Текст книги "Battle the Elliot - 3 (СИ)"

Автор книги: Игорь Харламов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

   Как только была получена информация, что противник отрезал четырнадцатый полк, два морских батальона, пару морских пулемётных команд, одну батарею десантных пушек и часть обоза, как самой дивизии, так и всего третьего корпуса, включая недавно прибывший санитарный отряд Красного Креста. Который чуть было, не захватили японцы. И только контратака одной из резервных рот моряков помог русским княгиням, да и простым дворянка, избежать японского плена.

   Тогда Адмирал Вирениус и отдал командирам батальонов приказ, занять для обороны высоту с отметкой 250. И вынудить все попавшиеся в окружение части собраться там. Для чего выдвинуть на помощь стрелкам резервные роты батальонов. Сообщив, что он выдвинет, для эвакуации, все возможные силы. И попросив, командующего флотом, привести эскадру, к бухте Кинчан, адмирал Вирениус убыл с дежурными контрминоносцами в эту бухту. Где его уже ждал командир 14 Восточно-Сибирского полка полковник Савицкий, поспешивший перебраться со своим штабом на прибывшие с адмиралом контрминоносцы. А чуть позже напротив бухты встали броненосцы русского флота. Своим огнем, отразив попытку японцев с ходу уничтожить окружённых.

   В первую очередь адмирал Вирениус эвакуировал все обозы и артиллерию. Кроме медицинского отряда красного креста. Хотя их санитарные двуколки и лошади тоже были эвакуированы. Возле берега остались только палатки, куда сносили новых раненых. Включая и раненых японцев. И сам персонал отряда. Оказывающий раненым первую помощь. Которых тоже старались эвакуировать при первой возможности. Оставляя на берегу только тяжелораненых японцев. Следом за повозками, лошадьми и пушками, стали побатальонно вывозить на остров Гуанлундао и четырнадцатый полк. Благо стрелки могли дойти до поджидающих их шлюпок и катеров, используемых в качестве буксиров для этих шлюпок, и при отливе. Все пару, обнажающихся в этом месте, верст. Но всё это заняло не один день. Но благодаря орудиям русского флота, постоянно охлаждающих воинственный пыл японских солдат, эвакуация происходила быстро и организованно. И к этому утру, на берегу находились только два морских батальона, медицинский отряд и группа саперов, приготовившая для обязательно кинувшихся вдогонку отходящим русским ловушки из фугасов.

   Адмирал Вирениус поёживаясь от утренней прохлады, стоял на мостике миноносца '227' и внимательно всматривался в берег. При утреннем приливе, русские миноноски и паровые катера, как минные, так и просто разъездные потянули к берегу буксируемые вереницы шлюпок. Для женщин санитарного отряда была выделена грузоотвозная шаланда. Которая уже подошла к берегу, и теперь матросы на руках подносили женщин к борту баржи и так же на руках передавали их на борт. Что бы отвезти уставших и испуганных, сначала атакой японских солдат, которые уже начали закалывать штыками всех встречных в русском полевом госпитале, а потом видом штыкового боя, когда подошедшие русские матросы сходу атаковали японцев в штыки, женщин. Которые после всего этого ещё и несколько дней оказывали помощь раненым на берегу. Но теперь их должен был ждать завтрак на борту, покачивавшегося в полутора милях от берега 'Саратова'. Где для бедняжек так же готовились каюты пассажиров первого класса. Так же, находившиеся на берегу матросы, погрузили на борт баржи имущество отряда, кроме двух палаток, где находились семь тяжелораненых японцев, и личные вещи личного состава отряда. Всех легкораненых японцев, после того как им была оказана медицинская помощь, было решено взять в плен.

