Текст книги "Игрок"

Автор книги: Иэн М. Бэнкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Трафф имел приказ от своего звездного маршала – уничтожить библиотеку. Сам Никозар, который в то время только-только пришел к власти, утвердил этот приказ одним из своих первых эдиктов. Покоренные расы должны знать: если они разгневают императора, то наказания им не избежать.

Хотя никого в империи нимало не волновало, нарушит ли один из ее верных солдат свое соглашение с какими-то инопланетянами, Трафф знал, что данное им слово священно и, если он его нарушит, никто больше не поверит ему.

Трафф уже знал, что нужно делать. Он разрешил проблему, перетасовав библиотеку, – поставил все слова в ней в алфавитном порядке, а пиксели в иллюстрациях расположил в порядке цвета, оттенка и яркости. Исходные микрофайлы были записаны вновь с перекодировкой, что дало миллионы томов, каждый со словами «и», «а», «он», «она» и так далее. Иллюстрации же превратились в поля чистого цвета.

Конечно, после этого начались беспорядки, но Трафф к тому времени уже контролировал ситуацию и, как он объяснил негодующим охранникам-камикадзе (которые таки исполнили свой долг) и Верховному суду империи, слово свое он сдержал – не уничтожил и не взял в качестве трофея ни единого слова, картинки или файла.

Посередине игры на Доске начал Гурдже понял кое-что весьма примечательное: Йомонул и Трафф играют друг против друга, а не против него. Играли они так, словно ожидали, что Гурдже в любом случае одержит победу, а между собой сражались за второе место. Гурдже знал, что эти двое не питают друг к другу особой любви. Йомонул представлял старую гвардию военных, а Трафф принадлежал к новой поросли молодых и дерзких искателей приключений. Йомонул придерживался тактики переговоров и минимального применения силы, Трафф предпочитал делать сокрушительные ходы. Йомонул либерально относился к другим видам, Трафф был настоящим ксенофобом. Учились они в традиционно враждовавших колледжах, и все различия между ними ярко проявлялись в игре. Йомонул играл обдуманно, осторожно и отстраненно, Трафф был агрессивен до бесшабашности.

К императору они тоже относились по-разному. Йомонул смотрел на монархию с философских и прагматических позиций, тогда как Трафф был фанатично предан самому Никозару, а не трону. Каждый презирал убеждения другого.

И тем не менее Гурдже никак не предполагал, что они будут более-менее безразличны к нему и вцепятся друг другу в глотки. Он опять чувствовал себя слегка обманутым, потому что настоящей игры вновь не получилось. Единственным утешением было то, сколько яда вливали военачальники в свои ходы: это количество, бесспорно, впечатляло, хотя было губительным для обоих игроков, да и просто ненужным. Гурдже курсировал по доске, спокойно набирая очки, пока военные выясняли отношения. Он выигрывал, но не мог подавить чувства, что двое других получают от этой игры гораздо больше него. Он думал, что они воспользуются физической опцией, но сам Никозар запретил на этом этапе подобные вещи. Гурдже знал, что два игрока ненавидят друг друга и в то же время не хотят рисковать, боясь вылететь из военной иерархии.

Настал третий день игры на Доске начал. Гурдже во время ланча сидел перед настольным экраном. До конца перерыва оставалось еще несколько минут, и Гурдже в одиночестве смотрел репортаж о том, как блестяще идут дела у Ло Теньоса Крово в игре против Йомонула и Траффа. Тот, кто играл за Крово (только не он сам, – шеф разведки наотрез отказался участвовать в фальсификациях), блестяще подражал стилю верховника. Гурдже едва заметно улыбался, следя за новостями.

– Размышляете над своей грядущей победой, Жерно Гурдже? – спросил Хамин, опускаясь на стул с другой стороны стола.

Гурдже повернул экран к нему:

– Не рановато ли?

Старый лысый верховник, ехидно улыбаясь, впился глазами в экран.

– Гмм, вы так думаете? – Он протянул руку, выключил экран.

– В жизни многое меняется, Хамин.

– Вы правы, Гурдже, кое-что меняется. Но я думаю, ход этой игры останется неизменным. Йомонул и Трафф продолжат свою тактику – они будут игнорировать вас и изничтожать друг друга. Вы одержите победу.

