Текст книги "Багровый полумесяц (СИ)"
Автор книги: Игорь Христов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Собрав все вещи, какие только остались, Хуан покинул Марсель. Он посчитал, что слуга и карета будут его тормозить, и поэтому приказал отправляться следом за ним. Он отвязал одного коня из упряжки и поскакал в сторону испанской границы. Много дней Хуан мчался в Жирону, не жалея своего коня. Он хотел добраться до своего дома без остановок, без промедлений, но конь, который был почти на издыхании, заставил его на ночь остановиться в одной таверне. На следующий день Хуан вновь во весь опор пустился скакать. Наконец, он спустя долгих и утомительных две недели пути стоял напротив дома, который теперь навевал в его душе грусть и скорбь. Когда он постучал в дверь, на порог к нему вышел слуга, которого доселе Хуан ни разу в жизни не видел, и спросил:
– Кто вы такой, сеньор?
– Я Хуан Роблес, сын покойного Марио Роблеса. Впустите меня в дом, я должен увидеть своих братьев!
– Увы, но я вынужден вам сообщить, что сеньоры дали чёткие указания вас в дом не пускать, – сипло проговорил слуга.
– Как не впускать? Какое они на это имеют право?! Я член этой семьи! Впустите меня немедленно! – и Хуан, оттолкнув слугу, ринулся внутрь дома, однако двое других лакеев схватили его за руки и выкинули на порог.
– Если вы сейчас же не уберётесь отсюда, то мы будем вынуждены вызвать городскую стражу! – повышенным голосом рявкнул один из них.
Хуан сделал ещё одну попытку попасть внутрь, но на этот раз получил сильный удар палкой по голове и упал на ступени. Перед тем, как хлопнуть дверью, слуга сурово сказал:
– Убирайтесь отсюда! Не ждите более любезностей от сеньоров Де Роблес!
Хуан был разбит. От удара по голове у него пошла кровь. Звон в ушах не прекращался долгое время. Он попытался встать на ноги, держась за поводья своего коня. Через несколько минут, придя в себя, он посмотрел наверх и в одном из окон увидел своих сводных братьев, ехидно ухмыляющихся.
Сбылись все самые худшие опасения Хуана. Теперь он был никем, брошенным человеком на волю случая. У него ещё осталось немного денег и их на первое время должно было хватить, чтобы обеспечить себе пропитание и кров над головой. Но надолго ли их хватит? С неописуемой злобой и печалью сын покойного ростовщика взобрался на коня и поехал медленно в сторону трактира, находящегося неподалёку. Там он забился в самый угол и всю ночь пил. Когда он вошёл в отведённую ему комнату, прибывавшую в очень скверном состоянии, он бросил яростно свою сумку на кровать, стал в бешенстве топать ногами и ругаться самыми ужасными словами, которые только приходили ему в голову. Находясь на пике своего гнева, Хуан взял со стола маленькую вазу, в которой стояли увядшие цветы, и разбил её о стену. Потом, немного успокоившись, он сел на край кровати и тихо заплакал. Лицо его было красным, а на лбу от напряжения стали отчётливо видны две выпирающие полоски вен. Вскоре алкоголь начал оказывать снотворное влияние на Хуана, разум его помутнел, усталость взяла верх, и он упал на кровать сражённый сном. Сон Хуана был крепким, но беспокойным – он постоянно переворачивался с боку на бок. За окном выл ветер, и он проникал сквозь щели в старом окне. По углам иной раз пробегал таракан, кровать скрипела, ровно так же, как и душа этого несчастного человека.
