.

За более чем тринадцать лет жизни в этом мире, я так и не привык к слишком медленным темпам жизни, которые свойственны этим временам. Уж на что американцы всегда умели ценить время и не терять его зря, но и они по моим меркам сейчас здорово тормозили. По меркам советского Генштаба, на подготовку стратегической наступательной операции в ходе идущей войны, нежелательно тратить больше чем 15–30 дней. Иначе теряется эффект внезапности. У Назгулеску на подготовку этой операции ушла вся зима – недопустимо много времени! О внезапности классического типа пришлось забыть и вспомнить о другом виде внезапности. Классический вариант – когда тебя не ждут, альтернативный – когда тебя перестали ждать. А именно это британцы и сделали. Граф Кандагарский решил, что глупо ждать удара со стороны противника и решил бить сам. Его войска и так успешно продвигались вперед и к февралю 1908 года стояли у стен Минеаполиса и Дулута. На Южном Фронте французы уже взяли Сан-Антонио и Остин и продолжали наступать на Даллас и Хьюстон. И как раз в этот момент, фельдмаршал Роджерс внезапно высадил несколько десантов на перешейке между озерами Верхнее и Мичиган. В этом месте у американцев не было ничего значимого, чего стоило бы упорно защищать. Это они раньше так считали. Зато теперь локти грызут от досады. Высаженные британцами десантники времени зря не тратя, очень быстро захватили перешеек и озеро Мичиган перестало быть внутренней американской лужей. Развивая наметившийся успех, они вышли на границу штата Висконсин и тем самым обрели господство на Озере Верхнем, загнав американские канонерки в Дулут. В этой ситуации сенаторы в Вашингтоне и на местах впали в панику и начали требовать посылки части войск Першинга на защиту Висконсина. И Першинг поддался оказанному на него давления. Казалось, что операцию по захвату «пятачка» придется отменить. Положение спасло то, что наши советники из штаба Назгулеску положение оценивали иначе.

– Помилуй бог! Разве все так плохо? Да британцы сейчас сами лезут в ловушку! Командор, вы должны этим людям все объяснить. Ведь вас они должны послушать!

– Сейчас объясню, – мрачным тоном пообещал Назгулеску, – так объясню, что надолго запомнят.

Прихватив с собой первых же попавшихся ему людей, а это были выпускники «фабрики офицеров», только что прибывшие в его распоряжение, командор вместе с ними заявился в штаб Першинга.

– Генерал, знакомьтесь: этот джентльмен – мистер Джордж Смит, является уполномоченным корпусного комитета по правам американских граждан. А вот эта леди – миссис Рэчел Рабинович, является представительницей Комитета солдатских матерей. А во те парни, которые приехали со мной, – командор кивнул в сторону свежеиспеченных третьих лейтенантов, – являются полноправными американскими гражданами. И эти граждане имеют полное право сейчас устроить над вами и вашим штабом товарищеский суд. Мне кажется, что приказы об отмене наступления, они сочтут явно преступными. А может быть и предательскими. Как офицеры и джентльмены, они имеют все основания так считать. Мистер Смит и миссис Рабинович, склонны доверять их компетентности в военном деле и готовы засвидетельствовать, что ни один закон нашей страны, юные джентльмены не нарушили.

– Командор, что за комедию вы ломаете?

– Я хочу, чтобы вы отменили приказы об отмене наступления.

– Назгулеску, вы прекрасно знаете, что это не моя придумка. Я выполняю приказы…

– Чьи приказы? Покажите мне их! Кто отдал вам приказ?

– Я вынужден выполнять волю законных представителей нашего народа, – начал объяснять «паршивому иммигранту» Першинг.

Но не прост был наш революционер, ох как непрост! На кривой козе его точно было не объехать.

– Мистер Смит, вы кажется изучали право в Гарварде? А вы миссис Рабинович, если не ошибаюсь, дочь юриста? Зачитайте генералу список тех людей, которые имеют право отдавать ему приказы! Так, значит президент, военный министр, командующий армией… Сенаторы в этом списке не значатся? Так какого черта…

Тут не выдержала миссис Рэчел и перебив командора, с искренним возмущением заявила, что приличным людям не годится сквернословить в присутствии леди.

