Текст книги "Уголовного розыска воин"

Автор книги: Игорь Скорин

Соавторы: Николай Чергинец,Василий Попов,Юрий Воложанин,Игорь Карпец,Евгений Волков,В. Рубан,Александр Гельфрейх,Б. Михайлов,Анатолий Мацаков,Римма Коваленко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Тридцать часов поиска

Г. ИВАНОВ,

подполковник внутренней службы

Глухой пасмурной ночью в поселке Минского тракторного завода кто-то, воспользовавшись кратковременной отлучкой сторожа, выломал входную дверь стрелкового тира, снял с петель вторую – от служебной комнаты – и вскрыл металлический ящик с оружием. Прибывшие по тревожному сигналу на место происшествия работники милиции зафиксировали: преступник унес с собой три малокалиберных спортивных пистолета системы Марголина и несколько пачек патронов.

В эту ночь на ноги были подняты все оперативные работники Минского уголовного розыска, ориентированы о преступлении патрули наружной службы.

* * *

Улица Якуба Коласа, 26.

В квартире Радкевичей гулянка. Сергей Викторович провожает в армию сына Валерия. За столом десятка два гостей, в основном безусые юноши и хохотуньи-девушки. Шум, гам...

В первом часу ночи девушки заторопились домой. Парни вызвались проводить их. Валерий, что-то шепнув на ухо матери, тоже юркнул из квартиры вслед за голубоглазой подругой. А пир тем временем продолжался. Довольные торжествами родители будущего воина потчевали чем могли дорогих гостей.

Неожиданно в дверь резко постучали. В комнату скорее вбежали, чем вошли, высокий мужчина в штатском, несколько одетых в форму работников милиции, в том числе проводник со служебно-розыскной собакой.

– Кто хозяин?

– Я, в чем дело? – Сергей Викторович Радкевич встревоженно шагнул навстречу нежданным гостям.

– Возле вашего дома минут десять назад в драке ножом ранили человека...

– У нас никто десять минут назад из дома не выходил, – загалдели парни и девчата.

Это была неправда. И говорившие знали, что лгут, но им и в голову не приходило, что хулиганский поступок может совершить кто-то из их компании.

– Собака привела к вашему подъезду. – Высокий мужчина в штатском сохранял спокойствие. – Кроме как у вас, нигде в доме гулянок нет.

– Безобразие! Врываются среди ночи! – выкрикнул кто-то из-за стола.

– Товарищи, попрошу не шуметь. – Подполковник милиции Михаил Кондратьевич Рабок (это он, высокий, в штатском, первым вошел в квартиру) в ответ на выкрики поднял руку, требуя тишины.

Михаил Кондратьевич сегодня дежурил по городскому управлению внутренних дел, и, конечно, юная компания не знала всего того, что по должности полагалось знать ему, работнику отдела уголовного розыска. Почти сразу после сообщения о нападении хулиганов двое жителей улицы Якуба Коласа один за другим позвонили по 02 о том, что в своем районе слышали пистолетный выстрел. Драка с применением ножа и выстрел – было отчего переполошиться.

– Попрошу всех, – продолжал подполковник милиции, – выложить на стол колющие и режущие предметы...

Шум, недовольство, упреки.

– У нас нет ничего...

– Тогда придется нам самим посмотреть.

Шум усилился, когда трое в милицейской форме приблизились к выстроившейся у стены цепочке парней. И вдруг... Работник милиции, шагнувший к одному парню (он-то как раз с тремя дружками выходил вслед за девушками минут десять назад на улицу, а потом вернулся с ними), словно фокусник, выхватил из кармана его пиджака обойму с патронами, а затем откуда-то сзади, из-за брючного ремня, – длинноствольный пистолет...

Пистолет, зажатый в руке милиционера, взмыл над головами, вызывающе поблескивая сталью.

В комнате ахнули. Хозяйка квартиры, лишь взглянув на опасную находку, рухнула на пол без чувств. Ее бросились отхаживать. А Сергей Викторович Радкевич только и смог произнести:

– Елки-палки. Кого же это мы сюда позвали?..

– Где вы взяли оружие? – спросили у парня.

Тот молчал.

– Что еще есть у вас в карманах?

