Текст книги "Вожди и разведка. От Ленина до Путина"

Автор книги: Игорь Дамаскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Так кто же такой этот Парвус?

Израиль Лазаревич Гельфанд родился 27 августа 1867 года в городке Березино Минской губернии. Партийные псевдонимы: Александр Молотов, Александр Маскович и наконец Александр Львович Парвус. Под этим именем он и вошел в историю. Его отцом был одесский портовый грузчик-контрабандист. Парвус вырос в Одессе, с детства ненавидел погромщиков, участвовал в кружках революционной еврейской молодежи. В 1891 году окончил Базельский университет со степенью доктора философии. Находясь в Цюрихе, примкнул к членам группы Плеханова, Аксельрода и других «Освобождение труда». В Германии стал членом Германской социал-демократической партии. Писал зажигательные революционные статьи. Его квартира в Мюнхене пользовалась большой популярностью у марксистов. Сам Ленин восхищался Парвусом, часто бывал у него и пользовался книгами его личной библиотеки, там же познакомился со многими видными революционерами, в том числе с Розой Люксембург. Троцкий писал, что «Парвус был выдающейся личностью, фигурой конца прошлого и начала нынешнего столетия…» и «был одержим неожиданной мечтой разбогатеть». В некоторых источниках сказано, что он во многом поддерживал Ленина и способствовал организации газеты «Искра» и журнала «Заря». В то же время в 1904 году меньшевик Потресов писал Аксельроду «Я придавал бы очень большое значение, чтобы был выработан общий план компании против Ленина – взрывать его, так взрывать до конца методически и планомерно… как бить Ленина – вот вопрос. Прежде всего, мне думается, на него стоит выпустить авторитетов – Каутского…. Розу Люксембург и Парвуса».

В 1904 году Парвус вместе с Троцким начал развивать теорию перманентной революции. С началом Русско-японской войны Парвус стал писать о том, что порожденные ею социальные и экономические неурядицы неизбежно вызовут поражение России в этой войне, что ослабит власть царя и приведет к революции. В 1906 году был арестован и сослан в Туруханский край. Но по пути бежал и вернулся в Германию, где стал членом ЦК Германской социал-демократической партии. Средства для себя добывал мошенничеством и спекуляциями. Среди революционеров считался видным экономистом. Присвоил себе доходы от постановки пьесы «На дне», доверенные ему Горьким для нужд Германской социал-демократической партии. Был изгнан из партии и занялся продажей немецкого оружия Турции. Стал в Константинополе консультантом правительства младотурков и приобрел большое состо-янис. В 1913 году приехал в Вену. Финансировал и вместе со Львом Троцким редактировал «Правду», которая в то время была органом ЦК РСДРП. В начале Первой мировой войны вернулся в Турцию, где писал статьи о прогрессивной миссии германского милитаризма и призывы к российским революционерам выступать за поражение России. Агитировал грузинских, армянских и украинских националистов отделиться от России и вести борьбу с ней.

В книге доктора философии из Вены Элизабет Хереш «Кровавый снег» говорится, что Парвус «был режиссером событий, которые разворачивались с марта по октябрь 1917 года… он был тем человеком, который дергал за нитки за кулисами подготовки Февральской революции, июльской попытки захвата власти большевиками и октябрьского переворота… это он в 1915 году должен был убедить Ленина в Цюрихе присоединиться к своему плану. Этот план разработал сам Парвус. Он сделал это еще в Константинополе… на основании своего опыта экономиста, хорошо разбирающегося в связи политики и экономики. МИД Германии схватился за этот план и помог в его осуществлении, а генеральный штаб был очень благодарен. Но роль генштаба, кроме сотрудничества с военной разведкой, была пассивной. Согласие на финансирование большевиков дал сам кайзер Вильгельм. Эта акция выходила за рамки простой разведывательной деятельности.

Целью этого плана было разрушение царской России и захват власти пролетарским революционным правительством. Чтобы достигнуть этой цели, требовалось искусственно создать революционную ситуацию, которая привела бы к ослаблению России изнутри, следствием чего явилось бы крушение гражданского и военного порядка, а также всеобщее сопротивление правительству вплоть до его свержения. Все это в комбинации с разрушением империи на составные части через поддержку сепаратистских движений на окраинах от Кавказа через Украину до Финляндии. Вплоть до сокращения российской территории до относительно небольшой центральной части».