На следующий день Хуан проснулся к полудню и уже вёл себя более спокойно. Он принял своё настоящее положение и дал себе слово не отчаиваться. С этой минуты он стал другим человеком, живущим одним днём. Первая мысль, которая пришла ему в голову, была об одном человеке – бывшем близком друге его отца, который жил в Сарагосе. Отец отзывался о нём, как о человеке невероятной доброты и щедрости, однажды выручившем его в трудный период жизни. В одном из своих разговоров с Хуаном Марио дал совет: на случай его смерти, в сложной ситуации и при острой необходимости обращаться к его другу – Бальтазару Домингушу – португальскому купцу. Вспомнив это, в Хуане вновь пробудились остатки надежды. Он встал с кровати, собрал свои вещи и пошёл из комнаты вниз по лестнице в зал. Там он плотно позавтракал и, расплатившись за всё с хозяином таверны, пошёл в сторону стойла, где находился его конь. На окраине Жироны Хуан зашёл в кузницу, чтобы подковать коня Эстебана для долгого пути, и уже к вечеру они покинули город и ехали по дороге в Сарагосу. По пути он делал остановки на ночлег в небольших городках и на следующий день вновь продолжал путь. В дороге Хуан часто спрашивал у местных жителей как добраться до Сарагосы, потому как указательных столбов практически не попадалось ему. Иногда он ехал совершенно интуитивно, так как случались казусы и разные люди указывали совершенно разные маршруты. Это обстоятельство сильно потрепало нервы нашего всадника. В конце концов Хуан заблудился.
И вот теперь, дорогой читатель, мы оказались там, где началась эта история – на тракте, по которому шёл Эстебан и его бедный невезучий хозяин.
Зима. Шёл небольшой снег. Но не стоит путать эту зиму с зимой, привычной для народов севера. Снежные осадки здесь очень часто кратковременные и небольшие, нет никаких сугробов и непроезжей дороги. Особых морозов здесь тоже не случается, однако у жителей этих краёв своё личное мнение о температурах. Как бы странно это ни звучало, но лёгкий морозец здесь считался за большое бедствие. Хуан поверх своей старой рубахи и джеркина обмотался разными лохмотьями и шарфами. Руки его, в которых он держал поводья, подмёрзли, и он пытался их отогреть. Вой волков вдали не прекращался и уже начал надоедать Хуану.
– Да когда ж они заткнуться, сукины дети! – сам с собой разговаривал испанец.
Эстебан тащился еле-еле. Целый день пути изрядно истощил его и ему был необходим отдых и еда, впрочем, как и хозяину. Но вблизи не было и намёка на какое-нибудь поселение или даже мелкую лачугу.
– Устал, приятель? Ну, хватит сердиться! Я тоже устал. Ничего! Вот увидишь скоро мы будем на месте и сможем наесться и наспаться вдоволь. Ты только потерпи, братец, а то, как же я без тебя, – шептал на ухо коню Хуан, гладя его по гриве.
Неожиданно перед глазами путников показалась развилка и, долго не думая, Хуан повернул коня налево. По дороге видимо давно никто не ездил, так как она была заросшей всякими кустарниками и молодыми деревьями. Постепенно дорога сужалась и если бы Хуан наклонился чуть левее или правее, то ветки деревьев смогли бы почесать его за ухом.
– Куда-то мы не туда завернули, – заговорил опять Хуан с Эстебаном и на его замечание конь фыркнул. – Я виноват?! Ну спасибо! Не ожидал таких слов от лучшего друга!
Скоро дорога расширилась, а затем и вовсе вывела на большую поляну. Перед всадником неожиданно на возвышенности появился старый замок. Он был не самым большим из тех, что доводилось видеть издалека когда-то Хуану, но и тем не менее вблизи он казался внушительных размеров. Из себя он представлял монолитное строение с двумя тяжёлыми остроконечными башнями в классическом романском стиле. От серых стен, опоясывающих замок и местами покрытых плющом, под которым проступали трещины, веяло холодом и одиночеством. Хуан подъехал ближе к воротам и продолжал осматривать архитектурный шедевр. На крепостных воротах была поднята вверх старая герса, через которую проехал всадник и попал во внутренний небольшой мощённый камнем двор. Лёгкий цокот от подков Эстебана эхом раздавался в ушах. Слева располагалась пустая конюшня, ворота которой были настежь открыты. Рядом стояла старая телега со сломанным колесом, в которой виднелись остатки сена.
