Текст книги "Багровый полумесяц (СИ)"
Автор книги: Игорь Христов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Ещё долго Хуан сидел напряжённо в кресле, не издавая ни единого звука. Время для него словно остановилось и тянулось всё медленнее. Но потом всё-таки от накопившейся усталости веки его стали тяжелеть и очень быстро он уснул в кресле.
Неизвестно, сколько времени прошло во время сна. На улице всё ещё была ночь, когда Хуан внезапно проснулся. Пару раз зевнув, он подбросил новое полено в огонь и, встав с кресла, ещё раз осмотрел комнату с канделябром в руках. Но направив свет от свечей в сторону картины, висевшей над камином, Хуан замер сначала в недоумении, а потом начал испытывать неописуемый страх! Он начал часто моргать и протирать глаза. На картине возникло какое-то тёмное пятно странной формы. Фон остался неизменным – камин, кресло возле него, рыцарские доспехи, – всё было на месте. Кроме фигуры человека. Оцепенев от ужаса, Хуан выронил из рук канделябр и затрясся словно осиновый лист на сильном ветру. Подсвечник с грохотом ударился о пол. Все свечи потухли. Силы вновь стали покидать Хуана, и он потерял способность действовать и мыслить. Он плюхнулся обратно в кресло и буквально тут же услышал тот же самый грохот, который раздавался ранее в башне. Насторожившись и не двигаясь с места, Хуан смотрел в сторону выхода. Тишина. Она напрягала.
Вдруг послышались чьи-то шаги, дальним отзвуком доносившиеся с лестницы. Страх неведомого усилился в Хуане. Он и так уже был весь взвинченный и теперь его сердце в груди забилось быстрее в сотни раз. Он не знал, что делать. Огонь в камине запылал ещё сильнее, а от трескавшихся в жару сухих поленьев начали отлетать угольки. Некоторые из них попали прямо на ноги Хуану и обожгли его. Звук от шагов продолжал доноситься с лестницы. Он становился всё ближе. Несмотря на то, что огонь пылал в топке, стало холодно. Хуан спрятался за спинкой кресла и крепко сжал руками подлокотники. Прислушиваясь к шагам, он понял, что тот, кто спускался с лестницы, был уже в зале прямо у него за спиной. До смерти напуганный он не решался открыть глаза. Звуки шагов на мгновение стихли, но потом снова возобновились, и Хуан почувствовал, что кто-то положил руку на спинку его кресла.
– Прекрасная ночь, не правда ли? – раздался чей-то голос.
Хуан открыл глаза и посмотрел наверх. Над ним склонилась фигура высокого дворянина с длинными седыми волосами и эффектными длинными усами. Яркие голубые глаза, чем-то напоминающие своим цветом маленькие кусочки льда, пристально смотрели на него. Страх Хуана как будто бы на мгновение пропал, словно он был под гипнотическим влиянием. Дворянин был одет в кафтан чёрно-жёлтого цвета с золотыми пуговицами. На его руке, лежавшей на спинке кресла, красовался большой золотой перстень в виде головы ястреба с сапфировыми глазами. Яркая странная улыбка на лице говорила о приветливости этого человека. Наматывая на палец свой седой ус, он задал вопрос:
– Кто вы, любезный мой гость?
– Вы хозяин замка?
– О, да. И должен признаться, этот прекрасный замок очень давно является моим скромным домом.
– Прошу меня простить за вторжение! Я не имею никакого злого умысла. Видите ли, я очень долго держал путь из Жироны в Сарагосу и заблудился в здешних местах. Я скорее всего повернул не туда и набрёл прямиком на ваш замок. Я был очень голодным и уставшим и осмелился войти внутрь, чтобы остаться на ночлег и, при возможности, согреться. Со мной здесь произошли некие странности, но, видя вас, я теперь понимаю, что моё воображение намного изобретательнее, чем я думал. Это всё был бред. Скорее всего я простудился и заболел на холоде. Мне привиделись какие-то образы, объяснения которым я не могу найти. Я боюсь просить вас о снисхождении, но всё-таки спрошу: разрешите ли вы мне остаться в ваших стенах до рассвета, чтобы перевести дух от длинного путешествия? Я вам по гроб жизни буду благодарен! И буду вам глубоко признателен, если вы, сударь, скажите, где я нахожусь и далеко ли я от Сарагосы?
