Текст книги "Крепости на колесах: История бронепоездов"

Автор книги: Игорь Дроговоз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Танк или бронепоезд?

В двадцатые годы бронепоезда по – прежнему были главной силой броневых сил РККА, поскольку количественный и качественный состав танковых войск никак не отвечал современным требованиям.

Сформированный в 1920 году отдельный запасной танковый дивизион, стал основой для дальнейшего развития танковых сил РККА. В его составе имелось более шестидесяти трофейных танков, захваченных в годы гражданской войны у белогвардейских армий.

Организационно дивизион состоял из танковых отрядов: тяжелых, в каждом из которых по штату было четыре английских танка «Рикардо», и средних, по шесть танков «Тэйлор». Танковым отрядам также придавались мотоциклы, грузовые автомобили и бензозаправщики. Дислоцировавшийся в Харькове дивизион за короткий срок сформировал десять танковых отрядов, отправленных затем в различные военные округа.

В мае 1921 года приказом РВС было создано Управление начальника бронесил РККА, а в 1923 году все имевшиеся автотанковые отряды сведены в Отдельную эскадру танков. Дислоцировалась она в Москве в бывших Лефортовских казармах и состояла из 4–х флотилий: 1–й тяжелой, имевшей на вооружении танки «Рикардо» (командир Ф. Шибунин), 2–й средний – танки «Тейлор» (командир Л.П. Дьяков), 3–й легкой – танки «Рено ФТ17» (командир С.М. Тимофеев) и 4–й учебной (А. Поликарпов).

Первый танк Красной Армии – трофейный «Рено ФТ17»

В состав Эскадры входили также подразделения обеспечения и ремонта, танкодром, учебные полигоны. Судя по [215] мемуарам ее командира – А.И Селявкина, в ней насчитывалось 160 танков (цифра представляется весьма завышенной раза в два, видимо бывшего красного командира подвела память или он захотел приукрасить боевую мощь своего [216] формирования), из которых 15 % находилось в подразделениях в качестве учебно – боевых, а остальные на консервации.

Основа танковых войск РККА – трофейные английские «Рикардо»

Танковая эскадра являлась оперативно – тактическим резервом Главного Командования РККА и подчинялась непосредственно председателю РВС и наркому по военным и морским делам СССР. Использовать танки предполагалось только на наиболее важных участках фронта с ведома высшего командования Красной армии.

В 1925 году Реввоенсовет СССР из танковой эскадры сформировал четыре отдельных учебно – танковых полка, направленных в военные округа. Одновременно все броневые части, в том числе и бронепоезда, были переданы в ведение Главного артиллерийского управления РККА, где броневой отдел возглавил А. Богданов.

Развитие бронетанковых войск тормозило отсутствие собственных образцов бронетанковой техники. В 1927 году танковый парк РККА был представлен исключительно трофейными машинами, имевшимися в составе одного танкового полка и шести автобронетанковых дивизионов – «Рикардо» (MkV) – 45 единиц, «Тейлор» (бывший английский МкА) – 12 единиц, «Рено» – 33 единицы. Кроме них на вооружении состояло 54 бронемашины АМО Ф–15.

Основой же Бронесил по – прежнему служили бронепоезда, которых к этому времени в строю имелось 32 (для сравнения – в 1921 году – 122). Именно они были главной ударной силой Красной армии, поскольку танковые и автоброневые части могли использоваться только для учебных целей из – за безнадежной устарелости их материальной части.

Главные достоинства бронепоездов – солидная огневая мощь и маневренность – предполагалось использовать в крупном вооруженном конфликте на западной границе СССР.

Военная мощь Советского Союза еще не позволяла вести широкомасштабное наступление на европейском театре военных действий. Поэтому считалось, что в случае вооруженного конфликта вторгшиеся на территорию СССР войска противника, не смогут существенно нарушить или парализовать железнодорожное сообщение. [217]

Трофейный английский «Рикардо»

В этих условиях бронепоезда могли бы сыграть заметную роль в приграничных сражениях, сосредотачивая большую огневую мощь в короткие сроки на опасных участках. На дальневосточном фронте бронепоезда могли бы к тому же выполнять функции ударной силы в боях с более слабым противником (в этот период – китайцы).