В одном из интервью Элизабет Хериш на вопросы журналиста отвечала:

«Вопрос: Сколько денег запросил Парвус на осуществление своего плана и когда впервые возникла фамилия Ленина?

Э.Х.: Подготовку и воплощение в жизнь революции Парвус оценил в пять миллионов золотых марок. Он потребовал аванс и сразу же его получил. Но по ходу действия за 2 с лишним года до октября 1918 года он требовал все больше и больше. В общей сложности на революцию в России немцы потратили около 100 миллионов золотых марок… В программе Парвуса, где российской социал-демократии отводилась главная роль, Ленин был упомянут всего лишь как вождь партии меньшинства. Парвус не рискнул сразу же официально внести эту фамилию в свою программу, поскольку еще не был уверен в согласии Ленина. Как только МИД в Берлине официально принял его программу и выплатил аванс, Ленин включился в совместную работу. После этого Ленин становится главной фигурой в программе развития Парвуса.

Вопрос: Значит, Февральская революция тоже финансировалась немцами?

Э.Х.: Да она тоже… Но Февральская революция проходила по плану, который еще за два года до этого был составлен на 20 страницах… У Парвуса была собственная агентурная сеть, которую он отстроил из своей штаб-квартиры в Копенгагене. Дания была нейтральной страной, которая географически располагалась между Германией и Россией. Именно отсюда он отправлял своих агентов в обе стороны… Ленин не был прямым агентом в классическом смысле. Он „всего лишь“ с помощью посредников получил доступ к финансовым средствам, которые помогли ему прийти к власти. За это он заключил мирный договор в Брест-Литовске, который никогда бы не принял уважающий себя политический деятель. Он продал часть России, политую кровью русских солдат. Он поставлял в Германию зерно, уголь и нефть, что окончательно обескровило Россию.

Все это потому, что Ленин соблюдал условия, которые принял, когда получал деньги от немцев. Они его просто купили…».

Есть и другие варианты поведения Парвуса в этот период. Он вел переписку с канцлером Германии. В марте 1915 года предложил правительству тщательно разработанный план революции в России (План Русской Революции), и ему выделили на это миллион (а не 5 миллионов) марок, часть которых он присвоил, а часть использовал для разворачивания в России стачек и революционной пропаганды. Для этой цели он финансировал и организовал поддержку газеты «Наше Слово», издававшейся Мартовым и Троцким в Париже. Известно, что по этим делам он встречался с Лениным, после чего Ленин развернул издание газеты «Социал-демократ» и журнала «Коммунист». В Копенгагене Парвус вместе с Ганецким позднее организовал канал снабжения немецких агентов в России: немецкие товары легально и нелегально переправлялись через Скандинавию в Россию, где его подручные Козловский и Суменсон продавали их через подставные фирмы, а деньги передавали агентам немецкой разведки, среди которых были и соратники Ленина (в 1917 году это было использовано для обвинения Ленина в шпионаже). Через революционеров Парвус собирал сведения о состоянии дел в России и составлял отчеты для немецкой разведки. В результате всех этих комбинаций приобрел многомиллионное состояние.

После Октябрьской революции Парвус хотел войти в состав первого революционного правительства, но Ленин не позволил ему приехать в Россию. Вскоре Парвус поселился в Германии, где жил на вилле под Берлином. На нажитые деньги стал обычным капиталистом. В этот период на него было совершено покушение. Нападавший скрылся. По одной версии в него стрелял немецкий агент, по другой – кто-то из белоэмигрантов. Но кто точно – до этих пор никто не знает.

Парвус отошел от политики и умер своей смертью в декабре 1924 года. После его смерти не осталось никаких бумаг и исчезло все состояние. Брошенные им сыновья от первых двух жен стали советскими дипломатами. Один работал в посольстве СССР в Италии (потом исчез). Второй был ближайшим сотрудником руководителя советской дипломатии Максима Литвинова. Был репрессирован. Впоследствии реабилитирован.

