Текст книги "Чунье"

Автор книги: Игорь Кокареко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Что делать?

Этот вопрос мучил и Чернышевского, и всю русскую интеллигенцию кроме Герцена, и меня сейчас. Воды разошлись, обнажив пустое каменистое дно – очевидно, чтобы я перебрался на другой берег?

Я перебрался на другой берег, что дальше?

Я стоял на каком-то голом холме и оглядывался по сторонам. На берегу пустынных волн, стоял я дум великих полн. Главный вопрос: что делать? Хотя это потом он будет главный, а сначала нужно удостовериться, что после наполнения водоёма водой я не окажусь под ватерлинией… Ура – не окажусь… не ура – окажусь на острове, надо дальше топать. Солнце ????? уже высушило землю в твёрдую корку, которая от каждого шага рассыпалась в пыль… Только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог… пришлось делать ещё один марш бросок, чтобы наверняка оказаться выше уровня моря. Я включил третью скорость и рванул вперёд. Мог бы включить и четвёртую, но уж больно крутоват был подъём. Вообще же в моём арсенале бега было пять скоростей. Первая – это вообще не бег, а карабканье на скалы, вторая – шестьдесят шагов шагом, потом сорок шагов бегом. Третья – сорок шагом, сорок бегом, четвёртая – уже сорок шагов шагом и шестьдесят бегом и, наконец, пятая – всё время бегом. Так вот, я передвигался на четвёртой скорости около пяти-шести километров, пока не услышал шум за спиной – это была прибывающая вода. Она была ещё далеко – в километре, а может и ещё дальше, но я на всякий случай врубил пятую скорость. Вокруг стали мелькать сначала маленькие деревца, потом они стали становиться все больше и больше, пока я не достиг места, где вода никогда не приходила сбоку, а только сверху. Уютная поляна, солнце светит, но я могу забраться в тень дубов на обочине… В ногах скорость поставил на нейтралку, а в голове переключить забыл – на опушке, конечно. Я потянулся и развалился на мягкой траве – это было такое блаженство после довольно изнурительного бега… – Цунами, цунами, сюда идёт цунами, – запела песенка в голове, – на всякий случай я поднялся ещё метров на сто выше и уселся на утёсе – тени над головой не было, зато по бокам и чуть ниже были овражки, которые могли исполнить роль водостоков.

Итак, что должен делать человек? Родить сына или дочь, построить дом и посадить дерево. Я оглянулся по сторонам: на сколько хватало глаз, сына рожать было не с кем. Конфуз! Вторым в списке было строительство дома. Из всех строительных материалов у меня в кармане был только небольшой ножик по имени Залошихора. Этой Залошихорой я мог бы даже свалить большое дерево – за неделю, щепку за щепкой – но вот дом построить… Остаётся огородничество или садоводство – как кому больше нравится. Подумал было, что это тоже не моё, а потом подумал, что утро вечера мудренее и просто сел любоваться начинающимся приливом и ждать рассвета.

Когда вы ложитесь спать, то ожидаете, что проснётесь утром. Ну или надеетесь. Я сейчас не про то, что каждый человек мечтает проснуться, я про утро. Рассвет, птички поют, солнышко всходит… или восходит? Всходят озимые, но не суть. Итак, я уснул в надежде, что проснусь утром. С первыми лучами и так далее. Каково же было моё удивление… шутка, я уже привык к подкиндесам природы, поэтому не удивился, когда и утром вместо солнца увидел вчерашнюю молнию.

Есть такие вещи или события, которые подразумевают два варианта своего развития. Вот простой пример: зять взялся за пылесос, я, чтобы не мешать, пошёл в магазин. Перед уходом оставил в своей комнате два маркера – два маленьких кусочка бумаги. Казалось бы, чего проще: есть мусоринки – зять комнату не пылесосил, нет – честь ему и хвала. Когда я пришёл, мусоринка была одна! Меня, как естествоиспытателя, это заинтересовало: «Ты у нас пылесосил или нет?»

– Только до половины, – отвечает, – дотуда, докуда (его слова) шнура хватило. Не знал можно ли модем отключить, чтобы воспользоваться ближней розеткой.

Это как в опыте по дифракции электронов, который провёл какой-то Йенс в год моего рождения (…фигушки – Клаус Йенсон в 1961 году). Когда никто не смотрит, появляется целая куча вариантов попадания электронов при проходе через две щели, как только появляется наблюдатель, ответов всего два – пылесосил или нет. Получается, что зять может одновременно проявлять свою материальную природу и, о – чудо! – волновую!.. Пойду дочке расскажу, что у меня квантовый зять…

Если зять такие фортеля выкидывает, то что ожидать от посторонней природы с её рассветами и закатами, всходами и восходами?

