Текст книги "Князь Сибирский. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Игорь Ан

Соавторы: Антон Кун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Вот чего-чего, а секса в д у ше в движущемся поезде у меня не было. Что ж, стоило исправить несправедливость. Раз уж стал князем, так и получай по полной.

В нашем купе было два окна. Оба задернуты плотными занавесками. Отчего вокруг царил полумрак. Я подошел и отдернул одну из штор, желая впустить немного солнечного света. Отдернул и сразу же вернул наместо.

Олеся заметила мои манипуляции и подошла.

– Что там?

– Полиция, – шепотом произнес я.

Не знаю слышно ли что-то на улице, когда говорят в поезде, но обратное верно.

– Может это просто так? Совпало? – спросила девушка.

– Может, но рисковать не стоит.

– Мы отправляемся! – послышался крик проводника. – Всем провожающим покинуть вагон!

Я выдохнул. Может и вправду просто совпало.

Снаружи по платформе забухали сапоги. Я аккуратно выглянул и увидел целый отряд полицейских. Все они смотрели на наш состав. На пироне, я с ужасом заметил две знакомые фигуры. Одной из них был товарищ майор, второй же – наш наглый не по годам пацан. Мальчишка стоял в отдалении и словно кого-то высматривал в окнах вагонов нашего состава.

– Найдите начальника поезда! Задержите отправление! – отдавал приказы Иван. – Полицейская проверка.

Глава 12

Я даже не сомневался – искали нас. Но как смогли там быстро сориентироваться? Неужели мальчишка? На вид ему лет четырнадцать-пятнадцать, тощий, но впечатление производил хорошее.

Моё чутье подсказывало, что это не он, но вот они полицейские во главе с потерявшим память майором. И пацан, что стоит в стороне и не светится, с полицией не общается. Может, здесь все не так, как кажется?

Я снова приоткрыл шторку. Носильщик из отеля искал кого-то глазами.

– Я не могу задерживать отправление дольше! – раздалось в коридоре.

– Это полицейская проверка! – настаивал товарищ майор. – Ищем государственных преступников.

Ого! Серьезное заявление. Нас и сразу в госизмену. Кому-кому, а уж государству никогда не изменял. Может налоги поначалу недоплачивал, пока бизнес на ноги вставал, но потом все привел в порядок – не подкопаться. И совесть спокойна, и у налоговиков всегда на хорошем счету.

– Не могу! – категорично заявил кто-то. – И так на час задержались.

Голос принадлежал точно не нашему проводнику. Может, начальника поезда подтянули?

– Хорошо, – сдался полицейский. – Отправляйтесь, но мы останемся в поезде. Высадите нас в Софрино. Пока проверим вагоны. Вам же лучше, если никого не найдем.

Что говорили приглушенно я разобрать не смог. Но через несколько секунд загромыхали сапоги и застучали двери купе.

– Начинайте с этого вагона! – отдал распоряжение майор. – Один отряд в хвост поезда, второй в голову!

Олеся затравленно на меня посмотрела.

Черт! Умел бы я стирать память не лишая сознания, проблем бы не было. А так… Я встряхнул правую руку и ощутил покалывание в пальцах. Как бы не развивалась ситуация, я готов.

Поезд едва заметно качнуло, и он медленно покатился по рельсам.

Послышался шум открываемой двери соседнего купе.

Олеся шагнула ко входу и встала сбоку от дверей. Я остался около окна.

Видимо, спиной я отодвинул шторку и свет с улицы разогнал полумрак в купе. Я обернулся, глянул в окно. По перрону чуть в отдалении прыгал носильщик. Словно скакал от радости. Вот же гаденыш! Жук! Он нашел меня глазами и остановился. Узнал?

Шаги в вагоне зазвучали совсем рядом.

Пацан замахал мне руками, но быстро перестал. Оглянулся и поднял одну руку, словно успокаивая.

Ручка купе дрогнула и повернулась. Я приготовился.

Краем глаза видел, что мальчишка бежит за набирающим ход поездом. Катились мы пока медленно, и парень спокойно успевал двигаться параллельно нам.

Он делал мне знаки, но я старался смотреть на дверь, готовый к любому повороту.