– Ну что ж, – сказал Гурдже, глядя на погасший экран, – тогда Крово придется играть с Никозаром.

– Возможно. Мы сможем сфабриковать партию, чтобы дать информационное прикрытие этой игре. Но вы играть не должны.

– Не должен? – сказал Гурдже. – Мне казалось, я сделал все, о чем вы меня просили. Что еще от меня может требоваться?

– Отказаться играть против императора.

Гурдже заглянул в бледно-серые глаза верховника, оплетенные сетью морщинок. Они с таким же спокойствием ответили на его взгляд.

– В чем проблема, Хамин? Ведь я больше не представляю угрозы.

Хамин разгладил тонкую материю у себя на рукаве.

– Знаете, Гурдже, я ненавижу навязчивые идеи. Они такие прилипчивые. Верно? – Он улыбнулся. – Я начинаю волноваться за моего императора, Гурдже. Я знаю, как хочется ему доказать, что он по праву занимает свое место, что он достоин трона, на который взошел два года назад. Я уверен, именно это он и сделает, но я знаю, чего он хочет на самом деле – чего он всегда хотел: сыграть с Молсе и победить. Но это, конечно, теперь уже невозможно. Император умер, да здравствует император. Он восстает из пламени… Но мне думается, он видит в вас, Жерно Гурдже, старого Молсе и чувствует, что должен сыграть с вами, победить вас – инопланетянина, человека Культуры, мората, игрока. Не уверен, что это хорошая мысль. В этом нет необходимости. Так или иначе, вы все равно проиграете, не сомневаюсь, но… Как я уже сказал, навязчивые идеи меня беспокоят. Для всех будет лучше, если вы после этой игры объявите о своем отказе от дальнейшей борьбы.

– И значит, лишу Никозара возможности победить меня? – Гурдже с удивлением и любопытством посмотрел на верховника.

– Да. Пусть уж лучше чувствует, что ему еще есть что доказывать. Это не причинит ему никакого вреда.

– Я подумаю, – пообещал Гурдже.

Хамин несколько мгновений смотрел на него.

– Надеюсь, вы понимаете, насколько я откровенен с вами, Жерно Гурдже. Было бы прискорбно, если бы такая честность осталась без признания и вознаграждения.

Гурдже кивнул:

– Да, это было бы прискорбно.

Слуга-мужчина у дверей объявил, что игра должна вот-вот возобновиться.

– Прошу меня извинить, ректор, – сказал Гурдже, вставая. – Долг зовет.

Старый верховник не сводил с него взгляда.

– Будьте послушны долгу.

Гурдже замер, глядя сверху вниз на высохшего старика, потом повернулся и зашагал прочь.

Хамин вперился взглядом в темный экран перед собой, словно захваченный некоей увлекательной игрой, которую видел только он один.

Гурдже выиграл на Доске начал и Доске формы. Яростная борьба между Траффом и Йомонулом продолжалась. Вперед вырывался то один, то другой. На Доску становления Трафф перешел, набрав очков чуть больше, чем старший верховник. Гурдже сильно опережал обоих и был практически неуязвим, так что мог расслабиться в своих укрепленных пунктах и наблюдать за тотальной войной, развернувшейся вокруг него, а потом выйти и разделаться с истощенными силами победителя. Подобная тактика представлялась единственно справедливой и к тому же разумной. Пусть ребята развлекаются, а потом придет взрослый дядя, наведет порядок, спрячет разбросанные игрушки.

Но и это была неважная замена настоящей игре.

– Вы довольны или нет, господин Гурдже?

Звездный маршал Йомонул подошел к Гурдже в перерыве, пока Трафф консультировался с судьей. Гурдже стоял, задумчиво глядя на доску, и не заметил приближения верховника. Он с удивлением поднял глаза на стоящего перед ним маршала с морщинистым лицом: тот с легкой улыбкой смотрел на Гурдже из своей титаново-углеродной клетки. Ни один из военных до того не обращал на инопланетянина ни малейшего внимания.

– Тем, что обо мне забыли?

Верховник махнул оплетенной стержнями рукой, указывая на доску.

– Да, тем, что выигрыш дается так легко. Вы чего ищете – побед или решения трудных задач? – Маска из прутьев двигалась с каждым движением его челюсти.