Мрачная атмосфера, которая создавалась при виде заброшенного замка, некогда наверняка являющимся жилищем какой-нибудь знатной дворянской семьи, пусть и навевала жуткое впечатление, но вместе с ним в сердце путника в ещё большей степени разгорелось желание изучить свою неожиданную находку.
Во время осмотра обветшавшего фасада перед глазами показались старинные ворота, над которыми располагался балкон, ограждённый балюстрадой. Некоторые окна были во многих частях фасада разбиты. Судя по всему, хозяева замка либо давно отсутствовали, либо давно покоились с миром. Спрыгнув с коня, испанец подошёл к воротам, ведущим внутрь самого замка, по бокам от которых стояли скульптуры воронов в половину человеческого роста и для учтивости всё-таки решил постучаться. Перед этим у Хуана мелькнула секундная мысль о том, что в замке, может быть, кто-то находится, к примеру, какой-нибудь такой же заблудившийся человек или того хуже – разбойники. На всякий случай он держал наготове клинок, некогда подаренный Марио.
Тяжёлый стук в ворота. Как и ожидалось, ответом была гробовая тишина. Тогда Хуан решил нажать на ворота, чтобы проверить не заперты ли они. Оказалось, что нет. Ворота раскрылись вовнутрь нараспашку и с большим душераздирающим скрипом ударились о каменные стены просторного коридора, по обе стороны стен которого стояло в ряд множество, словно караульных, разнообразных рыцарских доспехов. Внутри был непроглядный мрак.
Чтобы избавить немного Эстебана от холода, Хуан завёл его внутрь, закрыл за собой ворота и привязал коня за одну из скоб. Наступила кромешная темнота. Лунный свет больше не проникал через дверь. Долго привыкая к мраку, Хуан держал руки перед собой, чтобы ни на что не наткнуться. Со временем глаза его привыкли к темноте, и он увереннее стал идти вперёд. К счастью путника, его огниво было при нём, но для того, чтобы распалить огонь, нужно было найти хотя бы какую-нибудь щепку, чтобы сделать из неё лучину. В один момент с недовольным писком под ногами путника проскочила большая омерзительная крыса и спряталась возле стены позади высокого постамента, на котором стоял рыцарь с мечом и щитом в руках.
Хуан, продолжая двигаться дальше, к своему успеху в темноте различил силуэт камина, возле которого лежали старые сухие поленья. Он нагнулся и стал предприимчиво искать всё необходимое. Набрав несколько щеп, он выбрал одну и дал искру с помощью огнива. Щепа загорелась. Темнота отступила и вот вокруг него было уже гораздо светлее и можно было лучше ориентироваться в пространстве. Над камином висело старинное разбитое зеркало в красивой раме. Паутина из трещин являла множество мелких и больших кривых отражений измученного бородатого человека с горящей щепкой в руке. Хуан огляделся. В просторном зале, где он очутился, начинались ступени большой лестницы. Однако, его внимание привлекла одна из стен зала, на которой висело неисчислимое множество холодного оружия. На пыльном красном бархатном сукне висели мечи, шпаги с темляком золотого плетения, сабли, клинки, боевые топоры, копья, алебарды и бердыши. У большинства смертоносных предметов рукояти были отделаны с должной роскошью: буквально на всём оружии сверкали драгоценные каменья.