Быстрое развитие военной техники в мире и в СССР требовало совершенствования и материальной базы бронепоездов. Начальник штаба РККА Шапошников дал указание Управлению моторизации и механизации и Управлению военно – морских сил совместно разработать тактические требования к системе вооружения бронепоездов, и одновременно провести модернизацию имеющихся сил.

На Брянском заводе «Красный Профинтерн» был в короткие сроки разработан проект нового бронепоезда, который, учитывая опыт боевого применения, вмещал в своей конструкции последние достижения техники.

Бронепоезд брянской конструкции типа БП–35 состоял из бронепаровоза ПР–35, на котором была смонтирована башня ПВО, двух двухбашенных бронеплощадок, оснащенных 76–мм орудиями, и одной площадки ПВО типа СПУ – БП. Их производство велось в предвоенные годы, и [218] продолжалось в первом периоде второй мировой войны. К этому типу относились бронепоезда «Комиссар Лестев», «Железнодорожник Донбасса» и другие.

Во второй половине тридцатых годов было построено несколько таких бронепоездов, поступивших на вооружение Красной армии. Однако массовое производство подобных бронепоездов так и не было начато. Броня, артиллерийское вооружение, пулеметы требовались во все больших количествах для налаживания крупносерийного производства танков.

Ситуация с бронетехникой стала меняться в начале тридцатых годов, когда созданная в кратчайшие сроки за счет ограбления и обнищания всей страны, военная промышленность стала производить сотни танков и бронеавтомобилей для оснащения армейских частей. Роль главной ударной силы окончательно и бесповоротно перешла к танковым войскам.

Бронепоездам отныне отводилась второстепенная роль. В случае великого революционного похода на Запад, они, двигаясь по уцелевшим и восстановленным железным дорогам, должны были прикрывать фланги наступающих войск, обеспечивать безопасность коммуникаций Красной армии.

На занятой территории бронепоезда должны были вести борьбу с уцелевшими отрядами войск противника, подавлять возможные вооруженные выступления местного населения, если оно вдруг не обрадуется установлению Советской власти, выполняя функции полевой жандармерии. К тому же, опыт выполнения подобных заданий уже имелся.

Конец двадцатых годов стал началом времени заката эры бронепоездов. Отказ от «новой экономической политики», переход к сугубо административной, командной системе управления всем, что только имелось в стране, ускоренная милитаризация общества и государства, привели к увеличению военных расходов. Мировая революция вновь замаячила на горизонте, но для ее осуществления требовались новые средства – современные танки, самолеты и прочая новейшая военная техника.

Начинать революционный поход на Запад, опираясь на огневую мощь трех десятков устаревших бронепоездов, было [219] чистой воды безумием. Наступила новая эпоха, и для нее нужны были другие боевые машины.

Учитывая все эти факторы, Реввоенсовет СССР принял в 1928 году документ, носивший неказистое название «Система танко—, тракторо—, авто– и броневооружения РККА», положивший начало процессу развития советских бронетанковых сил в тридцатые годы. Выбор окончательно был сделан в пользу танков, которые должны были стать главной ударной силой Красной армии.

Разработанная под руководством видного советского военного теоретика, одного из лучших стратегических умов Красной армии того периода, автора теории «глубокой операции», В. К. Триандафилова, «Система…» стала в дальнейшем основой бронетанковой доктрины СССР в предвоенные годы.

Сталинское Политбюро ЦК ВКП (б) в следующем, 1929 году, принимает постановление «О состоянии обороны СССР, в котором указывалось, что необходимо «РВС СССР усилить взятый темп работ по усовершенствованию техники Красной армии.

Наряду с модернизацией существующего вооружения добиться в течение ближайших двух лет получения опытных образцов, а затем и внедрения их в армию, современных типов артиллерии, и в первую очередь батальонных орудий, дальнобойных пушек, сверхмощных гаубиц, зенитный орудий, различных мощностей мортир, крупнокалиберных пулеметов, химических средств борьбы, всех современных типов танков, бронемашин и прочее, для чего считать целесообразным всемерное использование заграничного технического опыта и помощи, а также приобретение наиболее нужных опытных образцов».

