Текст книги "Том 7. Письма"

Автор книги: Игнатий Святитель (Брянчанинов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

№ 2

Высокопреподобный и Боголюбезный

Отец Архимандрит!

Смиренный и кроткий старец Ваш сообщил мне Ваше приятное для меня письмо в 5 день сего января. Благодарю Вас за доброе ко мне расположение, за поздравление с Новым годом.

И Вас, христолюбивейший Отец, поздравляю со вступлением в новое лето; и Вам желаю препроводить весь новый год и всю жизнь во славу Божию, – и в пользу ближних, в совершенном здравии и благополучии, – и в великодушном перенесении скорбей, неразлучных с нашею жизнью. Да исполнит Господь сие желание мое!

Поручив себя и впредь Вашей любви о Господе, и святым молитвам Вашим, пребыть имею во всю остальную жизнь мою Вашего Высокопреподобия всегдашний богомолец

Архимандрит Иларион.

7 января 1844 года

Тихвин

{стр. 215}

XI
Замечание
епископа Игнатия
На поведание архимандрита Макария,
бывшего ректора Тверской семинарии,
ныне цензора,
что духи злые ему сказывали, что несметное число злых духов выпущено для борьбы против Церкви православной, в единении с папизмом и магометанизмом.

Нет сомнения, что действие духов – усиленное. Но поведаниям их верить невозможно: если они скажут иногда и истину, то для того, чтоб ею прикрыть коварство или заслужить доверенность и потом тем вернее нанести вред. В настоящее время главный труд их заключается в том, чтоб уронить все истинные идеи о Боге и о всем Божественном и возвеличить идеи о человеке в падшем естестве его, тем приготовить возвеличение того человека, который превозносится паче Бога по предречению св. Ап. Павла. Та же идея, которая сгубила человеков в раю! Только она теперь развивается обширнее. Какой папизм! Какое магометанство! Это – только маскировка; это – частные действия. Папа, Магомет служат предызображением антихриста; самый близкий его образ – Гришка Отрепьев.

XII
Письмо святителя Игнатия
к Льву Александровичу
(в монашестве Леониду) Кавелину [126

[Закрыть]]

†

Воистину Воскресе Христос!

Возлюбленнейший о Господе Отец Лев

Вы доставили мне истинное удовольствие письмом Вашим, в котором я нашел только одну погрешность, а именно, когда говорите, что не можете выражаться так свободно на письме, как выражаетесь лицем к лицу в искренней беседе. Я нахожу, что любовь и искренность Ваши равно проявляются из-под пера Вашего и из уст Ваших. С особенною приятностию воспоминаю {стр. 216} то время, которое я провел в Оптиной Пустыни, созерцая души спасающихся в блаженном кивоте послушания. Ваше общество возбудило во мне живейшее сочувствие, которое питаю ко всем, принесшим себя в жертву Богу иноческою жизнию. Естественно, что та жертва, при которой оставлено наиболее земных видов, признается наиболее ценною. Люди, принесшие себя Богу в года свежей юности, образовав себя предварительно образованностию мира, впоследствии обучившись иноческой жизни, соделываются полезными для всей Церкви, не только для самих себя.

Сохраняйте меня в Вашей молитвенной памяти и причтите меня к числу людей сердечно преданных Вам о Господе Ваш покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

1857 года

5 майя

Сергиева Пустыня

P. S. Поклон от Вас о. Михаилу я передал; он взаимно Вам кланяется и просит Ваших Молитв. Потрудитесь передать мой усерднейший поклон почтеннейшему Старцу Отцу Макарию и добрейшему нестарцу Отцу Ювеналию. В Тамбов назначен здешней Академии Ректор Епископ Винницкий Макарий, на его место назначается ректор Московской Академии; вся обстановка здесь изменяется – составляется в оном духе, уже не в [нрзб.]. Благочестие Митрополита Григория и назидательно и утешительно.

