Текст книги "Зима в сердце (СИ)"

Автор книги: Иден Бар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава 17 Обещаю

– Тонечка, привет. Давай-ка сразу после работы ко мне! Новости есть, – звонит и выдает мне с утра дядя Ваня, едва я просыпаюсь. Вопреки всем ожиданиям, Зимин никак не проявил себя вчера вечером – ни звонками, ни смс-ками. И ночью, кстати, тоже.

Хотя наверняка ведь мучительно думал о многом. Я разговариваю по телефону негромко, чтобы не разбудить девчонок. На часах семь пятнадцать утра. Вчера я заснула только под утро, поэтому почти проспала.

– Да что случилось-то?!

– Ты нашла Зимина? – по его голосу слышу, какой он уставший после суточного дежурства.

– Нашла, – докладываю без энтузиазма.

– И?

– Не пришел? Я сказала ему, что хотела. А что там за новости, дядь Вань?

– Не по телефону, ладно? – он выдерживает паузу, – но если в двух словах, то виновный установлен. И это не Зимин! Подробности вечером. Просто на всякий случай – к десяти утра ждём начальство из командировки, а в девять у нас пересменка! Если Зимин не явится, то помочь ему ничем не смогу даже я. То, что он не виновен, не снимает с него ответственности за побег.

– Не виновен, вы сказали? А уже установлено кто, да?! – уточняю, чувствуя, как от радости начинает шумно колотиться сердце. Слава Богу, с этой историей скоро будет покончено.

– Тоня, – сурово перебивает меня дядя, – услышь меня! Я не знаю, действительно ли тебя так волнует его судьба и почему. Но у Зимина из-за побега будет уже второй привод за этот год, и колонии ему теперь уже, наверное, не избежать.

– Я поняла, – быстро отвечаю. Мысли крутятся в голове нестройным потоком, – спасибо, дядь Вань! Сделаю все, что смогу. Еще раз попробую уговорить его. Перезвоню вам!

Эти новости кардинально меняют мои планы. Я перемещаюсь в ванную, чтобы почистить зубы, привести себя в порядок и подумать над тем, как бы убедить Зимина вернуться, отбросив его дурацкое условие. Не мне же это нужно, в конце концов! А ему. Не будь он такой бестолочью. Однако я ведь уже влезла в это дело, поэтому чувствую свою ответственность!

Как назло, ничего толкового в голову не приходит. Поддавшись порыву, я сую руку в карман халата и достаю телефон. Нельзя терять времени. Выдыхаю и решаюсь, набирая его номер двумя касаниями по сенсорному экрану. Присаживаюсь на край ванны, потому что от волнения ноги сразу слабеют, делаясь ватными.

Зимин поднимает после первого гудка, но голос немного хриплый, сонный:

– Але?

– Данечка, доброе утро, – бодро начинаю. Попробую говорить с ним шутливо, но уверенно. По-дружески. Я просто обязана спасти его, как бы пафосно это ни звучало, а дальше гори все синим пламенем! Спасти даже ценой собственной лжи.

– Доброе, Тош, – я не вижу, но угадываю, что он улыбается. Небольшая пауза, неловкая для меня.

– Собирайся, пожалуйста, – лаконично произношу, опасаясь перемудрить с «ванилью» в нашем общении, – встречаемся под СИЗО, окей? Позже все объясню.

– Зачем? – он спокоен как удав.

Стараюсь не вздыхать в трубку. Как же с этим парнем сложно.

– Затем, что все еще есть возможность аннулировать твой побег! Но вернуться нужно прямо сейчас. Не волнуйся, пожалуйста, ты оправдан, и это уже факт.

– Я не волнуюсь, – следует ответ.

– Так уверен в себе? – спрашиваю не без ехидства.

– Ну, я же знаю, что это сделал не я.

– Значит, так уверен, что не отправишься в колонию за побег?

– Мне интереснее все же, почему ты помогаешь мне?! А, Тоня?

Опять тупик! Нервничаю.

– Почему тебе это интереснее твоей дальнейшей судьбы? Считаешь меня такой прекрасной?

– Мне все равно, прекрасная ты или ужасная. Главное, чтобы моя!

– Ты больной человек, Данил.

– Может быть.

– И ты рискуешь – я могу сейчас просто положить трубку, а ты отправишься в колонию! Думаешь, тебя не найдут?