Как видим, в перечне наиболее важных видов оружия и боевой техники для Красной армии, на производство которой нацеливалась советская промышленность, отсутствует даже упоминание о некогда грозной силе – бронепоездах. Их уже не учитывали в перспективных военных программах, отводя роль вспомогательного средства ведения боевых действий, без которого вполне можно было обойтись.

На первый план выходила другая бронированная машина – танк. [220]

В уже упоминавшемся постановлении ЦК ВКП(б) говорилось: «Иметь к концу пятилетия в армии мирного времени в строю 1500 танков, создать резерв, вступающий в строй с началом войны в 1500–2000 танков, иметь запас в 1500–2000 танков. В соответствии с эти промышленность обязана подготовиться к обеспечению постоянного действия указанного количества танков во время войны».

Однако при столкновении планов партии с реальной жизнью вырисовывалась совсем безрадостная картина:

«1. К настоящему времени на вооружении РККА имеется только тип танка Т–18 (скорость 12 км/час, вооружение 37–мм пушка и два пулемета, защищен 18 мм броней), производство которого установлено на заводе «Большевик».

2. Т–18 не отвечает современным требованиям к данному типу танков.

3. Кроме Т–18 других конструкций не имеется.

4. Пятилетняя программа тракторостроения и моторостроения не увязана с танкостроением и удовлетворением потребностей армии в танках и мощных тракторах. Не проработано обеспечение танкостроения броней и моторами, нет достаточных конструкторских сил.

5. Обеспечение выполнения установленной Политбюро программы (15.07.1929 г.) танкостроения требует:

а) форсированного решения всех вопросов, связанных с производством танков и тракторов (броня, мотор, сталь и т. д.),

б) скорейшее получение отвечающих современным требованиям типов и образцов танков,

6. Командировать за границу авторитетную комиссию из представителей ВСНХ и Наркомвоенмора и возложить задачу:

а) выбор и закупку типов и образцов танков, и,

б) выяснения возможностей получения техпомощи и конструкторов.

Закончить работу не позже 1.04.1930 г.

7. Программа танкостроения должна быть выполнена к концу 1932/33 г.

8. Программа танкостроения 1929/30 гг. в размере 300 танков Т–18, 30 танков Т–12 и 10 танкеток должна быть выполнена к октябрю 1930 г.» [221]

В отличие от других отраслей военной промышленности, танкостроение в Российской империи и в Советском Союзе никогда не существовало, не было собственных конструкторских кадров и опыта производства таких сложных машин как танки. Попытки изобрести собственный велосипед заканчивались ничем.

Поэтому, наступив на горло собственной коммунистической гордости, пришлось низкопоклонствовать перед Западом. Здесь большевистское лицемерие не имело границ. Готовясь воевать с западными странами, создавая могучую армию для осуществления мировой революции, ковать танковый меч намеревались с прямой и непосредственной помощью будущих жертв.

Уже много написано о потрясающей близорукости и глупости западных демократий, помогавших Сталину создавать советскую военную машину. История эта поистине увлекательна и весьма поучительна.

4–е управление Штаба РККА, выполняя указания партийной инстанции, подготовило Справку о состоянии танковой промышленности за рубежом. В ней говорилось, что в западных странах нет специальных танковых заводов. Различные заводы производят детали будущих боевых машин, а на каком – нибудь крупном автомобильном или вагоностроительном заводе из них производится сборка танков.

Этот западный опыт был учтен в Советском Союзе. Видимо, не случайно, крупнейшим в мире танковым производством после второй мировой войны стал «Уралвагонзавод» – Уральский вагоностроительный завод в Нижнем Тагиле, с конвейеров которого сошли десятки тысяч боевых машин.