Леонид Кавелин (1822–1891) – писатель, историк, выдающийся археограф-славист, библиограф, переводчик; с 1852 г. – послушник в Оптиной пустыни, в 1857 г. – пострижен; в 1857–1859 гг. – член Иерусалимской православной миссии, с 1863 г. – архимандрит и начальник Российской духовной миссии в Иерусалиме.

{стр. 217}

XIII
Письма цензора,
архимандрита Фотия,
к святителю Игнатию [127

[Закрыть]]№ 1

Счастливым почитаю себя, что получил милостивое рукописание Вашего Преосвященства, сугубо счастлив, что выпал мне, – и верно, выпал от руки Божией, – благой жребий – прочитать произведения Ваши. Это было для меня – не труд, а приятнейшее занятие и наслаждение. Грехом считаю льстить, особенно – пред святительскою особою Вашего Преосвященства; не смею и вполне хвалить Ваших произведений, по своему убеждению, но не могу искренно не высказать моего впечатления, которое произвело во мне чтение их. Я поглощал их – так они отрадны и питательны: почему и держал их у себя более, нежели сколько должно было, – о чем может сообщить Вашему Преосвященству и Его Превосходительство Петр Александрович. Я учился от сих назидательных рукописей. Смею доложить Вашему Преосвященству, – двадцать пять лет платил я дань школе, бывши в это время и наставником тринадцать лет в двух академиях – Киевской и Казанской, – но в этих предметах есмь сущий невежда: такое уже у нас учение. Область аскетических предметов у нас – земля неведомая. Произведения Вашего Преосвященства первые в этой области, особенно в новейшее время. Великий и важный труд подъяли Вы, и многополезные, спасительные плоды предлагаете тем, кои ищут спасения.

3 марта 1864 г.

№ 2

Напитался от произведений Ваших духовною отрадою. Истинно поведаю Вашему Преосвященству, – да не будет ми льстити святительской особе, – по прочтении «Аскетической проповеди» и «Приношения монашеству» не имелось охотности к чтению, кроме официальных, каких-либо других произведений, даже доброй литературы духовной: так произведения эти казались мелковаты и маловкусны по вкушении от духовно-сладких плодов.

3 ноября 1864 г.

{стр. 218}

XIV
Письма святителя Игнатия
к настоятелям разных монастырей№ 1

По прибытии моем в обитель Святителя Христова Николая, некоторое время останавливался я писать к Вам. Я ожидал, чтоб развлечение, которое в таком обилии стяжала душа моя во время продолжительного путешествия, мало-помалу утихло, будучи постепенно ослабляемо уединением. Нет! Не сбылись мои надежды! Продолжаю развлекаться, теряю драгоценное, невозвратимое, улетающее время, между тем, как желал бы посвятить его всецело покаянию. Должен был погостить, и долго погостить, в Костроме, должен побывать в Ярославле, должен позаботиться о устройстве своих келлий: все это развлекает, вводит в душу попечение о земле, отводит от попечения существенно необходимого, попечения о небе. А всякое попечение о небе, если оно не одушевлено покаянием – мертво, неистинно. «Беззаконие мое аз возвещу и попекуся о гресе моем» [128

[Закрыть]], – воспевал Богодухновенный Давид.

Из-за того, что не могу отторгнуться от неотвязчивого, прилипшего ко мне развлечения, несправедливо же лишать Вас письма моего, на которое Вы имеете все право, как на дань, как на долг, возложенные Вами на мое сердце, оказав мне так много любви и доверенности. Вы и прекрасное словесное стадо Ваше часто являетесь очам души моей, являетесь так утешительно, так близко. Дух сокращает расстояние вещественное!.. Смотрю на вас – и говорю с сердечною любовию: «Господи, спаси их! Господи, благослови их! Господи, управь пути их к истинному благоугождению Тебе!»