   А с высоты 250, уже скатывались шесть ротных колон морских батальонов, которые бегом выходили к шести обозначенным местам посадок к шлюпкам. Куда в свою очередь подходили плавстредства из расчёта забрать весь личный состав выходящей к месту погрузке рот. Эвакуацию которых, на оставляемых позициях, остались прикрывать две роты и сапёры. А вот для эвакуации последних, и были выделены миноносцы четвёртого отряда. Каждый, из восьми миноносцев, которого должен был принять по одному взводу, из рот прикрытия и сапёров. Выстроившиеся в ряд '212', '213', '221', '222', '224', '228', '229' и даже ещё не введённый официально в строй '7168', находились в полумили от берега. И держа, поднятыми в котлах пары, были готовы подойти к берегу и забрать солдат и матросов. Благо на каждом миноносце уже находились деревянные сходни. Непосредственно эвакуацию должны были прикрывать своими трёхдюймовыми пушками 'Всадник' и 'Гайдамак'. Стоявшие, на обоих флангах, ряда миноносцев. Особняком держался флагманский миноносец пятого отряда '227-й'. Который своим флагманом и сделал адмирал Вирениус. Ещё дальше, на расстоянии пары миль, от уреза воды, развернувшись бортами к берегу стояли канонерские лодки 'Храбрый', 'Манджур', 'Гиляк' и 'Айн'. А с рейда Николаевска-на-Эллиотах выходили корабли первой эскадры Тихоокеанского флота. И на которые ещё предстояло вернуть, на борт, выделенные кораблями, для целей эвакуации, катера и шлюпки.

   Командир миноносца '227', лейтенант Вирениус, подошёл к борту своего корабля и, встав, так что бы адмирал его видел, демонстративно опёрся на выставленный вперёд палаш. Вирениус старший бросил на сына взгляд, а потом произнёс, уже всматриваясь в берег:

   – Николай Андреевич, я всё понимаю, и не возражаю, если в боевых условиях, вы будите более творчески подходить к форме одежды.

   Стоявший рядом с адмиралом Вирениусом, и уже ставшим капитаном второго ранга Иванов 14-й только усмехнулся и, проследив взглядом, как лейтенант, сняв палаш, убирает его в боевую рубку миноносца, произнёс:

   – Как считаете, ваше превосходительство, успеем?

   – У нас всего час, чтобы закончить эвакуацию, Модест Васильевич. Надо будет отводить миноносцы, до того, как начнёт спадать пик прилива, – тут же отозвался адмирал, – Если не успеем, то будем действовать по обстоятельствам. И тут придётся задействовать ваши катера и миноноски. Правда, это будет происходить в отлив, а это чревато большой неопределённостью. Так что будьте готовы, господин капитан второго ранга, дать приказ своим миноноскам, оставить шлюпки и идти к берегу. Как-никак в шлюпках матросы, а не крупа, думаю, в случае необходимости, дойдут до Гуанлундао и на вёслах.

   – Есть, ваше превосходительство, – ответил Иванов 14-й. Наблюдая как подошедшие к берегу миноноски и катера, разворачиваются, на ходу подгоняя шлюпки к урезу воды. Куда тут же устремились матросы отходивших рот. При этом буксировщики тоже остановились и стали покачиваться на волнах, а с них подали сходни.

   – Хорошо подошли, – удовлетворённо кивнул адмирал, и посмотрел на часы, – Никто на мель выскочил, значит, легко снимутся. Пока всё идёт с опережением. Но вот разгорающаяся на берегу перестрелка мне не нравиться.

   И действительно, на противоположном склоне высоты 250, разгоралась весьма активная перестрелка, но пока запроса на артиллерийскую поддержку с берега не поступило. А на море, по мере заполнения плавстредств, буксировщики потянули шлюпки в сторону острова Гуанлундао. И как только последняя из шлюпок отвалила от берега, адмирал Вирениус уже обращаясь к сыну произнёс:

   – Николай Андреевич, позвольте вас попросить, распорядитесь дабы дали две белые сигнальные ракеты.

   – Сигнальщик, – тут же гаркнул Вирениус-младший, – две белые сигнальные ракеты.

   – Есть, ваше благородие, две белые сигнальные ракеты, – ответил матрос и с борта '227-го' в воздух взвились две ракеты. Давая команду оставшимся ротам отходить к зонам эвакуации, а миноносцам подойти к берегу. Все замерли в тревожном ожидании. Несколько минут на берегу ничего не происходило. А потом на высоте появились быстро приближающиеся к берегу группки людей. Которые бежали в сторону берега, озираясь назад.