Вскоре Научно – технический совет ГВПУ сформулировал основные положения стратегической программы развития танкостроения в СССР. В итоговом документе говорилось: «Можно констатировать, что при производстве более или менее крупных количеств танков, тракторов и автомобилей, работу по подготовке всего необходимого придется разбить на три основных этапа:

1. Конструирование образцов

2. Изготовление опытных образцов и

3. Передача образцов на валовое производство. [222]

Если в первой и, отчасти, во второй стадии мы имеем органы военной промышленности, которые могут в большей или меньшей степени выполнить поставленную задачу, то в третьей стадии – передача на валовое производство – сейчас трудно представить себе те производственные объединения, которые были бы в состоянии справиться с задачей и поставить совершенно новое в стране производство».

Но выводы, сделанные Военно – техническим советом, оказались чересчур оптимистическими. Спешно созданные конструкторские бюро, не имевшие опыта работы над танками, несмотря на постоянное подстегивание, не могли создать жизнеспособных конструкций. Не помогали даже регулярные посадки и расстрелы «вредителей», становившиеся все более массовыми.

Появлявшиеся на свет образцы бронетехники не соответствовали требованиям армии, безнадежно уступали новейшим западным образцам. Нужен был прорыв из этого тупика, и искать его решили на регулярно проклинаемом с высоких трибун Западе.

Летом 1930 года за границу для ознакомления и закупок иностранных образцов бронетанковой техники, а самое главное – для приобретения технической документации, необходимой для налаживания массового производства танков, отправилась специальная комиссия во главе с начальником Управления механизации и моторизации РККА И.А. Халепским.

Халепский в июне 1930 года встретился с американским конструктором Кристи, хотя и относился к нему без особого почтения, поскольку авторитет американского танкостроения в мире был невысоким. Ему продемонстрировали колесно – гусеничный танк Ml931 – последнюю разработку Кристи.

После долгих раздумий и сомнений – концепция «Системы танковооружения…» не предусматривала принятия на вооружение подобных машин – Халепский решился купить опытную боевую машину. В результате советская внешнеторговая компания «Амторг Трейдинг Корпорейшн» подписала контракт с американской «Юнайтед Стейтс Уил Трек Корпорейшн» на поставку в СССР двух экспериментальных танков. [223]

Контракт также предусматривал передачу патентных прав и оказание технического содействия для организации производства танков в Советском Союзе. Весь контракт обошелся в 164 тысячи долларов – 60000 за два танка, 100000 – за патент и 4000 долларов – за запасные части.

Приобретенные Халепским танки Ml931 прибыли в СССР 24 декабря 1930 года и сразу возникла масса проблем в отношениях партнеров. Кристи поставил танки без башен, вооружения и части документации, поэтому покупатель не доплатил ему 55000 долларов, чем ужасно разозлил американского конструктора.

Обидевшись, Кристи отказался ехать в Советский Союз для организации производства и перестал поставлять документацию. Сотрудничество закончилось, едва начавшись.

Но его помощь уже была не нужна. Башню с вооружением самостоятельно разработали советские конструкторы и на вооружение бронетанковых войск Красной армии поступил новый танк БТ–2. Им и его модификациями – БТ–5, БТ–7 – в дальнейшем оснащали механизированные корпуса, призванные действовать в глубине обороны противника.

Практически одновременно, в Англии был приобретен легкий танк «Виккерс 6–тонный», как его называли в СССР, или точнее «Виккерс – Армстронг» Мк. Е модели А, запущенный в серийное производство в СССР под маркой Т–26. Первые 15 машин английской сборки прибыли в Советский Союз в 1931 году, а вскоре на ленинградском заводе «Большевик» были собраны первые советские танки Т–26. Эта машина стала самой массовой в Красной армии в предвоенные годы, выполняя роль танка непосредственной поддержки пехоты.

Производство танков в СССР росло невиданными темпами. Их количество измерялось уже тысячами, намного превзойдя намеченные постановлением ЦК ВКП (б) цифры.

Процесс создания танкового меча новой империи с каждым годом ускорялся. Формировались первые механизированные корпуса, имевшие в своем составе сотни танков. Подобных соединений никто в мире не имел. И пока на Западе продолжались споры о роли танков в будущей [224] войне, а в Германии на учениях рейхсвера действовали фанерные танки, в СССР были созданы крупнейшие в мире бронетанковые и механизированные войска.