– Мне нравится и то и другое, – признался Гурдже. – Я думал было поучаствовать в схватке в качестве третьей силы или войти в союз с кем-то… но то, что происходит, очень похоже на личную войну.

Пожилой верховник ухмыльнулся, голова-клетка легонько кивнула.

– Похоже, – сказал он. – Ваша тактика верна. На вашем месте я бы и дальше так продолжал.

– А вы? – спросил Гурдже. – Вам, кажется, теперь нелегко приходится.

Йомонул улыбнулся. Лицо-маска перекосилось даже при этом легком движении.

– Это лучшее время в моей жизни. И у меня в запасе есть еще несколько сюрпризов для этого щенка. И несколько трюков. Но я чувствую себя немного виноватым из-за того, что вы идете вперед с такой легкостью. Вы поставите всех нас в неловкое положение, если будете играть с Никозаром и выиграете.

Гурдже изобразил удивление.

– Вы думаете, я смог бы?

– Нет. – Ответ верховника прозвучал тем более эмоционально, что донесся из темной клетки, которая усилила звук. – Никозар, когда нужно, играет наилучшим образом, и он победит. Если только не проявит чрезмерного честолюбия. Нет, он вас победит, поскольку будет чувствовать в вас угрозу, а угрозу он уважает. Но… гм…

Маршал повернулся к Траффу, который, пройдясь по доске, передвинул две фигуры, а потом с демонстративной вежливостью поклонился Йомонулу. Маршал снова повернулся к Гурдже:

– Похоже, моя очередь. Прошу извинить. – Он вернулся к своему сражению.

Возможно, один из трюков, о которых упоминал Йомонул, состоял в том, чтобы ввести в заблуждение Траффа – пусть думает, будто маршал хочет заручиться поддержкой человека Культуры. Какое-то время после этого молодой военный действовал так, будто в любой момент ожидал борьбы на два фронта.

Это дало Йомонулу преимущество, и он немного опередил Траффа. Гурдже выиграл матч и получил шанс сыграть с Никозаром. Сразу же после этой победы Хамин попытался заговорить с ним в коридоре, но Гурдже только улыбнулся и прошел мимо.

Вокруг них раскачивались золоцветы, легкий ветерок шелестел в золотистых кронах. Двор, игроки и их свита расположились на высоком, с крутым пандусом деревянном помосте, который размером не уступал небольшому замку. Перед этим подобием трибуны среди просторной прогалины в лесу золоцветов пролегала длинная, узкая дорожка, огражденная толстыми бревнами высотой метров в пять или больше. Это была центральная часть загона, имевшего форму песочных часов: оба конца его расширялись к лесу. Никозар и высокопоставленные игроки сидели на высокой деревянной платформе в первом ряду, и перед ними открывался прекрасный вид на воронку с бревенчатым окаймлением.

С задней стороны у трибуны стояли навесы, – под ними готовилась пища. В воздухе над трибуной плавал и уносился в лес запах жареного мяса.

– У них от этого слюнки потекут, – сказал маршал Йомонул, наклоняясь к Гурдже; сервомеханизмы его клетки издали при этом жужжание.

Они сидели бок о бок в первом ряду, невдалеке от императора. У каждого было большое пулевое ружье, закрепленное на треноге.

– От чего – от этого?

– От запаха. – Йомонул ухмыльнулся, показывая на жаровни и грили у них за спиной. – Жареное мясо. Ветер понесет запах в их сторону. Они от этого с ума сойдут.

– Как мило, – пробормотал Флер-Имсахо, расположившийся неподалеку от ноги Гурдже.

Машина тщетно пыталась уговорить его не участвовать в охоте. Гурдже, не обращая на него внимания, кивнул Йомонулу.

– Да, конечно.

Он взвесил в руках ложе винтовки. Древнее оружие стреляло одиночными патронами, а чтобы его перезарядить, нужно было передернуть затвор. У каждой из винтовок была своя нарезка ствола, чтобы по пулям, извлеченным из туш, можно было вести счет и определять, кому принадлежит голова или шкура.

– Вы уверены, что стреляли из таких прежде? – Йомонул с ухмылкой поглядел на Гурдже.