   – Похоже, придётся вмешаться, – наблюдая за берегом в бинокль, произнёс адмирал Вирениус, – Николай Андреевич, распорядитесь, дабы дали три красные ракеты.

   И уже опуская бинокль, адмирал добавил:

   – Пусть канонерки накроют, рубеж три, наши опустевшие позиции. Думаю, что японцы уже там.

   И ракеты ещё не успели упасть, как на опустившие русские позиции упали первые снаряды с русских канонерок, отсекая японцев от отступающих русских. Правда на две мили фронта, четырёх шестидюймовок 'Храброго', восьмидюймовки и шестидюймовки 'Манджура', по паре двенадцатисантиметровых и трёхдюймовых орудий 'Гиляка' и трёх двенадцатисантиметровых орудий 'Айна', в бортовом залпе канонерок было маловато. Даже с поддержкой из восьми трёхдюймовок 'Всадника' и 'Гайдамака'. Что бы полностью отсечь огнём японцев. Задержать да получалось, а вот отсечь нет. И когда отряды русских матросов сумели преодолеть только половину расстояния до моря, на гребне высоты 250 появились фигуры японцев, которые тут же, стали скатываться вниз, ведя на ходу огонь. Их попытались, правда, безрезультатно, остановить своими орудиями подошедшие к берегу миноносцы. Японцев было всё-таки было слишком много. Правда, японцев ждал ещё один сюрприз.

   Оставшиеся с матросами сапёры заложили дюжину фугасов, которые почти правильным полукругом окружали место эвакуации, на половине расстояния, от берега до гребня высоты 250. И как только японцы основной своей массой достигли рубежа закладки фугасов, то сидевший возле подрывной машинки сапёрный подпоручик повернул рычаг, производя взрывы. Но по закону подлости из дюжины заложенных фугасов три не сработали. И в образовавшийся проход продолжали бежать японцы. Причём фугасы взорвались так, что вбегающие в разрыв японцы отрезали путь отступления сапёрам к миноносцу, который их ожидал. Да и два других ещё принимавшие эвакуировавших матросов миноносца оказались под угрозой. И приказав двум находившимся при нём солдатам отходить с подрывной машинкой подпоручик, под ливнем из пуль, стал чиркать спичками, чтобы поджечь запасную связку из бикфордовых шнуров. Что бы всё-таки подорвать, заложенные, но не сработавшие, фугасы.

   – Машинное, полной вперёд, рулевой два румба влево. Комендоры прикрыть огнём отходящих сапёров, – послышался рядом с адмиралом голос Николая Вирениуса, – Ваше, превосходительство, необходимо помочь.

   Вирениус-старший только молча кивнул в ответ. И '227-й' набирая ход, пошёл к берегу. Поливая противника огнём из двух 'Вулканов' и трофейного, взятого с потопленного японского миноносца, после боя у Мяо-Дао, автоматического 'Виккерса'. Когда над головами солдат засвистели снаряды, то они инстинктивно присели и посмотрели в сторону миноносца. И осознав, что он идёт к берегу, пригибаясь, бросились, к тому месту, куда должен был подойти корабли. Следом за ними побежал и подпоручик. Но сделав буквально несколько шагов, офицер споткнулся и упал, схватившись руками за ногу. Корчась на земле. И тогда, тот самый, уже было запримеченный адмиралом, молоденький солдат, отпустив взрывную машинку, и кинулся к офицеру. Что бы взвалив его на себя, побежать к берегу. Его напарник, уже пожилой унтер-офицер, присел и, скинув с плеча карабин, открыл пачками огонь по японцам. Одновременно, видя, что сапёров забирать выдвигается '227-й', оставшиеся миноносцы, стали отходить, огрызаясь огнём из пушек, выходя из-под удара японцев.