Парнишка на улице остановился и поднял вверх большой палец. Все в порядке? Ты уверен? Насмехаешься гаденыш?

Дверь распахнулась, и полицейский обшарил купе невидящим взглядом.

Олеся дернулась, но я успел мотнуть головой. Девушка замерла.

Полицейский осматривал купе. Я стоял у окна прямо посередине, но он меня словно не замечал.

– Здесь пусто, господин, майор! – отчитался он и захлопнул дверь.

Я выглянул в окно. Перрон закончился и за окнами плыла отсыпанная щебенкой чуть заснеженная земля.

Прижавшись щекой к стеклу, я смог увидеть парнишку, стоящего на краю перрона и машущего нам рукой.

«Вот гаденыш!» – подумал я и улыбнулся.

Олеся подошла ко мне и тихо спросила:

– Как ты это сделал?

– Это не я. Я мог бы только положить их всех.

– Тогда что случилось?

– Помнишь парнишку носильщика из гостиницы? – Олеся кивнула. – Он был на перроне. Не просто так в кухне все отводили глаза от нас. Это он делал. У него дар. А сейчас, судя по всему, проследил за полицией, что кинулась на наши поиски и отвел глаза проверяющему.

– Ого! – удивилась девушка. – Ему же от силы лет пятнадцать. Сильный дар.

– Не то слово. Надо бы найти его, когда в следующий раз в Старой Москве буду, – задумчиво произнес я.

– Ты собираешься сюда вернуться?

– Почему нет? – вопросом на вопрос ответил я. – Хорошие кадры – решают все. Если он нам помог, то надо привлекать к дальнейшей деятельности. Формировать стратегию, расширять сферу влияния. Да, пацан из рабочих, но кто-то ведь его прикрывает? Иначе наверняка какая-то семья его подгребла бы уже под себя.

– Скорее всего, – согласилась Олеся. – Таких ищут и не оставляют в свободном плавании.

Кажется, девушка наконец свободно выдохнула. Риск быть пойманными, да еще в тот момент, когда, казалось, уже смогли уйти, сильно напряг ее. Меня тоже, но я готов был вырываться из окружения, как волк за красные флажки: с боем и перегрызанием глоток.

Не пришлось и слава богу.

Я подошел, взял Олесю за руку и потянул за собой. Усадил на откидной диванчик купе и пристроился рядом.

– Все хорошо, – произнес я успокаивающе.

Девушка кивнула и прижалась ко мне всем телом. Её немного трясло. Или это опять была необходимость стабилизации дара?

Я посмотрел ей в глаза, но там были лишь остатки страха и переживаний, что она испытала. Хорошо. Нам бы горячий чай, чтобы Олеся окончательно успокоилась. Вот только выходить прямо сейчас в коридор не стоило.

– Закончишь распаковку вещей? – спросил я.

Бытовые дела успокаивают не хуже, чем глоток горячего напитка.

– Хорошо, – согласилась Олеся, – а ты?

Я помог девушке разложить вещи, заправить постельное белье и поправить все занавески. После этого она окончательно успокоилась и смогла улыбнуться.

Поезд плавно катил через городские кварталы. Где-то подбирался совсем близко к домам, где-то проезжал через промзону. Звук перехода со стрелки на стрелку постоянно напоминал, что мы движемся в городе и перескакиваем с одного пути на другой. Равномерный перестук колес давал дополнительное успокоение. Гипнотизировал, настраивая мозг на нужный лад.

Разветвленная сеть железных дорог была явным признаком индустриальной развитости этого мира. Но у меня из головы не шли паровозы, что до сих пор функционировали на заграничных направлениях.

Интересно, а что там с остальной техникой? Тоже паровая? Жюльверщина какая-то. Хотя было бы интересно на такое взглянуть. Я хотел было расспросить Олесю о том, как оно там, но не успел.

В коридоре вагона началась какая-то беготня.

– Что случилось? – крикнул кто-то в коридоре.

– Полицаи бесчинствуют! – ответил ему голос, похожий на нашего проводника.

– Где?

– В общих вагонах в конце поезда. Совсем озверели. Людей мучают.

Я замер, вслушиваясь в слова. Черт! Ну как так-то? Людей-то за что?