По поводу обвинений Ленина в сотрудничестве с германским генштабом американский исследователь Адам С. Улам в своей книге «Человек и эра» (Бостон, 1987) писал: «Сейчас нет сомнения – как это можно видеть на основе соответствующих документов, – что суть обвинений была верной, но не их интерпретация. Ленин брал деньги у немцев, как он взял бы их для дела революции где угодно, включая Российский Двор Его Императорского Величества, но он не был „немецким агентом“. Известно, что большевистская партия получала средства для революции из разных источников, то обращаясь за помощью к отдельным капиталистам, то прибегая к „экспроприации“. Вероятно то, что большевики не гнушались никакими способами для пополнения своей казны, объяснялось их уверенностью в скорой победе мировой революции, а поэтому они не рассматривали серьезно возможность попасть в политическую или иную зависимость к тем, кто снабжал их деньгами».

Надо заметить, что даже недоброжелательные, но добросовестные исследователи признают, что утверждения о том, что революция и первоначальные успехи советской власти достигнуты на немецкие деньги, являются клеветническими. А «серьезные» заявления о том, что Ленин был лишь пешкой в руках Парвуса, попросту смехотворными.

В ноябре 2007 года по Первому каналу Российского телевидения была озвучена еще одна, прямо скажем, фантастическая версия: летом 1917 года Ленин якобы скрывался от своих противников не в Разливе и не в Финляндии, а находился в это время в Германии под крылышком Вильгельма II и договаривался с его министрами об использовании немецких и австрийских военнопленных, содержащихся в Финляндии, для их использования в целях переворота в России в качестве спецназа. Версия основана на сообщении некоего французского агента тех времен и, конечно, не заслуживает внимания. Но, что касается спецназа, то у Ленина он, возможно, действительно был.

Спецназ в руках Ленина

Малоизвестные, но тем не менее важные, если не сказать важнейшие повороты истории свидетельствуют, что Ленин умело использовал не только агентурные, но и силовые приемы. Тому примером, по одной из версий событий Октября 1917 года, служит судьба Михаила Степановича Свечникова и подчиненной ему 106-й пехотной дивизии, которая стояла в Финляндии.

Свечников родился в 1881 году в семье отставного казачьего офицера. Закончил кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище, Императорскую Николаевскую военную академию. Как профессиональный военный разведчик участвовал в Русско-японской и Первой мировой войнах. Был награжден семью боевыми орденами и георгиевским оружием.

Февральскую революцию Свечников безоговорочно принял. Отказался стрелять в мятежников и был избран солдатами в Таммерфорсский гарнизонный комитет.

Именно через Финляндию Ленин должен был проехать, возвращаясь в Россию весной 1917 года. Когда представитель большевистского ЦК Борис Жемчужин приехал в Финляндию, чтобы сопровождать Ульянова-Ленина до Питера, финские социал-демократы посоветовали ему обратиться к Свечникову. Их представили друг другу. Молодой большевик Жемчужин бил на откровенность. От имени ЦК РСДРП он попросил Свечникова, который был в это время начальником штаба дивизии, помочь обеспечить безопасность Ульянова. Внезапное доверие заговорщиков тронуло душу боевому подполковнику русского Генерального штаба, и Свечников обещал Жемчужину сделать все от него зависящее. К тому же он имел поручение своего начальства не препятствовать проезду группы эмигрантов, прибывающих из Швеции (на тот момент Временное правительство еще не объявило Ленина германским шпионом и не отдало приказ о его аресте).

Так как Служба военных сообщений подчинялась Свечникову, то она выполнила его приказ выделить специальный вагон и бригаду проводников, рекомендованных местными социал-демократами.

Кроме того, нужна была надежная охрана. С этой целью Свечников вызвал к себе поручика Муханова, сочувствовавшего большевикам и приказал подобрать надежных людей для охраны политэмигрантов. Муханов вместе с нарядом выехал в Торнео, куда в тот день прибыл Ленин. Когда поезд достиг Таммерфорса, к ним присоединился сам Свечников с еще одной группой солдат. Он принял решение лично сопровождать большевиков до Петрограда, т. к. именно этот отрезок пути он считал самым опасным и не ошибся в расчетах. На одной из станций после Таммерфорса, 3 апреля в вагон попытались прорваться несколько офицеров. Но они сразу приутихли, когда Свечников вышел к ним в полной форме подполковника Генштаба с Георгием на груди. По приказу Свечникова они вернулись в свой вагон, а наряду он приказал высадить их на следующей станции и записать фамилии офицеров за нарушение приказа, запрещающего контакты с эмигрантами.