   Перед тем как миноносец должен был подойти к берегу, лейтенант Вирениус попытался было сбросить скорость, но не успел, нос миноносца коснулся берега, заставив адмирала поморщиться. Но лейтенант, не обратив на это внимание, с 'маузером' в руке прыгнул за борт и побежал к несущему офицера солдату. За ним прыгнули ещё двое матросов. Которые, выбежав на берег, и стали сдерживать противника огнём из автоматических карабинов. Почувствовав поддержку, унтер-офицер подхватил взрывную машинку и, пригнувшись, бегом, припустил к миноносцу. Да так, что успел обогнать и несущих офицера, вместе с солдатом, лейтенанта Вирениуса. Приняв подпоручика, вместе с матросами, уже на борту миноносца. Вирениус-младший запрыгнув на борт корабля последним, рысью метнулся на мостик и прокричал в переговорные трубы в машинное отделение:

   – Полный назад!

   За кормой миноносца забурлила от винта вода, но миноносец как привязанный сидел на мели. Как будто не желая отходить от берега. Адмирал достал карманные часы, откинул крышку и произнёс, стараясь перекричать, двух ведущих огонь 'Вулканов', находящихся на палубе буквально ниже мостика:

   – Пик прилива закончился, вода начала уходить.

   Но в этот момент буквально за спиной взревел ревун, адмирал обернулся. Мимо '227-го', на полном ходу проходили 'Всадник', 'Гайдамак', а следом за ними выстраивались и миноносцы четвёртого отряда, так же набирая ход. И адмирал добавил:

   – Господин лейтенант, приготовитесь оседлать волну.

   Вирениус-младший удивлённо посмотрел на отца, впервые слыша такую фразу, хотя смысл её осознал сразу и только и ответил:

   – Есть, ваше превосходительство.

   И как только волны, от идущих буквально в четверти кабельтова кораблей приподняли нос '227-го', Вирениус-младший сдернул миноносец с мели и тот стал удаляться от берега. Все облегчённо вздохнули, с улыбками поглядывая друг на друга. Но их осадил адмирал, не дав расслабиться, после пережитого:

   – Господин лейтенант, я вас попрошу передать на канонерки сигнал о прекращении огня. И правите к 'Саратову'. Я перейду на него. Да и раненого, со спасёнными, на транспорт передадите. А вас господин капитан второго ранга я попрошу подготовить рапорт, о действиях, как ваших подчинённых, так и сапёров. Думаю, они достойны награды. Солдат подайте к награждению знаком отличия Военного Ордена. За спасение офицера.

   Услышав это сидевший на палубе миноносца, у трубы, уже весь зелёный от качки, унтер-офицер, который выливал из сапога воду, повернулся к молоденькому солдатику, зажимавшего тряпицей рану на ноге офицера, и произнёс:

   – Эко, как повезло тебе паря, всего несколько месяцев как отслужил, а теперича не каждый их благородие, али фельдфебель, тебе кулак в рыло сунет. Поостерегутся, зная про крест.

   Адмирал, услышав это, усмехнулся, и, спустившись по трапу, направился к сапёрам, солдаты попытались было подскочить, но адмирал остановил их жестом и, подойдя к офицеру, протянул ему фляжку, с коньяком:

   – Выпейте, полегчает, – и когда подпоручик приложился к фляге, адмирал добавил, – И в следующий раз, в такой ситуации, держите зажжённую сигаретку в зубах. От неё бикфордов шнур разгорается лучше. Сигарета даёт более стабильный огонь, чем зажигающаяся спичка. Да и жар от неё выше.

  6

   Перед адмиралом Вирениусом, в кресле, со стаканом чая в руке сидел Гучков. В будущем, один из влиятельных лидеров Февральской революции. Будущий лидер единственной монархической партии в имперской России и при этом будущий личный враг императорской четы. А также будущий завзятый дуэлянт, имеющий репутацию бретёра. Всё это в будущем. А пока Александр Иванович Гучков был только прибившим на войну волонтёр. И это была его вторая война. Первой стала англо-бурская война, где он показал себя храбрым и решительным человеком. И на которой, он был тяжело ранен и попал в плен к англичанам. Будучи с большим трудом, из этого плена, вызволенным. А теперь возглавлявшим добровольные медицинские отряды, на русско-японском фронте. И в реальной истории отказался, после поражения русских войск под Мукденом, оставить русских раненых и оставшихся при них русских сестёр милосердия. Да и официальная дуэль на его счету была пока только одна, где его вызов не был принят, и он просто избил своего несостоявшегося противника, по лицу. После чего и сбежал на свою первую войну. Но, теперь волею судеб, оказавшийся, вместе с одним, из вверенных ему медицинских отрядов, на борту 'Саратова'.