Но я понимал, сунься я сейчас из купе и меня опознают. Тот же товарищ майор, увидев, сможет ткнуть пальцем и воскликнуть: «Вот он! Держите преступника!»

Может поэтому полиция и бесчинствует, что, не найдя нас, решила выманить таким образом? Да с чего они взяли, что я приду? Нет, расчет конечно верен, я ненавижу, когда из-за меня страдают невинные, да еще и от превышения полномочий власть имущими. Но они-то откуда об этом знают? Или здесь все проще: не нашли меня, решили оторваться хоть на ком-то. Такое допустить я не мог.

Олеся словно прочитав мои мысли, взяла меня за руку и покачала головой.

Нет, снегурочка, не удержать тебе меня от разборок. Не стану я терпеть такого. Ты может и представитель элиты, которой наплевать на народ, но я не такой.

– Не ходи, – жалобно попросила Олеся.

– Я просто посмотрю, что там, – ответил я и встал.

Девушка снова начала нервничать. Но ничего. Посидит в купе – успокоится. Сейчас лично нам ничего не угрожает. Нас не нашли. Вряд ли станут перепроверять. К тому же, ей и так особо ничего не грозило. Ну вернут к бабке, что с того? Не понравится – убежит снова.

– Запри дверь, – попросил я Олесю. – Как вернусь постучу особым образом.

Я продемонстрировал стук а-ля «Спартак – чемпион». Девушка кивнула и подошла ко мне. Поцеловала в губы. Думал предложит пойти со мной и помочь, но нет. Может напугана была, или не понимала для чего идти защищать людей, едущих в общем вагоне. Эх, далеко еще сознание местной буржуазии от всеобщего равенства и братства. Я тоже тот еще идеолог, но чувство справедливости во мне, как оказалось, слишком обострено.

Возомнив себя добрым шерифом на диком-диком западе, я вышел из купе. Для начала решил аккуратно добраться до места инцидента и посмотреть, что происходит. Может быть, и вовсе ничего страшного. Полиция проводит обыск вагонов, не всем такое понравится. Вполне возможно, что там окажутся просто недовольные граждане и я спокойно развернусь и отправлюсь отдыхать в своё купе, под бок симпатичной девчонке, которая, наверняка, не откажется скрасить моё время замысловатыми способами.

Я вышел и направился в хвост состава. Подходя к проводнику, с улыбкой кивнул ему. Тот посмотрел на меня слегка непонимающе. Откуда взялся кто-то в купе, где полиция никого не видела? А может просто не помнил, как я сел в поезд за всем тем переполохом, что случился после.

На всякий случай, я решил не испытывать судьбу и проходя мимо коснулся его тонким разрядом. Затормозил, подхватил под руки и втащил в купе проводников. Хорошо, что в вагоне он был один и не пришлось вырубать еще кого-то. Ничего, пассажиры смогут двадцать минут обойтись без его помощи. Зато очнувшись, он не будет помнить, что из якобы пустого купе кто-то выходил.

Переходы между вагонами были закрытыми, но не герметичными. Сквозь огромные дыры сбоку виднелся проносящийся мимо город. Снизу раздавался стук колесных пар по швам рельсов и тянуло холодом. Я замер, на мгновение вернувшись в свое советское детство. Такие же переходы и такой же перестук, словно и не было прожитых лет. Вот только я слегка постарше, но не так уж сильно.

В голове промелькнула предательская мысль: «Может все это мне приснилось? Мало ли что в поезде привидится?» Я постарался ощутить покалывание в пальцах и мне это сразу же удалось. Нет! Все нормально! Я просто нырнул в одном, а вынырнул в совершенно другом мире. Чему тут удивляться?

Шагнув в чуть более теплый тамбур, я окончательно избавился от дурацких мыслей. Так! Сосредоточиться! Не отвлекаться! Не знаю почему, но я вдруг почувствовал, что этот момент какой-то особенный. Словно кто-то подсказал мне, что решается моя судьба. Что это было? Откуда взялось? Поднять руку и резко опустить. Да пошло оно все! Но нет, я поперся через состав, через вагоны, смотреть, что происходит.

Следующий за нашим вагон был тоже СВ. Четыре купе и все с закрытыми дверями. В коридоре никого. Вот и хорошо.

