Текст книги "100 великих авиакатастроф"
Автор книги: Игорь Муромов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 52 страниц)
Крушение дирижабля «Италия»
25 мая 1928 года дирижабль «Италия» (N-4) под командованием инженера Нобиле потерпел катастрофу на Северном полюсе. Погибли 8 человек.
…По окончании экспедиции на дирижабле «Норвегия» в 1926 году Нобиле встречен на родине как национальный герой; он получил звание генерала и профессуру в Неаполитанском техническом колледже. Однако триумфатор не собирался почивать на лаврах и вскоре приступил к разработке планов новой полярной экспедиции на дирижабле. Эта экспедиция задумана как большое национальное предприятие Италии, финансируемое Королевским географическим обществом и городом Миланом.
Нобиле сконструировал и построил дирижабль «Италия» (N-4) аналогичный «Норвегии». Он ставил перед экспедицией большие задачи – определить положение берегов Северной Земли и изучить ее внутреннее пространство; обследовать северную часть Гренландии и Канадского архипелага для решения вопроса, существует ли гипотетическая земля Крокера; выполнить серию океанографических, магнитометрических и астрономических наблюдений на Северной Земле и на Северном полюсе для чего высадить там специальные группы по два-три человека.
«Мы вполне уверены и спокойны в отношении подготовки экспедиции. Все, что можно предусмотреть, предусмотрено, даже возможность катастрофы. Дело наше опасное, еще более опасное, чем экспедиция 1926 года. На этот раз мы хотим достичь большего, иначе не стоит труда возвращаться. Но мы пустимся в это путешествие именно потому, что оно опасно. Если бы это было не так, другое нас давно опередили бы», – заявил Нобиле, выступая с речью в Милане незадолго до отлета «Италии».
В составлении научных планов экспедиции принимал участие знаменитый полярный исследователь Фритьоф Нансен, председатель Международного общества по исследованию Арктики воздухоплавательными аппаратами «Аэроарктик». Научные институты Италии, Чехословакии, США и Англии предоставили самые совершенные в то время измерительные приборы. В лабораториях Рима и Милана создавалась специальная аппаратура, необходимая в полете.
Проблемами атмосферного электричества согласился заниматься чешский ученый Ф. Бегоунек, вопросами земного магнетизма – итальянский профессор А. Понтремолли, а океанографические и метеорологические исследования взял на себя шведский геофизик Ф. Мальмгрен.
Путешественники взяли с собой сани, надувные лодки, лыжи, меховые куртки, палатки, спальные мешки и запасную радиоаппаратуру. Все оборудование весило 480 кг, продовольствие – 460 кг. По мнению Мальмгрена, ни одна полярная экспедиция не была снабжена лучше, чем экспедиция на «Италии».
Экипаж составили 13 человек: командир Нобиле, штурманы Мариано, Дзаппи и Вильери, инженер Трояни, старший механик Чечони, мотористы Ардуино, Наратти, Чокка и Помелла, наладчик-монтажник Александрини, радист Бьяджи и метеоролог Мальмгрен. Семеро из них участвовали в полете на «Норвегии». В состав экспедиции вошли также Бегоунек, Понтремолли, журналист Лаго и… маленький фокстерьер, с которым Нобиле не расставался ни в одном из своих путешествий.
15 апреля 1928 года дирижабль покидает Милан и через Судеты направляется в Стольп, порт на южном берегу Балтийского моря. Сделав остановки в Стольпе и Вадзее, дирижабль благополучно прибыл в Кингсбей.
11 мая «Италия» покидает ангар и направляется к Земле Франца-Иосифа, расположенной на полпути между Шпицбергеном и Северной Землей. Однако поднявшийся ветер и сплошной туман сильно затрудняли полет корабля, и по совету Мальмгрена Нобиле отдает приказ повернуть назад.
Через четыре дня дирижабль вторично покидает причал Кингсбея. Однако Северной Земли снова не удается достичь, хотя полет продолжался не семь, как вначале, а 69 часов.
В программу третьего полета входило исследование неизвестных областей между Шпицбергеном и Гренландией. Нобиле намеревался достичь мыса Бриджмена на севере Гренландии, после чего взять курс на Северный полюс вдоль 27-го меридиана к западу от Гринвича. К полюсу отправились 23 мая, в 4 часа 28 минут, имея на борту 16 человек.