Верховник пребывал в хорошем настроении. Еще сорок-пятьдесят дней, и ему можно будет выйти из экзоскелета. А пока император разрешил немного ослабить тюремный режим – Йомонул мог общаться с людьми, есть и пить, что пожелает.

Гурдже кивнул.

– У меня есть дробовики, – сказал он.

Он никогда не пользовался пулевыми ружьями, но помнил тот день в пустыне, с Йей, – это было несколько лет назад.

– Уверен, вы никогда прежде не стреляли ни во что живое, – сказал автономник.

Йомонул постучал по корпусу машины углеродным каблуком своего ботинка.

– А ты, вещица, помалкивай.

Флер-Имсахо медленно поднялся вверх, так что его скошенный коричневый передок оказался прямо перед лицом Гурдже.

– Вещица?! – возмущенно произнес он голосом, похожим на хриплый шепот.

Гурдже подмигнул и приложил палец к губам. Они с Йомонулом улыбнулись друг другу.

Охота, как это называлось, началась со звука труб и далекого воя трошей. Из леса появилась шеренга азадианцев-мужчин, они побежали вдоль воронковидной прогалины. Все вокруг заволновались, предвкушая развлечение.

– Крупный, – с видом знатока сказал Йомонул, когда на дорожке показался черный, в золотую полоску шестиног.

Щелчки, раздавшиеся там и сям на платформе, возвестили о том, что охотники изготовились к стрельбе. Гурдже приподнял ложе своей винтовки. В условиях повышенной гравитации тренога значительно облегчала стрельбу, а кроме того, ограничивала сектор обстрела, что, несомненно, сильно утешало бдительных охранников императора.

Троши бежал по дорожке, оставляя следы в пыли. Охотники начали стрелять, воздух наполнился приглушенными звуками выстрелов и клубами серого дыма. От стволов по бокам дорожки откалывались щепки, пули выбивали из земли облачка. Йомонул прицелился и выстрелил, вокруг Гурдже раздались новые хлопки. Потом звуки пальбы смолкли, но Гурдже все равно почувствовал, как каналы ушей немного сузились, приглушая шум. Он выстрелил, отдача застала его врасплох. Пуля, видимо, прошла высоко над головой зверя.

Гурдже поглядел вниз, на дорожку. Животное выло. Оно пыталось перепрыгнуть через ограждение, но град пуль поубавил ему прыти. Оно прохромало еще немного, волоча три ноги и оставляя за собой кровавый след. Гурдже услышал еще один приглушенный хлопок сбоку, и голова хищника тут же дернулась в сторону – зверь упал. Раздался хор одобрительных выкриков. В ограждении открылись воротца, вбежали несколько азадианцев и утащили тело.

Йомонул, кричавший со всеми, стоял рядом с Гурдже. Когда из леса появилось следующее животное и побежало между рядами бревен, Йомонул быстро сел, сервомоторы его экзоскелета зажужжали.

После четвертого одинокого троши появились несколько зверей сразу, в сумятице один из них запрыгнул на бревно, перемахнул на другую сторону и бросился на стоявших за ограждением. Охранник на земле у подножия трибуны одним выстрелом из лазерного ружья свалил животное.

В разгар утра, когда в середине дорожки скопилась целая груда полосатых тел, возникла опасность, что какое-нибудь животное заберется на туши убитых ранее. Охота была приостановлена, мужчины с крюками, веревками и двумя маленькими тракторами расчистили дорожку, увозя теплые, забрызганные кровью туши. Кто-то поодаль от императора пристрелил одного из мужчин, пока те работали на дорожке. Раздался гул осуждающих голосов и несколько пьяных одобрительных выкриков. Император оштрафовал провинившегося и сказал, что если кто-нибудь сделает такое еще раз, то побежит по дорожке вместе с троши. Все рассмеялись.

– Вы совсем не стреляете, Гурджи, – заметил Йомонул.

По его подсчетам, он к этому времени убил еще трех животных. А Гурдже стало казаться, что охота – занятие довольно бессмысленное, и он почти прекратил стрелять. Все равно он не попадал в цель.

– Я в этом деле не мастак.

– Практика! – рассмеялся Йомонул, хлопнув Гурдже по спине.

Усиленный серводвигателями удар возбужденного маршала чуть не вышиб из Гурдже дух.