Закончив свою жалостливую речь, Хуан смотрел на удивлённое лицо дворянина, на котором после его рассказа улыбка стала ещё больше. Он наклонял голову в разные стороны и рассматривал Хуана.
– Стало быть, значит, вы гость мой, милейший. Вы находитесь в Кастилло де Миедо. Отсюда до города не слишком далеко. Вы голодны или были голодным? Не смог понять из вашего рассказа. А, в общем, и Бог с ним. Я думаю, что вам будет удобнее сесть за стол рядом со мной. Признаюсь вам, что кресло, в котором вы сидите, жутко неудобное. Я много раз пытался его выкинуть, но рука не поднималась – хорошо вписывается в интерьер. Прошу вас, проходите за стол и разделите со мной скромный ужин, – любезно произнёс хозяин, поднимая канделябр с пола.
У Хуана снова возникло чувство дежавю. Ему показалось, что где-то он уже слышал это название – Кастилло де Миедо. Он пытался вспомнить, где именно, но его попытка увенчалась провалом. Также Хуан не совсем понял словá этого человека. Какой ужин? Зал, где он находился был совершенно пуст и запущен. Однако, как только Хуан встал с кресла и оглянулся, его глаза чуть не выкатились из глазниц. Он уже находился не в мрачном заброшенном зале, а в прекрасно освещённом помещении. Потолочные люстры освещали своими свечами абсолютно все уголки, нигде не было никакой пыли и грязи. Всё казалось совершенно новым. А стол…
На лакированном столе, в котором отражался высокий расписной потолок зала, стояли блюда, которые никогда в жизни не видели глаза Хуана. Фрукты в красивой вазе так и хотели упасть в руку желающему их вкусить, жаренный кабан так и просил, чтобы его разделали и раздали всем желающим за столом. Большой белый торт на небольшом постаменте не мог оставить равнодушным даже самого яростного противника сладких десертов. Все кушанья располагались на прекрасном и изысканном сервизе замечательной работы. Возле белоснежных тарелок с чудными узорами, исполненных, судя по всему, в золоте, лежали сверкающие на свету серебряные приборы с элегантными орнаментами. Рядом стояли серебряные кубки с ножками в виде извивающихся стеблей цветов. Из кувшинов доносился сладостный запах вина, а аромат свежеиспечённого хлеба распространялся по всему пространству зала, от которого у Хуана потекли слюни. В центре стола стоял большой красивый золотой канделябр с высокими белыми свечами. Увидев этот стол изобилия, измученный Хуан застыл от изумления.
– Что же вы, друг мой, еды никогда не видели? – улыбчиво спрашивал хозяин.
– Видел, сеньор. Но такого богатого стола ещё ни разу в жизни не довелось мне застать. Я не понимаю, как это возможно? Здесь ведь не было совершенно ничего!
– Видимо вы очень сильно устали с дороги. Ваше бурное воображение сделало своё дело. Ну вот! Вам подвернулся счастливый случай. Присаживайтесь, будьте моим гостем. У меня давно не было гостей. Не стесняйтесь, – и после этих слов улыбка хозяина в самом прямом смысле слова растянулась до ушей.
Всё ещё ничего не понимая, Хуан с радостью сел за стол слева от хозяина и начал налетать на еду. Он практически не разжёвывал пищу, а почти сразу глотал и запивал вином. Хозяин не притрагивался к еде и всего лишь водил пальцем по ножке своего золотого кубка с вином и внимательно, почти жадно, наблюдал, как отвратительно ел его гость.
– Да-а, сильно же вы проголодались, сударь. Прошу вас, не торопитесь, иначе это отразится на вашем здоровье.