Дальше шли обычные купейные вагоны. Народ там был. Стоял в коридоре, наблюдая, за проплывающими за окном городскими пейзажами, тревожно следя за происходящим. Было видно, что они посматривают в сторону хвоста состава, словно могут видеть происходящее сквозь стены.

Эти вагоны я прошел быстрым шагом, оттесняя плечом случайных встречных. На всякий случай старался не смотреть в глаза. Не нужно, чтобы меня запомнили.

Еще дальше пошел плацкарт, чередующийся с общими вагонами, где люди сидели по трое на одной полке. Даже в плацкарте народу уже было столько, что протолкнуться оказалось не так просто. Тут уже шумели и громко разговаривали, обсуждая и осуждая произвол полиции.

Во многих купе валялись разбросанные прямо на полу вещи, словно сумки выпотрошили да так и бросили. Народ собирал их и пихал обратно, как попало. Ругался, нервничал, матерился, но пихал.

Пройдя через несколько вагонов, я услышал возгласы недовольства. Кто-то шепотом говорил, что в последнем вагоне устроили чуть ли не пыточную камеру. Другие опровергали это, отстаивая права полиции искать преступников любыми способами.

Еще вагон. Тут словно Мамай прошел. Все перевернуто вверх дном. Сумки, одежда, какие-то коробки. И люди. Люди были помяты. На многих разодранные куртки, испачканные в крови.

Создавалось впечатление, что с каждым вагоном полицейские все больше зверели, не найдя того, кого искали. А искали нас.

В предпоследнем купе сидели несколько человек. Им помогали проводники. Одному накладывали шину. Рука парня явно была сломана. Двоих других зашивали прямо так, на живую. На лицах сильные рассечения, раны на голове.

Кажется, я начинал закипать. Нафига так? Зачем применять силу? Или они сопротивлялись?

– Что тут произошло? – спросил я проводника, остановившись у купе-лазарета.

– Полиция, – коротко ответил мужчина в форме железнодорожника, не отвлекаясь от наложения бинтов.

– За что их?

– Да кто-ж их разберет? Этого, – он ткнул на парня с рассеченным виском и сильно подбитым глазом, – за то, что отказался открыть чемодан. Кого-то, за сопротивление при обыске. Руку сломали, потому что посчитали, что он что-то знает о преступнике.

Я внимательно посмотрел на парня, которому накладывали шину. Я его точно не знал и не помню, чтобы видел.

– Почему в тех вагонах ситуация лучше? – спросил я, указав в сторону головы состава.

– Надеялись, что еще найдут. А тут предпоследний вагон – звереть начали. Майор один их сильно кричал. Мол точно знает, что преступники в поезде, а раз не нашли, значит кто-то помог укрыться.

– Так может, в первых вагонах помогли? – поинтересовался я. – Может в СВ?

– Там нельзя бесчинствовать. Серьезные люди едут. Могут даже из «Палаты» оказаться. Говорят, один из преступников высокородный. А где попытаться скрыться высокородному, как не среди черни?

Об этом я, кстати, не подумал. Никогда так не мыслил. Прятаться за чьими-то спинами? Не по мне это!

– Что там дальше? – закипая спросил я.

– Последний вагон, – ответил все тот же проводник. – Сами догадайтесь. А почему вы, собственно, интересуетесь? – заподозрил что-то неладное железнодорожник.

Поздно. Я развернулся и пошел к переходу в последний вагон. Если бы я намеренно не скрывал свой дар, то разряды бы уже искрились на моих ладонях. Я ощущал свою силу, но старался сдерживаться. С каждым шагом становилось все сложнее это делать.

Пройдя последний переход, я остановился в тамбуре.

Здесь стояла ощутимая прохлада, а потому железистый запах крови резанул обоняние не хуже отвратительного парфюма. Пол мелко потряхивало из стороны в сторону. Последний вагон качало сильнее всего.

Я прислушался.

Из вагона передо мной доносились крики. Высокий голос майора я узнал сразу. Он что-то спрашивал, в ответ раздавалось только невнятное мычание. Затем послышался звук похожий на электрические разряды, и дальше вопль. Кто-то орал от боли. И тут же раздался тонкий плач ребенка.

Да вы совсем охренели!