Йомонул сообщил об еще одном удачном выстреле, издал радостный крик и пнул Флер-Имсахо.

– Принеси! – рассмеялся он.

Автономник медленно и с достоинством поднялся с пола.

– Жерно Гурдже, это свыше моих сил. Я возвращаюсь в замок. Вы не возражаете?

– Вовсе нет.

– Спасибо. Желаю получить удовольствие от метких попаданий.

Он отлетел вниз и в сторону, после чего исчез за краем платформы. Йомонул почти все это время держал его под прицелом.

– И вы просто так его отпустили? – со смехом спросил он у Гурдже.

– Рад от него избавиться, – ответил тот.

Настал перерыв на ланч. Никозар поздравил Йомонула, похвалив за точность стрельбы. Гурдже сидел рядом с Йомонулом и, когда паланкин Никозара принесли на их конец стола, опустился на одно колено. Йомонул сообщил императору, что экзоскелет помогает точнее целиться. Никозар сказал, что рад скорому – после официального завершения игр – снятию устройства. Император скользнул взглядом по Гурдже, но больше ничего не сказал. Антигравитационный паланкин приподнялся сам, и охранники понесли его дальше вдоль ряда ожидающих людей.

После ланча все вернулись на свои места, и охота продолжилась. Для охотников остались еще животные, и первая часть короткого послеобеденного сеанса ушла на их отстрел, но троши вернулись еще раз, позднее. Пока что только семь из приблизительно двухсот троши, выпущенных из лесных загонов на огороженную дорожку, успели пробежать по ней и через дальний конец воронки исчезнуть среди деревьев. Но и эти были ранены, и им так или иначе было суждено погибнуть во время Всесожжения.

Земля перед помостом потемнела от рыжеватой крови. Гурдже стрелял, когда звери бежали по напитанной влагой дорожке, но целился мимо, наблюдая, как перед носом у раненых, воющих, запыхавшихся животных вскипают фонтанчики грязи. Вся эта охота казалась ему отвратительной, но он не мог не признать, что заразительный энтузиазм азадианцев подействовал и на него. Йомонул явно наслаждался происходящим. Верховник наклонился вперед, когда из леса выбежала крупная самка троши с двумя маленькими щенками.

– Вам нужно больше практиковаться, Гурдже, – сказал он. – Вы что, у себя дома разве не охотитесь?

Самка со щенками бежала к огороженному пространству.

– Почти нет, – признался Гурдже.

Йомонул фыркнул, прицелился с дальней дистанции и выстрелил. Один из щенков упал. Самка затормозила, остановилась и побежала назад к щенку. Второй детеныш продолжал неуверенно бежать вперед. Пули попали в него, и он взвизгнул.

Йомонул перезарядил винтовку.

– Я вообще удивился, увидев вас здесь, – сказал он.

Пуля попала самке в заднюю ногу, та с рычанием ринулась прочь от мертвого детеныша и снова побежала вперед, зарычав на раненого, хромающего щенка.

– Я хотел показать, что я вовсе не такой уж чувствительный, – сказал Гурдже, видя, как дернулась голова второго щенка и животное упало у ног матери. – И я охотился на…

Он хотел сказать «азад», что означало машину или животное, любой организм или систему, и с улыбкой повернулся к Йомонулу, чтобы произнести это, но, посмотрев на верховника, увидел, что с ним что-то не так.

Йомонула трясло. Он сидел, сжимая свою винтовку, полуобернувшись к Гурдже, лицо его в темной клетке дрожало, кожа побелела и покрылась капельками пота, глаза выпучились.

Гурдже подошел к нему и положил ладонь на руку маршала – на пруток экзоскелета, по наитию предлагая помощь.

В верховнике словно что-то сломалось. Ружье Йомонула развернулось, стукнув по треноге, здоровенный глушитель оказался направлен прямо в лоб Гурдже. Перед глазами Гурдже мелькнуло лицо Йомонула – безумное выражение, челюсти сжаты, струйка крови сочится по подбородку, глаза застыли, пол-лица дергается в яростном тике. Гурдже пригнулся – ружье громыхнуло где-то над его головой – и, кувырнувшись со стула в сторону треноги со своим ружьем, услышал крик.