– Извините меня. Словами не описать мой голод, – отвечал смущённо Хуан, остепенился и начал медленно кушать с присущим аристократам этикетом. Он отпил из своего стакана вино. Хозяин продолжал пристально наблюдать за своим гостем и не произносил ни слова, но заговорил, когда последний кусочек мяса кабана спрятался за зубами Хуана:
– Любезнейший, будет ли с моей стороны учтиво спросить вас откуда вы и в чём заключается ваш род занятий? Ах, да! Как вас зовут? Память ни к чёрту. Старею… – смеялся хозяин.
– Меня зовут Хуан Роблес, сеньор. Я из Жироны, а мой род занятий…думаю в данный момент мне будет трудно ответить на этот вопрос. Видите ли, когда я был в Марселе, меня ограбили и ко всем моим несчастьям ещё добавилась смерть моего отца.
– Ну здравствуйте, Хуан. Рад знакомству. Жирона…хороший город. Море, песок, чайки. Бывал там несколько раз. Сожалею вашей утрате. Потерять всё в мгновение ока – очень большая жестокость со стороны судьбы. Мне знакомо чувство утраты. Это большая боль. Крепитесь. Молитесь, ведь в молитвах наше спасение и наша сила. Господь не оставит хороших людей без своей защиты. Однако, сеньор Хуан, так ли вы нищи, как говорите? – хозяин замка немного зловеще улыбнулся на этих словах, а затем продолжил. – А впрочем, неважно! Моё имя Сальвадор Моралес и я к вашим услугам!
Опять странное чувство проскользнуло в мыслях Хуана. Ему показалось, что он тоже уже где-то слышал подобное имя, но не мог вспомнить где. Сальвадор Моралес продолжал изучающе разглядывать своего нового знакомого. Повисла неловкая пауза. Но Хуан своим вопросом исчерпал её:
– Сеньор Моралес, могу я к вам так обращаться?
Старик рассмеялся.
– Не имею ничего против, но для простоты можете звать меня просто «граф».
– Граф, – продолжал Хуан. – я думаю, что я и вы не единственные находящиеся здесь люди. Пока я осматривал замок, я наткнулся на женщину. Она была в белом платье. И была она весьма расстроенная: она плакала.
– В самом деле? Вы кого-то здесь видели? Интересная новость! Но, уверяю вас, мой друг, что кроме нас с вами здесь больше никого нет.
– Только мы с вами? И разве у вас нет слуг?
– Я привык сам ухаживать за собой, сеньор Роблес, и думаю, что вы меня понимаете.
– Конечно, – учтиво согласился Хуан. – Видимо мне привиделась та женщина. Прошу прощения.
– Вам не за что извиняться. Иногда быть внимательным очень полезное качество. Оно пригодилось мне много раз в моей жизни. Один лишь раз я пренебрёг им. Вы сведущи в искусстве, сеньор Роблес? – неожиданно сменил тему разговора граф.
– Не хочу показаться невеждой, сеньор. Я не особо знаком с миром искусства, но думаю, что я не слишком безнадёжен.
– Всё впереди, мой друг, всё впереди. В ваших руках молодость и она ваше главное оружие. Обратите внимание на эту картину. Что вы думаете о ней?
Хуан посмотрел на стену позади себя и увидел на ней средних размеров полотно, на котором был изображён морской бой между европейцами и турками. Картина была поделена художником на два плана: верхний и нижний. Внизу был сам морской бой между галерами, а верхний план был аллегорично отделён от нижнего облаками, на которых святые и праведные люди склонялись к ногам к деве Марии.
– Должен признать, данное полотно весьма занимательное.
– Можно и так сказать, – сказал граф. – Это битва при Лепанто. Как сейчас помню этот день. Османам пришлось нелегко в той мясорубке.
– Вы участвовали в бою? – спросил Хуан.