На всякий случай, вдруг кто не знает: рассвет – это такое явление перед началом восхода солнца. Обычно оно проявляется повышением освещённости окружающей среды за счёт приближающегося восхода (подъёма солнечного диска относительно линии горизонта). Мало того, в переносном смысле рассветом называют начало чего-либо или же новое начинание. В обиходе термины рассвет и восход ошибочно считают синонимами.

Можно было бы сказать, что наступал восход… Чуть выше я указал на то, что рассвет и восход понятия разные, так «Восход» – это марка мотоцикла, а «Рассвет» – фирма, производящая трансформаторные будки. И если на одних пишут «Не влезай – убьёт», то вторые как раз и приспособлены для влезания… Хотя если посмотреть статистику, там наверняка жертв от мотоциклов будет гораздо больше, чем от каких-то трансформаторных будок. Ну стоит себе и стоит, никого не трогает, а моцык… А на моцык хочется сесть, растрепать волосы и рвануть навстречу восходу. Почему не выпускаются мотоциклы с не менее звучным именем «Закат»?

А ещё можно сказать, что наступал кризис жанра… Вот мне как-то сказали, что поступки героев нелогичны, я даже слегка удивился. Вернее, дочки сказали мне как писателю, но удивился всё-таки я. Во-первых, какие такие герои? В общепринятом значении этого слова герой здесь только я. Подумайте сами, автор, то есть титульный автор, который описывает и меня и всё вокруг – герой? Со всем его самокопанием, обидами на всех и вся – герой? Где его подвиги? Да, было пару-тройку дел, которым подошло бы это определение, но так о них же писать нельзя! Ни-ни! И не по причине какой-нибудь военной или государственной тайны, а просто потому, что про них детям нельзя рассказывать. Даже уже выросшим, взрослым, чтобы не подавать дурной пример. Не дай Бог, прознают, хлопот не оберёшься: «А-а-а, нас учишь быть паиньками, а что сам вытворял?..» А вот хорошо написал – и про «подвиги» намекнул, и не рассказал ничего, создал флёр загадочности. Кто теперь догадается, что если и было что, так уже давно растворилось в океане склероза…

Дальше: может ли быть героем Муля, Бен-Альтаир ? Ему просто по уставу не положено заниматься всякими там подвигами и другой неуставной ерундой.

Д'Дидактибль. В его мире плановой экономики, где нет места непредсказуемости, а всё нацелено на эффективность процесса, если он необходим, и на плановое сопротивление процессу ненужному – там нет места подвигу, а, следно, и герои там являются скорее опасностью, чем чем-то полезным. Вот в чём главная беда и проблема – эта самая смычка города и деревни, Бен-Альтаиров и д'Дидактиблей в душе каждого человека.

Возвращаясь к главному вопросу – почему нет логики в поступках главного героя. Ну посудите сами, ну посмотрите на меня, на такого, такого замечательного, непредсказуемого, и ответьте: разве может он руководствоваться логикой? Перефразирую – разве могу я руководствоваться и подчиняться логике? В моей внутренней конституции написано, что я подчиняюсь только… чему – только? Богу, Мирозданию, Уставу Семьи? Теперь – алле-ап: вы во всём этом вышеперечисленном когда-нибудь логику видели? Вот то-то же… интересно, как пишется это «то-то же»? – удивительно, угадал с первого раза.

В общем, не судите меня строго, пожалей меня родня, а я пойду своим путём, пусть и нелогичным. Итак, что было бы самым нелогичным в моей теперешней ситуации? Когда земля безвидна и пуста? Когда вокруг ничего – даже тьмы над бездною, а вместо неё в небесах одинокий сварщик прокладывает свой сварной шов? Правильно, самое нелогичное – если б занялся я посадкой какого-нибудь сада, ибо… да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле…

Я утрамбовал землю на вершине холма и нацарапал на ней «ушёл на базу», после чего отправился в путь…

Конспирация не помешает: через минуту вернулся и перетоптал запись на «ушла на базу за семенами».