– Прошу прощения миссис, погорячился. Но с тем, что выполнение пожеланий людей, не имеющих никакого отношение к военной службы, является изменой Америке, вы согласны?

– Более чем! Это даже более возмутительно, чем ваше сквернословие. Генерал, как вы могли так низко пасть? Мистер Смит, а вы почему молчите? Неужели вы на стороне мистера Першинга?

А чуть в стороне, толпа свежеиспеченных третьих лейтенантов, уже держала наизготовку новенькие револьверы, демонстрируя желание покарать изменников.

Першинг и его штаб пребывали в ступоре. Такого толкования своим поступкам они не ожидали. Понимая, что спорить с такой компанией сумасшедших бесполезно, генерал предложил связаться с Вашингтоном и запросить подтверждение приказа об отмене наступления.

– Это лишнее генерал! Если бы такой приказ существовал на самом деле, то его получил бы и я, и мистер Васильшман. Но никто из нас его не получал, значит продолжаем выполнять поставленную ранее задачу. Я понятно объяснил? И запомните генерал: парламент армией не командует. Даже в Америке! А трибунал читает пункты устава, а не статьи конституции.

Уладив дела с Першингом, командор собрался в расположение своей флотилии, забрав с собой молодых офицеров.

– Сэр! – обратился к нему один из третьих лейтенантов.

– Что парень?

– Пока вы разбирались с генералом, мы с ребятами послали человека в ближайшую лавку, чтобы купить достаточно мыла и веревки.

– Что дальше?

– Ну, мы все это купили, но ведь теперь это без надобности.

– Почему без надобности? Сдашь нашему интенданту под расписку и получишь по ней у казначея компенсацию затрат. Кстати, как зовут тебя сынок?

– Третий лейтенант Джекоб Диверс! Сэр!

– Благодарю за проявленное усердие Диверс! Это ведь твоя инициатива?

– Да сэр!

Теперь ничего не мешало американцам провести давно запланированное наступление. И оно началось! Первым начал генерал Першинг, проведя трехсуточную артиллерийскую подготовку. Она была дополнена ночными бомбардировками британских тылов пилотами Васильшмана. Не были забыты и канонерки, которые были у американцев на озере Эри. Именно они обработали артиллерийским огнем фланги британских позиций. Правда, им мешали это делать британские канонерки. Приходилось вести бои и с ними. Но в общем то, американские моряки отбили все нападения своих канадских противников.

На третий день, Першинг атаковал англо-канадские части. Противник, которому ранее не приходилось отражать атаки тяжелой бронетехники, сперва дрогнул. И это еще скромно сказано. В самом начале войны, американцы успели захватить плацдарм у городка Текамсе, который теперь и являлся исходным пунктом для наступления. Главный удар Першинг наносил по позициям, которые занимали бенгальские стрелки. И Индусы не выдержали этого удара. С американской пехотой они бы еще пободались, но с танками, о которых они до этого ничего не знали, бороться индусы не умели. В результате, растерянность сменилась паникой, а паника переросла в бегство. Остановить это бегство британскому командованию удалось лишь у Лимингтона. При этом, американцы, боевая техника которых постоянно выходила из строя в результате поломок, сумели догнать беглецов лишь на третьи сутки с начала наступления. Правда, на этом американские успехи закончились. Хоть у британцев в этом месте и были проблемы с резервами, но удержаться на новом рубеже обороны у них получилось.

Менее удачно развивалось наступление со стороны Ниагара-Фолс на Гамильтон. Здесь у американцев тоже имелся занятый в начале войны участок канадской территории за рекой Ниагара. Но тут у британцев держали оборону новозеландские части, которые и приняли на себя удар Первой Олимпийской механизированной бригады. Так же, как и индусы, новозеландцы были подвержены танкобоязни. Но она длилась недолго и дальше, чем на десяток километров, танкисты Першинга продвинуться не смогли. Но пытались, в результате чего, получилась знатная мясорубка, обескровившая силы и наступающих, и обороняющихся. Именно в этот момент флотилия Назгулеску и нанесла свой удар.