– Я участвовал во многих битвах. В основном на земле Италии. Но этот бой особенный. Именно во время него я познакомился с сеньором Сервантесом, тем самым, который не так уж и давно написал книгу «Дон Кихот». Интересный человек и довольно храбрый. А эту картину я купил у некого сеньора Веронезе. Много же мне пришлось тогда выложить за неё. Но оно того стоило. Теперь у меня есть прямая связь с прошлым, если можно так выразиться.
Хуан с явным интересом слушал графа и отпивал из своей чаши. Но вдруг поперхнулся. Он вспомнил…Он вспомнил давнюю историю, которую рассказывал старик Мигель в мадридском кабаке и вспомнил имя призрака, о котором говорилось в ней. Страх, который он с таким трудом переборол, находясь в стенах замка, вернулся. Хуан не делал резких движений и пытался не выдавать свой страх графу. Он продолжал слушать своего собеседника и когда тот замолчал, сказал:
– Я не читал творение сеньора Сервантеса, но помню, что видел книгу с таким названием на полке в библиотеке отца.
– У вашего отца был хороший вкус. Да упокоит Господь его душу.
– Аминь. – произнёс гость, который при данных обстоятельствах уже давно ощущал себя пленником.
Повисла короткая пауза, во время которой граф снова стал присматриваться к Хуану. От этого гостю было не по себе, и он постоянно, неосознанно, совершал действия, которые напрямую говорили о его нервозности. Граф, облокотившись о спинку своего богато украшенного кресла, медленным загадочным голосом произнёс:
– Скажите, мой дорогой друг, вы ведь не знаете, что за вещица лежит в вашем кармане, верно?
На лбу Хуана проступили капли холодного пота. Он пришёл в замешательство и решил переспросить графа:
– Что? Что вы имеете в виду?
– Да перестаньте, чего ж так нервничать? Вы ведь по своей натуре не вор и уж точно не лжец, но всё-таки, зачем вы лжёте мне, а, самое главное, самому себе? – спокойно продолжал граф и затем добавил: – Вещица, что у вас в правом кармане – покажите мне её.
Хуан, всё так же находясь под влиянием страха, потянулся рукой в свой карман и ощутил в ней небольшой холодок от прикосновения к кулону, что был им найден в одном из сундуков в подвале. Он медленно потянул руку на себя и уже через несколько мгновений в ней показалось украшение, сверкающее своими каменьями при свете свечей. Граф с удовлетворением посмотрел сначала на кулон, потом на Хуана и улыбнулся.
– Да-а-а…именно о ней я и говорил. Очень красивая вещица, неправда ли?
Хуан подавленно ответил:
– Да…истинно так.
– Оно бы прекрасно смотрелось на шее какой-нибудь прелестной девушки, вы так не считаете?
– Вы правы…
– В вашем сердце есть девушка, которой бы вы хотели преподнести это украшение в доказательство своей преданности и любви?
– Нет, к сожалению.
– Не расстраивайтесь. Возможно всё у вас ещё впереди.
Хуан положил кулон на стол перед собой и в очередной раз жалостливо промолвил:
– Простите меня, граф. Я не знаю, что на меня нашло. Я не вор и никогда им не был. Когда я обнаружил этот кулон, не примите меня за сумасшедшего, он словно просил меня, чтобы я его взял в руки, забрал. Это произошло почти незаметно. Я практически даже не понял, что он оказался в моём кармане. Потом я и вовсе забыл, что он у меня. Это всё так странно. Я прошу вас не держать на меня зла. Вот он. Он ваш по праву.
Граф ещё раз улыбнулся:
– Бросьте! Это пустяки! Я не сержусь на вас. Я и сам бы, увидев эту драгоценность, не упустил бы её из виду. Этот кулон принадлежал когда-то моей супруге.
Хуан заново мысленно промотал у себя в голове все события, произошедшие с ним в замке, вновь вспомнил портрет женщины с арфой, на груди которой было изображено это самое украшение. Он смотрел на странный вид графа, его загадочное выражение лица. Ему хотелось поскорее убраться отсюда, но словно какая-то неведомая сила удерживала его в кресле. Граф продолжал:
– У каждой вещи, безделушки есть своя история, можно даже сказать, жизнь. И у этого кулона тоже есть своя.
