Текст книги "Наклонный Мир (СИ)"

Автор книги: Игорь Гарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

  С буссийцем можно было легко потерять их – и после стольких испытаний остаться без вознаграждения за всё.

  Угум бросил хмурый взгляд на неезженную тропу, ведшую куда-то к северу. По ней удирать было неудобно.

   На пути поджидали засады и облавы, бездорожье и безденежье, исчерпание запасов и исчезновение трактиров и в конце всего этого что? Буссия– от чего на Угума накатило самое мрачное отчаяние.

  Но как во тьме возгорается свет, почти сразу же пришло и избавление. Мысли Угума как будто не принадлежали ему больше – они оторвались от своего источника и срезонировали с испарениями кого-то кто все это время был рядом. Случилась непроизвольная, но неостановимая реакция, которой Наклонный мир знаменит во всей Мультивселенной. Хоть на обочине кроме Угума и буссийца никого не было, это не помешало тому, чтобы между ними сгустилась обильная пелена.

  Боже и боги мои, – опешил Угум, – никогда бы не мог об этом подумать. Он думает о том

  же, что и я... И это значит, что теперь...

  *

  Бусмиец просиял.

  – Наконец-то! – выдохнул он, – давно дело должно было дойти до этого.

  – Теперь, когда наши мысли сходятся, дорога пойдет веселее. Как мы понимаем,

  впереди испытания, которых в любом случае не избежать. Еще мы понимаем, что воображаем их по-разному – каждый в меру своей осведомленности. И от нас не укрывается, что хорошо бы подкрепиться – в теплом доме с хорошей , кухней и расслабиться напоследок. Не так ли?

  – Кузней, – протянул Угум, – давно мечтал о чем-то подобном. Давно мечтал о кузне. Попариться бы. Там ведь жарко?

  – Само собой. А вкусный ужин, бокал вина перед сном никогда не бывают не к месту.

  Угум подобострастно кивнул.

  – Если бы еще можно было потратить несколько ваших монет...

  – Я знаю, где это можно сделать и вижу дорогу.

  – Я весь во внимании

  – По Большом тракту вперед.

  Прошло еще несколько часов прежде чем Угум снова начал роптать. Но как ни странно после этого пелена снова сгустилась. Угум погрузился в размышления над ее странными эффектами, но оказалось, что буссиец только сейчас вспомнил о ночлеге. Его отвлекали другие мысли, которые Угум и не пробовал себе вообразить. Тем временем путники подходили к деревушке. Она оплетала дорогу подобно плющу, как будто взяла ее отрезок в аренду у ближайшего губернатора за мзду. Все путники хотели этого или нет,

   вынуждены были останавливаться здесь.

  Угум приуныл от скучного вида но его приободрил буссиец, сообщивший, что в этих местах брали буссийскую монету.

  – зачем она им? – покривился угум – я конечно отдам. Но кто ее у них потом возьмет...

  – я – просто сказал бусиец – я же бусиец. Вот я и беру.

  – Это... ммм, логично. Но кроме вас... в этой схеме нужен кто-то еще.

  Бусиец пожал плечами.

  – Запомни. Брагу теперь везде продают только за суверенные буссийские кругляши. Поэтому Ламбия и Пелосия перешли на здоровый образ жизни. Но не все следуют их примеру. Не для всех это возможно. Например, здесь.. Ты увидишь своими глазами....

  – Кузня, – подумал Угум – если в этом месте она найдется, то я сумею переплавить деньги и убегу. Остальное – все равно...

  Пелена в ответ на эти слова снова сгустилась, но Угум махнул на нее рукой: в такие моменты бывает не до пелены.

  Умение Буссийца создавать пелену почти со всеми сразу же бросалось в глаза. Тонкие испарения поднялись в воздух уже в будке привратника, случайная встреча с громилами завершилась рукопожатием , но легче всего разговор пошел с кабатчиком.

  . Когда он и буссиец вместе думали о деньгах, то мысли их сходились а пелена крепла. Оба имели в виду под словом «деньги» одни и те же буссийские монеты в форме ломаного круга. Собеседники тепло обнялись. Теплым был и поднявшийся от их пелены пар.