Из «Путевых записок русского легионера»:

«Путешествие наше через Атлантику прошло благополучно. Штормов не было, со стороны людей препятствий тоже не встретили. Пару раз встречали крейсера, британские и французские, по словам офицеров, но те проходили стороной, видимо разглядев флаг на «Кирилле». Похоже, воюющие стороны не хотят портить отношения с Россией.

Наконец, через три недели после отплытия из Санта-Крус, мы увидели берега САСШ. Вскоре пароход уже входил в пролив между островом Лонг-Айленд и Американским материком, и вот перед нами открылась панорама Нью-Йорка. В первую очередь, конечно, наше внимание обратила на себя Статуя Свободы. Глядя на этот величественный монумент, как бы приветствующий нас, подплывающих к свободным берегам, я не смог удержать развернувшиеся на глаза слезы, как и большинство моих товарищей по изгнанию. Понять нас сможет только тот, кто всю жизнь прожил под гнетом деспотизма и только что вырвался из застенков тирании.

Правда, североамериканские таможенные чиновники оказались бездушными, как и их коллеги по всему миру, и отправили нас на две недели в карантин, на небольшой остров вблизи Нью-Йорка. Жили мы там без роскошества, но получали каждый день местную прессу, которую нам пересылало благотворительное общество помощи политическим эмигрантам из России. Знатоков английского среди нас было очень мало, в русском образованном обществе больше в ходу французский и немецкий. К счастью, я неплохо знаю язык Шекспира и Байрона, благодаря летним поездкам в детстве и в школьные годы на отдых в Одессу, к дяде Якову который служил в конторе богатого хлеботорговца, часто вел переговоры с британскими коммерсантами, и знал язык в совершенстве, да и вообще пристрастился ко всему английскому, даже жену нашел в Кардиффе. Так что дома у них говорили в основном по-английски, читали английские книги и прессу, и к этому языку я привык с малолетства. Конечно, британский английский и английский в САСШ различаются, примерно как наш родной суржик в Одесской губернии и говор жителей губернии Петербургской. Встречаются непонятные слова и выражения местного наречия, но исходя из контекста, человеку образованному все же можно догадаться о чем речь. В любом случае, более знающих язык людей среди нас не было, так что мои услуги по чтению газет моим товарищам, оказались весьма востребованы.

Судя по газетам, положение на фронтах было весьма непростым, но катастрофой я бы его не назвал. На юге, после упорных боёв, японцы, мексиканцы и поляки с греками, были остановлены, сумев захватить лишь небольшую территорию в Калифорнии. Итальянцы и португальцы без особого успеха осаждали Эль-Пасо, а мексиканцев при попытке продвинуться к северу от Рио-Гранде, постигла полная неудача. Американские газеты сообщали ужасающие подробности об обращении мексиканских солдат с мирным американским населением. Конечно, случай в Веракрусе не украшает американцев, но в конце концов, там были иррегуляры, а здесь преступными насилиями занималась мексиканская регулярная армия.

Огорчили успехи французов, которые далеко продвинулись в Техасе и продолжали наступать.

На севере британцы наступают на Миннеаполис и Дулут. Но американцы упорно обороняются, и взять эти города у лимонников не выходит. Видимо, желая отомстить за свои неудачи, британцы со своих дирижаблей бомбардируют крупные североамериканские города, начав с Чикаго, о чем я читал ещё в Петербурге, но подробности узнал только здесь. Возмутительное варварство, недостойное цивилизованной нации! Много разрушений, к которым добавился огромный пожар, и жертв среди мирных жителей. И это не единственный случай. Мои товарищи, узнав об этих налетах тоже негодовали. Если прежде у кого то и были сомнения по поводу вступления в Легион, то теперь они исчезли».