При личном свидании нашем Вы мне сказали, что многие упрекают Вас за милосердие Ваше к ближним, находят его излишним, чрезмерным. Вы желали слышать мое мнение об этом предмете. В то время душа моя была омрачена пагубным развлечением; сердце грубело в ожесточении и нечувствии – неизбежных свойств сердца, при отсутствии покаяния. От покаяния рождается умиление: умиление освещает клеть душевную, внося в нее свет духовный от Света Христа. Не было этого света в душе моей – нет его и теперь. Уединение дает, по крайней мере, возможность вспомнить о его существовании. Одно воспоминание о Свете уже {стр. 219} просвещает! При таком воспоминании скажу Вам ответ мой, который при свидании был в одном молчании или в обещании отвечать письменно из уединения. Хочу исполнить теперь мое обещание! А тогда зачем было двигать бесплодно устами и языком из одних соображений ума? – В душе не было ответа.

Руководимый Евангелием, начинаю глядеть в глубины и высоты учения Христова. Приглашаю Вас: встанем на вершине горы святой, то есть погрузимся в покаяние и молитву; из них, из состояния ими рождаемого, воззрим на чудеса Божии в земле Египетстей, на поле Танеосе [129

[Закрыть]], в стране нашего изгнания и плена. Умолим Господа, чтоб Он даровал нам увидеть эти чудеса: Он отверзает очи души – тогда они видят чудеса от закона Его [130

[Закрыть]].

Рассматриваю милосердие, заповеданное Господом: вижу бездну несоглядаемую, вижу высоту, уносящуюся от взоров. Он заповедует нам: Будите милосерды, якоже и Отец ваш Небесный милосерд есть [131

[Закрыть]]. Чтоб исполнить эту заповедь, надобно сделаться столько милосердым, сколько милосерд бесконечно милосердый Господь. Широка, Господи, заповедь Твоя зело! [132

[Закрыть]]. Кто возможет ее исполнить вполне самым делом? Разве тот, кто, объятый Духом Твоим Святым, оставил так свойственное младенцам хождение с трудом и крайнею медленностию по стези заповедей Твоих, – начинаем шествовать по ним исполинскими шагами, более лететь, нежели шествовать, – лететь на крыльях Духа. Но я, грешник, мрачный грешник, как ни взгляну на себя, всегда вижу смешение добра со злом, доставленное человеческому роду его праотцем, дерзостно и погрешительно вкусившим от древа познания добра и зла. Кажусь я людям милосердым; но, с точностию поверив себя, исследовав себя, нахожу в себе одну глупую личину милосердия. Милосердствует во мне тщеславие; милосердствует во мне пристрастие; милосердствует во мне корысть; милосердствует во мне плоть; милосердствует во мне кровь; но чтоб подвигала меня к милосердию заповедь Христова, чистая, святая, – этого я не нахожу в себе. Когда же я, мрачный грешник, опомнюсь на краткое мгновение и пожелаю быть милосердым сообразно заповеди Христовой, то вижу, что должен учинить сердцу моему ужасное насилие. Обличается сердечный недуг мой святою заповедию! Убеждаемый ею, признаю себя, по естеству милосердого, жестокосердым, человеконенавидцем по отношению к Евангелию. Мое сердце согласно быть милосердым по движению крови; но быть милосердым по заповеди Христовой для него – распятие.

{стр. 220}

Так видя себя, сличая свое состояние с тем, которое начертано в Евангелии для ученика Христова, нахожу, что мне, имеющему естественное расположение к милосердию, не должно вверяться этому естественному расположению, должно умерщвлять его. Я обязан принуждать себя к милосердию сообразно заповедям Евангелия, хотя б это и было сопряжено с насилием сердца, носящего в себе заразу греха, общую всем человекам. Естественное милосердие, как произведение плоти и крови, не может быть Богоугодною добродетелию. Мало этого! Оно враждебно заповедям Евангельским! Для посещения и умерщвления его принесен на землю меч Евангельский. Водимые естественным милосердием пребывают во мраке под влиянием лютого, всезлобного миродержца.

