Текст книги "Старчество на Руси"

Автор книги: Игнатия Монахиня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

О письмах преподобного Амвросия Оптинского

Со страниц писем преподобного старца иеросхимонаха Амвросия встает его образ, образ человека Божия, готового прийти на помощь любому во всяком его недоумении и вопросе. Здесь есть ответы родителям, как воспитывать детей, ответы детям, как себя вести по отношению к родителям, советы вопрошающим старца в духовной нужде и туге, советы, как распоряжаться своим материальным достоянием, и, конечно, более всего – указания людям, ищущим духовного пути, недоумевающим при возникших казалось бы неизбывных печалях.

Простая бесхитростная речь старца как будто не обнаруживает в нем человека, обладающего изощренными познаниями. И только тогда, когда возникают серьезные недоумения по поводу догматов православной веры, во всем объеме обнаруживается глубокий духовный опыт преподобного Амвросия, его знание святоотеческой литературы, его беспреткновенное исповедание православных истин: святых догматов, учения о Святой Троице и проч.

В письмах Преподобного не найдешь больших тонкостей слова или поражающих душу определений; все они – сама жизнь, такая, какая она есть, и решение судеб этой жизни при немеркнущем свете Слова Божия, глагола Христова. Таково его письмо к NN. «Милостивая государыня! – пишет старец. – Вы отнеслись письменно к моей худости, объясняя свое положение <...> Не зная хорошо ваших обстоятельств и настроения душевного, буду отвечать вам, сколько могу понимать из письма вашего»[201]201
  Собрание писем блаженныя памяти оптинского старца иеросхимонаха Амвросия к мирским особам. Ч. I. М., 1906. – С. 108–109.


[Закрыть]. Далее он приводит слова своей корреспондентки: «Вы пишете: “Тяжело я страдаю душевным и телесным расслаблением, которое меня отчуждает от всех радостей и связей мирских, и даже от дел долга. Нет для меня надежды в будущности. Одна лишь усиленная молитва поддерживает меня... Иногда мои страдания доходили до такой степени, что я совершенно отчаявалась. Открываю вам свое малодушие: нет сил больше терпеть”». «Содержание письма вашего показывает двоякое в вас расположение, – отвечает ей старец Амвросий. – Слова, что лишь усиленная молитва к Богу поддерживает вас, показывают, что вы усердная христианка. Другими же словами, что немощь душевная и телесная отчуждает Вас от всех радостей <...> мирских <...> обнаруживается привязанность к миру». Ссылаясь на учение Христово и слова святителя Димитрия Ростовского, преподобный старец пишет: «Поэтому основательнее и надежнее искать утешений и радости только о Господе, особливо, кто не обилует здоровьем». «И если возьметесь за это подражание (“яко кроток есмь и смирен сердцем”), – продолжает он, – понуждаясь оставлять всякие самолюбивые претензии, по обычаям и приличиям мира, то и несомненно можете вступить на ту христианскую стезю, которая ведет к мирному и спокойному состоянию души».

Многое можно почерпнуть из большой переписки старца с его духовной дочерью, ищущей «внутреннего христианства». Уроки преподобного Амвросия могут быть и суровы, но всегда любовны, жизненны. «Ты ошибочно ищешь полного и совершенного успокоения на земле, – пишет Преподобный, – тогда как такое состояние принадлежит будущей жизни»[202]202
  Там же. – С. 30.


[Закрыть]. Ниже старец внушает той же рабе Божией: «Богу угоднее и приятнее то, что делается за послушание и по благословению, – нежели то, что делается по своей воле». И в том же письме далее: «Ты составила для себя неправильное понятие о духовной жизни», – почему блаженный старец убеждает свою духовную дочь терпеть недостатки, которые она находит в своих ближних[203]203
  Там же. – С. 42–43.


[Закрыть]. Замечательно слово, на которое ссылается преподобный Амвросий дальше в тех же письмах: «Как ни тяжел крест, который человек несет, но дерево, из которого он сделан, выросло на почве его сердца»[204]204
  Там же. – С. 71.