– И что же это за история? – возбуждённо интересовался Хуан.
– Вы суеверный человек, сеньор Роблес?
– Я считаю, что суеверия – это ненужный багаж человечества. Они не приносят никакой пользы, совершенно необоснованны и глупы.
– Позвольте с вами не согласиться, сеньор Роблес. Видите ли, порой суеверия оберегают человека от опасностей, скверны и сглаза. Я считаю, что народные суеверия – это полезная книга, написанная людьми на основании многовековых наблюдений и ею очень полезно пользоваться в своей жизни, чтобы избежать всякого рода нечистой силы, к примеру. Ответьте мне на один вопрос, вам что-нибудь известно о гонениях на ведьм в западно-альпийских краях более полутора века назад?
– Нет. Абсолютно ничего не известно.
– Так вот слушайте. Однажды во время очередной войны мне довелось побывать именно в тех местах. Этот день я помню так же чётко, как вижу вас перед собой. С небольшим отрядом солдат мы вошли в одну небольшую деревушку, надеясь найти там провиант и фураж для лошадей. Но деревушка эта оказалась совершенно заброшенной. Мы никого и ничего там не нашли. Я приказал отряду устроить небольшой привал, а сам отправился осмотреть окрестности. Чтобы иметь лучший обзор, я поднялся на невысокий холм. С него отлично просматривалась долина, через которую нам предстояло в дальнейшем держать путь. Но внезапно земля ушла у меня из-под ног, и я провалился вниз. Как выяснилось, я оказался в своего рода капище. Было темно и лишь дыра, образованная моим падением, слегка пропускала свет внутрь. Там я обнаружил всякие идолы, тайные знаки, черепа. Но моё внимание привлекло нечто сверкающее в темноте. На небольшом камне лежало украшение, дивной красоты, что вы имеете возможность лицезреть в данный момент перед собой. Оно очаровало меня, околдовало и я взял его в руки. Кулон в виде полумесяца, с драгоценными камнями, так же, как и вас, будто просил меня забрать его с собой, унести оттуда. И я сделал это. Почти так же, как вы уже заметили, эта вещица оказалась в моём кармане совершенно незаметно для меня. Я выбрался из этого мрачного места и направился к своему отряду. Закончив привал, мы вновь продолжили путь.
Когда моя миссия была завершена, по возвращении домой, я решил подарить своей супруге этот дивный кулон. Она была счастлива от такого неожиданного подарка. На её прекрасной шее это украшение приобрело ещё более красивый вид. Однако позже, спустя несколько дней, я проснулся от чудовищного вопля своей супруги. Я ужаснулся и спросил у неё в чём было дело. Беатрис рассказала мне о своём страшном сне, где она горела, прикованная к каменному полу. Тогда я её успокоил, поцеловал и мы вновь легли спать. Но кошмары продолжались. Каждую ночь моя жена видела один и тот же сон. Я долго не мог понять, в чём было дело, но потом, предположил, что всё это является следствием ношения кулона, найденного мною. Во время одного ужина я подошёл к Беатрис и сорвал с её шеи эту вещь и заточил её под землёй, там, где она была бы недоступна ни одному человеку.
Граф прервал свою историю, и Хуан спросил:
– Вы думаете именно из-за этого кулона вашей супруге снились те кошмары?
– Да, потому что эта совершенно безобидная, на первый взгляд, вещица проклята!
– Проклята?! – испугался Хуан.
– Да, именно так. Как мне не без труда удалось выяснить, более полутора века назад, как я уже и упоминал, в западно-альпийских краях началось гонение на ведьм. По приказу герцогов Бургундских был выбран один более-менее знатный дворянин, который смог бы организовать охоту на всех тех, кто подозревался в связях с нечистой силой и демонами. Начались массовые казни и убийства. Множество невинных людей тогда было казнено. В тот жуткий период несколько истинных ведьм устроили шабаш на том самом холме, на котором я был. Они наложили на одно из украденных некогда цыганами украшение сильное проклятье, которое несло его обладателю только одно – смерть.