Господь, Спаситель мира, во время пребывания Своего на земли, возвещал однажды ученикам Своим, что Ему должно идти во Иерусалим, там много пострадать, быть убиту и в третий день воскреснуть. Тогда верховный из Апостолов, святый Петр, движимый естественным милосердием, начал противоречить Господу. Милосерд Ты, Господи, – говорил он, – не имать быти Тебе сие [133

[Закрыть]]. На это изъявление сострадания, милосердия – естественных, Господь отвечал Святому Петру: Иди за мною, сатано, соблазн Ми еси: яко не мыслиши, яже суть Божия, но человеческая [134

[Закрыть]]. Неужели в устах Богочеловека слово сатано было лишь укоризненное? Сохрани Боже допустить такое богохульство! Этим словом Господь изображает, что мысли и чувствования падшего человека находятся под властию сатаны, хотя по-видимому они и кажутся добрыми; действия человека по влечению его сердца сливаются в одно с действиями сатаны. Так повреждено горестным падением естество наше! Тогда, – повествует Евангелие, – Иисус рече учеником Своим: Аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет. Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю: а иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю [135

[Закрыть]]. Должно умертвить то милосердие, которого причина – кровь; должно снискать то милосердие, которого причина, источник – светлая и святая заповедь Христова; она – Дух, она – живот вечный.

Вот обещанный мною ответ. Советую вам то, что признаю для себя необходимо нужным: отвергните милосердие, действующее в Вас от крови, иначе, от чувств сердечных, вдайтесь в снискание милосердия, возвещенного Евангелием, соделывающего человека Богоподобным. Пред Вами откроется необозримое поприще для подвига и течения. Какое бы Вы ни стяжа{стр. 221}ли преуспеяние в милосердии, – оно покажется Вам ничтожным в сравнении с образцом милосердия, начертанным в Евангелии. Самое преуспеяние Ваше будет научать Вас смирению, приводить к нему. Таково свойство преуспеяния духовного! Напротив того – кто не отвергается себя, не погубляет души своей, действует по влечению чувств сердечных, от движения крови, тот непременно осуществляет свое я, видит добро в своих движениях, своих действиях, оживляет собственно себя, стяжевает мало-помалу высокое о себе мнение. Таковый, думая – преуспевает духовно, преуспевает лишь в лютом падении. Темная прелесть овладевает его душею; чуждый духовного жительства и разума, он погружается глубже и глубже в лжеименный разум и темную прелесть. Прелесть – справедливая награда того, кто возлюбил и почтил падшее естество свое, не восхотел состояния, о котором говорит св<ятый> Апостол: Не ктому живу аз, но живет во мне Христос [136

[Закрыть]].

…Опять переношусь крылами мысли и любви к Вам, к овцам Вашим, этим земным ангелам. Все они – такие откровенные, страннолюбивые, братолюбивые – Ангелы. Вы научили их быть такими! – Всем скажите от меня мой усерднейший поклон. – Когда некоторые из них провожали меня при отъезде моем из Святой обители Вашей, зашел разговор, между прочим, о том, какому изнеможению подвергаются крылосные от своего послушания. Я в свою очередь поведал, что по причине этого изнеможения установлена в нашей обители чреда для утрени и вечерни. Половина крылосных становится при этих службах на крылосе, а другая не становится. На следующий день поют отдыхавшие накануне, а певшие накануне отдыхают. У этих же служб приучаются к пению те из вновь вступивших, которые имеют голос и способность к пению. К Божественной Литургии и Всенощным приходят все. Понравилось братиям Вашим распоряжение, сделанное в Сергиевой Пустыне! Они признались мне, что некоторые из них чувствуют сильное изнеможение, даже самое расстройство в груди, за которым может последовать потеря способности петь и хронические болезни, быстро и прямо ведущие ко гробу. Этому привелось мне видеть горькие примеры. Я обещал чадам Вашим замолвить о них в письме моем к их чадолюбивому Отцу, который – и мой Отец. А потому я пред ним – так дерзновенен!