Тут британцев подвела их собственная разведка. Вернее те выводы, что их командование сделало из добытых ею сведений. Британские лазутчики, большая часть которых набрана из жителей Канады, доложили чистую правду. Согласно их донесениям, у американцев на озере Онтарио не было боевых кораблей, способных на равных сразиться с появившимися недавно озерными мониторами, чей главный калибр составляли новейшие 190 мм орудия. Американские суда, вооруженные чем попало, были непригодны ни для схватки с боевыми кораблями, ни для прорыва минно-артиллерийской позиции. Кроме того, многие из них лишились экипажей, которые были отправлены куда то на юг.

Прибывшие в распоряжение Назгулеску подразделения американских волонтеров и русских легионеров, только неделю назад были укомплектованы офицерским и сержантским составом. Причем таким, который непригоден даже для службы в мирное время, а на войне ничего кроме вреда своим же, от них ожидать не стоит. Сущие недоноски, которых русские инструктора готовили от силы пару месяцев.

Назгулеску, судя по тому, что все это войско загнанно им в тренировочные лагеря, такие вещи прекрасно понимает и вряд ли пошлет их в бой в ближайшее время. Кроме того, те же самые русские легионеры являют собою плохо организованную толпу, мечтающую больше о дезертирстве, чем о победах. Ведь не просто так командор отдал их на растерзание русским военным инструкторам!

Из «Путевых записок русского легионера»:

Наконец, заключение в карантине подошло к концу, и наш отряд перевезли в Нью-Йорк, где нас встретили офицеры Легиона, во главе с командиром, полковником Джексоном, на вид типичным янки, как их изображают на карикатурах: длинный, тощий, с вытянутым лицом и козлиной бородкой, с стеком под мышкой. Полковник произнес речь(на английском, разумеется), в которой приветствовал русских волонтеров на земле САСШ, заявив что двери Америки открыты для тех кто стремится к свободе, и что тем кто сражаясь за Америку заслужит это право, она предоставит неограниченные возможности.

Речь переводил молодой офицер, очень неплохо говоривший по-русски. Позже я познакомился с ним и узнал что его зовут лейтенант Джозеф Шапиро. Он оказался моим земляком из Николаева, в возрасте шести лет уверенным родителями в САСШ, где он получил североамериканское вместе со своей семьёй. Однако, в семье говорили только на русском, и язык Шапиро не забыл. Отец его открыл ювелирную мастерскую с магазином, а сам Шапиро, закончив университет, работал в газете. Когда началась война, он пошел в армию добровольцем, ещё до введения воинской повинности, и сделал недурную карьеру, одним из первых вызвались служить в Легионе, командование которого ценит его за знание русского языка, и став батальонные адъютантом.

Узнав что я его земляк, лейтенант Шапиро взял меня под покровительство, и был со мной довольно откровенен, Когда я сказал что мы оба пошли на войну защищать свободу и демократию, Шапиро улыбнувшись ответил, что лично он пошел в армию ради карьеры. Нет, не военной. По окончании войны он намерен уйти в отставку, и попробовать себя в политике. С имиджем, как он говорит, бравого ветерана-добровольца и с какой-нибудь медалькой, а лучше двумя, будет нетрудно пролезть в законодательное собрание штата, а там и конгресс не дальний свет.

Откровенно говоря, меня неприятно поразил такой цинизм. Впрочем, в каждой стране свои обычаи, и кто я такой, чтобы осуждать Шапиро за то, о чем очень мало знаю? Ведь о жизни в САСШ, и тем более о здешней политике, мне неизвестно ничего, кроме прочитанного в книгах и прессе, а Шапиро, прожив здесь большую часть жизни, явно куда лучше моего знаком со здешними порядками.