Этот кулон был подсунут одной из ведьм, притворившейся служанкой, в комнату руководителя инквизиции и тот, завидев его, был поражён неописуемой красотой полумесяца в драгоценных камнях. Само собой, он подарил его своей беременной жене. Через несколько недель у той случился выкидыш. От горя и потери рассудка жена инквизитора покончила жизнь самоубийством, сбросившись со скалы. Муж немногим дольше прожил. Одним прекрасным днём слуги дома обнаружили на полу возле стола своего хозяина с алебардой, пробившей ему голову. Судя по всему, она каким-то образом выскочила из рук рыцарских доспехов на одном из постаментов, что был позади, и убила инквизитора. Какова была дальнейшая история этой вещицы мне не удалось выяснить. Ну а потом, как вы уже знаете, по стечению обстоятельств она оказалась у меня. И теперь лежит прямо перед вами.
До сегодняшнего дня этот кулон находился в надёжном месте…пока не появились вы…
– Если я правильно понял, граф, вы всем этим хотели сказать, что теперь я проклят?!
– Вполне возможно, – зловеще улыбнувшись, ответил хозяин стола.
– Честно говоря, граф, мне слабо верится, что какие-то заговоры группы язычников способны причинить большой вред кому-либо. Разве всё это не звучит слишком абсурдно? Я более чем уверен, что никаких проклятий, колдовства и ведьм не существует.
– А вам не кажется, что люди не стали бы говорить о том, чего нет в природе? Вам не кажется, что ошибочно подвергать сомнению то, в отсутствии чего вы не вполне уверены? Возьмём, к слову, такое понятие как «добро». Оно ведь существует? И мы знаем, что в мире есть ещё и «зло». Зло существует одновременно с добром. А если даже и поразмыслить, то эти два понятия крайне относительны. Любой поступок может быть добрым для одного человека и одновременно злым для другого. Как говорится: «Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое – братья друг другу. Их нельзя отделить друг от друга». По аналогии с этим можно сделать предположение, что существует наш обычный и привычный мир, а также существует другой мир, окутанный тайнами и мраком. Мир, неподдающийся воображению, который человек всегда хотел постичь.
– Ваша точка зрения имеет место быть – подавлено отвечал Хуан и, сделав паузу, продолжил: – Прошу прощения, можно ли задать вам один вопрос?
– Разумеется! Нет причин бояться. Спрашивайте, не стесняйтесь – весело отвечал граф.
– Та женщина на картине…это ваша супруга?
– О, я вижу вы имели честь ознакомиться с моей небольшой картинной галереей, что ж, похвально. Да! Вы действительно правы. Та прелестная женщина на картине – моя ненаглядная Беатрис.
– Она умерла?
– К великому моему сожалению, да. Она мертва, – произнёс граф и глаза его сверкнули на свету. – Вы хотите знать как?
– Помилуй Бог, я не смею спрашивать и причинять вам боль, – сдержанно выговорил Хуан.
– Могу лишь добавить, что она умерла страшной смертью… – и сказав это граф лукаво улыбнулся, на мгновение оголив свои зубы.
И вновь наступила тишина. Хуан испытывал невообразимое чувство тревоги, страха и жути. Он сопоставил историю о ведьмах и упоминание графом смерти своей жены. Он всячески пытался не верить во все эти страшные рассказы, мифы и легенды о призраках, проклятиях и ведьмах. Но вывод из них был очевидным. Так или иначе все, кто определённым образом притрагивался к этому кулону, через некоторое время умирал. А что, если всё это правда, а не вымысел, и он был действительно проклят?
Граф продолжал наблюдать за своим неспокойным гостем, уже вовсю обдумывавшем, как ему выбраться из замка, чтобы не вызвать сильных подозрений в своих намерениях.