Полет до севера Гренландии и далее к полюсу протекал без происшествий, при попутном ветре. Но над полюсом сгустилась облачность и начался сильный ветер. Дирижабль пробил пелену тумана, снизился до 150—200 метров и сделал большой круг. Взорам аэронавтов открылась изрезанная трещинами и каналами ледяная пустыня. Ни о какой посадке или десанте не могло быть и речи. Мальмгрен, Бегоунек и Понтремолли вели наблюдения. Затем на полюс торжественно сбросили большой деревянный крест, освященный папой римским, и национальный флаг Италии.
Мальмгрен подошел к Нобиле и, пожимая ему руку, произнес: «Немногие могут, как мы, сказать, что дважды побывали на полюсе!» Его слова услышала команда. Раздались возгласы: «Да здравствует Италия! Да здравствует Нобиле!»
Предстояло решить, куда лететь дальше. Возвращению на Шпицберген мешал сильный встречный ветер. До сих пор ветер благоприятствовал полету, теперь же он становился серьезным противником. Если борьба с ним затянется, дирижабль израсходует все горючее.
Нобиле предложил долететь при попутном ветре до северных берегов Канады. Мальмгрен возражал: полет к берегам Канады, к устью реки Маккензи, продлится самое меньшее 10 часов, а за это время ветер может переменить направление. По его прогнозу встречный ветер через несколько часов сменится попутным, поэтому он советовал возвращаться на Шпицберген. Нобиле согласился с его доводами; но, увы, ветер вопреки предсказанию Мальмгрена не изменит направления, а, наоборот, еще усилится и будет сносить дирижабль на восток от намеченного курса.
На дирижабле увеличили скорость, запустив третий двигатель. Но из-за этого возросли расход топлива и нагрузка на конструкцию. Полет проходил вслепую, к тому же при сильной качке; ни одного солнечного луча – кругом туман и тучи. Без солнца нельзя определить местоположение. Нобиле снова запустил третий мотор. Наступило утро 25 мая.
25 мая, уже около 3 часов, Нобиле, обеспокоенный большим расходом топлива и тем, что с увеличением скорости конструкция дирижабля подвергалась слишком большой нагрузке, решил сбавить скорость до нормальной. Однако Мальмгрен с озабоченностью отметил, что здесь медленно двигаться опасно: погода грозит еще испортиться, надо поскорее выходить из этой зоны.
Уже в течение 30 часов полета от полюса продолжалось сражение с ветром, – яростно ударяя в нос корабля, он дул со скоростью 40—50 км/ч.
Сырость, промозглый холод утомляли и давили на психику. Однако каждый молча делал свое дело. Механики следили за моторами. В рубке управления Мариано, Дзаппи и Вильери держали нужный курс. Мальмгрен помогал им работать с рулем направления. Рулем высоты занимались по очереди Трояни и Чечони. В радиорубке Бьяджи все время вел прием и передачу радиосообщений. В задней части кабины возился со своими инструментами невозмутимый Бегоунек. Понтремолли и журналист Лаго спали, забравшись в спальные мешки. Такелажник Александрини латал оболочку, время от времени пробиваемую льдом, и осматривал внутренние части дирижабля.
Нобиле, уже двое суток без сна, делил свое время между штурманским столом, указателем скорости и радиорубкой; неожиданно заклинило руль высоты – дирижабль начал снижаться. Пришлось остановить двигатели. В это же время штурманы, находившиеся в задней части кабины и не знавшие, что дирижабль статически уравновешен, без приказа выбросили четыре канистры с бензином. Нобиле отругал их за бессмысленное сокращение балласта и потерю топлива. Дрейфуя, дирижабль стал набирать высоту. Решили подняться над туманом и по солнцу определить местоположение. Однако руль заклинило из-за льда; после устранения неисправности снова запустили два мотора и легли на курс.
Несколько минут летели над слоем тумана, надеясь увидеть снежные вершины Шпицбергена, но напрасно. Снизились до 300 метров. Приняли радиопеленг с итальянского судна «Читта ди Милано», стоявшего в Кингсбее, и приблизительно определили местоположение. К этому времени ветер ослаб, и запускать третий двигатель не потребовалось.
Казалось, самое трудное уже позади, как вдруг корабль отяжелел и сильно осел на корму; скорость снижения дошла до полуметра в секунду. Нобиле запустил третий двигатель и увеличил обороты остальных, надеясь с помощью аэродинамической силы корпуса парировать уменьшение аэростатической силы. Он послал Александрини проверить, закрыты ли газовые клапаны – их недавно открывали.