[Закрыть]. Таковы и другие замечания старца. Иногда он пишет в шутливом тоне, в рифму, высказывая вместе с тем глубокие истины человеческой жизни.

Старец писал и к лицам неправославного вероисповедания: к католикам и лютеранам, среди его корреспондентов был даже католик-сенатор. Отзывался он и на вопросы текущей общественной жизни, писал к лицам высокого общественного положения.

В письмах старца к монашествующим можно найти еще больше ответов на вопросы внутренней жизни человека, построения этой жизни, на вопросы, возникающие в искушениях, скорбях и различных обстоятельствах, которые встречаются на нашем пути к Богу. В общих письмах к монахиням, которые преподобный старец писал на праздники Рождества Христова и Пасхи, обнаруживается во всей полноте, насколько глубоко знал, любил и усвоил сердцем преподобный Амвросий писания святых Отцов-аскетов, – так свободно и широко приводил он примеры из их писаний, убеждая своих духовных чад к подражанию им, утешая их в скорбях, приводя убедительные примеры. Здесь знание преподобным батюшкой писаний святых Отцов выявляется еще шире и многообразней, чем в письмах к мирским особам, где приводилась им защита догматов, богословской литературы.

Преподобный Амвросий почти в каждом письме дает толкование праздничных церковных песнопений: ирмосов, тропарей, кондаков или псалмов, которые посылаются им в письмах как духовный подарок к празднику. Впрочем, при случае батюшка пишет и о страстях, о том, как бороться с завистью, как исполнять, а не только знать Христовы заповеди. «Сестры о Господе и матери! – начинал обычно эти свои послания преподобный батюшка Амвросий. – Поздравляю вас с светлым праздником Воскресения Господа нашего Иисуса Христа и сердечно желаю вам всем встретить и провести всерадостное сие христианское торжество в мире и утешении духовном»[205]205
  Собрание писем оптинского старца иеросхимонаха Амвросия к монашествующим. Вып. 1, 2. Сергиев Посад, 1908. Вып. 1. Письмо 5. – С. 6.


[Закрыть]. «Христос воскресе! – пишет старец ниже в том же письме. – Велика сила в сем кратком приветствии, как свидетельствует святой Златоуст в Огласительном своем слове: “Воскресе Христос и низложися ад!”». С годами в этих общих письмах старца Амвросия обращения звучат так: «Братие о Господе и сестры и матери!». После подобного вступления батюшка часто давал и свое слово о том или ином духовном предмете.

В наши дни, когда – в связи с великими сдвигами в обществе – восстановление заветов Оптиной пустыни становится насущной задачей, эти общие послания преподобного Амвросия должны найти своего исследователя.

Еще более серьезного внимания требуют письма к отдельным монашествующим лицам. В тех случаях, когда батюшка пишет к одному и тому же лицу значительное количество писем, выявляется характер человека, которому эти письма адресованы. К некоторым лицам у преподобного Амвросия сохраняется на всем протяжении переписки бережное отношение, напоминание о руководстве предшествовавшего старца, к другим – отношение более строгое, указание на самочиние и борьбу с ним. Одну свою духовную дочь старец называет «чадцем двоедушным и храмлющим на оба колена», говорит, что она «чадце мудреное и постоянства неимущее»[206]206
  Там же. Письмо 91. – С. 86.


[Закрыть], приводит и другие определения. Других монашествующих старец поучает, что Господь не взыскивает с человека за чужие недостатки и немощи[207]207
  Там же. Письмо 118. – С. 101.


[Закрыть].

Мудрым толкует батюшка слова Лествичника о том, как округляются камни, ударяясь один о другой[208]208
  Там же. Письмо 121. – С. 105.