Изучение элемента декора прервалось в тот момент, когда раздался странный металлический лязг, разнёсшийся по всему залу. Напуганный, в большом напряжении Хуан насторожился и снял медленно со стены одну из шпаг и вновь прислушался. Звук повторился. Он исходил из того самого тёмного коридора, ведущего к воротам. Раздалось фырканье Эстебана. Ещё один непонятный металлический звук прервал тишину. Кто-то скрывался в темноте…
Сжимая шпагу в руке, Хуан пошёл по направлению шума. Он чувствовал удары пульсирующей крови по сосудам в висках и капли холодного пота, стекающих по лбу. Шаг за шагом он становился всё ближе к источнику шума. Острый конец клинка шпаги в вытянутой руке прокалывал собой мрак впереди. Тут раздался такой дикий грохот, что сердце Хуана ушло в пятки и он нервно схватился за грудь. В тусклом свете лучины показались рыцарские доспехи. Но они уже не стояли на постаменте, а лежали плашмя на каменном полу. Видимо, кто-то их скинул с него. Сердце вновь сжалось. Доспехи двигались! Совершенно отчётливо было видно, как одна из перчаток шевельнулась одновременно с корпусом, издав в очередной раз звук трения металла о каменные плиты. Хуан в панике ударил шпагой по латам, и они моментально развалились. Но сразу же после этого стала понятна природа этого явления. В свете огонька, источаемого щепкой, показалось несколько красных точек. Глаза крыс! Каким-то образом они залезли внутрь доспехов и своим движением уронили их на пол. Их глаза горели злобой и враждебностью при виде незваного гостя. В ту же секунду они разбежались в разные стороны прочь от упавшего рыцаря, и темнота поглотила их. Успокоившись и приведя нервы в порядок, Хуан пошёл обратно в зал, повесил обратно на место шпагу и тяжело вздохнул.
Позже, обойдя богатые диваны, стоящие в центре зала, он направился к лестнице и стал медленно подниматься на второй ярус. Вдоль ступеней на стене справа были развешены различные портреты и пейзажи, сюжет которых с трудом различался из-за большого слоя пыли, скопившегося за долгое время. Любопытство завладело Хуаном, и он решил получше разглядеть работы кисти неизвестного художника. Бережно счищая пыль с первого холста, он обнаружил внутри красивой позолоченной рамки горный пейзаж. По всему верхнему плану были разбросаны перистые облака, и они очень правдоподобно по краям желтели от последних лучей заходящего на картине солнца. Вечернее светило почти полностью пряталось за крупной высокой вершиной. Весь перевал был в багровых объятиях величественной звезды. Совершив те же действия, что и с предыдущей картиной, Хуану представился ещё один пейзаж, на котором красовалось лесное озеро. Были и другие картины с изображённой на них природой. На втором ярусе Хуан увидел портрет самой красивой женщины, который мог только себе представлять во снах. В тёмном помещении с одним окном на золотом диване с красной обивкой сидела в величественной позе смуглая темноволосая женщина, играющая на арфе. Одета прекрасная муза была в элегантное белоснежное платье с эффектным высоким воротником, очень контрастно смотрящееся на фоне тёмных стен и которое идеально подчёркивало утончённую фигуру. В её взгляде таилась печаль. Прекрасные пальцы касались струн арфы и, кажется, что сама мелодия, которую играла в своё время эта очаровательная женщина, застыла навсегда за барьером ярких красок. На шее у неё висел красивый кулон в виде полумесяца, который был изображён художником со всей изящностью и детальностью. Дольше всех остальных картин Хуан рассматривал именно эту. Она оказывала на него гипнотическое влияние. Особенно хорошо у художника получились зелёные глаза женщины. Они будто бы жили. Осмотрев картину вдоль и поперёк, не тратя более ни секунды, испанец двинулся дальше. Миновав старинные шкафы и прочую мебель, он наткнулся на тупик.
– Проклятье! – выругался Хуан, когда его щепа догорела, и язычок огонька ожёг ему пальцы. – Всё заново!
Он нащупал в кармане очередную щепку и зажёг её. Вновь стало светло. Хуан посетовал на свою невнимательность. Рядом на дорогом пыльном комоде стоял канделябр с пятью цельными свечами. Без промедления он зажёг их всех от своей лучины и уже в свете канделябра мог различать гораздо больше вещей вокруг себя.