Снова ни звука. Один из работников милиции вышел в коридор, где участники пирушки сложили верхнюю одежду. Нашли плащ незнакомца. В кармане его находилась пачка патронов – пятьдесят штук – и вторая обойма...

Отодвинув в сторону бутылки и тарелки, работники милиции здесь же, в комнате, составили протокол.

Через несколько минут оперативная группа, выехавшая на поиски хулиганов, доставила в отдел внутренних дел Советского райисполкома парней, задержанных на квартире Радкевичей. На очной ставке мужчина, пострадавший на улице, ни в одном из парней нападавших не признал.

Следствие по этому делу продолжалось. Хулигана потом все-таки нашли. Его по приметам, которые назвал потерпевший, задержал экипаж патрульной машины. Прямого отношения к участникам пирушки у Радкевичей драчун не имел. Но теперь возникло новое дело...

Пистолет, обнаруженный у электромонтера Мингорэлектросетей Михаила Буряка, ранее судимого за хулиганство, был, судя по номеру, одним из трех, украденных из стрелкового тира.

* * *

Глубокая ночь.

Где остальные пистолеты?

– Не знаю! – почти выкрикнул Михаил Буряк.

– Не ершитесь, молодой человек, – сказал Рабок спокойно. – Нам с вами еще толковать да толковать.

– Поймали, ну и сажайте за хранение, – с раздражением, но уже спокойнее отозвался Буряк.

– Ишь как все просто, – улыбнулся заместитель начальника уголовного розыска Жуковский. – Только за одно хранение оружия захотели предстать перед судом. Нет, отвечать придется и за хранение, и за кражу. Слышите, за кражу оружия!

– Я не крал, – произнес уже тише Буряк.

– Но номер-то сошелся!

Молчание.

– Признавайтесь, вы залезли в тир? – продолжал наступать Рабок.

– Я только что вернулся из командировки, был в Минской области...

Почему дрожит его голос? Почему он так не уверен в себе? Правду говорит или пытается словчить? Если правду, то у него насчет кражи алиби.

Немедленно организовали проверку... Томительно тянутся минуты. И вот подтверждение.

Электромонтера действительно направляли в командировку. Судя по отметке в командировочном удостоверении, он вернулся позавчера. Выходит, в самом деле алиби? Ведь кража произошла два дня назад...

Внимательно осматривают командировочное удостоверение – дата без исправлений и подчисток. Но... не вернулся ли Буряк в Минск раньше времени?

В соседнем кабинете другие сотрудники уголовного розыска допрашивают закадычного друга Буряка – Анатолия Пивчука, он должен знать, откуда у дружка оружие и был ли Михаил дома в день кражи.

– Когда вы вернулись из командировки? – снова задают вопрос Буряку.

– В удостоверении отмечено.

– Отвечайте на вопрос.

– Ну на день или два раньше. За это ведь под суд не отдают.

Выходит, три дня подряд друзья не расстаются, бесцельно бродя по столичным улицам. Это значит: Буряк все-таки был в. Минске в ту ночь, когда вор взломал дверь тира.

Подозрения усиливаются. Но сами по себе они не могут служить доказательствами вины. Нужны доказательства, неопровержимые. Надо с достоверностью знать, где находился в ту самую ночь подозреваемый, как появилась в командировочном удостоверении дата прибытия электромонтера в Минск – специально ли была поставлена или же здесь простое совпадение? Тотчас дали задание сотрудникам угрозыска Минской области выяснить эти вопросы.

А пока не снижать темпа допросов.

– Верните оружие, от этого сейчас многое зависит, – снова и снова говорят задержанному и его дружкам,

– Мы не крали, не знаем, где оно, – говорят один, второй, третий...

Молчит лишь Буряк.

– Отказываетесь давать правдивые показания, значит, кража на вашей совести.

И так полчаса, час, два часа подряд. Пока наконец вот это:

– У нас было два пистолета. Второй у Пивчука. Где третий, не знаю.

Пивчук вначале и слышать не хотел об оружии. Но спустя несколько минут и ему пришлось отступить. Рассказ его короток. У него действительно находился пистолет, когда он шел на пирушку. Но... со время вечеринки он случайно забрел на кухню. Увидев из окна работников милиции, направлявшихся к подъезду вслед за служебно-розыскной собакой, спрятал оружие.

– Где?

– На кухне...

Значит, пистолет и сейчас там же – под раковиной умывальника, прикрытый тряпкой?