– Пусть так.

Он безбашенный, я знаю. И вряд ли врет. Мы снова молчим, пока Зимин не произносит:

– Вернусь я сейчас в СИЗО или нет, зависит только от тебя! Согласна на мое условие?

Я не знаю, возможно, это большая ошибка, но я произношу это:

– Ладно, согласна.

Приваливаюсь к стенке, покачивая ногой. Почему-то немного отпускает. В приоткрытую в санузел дверь уже заглядывает Ленка. Жестом показываю ей, что скоро выйду.

– Круто. Я рад! – Зимин жарко дышит в трубку, – только чтобы потом не включать заднюю, договорились?!

– Хорошо, – легко вру. И даже решаю пошутить, – а ты вообще как хочешь, может быть, давно мечтал о свадьбе? Ну, там, с лимузином, рестораном, белым платьем? Только тебе пока шампанское нельзя, Данечка, ну, ты в курсе.

– Поверь, я пил и покрепче. На такую свадьбу нужны деньги, хотя, они тоже скоро будут! – он как будто не замечает моей иронии.

– Откуда?

– Я ж говорил, что у меня серьёзные планы на музыку. Нас уже в Москву приглашают!

– Нас это кого?!

– Меня и команду. То есть тех, кто помогает мне писать музыку, снимать и размещать контент. Это реально крутые ребята, танцоры, я хочу раскручиваться вместе с ними, беру с собой! Помнишь, я говорил тебе про продюсера?

– Эмм… ну да.

– Так вот, продюсеры еще будут драться за нас, посмотришь! Я выберу лучшего. Мы сами пока не тянем на тот масштаб, который планируется...

– Рада за тебя, Данечка, – мне все же трудно скрыть сарказм. Но, я вовремя вспоминаю про те миллионы просмотров его «самопальных» клипов в YouTube. И еще, про одну свою подругу, которая, помнится, очень долго и настойчиво раскручивала свой YouTube канал, добившись в итоге каких-то жалких нескольких сотен подписчиков, и около тысячи просмотров ее роликов. А он только недавно зарегистрировался, и уже хитмейкер! Продолжаю:

– Так, может, лучше уж тогда дождёмся начала твоей звездной карьеры?! Продюсера, кучи бабла, а потом уже – ух, такую сделаем свадьбу! Этот городок содрогнется…

Вообще-то, я смеюсь. Но Зимин молчит, и я внутренне одергиваю себя, снова делаясь серьёзной. Ведь ещё ничего не позади. Надо, чтобы он вернулся в СИЗО, и его полностью оправдали. Только тогда можно будет вздохнуть спокойно. И шутить.

– Ну как, ты еще не начал во мне разочаровываться? – не удерживаюсь от того, чтобы поддеть его еще разок, – Данил, это вообще-то неизбежно. В любых отношениях. Так что ты пока подумай, даю время! А сейчас что, встречаемся под СИЗО?

– Хочешь проводить? – усмехается, – а как же твоя работа?

– Прогуляю, – заявляю ему уверенно.

– Нет, я не разочарован, – он говорит очень серьезно, – но мы ведь уже обо всем договорились, да?! Меня тут пацаны держат за горло, не хотят, чтобы возвращался. Боятся, что надолго закроют. Но я возвращаюсь. Потому что верю тебе. Так что это точно любовь.

Зависаю. Любовь?! Слишком сильное слово. И не совсем уместное, наверное, в нашем случае.

Ко мне уже во второй раз заглядывает Ленка, делая умоляющее лицо.

– Ладно, встречаемся у входа в СИЗО, – коротко бросаю и кладу трубку. Торопливо выхожу из ванной, прихватив оттуда свою косметичку. Звоню сначала завучу, чтобы предупредить, что на пару часов опоздаю в школу из-за срочного визита к стоматологу. Потом бегу одеваться и краситься.

Глава 18 Черт и младенец

Подхожу к зданию полиции, подгоняемая сильными порывами ледяного ветра. Зимина в его легкой, поношенной курточке и в подаренной мною шапке я замечаю издалека. Встречаемся взглядами, и сердце пропускает удар.