Я рванул ручку, и дверь распахнулась, открыв передо мной наполненный ужасом, болью и смрадными испарениями проход.

Примерно посередине вагона стоял товарищ майор. Широко расставленные ноги позволяли ему удерживаться в движущемся вагоне вполне комфортно. В правой руке он держал нож с тонким длинным лезвием. Прямо перед ним висел голый по пояс мужчина, подвешенный на каких-то ремнях, растянутых между простенками купе. Всё тело мужчины расчертили кровоточащие порезы. На полу в соседнем купе сжалась в комок женщина, обхватив обеими руками ребенка, стараясь успокоить его.

При моем появлении, майор резко обернулся, увидел меня и улыбнулся.

– А вот и ты! Проходи, тебя-то мы и ждали.

Голоса вокруг стихли. Остался только перестук колес.

– Зачем все это? – спросил я его.

– Чтобы выманить тебя из укрытия. Ты полез в тот вагон, услышав тревожные голоса, если, конечно, не врешь. Значит ты сердобольный. Я был уверен, что, услышав такое, – майор, ткнул кончиком ножа в висящего мужчину, тот застонал, – ты не пройдешь мимо. Не нужно думать, что ты один одаренный. Я – ищейка. И однозначно знал, что вы здесь. Вот только точнее определить место для меня невозможно, ранг не тот. Но я надеюсь, что за твою поимку мне позволят поднять ранг. Я знаю, кто ты такой!

– Если знаешь, – усмехнулся я, – то уверен, что хочешь что б я зашел на огонек?

Я перестал блокировать свою силу, и разряды тут же протянулись от пальцев к полу.

Левой рукой, не обращая внимания на боль, я дотянулся до замка и закрыл дверь вагона. Улыбка сама собой вылезла на лицо.

Глава 13

Гражданских я не трону. То, что смогу применить свой дар избирательно я уже знал, а тем извергам, что устроили такое не стоит покидать вагон.

Не оборачиваясь, я всадил разряд в замок, расплавив металлическую задвижку. Теперь отсюда выйдут только те, кого я выпущу.

Майор заметил моё действие и усмехнулся. Он не боялся. Странно. Знал, кто я и не боялся?

Народу в вагоне было не так много, как в предыдущих. Это меня слегка удивило, но я решил, что часть гражданских просто успела сбежать.

По купе сидели в основном мужчины и тупо смотрели в пол, словно не замечая, подвешенного. Женщины были, но совсем мало. Ребенок вообще оказался только один. Но это и хорошо. Незачем детям на это смотреть.

Бегло осмотрев вагон, я остался доволен раскладом.

Полицейские были впереди. Человек пять, может быть шесть. Если есть кто-то еще за перегородками купе, чуть больше.

– Ну что? Сам сдашься? Или мне тебя обездвиживать и надевать наручники?

С чего бы мне сдаваться?

Я усмехнулся и ничего не ответил.

Первый выстрел из пистолета я почти прозевал. Стреляли прямо из-за спины майора, прячась за ним.

Сиреневый луч ударил мне в левое плечо. Я лишь немного смог уклониться, чтобы не схлопотать разряд прямо в грудь.

Рука онемела до самых пальцев.

Ого! Это что-то новенькое.

– Станнер, – прокомментировал майор. – Онемение пройдет через час.

Я ожидал еще выстрела, но его пока не последовало.

Интересно, почему в данном случае энергия аквамарилла на меня подействовала? Быть может просто не в полную силу?

Я постарался незаметно шевельнуть пальцами левой руки. Мне это удалось. Ага, значит там, где для всех час, для меня лишь секунды. Демонстрировать свое открытие я не стал. Пусть враг остается в неведении.

– Предлагаю всем вам сдаться, – сказал я. – Извиниться перед этими людьми, помочь с врачом и свалить на хрен. Не люблю я убивать.

Товарищ майор отреагировал на это заливистым смехом. И тут же раздались выстрелы.

На этот раз я был готов. Выставил правую ладонь вперед за мгновение до этого. Широкие, но не слишком резкие молнии сиреневого цвета словно замерли в воздухе и растаяли. Я почувствовал прилив сил. Все то же самое, что с разрядником в вагоне и кабелем в колонии. Я впитал энергию аквамарилла.