После речи полковника офицеры с сержантами разобрали нас ротам и взводам, и повели на вокзал по городским улицам, на которых полиция перекрыла движение. Собравшаяся толпа жителей показывала на нас пальцами, что то обсуждала, в общем вела себя как любая другая толпа где-нибудь в России. Долго разглядывать Нью-Йорк не получилось. Мы прибыли на вокзал и нас стали грузить в обычные товарные вагоны, вроде тех в которых перевозят скотину, но с поставленными внутри деревянными нарами-лежаками. Многие из нас стали возмущаться, тем более что неподалеку были вполне приличные поезда, в вагоны которых усаживались штатские господа и дамы и даже целые семейства. Но лейтенант Шапиро объяснил, что все железные дороги здесь принадлежат частным компаниям, которые в убыток себе работать не будут, так что военному ведомству приходится платить за их услуги, а бюджет не каучуковый, так что арендовать пассажирские поезда для перевозки войск, просто нет денег, приходится довольствоваться товарными. Это успокоило недовольных, которые согласились что на войне приходится терпеть известные трудности. Что до меня, то я с самого начала принял это нормально, ведь точно так же перевозят солдат во всех странах. Правда, я заметил, что к эшелонам были прицеплены и нормальные пассажирские вагоны. Как я заподозрил в них должны были ехать офицеры, и как выяснилось позже, не ошибся. Ну и дела! Свободная страна, а различие между «благородными» и нижними чинами как в любой империи Старого Света!

А ещё мне подумалось, что хозяева железнодорожных компаний могли бы проявить побольше патриотизма, и скинуть цену на перевозки для армии что их защищает. Видимо прав Маркс, и для капитала отечеством является его кошелек. Даже в самой свободной стране.

Конечной точкой нашей поездки оказался город Чарльстон, в штате Южная Каролина. В окрестностях этого портового города и находились военные лагеря, где мы должны были пройти обучение. Город Чарльстон, когда мы шли через него, показался немноголюдный и каким то пустоватым, что для портовых городов вообще то нехарактерно. Некоторые кварталы, попадавшиеся по пути, были какими то заброшенными, словно нежилыми.

Когда я поинтересовался у лейтенанта Шапиро, что это значит, тот ответил что не стоит обращать внимания:

– Раньше в этих халупах жили ниггеры, а теперь городские власти распродают землю под снос и застройку, но из-за войны активность на рынке небольшая, и продажи идут вяло. Зато, после войны, когда начнется рост, те кто купит здесь землицу, сорвут очень хороший куш. Я бы и сам прикупил, да деньжат не хватает. Вот если выйдет обогатиться на этой войне, тогда непременно поучаствую в игре с недвижимостью…

Я не стал спрашивать, какими способами он собирается обогатиться на войне. Все же я не вчера родился и по военной истории кое что читал. Со времён фалангитов Александра, римских легионеров, рыцарей Ричарда Львиное Сердце, наемников Фруассара и ландскнехтов Валленштейна, в этом смысле мало что изменилось. Это ещё не самый плохой вариант. Куда хуже обворовывать своих же солдат, как у нас в Крымскую войну, или в Болгарскую. Вместо этого я поинтересовался, куда же делись негры, обитавшие в этих кварталах.

На мой вопрос лейтенант с улыбкой ответил:

– Странный вопрос. На родину, разумеется. – и видя мое недоумение добавил – В Африку».

Что же, с тем что именно Африка является родиной американских негров, точнее их предков, не поспоришь. Я читал о проблемах в отношениях между неграми и белыми в САСШ после начала войны, из-за действий пресловутых «Черных Пантер» и преступного доктора Эйбоулита, думаю, что если негры захотят уехать на родину предков, как сейчас уезжают евреи по призыву Герцля и Вильбушевич, то это может содействовать прекращению трений между расами. Правда, я плохо представляю, как кто то, добровольно захочет ехать из цивилизованной и богатой страны в дикие джунгли, жить следи варварства и нищеты. Впрочем, в гимназии учитель географии рассказывал про негритянскую республику Либерию, созданную более полувека назад неграми, вернувшимися из САСШ после освобождения. Вот только сейчас негры уезжающие в Африку, вряд ли найдут себе место под республику, все уже разобрали европейские державы.

Когда мы наконец добрались до лагеря Кэмп-Джексон (уж не в честь ли нашего полковника название?), нас разместили в казармах, которые и снаружи и изнутри выглядят как обычные деревянные бараки, и на следующий день, после принятия присяги, началась муштра».