[Закрыть], и везде, где есть к тому повод или нужда, преподобный Амвросий приводит слова святых Отцов-аскетов, утешая, убеждая скорбящих или унывающих, от своего милостивого отеческого сердца ищет каждому спасения, усовершения внутреннего человека согласно устроению каждой души. Некоторым настоятельницам монастырей преподобный батюшка пишет с заботой о пользе вверенных им душ, иногда и с отеческой лаской.

Письма преподобного старца Амвросия могут быть краткими, а иногда, ввиду важности предмета, и очень пространными. Часто батюшка пишет, что ему недосуг писать из-за «молвы хибарочной», что сам бы хотел пожить в тишине и безмолвии. В этом отношении очень важен такой отрывок из его письма: «А я постоянно нахожусь на народном сборе и разборе дел человеческих, большею частью временных и суетных, предоставив вечное свое спасение единому милосердию Божию»[209]209
  Там же. Письмо 205. – С. 176.


[Закрыть]. Так писал великий старец земли русской, ныне причисленный к лику преподобных!

В некоторых своих письмах батюшка Амвросий высказывает глубочайшие истины, говоря, к примеру, что «монашество есть таинство»[210]210
  Там же. Вып. 2. Письмо 383. – С. 104.


[Закрыть]. Таким же духовным опытом полны его письма о молитве Иисусовой. «Прежде сердечной молитвы, – пишет батюшка к некоей страждущей инокине, – постарайтесь иметь молитву умную, держа внимание в персех и заключая ум в словах молитвы. Такая молитва проще и удобнее; и если в этой молитве будет успех, то, по свидетельству некоторых, она переходит и в сердечную»[211]211
  Там же. Письмо 395. – С. 115.


[Закрыть].

Повторяем, подлинный разбор наследия писем преподобного старца Амвросия найдет свое место в ближайшем будущем[212]212
  См. Архимандрит Иоанн (Маслов). Преподобный Амвросий Оптинский и его эпистолярное наследие. М., 1993. Кроме этой книги, написанной в 1968–1969 гг., другие изданные труды по этой теме нам неизвестны. – Сост.


[Закрыть], тогда и будут отобраны и изложены основные ценности его смиренной старческой переписки с миром страждущих и ищущих Бога сердец.

О письмах преподобного Антония Оптинского

Наш посильный разбор посланнического наследия Оптинских старцев был бы неполным, если не коснуться хотя бы отчасти того богатства, которое обретается в письмах преподобного старца Антония, брата игумена Моисея Оптинского, оптинского воспитанника, бывшего позднее игуменом Малоярославецкого монастыря.

Письма его неповторимы по богатству и образности языка, по сочетанию глубокого смирения и кротости маститого и вместе милостивого батюшки с его исключительно выразительной образной речью и тихой радостью, утвержденной в Господе Иисусе. Почти каждое письмо старца – завершенное маленькое произведение, оставляющее в душе по прочтении его глубокое удовлетворение и мир. Из образных писем старца отчетливо вырисовывается характер лица, с которым он ведет переписку, встают большие и малые затруднения и скорби, рисуется личность адресатов, а иногда, по особой откровенности старца, выявляются и подробности его бывшей жизни, любовь его к монашескому пути, трудности, которые при этом возникали.

Некоторые письма старца бывают чрезвычайно пространными, обстоятельными, неторопливыми. Как правило, вместе с тем старец любит и краткие образные послания, где четко, определенно излагает свое мнение. Некоторые из выражений в его письмах кажутся неожиданными, резкими, но все это приобретает силу и значение потому, что старец смотрит вглубь вещей. Вместе с тем он оберегает своих духовных чад, бывает милостив и чрезвычайно внимателен к физическому недомоганию, слабости телесной, к духовным скорбям своих чад.

Ученик оптинских старцев, старец Антоний как-то особенно выделяется своим светлым отношением к миру, к пути, который возлюбил с детства, к структуре души каждого из своих адресатов. В начале своих писем он часто душевно благодарит за любовь и внимание, причем почти всегда находит для этого различные выражения. «Чувствительно благодарю Вас <...> за искреннюю Вашу любовь и благорасположение ко мне, грешному брату Вашему. Господь Бог да помянет Вас во Царствии Своем!»[213]213
  Письма к разным лицам игумена Антония, бывшего настоятеля Малоярославецкого Николаевского монастыря. М., 1869. – С. 73.