«Италия» продолжала стремительно снижаться. Нобиле понял, что падения на лед не избежать, и приказал, чтобы предупредить пожар, остановить моторы и сбросить балласт – цепь свинцовых шаров весом 300 килограмм. Последнее сделать не удалось, и дирижабль ударился о лед – сперва задней моторной гондолой, а затем рубкой управления. Балластная цепь застряла в торосах. От удара кабина, в которой находились девять человек, и задняя мотогондола с механиком оторвались от дирижабля и остались на льду. Механик Помелла стал первой жертвой: его нашли мертвым рядом с вывалившимся на снег двигателем.
Разбитая, примерно на пять тонн облегченная «Италия» снова поднялась в воздух и, никем не управляемая, понеслась на восток. А с нею – профессор Понтремолли, механики Ардуино, Чокка, Наратти, такелажник Александрини и журналист Лаго. Через 20 минут после падения на лед на горизонте, в восточном направлении, оставшиеся на льдине увидели тонкий столб дыма – дирижабль сгорел.
Катастрофа произошла 25 мая, в 10 часов 33 минуты; «Италия» находилась примерно в 100 километрах от северных берегов Северо-Восточной Земли. Всего два часа полета оставалось до базы в Кингсбее.
Вот как описал катастрофу Нобиле:
«Те последние ужасные мгновения навсегда остались в моей памяти. Едва я встал около рулей между Мальмгреном и Дзаппи, как увидел, что Мальмгрен вдруг бросил руль, повернув ко мне ошеломленное лицо. Инстинктивно я схватился за руль, надеясь, если это возможно, направить дирижабль на снежное поле, чтобы смягчить удар. Слишком поздно – лед уже в нескольких метрах от рубки. Я видел растущие, стремительно приближающиеся массы льда. Мгновение спустя мы стукнулись о поверхность. Раздался ужасающий треск. Я ощутил удар в голову, почувствовал себя сплющенным, раздавленным, Ясно, без всякой боли ощутил, что несколько костей у меня сломано. Затем что-то свалилось сверху и меня выбросило наружу вниз головой. Инстинктивно я закрыл глаза и, в полном сознании, равнодушно подумал: „Все кончено!“
Когда я открыл глаза, то увидел, что лежу на льдине, страшно развороченной. Подле меня лежали Мальмгрен, Дзаппи и Чечони. На ногах стояли Мариано, Вильери, Бегоунек, Трояни и Бьяджи. Я увидел дирижабль, который, слегка наклонившись кормой книзу, поднимался, относимый ветром к востоку. Взор мой долго оставался прикованным к большим черным буквам, выведенным на борту «Италии». Затем дирижабль скрылся в тумане. Все потеряно. Тут я почувствовал, что ранен в голову и сломал ногу и руку. Дышать трудно. Мне казалось, что я не проживу и двух-трех часов, но не жалел об этом. Я был даже рад этому…»
Итак, после 135 часов безостановочного полета «Италия» рухнула на торосы с высоты 300 метров. Позднее Мариано с помощью трех хронометров и секстанта определил координаты места падения дирижабля: 81 градус 14 минут северной широты, 25 градусов 25 минут восточной долготы. Не так уже далеко от места, где тридцать два года назад потерпел катастрофу аэростат Андрэ.
Кроме Нобиле, совсем плохо пришлось Чечони: у него оказалась сломана нога. Пострадал и Мальмгрен, получивший сильный ушиб. «У Нобиле, – свидетельствует Бегоунек, – сломаны голень и рука в запястье, лицо залито кровью, сочившейся из рваной раны на голове. Он тяжело дышал, и ему казалось, что минуты его жизни сочтены».
Оправившись от шока, группа Нобиле разбила ледовый лагерь. Удалось найти четырехместную палатку и спальный мешок, 71 кг пеммикана (сушеного мяса), 41 кг шоколада, 9 кг сухого молока, 3 кг сливочного масла, 3 кг сахара. Этих продуктов могло хватить на 45 дней. Среди обломков кабины Бьяджи обнаружил запасную коротковолновую радиостанцию.
«Обживать» Север начали с того, что на остов гондолы натянули палатку, а чтобы лучше видеть ее на снегу, облили красной краской. Отсюда и облетевшее весь мир название: «Красная палатка». Питьевую воду добывали, подогревая лед на костре. Варили суп из пеммикана. Через пять суток после катастрофы Мальмгрен из пистолета подстрелил белого медведя; это увеличило пищевые запасы на 200 кг мяса.