– Огонь! – скомандовал майор.

В меня полетели еще разряды, но ни один не достиг цели.

Я нашел пятерых полицейских за спиной майора и взял их под контроль.

От каждого пальца руки протянулась тонкая ниточка и, достигнув головы цели, превратилась в сеточку разрядов, что окутали головы полицейских. Все пятеро замерли, словно повисшие на веревочках марионетки. Я повел рукой, и полицейские отправились в купе и тихонько там уселись, сложив руки на колени.

– Впечатляет, – произнес майор.

Он все еще не боялся и это меня настораживало.

Сбоку и сзади мелькнула тень, и моя голова взорвалась болью.

Черт! Там же были гражданские!

Меня повело, но я удержался на ногах. Ко мне бросились сразу двое. Один схватил мою правую руку и, задрав в верх, с силой придавил к стойке.

Я получил коленом в живот, но успел напрячься, сгруппироваться и защититься свободной рукой. Блок вышел слабый, но силу удара погасил.

Что, суки, не ожидали, что левая рука уже работает?

Я попытался сосредоточить силу в левой ладони, но все еще не зажившая кожа плохо позволяла управлять силой. Пришлось просто сунуть кулак в морду подскочившему гражданскому.

Да какого хрена? Они-то зачем на меня лезут?

Голова того, что выхватил по лицу откинулась назад, и в просвете между курткой и подбородком я заметил воротник формы.

У меня пазл разом сложился. Вот что они искали в сумках! В вагоне большая часть гражданских – это переодетые полицейские! Куртки они вытащили из вещей пассажиров и надели, чтобы отвлечь мое внимание.

Черт! В вагоне не меньше двадцати человек! Все сюда собрались, гады!

В узком проходе драться сложно, особенно, если учесть, что я не боец.

Но тому, что заломил мне руку я умудрился пнуть по шарам.

Замаскированный полицейский согнулся, но не отпустил мою руку.

Бок обожгло сталью. Товарищ майор присоединился к веселью.

Я почувствовал, как под курткой по боку потекла горячая струйка.

– Ты мне нужен живой, – прорычал майор, – иначе уже был бы мертв!

Не знаю, сомнительное заявление, особенно его вторая часть.

Я отбивался ногами, как мог. Брыкался и пинался, но это все блокировали. Попробовал воспользоваться даром, но что-то странное происходило с моими возможностями. Лишь слабые искры и легкое покалывание – вот и все, что мне удалось вызвать в прижатой к стойке ладони.

Мой дар уже давно стабилен. Не зря я получил шестой ранг, а может и на седьмой перешел. Не знаю, как расценивать мои способности, продемонстрированные в вагоне, где меня вез Фон Кляйнен. Хотя, это может быть всего лишь воздействие разрядника. На седьмой ранг так просто не пробиться. Сто монстров, как сказал мой дохлый наставник.

А сейчас я словно снова стал второранговым магом. Дар меня не слушался. Или его блокировали? Все мои попытки в промежутках между защитой и нападением воспользоваться силой натыкались на какую-то слабость, будто мне не хватало немного, чтобы преодолеть какой-то барьер.

– Что, прочувствовал блокировку дара на своей шкуре? – усмехнувшись, сказал майор. – Пока Стёпа держит тебя за руку, ты слабак.

Я глянул на скривившегося от очередного пропущенного удара полицейского и улыбнулся ему. Он улыбнулся в ответ и тут же получил удар головой в нос. Мне едва удалось до него дотянуться.

Кровь хлынула на одежду из расквашенного носа и мгновенно залила подбородок Степана.

– Держать! Не отпускать! – скомандовал майор. – Петя, обездвижь его!

Между плотно обступившими меня полицейскими просунулся ребристый ствол и сиреневый луч впился мне в живот.

Я зарычал, вбирая в себя его силу, и посмотрел в глаза майору.

Этот взгляд – последнее, что он увидел в своей жизни.

Мир покрылся сиреневой пеленой. Из моих глаз ударили лучи и разнесли голову майора на ошметки. Черный пепел разлетелся по купе, покрыв столик и откидные полки.