  Угума это настраивало на оптимистический лад. Он решил заказать ужин не пользуясь

  помощью буссийца. Кругляшей хватало, чтобы расплатиться самому. Бусец оставил это без внимания. Его похоже отвлекли дела в таверне. Там не только распивали брагу. Когда ее не хватало раздавалось...

  – Пелосия! – гневно выкрикнул кто-то из-за стола.

  – Пелосия еп ее, еп!

  Бусиец был при делах. Он постоянно нашептывал что-то соседу за столиком. Тот кивал и наливался возмущением, потрясая кулаком.

  – Буссийская пропаганда, – догадывался Угум.

  – Пелосия, еп ее! Еп! Старый Пелос! Старый фаллос!

  Буссиец так увлекся пропагандой, что совсем упустил Угума. Тот осторожно отсел к краю. Усиливаясь у одного конца, на другом буссийская пропаганда, глохла. В отличие от пелосийской, далеко добивать она не умела. Почувствовав облегчение, Угум скосился в сторону двери. Та часто открывалась – но тут же захлопывалась, как будто всерьез собиралась его дразнить.

   Ее проем недолго оставался открытым, но если воспользоваться этими промежутком, разминуться с дернувшим за ручку и проскочить мимо кого-нибудь кто еще не дурак выйти – и тогда можно будет выбраться на свободу. Ах, мечты, мечты... .

  Осуществить их удалось быстро. Уже через минуту Угум был на улице. Сзади потрясали кулаками охранники, но гнаться следом они не решились, опасаясь оставить таверну тем кто в ней пьет.

  На деревушку быстро спустилась ночь и вдарил холод. Когда-то в Буссии обогревали улицы винными парами шедшими из дымохода. Для этого наливали брагой до краев дымоход и ожидали испарений. От них пьянели даже служебные медведи. Тогда за брагу можно было не платить – она лилась всюду. Но времена изобилия закончились... Не только здесь, но и везде, где был Наклонный мир.

  Угум смекнул, что перво-наперво нужно заплутать в деревне, чтобы Бусиец сбился со следа. Очень скоро Угум заплутал.

  Но избавиться от страха не вышло. Как будто кто-то все равно крался за ним по следу и по селу.

   Усугубитель юркнул под соседнюю крышу прислушиваясь к шуму который не слабел. Когда тот усилился, Угум больше не спрашивая разрешения, растолкал хозяев и забрался на чердак.

  Из его окон округа была как на ладони, так что видно было, как где-то далеко дымилась таинственная туманная Забуссия. Почему она дымилась? Угуму это было неизвестно.

  Он отвернулся. В другой стороне была кузня. Быстро собравшись, он перемахнул с крыши на соседнюю, и тут обнаружил что внизу собиралась толпа. Похоже, она накачалась брагой.

  От мысли о встрече усугубитель струхнул и прыгнул еще дальше и оказался на другой крыше. Крыши не кончались потому что ровно располагались одна за другой. Это настраивало на тревожный лад, как любая закономерность в Наклонном мире, которому они не свойственны. Но времени на поиски подвоха не было. Угум разбежался – и снова сиганул. Осмотрелся и, перестраховываясь, переметнулся на соседнюю крышу – прыгнул еще.

  Угум все продолжал прыгать, пользуясь тем, что крыши не кончались (что такое?), пока, у него не затекли ноги. Чтобы расслабить их он уселся на одну из крыш и свесил ноги с нее. Под штанинами топорщились войлок и хворост, скрепленные с помощью обыкновенных ниток.

  Тут Угум нарушил одно из правил Наклонного мира, чего делать не стоило.

  – На чем все это держится, интересно?

  От неосторожной мысли (мысли материальны! Не зря вас предупреждают эзотерики! Не упускайте это из виду!) все обрушилось – и выделился резкий хлопок.

  все рухнуло – Угум и поделать ничего не мог а при падении сломал мебель и проломил пол (он тоже был из ниток?!) ) а сам застрял в дыре – словно не усугубитель а

   усугубленный там где меньше всего хотел.

   Вокруг сразу набились люди. Они изучали его... или возможно, дыру.

  – Ну и дыра

  – Дно пробито

  – Еще одно дно

  – а я говорил! Что дно пробьют!