[Закрыть], – пишет старец Антоний в письме 60-м. «Приношу Вам благодарность за святую любовь Вашу ко мне, недостойному»[214]214
  Там же. – С. 298.


[Закрыть], – пишет он в другом письме.

Еще чаще старец Антоний приносит благодарность за искренность, откровенность писаний и за самые писания. В сердечных выражениях он благодарит своих адресатов за послушание ему, за доверие к нему. «Сердечную приношу Вам благодарность мою за святое послушание Ваше, за которое в свое время многую мзду воздаст Вам Господь Бог»[215]215
  Там же. – С. 20.


[Закрыть], – пишет старец в письме 17-м, а ниже читаем: «Чувствительно благодарен Вам за писание Ваше, за искренность Вашу и за доверие ко мне недостойному»[216]216
  Там же. – С. 60.


[Закрыть].

Почти все письма старца Антония, самого тяжко страдающего болезнью ног, преисполнены живого и кроткого участия в скорбях его духовных чад, в их телесных и душевных недугах. Как милостиво участие старца в печалях этих, так же кротко, внимательно и врачевание им духовных недугов пасомых. «Вот настала и приятная весна, – пишет старец, утешая своих близких, – и мушки и бабочки весело летают по воздуху, и в Божиих храмах ежедневно приглашают всех к веселию же, велегласно взывая: людие, веселитеся! А посему и вы, возлюбленнии Божии, не унывайте»[217]217
  Там же. – С. 95–96


[Закрыть].

Любовь старца к своим присным была постоянно живою, действенною, всегда отмечающею существенное в человеке, с которым он вел духовную переписку. Это особенно отчетливо из тех обращений, которыми начинаются письма милующего отца. Как правило, они почти никогда не повторяются. «Возлюбленное о Господе духовное чадо мое и милостивейший благодетель мой», – пишет старец в начале письма 48-го[218]218
  Там же. – С. 57.


[Закрыть]. А ниже: «Возлюбленный о Господе брате и благодетель мой!»[219]219
  Там же. – С. 217.


[Закрыть].

Относясь в писаниях к присным чадам своим, старец находит всегда новое выражение своих чувств. «Возлюбленное о Господе чадо мое духовное и новая послушница Христова»[220]220
  Там же. – С. 226.


[Закрыть], – пишет он в одном случае. «Богом данное возлюбленное чадо мое духовное»[221]221
  Там же. – С. 232.


[Закрыть], – пишет старец далее. «Возлюбленное о воскресшем Христе Спасителе нашем духовное чадо мое»[222]222
  Там же. – С. 306.


[Закрыть], – пишет старец своей духовной дочери в дни Святой Пасхи. Или: «Возлюбленный о Господе, брате мой и сыне! Мир ти!»[223]223
  Там же. – С. 382.


[Закрыть]. Также: «Возлюбленное о Господе чадо мое духовное, многоболезненная Н.»[224]224
  Там же. – С. 268.


[Закрыть]. Иногда же вдруг старец так начинал свое письмо: «Унылое и многогрустливое чадо мое духовное о Господе»[225]225
  Там же. – С. 334.


[Закрыть].

Наконец, когда было необходимо, старец Антоний мог найти в своем обращении совсем необычные обороты, чтобы выразить чувства, его охватывающие. «Святый угодниче Божий, – пишет он тяжело болящему своему собрату, – и многоболезненный и многострадальный Иоанне, и возлюбленнейший о Господе брате мой!». Называя его своим «любимичем», старец убеждает страдающаго претерпевать страдания ради Господа[226]226
  Там же. – С. 340–341.


[Закрыть]. Полны любви и обращения старца к болящим и страдающим старицам, которых он поддерживает силой своей светлой веры в Господа.