Мчится милицейская машина на улицу Якуба Коласа, 26. Но... под раковиной умывальника ничего нет – ни пистолета, ни даже тряпки.

* * *

– Где оружие?

– Не крали мы, купили, – дает показания Пивчук. – На площади Победы купили, у какого-то мужчины...

– Кончайте, Пивчук, с враньем. То говорили, что пистолет под раковиной умывальника. Теперь о каком-то мужчине выдумываете. Хуже от этого будет только вам.

– Насчет умывальника я правду сказал.

– Так где же то, что мы ищем? Поедемте, вместе посмотрим.

В квартире Радкевичей Пивчук театрально развел руками. Под раковиной умывальника действительно ничего не лежало.

– Кто стрелял в ту ночь во дворе?

– Я.

– Зачем стрелял?

– Так просто. Под хмельком был. Решил с Мишкой опробовать «машинку». Вот и стрельнул вверх.

– А история с ножом ваша?

– Нет. Мы здесь ни при чем. Кого-то, кажется, мы спугнули выстрелом. Они бросились удирать в одну сторону, а мы в другую, к себе в подъезд.

Сведения важные! У пистолета, изъятого па вечеринке у Буряка, чистый канал ствола. Значит, из него не стреляли. Значит, действительно второй пистолет не фикция. Получается, Пивчук не сочиняет о спрятанном на кухне оружии.

– Я не знаю, куда оно девалось, – продолжал упрямо твердить он, пока хозяева квартиры перетряхивали всяческие тряпки, стремясь помочь работникам милиции в их нелегком поиске.

Допросы участников пирушки ясности в эту запутанную ситуацию не внесли. Молодые люди, смущаясь, чувствуя свое неловкое положение в связи со случившимся на их глазах загадочным происшествием, один за другим высказывали предположения, но никто не мог дать в руки милиции нужных сведений.

К концу подходила полная тревог и поисков ночь.

– Не знаю, как его фамилия, – твердил в это время Буряк, когда Жуковский задавал вопрос о загадочном мужчине, якобы продавшем им пистолеты.

– Расскажите подробно о вашей встрече с ним.

– Дело было на Малой Слепянке. Он подошел сам. Мы договорились, что встретимся на площади Победы. Вот и все.

– Где это видано, чтобы первый встречный-поперечный предлагал незнакомым парням пистолеты? Вы только вдумайтесь...

Буряк все так же нервно покусывал губу.

– Но он на самом деле сам подошел к нам.

– Значит, вы были до этого знакомы?

Буряк взглянул на работников милиции. И по этому непроизвольному движению Жуковский понял: вопрос попал в цель.

Кто же мог знать ранее судимого Буряка? Уж не тот ли, кто с ним вместе отбывал срок наказания в исправительно-трудовой колонии? Надо срочно выяснить, кто он такой.

* * *

– Послушайте, Пивчук, молчание может дорого вам обойтись, – спокойно говорил старший инспектор уголовного розыска Занько. – Учтите: с вашей помощью или без вашей, но оружие мы найдем.

– Это уж точно, – подтвердил Рабок.

– Я одному парню подмигнул, когда уводили, – уже другим тоном произнес обладатель краденого пистолета.

Похоже, в его поведении наступил перелом.

И снова по утренним улицам Минска мчится милицейская машина. Быстрее, быстрее по названному адресу. Второй пистолет должен находиться у Михаила Оськина.

– Оськин – тяжелый человек, – предупреждает Пивчук. – Так просто он не отдаст.

– Потому мы вас и взяли с собой, – отвечает Занько.

Но Оськин после ночного случая дома не появлялся. Мать пожала плечами: дескать, понятия не имеет, где сын, – город большой, друзей много. Съездили на машине по одному адресу, по второму. Ни в том, ни в другом месте парень не показывался. Снова возвратились к нему домой. Нет, и здесь его все еще не было.

– Хозяйка, дайте, пожалуйста, листок бумаги, – обращается Рабок к пожилой женщине.

Дрожащими руками Пивчук в присутствии матери дружка выводит: «Миша! Все разгадано. Принеси пистолет в милицию». Записку работники милиции возьмут с собой, чтобы при встрече было легче убедить строптивого. А Пивчука тотчас отвезли в райотдел.

Сами же снова в путь...