{стр. 222}

№ 2

Чрез мрачную, глубокую пропасть скорби, внезапно открывшуюся пред Вами, перенеситесь на крыльях веры! Не испытывайте волн недоверчивою стопою размышления человеческого – идите смело по ним мужественными ногами веры – и обратятся под ногами вашими мягкие, влажные волны в твердые мраморные или гранитные плиты. Тем более нейдут Вам робость и сомнение, при зрении моря скорбного, при зрении ветра крепкого, что призывающий Вас ходить по морю скорбей, отделяющий для такового хождения от прочей братии Вашей – Сам Господь. Это призвание есть вместе и блаженное избрание! Христос знаменует «Своих» печатью страданий! Он обрел душу Вашу благопотребною Себе и потому печатлеет ее Своею печатию! И стоит отдельно малое стадо, часть Христова, от множества прочих людей; Христовы держат в руках своих признак избрания их Христом – чашу Христову; на раменах их знамя – Христов Крест. Далеко, далеко отшатнулись от них сыны мира! Бесчисленною толпою, с шумом, в упоении странном, гонятся они за попечениями и наслаждениями временными. Время, в очах их, преобразилось в вечность! Они проводят жизнь бесскорбную, преуспевают в тленном, забыты Богом, не возбуждают против себя диавола: они угодны Диаволу – часть его. Чаша Христова отверзает вход в страну разума духовного, состояния духовного; вшедший туда и причастившийся трапезы утешения духовного соделывается мертвым миру, бесчувственным к временным скорбям и лишениям, начинает совершать свое земное странствование, как бы несущийся по воздуху превыше всего, – на крыльях веры. Оковы разума притягивают нас к земле – стране мучений; находясь на земле, мы невольно подвергаемся и мучениям: «приложивый разум приложит болезнь», – говорит Писание. Вера подымает с земли, освобождает от оков, изъемлет из среды мучений, возносит к небу, вводит в покой духовный. Вшедшие в этот покой почивают прохладно, насладительно на роскошно постланных, драгоценных одрах Боговидения.

{стр. 223}

Примите эти строки, произносимые от сердечного участия, которое с первого свидания с вами возбуждено во мне вашею душою, носящей во глубине своей какой-то особенный залог, залог таинственный, Боголюбезный, – залог Богоугождения. Примите эти строки из страны страданий, в которую я поселился очень давно: Богу не было угодно, чтоб шел я путем общим, обыкновенным! Он поставил меня на стезю отдельную, в страну совсем особенную, – и редко встречаю путешественника, идущего по этой стезе, посетившего эту страну, с которым бы можно было перемолвить слово на том языке, которым говорят в стране той и который сделался мне несколько знакомым, – утешительно звучит он для слуха души моей. В звуках его слышу что-то родное.

Что, между прочим, совершается в этой чудной стране? Там непримиримая война, там непрестанные битвы, сечи кровавые между Израильтянами и народами иноплеменническими. В числе иноплеменников восстают на Израильтян и Исполины, сыны Енаковы – скорби, приводящие нас в страх, в расслабление, в отчаяние. Соглядатай Израиля – разум возвещает о них душе и ее силам: видехом исполины, сыны Енаковы, и бехом пред ними яко прузи, и тако бехом пред ними. Не можем изыти противу языку сему, яко крепший есть паче нас [137

[Закрыть]]. Точно! Размышление, основанное на обыкновенном ходе вещей, помышления собственно и единственно человеческие приносят ужас земли, юже соглядаша, к сыном Израилевым [138