Проблема была в одном: нужно было научиться пользоваться этой мощью, правильно применять ее многочисленные танковые соединения на поле боя. А вот этого – то и не произошло. Увлекшись количеством танков, советское командование так и не научилось правильно их использовать, что и показала вторая мировая война.

На фоне быстро растущих количественно и качественно танковых и воздушных сил, бронепоезда совершенно выпали из поля зрения высшего командования РККА. При планировании будущих наступательных операций им отводилась роль прикрытия флангов рвущихся на запад группировок советских войск, обеспечения коммуникаций, защиты железных дорог от остатков разбитых частей противника, бродящих в тылу наступающих.

Не случайно поэтому, многие бронепоезда были переданы в состав войск Народного комиссариата внутренних дел для выполнения жандармских функций в будущих конфликтах, подготовка к которым уже шла полным ходом.

К тому же, в жизни советского народа произошло событие огромного значения, гарантировавшее победу в будущей войне. Как радостно сообщала «История второй мировой войны» брежневских времен, «проведенная в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП(б)» перестройка партийной пропаганды обеспечивала повышение идейно – теоретического уровня руководящих партийных и советских кадров, улучшение марксистско – ленинского образования и политического просвещения советских людей…

Широкие массы трудящихся продолжали изучать исторический опыт борьбы Коммунистической партии за победу социализма». А тем временем, война была уже на пороге. [225]

Чекистские бронепоезда

Даже после официального завершения в 1920–м в европейской части, а на Дальнем Востоке в 1922–м году, гражданской войны, на просторах бывшей российской империи не было мира, и продолжались кровопролитные бои.

Большевистские порядки, кровавый беспредел, продолжавшаяся политика военного коммунизма и особенно продразверстка, вызывали яростное неприятие советской власти миллионами граждан России. Даже многие бывшие красноармейцы, вернувшиеся после демобилизации домой, вновь брались за оружие, выражая свой протест против существующего режима.

Советская пропаганда долгие годы именовала участников многочисленных крестьянских и национальных восстаний не иначе как бандитами, а кремлевское руководство бросало против них отборные части Красной Армии, в том числе бронепоезда.

Бронепоезд НКВД в камуфляжной окраске

На Украине, где повстанческое движение было наиболее массовым, уже в начале двадцатых годов была сформирована Отдельная бригада Всеукраинской Чрезвычайной Комиссии, имевшая в своем составе несколько бронепоездов, пять стрелковых батальонов и дивизион кавалерии.

Тактику их боевого применения, командир бригады Селявкин описывал так: «Во взаимодействии с бронепоездами бригада отгоняла банды от железнодорожных линий и уничтожала их в «глубинке». Часто меняя места стоянки, банды пересекали железнодорожные линии обычно по ночам, под прикрытием темноты.

Разведка, разузнав у местных жителей, из опроса захваченных в деревнях бандитов, где и когда намечен переход, сообщала бронепоезду. Тот прибывал к указанному времени, включал мощный прожектор и открывал огонь из пулеметов по пытавшимся перейти дорогу вооруженным группам».

С помощью жестоких карательных мер, массового террора, большевистскому руководству удалось справиться с наиболее массовыми и опасными для него, повстанческими движениями в разных уголках Советского Союза. В этих [226] боях бронепоезда зарекомендовали себя с самой положительной, с точки зрения руководства ОГПУ (Объединенного Государственного Политического Управления – предтечи печально знаменитого НКВД), стороны.

В августе – сентябре 1925 года одна из таких операций была проведена в Чечне, где местное население никак не хотело смириться с установлением советских порядков. Для наведения порядка (в большевистском понимании этого слова) в Чечню были направлены значительные силы войск Северо – Кавказского военного округа: около 5000 штыков, две с лишним тысячи сабель, 24 орудия и один бронепоезд.

Руководил операцией лично командующий округом Иероним Уборевич (его заслуги перед революцией и служебное рвение при подавлении восстаний не принял во внимание сталинский трибунал, поставивший Уборевича к стенке в 1937 году). ОГПУ выставило 648 бойцов под командой Евдокимова.