Ушла на базу

Здесь просто необходимо описание природы, моя самая нелюбимая тема. Я мог бы написать, что вокруг не было ещё никакой природы, что на сколько позволяла видеть молния, окрестности напоминали заброшенный склад готовой продукции кирпичного завода, на котором кирпичи хранились не на каких-нибудь поддонах, а «в навал». Горы стройматериалов, занесённых пылью. Красные, чёрные, зелёные, когда-то белые – камни всех форм и расцветок. Одни были очень прочными, с острыми краями, другие рассыпались в пыль от малейшего прикосновения – на любой вкус, было бы желание строить! Ну и был бы проект вдобавок ко всему этому великолепию. И вода. И цемент. И рабочие руки.

Я мог бы так написать, но постараюсь дать более развёрнутое описание. Если стоять спиной к той стороне, откуда я пришёл, то за мной была вода насколько хватало глаз… На расстоянии, доступном для зрительного восприятия, всё было залито водой, чернота которой на горизонте сливалась с такой же чернотой неба. Над моей головой, чуть впереди, слева направо, в небе висела почти неподвижная молния. Она была не прямая, а слегка изломанная, как будто кто-то ехал по небесной дороге, объезжая канавы и буераки. В местах поворотов иногда из её тела высовывались и быстро прятались обратно вертлявые язычки, почти как у змеи. На секунду становилось лучше видно и тогда казалось, что где-то впереди, в непроглядной черноте, возвышаются какие-то горы. Итак: воды позади, холм подо мной, а впереди, насколько хватало глаз (ну или на расстоянии, доступном для зрительного восприятия) тянулся этот самый склад кирпичного завода. Мелкие кучи сменялись настоящими терриконами, те – пустырями, уставленными какими-то ящиками, и так до самого горизонта, ну или… вы ж понимаете: расстояние, зрительное восприятие и т.д.

В общем, видео было не очень: мрачновато, тускловато и статично, что ли. Никакого движения, никаких птиц, собак или крыс, наконец. Никаких деревьев и весёлых дятлов, долбящих с утра до ночи – ничего! Из красивостей одна молния. Она завораживала, но… но… я всё время ждал подвоха, ждал, когда бабахнет. А она висела в тишине и не бабахала. Впрочем, не совсем в тишине: со стороны склада слегка дул ветер, завывая в терриконах и неся с собой набор непонятных запахов.

…Зато я нюхаю и слышу хорошо, – мелькнула радостная мысль, которую ветер быстро выдул из головы и на её место вдул другую: – а что делать-то?

Ну что ж, я не курица, чтобы сидеть на яйцах, да и яиц у меня… то есть тех, которые высиживают, поэтому я закинул котомку за спину и отправился вперёд. Не подумайте, что я выдумываю на ходу – всякие котомки, склады и так далее. Во-первых, не на ходу, я стоял в это время, и вдруг прямо под ногами обнаружил небольшой рюкзачок, свой, между прочим, прорезиненный, который у меня оставался с Болгарии. Сейчас не буду его описывать, оставлю на потом, мало ли понадобится по сюжету извлечь какой-нибудь инструмент или краюху хлеба. Или бинты, тьфу-тьфу-тьфу…

Спотыкаясь и чуть не падая на камнях, я отправился исследовать склад внизу холма. Сначала дорога была не очень, потом она появилась. Вернее, огромных кирпичей стало попадаться меньше, их место стали занимать блоки поменьше, потом вообще стали попадаться пустые проплешины, сначала узкие, потом всё более и более широкие к низу холма. Наконец я добрался до подошвы холма и оглянулся на пройденный путь: отсюда, снизу, он стал не холмом, а обыкновенным терриконом, хоть и довольно таки крупным.

Надо бы его пометить как-то, чтобы не перепутать при возвращении, – мелькнула было мысль – только вот зачем, чем он отличается от остальных? Рюкзак со мной, совью гнездо в любом месте… Но с другой стороны: это же историческое место, здесь впервые ступила нога человека. Вопрос только, на что ступила, куда я вляпался?

На всякий случай я попытался запомнить очертания родной горки – вершинок две, между ними какое-то подобие седловины, правая темнее, левая светлая, вся засыпанная то ли землёй, то ли пылью от раскрошившихся силикатных кирпичей. С правой вниз тянулся еле заметный след, мой след. Может не переметёт, эти дуновения только условно можно назвать ветром?