Здесь же, в вагоне поезда, Жемчужин познакомил Ленина и Свечникова, а на следующий день, 4 апреля, Свечников слушал речь Ленина в Таврическом дворце. Вскоре он стал членом РСДРП(б). В конце сентября Свечников был уже выбранным начдивом. По просьбе финских товарищей он выехал в Выборг и много позже в кругу семьи рассказывал, что, когда его привели в какую-то квартиру, он сразу узнал Ленина и ему показалось, что Ленин тоже узнал его, хотя их первый контакт был мимолетным. На этот раз Ленин начал расспрашивать Свечникова о состоянии и боеготовности войск дислоцированных в Финляндии. Самый боеспособной дивизией – 106-й пехотной – командовал Свечников. Через несколько дней Ленин стал говорить, что считает «финляндские войска» одной из своих ударных сил.

Приближался день 25 октября 1917 года. К концу августа – началу сентября большевики завоевали большинство в советах Петрограда и Москвы и приступили к подготовке вооруженного восстания. В Петроград прибыли матросы из Гельсингфорса и Кронштадта. В Неву вошел крейсер «Аврора». В центре города сосредоточилось около 10 000 солдат Кексгольмского, Павловского и гвардейского Измайловского полков. Кроме того, у Зимнего находились матросы второго Балтийского экипажа и красногвардейцы. Дальше начинаются события, о деталях которых до сих пор идут споры в рядах историков. Находясь на подпольной квартире Фофановой и узнав 24 октября, что правительственные части разводят мосты через Неву, Ленин быстро написал и отправил записку в ЦК, требуя немедленно перейти в наступление: «Я пишу эти строки вечером 24. Положение донельзя критическое. Яснее ясного, что теперь, уже поистине, промедление в восстании смерти подобно.

Изо всех сил убеждаю товарищей, что теперь все висит на волоске, что на очереди стоят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя бы даже съездами Советов), а исключительно народами, массой, борьбой вооруженных масс… Надо во что бы то ни стало, сегодня вечером, сегодня ночью арестовать правительство, обезоружив (победив, если будут сопротивляться) юнкеров и т. д… История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все».

В тот же вечер Ленин решил немедленно идти в Смольный. С помощью Эйно Рахьи разыскал и одел старое пальто, повязал щеку платком, надел старую кепку и в таком неузнаваемом виде тронулся в путь. Фофановой оставил записку, «Ушел туда, куда вы не хотели, чтоб я уходил. До свидания. Ильич». Идти было далеко не безопасно. В пути его и Рахью останавливали юнкерские патрули. Ленина могли схватить. Но не схватили. Все препятствия на пути в Смольный были преодолены. Кончилось последнее подполье Ленина.

Вскоре после прибытия Ленина в Смольный были отданы приказы о решительном наступлении. Но скорее всего Ленин не был доконца уверен в возможности собранных большевиками сил полностью овладеть положением. Именно поэтому около полуночи в Гельсингфорс ушла телеграмма: «Высылай устав». Это был условный сигнал, который получил его агент Смилга и передал Свечникову. Тут же по приказу Свечникова началась посадка в эшелоны 106 пехотной дивизии. Отряд насчитывал всего 450 человек, но это были профессионалы, которых два года готовили как гренадеров. Сейчас их назвали бы «спецназом».

Между тем отряды рабочей гвардии матросов и полки Питера пришли в движение. Началось планомерное блокирование улиц, захват опорных пунктов и правительственных учреждений. К утру 25 октября мосты через Неву, центральная телефонная станция, телеграф, радиостанции, вокзалы, электростанции, государственный банк и другие важнейшие учреждения были заняты красногвардейцами, матросами и солдатами. Восстание фактически уже победило во всем городе за исключением Зимнего дворца, где укрывалось Временное правительство, и здания штаба военного округа. Утром 25 октября от имени Военно-революционного комитета было опубликовано написанное Лениным обращение «К гражданам России!». В нем говорилось: «Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Военно-революционного комитета…». По всей России и на все фронты были посланы телеграммы о победе революции в Петрограде. В 14 часов 35 минут в актовом зале Смольного открылось экстренное заседание Петроградского совета. Именно на нем Ленин произнес свою знаменитую фразу: «Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась… отныне наступает новая полоса в истории России… Да здравствует всемирная социалистическая революция».