   – Ваше превосходительство, позвольте мне от себя лично и от всех спасённых вами поблагодарить вас, за наше спасение. Которым я иначе как чудом назвать не могу, – начал беседу Гучков с прищуром поглядывая на адмирала, про которого в Петербурге ходили весьма интересные сплетни.

   Вообще то, поднявшись по трапу, на борт 'Саратова', адмирал поздоровался было с сестрами милосердия, княгиней Гагариной и княжной Оболенской [6]. С которыми, был знаком, по столичному обществу. Но стоящий рядом с женщинами, незнакомый адмиралу, господин попросил их светлостей познакомить его с их превосходительством. А потом напросился на аудиенцию к адмиралу Вирениусу. Который, выслушав благодарственную тираду Гучкова ответил:

   – Ну скорее не чудо, а расчёт и случайность. Я рассчитывал, что противник прорвёт нашу оборону. Уж слишком, левый фланг третьего корпуса был выдвинут вперёд. Ну и заранее озаботился подготовить позицию для прикрытия эвакуации. Понимая, что часть войск может и не успеть отойти. И окажется отрезанной. А вот то, что на пути выдвинутой вперёд роты оказался ваш медицинский отряд, Александр Иванович, как, впрочем, и часть корпусного и обоза, это просто случайность. Вот тут вам повезло. Насколько я понял, японцы оказались слишком разгорячены устроенной среди обозников резнёй, что сходу набросились и на раненных и сестёр милосердия.

   – Да это так, – согласился, отпив чая, Гучков, – Японцы кололи штыками всех без разбора. Хорошо, что из женщин никто не погиб, они к счастью оказались довольно далеко, а там подоспели и ваши моряки. Это же ваши моряки, ваше превосходительство?

   – Да, мои. Морские батальоны находятся под моим командованием, – согласился Вирениус, – И давай те ка, Александр Иванович, без чинов.

   – Хорошо, Андрей Андреевич, – улыбнулся Гучков, – Просто я удивился, увидев то оружие, которым оказались, вооружены матросы, очень удивился. Стреляющие очередями карабины и винтовки, с такими не обычными, для России, штыками. В виде клинков. Мне даже стало обидно, что в Трансваале, у нас, таких карабинов не было.

   – В будущем автоматическое оружие станет главенствующим в мире, – пожал плечами адмирал, – А винтовки трофейные. Системы Ариска тип 35, флотские, взятые на островах Эллиот. С потопленных там японских кораблей. Но патроны к ним уже все использовали. Думаю, придётся перевооружать батальоны на наши винтовки. А вот штыки от этих трофейных винтовок матросам, пожалуй, оставлю.

   – Вы знаете будущее, Андрей Андреевич? – Гучков постарался сохранить невозмутимый вид, но при этом внимательно посмотрел на адмирала.

   – Не больше, чем все остальные, – усмехнулся Вирениус, – Как например, ныне покойному, Ивану Станиславовичу Блиоху [7]. К сожалению, ныне покойному. Вы, Александр Иванович, читали его труд 'Будущая война'. Изданный шесть лет назад.

   – Увы, не сподобился, Андрей Андреевич, – покачал головой Гучков.

   – Обязательно почитайте, Александр Иванович, обязательно. Я вам дам свои экземпляры. Приобрёл все шесть томов его рассуждений, по случаю. Как, впрочем, и ряд других произведений. Подобного толка. И вот если исходить из его, да и моих умозаключений, то можно сказать, что будущее я знаю.

   Гучков позволил себе улыбнуться, а потом произнёс:

   – И какое будущее проистекает, из ваших умозаключений, Андрей Андреевич?