Вы обращали внимание, как ведёт себя человек, когда на него смотрят, и когда ему кажется, что он один? Я сейчас не про анонимов в интернете, я про реальных людей – про себя, про вас. Присмотритесь к себе, это интересно. Даже если вы утверждаете, что чихать хотели на чужое мнение, это говорит только о том, что чихать вы всего лишь хотели. Вот идёте по лесу, грибы собираете – вам абсолютно всё равно, как вы выглядите. Вдруг где-то впереди другой грибник. Вы уже собранны, отрыжки нет, песни не поёте, вы на вдохе. А если вы разглядели, что это симпатичная женщина – у вас уже и грудка поднята, и плечи расправлены, и почти полную корзинку несёте одним мизинцем, будто она невесомая. Про живот даже говорить смысла нет, потому что его как бы и нет. Вот вы разминулись, девушка скрылась вдали в серебряном тумане, и наконец долгожданный выдох – можно выдвинуть живот и положить на него свою ненужную уже грудь. Вы ей доказали, что вы и кто вы. К слову: в интернете люди обходятся без вдохов… Глупость написал: там тоже вдохи, но воздух направляется не в лёгкие, а в нижнюю часть живота, чтобы поднатужиться как следует и выдать то, что хотят выдать. Несчастные люди. А есть другие, счастливые – этим, поносникам, тужиться не надо – была бы жертва, была бы тема.

Если вы думаете, что на берегу пустынных волн, я стоял таких дум полн, то зря: я просто осторожно шёл вперёд, посматривая по сторонам. Никого не было, никем не пахло, но всё равно я был почему-то на вдохе.

Мой чемоданчик, набитый хламом…

Я передумал – всё было не так! Склад был как склад: горы всякой ерунды, мне непонятной. Я уже полчаса бродил между этих куч, как вдруг случайно на одном слабо освещённом пустыре обнаружил знакомую вещь – мой рюкзак. Именно мой, в этом не было никакого сомнения. Расстегнув его, я увидел на внутренней стороне надпись, оставленную несмываемым маркером непонятными кракозябрами – так подписал его бывший владелец. Кажется, бельгиец. Когда-то мы сидели рядом на горке перед полётом, ждали ветер. Я похвалил его непромокаемый рюкзак, а он пожаловался, что у него нет запасного парашюта. Пожаловался он не просто так, а потому что видел, как я разворачивал только что полученную посылку из Чехии с запаской, которую мне привезли друзья прямо на старт. Я ему дал парашют на этот полёт, а на финише он мне его вернул в целости и сохранности, упакованный в благодарность – в его рюкзак. Как я ни говорил: «Нет, не надо!» – рюкзак поменял владельца. Может я был неискренним? Прям как та девица, которая «я не такая»?

Как бы то ни было, но именно этот рюкзачок стоял у меня на пути, призывно помахивая шлейками или лямками – издалека было непонятно. Подойдя ближе, я отряхнул его от изрядного слоя пыли и заглянул внутрь. Рюкзак был достаточно плотно упакован, но сверху лежала та самая лампа, которую я когда-то протирал от масла. Только в прошлый раз она сверкала своей стерильностью, сейчас же её фитиль был подгорелым и от неё еле уловимо пахло керосином. Ну или бензином – я эти запахи не различаю – не ацетон, и ладно. Забыл сказать, что рюкзак был прислонён к какому-то предмету… к чему-то, отдалённо напоминающему не то моток пряжи серебристого цвета, не то кедровую шишку – точно такой же бочонок, только размером с автобус. Среди всего неживого строительного хлама бочка была явно чужеродной, от неё пахло… ой, как же от неё здорово пахло, хотя и непонятно откуда – все её створки были плотно прикрыты, и только с самого низу, возможно от удара, было видно содержание открытой ячейки. Ну, то есть, стало видно после того, как я смог расковырять самую помятую створку шишки. Для этого очень хорошо подошёл ножик из рюкзака, который я всегда брал с собой в полёты. Отодвинув пластину, я просунул руку в узкую щель и смог вытянуть небольшую жменю… сначала я подумал было, что это какие-то открытки, потом присмотрелся и понял, что скорее всего это семена. Размером они были с большой палец руки, но к каждому прилагалось почти прозрачное крыло с ладонь взрослого человека.

Когда-то, когда я был ботаником и родителям приходилось вырывать у меня из рук книжки и выгонять на улицу погулять, я как промокашка впитал в себя кучу ненужной информации. Одна жменька из этой кучи – про семена – сейчас была очень кстати. Я понял, что это или сосна, или ёлка, пихта какая-нибудь, ну или кедр.