Напротив комода была дверь, которую Хуан сразу не заметил в темноте. Почти вплотную подойдя к ней, он медленно повернул ручку. Дверь с мрачным скрипом приоткрылась во внутрь, образовав небольшое облако пыли. Как бы Хуан ни старался пересилить своё желание чихнуть, у него это не получилось, и каменные стены по всему замку разнесли оглушительным эхом его чих. Когда раздражение от пыли пропало, Хуан до упора открыл дверь и подался вперёд, крепко сжимая подсвечник. Он зашёл в тёмное помещение, размеры которого трудно было определить из-за сгустившегося в нём мрака. Сделав несколько шагов и вытянув свободную руку справа от себя, Хуан нащупал деревянную полку. Это был большой высокий книжный шкаф. Мягкий свет от свечей постепенно вырисовывал смутные контуры великого множества томов самой различной литературы самых различных авторов. С каждым шагом продвигаясь всё дальше и дальше вдоль полок, Хуан осознал, что библиотека была довольно большой – шкафы представляли из себя секции, соединённые плотно друг с другом стенками, швы которых были задекорированы под резные деревянные колонны с живописными барельефами. На одной из таких «колонн» застыл змей или дракон, а на других – изображения, предположительно, библейских преданий. Помимо всего прочего, в этом зале было намного прохладнее, чем в остальных, вероятнее потому, что откуда-то напрямую проникали холодные потоки воздуха. Сделав ещё пару шагов, Хуан резко остановился и затаил дыхание. Во мраке проявились какие-то непонятные очертания чего-то ещё. Он подошёл ближе. На свету проявилась средних размеров зловещая скульптура гаргульи с рогами и острыми зубами, сидящей на небольшой каменной колонне. Одной своей когтистой лапой она цеплялась за капитель, а второй тянулась вперёд, обнажая свои острые когти. Крылья были широко раскрыты, словно это демоническое создание готово было сорваться с колонны и улететь во мрак. Находясь под сильным впечатлением, Хуан аккуратно обошёл скульптуру и продолжил двигаться дальше. На пыльном ковре, во многих местах изъеденном молью, также валялись книги и листки бумаги. Они часто попадались под ноги и даже несколько раз Хуан чуть не споткнулся. Слева, немного ниже потолка, находились три больших окна, в которых виднелись ночные облака, что совсем скоро должны были высвободить из своего беспросветного плена луну. Шагая вперёд, Хуан поднял над своей головой канделябр и посмотрел наверх. Сверху массив шкафов переходил во фронтон, во внутреннем поле которого был какой-то горельеф, но нельзя было рассмотреть его, так как свет не дотягивался до него – смутные очертания выпирающих скульптур было единственным, что различалось в полумраке. Засмотревшись, Хуан невольно задел одну лежавшую на полке книгу, и она упала, с сильным грохотом ударившись о пол. Данное происшествие заставило испугаться на долю секунды молодого человека. Он наклонился и поднял упавшую книгу, прибывавшую в очень скверном состоянии – переплёт был очень ветхим, и, казалось, что страницы вот-вот выпадут из него. Название книги едва читалось: надпись была полустёртой. На переплёте было написано: «Граф Луканор». Хуан вернул книгу на её место, на полку рядом с деревянной приставной лестницей и развернулся в сторону окон.
Луна вылезла из облачной завесы, и её лучи медленно поползли по полу, касаясь основания книжных шкафов и постепенно всё быстрее и быстрее стали одолевать тьму. Огромный зал предстал перед Хуаном в своём полном обличии. Прямо над ним висела на цепях большая люстра, полностью покрытая паутиной и огромным слоем пыли, слегка покачиваясь от едва уловимого дуновения ветра – среднее окно было частично разбито. От внезапно усилившихся порывов ветра некоторые листки бумаги забегали под ногами. Внимание Хуана привлекли большие напольные маятниковые часы в конце зала, по обе стороны которых стояли, словно охраняя их, два рыцаря с алебардами. Юноша подошёл к ним и оглядел их, затем часы. Они были украшены богатой резьбой с золотыми вставками в виде древесных листьев. Стрелки застыли и показывали время четыре часа и сорок семь минут, а маятник навсегда замер в ожидании пробуждения от своего сна. Ветер усилился, и под ногами посетителя библиотеки вновь зашуршали, будто осенняя листва, бумажные листки. Взглядом следуя за одним из таких листков, Хуан обнаружил в нескольких шагах слева от себя небольшой столик, стоящий прямо под окном: на нём также лежала большая кипа рукописей и листов. Он решил подойти к нему. На старинном столе с левого края находилась стопка пыльных книг и свитков – большинство из них были на латыни. Справа лежали листы, полностью исписанные трудночитаемыми надписями, символами и рисунками. Многие строчки были зачёркнуты или обведены. Из бессчётного количества символов и букв, удалось разобрать лишь несколько латинских слов: «ducit ad mortem», «aliter fatum», «tactus». Из университетского курса по латыни Хуан вспомнил значение сих слов: «ведущий к смерти», «иная судьба», «прикосновение». Смысл этих слов был абсолютно непонятным и в то же время мрачным, настораживающим. На другом пожелтевшем от времени листе были также написаны непонятные строчки:
«...тот смертный, что невинных в связях адовых клянёт, в тот самый ад в конце концов и попадёт...»