Катастрофа дирижабля «Италия» всколыхнула весь мир: теперь с напряженным вниманием следили за всеми перипетиями по спасению обитателей «Красной палатки». Об этой эпопее впоследствии написано более двухсот книг; их авторы – участники экспедиции Нобиле, Вильери, Бегоунек, Бьяджи и Трояни| а также руководитель спасательной экспедиции на ледоколе «Красин» Р.Л. Самойлович и многие другие.
Уже через несколько часов после катастрофы Бьяджи послал в эфир сигнал «SOS». Но эфир молчал, на призывы о помощи никто не ответил: радиостанция оказалась слабой, а самодельная антенна – чересчур короткой.
Прошло несколько дней без связи. Вечером 29 мая Дзаппи и Мариано посвящают Нобиле в свой план, втайне разработанный ими еще два-три дня назад: покинуть лагерь и попытаться спастись, надеясь на собственные силы. Возглавить группу предложили Мальмгрену; тот согласился.
30 мая, в 22.00, Мальмгрен, Дзаппи и Мариано выступили в поход. На льдине остались Нобиле, Бегоунек, Вильери, Чечони, Трояни и Бьяджи.
3 июня наконец услышаны сигналы, подаваемые Бьяджи. Первым принял позывные с помощью самодельного приемника советский школьник – радиолюбитель Николай Шмидт, житель деревни Вознесенье-Вохма, Двинской губернии (ныне Архангельская область). На следующее утро он передал текст принятой радиограммы в Москву.
6 июня обитатели лагеря узнал об этом, поймав сообщение одной из радиостанций. Бьяджи передал в эфир точные координаты лагеря; теперь в группе не сомневались – помощь придет.
В сердце Арктики отправился мощный советский ледокол «Красин», с самолетом авиатора Б.Г. Чухновского на борту. Спасательной экспедицией руководил Рудольф Лазаревич Самойлович.
Кроме «Красина», по решению Советского правительства выступили в поход ледокол «Малыгин», с самолетом М.С. Бабушкина, ледокольный пароход «Георгий Седов» и научно-исследовательское судно «Персей».
В то же время было организовано еще несколько спасательных экспедиций с участием кораблей и самолетов – норвежская, финская, шведская, итальянская, французская.
Первым, 20 июня, обнаружил лагерь потерпевших бедствие итальянский летчик Маддалена. 23 июня на площадку возле «Красной палатки» сел шведский самолет «Фоккер». Летчик Лундборг вывез первым Нобиле; затем вернулся, но, приземляясь на льдину, «Фоккер» зарылся лыжей в снег. Отважный швед сам стал пленником «Красной палатки».
5 июля над лагерем появились шведские самолеты, проверявшие состояние льдов. В час ночи 6 июля прилетел миниатюрный самолет «Мот», на лыжах. Он сел на льдину и вывез Лундборга. Но возвращаться на льдину шведы не рискнули. Итак, в «Красной палатке» осталось пять человек.
10 июля, в 18.45, летчик Чухновский, поднявшийся с «Красина», обнаружил льдину размером 10 на 8 метров с группой Мальмгрена. Утром 12 июля к ней подошел ледокол: на льдине только Дзаппи и Мариано; где же Мальмгрен? Рассказ Дзаппи, краткий и путаный, поражал. Финн Мальмгрен отправился в поход со сломанной рукой. На двенадцатый день пути обессилел, на четырнадцатый – свалился. Закрывая голову курткой, предлагал Дзаппи покончить с ним ударом топора. Отдавая свой запас еды, говорил: «Оставьте меня здесь спокойно умереть». Вырубив для Мальмгрена могилу, Дзаппи и Мариано отправились дальше. Сутки спустя, с трудом преодолев сто метров, видели, как Мальмгрен махал им рукой, побуждая идти прочь.
В пути Мариано ослеп. Зрение вернулось к нему лишь 20 июня. Мальмгрена уже нет в живых, а Дзаппи одет в его куртку. Мариано вспомнил: 4 июля, уже не надеясь выжить, он завещал Дзаппи свое тело. Обстоятельства, при которых погиб Финн, так и остались невыясненными. Одна любопытная деталь: одежды на Мариано в три раза меньше, чем на Дзаппи. У последнего, в отличие от Мариано, истощения незаметно. Это дало основание предположить, что Дзаппи питался… человечиной.