   – Ужасное, я бы даже сказал, очень ужасное, Александр Иванович. Вы бы наверняка отказались бы в нём жить. Но какой именно аспект будущего вас именно и интересует?

   – Хм... – Гучков приподнял бровь, – Вы знаете, Андрей Андреевич, вы меня озадачили. И что же вас сподвигло, на столь мрачные прогнозы, относительно нашего будущего? Будущего державы. Если судить, по вашим словам, то и для державы вы ничего хорошего не видите. И хотелось бы узнать, что именно, вы видите, главной причиной столь не благоприятного развития, для державы и для монархии.

   – Я знаю, что вы, Александр Иванович, монархист. И что вы видите пример для России, в монархии британского образца. Но смею вас заверить будущее британской монархии, да и самой Великобритании, уже позади. Через десяток лет могущество Британии пошатнётся, а через четыре десятка лет, Британия сойдёт с мировой арены. Став страной далеко не из первой десятки стран. Да и у нас нет в запасе ещё одного доступного мира. Который, уже мы, смогли бы ограбить.

   – Ограбить? – удивлённо произнёс Гучков.

   – А откуда ещё Британия получила свои богатства. Именно ограбив сначала Индию, потом Китай, потом юг Африки. Сейчас, на смену этой великодержавной мародёрки, идут другие страны. Делающие своё богатство больше на бизнесе, на контроле денежных потоков, на производстве товаров, чем на завоевании и ограблении.

   – Это, какие же страны, Андрей Андреевич?

   – В первую очередь САСШ, и отчасти Германия. Сейчас это не так явно, но перспективы уже просматриваются.

   – Вы предпочитаете республиканскую форму правления, Андрей Андреевич?

   Вирениус поморщился и брезгливо передёрнулся:

   – Я не спорю, что у республики есть свои достоинства, которых нет у монархии. Особенно абсолютистской. Республика более гибко и быстро способна реагировать на изменения и вызовы. Но мне ближе формы правления, существующие в Германии или Швеции. Где есть державный стержень. И поэтому, я бы предпочёл конституционную монархию. С отказом от сословного деления общества. С всеобщим образованием, не ниже среднего. С избирательным правом и возможностью создавать партии. С равенством всех перед законом. А не как сейчас, когда нарушающие законы о труде фабриканты доводят рабочих до забастовок. А потом подавляют их протест с помощью государства. Законы которого, сами и нарушали. Или, когда дворяне платят налоги с десятины земли в несколько раз меньшие, чем крестьяне. Но при этом монарх не должен быть чисто декоративной фигурой. А вполне, согласуюсь с законом, решать вопросы в пользу развития государства. Или брать на себя всю полноту власти, в каких-то экстремальных ситуациях. Например, при угрозе или начале войны. И я думаю в перспективе, через год у России есть все шансы стать такой державой.

   – Вы, Андрей Андреевич, считаете, что государь пойдёт на такое ущемление своей власти? – Гучков внимательно смотрел на адмирала.

   – Это сложный, но вполне решаемый вопрос, Александр Иванович. Государь мягкий человек, не желающий обидеть близких ему людей, сказав им 'нет'. И при этом очень внушаемый. Внушаемый теми, кого он считает своими единомышленниками. И его советники этим, без зазрения совести, пользуются. В своих корыстных интересах. Поэтому то, и надо, подвести, к государю императору тех, кто пользовался бы его доверием. Но помимо своих интересов, не забывал бы и об интересах государства. Увы, главная проблема империи сегодня, это отсутствие прорусской элиты. Элиты думающей об интересах России, а не интересах соседей, которым, каждый в элите, симпатизируют. После конечно личных интересов. И вот тут такой проект, как допустим Государственная Дума, в которой помимо прочих была бы и партия конституционных монархистов, могла бы не плохо, помочь государю с правильным выбором. Но, не стоит забывать и о влиянии на государя императрицы.

   – И как скоро вы видите подобные изменения в России? – прикусив губу, произнёс Гучков, внимательно смотря на адмирала.

   – Я думаю, что где то в середине октября следующего года, Александр Иванович.