Но Временное правительство еще не было низложено. Оно заседало в Зимнем дворце..

Вечером 25 октября прогремел исторический холостой сигнальный выстрел революционного крейсера «Аврора». В официальной биографии Ленина записано: «Начался штурм Зимнего дворца, завершившийся через несколько часов полной победой восставших рабочих, солдат и матросов». Однако все было не так просто. И, несмотря на большое количество участников и свидетелей этих событий, нет полной картины всего того, что происходило на Дворцовой площади в ночь с 25 на 26 октября 1917 года. И существует много версий этих событий.

Начнем с того, что штурм был не один, а их было четыре, и из них три окончились неудачей.

Примерно в 18:30 первая атака была легко отбита юнкерами и «ударницами» знаменитого женского батальона, сформированного Керенским. В 20:30 – новая попытка ворваться в Зимний дворец, закончившаяся неудачей. В 22 часа открылся Съезд советов. А через час была предпринята еще одна попытка взять Зимний дворец – на этот раз при участии кронштадтских матросов. Но и эта атака была отбита юнкерами, которых к тому времени в Зимнем дворце оставалось меньше тысячи.

Наконец около полуночи на Финляндский вокзал прибыл эшелон со 106 дивизией. Около часа ночи начался четвертый – последний штурм Зимнего. Теперь на него шли не красногвардейцы, а «спецназ». Юнкера не смогли устоять против него. В 2 часа ночи 26 октября (8 ноября по новому стилю) 1917 года Временное правительство было захвачено восставшими. Правда, надо признать, что описания ожесточенных боев за Зимний дворец являются, мягко говоря, преувеличенными – потери с обеих сторон были минимальными – несколько юнкеров были ранены и пятеро атакующих убиты.

О том, что полковник Свечников был одним из главных героев взятия Зимнего, у нас никто не писал по довольно ясной причине. Не мог же поставить точку в революционном восстании офицер бывшей царской армии. В советской истории эта роль была отведена рабочим-красногвардейцам и морякам-балтийцам. Так имя Свечникова оказалось в забвении. Но не его дела.

26 октября командир 3 конного корпуса генерал-майор Петр Николаевич Краснов собрал небольшой, но отборный отряд казачьих войск с артиллерией и бронепоездом. 27 октября они начали наступление на Петроград. В течение нескольких дней были захвачены Царское Село, Гатчина. Отряд Краснова вырос в два раза. Он сметал с пути красногвардейцев и балтийских матросов. Но 30 октября мятежное войско Краснова было остановлено, а вскоре на помощь большевикам прибыл крупный отряд 106 пехотной дивизии. Появление его бойцов решило исход дела. Краснов вспоминал впоследствии, что был потрясен, когда разглядел в бинокль офицерские погоны на плечах большевистских командиров. Генерал Краснов капитулировал. Под «честное слово» он был отпущен из плена, но слово не сдержал, бежал на Дон, где стал одним из создателей белогвардейской армии. Он всю жизнь оставался ярым врагом советской власти, а фактически и своей родины, т. к. во время Второй мировой войны активно выступил на стороне гитлеровских войск. В 1947 году по приговору военного трибунала был повешен.

А отряды 106-й дивизии участвовали в боях на стороне большевиков в Москве, а позднее в Курске и на Дону.

Что касается судьбы Свечникова. В 1920 году советским правительством, возглавляемым Лениным, он был награжден пожизненным окладом командарма. В 1921–1922 годах он создавал, а затем возглавлял советскую военную резидентуру в Тегеране. Вместе с известным Камо (С.А.Тер-Петросяном) провел операцию по укреплению власти ставленника советской России военного министра Ирана Реза Пехлеви (будущего шаха). С 1926 по 1927 год работал в разведмиссии в Германии. Затем преподавал в Военной академии РККА имени Фрунзе. 31 декабря 1937 года комбриг Свечников был арестован по обвинению в подготовке казачьего заговора против советской власти и расстрелян в августе 1938 года. В 1956 году – реабилитирован.