В лице Хуана вспыхнул большой интерес к обнаруженным им материалам, и он ещё некоторое время изучал содержание загадочных текстов и писаний. Среди книг, к своему удивлению, Хуан заметил труд под названием «Malleus maleficarum». Видимо хозяин библиотеки сильно увлекался тёмными знаниями о колдовстве. На другом смятом листке были странные рисунки: змей, лежащий на человеческом черепе, три главных фазы луны и какой-то трилистник или узел.
Все эти находки, связанные с потусторонним миром, были настолько странными, завлекающими и загадочными, что Хуан совсем забыл о своём намерении рассмотреть, пока это было возможно при лунном свете, фронтон, объединяющий все книжные шкафы в одно целое. Он обернулся и застыл в изумлении. Сперва он даже оторопел от увиденного. В центре внутреннего поля фронтона находилась фигура в мантии. Это была Смерть. Своими костлявыми руками она держала за руки умирающего человека. По обе стороны от неё расположились скульптуры меньших размеров – ангелы и демоны. Цепляясь руками за тело человека, они будто пытались перетащить его к себе. Мрачная картина, но тем не менее здесь таился великий смысл. Известно всем вполне, что после смерти человека на суде небесном ведётся большая борьба за его душу между силами добра и зла. На чаше весов оказываются все его поступки: и добрые, и плохие. И лишь от того, в какую сторону они склонятся, будет зависеть дальнейшая судьба человеческой души. Именно такой смысл наверняка скульптор вкладывал в свою работу. Но, впрочем, это всего лишь мои рассуждения, прошу меня простить за это отступление. Продолжу я, немедля, свой рассказ.
Закончив осмотр библиотечного зала, Хуан было уже собрался из него выходить, как внезапно понял, что что-то было не так…Что-то поменялось в окружающей обстановке. Но что именно? Может ветер перестал за окном гудеть? Может пол скрипеть начал по-иному? Или же Хуан услышал звуки, каких не было и вовсе ранее в зале? Да. Часы…они начали тикать, медленно отмеряя секунду за секундой. Но как? Ведь до этого они стояли и не подавали ни малейшего признака работы. Здесь явно что-то было нечисто.
Хуан направился в спешке к выходу. Оказавшись вне зала, он в очередной раз удивился – коридор изменился, точнее, это был вообще другой коридор. Старой мебели перед ним уже не было – лишь только стены и круг от света, излучаемого свечами. С минуту постояв и переводя беспокойное дыхание, этот малость напуганный человек ощутил, как по его шее что-то ползёт…Он аккуратно повернул голову и вскрикнул. С тёмного потолка на паутинной нити спустился прямо ему на плечо паук и расхаживал по нему как ни в чём не бывало. Резким движением руки Хуан скинул этого маленького пассажира со своего плеча и отшатнулся назад.
Однако вскоре он снова вздрогнул, услышав гул. За его спиной начал издаваться странный звук. Это тёрлись друг о друга камни. Совершенно неожиданно на месте тупика появилась некая ниша с узкой винтовой каменной лестницей, спускающейся вниз. Вероятно, Хуан случайно задел скрытый рычаг. Любопытство ещё в большей степени завладело им, ведь он нашёл потайной ход. Набрав воздуха в грудь, Хуан начал спускаться. По мере своего продвижения он пытался прокрутить у себя в голове по памяти устройство замка снаружи и пришёл к выводу, что, скорее всего, находился в одной из башен или под ней. Впрочем, догадка была сомнительной, учитывая то, что в этот раз он оказался непонятно где. Замок будто играл с ним.