– Придётся начинать с хвойных! – я распихал по карманам пачку «открыток». Конечно, мне бы больше хотелось найти мешок посевной картошки, а потом и землю, куда её можно было бы воткнуть, но… и на камнях растут деревья.

Я отправился дальше по складу, но за целый день так и не обнаружил чего-нибудь, отличающегося от этих камней, чего-нибудь такого, как та шишка. Спать я вернулся к ней, чтобы рядом было что-то пусть не знакомое, но хоть с живым запахом. Уже укладываясь спать и закутываясь в куртку (из рюкзака), я обнаружил парочку бутербродов, любовно приготовленных женой… вот вроде бы стандартная фраза: «любовно приготовленных», почему именно любовно? Да просто потому, что мясная отбивная была в два раза толще куска хлеба, на котором она лежала – если это не любовь, тогда что же?

Засыпая, я начал было беспокоиться о том, что запах не даст уснуть, но уже на втором выдохе глаза мои сомкнулись и я провалился в сон.

Позвольте маленькую ремарку на тему влияния запаха на качество сна. Когда мы только-только перебрались в Болгарию, то окунулись в море радостно-сопливых отзывов о лечебных свойствах лаванды: мол, надо добавить всего лишь маленький пучок цветков в подушку, и сон будет бесподобным. Зачем пучок? Капелька набила наволочки одной только лавандой и мы приготовились к сказочному сну, но не тут то было: через пять минут от этой вони в мозгах стало звенеть. Я выкинул подушки в соседнюю комнату – не помогло, снёс подушки в спальню на первом этаже – вонять продолжало, унёс их в баню, в плотно закрывающуюся парилку – запах остался. Я понимаю, что он остался в мозгу, но мы ничего не могли поделать и вспоминали его постоянно, когда ложились спать. С запахом от кедровой шишки было не так. Впрочем, я за день намотал так много километров по этим каменным кручам, что голове было уже неважно, чем пахнет.

Неумека, тот ещё кадр

Вот я хорохорюсь, хорохорюсь, бегаю на вдохе, а на самом деле вся жизнь получается кривая, что ли? Есть продвинутые люди, они в передачах про экстрасенсов участвуют, лечить могут наложением рук, практикуют осознанные сновидения, даже с духами разговаривают… завидно, хотел бы написать, но есть другое слово – обидно! Ничего у меня не получается. Духам на меня наплевать, руками лечить – да, могу снять там головную боль, да и то не себе… как-то раз у моего дядьки разболелся живот и меня попросили помочь. Он улёгся, я подошёл к нему, но не успел сделать и пары движений – только руки положил на живот, как он заорал диким голосом. Пришлось прекратить врачевание. Вот такой неумека, а живот у него потом сам прошёл минут через пять – десять. Ясновидение тоже не про меня, интуиция… слово я слышал, но это тоже мимо. Всякие бабки слепые по телевизору – снимают порчу, штопают, вешают её обратно – ненавижу! Потому, наверно, что сам не умею. Впрочем, и не хочу уметь, не хочу с этой мерзостью связываться… Ха, оказывается есть вещи, которые я ненавижу, а жена обожает…

Сновидения…

То есть, осознанные сновидения – вот это очень интересно, много раз пытался их освоить, но опять мимо. Спать ложился, взяв журнальчик… – это такая метода: во время кратких просыпаний записывать свои сны. Ничего! Пока проснёшься, пока включишь свет, от сна и следа не останется. Можно включать диктофон, но это ещё хуже. Утром при прослушивании только глухое «бу-бу-бу»: во-первых, бормочешь спросонья, во-вторых, стараешься говорить тихо, чтобы не разбудить жену. Но это в моём случае тоже нереально. А у кого-то получается! Создают свои миры, ходят, бродят, рисуют потом карты сновидений… сейчас самое подходящее слово для моих чувств, это завидно, точно!

Вот теперь проснулся, и первая мысль: надо записать сон, надо записать сон, чем записать, где листик? Где карандаш? А, в рюкзаке поискать… кстати, а зачем мне листик и карандаш? Наверно, я что-то хотел записать? Что – рецепт? План на день? Не успел проснуться, а уже план? Аёячкi! Сон, сон записать! Какой сон, мне что-то снилось? Из всего ночного великолепия только один обрывок фразы: черепашки подарили зубрика… не было никаких черепах… ниндзи подарили зубрика? Вроде ближе, но всё равно неправильно. И ведь не уснуть, чтобы всё вспомнить, это как вода, в которую два раза не войдёшь… нет, это в реку два раза не войдёшь, хотя почему и нет? Глупая пословица. Вот, смотрите: я раз вошёл в воду – я шлёпнул правой ногой по воде, вот второй – теперь левой, вот третий – на этот раз ладонью…

До меня не доходило… до меня не доходило, что до меня каким-то образом дошла вода. Я лежал под шишкой… мы вместе с шишкой лежали в луже, и я плескался как… как… надо подобрать сравнение, показывающее всю беспомощность – как дельфинёнок!