[Закрыть]]. Но истинный Израильтянин, верный Богу, водится верою в Бога; он облечен во всеоружие. Пожену враги моя, – восклицает он, – и постигну я, и не возвращуся, дондеже скончаются. Оскорблю я, и не возмогут стати: падут под ногама моима. И истню я, яко прах пред лицем ветра, яко брение путей поглажду я [139

[Закрыть]]. – Не одобряются в этой войне многие и тонкие размышления, которые силится ум, уповающий на себя, на свою силу, на число и высоту своих познаний, противопоставить напирающим толпам иноплеменников. Сынове Ефремли наляцаюше и стреляюще луки, – возвещает пророк, – возвратишася в день брани» [140

[Закрыть]]. Не устоять размышлению человеческому против густых полчищ иноплеменников! Собьют они его, переспорят, произведут в уме возмущение, в мыслях смешение – тогда на стороне их победа!

Для верного успеха в невидимой брани с князьями воздушными, с духами злобы, с темными миродержителями нужно взяться за оружия, подаемые верою, подаемые буйством проповеди Христовой. Буее Божие премудрее человек есть: и немощ{стр. 224}ное Божие крепчае человек есть [141

[Закрыть]]. Странными и страшными кажутся для плотского разума стезя и учение веры; но едва увидит человек на самом опыте, увидит внутренним душевным ощущением могущество веры – немедленно и радостно предается ее водительству, как обретший неожиданно бесценного наставника, с презрением отталкивает от себя отверженную Богом премудрость человеческую.

Вот оружия, которые святое буйство проповеди Христовой вручает рабу Христову для борьбы с сынами Енаковыми – мрачными помыслами и ощущениями печали, являющимися душе в образе страшных исполинов, готовых стереть ее, поглотить ее:

1-е – слова: «Слава Богу за все».

2-е – слова: «Господи! Предаюсь Твоей Святой Воле! Буди со мной Воля Твоя».

3-е – слова: «Господи! Благодарю Тебя за все, что Тебе благоугодно послать на меня».

4-е – слова: «Достойное по делам моим приемлю; помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».

Эти краткие слова, заимствованные, как видите, из Писания, употреблялись преподобными иноками с превосходным успехом против помыслов печали. Отцы нисколько не входили в рассуждение с являвшимися помыслами; но, только что представал пред ними иноплеменник, они хватались за оружие чудное, и им – прямо в лицо, в челюсти иноплеменника! От того они были так сильны, попрали всех врагов своих, соделались наперсниками веры, а чрез посредство веры – наперсниками благодати, мышцею благодати, совершили подвиги вышеестественные. При явлении печального помысла или тоски в сердце начинайте от всей души, от всей крепости вашей произносить одно из вышеозначенных предложений; произносите его тихо, неспешно, не горячась, со вниманием, во услышание одних вас – произносите до тех пор, доколе иноплеменник не удалится совершенно, доколе не известится сердце ваше в пришествии благодатной помощи Божией. Она является душе во вкушении утешительного, сладостного мира, мира о Господе, а не от какой другой причины. По времени иноплеменник опять начнет приближаться к Вам; но вы опять за оружие и, как завещал своим воинам гениальный полководец Цезарь, метьте прямо в лицо врага: ни в какую часть тела так не тяжки, так невыносимы удары, как в лицо. Не подивитесь странности, ничтожности по-видимому, оружий Давида! Употребите их в дело – и увидите знамение! Эти оружия – палица, камень – наделают {стр. 225} дела более, нежели все вкупе собранные глубокомысленные суждения и изыскания богословов-теоретиков, сказателей букв – Германских, Испанских, Английских, Американских! Употребление этих оружий в дело постепенно переведет Вас со стези разума на стезю веры и этою стезею введет в необъятную, дивную страну духовного. Там трапеза манны сокровенной; к ней, по свидетельству Писания, Христос допускает одних победителей. Вы введены в невидимую войну для того, чтоб иметь случай соделаться победителем и в достоинстве победителя наследовать духовные сокровища. Все же это доставляет Вам Христос, возлюбивший Вас, явственно отделяющий Вас в число «Своих». Итак, уже с самого берега глядя на темное, глубокое море скорбей, на даль, где синева вод сливается с синевою небес, на эту беспредельную даль, пугающие ветры, прислушиваясь к гневному говору волн, к их плесканию однообразному и бесчувственному, не предавайтесь унынию, не впустите в душу вашу море грустных дум. Тут гораздо более опасностей! В этом море потонуть гораздо удобнее, нежели в море скорбей наружных. Радуйтесь! – и паки реку: радуйтесь! Вы для того на берегу моря скорбей, чтоб преплыть в страну радостей: даль моря имеет противоположный берег, хотя и не видимый для очей человеческого разума. Этот берег – рай умственный, преисполненный духовных наслаждений. Достигшие этого блаженного берега забывают, в упоении наслаждением, все скорби, претерпенные ими на море. Становитесь бестрепетною ногою в легкую ладью веры, неситесь, как крылатый, по влажным буграм! Скорее, нежели предполагаете, нежели можете себе представить, перенесетесь чрез море, перенесетесь в рай. – Но между духовным раем и жизнию плотскою, душевною, обыкновенною, которою живут вообще все люди, положены в разграничение – как бы обширное море – крест и распятие. – В рай нет Другого пути! Кого Бог хочет возвести в рай, того начинает сперва наводить на путь к нему – на крест. «Признак избрания Божия, – сказал некоторый святый аскетический писатель, – когда пошлются непрестанные скорби человеку». Претерпим умерщвление миру скорбями, чтоб сделаться способными принять в себя существенное оживление для Бога, явственным, вполне ощутительным действием Духа. Пожертвуем тлением для Духа! – Вполне отдайтесь Богу! Киньтесь в спасительную бездну веры, как бы в море – с утеса!