Если Оськин появится дома, ему все равно не избежать встречи с работниками милиции: в квартире подождать остался старший инспектор ОУР Занько.

Рабок приказывает взять курс на улицу Якуба Коласа. Вот и знакомая по ночному происшествию квартира на втором этаже. Валерий Радкевич знает Оськина в лицо, может заметить издалека.

– Помогай, Валерий!

* * *

Бегут под колеса метры, сотни метров асфальта. До боли в глазах всматривается экипаж «газика» в лица и фигуры шагающих по тротуарам парней.

– Вот он, на остановке! – кричит Радкевич.

– Миша! Миша! – тотчас выскакивает он из машины и бросается к автобусу, который уже тронулся с места.

Оськин из полуприкрытых дверей прыгает на асфальт. Приземлился удачно... Замечает рядом с Валерием того самого высокого в штатском, понимающе ухмыляется.

– У нас к тебе дело, – начинает Валерий, когда Рабок достает из кармана записку.

Здесь же, на улице Горького, Оськин с каменным лицом читает коряво нацарапанные строки обращения дружка. Буряк и Пивчук для него авторитет. Но...

– Не веришь? – Рабок усмехается. – Поехали, сами поговорите.

В отделе внутренних дел Заводского райисполкома, куда привезли всех задержанных по подозрению в краже пистолетов, Пивчук только на мгновение появился перед растерянным компаньоном.

– Отдай «машинку», – буркнул он, и его тотчас увели.

Работники милиции вопросительно взглянули на того, кто невольно пособничал преступнику. Что руководило им в тот момент? Чувство ложно понятого товарищества? Дескать, выручу друга, уберегу его от неприятностей. А на самом деле? Медвежья услуга! Поощрение к новому преступлению, к новым неприятностям. Выход же был так прост: немедленно сдать оружие в милицию.

– «Машинка» не у меня, ее забрали.

Час от часу не легче.

– Кто? – стараясь не выдать волнения, спрашивает Рабок.

– Фамилию не помню.

– Адрес?

– Не знаю.

– Когда же это вы успели? Ну да ладно... Как зовут этого человека?

Молчание. Наконец:

– Валерий по кличке Черный. Мы с ним давно не виделись, а здесь случайно, с полчаса назад...

Неужели след потерян? Нет, нет, нет! Только не отчаиваться.

Парень уставился в пол. Красный, как перезрелый помидор, он готов теперь провалиться сквозь землю от стыда.

– Не помню, абсолютно ничего не помню.

– Как же вы с ним встречались, если не знаете ни фамилии, ни адреса?

– На квартиру звонил...

На квартиру? Это важная деталь.

– Номер телефона помните?

– Нет. Давно было.

– Давайте вместе вспоминать. С какой цифры начинается? Два? Три? Четыре?

– Кажется, шесть...

Через несколько часов Оськин назвал несколько приблизительно похожих номеров телефона.

* * *

– Черный, это ты? – Голос Михаила звучит неуверенно, глухо.

– А, Мишка! – отозвалась трубка. – Что тебе еще?

«Вызывайте на встречу», – шепчет Рабок.

– Надо встретиться, – повторяет Михаил.

– Зачем? – Черный, чувствуется по интонации, колеблется.

– Есть дело. Важное дело.

– Мы же только расстались...

– Надо.

Черный молчит, видимо, соображая, что ответить.

«Настаивайте, говорите, что откладывать нельзя», – подсказывает работник уголовного розыска.

– Надо кое-что сказать тебе. Не по телефону. Срочно, понимаешь?

– Нет у меня времени, чтобы катить куда-то.

«Говорите, что сами приедете», – звучит подсказка.

– Скажи, где ты живешь. Сам приеду.

В ответ молчание. И потом:

– Ладно. Ты откуда звонишь?

Оськин мельком взглянул на торчавший из верхнего кармана пиджака сотрудника ОУР уголок удостоверения и медленно, с расстановкой произнес:

– Я рядом с ГУМом.

– Приезжай на тринадцатом автобусе к моему дому. Он рядом с остановкой Короленко.

* * *

Автобусная остановка Короленко. На машине домчались за несколько минут, Черного не видно. Еще рано ему появляться: если ехать автобусом от ГУМа, то поездка из центра должна занять вдвое больше времени.