   – Так скоро, Андрей Андреевич?

   – К сожалению, империя, и вы, как умный и образованный человек это тоже понимаете, не только больна, она ещё и беременна. Беременна революцией. И если не пойти на изменения сверху, то изменения начнутся стихийно и снизу. А эти изменения, снизу, как и бывает обычно при таких процессах, будут весьма кровавые и бескомпромиссные. А учитывая, что в Европейской части империи пять миллионов лишних, для тех площадей, крестьянских хозяйств, или двадцать пять миллионов лишних крестьян, то протеста не избежать. И наша элита ни находит другого решения этой проблемы, как попытаться уморить это количество православных душ. Не предлагая им альтернативы. И это при учёте, что лёгкой и быстротечной войны, с Японией, на что была ставка, уже не получилось. А самое страшное ещё и впереди.

   – Андрей Андреевич, а вы не сгущаете краски?

   – Отнюдь, Александр Иванович, совершенно не сгущаю. Сейчас, нас, от бунта, отгораживает только вера народа, что это бояре злые, а царь хороший. Вот только бояре всё от царя скрывают. И как только эта ширма падёт, народ нам все припомнит. И выкупные платежи, по которым он уже отдал шесть стоимостей своих наделов...

   – Три, Андрей Андреевич, три стоимости, – попытался было уточнить Гучков. Но Вирениус от него отмахнулся:

   – Изначально, в платежи, была занесена двойная цена от реальной стоимости земли. Так что, ни как менее шести стоимостей своих наделов, крестьяне уже выплатили. И всё ещё должны. Да и просто отношение к себе крестьяне припомнят. Или вы думаете, они не понимают, что их вынудили выживать. Буквально заставляя вымирать лишнее население в деревнях. И при этом нет внятной программы по их переселению. В первую очередь в города.

   – Ну есть же идея Жёлтороссии, – Гучков с интересом посматривал на адмирала.

   – Ну есть? И что? Уже сейчас, туземное население Маньчжурии, составляет порядка восемнадцати миллионов. И темпы переселения сюда растут. После нашего прихода в Порт-Артур, его туземное население, выросло с четырёх тысяч до тридцати пяти. Китайцам очень легко переселиться сюда. Где есть работа, развитая инфраструктура и где можно прокормиться. В отличие от наших крестьян. Ведь только билет, в вагон третьего класса, стоит порядка шестидесяти рублей. На среднюю семью из пяти человек – это будет три сотни. А как перевезти корову, лошадь, скарб? Это никак не меньше этой суммы выходит. Вот и получается, что для переселения лишних пяти миллионов семей сюда нам надо выделить сумму в три миллиарда, при годовом бюджете в два. Ну, без учёта чрезвычайного бюджета конечно. И это извините не проект, а прожект. То, что не обеспеченно финансово, не проект, далеко не проект. А ждать четверть века мы не можем. За это время народиться ещё пять миллионов лишних хозяйств.

   – Хм... И, что же вы предлагаете сделать, Андрей Андреевич? Например, можно сделать ставку на крепкого хозяина.

   – Ну если невозможно остановить безобразия, особенно весьма кровавые безобразия, то надобно подобное безобразие...

   – Пресечь?

   – И получить русский бунт. Бессмысленный и беспощадный, – усмехнулся Вирениус, – Вот вы его, Александр Иванович, наверняка не переживёте. Нет, безобразие, подобного масштаба и силы, надо возглавить. А настроение в деревне таково, что его можно описать фразой, 'помещика в деревне быть не должно'. И это ещё без учёта обид на крепких хозяев, или как их в деревнях называют 'кулаков' или 'мироедов', где тоже можно будет кровью умыться, если допустить вседозволенность. Поэтому, нужны преобразования сверху. В первую очередь государственная программа индустриализации России. Так что бы приезжавшие на зиму, на промыслы крестьяне, оставались в городах. Особенно молодые. Так же, одиноких молодых крестьян и крестьянок необходимо нанимать на работы сюда, в Маньчжурию. Из расчёта выдачи новым семьям земельных наделов. Ну и должна быть ещё государственные образовательные и медицинские программы. Дабы получить здоровых и образованных мастеровых. В том числе и на селе.