Воздух был затхлым и из-за него было трудно дышать. Позднее стало холодно и очень сыро. Наконец, Хуан оказался в помещении средних размеров. По обеим сторонам стен расположились два коридорных проёма. Чихнув, Хуан нагнулся и в тот же момент вскрикнул. Слова его отразились громким эхом:
– Господи Всемогущий!
Позади него на каменном полу, опираясь о стену, лежало то, что когда-то было человеком – скелет с отвалившейся челюстью.
– Спокойно! Это всего лишь кости, – успокаивался Хуан.
Ещё с минуту оглядев скелет, он решил проверить куда вели зеркальные друг другу коридоры. В конце левого коридора, судя по решётке, была темница. В соседнем правом было помещение с множеством ящиков и сундуков. Открыв самый первый сундук, Хуан обнаружил в нём несметные сокровища! Богатые кубки, украшенные драгоценными камнями, сотни монет, серебряных и золотых, ожерелья и прочие богатства.
С огромным чувством восторга Хуан осматривал содержимое сундука. Но из всех сокровищ, что лежали в нём, больший интерес у него вызвал кулон в форме полумесяца, по краям которого блестели от света канделябра маленькие бриллианты, а в центре зиял багровый рубин. Это был именно тот самый кулон, что висел на шее женщины в картине. Хуан не был вором, но этот кулон будто бы сам хотел, чтобы его взяли. Почти незаметно для себя самого Хуан спрятал украшение у себя в кармане. В другом ящике он обнаружил всякие тряпки с красивыми узорами, платьями и мехами. Третий сундук был заперт и открыть его не было возможным – замок был очень крепким, а ключа нигде не было видно. В сокровищнице был ещё один проём. Войдя в него, Хуан очутился в маленьком помещении. После пристального изучения очередной кельи он заметил черты рисунка, находящегося под ногами. Очистив пол от пыли и грязи, он смог различить зловещую фигуру. Это была пентаграмма...
В углу валялся старый свиток. На нём латинскими буквами был написан текст, и написан он был не чем-нибудь иным, а кровью:
«Satan, oro te, appare te rosto! Veni, Satano! Ter oro te! Veni, Satano! Oro te pro arte! Veni, Satano! A te spero! Veni, Satano! Opera praestro, ater oro! Veni, Satano! Satan, oro te, appare te rosto! Veni, Satano! Amen…»
Остальная часть текста была размазана и непонятна, но ясно было одно. На свитке была написана молитва к самому Дьяволу.
После увиденного Хуан вздрогнул и обронил свиток. Воздух будто стал в одночасье спёртым, и становилось труднее дышать. Он решил поскорее выбраться из этих катакомб. Подходя к винтовой лестнице, он вновь ужаснулся. Череп скелета был повёрнут в совершенно другом направлении. Если до этого он смотрел в сторону ступеней, ведущих наверх, то теперь смотрел в сторону проёма коридора, ведущего в сокровищницу. Бегом, спотыкаясь, Хуан поспешил подняться из зловещего подвала. Но неведомым образом вместо того, чтобы выйти там, где он спускался внутрь, Хуан на выходе оказался в совершенно другом месте.
Перед ним была дверь. Вдруг до его слуха донеслась красивая мелодия. Совершенно не понимая, что за чертовщина происходила, он решил открыть дверь. Хуан узнал место, которое было изображено на одной из картин. Это была круглая комната с одним единственным узким открытым окном. Под ним стоял старинный пыльный позолоченный диван с красной обивкой и арфой возле него. На этой самой арфе играла ослепительной красоты женщина в белом платье. Слёзы катились по её щекам. Мелодия была такой красивой и печальной, что Хуан обомлел. Словно очарованный, он слушал прекрасную музыку и не смел произносить ни слова. Женщина не обращала никакого внимания на человека, стоявшего в дверях. Опомнившись, он решил прервать своё молчание и обратился к очаровательному созданию:
– Прошу прощения, если помешал вам, синьорина. Я укрылся в вашем замке в надежде переночевать здесь. Я держу путь издалека и давно не ел и не спал. Я никого не встретил внутри кроме вас. Будет ли возможным мне погостить немного в этих стенах? Погода сейчас не самая приятная. Можно ли спросить, где я нахожусь сейчас?