Если говорить о нынешнем спецназе, то у него были предшественники времен гражданской войны. Это – подчинявшиеся военной разведке партизанские отряды и разведывательно-диверсионные группы (действовавшие и во время ВОВ), которые создавались при фронтовых разведотделах.

Всего через два месяца после Октябрьской революции, в январе 1918 года при оперативном отделе Наркомвоена был создан центральный штаб партизанских отрядов (ЦШПО), переименованный после Брестского мира в Особое разведывательное отделение Оперативного отдела Полевого штаба РВС республики, работу которого лично курировал Ленин. По его же прямому указанию была создана спецшкола подрывников.

Бывший начальник Оперативного отдела Аралов вспоминал:

«Однажды (это было, кажется, в начале апреля 1922 г.) Ильич во время моего очередного доклада поинтересовался, где я разместил особый разведывательный отдел. Я сказал, что пока он находится при опероде на Пречистенке.

Ленин очень встревожился и заявил мне:

– Как же это вы, батенька, так неосмотрительно забыли конспирацию? Ведь вы вели подпольную работу. Немедленно найдите отдельное помещение и доложите мне. Надо быть сугубо осторожным. Не все работники отдела должны знать о помощи, которую мы оказываем партизанам, особенно украинским. Умело соблюдайте тайну, никаких записок и писем не посылать. (Кстати это указание Ленина действовало и в отношении других разведывательных служб и операций, что в значительной мере затрудняет поиски архивных материалов, связанных с темой „Ленин и разведка“. – И.Д.) Действуйте устно через верных людей. По телефону говорите условно, шифром.

Затем, помолчав, Ленин спросил:

– А чем занимается сейчас Ковригин (бывший начальник ЦШПО. – И.Д.)?

– Он комиссар по особым поручениям, – ответил я.

– Вот это правильно. Немцы не должны иметь повода для предъявления нам претензий. Не забывайте, что расхлябанность может привести к гибели наших людей в тылу врага, – подчеркнул Владимир Ильич.

Вскоре мы подыскали отдельное помещение в Левашовском переулке».

Активные мероприятия

Надо заметить, что разведка занимается не только добычей, обработкой и анализом информации. Есть у нее и другие функции, в том числе так называемые «активные мероприятия». Ошибется тот, кто решит, что это убийства, похищения, взрывы, стрельба и прочие киночуда. Нет. Это, как правило, тихая, спокойная работа по навязыванию противнику нужной нам точки зрения на те или иные события. Она проводится через агентов влияния, средства массовой информации, путем дезинформации, распространения правдивых и ложных слухов, агитации в массах и т. д.

Активные мероприятия зачастую проводятся с санкции и под контролем высшего руководства страны. Иначе, например, может получиться так: инспирированное в иностранной печати сообщение будет своими же зарубежными информаторами принято за чистую монету и доложено в Центр, который на этом основании примет важные, но неправильные решения.

Огонь Гражданской войны бушевал над всей территорией молодой Советской России. Положение новой власти стало особенно опасным к осени 1918 года. С востока ей угрожали войска Директории, а позднее Колчака, с юга – Добровольческая армия Деникина. Часть российской земли была оккупирована германской армией согласно условиям Брестского мира («позорного» – по определению Ленина, «проклятого» – по словам Колчака).

К тому же началась вооруженная интервенция иностранных государств. Американские и японские войска высадились во Владивостоке, англо-французские и американские – на севере России. 16 декабря 1918 года в Одессе высадились французские войска. Союзники называли интервенцию «поддержкой местным правительствам и армиям».

К встрече интервентов готовились. Во-первых, те, кто их призывал: добровольческие деникинские силы и сбежавшая в Одессу буржуазия со всей России; во-вторых, те, кто готовился противостоять им. 18 декабря 1918 года, на второй день после начала высадки антантовского оккупационного десанта, когда на улицах Одессы еще велась перестрелка между петлюровцами и деникинцами, состоялось объединенное заседание подпольного областного комитета партии большевиков и военно-революционного комитета, на котором приняли решение – организовать глубоко законспирированную группу людей, знающих иностранные языки, для политической работы среди солдат оккупационной армии. Был создан специальный отдел, который возглавил всю работу по разложению войск интервентов. Он получил название «Комитет (затем Коллегия) иностранной пропаганды», а в историю вошел под названием Иностранной коллегии.