Обезглавленный труп завалился назад и рухнул совсем рядом с женщиной, что по-прежнему прижимала к себе ребенка. Визг резанул мне по ушам, приводя в чувства.

Я дернулся вперед и вцепился в запястье Степана зубами. Стиснул челюсти с такой силой, что аж мышцы на лице свело от напряжения. Вырвал кусок мяса и, кажется, перекусил вену. Черная кровь брызнула мне в лицо, залила глаза.

Степан заверещал не хуже той женщины и отпустил мою руку.

Я быстро встряхнул запястье, рука затекла, но покалывания возникло мгновенно.

Сунул кулак вперед, в окровавленную рожу гребаного блокиратора, и разряд, что превратил кусуру в фарш, вошел Степану точнехонько в голову. Вспышка, и черный пепел – это все что осталось от полицейского.

Я развернулся к нападающим лицом, и тут же оказался подмятым под кем-то на полу. Меня атаковали сзади. На меня прыгнули, с оттяжкой ударив по ребрам. Что-то хрустнуло. Судя по боли в боку – мои ребра.

На спину навалились двое или трое разом. Я не мог вывернуться. Мне заломили руку назад, и я шарахнул молнией наугад.

Завоняло горелым мясом и испражнениями. Сбоку от меня рухнула половина тела с обугленным срезом, разделившим нападавшего от низа до верха.

Снова заверещала женщина, но ее голос резко оборвался. Может, лишилась сознания. Или кто-то из полицейских ее вырубил. Громко заплакал ребенок, потерявший контакт с матерью. Это придало мне сил и ярости.

Я почувствовал, как через пальцы течет сила. Сиреневые молнии заметались по вагону, вырубая и обездвиживая полицейских, кого я мог точно опознать. Гражданские орали, от испуга, когда разряды пролетали совсем рядом с ними. Шарахались в сторону, но не вставали. Видимо, опасаясь, что я расценю это, как агрессию. В целом они были правы.

Меня несколько раз ударили по голове, но слава богу, не лишили сознания. Всем, кто меня коснулся в этот момент достался разряд. Я не сдерживался, и молния испепеляла нападавших в одно мгновение.

Едва почувствовав, что давление на спину исчезло, я вскочил и тут же согнулся от боли. Кровотечение так и не прекратилось, а сломанные ребра добавили ощущений.

Придерживаясь левой рукой за поручень, я смог распрямиться. Двое полицейских застыли у соседнего купе, не рискнув напасть.

Я стоял в черно-красной грязи: смеси пепла, крови, дерьма и мяса. Скользкий пол вибрировал и жуткое желе тряслось у меня под ногами.

Я оглядел вагон. Полицейские сделали шаг назад.

Подняв руку, я взял их под контроль и усадил рядом с той пятеркой, что так и не двинулась за все время схватки.

Проковыляв до того купе, я убедился, что теперь все семеро сидят смирно с энергетическими «шапочками» из разрядов на головах.

Вернувшись в начала вагона, я пошел по проходу, держась за поручни, чтобы не поскользнуться.

– Всем расстегнуть куртки, – скомандовал я.

Я должен был убедиться, что среди оставшихся нет полицейских. Не хотелось получить удар в спину.

Народ послушно выполнил мой приказ.

Я нашел еще двоих, что постарались подвернуть воротники своей формы, в надежде, что я не замечу. Заметил.

Этих двоих я тоже взял под контроль и усадил в купе.

– Есть кто-то еще из полиции? Признайтесь сами и просто сядете в купе рядом с товарищами. Я не стану чинить репрессий.

Все молчали.

– Так, снимите этого человека, – я указал головой на висящего и порезанного мужчину. – Закутайте его во что-нибудь и приготовьте к транспортировке. Поднимите женщину, и кто-нибудь займитесь ее ребенком.

Ребенок все еще плакал, но уже тише.

С мест сорвалось сразу несколько человек и бросились выполнять мои распоряжения.

Через несколько минут все было готово.

Я подошел к подконтрольным мне полицейским. Жаль, что я еще не умел хорошенько пользоваться этой своей фишкой. Заставь я их драться за меня и все могло бы кончиться быстрее и не так плачевно для меня. В ботинке хлюпала кровь, а ребра дико болели.

– Есть в поезде еще ваши? – спросил я крайнего в «шапочке».