  – Он не уйдет отсюда пока не заплатит.

  – Такой не заплатит

  – Нет, не заплатит, ставлю брагу, и сам оттуда он не уйдет.

  Угум осмотрелся: между собравшимися повисла тревожная пелена.

  Но один голос раздавался оттуда где общих мыслей не было. Услышав его, усугубитель расхотел вылезать.

  – Я заплачу за него, – объявил Бусиец, – Признаю, что следил за ним с самого начала. Я укрепил его давние мысли. Заставил их двигаться быстрее и насыщеннее, чем раньше, и когда мне понадобилось, выпустил... их наружу. Другими словами, это я его усугубил – если вы понимаете это слово. Из-за меня он здесь.

  – Значит вы и заплатите!

  – Легко заплачу. Кругляши у меня есть.

  – Кто-нибудь дайте ему руку!

  – Кругляш каждому кто поможет!

  Угум вставил свои в боки.

  – Не надо меня вынимать!

  – Парни, не слушайте его. Этот пол – мой. Ломайте пол.

  Пока Угума тянули за ноги, он гримасничал, понимая, что никакого толка, если сейчас он всех усугубит не будет. А что еще он мог бы сделать? Возможности усугубителя ограничены, и только невежи полагают, будто он может все.

  Бусиец, – вертелось на языке, – это он все подстроил, подлый бусиец. И добился того что улизнуть от него невозможно. Потому что он здесь, рядом. Сейчас он меня встретит.

   Самое страшное вертелось у Угума на языке.

   Сейчас он заберет меня с собой.

  *

  Что была за злосчастная деревушка, где все это случилось, Угум не внял , но назад путей

  все равно не было. Это он знал точно, пусть и то, что вело вперед– тоже едва ли считалось дорогой. Зато так мог выглядеть въезд в Буссию – грязь и распутица и узкая тропка посреди жижи. Но буссиец утверждал что опасаться было нечего – на деле это был объезд Буссии по контуру.

  Угум кивал – после всего он не чувствовал себя вправе задавать вопросы.

  Как младший в паре он предпочитал втягивать голову в плечи и помалкивать.

  Еще он пробовал настраивать ее на светлые мысли. Таким образом можно было бы оказаться с буссйцем на одной волне. Если бы пелена ненароком накрыла бы их обоих,

   можно было бы вызнать что он имеет в виду.

  На деле получалось это плохо. Возможно, мысли самого буссийца были не такими уж светлыми. И стоило направить свой мысленный поток в другом направлении. Эта гипотеза успела увлечь Угума. Он решил думать, что все закончится плохо тем более, что давалось это очень легко.

  – Мы остановимся сегодня в чистом поле? – предположил Угум кротким тоном не возражающим против такой перспективы.

  Буссиец пожевал губами но ничего не ответил.

  И этой мысли у него нет тоже. Что во всей Мультивселенной у него на уме?

  – Я представляю себе рынок, – вдруг откликнулся попутчик, – большой, роскошный рынок, который может явиться под опасными грибами,

  Такой, куда заходят караваны, груженые развесным расписным товаром из самых дальних уголков. Представляешь себе?

  – Я по ошибке думал о другом, – признал Угум.

  – А зря. Так вот, они прибывают со всех концов одной великой страны. Но двери его для иностранцев на замке.

  – Это временно, – подобострастно заметил Угум, – Вы уж сможете туда пробраться, не сомневаюсь. Наверняка вы усугубите кого-нибудь на входе и вас пропустят внутрь. Если понадобится, вы протащите даже меня. Хотя вполне можете оставить меня за дверьми!

  Буссиец кивнул.

  – Ты прав в том, что я собираюсь отправиться на этот рынок. Другими словами, достичь

  ярким усугублением место, где он находится, а именно Бутай.

  Угум аж поперхнулся. Он попытался представить Бутай – но пелены не вышло: судя по всему у них с Бусийцем это выходило по-разному.

  – Бутай, Бутай ээ... усугубить? Но Бутай это... обширная страна где тысячи... ээ.. миллионов... миллионов людей вкалывают и встраивают, вваривают чего-нибудь, как проклятые , всерьез обеспечивая мир своим де... де-де-де

  – Выражайся яснее.