Прошлись один раз мимо остановки, другой... В нескольких десятках метров с заведенным двигателем замер «газик». Проходит пять... семь, десять минут. А вдруг Черный что-либо заподозрил?

«Если сейчас не выйдет он, – решает Рабок, – пойдем сами».

И в этот момент из-за угла дома появляется высокий, атлетического сложения парень.

Он! Медленно шагают ему навстречу трое – в центре Оськин. Черный замедляет шаг, подозрительно оглядывает спутников дружка. На его лице замешательство.

– Надо отдать, – виновато бормочет Оськин.

– Что отдать? – Парень зыркнул налево и направо.

– Надо отдать «машинку».

– Мне нечего отдавать.

Несколько секунд, отстучавших после ответа, были похожи на вечность.

– Послушайте, Черный, – подполковник милиции чеканит слова. – Мы сейчас зайдем в вашу квартиру, – и кивнул головой на поблескивающие в свете солнечных лучей окна пятиэтажного дома. – До двенадцати ночи будем искать, но найдем. Понятыми соседей позовем...

Гулкая, напряженная тишина повисла между группой и этим высоким парнем. Казалось, все замерло, притихло вокруг. Даже автобусы, проносившиеся по улице Волгоградской, теперь как будто двигались беззвучно.

Секунды молчания... О чем он думает сейчас, этот парень? Морщит лоб, заметно прикусывает губу.

– Не надо, не ходите. Я сам принесу...

Его взгляд как бы спрашивает: можно идти?..

Подполковник милиции смотрит ему прямо в глаза. Как глубоко нужно разбираться в людях, каким даром проникновения, интуицией, психологической сметкой в конце концов надо обладать, чтобы дать ответ, верней ответ на этот немой вопрос.

– Мы будем ждать здесь, – только и сказал он.

Парень скрылся за углом. Что он делает сейчас? Тик-так, тик-так. Теперь кажется, что часы даже звенят, гремят, отсчитывая секунды.

Дверь подъезда с другой стороны. Отсюда, с улицы, ничего не видно... От напряжения стучит в висках. И, кажется, лоб повлажнел.

Черный появляется из-за дома неожиданно. Рука в кармане... Ближе... Ближе...

– Возьмите!..

* * *

Итак, где-то оставался последний пистолет.

– Не берите чужой грех на свою душу. Затягивание допроса не в вашу пользу, – убеждали тем временем Буряка.

И тот, когда узнал, что найден второй пистолет, не выдержал, сдался. Владимир Акимов, вместе отбывали срок наказания в колонии, – вот кто выкрал из тира оружие...

Работники милиции своими путями к этому времени тоже пришли к выводу – Акимов, слесарь СМУ Главгаза, ранее судимый за взлом телефонов-автоматов, причастен к взлому тира и краже пистолетов. Но прямых улик против него пока не было. Признание Буряка теперь меняло картину.

Улица Бумажкова, 52. Здесь и был задержан подозреваемый в краже.

– Где пистолет? – спросили у него.

– Не берите на пушку.

Провели очную ставку. Спесь с Акимова как рукой сняло.

– «Машинка» в тайнике – в шкафу под фанеркой.

Близка развязка. Так считали прибывшие к дому подозреваемого сотрудники отдела внутренних дел. Но... В который раз за время поисков помешало это «но». В доме задержанного оперативную группу ждало разочарование. Были тщательно осмотрены не только шкаф – все уголки квартиры. Но все понапрасну.

Глубокая ночь. Обыск затянулся. Кто-то уже смахивает пот со лба. Настроение подавленное. Неужели Акимов, не имея ни одного шанса избежать наказания, решился хитрить, водить за нос? Вряд ли. Но если он говорит правду, то где пистолет? Из дома вынести не могли: с момента задержания хозяина сюда никто не входил и не выходил.

Жена Акимова сочувственно смотрит на уставших работников милиции... Может, ее рук дело?

Уже под утро ни с чем, валясь с ног от усталости, возвратилась группа в райотдел. Привезли с собой и жену задержанного.

– Не может быть! – заскрипел зубами Акимов, узнав о безрезультатности обыска. – Ты, – повернулся он к жене, – отдай! Добром говорю: отдай!