– Только двое в локомотиве, – тут же ответила моя марионетка бесцветным голосом. – Контролируют машиниста.

Отлично!

Пора было возвращаться. Наверняка, Олеся меня уже заждалась.

Я подошел в заблокированной двери и разрядом вынес замок. Дверца вагона тут же начала болтаться и дребезжать. Последний вагон, что тут поделаешь. Качка и вибрации.

Проследив за тем, что все гражданские перешли в другой вагон и перенесли тех, кто не мог идти, я захлопнул дверцу. Полицейские остались в вагоне.

Я остановился в переходе на стороне предпоследнего вагона и расплавил молнией сначала пол, а затем и сцепку.

Вагон медленно стал отставать от основного состава.

В увеличившийся просвет стало заметать снег, поднятый поездом. Я собрался уже уходить, когда мимо проплыл узкий перрон с табличкой «Зеленоградская».

Войдя в вагон, ставший теперь последним, я застал проводников за приведением в порядок вновь доставленных раненых. Отлично, пусть занимаются. Кто-то же должен это сделать.

– Вам нужна помощь! – утвердительно произнес проводник, с которым я говорил, когда шел наводить порядки.

– Обойдусь, – отмахнулся я.

Железнодорожник схватил меня за грудки и усадил на боковую полку.

– Я раньше был санитаром. На подхвате в службе скорой помощи работал, – пробормотал он, расстегивая на мне куртку.

– Рана поверхностная, – произнес он, осмотрев дыру в моем боку, откуда сочилась кровь. – Судя по цвету крови и обильности кровотечения, ничего серьезного не задето. Жить будете. Сейчас перевяжем.

Он случайно надавил рукой мне на бок, и я скривился от боли.

– Ага, – сказал проводник и принялся ощупывать ребра. – Возможно, трещины в восьмом и девятом, разрешите… – он сунул руку за спину и стал ощупывать там, ориентируясь на мои гримасы, —…и в одиннадцатом ребре. Да вам, батенька прямая дорога в больницу.

– Нет возможности, – отрезал я. – Сделайте, что сможете. В Новой Москве разберусь с остальным.

– Раздевайтесь до пояса, – сказал бывший санитар, – возможностей у нас мало, но что сможем сделаем. И спасибо вам.

– За что? – удивился я.

Проводник ничего не ответил, только развернулся и ушел за бинтами и антисептиком.

Меня уже почти превратили в мумию, когда я услышал знакомый голос.

Олеся вскрикнула и бросилась ко мне. Успела обнять меня, прежде чем я или врач успели ее остановить. Я чуть не задохнулся от приступа боли, но лишь слегка застонал.

– Извини! Извини! – запричитала Олеся. – Ты как?

– В порядке.

Железнодорожник только крякнул.

– Ты опять полумертвый, – возмутилась Олеся. – Как не найду тебя, ты при смерти! – ругалась на меня девушка.

Я наклонился и поцеловал ее, превозмогая боль в боку.

Олеся замолчала.

– Все готово, – сказал бывший санитар и отступил на шаг.

– Спасибо! – поблагодарил его я.

– Да особо не за что. Если станет хуже, обращайтесь, я в этом вагоне. Можете забирать его, – последнюю фразу он адресовал Олесе.

Девушка благодарно кивнула и помогла мне подняться.

– Расскажешь, что здесь произошло?

– Да, но когда вернемся в купе. У нас есть еще одно дело.

– Какое еще дело⁈ – возмутилась девушка. – Ты едва двигаешься!

– Ничего мне этого хватит. Идем в самое начало поезда. Нам к машинисту.

Наш вагон оказался третьим после локомотива. Перед нами в составе стояло лишь два купейных вагона. Интересно, что сразу за тягачом ставили вагоны попроще и лишь потом элитные. Наверное, это чем-то было обусловлено, но я не стал об этом размышлять. Мне предстояло ссадить с поезда еще двух «зайцев».

Переход в кабину машиниста оказался закрыт и мне пришлось постучаться и подергать ручку.

В двери напротив уровня головы оказалось небольшое круглое окошко. В него можно было разглядеть, что происходит в кабине, но из-за изгиба перегородки в локомотиве ничего видно не было.