На протяжении всей переписки старца Антония часто встают его признания о жизни иноческой, идет исповедание пути монашеского, который так любил старец. «Живу в Оптиной пустыни, как Адам в раю»[227]227
  Там же. – С. 400.


[Закрыть], – пишет он в одном из своих писем к духовному другу.

Многим своим духовным чадам игумен Антоний подробно и с сердечною теплотою рассказывает об обстоятельствах своей жизни при поступлении в монастырь, о скорбях пустынных и послушаниях, которые возлагались на него для смирения его, как он выражается, «самого пренесносного характера»[228]228
  Там же. – С. 305.


[Закрыть].

Наконец, в письме к своей духовной дочери, поздравляя ее с принятием монашества, старец выражает самые сокровенные свои мысли, ублажая монашеский путь. «Да возрадуется душа твоя о Господе, – в восторге духа пишет отец Антоний, – облече бо тя в ризы спасения и одея тя одеждою веселия и яко жениху возложи на главу твою венец, куколь, и шлем спасения и покрывало, наметку смирения, и яко невесту, украси тя красотою, то есть возведением в достоинство!»[229]229
  Там же. – С. 347.


[Закрыть]. Дальше идет поучение старца о послушании новопостриженной и смирении.

Заканчивая наш краткий обзор писем блаженной памяти старца игумена Антония, остановимся на одном из его посланий, где, как нам кажется, наиболее отчетливо проявляется характер его старческого руководства. «Возлюбленное о Господе чадо мое духовное! Радуйтеся о Господе и паки реку радуйтеся!», – начинает старец свое обращение к руководимой им душе. Приветствуя с праздником Пасхи, отец Антоний входит в понимание условий жизни, здоровья и духовного состояния своей корреспондентки, успокаивает ее скорбящую душу и пишет: «Когда пришло благое желание помолиться Богу и прочитать то и то, помолитесь и прочитайте покойным духом. Не исполнили желания по немощи, спокойным духом скажите: Помилуй мя, Господи, яко немощна есмь. Не исполнили благие желания от лености и нерадения, опять спокойным духом скажите: Господи, не вниди в суд с рабой твоей. Пришли дурные мысли, паки спокойным духом скажите: Господи, избави мя от сих. Осердились на кого или осудили за что, паки тем же покойным духом обратитесь ко Господу и скажите: Согреших, Господи, прости меня горделивую и нетерпеливую! Вдруг, как туча, нашли тоска и отчаяние, паки ко Господу обратитесь <...> – И таким образом во всех случаях старайтесь сохранить сердце свое в спокойствии от смущения, как от неприязненного духа»[230]230
  Там же. – С. 9–11.


[Закрыть].

Подобным образом совершал старец окормление многих душ – мужчин и женщин, людей различного возраста и общественного положения – в кротости и радости о Господе, оставив нам замечательные строки своих писем, воспринимаемые каждой душой и сегодня, особенно если душа эта ищет мира и тишины.

Несомненно, необходимо более подробное изучение наследия писем одного из замечательных старцев Оптиной пустыни. И изучение это может быть проведено в различных направлениях.

О письмах преподобного Гавриила (Зырянова)

Одним из последних русских старцев, оставивших нам свое письменное достояние, является схиархимандрит Гавриил, скончавшийся в первой четверти XX века, в 1915 году[231]231
  Монахиня Игнатия пользовалась копией писем старца Гавриила, сделанной для ее духовного отца схиархимандрита Игнатия. См. Приложение II. – Сост.


[Закрыть]. Как книга его «Поучений и слов», так особенно его сохранившиеся письма отражают основное направление его жизни – стяжание любви Божией. В строках его жизнеописания читаем: «“Кто как, а я взял себе, что полегче”, – скромно говаривал батюшка. – “Кому пост, кому молитва, кому затвор по душе; а я облюбовал себе вот это, то есть любовь”, – бывало скажет батюшка».