Так что проводить сложную операцию с необученными войсками, часть которых (из русских) сильно деморализована, станет только безумец. Вот только кто мог предположить, что командор окажется именно безумцем. Но ведь так оно и было. Нормальный человек не станет отдавать людей, бежавших из России в руки ненавистных им русских же муштрователей. Но именно так и поступил этот преступник. Более того, в нарушение всех приличий, под команду царских сатрапов были отданы и выпускники ускоренных сержантских и офицерских курсов. При этом, сержанты приняли под командование отделения и взвода, а сопляки-офицерики стали командовать ротами!

Вот чего не знала британская разведка, так это о разговоре, состоявшемся между Назгулеску и его куратором из Центра.

– Павел Алексеевич! В Центре ожидают от вас успехов.

– Александр Константинович, с таким личным составом будет трудно на это рассчитывать. Бог с ними с рядовыми. Чему-то за оставшийся срок мы успеем их научить, но командиры!

– «Наверху» считают по-другому. Что сержанты, что офицеры – это на один бой. Для этого их подготовка достаточна. Большинство их ляжет, подавая пример рядовым. Но тех, кто выживет можете учить дальше. Сейчас самое важное для них, суметь вступить в командование. Причем так, чтобы и они своих людей поняли, и люди сумели их понять.

– Не представляю, как это у них выйдет.

– Это «десятка» Павел! Она умеет работать с кем угодно. В конце концов, с китайцами они работали успешно. Думаю, что и с американцами все получилось как надо.

И действительно, за отведенную на боевое слаживание неделю, сержанты и третьи лейтенанты сумели сработаться со своими подчиненными. Британские лазутчики так и не заметили, насколько сильно изменились за эту неделю и американские и русские десантники. Они много чего не заметили или не придали значения. В частности, возвращения экипажей американских озерных пароходов. Которые прибыли не сами по себе. Вместе с ними прибыли ветераны рейда на Кингстоун и Веракрус. Вместе с минными катерами и доставленными из России аэроглиссерами. Ну а подводные лодки были доставлены намного раньше и вовсю участвовали в разведывательных рейдах.

Было еще одно странное решение, принятое командором. Буквально накануне начала десантной операции, по его просьбе у флотилии появился свой уполномоченный по правам американских граждан и представительница Комитета солдатских матерей. Это были мистер Смит и миссис Рабинович.

– Мистер Смит, я вас потребовал не для того, чтобы вы мешали работе наших командиров, а для того чтобы вы действительно защищали американских граждан, настоящих и будущих, от грязных поползновений со стороны разного рода политиканов и прочих, окопавшихся в тылу придурков в форме. Защищать их так же, как стали бы вы защищать собственных детей. Вас Рэчел это тоже касается.

– От чего предстоит защищать ваших солдат? – поинтересовался Смит

– На войне, чтобы выполнить боевую задачу, приходится пренебрегать существующими законами. И я не хочу, чтобы честного воина, рискующего своей шкурой в бою, судили люди, далекие от войны.

– Как далеко мы можем зайти в деле защиты американских граждан? – поинтересовалась Рабинович.

– Если вы миссис ради этого соберете товарищеский суд и вздерните негодяя высоко и коротко, то это будет примером выполнения вами своего общественного долга.

Некоторое время, парочка правозащитников переваривала услышанное ими. Первой пришла в себя Рэчел:

– Мы согласны! Но есть проблема. Люди выберут судьей того, кому доверяют. На войне доверяют воюющим. Я требую, чтобы меня поставили в строй вместе со всеми!

– Рэчел, но ведь вы женщина! – попытался остановить ее Смит.

– Это упрек? Вы еще вспомните про то, что я еврейка! Смит! Читайте Лео Бронштейна! Он ясно доложил о том, что эта война является тотальной. А на такой войне нет разницы, кого посылать в бой. Командор, я требую места в строю и оружия, приличного воину.

– Хорошо Рэчел. Мы выдадим вам русскую СКС – 3.0 или наш СКС – 4.5. Это хорошее оружие. И если ваши слова не разойдутся с делами, вся наша флотилия проголосует за вас на выборах.

– Командор, женщины не имеют права избираться.

– Плевать! После войны много чего изменится.