В тот же день, 12 июля, команда «Красина» приняла на борт обитателей «Красной палатки». Бьяджи выстукивает свою последнюю радиограмму: «„Красин“ подошел. Мы спасены». С момента катастрофы «Италии» миновало 48 дней.
На следующий день на корабле приняли радиограмму от Муссолини: «Профессору Самойловичу. Вы совершили дело, которое станет достоянием истории. Вы работали в тяжелых условиях Арктики. От имени всех итальянцев благодарю Вас».
Днем 19 июля советский ледокол прибыл в Кингсбей, чтобы передать на борт итальянского судна «Читта ди Милано» спасенных людей. Не выяснив судьбы воздухоплавателей, унесенных на борту дирижабля, «Читта ди Милано» спешно покидает Ледовитый океан. Вслед за итальянцами прекращают работы шведская, финская, норвежская спасательные экспедиции. Группу Александрини, из шести человек, не стали тогда искать, основываясь на том, что обитатели «Красной палатки» через 20 минут после падения видели тонкий столб дыма. К тому же Дзаппи, торопившийся поскорее вернуться домой, убеждал всех, что дирижабль вторично ударился о лед, сгорел и все погибли.
Но на этот счет имелись возражения: во-первых, при пожаре, возможно, кто-нибудь спасся; во-вторых, а что если дым – сигнал, что они приземлились; и наконец, дым, не исключено, арктический мираж. На основании синоптических карт того времени и тех мест Арктики, где произошла катастрофа, предполагали и то, что неуправляемый дирижабль «Италия» отнесло к Гренландии. А исходя из того, что у группы Александрини остались большие запасы продуктов и полярного снаряжения, она способна продержаться очень долго.
По настоянию родственников и под влиянием общественного мнения предприняли запоздалые поиски пропавшей группы экипажа «Италии». 16 августа «Браганца» с двумя самолетами на борту стала обследовать район между 28 и 31 градусами восточной долготы и 80 градусами 40 минутами северной широты: группу Семи островов, северные берега Северо-Восточной Земли и Большого острова. Туманы, метели и ураганы встретили корабль; самолеты использовать не удалось; 3 сентября «Браганца» вернулась в Кингсбей.
В сентябре ледокол «Красин» предпринял последнюю попытку обнаружить следы шестерки отважных, унесенных дирижаблем. Ледокол достиг 81 градуса 47 минут северной широты. Так далеко на север корабли еще никогда не заходили. Несмотря на все усилия, «Красину» не удалось найти ни потерпевших бедствие, ни даже обломков дирижабля. Двадцать второго сентября из Москвы получен приказ возвращаться домой.
Летом 1929 года, по просьбе семьи Понтремолли, инженер Альбертини на судне, а затем на собачьей упряжке искал группу Александрини. Тогда же ледокольный пароход «Седов» под руководством О.Ю. Шмидта безуспешно пытался найти пропавших без вести аэронавтов.
Так кончилась эта эпопея. В спасении экипажа «Италии» участвовали 6 стран, 18 кораблей, 21 самолет и около полутора тысяч человек! В ходе спасательных операций погибли Амундсен и пять членов экипажа его самолета. При возвращении на родину разбился самолет с тремя итальянскими летчиками на борту. Таким образом, в связи с катастрофой дирижабля «Италия» погибли 17 человек (десять итальянцев, четыре француза, два норвежца и один швед).
В 1969 году Нобиле открыл в Тромсе (Норвегия) монумент в честь погибших – два крыла, взметнувшихся в небо. На монументе высечены имена 17 героев и стихи – белые стихи об их подвигах. В Кингсбее, на Шпицбергене, также установлен памятник погибшим членам экспедиции и Руалю Амундсену.
Каковы причины катастрофы дирижабля «Италия»? Однозначного ответа на этот вопрос не получено. Чешский ученый Бегоунек считал, что существовали объективные причины для катастрофы: недостоверность прежних карт этого района Арктики; ошибка в 5 минут: не учтена девиация радиопеленга от базового судна «Читта ди Милано», из-за чего дирижабль оказался восточнее, чем по штурманским расчетам; неспособность дирижабля полужесткого типа, с относительно слабыми моторами успешно бороться с арктическими ветрами, а еще отклонение на обратном пути с полюса от намеченного маршрута: Нобиле взял курс не на свою базу, а по 25-му меридиану, надеясь на открытие какого-нибудь неизвестного острова.