Итогом боевой операции стал арест 309 повстанцев и изъятие нескольких тысяч винтовок и револьверов. Из 309 пленных, 105 вскоре были расстреляны. Бронепоезд, участвовавший в карательной акции, проявил себя с самой лучшей стороны.

Учитывая опыт их боевого применения, и опасаясь новой волны крестьянских восстаний – Сталин и его соратники уже приняли решение о проведении массовой коллективизации в стране – коллегия ОГПУ под руководством Менжинского в 1928 году приняла решение о принятии на вооружение внутренних войск бронепоездов.

Собственный народ казался кремлевскому руководству более опасной силой, нежели кошмарные заграничные империалисты, поэтому уже летом 1928 года Управление бронетанковых войск РККА по приказу наркома обороны Ворошилова передало чекистам первый бронепоезд, получивший соответствующее новое наименование – «Феликс Дзержинский».

Так в НКВД появился свой собственный бронепоезд. Теперь уже не надо было, при проведении карательных акций, просить помощи у армии. За первым составом последовали другие, и к началу Второй Мировой войны на вооружении [227] внутренних войск НКВД состояло более пятидесяти подразделений бронепоездов.

Количество чекистских бронепоездов к началу второй мировой войны даже превысило число армейских. Видимо, внутренние войска были коммунистическому режиму нужнее регулярной армии. Ежедневно пугая простой народ угрозой вражеского вторжения, кремлевское руководство, в собственные байки, естественно, не верило.

Сформированные в конце тридцатых годов дивизии НКВД по охране железных дорог имели по одному бронепоезду в составе каждого полка. Помимо бронепоездов постройки времен гражданской войны, на их вооружении имелись и новейшие мотоброневагоны, производство которых было срочно развернуто на нескольких заводах. Надо заметить, что армия их не получила.

Специальный дивизион бронепоездов НКВД под командованием И.В. Пылаева дислоцировался вблизи Белорусского вокзала Москвы. На него возлагались особо важные задачи – обеспечить безопасность передвижений по железной дороге высшего советского руководства, и в первую очередь Сталина.

Чекистские бронепоезда носили нумерацию полков НКВД, которым они были приданы. Но боевой работы [228] внутри страны для них долгое время не было. Несмотря на все ужасы коллективизации, массовых крестьянских акций протеста не произошло. Даже голодомор 1933 года, унесший миллионы жизней, не вызвал вооруженных восстаний.

Покорившись безропотно своей судьбе, раскулаченные миллионами отправлялись в Сибирь, откуда для них не было возврата, и которая стала для них местом последнего покоя. Остальные послушно записывались в колхозы, превращаясь на долгие годы в рабов сталинской системы. С этой работой чекисты успешно справились и без помощи бронепоездов.

Но перед страной стояли большие задачи – мировая революция по – прежнему была главной целью советского руководства. На подготовку к ней не жалели ни денег, ни людей. Индустриализация и коллективизация, асфальтовым катком прокатившиеся по стране, должны были помочь создать мощнейшую и отлично вооруженную армию, способную установить советскую власть на всем земном шаре.

Розовые мечты первых послереволюционных лет уже рассеялись – даже самому последнему чиновнику Коминтерна было ясно, что мировую революцию можно совершить, только опираясь на штыки Красной Армии. Поэтому как грибы после хорошего дождя, росли военные заводы, с конвейеров которых сотнями и тысячами сходили танки, самолеты, артиллерийские орудия.

В Генеральном штабе разрабатывались планы будущего революционного похода в Европу, для которого и ковалась вся эта военная мощь. Запросы у коммунистических маршалов были огромными. Бездарный стратег Тухачевский, не сумевший в свое время взять Варшаву, мечтал о ста тысячах танков, которые железной волной прокатятся по Европе, сметая любые препятствия на своем пути.