О любви-то более всего и любил писать старец Гавриил как о самом основном и главном в духовном делании. В этом отношении замечательно его письмо к одному из его многочисленных духовных детей, впоследствии профессору Духовной академии, где старец пишет о боголюбии. В этом письме он последовательно развивает свой взгляд на любовь[232]232
  См. Архимандрит Симеон. Схиархимандрит Гавриил, Старец Спасо-Елиазаровой пустыни. Псков, 1915.


[Закрыть]. «Во мне пребывало желание, высшее и лучшее желание, нежели все греховные порывы». «Оно окрыляло мой дух, – продолжает старец, – я чувствовал, что только оно меня удовлетворяет, и более ничего на свете – эта вечная творческая сила, сила неумирающая, дарованная Творцом – любовь к Богу».

Так высоко было это богословие любви в устах старца, единого от древних, никогда не вкушавшего богословских наук. Это живое познание Бога в опыте монашеской многострадальной жизни и было краеугольным камнем его спасения. Старец искал в своей монастырской жизни этой любви, но не находил. «А мысль не оставляла меня, – пишет он, – и сердце горело еще бОльшим желанием любить Бога, но на деле я этого не достигал. Я чувствовал, что сила жизни и любви к Богу – сила творческая, благодатная». В своей непосредственности старец молился о стяжании любви к Богу и говорил (как ниже пишет в том же письме): «Удостой меня ненадолго, всели в меня эту любовь и поживи во мне – я пойму, узнаю Тебя, тогда удались от меня – я буду уже по в!едению стремиться к Тебе». Во время тяжелой болезни схиархимандрит Гавриил, тогда еще молодой годами, обрел искомое. «Здесь-то мне убогому, – продолжает он, – и открылась в необъятной полноте любовь Божия к миру в искуплении человеческого рода. Эта любовь заговорила как бы во мне, внутрь всего моего существа с такой силой к Богу, что я не чувствовал и своих страданий. Я не мог оторваться ни мыслями, ни чувствами сердца от любви к Господу». «Вот что такое боголюбие, и вот что оно делает с душой человека!», – заканчивает это знаменательное письмо старец Гавриил. «Оно есть богатство неокрадаемое и есть всемогущая сила, как сила творческая, сила вечного живота <...> Нужно любить Бога и жить Им, вдыхать и выдыхать духом любви Божией».

Таков завет, данный нам старцем, скончавшимся в последние дни перед наступлением колоссальных социальных сдвигов в русском государстве, и был этот завет прозрением судеб русской земли и многих ее страдальцев.

Схиархимандрит Гавриил писал слова о покаянии, о смирении, писал в возбуждение подвизающихся, наставлял о делании молитвы Иисусовой, но самые сильные, убедительные его мысли всегда сопряжены с его излюбленным, жизнью изработанным помыслом о любви Божией.

«Над всем преимуществует любовь к Богу и молитва», – пишет старец в письме к своей духовной дочери, поучая ее тайнам жизни духовной. «Любовь и молитва как огонь раскаляет железо и оно бывает равно огню», – продолжает старец дальше. «Введите в себя великую мысль о Боге, – в заключении письма пишет старец, совсем необычно, нетрафаретно подходя к вопросу о молитве Иисусовой. – Кончится тем, что вы сделаете эту молитву-мысль полным хозяином, ум – царем и душу – полной царицей в Боге, и силою Его Божества молитва постепенно вытеснит все непотребные другие мысли, она расширится на их счет и углубится в корне, приобретет необычайную силу, станет выше всего».

В слове о молитве Иисусовой схиархимандрит Гавриил не может пройти мимо мысли о любви Божией, вкладывая в научение молиться свои опытом обретенные чувства: «Воспоминание имени Божия делает то, что душа, забыв все земное, стремится любовью к Нему Одному – Царю Небесному, погруженная в безмолвие и бесконечное славословие Господу Богу, она восходит от совершенства к совершенству, воскресает, оживляется, живет для Бога и наслаждается причастием жизни Его». Так высоко и одновременно будто и просто мог изобразить законы внутренней жизни многострадальный старец, оставляя завет свой христианам наступившего XX века!