  – Дефекатом... дефицитом половину мира.

   А если что-то бутайское нечаянно сломается, хотя такого не бывает, оно высокого качества, то очень скоро на тебе новое на смену, и даже два. Если Бутай усугубить, то... кому сделается лучше? – отважился на вопрос Угум.

  – Ты до сих пор не понял? После стольких дней со мною – и не понял, не удосужился сообразить? Да в этом усугублении вся надежда. Если усугубить бутайцев, таких больших

  серьезных бутайцев, важных для мира бутайцев, на них переключится все человечество. Оно будет в ужасе – как Бутай, который удалось бы усугубить, стал бы ужасен. При взгляде на него все забудут про Буссию, про все что мы.. . мы тут по мелочи ... ну что я буду объяснять. Нашей Буссии нечего было бы больше пожелать.

  Угум не понял, что его ждет, но все равно заискивающе кивнул.

  Буссиец принял это как должное.

  – Поэтому – и ради этого – ты отправляешься со мной.

  *

  Теория усугубления, которую Угум проходил в Несомневающемся университете, не зря была изложена в Незримом учебнике и потому никем не читалась. Она казалась слишком пресной и оторванной от жизни. Возможно, потому, что имела дело с величинами, действующими слишком абстрактно и главное, далеко.. В учебнике упоминались усугубленные области Мультиверса, целые континенты, цивилизации и страны, где все как в параллельном мире. Угуму не приходило в голову, что Буссия могла быть одной из них.

  – Если страну усугубили, то все наверное сразу начинают сторониться ее? – предположил усугубитель, просто чтобы что-нибудь сказать.

  – Именно, – и по лицу буссийца пробежала тень, – ты даже не можешь представить себе, как.

  Угум, делая вид, что сочувствует, наморщил лоб.

  – Нет, твоих усилий недостаточно, – пресек лицедейство Бусиец, – Иначе бы тут уже давно сгустилась пелена... Ведь я болею за Буссию всей душой. Если не можешь проникнуться, просто поверь мне на слово. Чтобы выкарабкаться, нам, буссийцам, нужно обязательно, чтобы что-нибудь стряслось, но только – не с нами! С нами уже все произошло. Нужно, чтобы усугубление пошло дальше. Чтобы другая страна побольше, поважнее, обратила бы на себя внимание всех. Стянула бы его на себя. Воображаешь?

  Угум даже не пробовал вообразить себе настолько наклонный мир.

  – Представь, тогда – на фоне этого соседства – все станут смотреть на нас совсем иначе. У всех откроются глаза.

  Бусиец уже грезил.

  Забытая ранее, в связях с нами вдруг обнаружится выгода. А если повернуть дело ловко, то даже необходимость. Подумаешь, мы усугубили. Или пересолили. Ведь потом кто-то усугубил больше. И переплюнул нас. И произошло это буквально сейчас...

  Поверь, другого выхода не существует. Наше спасение в том, чтобы усугубить Бутай.

  Угум попробовал тоже этого захотеть, но опять не смог совпасть с Бусийцем, поскольку

  мысли попутчика выбрали новый маршрут.

  – Мы не остановимся ни в поле, ни в роще, ни на болоте. Мы просто дождемся здесь каравана и на нем тайно въедем в Бутай.

  *

  Утром следующего дня Угум пробудился ни свет ни заря. Бусиец уже не спал. Он проводил время за изучением небесных тел. Ночью в наклонном мире их больше дюжины и светят они одновременно. Существует поверье что перед тем как Великая кривая снова сделает поворот и Наклонный мир ранее просто катившийся по ее склону вдруг сверзнется и подпрыгнет (поскольку склон оборвется), а потом пойдет скатываться по новым изгибам Кривой, как будто в предчувствии дергаются звезды и планеты. Вернее с ними-то

   ничего не происходит– и не может – просто они становятся чуть дальше из-за чего резко подскакивают на небесном своде куда-то туда.

  Бусиец зачем-то проверял это на практике. Возможно ему просто было не до сна.