Через некоторое время последний из украденных пистолетов лежал перед следователем. Акимова, оказывается, знала о тайнике и, когда мужа арестовали, через форточку передала в сад тяжелый сверток двенадцатилетнему племяннику. Тот по ее наказу спрятал сверток в дальнем углу сада, под плитой...

* * *

В окно здания райотдела внутренних дел заглядывал рассвет. Каждый из членов оперативной группы только сейчас осознал, какой огромный груз вынесли они на своих плечах за последние тридцать часов непрерывного поиска.

«Кукла»

Е. ВОЛКОВ,

журналист;

А. ГЕЛЬФРЕЙХ,

полковник милиции

ЭДИК В ДУБЛЕНКЕ

Хвощевы познакомились с ним минут пятнадцать назад у магазина «Автомобили».

– А не обманут нас? – тихо спросила она.

Муж отрицательно покачал головой:

– Это исключено. У меня на людей глаз наметанный.

– Но ведь пишут же в газетах... – пыталась возразить она.

Он сердито буркнул:

– Мало ли что пишут. – И, перейдя на шепот, добавил: – Еще не хватало, чтобы он услышал.

В двух-трех шагах от них впереди шел молодой человек в новенькой дубленке и дорогой ондатровой шапке. Он небрежно помахивал желтым портфелем.

Хвощевы были впервые в столице. Но сведущие люди подсказали: надо ехать в район Южного порта, там находится нужный магазин. Еще у себя в Воркуте, тоже от сведущих людей, они слышали, что в Москве при желании можно найти «автомобильного маклера», который за соответствующую мзду раздобудет нужное авто, но при этом, конечно, следует соблюдать осторожность.

Иван Петрович Хвощев цену себе знал. Его за так не проведешь. Толстая пачка денег лежала у него в потайном кармане, зашпиленном английской булавкой. Там хватит и на «Жигули», и на магарыч.

...Молодой человек подошел к ним, когда они стояли у витрины магазина. У него было приятное открытое лицо, Мария Николаевна Хвощева тут же отметила про себя, что одет он с иголочки: все модное и дорогое. Такие люди вызывали у нее уважение. Молодой человек скользнул по ним взглядом, вынул из кармана дубленки пачку сигарет иностранной марки.

– Добрый день, – сказал молодой человек. И сказал так, будто он встретил своих близких знакомых.

– Добрый, добрый, – делая непроницаемое лицо, ответил Иван Петрович.

– Как я понимаю, вы желаете купить машину? – непринужденно спросил незнакомец и улыбнулся.

Иван Петрович выдержал паузу, кашлянул в кулак:

– Почему это вы решили?

– Знаю, – спокойно произнес молодой человек. – Если не машину, то мотоцикл...

Вот так они и познакомились ровно пятнадцать минут назад. Незнакомец представился Эдиком, сказал, что работает инспектором в главке.

– Пойдемте в мою машину, я вас подвезу. Там и поговорим.

И теперь они шли за ним с чувством радостным, но в то же время и тревожным. Он подвел их к новеньким красным «Жигулям», услужливо распахнул дверцу. У Ивана Петровича захолонуло в груди: неужели и у него скоро будут такие же роскошные «колеса»?

Машина мягко тронулась с места.

– Я вам скажу откровенно, – заговорил Эдик. – Строю кооперативную квартиру, а зарплата инспектора не столь уж велика. Приходится находить возможность.

– А сколько будет стоить услуга? – робко спросила Мария Николаевна.

– Я не живодер, мадам. Всего двести рублей. Деньги отдадите после того, как получите машину.

Иван Петрович чуть не подпрыгнул от радости. Двести рублей – сущий пустяк. Он-то думал, что заломит не меньше тысячи. То же самое подумала про себя и Мария Николаевна.

– Значит, мы сделаем так, – говорил Эдик. – Завтра в двенадцать ноль-ноль встречаемся у метро «Кировская». Только, товарищи, просьба не опаздывать. Знайте, у нас в главке то заседания, то другие срочные дела...

– Мы понимаем, – дружно сказали супруги Хвощевы.

– Я человек маленький, – продолжал Эдик. – Но мой шеф, человек всемогущий, он нам и поможет.

– А не откажет? – уже робко спросил Хвощев.

– Все, конечно, может быть. Начальство есть начальство, – глубокомысленно произнес Эдик. – Но ко мне он относится неплохо, и я постараюсь уговорить. Ну, кажется, мы приехали. Это, если я не ошибаюсь, ваш отель. До свидания, друзья.