И совсем неожиданно для самого графа, Хуан задал вопрос, резко сменивший тему:
– Каково это быть в битве?
– В битве? Скажу, что абсолютно не страшно, во всяком случае не было мне. Какой прок в страхе смерти? Никто не знает, когда оборвётся твоя нить жизни. Тебя может сбить лошадь или повозка на улице, могут зарезать грабители. Ты можешь оступиться на лестнице, упасть и всё – твоя душа на небесах… или чуть ниже. Зачем бояться? Не вижу в этом никакого смысла. Я желал себе смерти в сражениях. На то были причины. Но как-то не вышло. Уважаемый сеньор Роблес, хоть мои руки и чистые сейчас буквально, но на самом деле они по локоть в крови. Вся жизнь моя в крови. Я многих убивал, пытал. Нет мне прощения за это, и я сам бессчётное количество раз себя корил за все грехи, что совершил, но, должен признаться, при всей отвратности войны и жестокости, то чувство, когда у тебя в руках чья-то жизнь, заставляет задуматься о многом. Это чувство единения с Богом или даже уподобление ему. Это чувство повышает тонус. Но не мне вам объяснять, как делаются войны и как немыслимыми пытками развязываются языки. Но не всё так безнадёжно со мной. Думаю, при своём рождении я получил дар. Одним взглядом я могу определить грешника от праведника. Я как лодочник, переправляющий души через реку Стикс в огненные земли. Единственным отличием между мной и тем самым лодочником состоит в том, что я делаю это бесплатно. Вы когда-нибудь убивали человека? Хотя знаете, можете не отвечать. Вижу, что нет. Да и вам это ни к чему. Да-а! Наверное, я всё же безнадёжен, раз стал таким мягким и разговорчивым. Тяжёлая работа – подметать метлой пыль и грязь, – граф встал со своего кресла и развернулся спиной к Хуану, достав из кармана небольшую курительную трубку. – Забавно! Думаю, дорогой мой гость, что вы правы. В этом замке мы не одни.
Нервы Хуана накалились до предела. Он понимал, что чем дольше оставался сидеть в кресле, тем опаснее становилась ситуация. Он был во власти не человека, а чудовища в человеческом обличии и в любой момент с ним могло произойти нечто ужасное. Граф курил трубку, и Хуан заметил, что в витраже не было видно отражения хозяина замка. Тут призрак обернулся и со зловещей улыбкой вновь заговорил:
– Прекрасная ночь, не правда ли? – и после лёгкой паузы неожиданно спросил. – Скажите, сеньор Роблес, вы любите охоту?
– Нет, – едва смог выдавить из себя Хуан.
– Печально. Охота штука интересная! Весьма азартное занятие.
Повисла мёртвая тишина. Хуан, «прикованный» ужасом к стулу, не издавал ни звука и периодически поглядывал на свою сумку и выход из зала. Он обдумывал побег. Граф, вновь повернувшись спиной к Хуану, продолжал курить, и от света горящего табака в отражении витража вспыхнули два красных огонька – глаза. При виде этого Хуан начал почти незаметно трястись от страха.
Наконец, затушив свою трубку, граф улыбчиво напоследок загадочно произнёс:
– Можно у вас полюбопытствовать, любезный друг? Вы вампир?
– Что вы имеете в виду?
– Да так, сущий пустяк! Просто я ненароком заметил, что в вашей чаше не вино, а…кровь.
Хуан посмотрел на свою чашу и с ужасом побледнел. В ней была алая кровь!