  Повозка в дальнем обозе каравана где разместили путников была наскоро сколочена

  из подсобных досок кряхтела, ломалась и не давала спать. Чтобы обзавестись хотя бы таким транспортом пришлось приобрести его в собственность. Это была грабительская сделка – более разбойничьим был только курс буссийского кругляша, признанного караванщиками деревянным. Его соглашались покупать только по цене дерева. Но у буссийца кругляшей было столько, что он сразу заплатил за все.

  – Зато этот караван точно впустят в Желтые ворота, мимо которых входа к бутайцам нет, – объяснял он щедрость на ухо Угуму, – Сейчас это самое главное – просто пробраться, оказаться в Бутае, а дальше мы примем решение по обстановке. С Бутаем граница – самое трудное дело. Бутаю ничего не нужно. К себе продавать они не пускают почти никого,

  -Странно, – потер нос Угум, – мы в Ламбии завозим барахло со всего света, всему свету даем работу, и поэтому у нас все есть. Безработица, например.

  – И у бутайцев тоже все есть, но по другой причине. Вот знаменитая Тойфелева башня. – они закончили ее 8 лет назад, отремонтировав столб электропередач. Ничем не хуже столб,

   чем в Ранции, и блестит.

  – А самоходные телеги как у пелосийцев, тоже есть?

  – скопировали и собрали по чертежам.

  – на месте старого Пелоса я бы бы в ярости.

  – Старик и рассвирепел. Но что он может поделать? Пойти на Бутай войной?

  – Возможно... – Угум потер нос и серьезно задумался. Повисла пауза. Бутай-Пелос, Пелос-Бутай. Что можно сделать. Возможно... Возможно, смирение? – предположил Угум.

  – А вот еще по пути пирамиды Кинкса. Трудоемкая работа. И сделано под древность.

  Хотя какая разница, когда их выстругали – главное результат.

  Оба усугубителя высунулись каждый со своей стороны телеги. Вдоль дороги вытягивались пирамиды. Было их не меньше чем в древней стране Иджипте, известной новаторством, где такую фигуру экспериментаторы обнаружили опытным путем в первый раз.

   С Пирамид сыпался песок, как на их родине. Работая не покладая рук бутайцы возвели их из песчаных кирпичей.

  – За Желтыми воротами чудес еще много. Бутайцы обожают трудиться. Они способны все сделать бутайским. До чего только могут дотянуться. А руки у них стали длинными...

  Пока Угум и Бусиец разговаривали, в дымке уже проступили Ворота. Голос доносился прямо из них и похоже был чем-то сильно раздражен. И к нему прислушивались. с одного его окрика остановилась вся колонна.

  – Пряники, микросхемы, валенки, крокодилы, пушки, два волшебника, чудо техники -

  пылесос! – затрещал караванщик

  – Нам ничего не нужно, – грубо ответили с ворот, правда, мы...

  – Что?

  – мы можем продать вам все то же самое, – ответили с Ворот.

  – В том числе и пушки?

  – Пушки у Бутая будут такие, – прокричала охрана – что сотрясется весь мир.

  *

  Пробка у Желтых ворот продлилась сутки, пока охрана не сжалилась над караваном. Позже Угуму рассказали об этом. Каравнщик согласился, чтобы товары разобрали на части.

   Развинчивание доставляет бутайцам огромное удовольствие они берутся за него вместе и с радостью детей узнают, что именно к чему крепилось.. Раскрутив все до деталей они купили у хозяина их по цене груды.

   Стоимость от этого снизилась вдвое. Торговец был в ярости, Он сам бы не смог ничего собрать обратно. Пришлось пойти на уступку, но чертыхаясь он обещал жаловаться Пелосу. Правда, над торговлей с Бутаем не был властен даже Пелос.

   Когда Угум и Бусиец миновали ворота, то сразу же выбрались на Бутайский Рынок. Глаза у них разинулись широко. Ах, кто только не стремился и уже многие годы выйти туда же, куда они!

  К прилавкам пробивались поставщики-ламбийцы, и пелосийцы, и ранцийцы, и буссийцы. Но... тон задавали не они. Всюду суетился... торговал и торговался бутаский люд.