– Нет, нет, – решительно запротестовал Хвощев. – Обновка требует обмывки. – И довольный своей шуткой, Иван Петрович хихикнул. Эдик деликатно улыбнулся.

– Не откажите. Мы. знаете, скромно, без особенного, – поддержала Мария Николаевна мужа.

– Увы! Я за рулем, – со вздохом ответил Эдик.

– Ничего. Вы машину поставьте и прямо к нам, номер двести одиннадцать. Будем ждать с нетерпением, – ворковал Иван Петрович.

– Право, не знаю. Лимит времени, – задумчиво проговорил Эдик. – А, да бог с ним, – он махнул рукой. – С приятными людьми приятно и посидеть. Через два часа я буду у вас.

В гостиничном номере Иван Петрович, не снимая пальто и шапки, сел на кровать.

– Я ошалел, – буркнул Хвощев.

О машине они думали давно. Копили деньги. Кое в чем себе отказывали. Что поделаешь. Уж очень хотелось иметь свою машину.

Иван Петрович, бывало, зажмурится, и видятся ему сверкающие яркой краской «Жигули». Новенькие. Эх...

Наконец нужная сумма была собрана да плюс на дорожные расходы плюс на магарыч. Сведущие люди посоветовали. Советов от близких знакомых было много. Одни говорили, что действовать надо через комиссионный магазин. Чтоб все по закону. Другие уверяли в обратном. В магазине сто лет прождете. Ищите надежного человека со связями. Надежного...

...Эдик не заставил себя ждать. Ровно через два часа вошел в номер с букетиком тюльпанов.

– Точность – вежливость королей, – сказал гость и галантно протянул букет Марии Николаевне.

«Вот настоящий москвич», – подумала Хвощева.

– Ну-с, пора и отужинать, – потирая довольно руки, провозгласил Иван Петрович.

Они спустились в ресторан.

Иван Петрович быстро выбрал глазами подходящую, по его мнению, официантку. С видом завсегдатая, пошептал ей что-то на ухо. Официантка понятливо кивнула и пригласила пройти к угловому столику, подальше от сцены с оркестром.

Обслужили их быстро. Иван Петрович поднял рюмку:

– Я тосты говорить не мастак. Давайте просто за приятное знакомство.

Они дружно чокнулись.

«ВАС ВЫЗЫВАЕТ НАЧАЛЬНИК...»

В коридоре главка супруги Хвощевы несколько оробели. За свои сорок восемь лет Ивану Петровичу ни разу не приходилось бывать в столь высоком учреждении. По коридору спешили какие-то ответственные товарищи, стучали каблучками модно одетые секретарши. Эдик же чувствовал здесь себя как дома. Он кому-то кивал, какой-то девушке отпустил комплимент.

Несмотря на некоторую робость, супруги Хвощевы чувствовали себя на седьмом небе. Как это здорово, что им попался милый Эдик. Если еще вчера в номере гостиницы Ивана Петровича все-таки грыз червь сомнения (о чем он, конечно, не говорил жене), то сегодня все страхи рассеялись.

Прежде чем приехать сюда, Эдик повез их в Останкино. Там они остановились у большой стоянки автомобилей. Эдик подошел к дежурной и громко спросил (Хвощевы это слышали хорошо):

– А где зеленые «Жигули», которые стояли у забора?

Дежурная ответила, что совсем недавно на них уехали.

– Ну вот и слава богу, – сказал Эдик. – Значит, шеф дал команду, и «Жигуленок» погнали для вас в магазин.

Потом он предложил им талон и фирменный конверт, на котором был расчетный счет и штамп «оплачено».

– Деньги заложите сюда. В конверте передадим их в бухгалтерию.

Теперь Иван Петрович сжимал правый карман пиджака, где у него лежал конверт с толстой пачкой банкнот. Они остановились у массивной двери, обитой кожей.

– Отойдите в сторонку, к окну. Сейчас должен появиться шеф, – слегка понизив голос, сказал Эдик.

И действительно, через какую-то минуту дверь распахнулась. В коридор вышел стройный красивый мужчина в строгом сером костюме, белоснежной сорочке и ярком галстуке. Под мышкой он держал кожаную папку. При его появлении Эдик принял почтительную позу.