Пришлось дельфинёнку встать во весь рост, отойти от лужи, одеться, обуться и оглядеться по сторонам.

…Оранжевое небо, оранжевое море,

Оранжевая зелень, оранжевый верблюд!

Оранжевые мамы оранжевым ребятам…

Всё было точь-в-точь как в песенке, только почти всё тёмно-зелёное, как в чёрно-зелёном кино. Попадались вкрапления, они как изумруды сияли другим цветом, притягивая глаз. Вот неподалёку красный кирпич, рядом с ним другой, тоже красный. За ним ещё и ещё – они были как мостки в луже, по которым я смог перебраться через воду, не замочив ног. Идёшь себе, перепрыгивая с камня на камень и стараясь не потревожить неподвижную гладь воды, в которой отражается оранже… просто тёмное небо с зелёной молнией. Она висит, улыбаясь и изредка показывая мне белый язык, выскакивающий из её тела то тут, то там.

Шишка за ночь, кажется, стала больше, несколько нижних створок открылись, но что в них, с этой стороны лужи было не видно. Пришлось вернуться и убедиться, что они оказались пустые. Изначально они были такими, или из них что-то ушло, было непонятно, надо бы исследовать, но отвлёк шум с другой стороны шишки. Такое впечатление, что кто-то вставлял ключ в почтовые ящики и открывал их. Сама шишка лежала на самом краю сухого возвышения посреди, назовём это – лужи, прежде бывшей большим пустырём среди гор строительного мусора. Звук исходил с противоположной от меня стороны, которая была вся в воде. Чтобы посмотреть, что там такое, надо было лезть в воду или вернуться по моим мосткам на другую сторону пустыря и там уже полем-полем, краем-краем… я выбрал второй вариант.

Пока я перебирался на сухой берег, пока обходил пустырь по большой окружности, пока слушал шлёп-шлёп-шлёп по воде, пока вышел на место, с которого была видна задняя часть шишки, пока собрал свою храбрость в кулак и решился выглянуть – никого уже не было. С этой стороны было больше открытых ячеек, но по виду тоже пустых, только в воде плавали выброшенные ненужные рекламные проспекты… разумеется, это были не проспекты, просто автозамена в мозгу пыталась подобрать более-менее похожие образы. Может быть мне показалось, но из чего-то тёмно-зелёного, почти чёрного, что стало опоясывать «мой» первоначальный холм, террикон – мою Лысую Гору – на меня смотрело несколько то ли глаз, то ли просто зелёных пытливых огоньков. Они как бы спрашивали: кто ты такой?.. вот интересно, слово «пытливый» происходит от слова «пытка»? Совсем не те мысли почему-то полезли в голову. Ох, не та это работа, о которой мне мечталось в детстве, ох, не та.

В детстве (да и не только) мне хотелось давать советы. Давать не просто так, а чтобы люди к ним прислушивались. Вспомнился один случай, когда мне в ответ даже хором пели! Вот представьте: зима, первые деньки после нового года, я выхожу на улицу и встречаю оранжевых людей. И не одного, а сразу десяток. Денёк пасмурный, а тут сразу столько маленьких солнышек, настроение в гору! И лица у всех румяные-румяные, наверно от свежего воздуха и хорошего настроения!

С нужным троллейбусом вышла незадача – он забыл выйти на линию. Минут двадцать я подождал, а потом стал советовать оранжевым людям, как правильно лёд с асфальта на остановке скалывать. Они сначала молчали, потом всё же ответили: иди, мол, хороший человек, своей дорогой и не жди троллейбуса, потому что… и что интересно: ответ-то был один, но сказали они его хором! Начало января, утро, люди с топорами и лопатами на остановке что-то хором декламируют! Красота, настроение – выше некуда! Я тогда поблагодарил их за чудесное начало дня и ушёл. Фиг с ним, с троллейбусом, настроение дороже! И здоровье…

…Чу… вдруг раздался рога звон, и кто-то карлу вызывает…

И вот сейчас эти глаза напротив. Может померещились?