  Угум шнярыл между рядов, ловя бутайские мысли. . Подстроиться под них не помогали шаблоны. Угум пробовал ненавидеть Пелосию, потом Буссию, потом Ламбию, но за бутайскую пелену не зацепился. Конечно, это ничего не меняло. Все равно можно было подсуетиться и скрыться от Буссийца,. Но сомнения брали Угума. Стоило ли прятаться среди людей, про которых даже неизвестно что у них на уме?

   Буссиец шел вперед мрачно глядя перед собой. Бутайцев он бранил сквозь зубы, что Угум считал бесполезным делом. Но вдруг тонкая нитка пелены протянулась прямо от него. Она вела за поворот и там цеплялась за чью-то спину. Угум вытянул шею и округлил глаза

  Эту спину он уже где-то видел ..

  Один усугубитель нервно толкнул другого. Буссйцу требовалась помощь.

  – Еп Бутай, еп, – промямлил, вытягиваясь Угум. – это было последнее что он услыхал. Пелена как дрессированная цокнула и протянулась и от него.

  – Хвалю тебя, что ты такой сообразительный. Смотри, вон там впереди...

  – Ругают бутайцев?

  – А то. Хозяин нашего каравана. Мы совпадаем с ним.

   По моим сведениям, – перешел на шепот бусиец, – он готовит жалобу и нашел здесь пелосийцев. Это выгодная встреча. Вместе с ним мы отправимся туда, где бутайцы будут разговаривать с ними лично. Ожидается, что случится секретная встреча Пелосия – Бутай.

  ... Как известно, рынок, в том числе Бутайский, устроен так как удобно тем кто его держит.

  Глупо от него ждать, что он будет удобен всем остальным, кто мечется по нему, выискивая нужный товар. Таким обычно даже неизвестно, из чего Рынок состоит. Важная часть Бутайского рынка давно уже ушла под землю, из-за чего ее назвали черным рынком. Объяснялось это то скученностью и перенаселением Бутая, то есть экономией полезной площади. А то нехваткой энергии лучины, ведь на черном рынке так или иначе всегда было темно.

   Как часто случается с чем-нибудь габаритным рынку не хватало места и часть его

   выступала на поверхность как небоскреб. Его называли Рукой Рынка,Ж зотя он был не меньше, чем его столпом. Говорили, что у пелосийцев втайне имелась

   такая же Рука, сработанная так, что ее не видно. По ее мановению все компании покидали какой-нибудь иностранный рынок не сговариваясь между собой.

   Бутайцы, проведай они детали, конечно, разобрали бы Невидимую Руку, но сделать копию себе не успели. Поэтому их Рука была громоздкой и всем известной. На нее с осуждением показывали пальцем. Бусиец похоже тоже не имел к ней почтения: волоча за собой Угума, он направлялся прямым ходом не скрывая намерения войти.

  Угум и сам не заметил, как оказался в Руке. Бусиец что было силы тянул его за руку через Руку. Внутри винтовая лестница скрипела под ногами. На всех перекрестках Бусиец поворачивал голову: он перебрасывался словами по-бутайски, Угум только вращал зыркалами от удивления: бутайцы слаженно кивали и в ответ пропускали бусийца.

  На самом верху зато обмерли оба: дверь в зал приемов была полуоткрыта. Усугубители

  тотчас подобрались вплотную. За дверью шли переговоры и почти можно было войти...

  *

  Угум попроовал взять и распахнуть дверь с БАХ!ом , но за неосторожность получил о

   от Буссийца по рукам. Оставалось вытянуться по струнке. Даже не желая того, Угум прислушался. Говорили по-ламбийски.

  Бусиец, чтобы понимать лучше, приложил ухо к стене.

  – Бежать, – подумал угум, глядя на отвернувшегося Бусийца, – с другой стороны... не усугубить бы еще раз себя самому...

   – Ковры-самолеты, – прочистили горло за дверью, – это важная тема – через дырки можно пробраться зайцем.

  – Что-что?

   Угуму показалось, что слышал этот голос во дворце Амбукса.

  – Какую он несет глупость. А у Амбукса можно было услышать все что-угодно.

  – Ковер, конечно, – похвалили бутайцы, – наэлектризован в нем каждый ворс. Ручная

  работа. Квантовый перенос.

  – Ковер движется одновременно в Мультиверсе и в Метаверсе, = уверенно добавили на пелосийском.