Но ответа Хуан не получил. Женщина продолжала играть. Несколько раз он пытался обратить на себя её внимание, но всё было тщетно. Внезапно музыка прекратилась. За спиной у Хуана раздался грохот и спустя мгновение женщина с голосом, полным ужаса, произнесла:
– Шаги. Я слышу их. Он здесь…он здесь! Вам необходимо уходить отсюда! Вам не место здесь! Он найдёт вас!
– Кто здесь? Что происходит? Что это был за шум? – спрашивал Хуан и обернулся в сторону выхода из комнаты. Когда он вновь повернулся, чтобы снова обратится к женщине, в комнате никого не было. Дама в белом исчезла. Перед ним стояли лишь арфа и диван.
Со скоростью пули он вылетел из комнаты и побежал вниз по лестнице. Она вывела его на этот раз в большой зал, в центре которого стоял большой стол со стульями вокруг него. Справа находился камин, а перед ним – кресло с высокой спинкой. Постепенно в мыслях Хуана начало складываться ощущение будто бы всё, что происходило в данный момент с ним, было ему уже знакомо, но он не мог вспомнить откуда. Путник не знал, что за тайна таилась в загадочной винтовой лестнице и замке, каждый раз ведущих в разные места. Он решил попробовать ещё раз по лестнице вернуться на второй ярус замка и уже оттуда, миновав картинную галерею, спустившись по ступеням, обнаружить Эстебана и, отвязав его, убраться прочь из этого места.
Однако у него это не получилось – он опять пришёл к открытой двери комнаты, в которой ему привиделась женщина в белом платье. Скрипя зубами, Хуан вернулся по той же лестнице обратно в зал. В отчаянии он присел в кресло и приложил к своему лбу руку. Он был слегка горячим. Тревога и страх с каждым мигом всё больше и больше овладевали им. Но ведь Хуан был образованным человеком. Он вспомнил, что на занятиях в университете рассказывали о возможных галлюцинациях вследствие большого переутомления, отсутствия сна и голода. И после этих умозаключений Хуан начал глубоко дышать и успокаивать свои расшатавшиеся нервы. Он списал всё, что с ним произошло, на сильное переутомление от дороги, пустой желудок и холод.
Придя в чувство, Хуан заметил решётку с лежащими на ней дровами. Он сложил их в камин и разжёг огонь с помощью своего огнива. Потухшие свечи канделябра он поджёг от новой лучины и поставил его на стол. Очень долго Хуан сидел в кресле, грелся и смотрел в завораживающие движения языков пламени в камине. Это изрядно его успокаивало. Он осматривал зал – на стенах висели гобелены с изображёнными на них сценами баталий. За богатым креслом, стоявшим в центре стола, был старый витраж. Стекла в нём складывали мозаику, представляющую из себя красивый сад. Над камином висел очередной портрет. На нём был изображён в точности такой же камин с креслом, за которым сидел Хуан. Однако эта картина пугала его. В кресле сидел человек, одетый во всё чёрное, а на голове была кожаная шляпа с чёрными перьями. Этот человек по непонятным причинам вызывал жуткие впечатления. Величественно восседая на своём троне, он жестоким взглядом смотрел прямо на Хуана, долгое время не отрывающего взгляд от портрета. Но на картине также было изображено то, чего не было сейчас возле камина – рыцарских доспехов, стоящих на постаменте. В перчатках рыцаря был большой двуручный меч, устремлённый остриём вниз, а возле ног стоял щит с изображённым на нём гербом в виде вóрона.