Подпольный обком возглавил Смирнов («купец Николай Ласточкин»), секретарем стала Елена Соколовская. Помимо руководства партийной работой, обком руководил военной разведкой и контрразведкой. Подчинялся обком Центральному Комитету КП(б) Украины, а тот, в свою очередь, замыкался на Москву.

Руководители Советской России и лично Ленин придавали большое внимание привлечению к этой работе иностранных коммунистов и революционно настроенных иностранцев, проживавших в Москве.

Из них создавались (или привлекались к работе уже существующие) организации по национальному и земляческому признаку, например, такая, как СДКПиЛ (Социал-демократия королевства Польского и Литвы), в которой главную роль играли Юлиан Мархлевский и Феликс Дзержинский.

Именно в заметке газеты «Правда» о торжественном собрании, посвященном 25-летию СДКПиЛ, 26 августа 1918 года впервые упомянута наша героиня: «В конце собрания берет слово представительница англо-французских коммунистов тов. Лябурб, которая указывает, что хотя англо-французские империалисты и напали теперь на революционную Россию на Мурмане, но английские и французские рабочие всей душой вместе с революционными российскими рабочими».

Жанна Лябурб родилась в 1877 году в семье участника парижской коммуны. Семья Лябурб жила тяжело и даже впроголодь. В 13 лет отец отправил Жанну на заработки. С раннего детства она узнала, что такое тяжелый труд. На ее счастье ее воспитанием занялся местный кюре, обративший внимание на ее способности. Она не получила диплома, но получила образование.

Когда Жанне исполнилось 18 лет, она заняла место гувернантки в польской семье в маленьком польском городке Томашове, на окраине Российской империи, на границе с Галицией. Это удивительный край, со смешанным русским, украинским, польским, румынским, австрийским, еврейским, венгерским населением, полный бунтарских авантюристических настроений: с одной стороны – родина ярых интернационалистов, с другой – отъявленных националистов. Революционные идеи носились там в воздухе, Достаточно сказать, что только из одного галицийского городка Подволочиска вышло шесть знаменитых советских разведчиков.

Жанна вошла в кружок русских революционеров, ставших ее близкими друзьями. От них услышала о Ленине и познакомилась с его, изданной в Штутгарте, книгой «Что делать? Насущные вопросы нашего движения».

Русской партийной организации в Томашове не было, зато активно действовало левое крыло Польской социалистической партии (ППС-левицы), по заданию которой она некоторое время работала. Тогда же, выполняя обязанности партийного курьера, познакомилась с Розой Люксембург и Феликсом Дзержинским. Революция завершила политическое формирование Жанны. Она стала большевичкой, хотя формально членом партии не была до 1918 года.

Октябрь 1917 года застал Жанну в Москве, где она работала учительницей. К этому времени она обрела опыт подпольной работы, сформировалась как профессиональный революционер. Жанна сразу же включилась в движение интернационалистов и стала секретарем франко-английской группы клуба «III Интернационал».

На занятиях в клубе говорили о международной пролетарской солидарности, о необходимости поддержки молодой советской республики, призывали к революционной агитации и пропаганде среди французских и английских солдат. Однако получалось, что участники занятий агитировали друг друга – никто не был против, все «за», но реальной работы не велось.

Жанна не могла терпеть такого положения. Но к кому она ни обращалась, все, соглашаясь, что интернационалисты могут быть полезными, ничего не предпринимали. А Жанна была уверена, что нельзя терять ни одного дня. И она решилась написать самому Ленину.

«…После ряда бесплодных попыток мы решили просить Вас поинтересоваться нами. Я могла бы уже теперь передать Вам некоторые (наши) литературные опыты в дар делу, которому мы горячо хотим служить. Я уже передала Комиссариату иностранных дел проект обращения к иностранным солдатам Мурмана. Среди нас есть пропагандисты. Повсюду, куда я обращалась, меня уверяли, что мы могли бы быть полезны, но это все, чего я добилась… Но обращаться к Вам непосредственно заставляет то, что я из-за формальностей теряю бесполезно время. Пропаганда, которую мы можем испытывать на посетителях клуба, нас не удовлетворяет. К тому же мы все убежденные люди…».