Не успев встать, Гурдже получил удар по спине, повернулся и увидел над собой Йомонула, который раскачивался с безумным видом; позади него виднелись недоумевающие, бледные лица. Йомонул боролся с затвором, перезаряжая винтовку. Одна его нога снова ударила в ребра Гурдже. Тот откатился назад, пытаясь самортизировать удар, и свалился вниз, прямо перед платформой.

Он увидел, как закружились деревянные планки, мотнулись кроны золоцветов, потом он ударился, обрушившись на мужчину, в чьи обязанности входило оттаскивать мертвых животных. Оба они, тяжело дыша, упали на землю. Гурдже посмотрел наверх и увидел на платформе Йомонула: экзоскелет отливал матовым блеском в лучах солнца, а сам маршал целился в Гурдже. Два верховника подбежали, чтобы схватить Йомонула. Даже не повернувшись, маршал резко выбросил назад руки – его ладонь ударила в грудь одного из верховников, приклад ружья пришелся в лицо другого. Оба рухнули на платформу. Окруженные прутьями руки вернулись в прежнее положение, и Йомонул снова стал наводить ружье на Гурдже.

Гурдже уже успел вскочить на ноги и нырнуть в сторону. Пуля угодила в не успевшего перевести дух азадианца, лежавшего за спиной Гурдже. Тот бросился к деревянной двери, чтобы укрыться под высокой платформой. Сверху донеслись крики – Йомонул спрыгнул вниз, приземлившись между Гурдже и дверью. Оказавшись на земле, маршал тут же перезарядил винтовку, а экзоскелет легко поглотил удар при приземлении. Гурдже чуть не упал, разворачиваясь, нога его поскользнулась на пропитанной кровью земле.

Оттолкнувшись от земли, Гурдже побежал между деревянным ограждением и краем платформы. На его пути оказался охранник в форме с лазерным ружьем на плече, который неуверенно поглядывал на платформу. Гурдже метнулся мимо него, пригнув голову. Когда Гурдже был в нескольких метрах от охранника, тот начал стаскивать лазер с плеча. На его плоском лице запечатлелось чуть ли не комическое удивление – за миг до того, как одна сторона его груди разорвалась и охранник рухнул перед Гурдже, который споткнулся о него.

Гурдже перекатился через мертвого охранника и сел. Йомонул был в десяти метрах и неуклюже бежал к нему, перезаряжая винтовку. У ног Гурдже лежало ружье охранника. Гурдже схватил его, прицелился в Йомонула и выстрелил.

Звездный маршал пригнулся, но Гурдже целился с учетом отдачи, ошеломившей его утром при стрельбе из пулевого ружья. Луч лазера ударил в лицо Йомонула, голова верховника разлетелась на части.

Йомонул не остановился. Он даже не замедлил бега. Бегущее тело с почти пустой клеткой для головы (куски плоти и расколотые кости развевались, как вымпел, из шеи хлестала кровь) только увеличило скорость. Оно бежало к Гурдже все быстрее и сноровистее и целилось ему прямо в голову.

Гурдже, ошарашенный, замер. Слишком поздно он начал снова наводить винтовку и подниматься с земли. Безголовый экзоскелет был в трех метрах. Гурдже смотрел в черный зев глушителя, понимая, что он погиб. Но тут необычная фигура замедлила бег, пустая клетка дернулась вверх, винтовка дрогнула в руке.

Что-то врезалось в Гурдже сзади – он с удивлением понял, что сзади, когда в глазах у него потемнело. Сзади, не спереди, а потом не стало ничего.

-

Спина болела. Он открыл глаза. Между ним и белым потолком гудел массивный коричневатый автономник.

– Гурдже? – сказала машина.

Он сделал глотательное движение, облизнул губы.

– Что? – спросил он.

Он не знал, где находится, не знал, что это за автономник. И лишь приблизительно представлял себе, кто такой он сам.

– Гурдже, это я, Флер-Имсахо. Как вы себя чувствуете?

Ага, Флер-Имсахо. Что-то знакомое.

– Спина немного болит, – сказал он, надеясь, что не будет разоблачен. Гурджи? Гурджей? Наверно, это его имя.

– Меня это ничуть не удивляет. Вам в спину врезался здоровенный троши.

– Кто-кто?

– Бог с ним, поспите еще.

– …Поспать.