Иллюзия пропала. На столе лежала не вкусная еда, а человеческие гнилые останки, по которым ползали черви. Вместо кабана в центре стола лежало полуразложившееся тело мертвеца, в зубах которого было алое наливное яблоко. Хуан от осознания того, что всё это время он ел гнилую плоть и запивал её кровью, не выдержал и упал со стула на пол. Его вырвало…
Свечи внезапно погасли. Зал был в том же виде, каким он был до появления призрака – грязным, тёмным, старым и пыльным. Возле паутины из трещин на витраже стояло привидение в чёрной мантии и шляпе. Глаза его горели пламенем самой преисподней и через кровожадную улыбку, оголив свои неестественно острые зубы, оно произнесло:
– Пока вы не покинули мой дом, думаю, самое время помолиться…
В диком ужасе Хуан, бросив сумку, вскочил со стула и побежал из зала к лестнице. И секунды нельзя было оставаться в этом дьявольском месте. На кону была его жизнь. Он вспомнил всё! Он вспомнил всё, что рассказывал когда-то о графе старик в кабаке почти шесть лет назад. Чудовищный смех донёсся из зала вместе с диким воплем: «Бегите, мой дорогой, бегите, но учтите: мёртвые ходят быстро!».
Пока бедолага бежал по лестнице, из его головы не выходил образ зловещего хозяина замка, его зловещая улыбка. Холод и паника сковали всё его тело. Стены винтовой лестницы будто сдавливали его. Было нечем дышать. Силы небесные явно ополчились на него, и он оказался вновь в башне, а перед ним стояла призрачная фигура той женщины.
– Я слышу его...он идёт. Я слышу, как он вынимает свой меч из ножен, – нечеловеческим голосом проговорило привидение.
Хуан бросился назад бежать вниз. Оставалось только одно, если он опять окажется в том зале с призраком графа – выпрыгнуть в витражное окно и будь, что будет.
Находясь уже у выхода, он оступился и упал, сильно ударившись головой о пол. К счастью, на этот раз он был именно в том коридоре, в котором обнаружил потайной ход. Впереди была та самая стена с картинами, вывешенными вдоль лестницы. Перед собой он снова увидел то, что его ошеломило. Картина…Женщина, которая сидела на диване и играла на арфе, теперь вовсе не сидела, а стояла, указывая костлявой рукой на лестницу. Облик её сильно переменился. Это была уже не прекрасная женщина с румяными щеками и прекрасным станом. В картине застыл силуэт старой призрачной женщины с серыми взъерошенными волосами и мертвенно-бледным лицом. В её леденящих душу ярко-жёлтых, сверкающих глазах читался ужас равный тому, который испытывал Хуан. Из всей зловещей тишины зала, и пожирающего страха он отчётливо услышал шёпот, сошедший с холста:
– Он здесь…
В эту секундную тишину, казавшуюся вечностью, в коридоре позади раздались шаги. Звук сапог со шпорами быстро приближался к нему и им аккомпанировал металлический скрежет – остриё меча, волокущееся по каменному полу. Измученный страхом Хуан посмотрел назад. Через окна, расположенные с одной из сторон коридора, просачивался прерывистый лунный свет. В нём показались чёрные сапоги и полупрозрачный силуэт призрака. Свет луны не дотягивался до лица и была видна только часть шляпы, перья, свисающие с ней, и красные адские глаза. Ужасающее нечто остановилось. Короткий тихий рык, который издало привидение, заставил волосы Хуана встать дыбом…
Он, чуть не потеряв сознание от охватившего его ужаса, рванул вниз по ступеням с чудовищной скоростью, сравнимой с частотой биения сердца. Оказавшись в зале и завидев своего коня, помчался к нему. В мгновение ока Эстебан был отвязан от скобы ворот и выведен в замковый двор. Когда Хуан в спешке запрыгивал в седло, краем глаза он заметил какое-то фантомное движение в старой конюшне. Присмотревшись, ему удалось различить очертание головы чёрного как ночь коня, от тела которого исходила непонятная тёмная дымка. Каким образом животное оказалось там? Без сомнения, это была очередная загадка для обессилевшего ума Хуана. Конь яростно фыркал и бил копытом о мощёные камни. Чрез мгновение он вышел из строения и неистово заржал, встав на дыбы. «К чёрту! Прочь! Прочь отсюда!» – кричала мысль в голове Хуана, обнажая его неописуемый страх и полное сдавленное молчание перед всеми неестественными явлениями, свидетелем которых он стал в этом бесспорно проклятом месте.