   – Мастеровые на селе? – удивлённо произнёс Гучков, – Но зачем?

   – А вот тут мы вернёмся к крепкому хозяину, которого из деревни надо гнать поганой метлой, – усмехнулся адмирал, – Ибо будущее за агрохолдингами. С механической обработкой земли, механическими поилками и кормушками для скота. И даже автоматизированными доильными аппаратами. Так, чтобы на селе, было не сто пятьдесят миллионов крестьян, копошащихся с сохой на наделе или с косой на лугу. И не способных обеспечить сами себя. И никакой не крепкий хозяин, ибо никакой крепкий хозяин, нужную степень механизации не обеспечит. Особенно в наших условиях рискованного земледелия. Где очень легко не выплатить кредит банку и оказаться не крепким хозяином, а голытьбой подзаборной. Только агрохолдинги, с их уходящими за горизонт полями, способны быть прибыльными в России. Агрохолдинги, со всего с тремя десятками миллионов мастеровых и их семей, обслуживающих вот эти механические и электрические агрегаты. В том числе и тут в Маньчжурии. И при этом, способные прокормить всю империю. И желательно, что бы они же и были собственниками вот этого всего. Являясь акционерами этих самых агрохолдингов.

   – А остальных крестьян куда? – произнёс Гучков с сомнением в голосе.

   – А остальных в города. Работать на фабриках, заводах, железных дорогах, в карьерах. Добывая уголь и руды. Причём не киркой и тачкой, а вполне себе машинным путём.

   – И тоже, будучи акционерами? – в голосе Гучкова прорезался сарказм.

   – В идеальном варианте да, – согласился Вирениус, – Но на столь кардинальное изменение вы же, Александр Иванович, не пойдёте.

   – Не пойду, – согласился Гучков, а потом добавил, внимательно смотря на адмирала, – Слишком жирно для них будет. Быть акционерами. В конце концов, выступления черни можно будет и подавить войсками. И вы не боитесь высказывать эти, весьма социалистические, идеи? Ведь они не могут сочетаться, с взглядами монархиста.

   В ответ Винениус рассмеялся:

   – Вы не поверите, Александр Иванович, но подобные идеи совершенно легко сочетаются с конституционной монархией. В частности, я прогнозирую, что в Шведском королевстве, через четверть века, будет коалиционное правительство, во главе с социал-демократами, и они превратят Швецию в одну из стран мира, с самым богатым населением, причём без значительного расслоения этого богатства. За счёт реализации именно этого принципа, что акционерами производства являются в первую очередь те, кто на нём работает. И при этом Швеция останется королевством, монархией. И скажу даже больше, будут монархии, где монархи будут специально поддерживать высокий уровень жизни своих подданных. Безвозмездно выплачивая им весьма приличные суммы на образование, приобретения жилья и на жалование. Да, да на жалование. Ибо подданные в этих странах будут только военными, полицейскими и чиновниками. Будучи крайне лояльными к монарху. Работать же там будут только нанятые из-за границы работники.

   Потом адмирал минуту помолчал и добавил:

   – И знаете, у меня не было ни каких сомнений, в вашем ответе, по поводу вопроса о том, что рабочие должны быть совладельцами того производства, где работают. Но, тогда всё будет сложнее Александр Иванович, гораздо сложнее. Да, и имейте, ввиду, что это будет далеко не чернь, а как минимум образованные и культурные мастеровые. А так мы с подобными изменениями уже опоздали. Начни их Александр Павлович, было бы идеально. И времени бы хватило и накала страстей не случилось бы. Доведи, Александр Александрович, реформы отца до логического завершения, то процессы были бы поболезненнее, но всё-таки не столь резкие и революционные. Сейчас же времени на обдумывание и на ожидания нет. Реформы, в данной ситуации, даже сверху должны иметь взрывной, революционный характер. Подобно того как это было полвека назад в той же Японии. И возглавить их надо бы тем, кого в России нет. Элите общества.