– Это Виктор Петрович, – представил его Эдик.

– Конверт приготовили? – спросил Виктор Петрович.

– Все готово, – ответил Эдик.

– Давайте, я сам передам главбуху. Чтоб не было лишних разговоров. У нас ведь еще не всегда понимают добрые побуждения.

Иван Петрович быстро выдернул конверт и передал его шефу. Тот не спеша расстегнул «молнию» папки, положил конверт. Попросил подождать его здесь же.

Рядом хлопнула дверь, и прямо к ним направился какой-то мужчина. Подойдя ближе, он слегка торжественно сказал:

– Виктор Петрович, вас вызывает начальник главка.

– Хорошо, сейчас иду.

Мужчина тут же исчез, словно растворился. Виктор Петрович досадливо поморщился, дернул замок «молнии», вытащил конверт и вернул его супругу.

– Возьмите пока. И спуститесь вниз, в холле подождете. Думаю, что начальство долго меня не задержит.

Хвощев затолкал свои деньги обратно в карман. Что ж, полчаса не время. Люди машину годами ждут.

Они спустились вниз, сели на диванчик. Эдик тоже ушел по своим делам, пообещав вскоре появиться.

Главк жил в своем обычном ритме. Входили и выходили люди, к подъезду подъезжали машины. Прошло полчаса, еще полчаса. Иван Петрович слегка заерзал на месте. Мария Николаевна его успокоила: «Люди тут деловые, ответственные. Может, совещание у них». Правда, куда-то и Эдик запропастился. Время тянулось. Иван Петрович взглянул на часы: «Ай-ай, уж пять часов, того и гляди учреждение закроется». Они еще посидели немного, никто не подходил. Вот ведь напасть! Одно утешение, что деньги-то целы. Иван Петрович для верности извлек из кармана конверт, открыл его и... все поплыло у него перед глазами. Вместо денег в конверте лежали аккуратно нарезанные листы белой бумаги.

– Мошенники! – закричал Иван Петрович. Мария Николаевна рыдала в полный голос.

ОСОБАЯ ОПЕРГРУППА

– Итак, подведем итоги. – Михаил Шестопалов обвел взглядом всех, кто сидел сейчас в его кабинете. Их было пятеро – Владимир Иванов, Виктор Травкин, Алексей Драгайцев, Сергей Гуськов и Алексей Сидоров.

Шестопалов хорошо понимал, какое сейчас подавленное настроение у ребят. Уже около месяца они топчутся на месте. Вроде бы приняты все оперативные меры. И пожалуйста, опять «кукла»[6] 6
  Сверток бумаги вместо денег.


[Закрыть].

– Супруги Хвощевы написали жалобы уже во все инстанции. И в каждой петиции одно и то же: куда смотрит милиция, – как бы про себя говорил Шестопалов.

– А куда смотрели сами Хвощевы? – в сердцах выпаливает Виктор.

– Кстати, о Хвощевых. – Шестопалов откинулся на спинку стула. – Послушаем Драгайцева. Давай, Алексей.

– Хвощевы не были искренни в своих показаниях. Нам удалось выяснить кое-какие подробности. – Алексей достал маленькую записную книжку. – Так, Хвощевы утверждали, что встречались с молодым человеком по имени Эдик только два раза. Вначале у магазина и потом в главке. Но была и третья встреча – в ресторане гостиницы. Эдик приезжал к ним в гости. Просидели они за столиком часа три. Выпили изрядно. Видимо, обмывали сделку. Официантка запомнила молодого человека. Приметы совпадают с показаниями Хвощевых. Чуть выше среднего роста, блондин, лицо круглое, глаза голубые. Во время разговора жестикулирует руками. На пальце перстень. Когда Хвощевы рассчитывались, Иван Петрович купил еще одну бутылку коньяка и передал ее Эдику. Потом Хвощевы поднялись к себе в номер, а Эдик еще задержался в вестибюле. Швейцар запомнил. Блондин звонил по телефону-автомату. Разговаривал недолго. Быстро оделся и ушел. Мы спросили шоферов такси, которые в тот вечер находились на стоянке такси около гостиницы. Водитель Сапарин рассказал, что около одиннадцати в его машину сел молодой человек в дубленке с портфелем. Лица пассажира он не запомнил. Довез он его до угла Столешникова переулка.