Веки были такие тяжелые – не удержать, и автономник подернулся туманом.

Спина болела. Он поднял веки и увидел белый потолок, повел глазами в поисках Флер-Имсахо. Темные деревянные стены. Окно. Флер-Имсахо. Вот он где. Автономник подплыл к нему.

– Привет, Гурдже.

– Привет.

– Вы помните, кто я такой?

– Всё ваши глупые вопросы, Флер-Имсахо. Я поправлюсь?

– Несколько царапин, сломанное ребро и небольшое сотрясение мозга. Через день-другой вы встанете.

– Кажется, вы говорили, в меня врезался… троши? Или мне это приснилось?

– Не приснилось, я это говорил. Именно так все и было. Что вы еще помните?

– Как я упал с трибуны… помоста, – медленно произнес он, напрягая память.

Он был в постели, и у него ныла спина. Он лежал в своей комнате в замке, горел свет: значит, вероятно, была ночь. Глаза его расширились.

– Йомонул на меня напал! – вдруг сказал он. – За что?

– Теперь уже не важно. Поспите еще.

Гурдже начал было говорить что-то, но гудящий автономник подлетел еще ближе, и усталость навалилась снова. Гурдже закрыл глаза. Всего на секунду. Чтобы дать им отдохнуть.

Гурдже стоял у окна, глядя во внутренний двор. Слуга-азадианец убрал поднос. Бокалы на нем чуть звякнули.

– Продолжайте, – сказал Гурдже автономнику.

– Этот троши, пока все смотрели на вас и Йомонула, перебрался через заграждение, подбежал к вам сзади и прыгнул. Он сбил вас, а потом перекатился через экзоскелет, прежде чем тот успел что-нибудь сделать. Охранники пристрелили троши, который пытался сожрать Йомонула, а когда зверя оттащили от экзоскелета, тот уже был выключен.

Гурдже медленно покачал головой.

– Я помню только, что меня сбросили с помоста. – Он сел в кресло у окна. Дальний конец двора отливал золотом в предзакатных лучах солнца. – А где были вы, пока все это происходило?

– Здесь. Смотрел охоту по имперскому каналу. Жаль, что я ушел, Жерно Гурдже, но этот отвратительный верховник пинал меня, и зрелище было уж слишком кровавым и омерзительным – словами не описать.

Гурдже махнул рукой.

– Ладно. Я жив. – Он закрыл лицо руками. – Вы уверены, что это я пристрелил Йомонула?

– О да! Это все записано. Хотите посмотреть?..

– Нет. – Гурдже предостерегающе поднял руку. Глаза его все еще были закрыты. – Нет, не хочу.

– Прямой трансляции я не видел, – сказал Флер-Имсахо. – Я бросился назад, к месту охоты, как только Йомонул выстрелил в первый раз и убил человека рядом с вами. Но я просматривал запись. Да, вы убили маршала из лазерного ружья того охранника. Но после этого тому, кто захватил управление экзоскелетом, не нужно было больше преодолевать сопротивление Йомонула. Как только Йомонул умер, эта штуковина стала двигаться быстрее и точнее. Наверно, Йомонул изо всех сил пытался ее остановить.

Гурдже уставился в пол.

– Вы уверены?

– Абсолютно. – Автономник подлетел к стенному экрану. – Слушайте, почему вам не посмотреть своими гла…

– Нет! – закричал Гурдже, вставая. Его качнуло, и он снова сел. – Нет, – сказал он уже спокойнее.

– Когда я вернулся туда, тот, кто управлял экзоскелетом, уже убрался. Пролетая между замком и платформой, я быстренько проанализировал показания моих микроволновых сенсоров, но прежде, чем удалось что-нибудь нащупать, оно отключилось. Какой-то фазово-импульсный контроллер. Имперские охранники тоже что-то нащупали. Когда мы вас унесли, они начали поиски в лесу. Я перенес вас сюда – убедил их, что так будет лучше. Они пару раз присылали доктора для осмотра, но тем дело и кончилось. Хорошо, что я вернулся туда вовремя, а то они могли бы доставить вас в больницу и начать брать все эти дурацкие анализы… – В голосе автономника послышалась тревога. – Поэтому у меня такое ощущение, что служба безопасности здесь ни при чем. Они бы не стали убивать вас на глазах у всех, и уж они-то непременно подготовились бы заранее, чтобы доставить вас в больницу в случае неудачи… но тут слишком уж все плохо организовано. Что-то странное творится, поверьте мне.