Людей оставьте в стороне, как орудие Промысла! – Эти орудия – слепые, сами по себе не имеют никакой силы, никакого {стр. 226} движения! «Не имаши власти ни единыя на мне, – сказал Господь Пилату, – аще не бы ти дано свыше» [142

[Закрыть]], хотя Пилат, водимый суждением человеческим, признавал и утверждал (а в этом, без всякого сомнения, согласны были с ним и все водящиеся таким суждением!), что он имеет власть распять предстоящего ему узника и власть отпустить Его. – Не озабочивайтесь никакими сношениями с людьми, никакими оправданиями пред ними! Такие сношения и оправдания только нарушат мир сердечный – не принесут никакой пользы. Немощные люди – цветы, являющиеся на короткое время на поверхности земной! – Вы мечтаете о себе много, вы приписываете себе много, а вы – немощные люди! Вы почтены самовластием, а вместе с тем не престаете быть орудиями, слепыми орудиями, вполне орудиями! И того даже вы не видите и не ведаете, что вы – орудия! Вы самовластны – так! Вы не можете не принять мзды за дела ваши! Но в бесконечно мудрых судьбах Божиих эти самовластные суть действователи без малейшей власти, без всякой самостоятельности. Иисуса Назореа, – говорил святый апостол Петр Иудеям, – Сего нарекованным советом и проразумением Божиим предана, приемше, руками беззаконных пригвождше, убисте [143

[Закрыть]]. Вем, яко по неведению сие сотвористе, яко же и князи ваши: Бог же, яже предвозвести усты всех пророк Своих пострадати Христу, исполни тако [144

[Закрыть]]. В делах Промысла Божия люди – слепые орудия. Потому-то Господь не сподоблял людей, по видимому облеченных полною властию, никакого ответа! Потому-то назвал Он чашу, приготовленную злоумышленниками, демонами безплотными и во плоти, «чашею подаемою Отцом».

Примите эти строки как отголосок души, искренне в Вас участвующей, состраждущей скорби вашей и усердно желающей Вам утешения от Господа.

{стр. 227}