В небе над Европой должны были появиться десятки тысяч боевых самолетов с красными звездами на крыльях. По шоссейным дорогам на Запад двинулись бы тысячи бронеавтомобилей, вооружением и бронированием не уступавшие танкам. А на железных дорогах должны были действовать красные бронепоезда. [229]

Хотя советская военная стратегия тридцатых годов уже отводила главную роль в будущей войне танкам и авиации, бронепоездам тоже нашлась бы работа. После рывка танковых корпусов вглубь территории европейских стран, в тылу наступающей Красной Армии неизбежно остались бы очаги сопротивления войск противника, разрозненные части, которые могли бы угрожать коммуникациям ушедших далеко вперед войск.

Вот тут – то и наступало время действовать бронепоездам дивизий НКВД по охране железных дорог. Патрулируя тыловые магистрали, они должны были обеспечить бесперебойную доставку всех необходимых грузов для действующей армии. На них также возлагалась задача охраны прифронтовой полосы.

Наряду с этими охранными функциями, бронепоезда в случае необходимости могли привлекаться для огневой поддержки наступающих войск или отражения контрударов противника, то есть для того, чем они занимались в годы гражданской войны. Согласно Боевому уставу броневых сил на бронепоезда также возлагались задачи борьбы с танками противника, прикрытия флангов наступающих группировок.

В 1939 году настало наконец время попробовать силы чекистских бронепоездов в вооруженном конфликте. Сталин и Гитлер уже договорились о разделе Европы, были подписаны и стали претворяться в жизнь секретные протоколы к пакту Молотова – Риббентропа.

Вся советская пропагандистская машина пятьдесят лет отвергала даже возможность существования этих документов, называя их выдумкой буржуазной пропаганды, но то, что было написано пером, не вырубишь топором:

«При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему результату:

1. В случае территориально – политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств [230] (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами.

2. В случае территориально – политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского Государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития. Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия.

3. Касательно юго – востока Европы с советской стороны подчеркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о ее полной политической незаинтересованности в этих областях.

4. Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете».

Договор и протоколы были подписаны, настал час их претворения в жизнь. Первыми сделали решительный ход немцы. Германские войска в ночь на 1 сентября вторглись в Польшу и началась германо – польская война, которой вскоре было суждено превратиться во Вторую Мировую.

17 сентября 1939 года войска Украинского фронта под командованием командарма 2–го ранга И.В.Тюленева и Белорусского, которым командовал командарм Ковалев, двинулись на территорию Западной Украины и Белоруссии, навстречу быстро продвигавшимся на восток немецким частям.

Двинулись на Запад и бронепоезда 4–го и 8–го дивизионов, входивших в состав Белорусского фронта. Польские войска практически не оказывали им сопротивления. Имевшиеся у Польши бронепоезда, ранее базировавшиеся на советско – польской границе, после нападения Германии были срочно переброшены на запад, где и погибли в боях или были вынуждены капитулировать. [231]

Слабые очаги сопротивления деморализованных польских войск подавили танковые бригады, двигавшиеся в первом эшелоне (только в составе Белорусского фронта имелось, помимо 15–го танкового корпуса, шесть отдельных танковых бригад, в каждой из которых было не менее двухсот танков), а на долю бронепоездов в основном выпали охранные функции.

Советское командование теперь главную ставку делало на мощь, растущих не по дням, а по часам бронетанковых войск, а бронепоездам отводилась второстепенная роль в будущих сражениях на просторах Европы.

Более серьезные испытания ожидали команды армейских и чекистских бронепоездов в печально известной советско – финской «зимней» войне 1939–1940 годов.

Война с Финляндией виделась Сталину короткой победоносной прогулкой, результатом которой станет присоединение к СССР очередной советской республики. В тылу Красной Армии быстренько сформировали революционное правительство Финляндии, о котором позже, после провала прежних амбициозных планов, постарались забыть.

Из Белоруссии на Карельский перешеек отправились бронепоезда 8–го дивизиона Западного военного округа. Бронепоезда № 16 и 21 из его состава оказывали артиллерийскую поддержку советской пехоте, штурмовавшей укрепления линии Маннергейма. Однако железобетонные доты, построенные финнами, оказались не по зубам орудиям бронепоездов.