Особо высоким гимном любви к Богу, всесторонним и духовным восхвалением ее являются строки из письма старца схиархимандрита Гавриила к сестрам Марфо-Мариинской обители. «Любовь великая вещь есть, – пишет старец, начиная основную идею своего послания сестрам, – благо выше всех благ. Она одна облегчает все тягостное для нас и дает силу терпеливо перенести все превратности жизни <...> Ничего нет отраднее любви и нет ничего сильнее ее, возвышеннее и приятнее, ничего нет обширнее и лучше ее <...> Кто имеет беспристрастную святую любовь о Христе, – расширяет дальше святое свое сердце старец, – тот стремится, летит, всегда радуется, свободен, ничто не связывает его <...> Любовь осторожна, смиренна и прямодушна, – делится схиархимандрит Гавриил обретенным им в сердце сокровищем любви, – она не изнеженна, не легкомысленна, не гонится за суетой, трезвенна, целомудренна, непоколебима, стойка, спокойна, бдительна над чувствами своими». И вместе с тем: «Любовь стремительна, искренна, благоговейна, приятна, сильна, терпелива, верна, благоразумна, великодушна, мужественна, никогда не ищет самой себя». И кроме всего, по свидетельству старца Гавриила, «любовь послушна и почтительна <...> себя не вменяет ни во что, предана Богу и всегда Ему благодарна. Не перестает уповать на Него и надеется даже тогда, когда, по-видимому, бывает Им оставлена, потому что и любовь подвержена испытаниям». Эту высокую песнь хваления старец послал всем сестрам обители, соединяя их воедино.

Описывая поездку в Киев к его святыням, старец Гавриил опять не может умолчать о любви, которую он там встретил, и говорит: «Эта желанная частичка любви проходит и моим сердцем. “Вкусите и видите яко благ Господь”». Исходя из этого приятия любви как основного закона внутренней жизни монаха, да и каждого христианина, старец Гавриил развивал идею о приятии всех условий жизни, могущих вести к Богу при любых обстоятельствах. Основное, согласно глубокому убеждению старца, это «почувствовать, насколько благ Бог всяческих». Без этого «познания путей Божиих в нашей жизни и без этого чувства в себе о Боге» старец не мыслил должного перенесения жизненных скорбей и состояний.

«Помните –ближе Бога никого нет», – учит батюшка в одном письме. «А скорби – это своеобразная прививка к лозе-Христу», – убеждает он в другом. И поэтому, призывая в третьем свою духовную дочь к смирению, он заключает его словами: «И вы будете покойны и жизнерадостны и веселы уже о Дусе Святе». Именно эта-то духовная радость (жизнерадостность), духовное веселие и есть последняя заповедь, последний завет нам от благостного опыта жизни одного из последних наших старцев.

Заповедуя, что «для всякой души христианскойхлеб насущныйестьмолитва», что «выше всего благодать Божия, Она – советник наш, собеседник наш», старец схиархимандрит Гавриил как бы приобщил мир верующих во Христа православных христиан благодати, любви и молитве. Не случайно поэтому в последние годы его жизни он принимал до 150-ти человек в день, внушая каждому частицу своего светлого упования, своей живой веры и любви к Богу. И не случайно поэтому жизнь церковных людей расширяется и богатеет под этим мудрым и любовным руководством, вбирает в себя, оберегает и хранит все лучшее, что находит кругом себя, в жизни всех людей, всего общества.

В чем-то неизобразимом словом любовь старца схиархимандрита Гавриила была и прозрением, так ему присущим в его собственной жизни, что-то прозирала в грядущих событиях, к чему-то готовила, от чего-то грозного оберегала, ставя выше всего и прежде всего – заповедь о любви к Богу, о Любви Божией.