  Стало ясно, что за дверью были еще и пелосийцы, Буссиец понял это заранее и не отлипал от замочной скважины.

  – в чем же проблема? = спросил кто-то, кто представлял Бутай.

  – А разве вы не догадываетесь? Хорошие ковры, но пожалуй слишком. ОТКУДА У ВАС ТАКИЕ ЖЕ КАК У НАС?

  – Мысли сходятся? – предположил бутаец.

  – Пелена? – пожал плечами пелосиец. – Между нами и вами? Я бы не сказал...

  Бусиец лыбился :ему нравилось что бутайцы и пелосийцы ссорились между собой.

   Но перепалка затихла: что-то зашуршало, и под эти звуки бутайцы замяли ответ.

  – Сапоги-скороходы – произнес пелосийский голос. – это наш пункт номер 2.

  – У нас таких нет. Как сигареты-самокрутки: мы не опускаемся до этого.

   – Ну а очки-самовиды? Мы лично через них глядели. И увидели мир... по-бутайски. . Они Нарушают права пользователя на свободу, показывают картину согласованную властями, отсекают иностранную информацию, нагло и беспринципно банят ее.

  Бутайцы попритихли.

  Пелосиец поднялся над столом.

  – Воровство технологий! ОТКУДА У ВАС ТАКИЕ ЖЕ , КАК У НАС?

  Бусиец на этот раз не радовался, а сосредотачивался: он принял позу медведя, готового для броска. Поэтому широко расставил руки, схватил Угума в охапку и прижал глазом к двери. Сопротивляться было поздно,

  – видишь этих троих бутайцев?

  – Через дверную щелку? – пискнул Угум

  – от них движется тягучая пелена. Ты должен ее разглядеть. Я попробовал усугубить их, но разряда не хватает. Нужно добросить, чтобы попасть в цель.

  Лучше всего – вложить в это всю душу. Несколько душ. Короче говоря, мне нужен ты...

  Угум покорно кивнул головой. Но так устроен Наклонный мир, что усугубители не обязательно равны в нем и даже сопоставимы – как катастрофа на ядерном реакторе не напоминает тонущий со свистом пароход. Сколько Угум ни всматривался в щелку, он

  ничего так и не увидел. Пелосийцы тем временем угрожающе молчали: похоже они готовили что-то в ожидании ответа.

  – Знаете что? – наконец, раздался бутайский голос, но какой-то новый. Он доносился

  откуда-то, где Угум усугублять даже и не пытался но похоже был при этом за главного.

  – на ваши аргументы мы возразить ничего не можем. Мы в Бутае не хотим войны с Пелосией – это самое главное. Поэтому соглашаемся играть по правилам.

  – По нашим правилам, конечно? Чтобы все для нас?

  – У вас вес больше, – признал бутаец.

  – Оно и верно, – заметил Угум, – Пелосия сильнее. Хотя вроде не больше.

  Буссиец схватился за голову.

  – Если они договорятся то все упущено.. Усугубление, в котором так нуждается моя Буссия, не состоится. И тогда изгоями... останемся только мы . . В целом мире. В целом Наклонном мире, мире буквально сделанном для того чтобы все в нем было шиворот-навыворот, изгоями окажемся только Буссия... Как это несправедливо, как это все пагубно для нас...

  Угум чувствовал себя виноватым. Он искренне вжал голову в плечи но поделать ничего не мог.

  – Бутайцы не такие глупые, – тихо заметил он бусийцу.

  – Прекрасно, – начал зажимать пальцы пелосиец, обращаясь к бутайцам, – что вы предусмотртельно сдались. Честно говоря, мы на это рассчитывали, поэтому приготовили условия. Для начала нам нужен ваш рынок. Мы хотели бы долю от него. Конечно, ту, которая сверху. Черный рынок придется прикрыть...

  Теперь пелену чувствовал даже Угум. Что было его силы, он попробовал усугубить прямо ее.

  – Затем кое-что вы должны купить. Из того что у нас есть.

  – Мы бы предпочли....

  – Что бы вы ни выбрали, сделать это можно за кругляши. Значит вы должны приобрести много-много наших пелосийских кругляшей... Лучше вам сделать ваш финансовый резерв из них.