Гурдже пощупал спину, тщательно обследуя больное место.

– Жаль, что я всего не помню. Жаль, что я не помню, намеренно ли убил Йомонула, – сказал он.

Грудь болела. Он чувствовал себя разбитым.

– При том, насколько вы никудышный стрелок, подозреваю, что нет.

Гурдже посмотрел на машину.

– А вы, наверно, еще много чего умеете, автономник, а?

– Да нет. Кстати, император хочет вас видеть, когда вы поправитесь.

– Я пойду к нему сейчас. – Гурдже начал медленно вставать.

– Вы уверены? Мне кажется, не стоит. У вас нездоровый вид. На вашем месте я бы полежал. Пожалуйста, сядьте. Вы еще не готовы. Что, если он гневается на вас за убийство Йомонула? Нет, лучше я отправлюсь с вами…

Никозар сидел на небольшом троне, перед длинным рядом наклонных разноцветных окон. В императорских апартаментах горел насыщенный полихромный свет. Огромные гобелены, вытканные из нитей драгоценных металлов, сверкали, как сокровища в подводных пещерах.

У стен и за троном стояли невозмутимые охранники, туда-сюда курсировали придворные и чиновники с бумагами и плоскими экранами. Офицер императорского двора подвел Гурдже к трону, оставив Флер-Имсахо в другом конце помещения под бдительным присмотром двух охранников.

– Садитесь, пожалуйста. – Никозар показал Гурдже на стоящий перед троном маленький стул. Гурдже с благодарностью сел. – Жерно Гурдже, – сказал император спокойно и сдержанно, почти бесстрастно. – Мы приносим вам наши глубочайшие извинения за то, что случилось вчера. Мы рады видеть, что вы так быстро оправились, хотя и понимаем, что вы все еще страдаете от боли. У вас есть какие-нибудь пожелания?

– Благодарю вас, ваше высочество, нет.

– Мы рады. – Никозар неторопливо кивнул.

На нем по-прежнему было полное траурное облачение, строгость которого в сочетании с небольшой фигурой и невзрачным лицом императора контрастировала с сочными цветными всплесками окон наверху и пышными нарядами придворных. Император положил маленькую руку с кольцами на подлокотник трона.

– Мы, разумеется, глубоко скорбим о том, что лишились внимания и услуг нашего звездного маршала Йомонула Лу Распа, в особенности при таких трагических обстоятельствах, но мы понимаем – выбора у вас не было, вы должны были защищаться. По нашей воле мер против вас предпринято не будет.

– Благодарю вас, ваше высочество.

Никозар махнул рукой.

– Теперь о тех, кто составил заговор против вас. Лицо, которое перехватило контроль над экзоскелетом маршала, было установлено и подвергнуто допросу. Мы с прискорбием узнали, что главным заговорщиком оказался наш наставник и воспитатель с младенческих лет, ректор колледжа Кандсев.

– Хам… – начал было Гурдже, но замолчал.

На лице Никозара появилась гримаса неудовольствия. Имя старого верховника замерло на губах Гурдже.

– Я… – начал было опять Гурдже, но Никозар поднял руку.

– Мы хотим сообщить вам, что ректор колледжа Кандсев, Хамин Ли Стрилист, был приговорен к смерти за участие в заговоре против вас. Мы понимаем, что это, возможно, было не единственным покушением на вашу жизнь. Если это так, мы расследуем все обстоятельства дела и преступники будут переданы в руки правосудия. Некоторые лица при дворе, – продолжал Никозар, глядя на свои кольца, – желали защитить своего императора неправедным путем. Император не нуждается в защите от противника по игре, даже если этот противник пользуется средствами, которые мы отвергаем. Мы сочли необходимым обмануть наших подданных касательно ваших успехов в финальных играх, но сделано это было ради их блага, а не нашего. Нам нет нужды защищаться от неприятных истин. Император не знает страха, он только должен проявлять осторожность. Мы будем счастливы отложить игру между императором-регентом и человеком по имени Жерно Морат Гурдже, пока тот не поправится и не будет готов к игре.