«В тяжелые дни, последовавшие за падением, я долго раздумывал над тем, какие причины могли его вызвать, – писал сам Нобиле. – Строил много предположений; анализировал их на все лады; но никакого вывода не сделал…
Первое, что пришло мне в голову: отяжеление вызвано внезапно наступившим атмосферным возмущением. Дирижабль оказался в слое разреженного воздуха, что можно объяснить переходом через полосу воздуха холодного, отмеченную Геофизическим институтом в Тромсе как раз во время катастрофы. Однако эта гипотеза не вполне меня удовлетворяла.
Тогда я стал думать, что, может быть, при прохождении сквозь туман дирижабль покрылся льдом… Как я уже указывал выше, ледяная кора стала образовываться как раз в часы, предшествовавшие падению. Ничего удивительного, что при прохождении сквозь туман явление это усилилось до большой степени и повлекло за собой падение.
В связи с этим считаю нужным привести мнение Мальмгрена. Оценивая с ним в Риме наиболее серьезные опасности, с которыми могла встретиться наша экспедиция, я услышал от него: «С моей точки зрения, самую большую опасность представляет образование льда». На мои возражения, что, судя по опыту «Норвегии», лед образовывался быстро лишь на металлических частях, в то время как на ткани оболочки оседал с трудом, он отвечал: «Да, пока не образуется ледяной покров; но, как только этот покров образуется, как бы он ни был тонок, ледяная кора скует его с такой быстротой, что дирижабль окажется на земле в несколько минут».
Могло случиться, что оболочка прорвана куском льда или осколком пропеллера; но я от этой мысли отказался, так как такого рода разрыв, вероятно, сопровождался бы шумом, а его никто из нас не слышал…
Можно идти еще дальше по пути предположений. Но, к сожалению, истинная причина катастрофы навсегда останется тайной».
С уверенностью можно утверждать только одно: первопричина – непогода, и следовало бы лететь с попутным ветром в Канаду. Эта мысль очень мучила Мальмгрена. Впоследствии он признавался Нобиле, что, советуя идти на Кингсбей, он руководствовался не только своей уверенностью в скорой перемене ветра, но и желанием Мариано и Дзаппи вернуться в Италию до наступления лета. Да и сам он, улетев в Канаду, не успел бы прочесть намеченный на август курс лекций в университете Упсалы.
Основываясь на объяснениях Нобиле, Самойлович писал, что непреложны два факта: дирижабль, находившийся в легком состоянии, вдруг отяжелел. Это могло произойти по следующим причинам: слой разреженного воздуха; обледенение; открытый газовый клапан, не закрывшийся из-за обмерзания; разрыв оболочки после очистки ее от снега перед вылетом (хотя маловероятно, что это проявилось в конце полета); пробой оболочки льдом, отбрасываемым от винтов; повреждение оболочки – оторвалась на большой скорости труба металлической арматуры кормы; лед закупорил каналы выхода воздуха из баллонетов, в результате при спуске повысилось давление в газовместилище и предохранительный клапан стал выпускать газ.
Бывший руководитель прочностной группы Дирижаблестроя Константин Герасимович Седых высказал и математически доказал следующую версию. Материал оболочки «Италии» тоньше, чем дирижабля «Норвегия». Когда перед полетом на полюс с хребта дирижабля счищали снег, в нескольких местах повредили оболочку; заделали заплатами. При кружении дирижабля над полюсом в течение почти двух часов растяжки оперения от отклоненных рулей поворота сильно натягивали материал оболочки; это нарушило структуру материи. Дальнейший полет в условиях порывистого ветра привел к разрушению оболочки в местах крепления расчалок, и газ вышел из кормового отсека. Наиболее вероятная причина – совокупность двух обстоятельств: скопление большого количества льда и сильная утечка газа через незакрывшийся клапан или разорванную оболочку.
К руководству Нобиле дирижаблем во время полета и непосредственно перед падением на лед претензий не отмечено; на борту абсолютное спокойствие и порядок. Предотвратить катастрофу оказалось невозможно: она произошла в результате совпадения неблагоприятных случайностей. В одном из своих выступлений Нобиле сказал: «Риск заключался в самом исследовании Арктики. Риск – в намерении быть первым. Быть пионерами – это честь, которая оплачивается дорого!»