  Пелена сгущалась, но поделать с ней Угум ничего не мог. Разряды его мысли проникали в

  пелену, но вопреки физике Наклонного мира вязли в ней. Сама она была похожа на кашу, которая сопротивлялась кашевару. Рядом морщил лобные доли Буссиец. Этот старался не за страх а за совесть. Но похоже ничего не выходило и у него...

  – Наконец, самое нетрудное: вы не должны нападать на своих соседей.

   Это и есть наши правила. Поэтому такая большая армия вам ни к чему.

  Позже Угум божился (Самим Богом и меньшими богами – всеми каких умел вспомнить), что в этот момент не делал ничего необычного. Откровенно говоря, он даже не смотрел в нужную сторону. Все его мысленные пассы без толка врезались в пелену. В ответ Бутайцы морщились и обливались потом некотрые страдали как будто под пыткой

   но все равно держались.. Ни один из них не позволил себе заговорить.

   Слово вместо них взял тот, кто находился на краю стола. Безо всяких общих мыслей видно было что он взбешен.

  – А ведь вы пробуете усугубить нас. Прямо сейчас. За нашим столом. Ничего не

  стесняясь. Переговоры с Бутаем так не ведут.

  Пелосиец вытянулся. Это был сам Пелос.

  – Вы сами себя усугубили, и уже давно.

  – Это еще как сказать...

  – А что вы скажете?

  – Лично Вам? Да легко.

  – Ну, например, – взялся за дело сам Пелос, – кое-что из ваших товаров мы уже запретили ввозить. Вскоре перестанем покупать еще и еще.

  – Тогда мы атакуем задолбавший за-Бутай. Забодавший Забутай.

  – И станете как Буссия? Она тоже атаковала кое-кого.

  – Нам плевать. Мы больше, чем Буссия. Нас больше. И мы...

  – Ах, так...

  – Да. ТАК

  – ТОГДА...

  ... Усугубители – на особом счету в Наклонном мире. Не то, чтобы они наделены большой рассудительностью или выгодно устраиваются по жизни. Но все меняющее, непреклонное осознание нет-нет, да вторгается в их жизнь. Оно выталкивает их вперед и делает

  незваными лидерами – особенно среди бегущих, толпами спасающих свою жизнь. Усугубители не просто так выживают в Наклонном мире. Кривая подхватывает и несет их сама.

  Конечно, своими силами они не могут влиять на ее зубцы – не больше чем на береговую линию морей. Но если Кривая вдруг делает поворот (хотя это только для тех кто ничего в ней не смыслит « вдруг»), тряска начинается у них быстро и главное, никто из них не думает что это пройдет.

  Угуму и Буссийцу сговариваться не пришлось. Нечто пришло в движение – притом не слишком далеко или глубоко, а близко и тесно, гибельно стискивая пространство-время вокруг себя. Бутайцы и пелосийцы еще спорили, а усугубители уже не мешкали – они толкались локтями, наперегонки стараясь спуститься к земле. Башня бутайской власти уже тряслась – но где-то (Угум знал это точно, просто чувствовал и не мог представить иного) вовсю лихорадило и Пелосию. Плохо дело будет, если обрушится сама Невидимая Рука Рынка. Ее, конечно, не видят, но люди при падении пострадают все равно...

  Буссиец спасался быстрее и проворнее, чем Угум. В зигзаге, которым он бежал, было что-то гипнотичное – в рисунке угадывалась сама Великая Кривая. Угум мог лишь мечтать о таком резонансе. Но врожденное чувство ближайших событий не оставляло и его как

   усугубителя рангом пониже. Сейчас все случится ровно так как уже бывало раньше – когда рушился мир, рушилась Раша, поднималась Буссия, все приходило в движение – в примерах недостатка не было. Взовьется темный ураган, и вихрь, вопреки всякой вероятности, выбросит волшебника не куда-нибудь, а на мягкую подстилку, чтобы – в отличие от остальных – оставить жить.

  Ламбия, Намибия, Гамбия... уже не будет иметь значения – сейчас они все пронесутся под ногами... но только не Буссия! Нет! Не Буссия! Только не туда! Нет! Не Буссия! Не Буссия! Не Буссия! – в ужасе прокричал Угум.