Он стоит один под козырьком здания, а входящие и выходящие оттуда менты бросают на него косые, подозрительные взгляды. Но Зимину все равно. С улыбкой, он смотрит только на меня. Спеша, я выбираюсь из пёстрой толпы бегущих на работу или по каким-то своим делам людей, и взбегаю по ступенькам. Здороваемся.

– Данил, молодец, что пришел, – глуповато добавляю, – даже раньше меня.

– Ты же знаешь, почему, – реагирует он в ответ.

– Скажи, а ты раньше влюблялся когда-нибудь? – не могу не спросить, меня распирает любопытство. Смеюсь.

– Так нет, – он тоже улыбается, – а ты?

– Не знаю. Ладно, пошли, – открываю перед нами дверь, и Зимин послушно идет за мной. Даже не верится, что я самолично завожу сюда самого отвязного хулигана в нашей школе!

– Я потом все расскажу тебе. Представляешь, преступник уже найден, – начинаю болтать с ним на ходу, когда на первом же этаже мы натыкаемся на дядю Ваню. Он выглядит сердитым:

– Ну, чего стоите-отсвечиваете на крылечке?! Заходите...

Передаёт Зимина дежурному:

– Макаров! Принимай бойца. Зимин Данил, семнадцати лет, воспитанник школы-интерната.

Коротко кивнув и, очевидно, уже предупреждённый, тот встаёт и выходит из-за своей конторки. Без лишних церемоний, хватает Зимина за предплечье, указывая на тяжелую металлическую дверь:

– Сюда! Через рамку сначала. Запрещённые предметы, медикаменты, холодное оружие, колюще-режущие есть? – заученно бубнит.

– Нет.

Я везде следую за ними. Ободряюще говорю Данилу на прощание:

– Дань, уже все хорошо, ничего не бойся! Ты молодец. Я приду к тебе вечером, после уроков.

Он коротко кивает и уходит, подчиняясь дежурному полицейскому. Я поворачиваюсь к дяде Ване и вижу на его лице неприкрытое неодобрение.

– И что это была за сценка из жизни жен декабристов? – насмешливо интересуется. Я даже вздрагиваю от такого случайного, прямого попадания им «в цель». Эх, знал бы он…

Впрочем, он узнает. Но позже. Я и не собиралась скрывать от дядьки эту неожиданную, нелепую договоренность с Зиминым. Может, он посоветует что-то дельное? А то ведь мне в голову ничего не приходит, а решать вопрос как-то придется.

Налив нам обоим, как обычно, крепкий чай с лимоном в своём кабинете, дядя Ваня жестом приглашает меня присесть. Смотрит на часы.

– Молодец, Антонина! А как же работа?

– Я предупредила, что задержусь, – коротко поясняю, помешивая чай ложечкой, – а вы-то домой когда?

– Скоро уже пойду.

Задумчиво наблюдаю, как в моей чашке, покачиваясь, плавает кусочек лимона. Конечно, Татьяна Ивановна не отказала мне в просьбе, но вряд ли поверила в то, что у меня неожиданно разболелся зуб. Просто она уже давно, я уверена, подозревает меня во вранье! И небезосновательно.

Но самый мой большой страх сейчас – это мысль о реальном преступнике. Сделать «стрелочником» в такой ситуации легче всего самого незащищенного, и им вполне мог бы стать Данил. Я сама привела его в СИЗО, поэтому теперь очень надеюсь, что ему действительно ничего не угрожает.

Дядя Ваня внимательно смотрит на меня, придвинув сахарницу ко мне поближе. Конечно же, он задает вопрос о том, какие нас с Зиминым связывают отношения. И я рассказываю ему все, как на духу, но в сокращенном варианте.

Как-то так исторически сложилось, что он всегда был мне ближе моего собственного отца, военного пенсионера. Мама, в прошлом врач, сейчас тоже на пенсии. А я у них – поздний и долгожданный ребёнок. Но, несмотря на нашу большую взаимную любовь и привязанность, давно уже живу отдельно. С тех самых пор, как поступила в пединститут и оформилась в общежитие. Сейчас я понимаю, что в свое время, наверное, просто сбежала от их гиперопеки. Участие же в моей жизни дяди Вани никогда не напрягало, и проявлялось только когда действительно нужно. Одним словом, он настоящий друг.

– Дядь Вань! – вдруг спохватываюсь, – так кто же все-таки устроил тот поджог в учительской?! Расскажите, все утро об этом думаю…

– Ох, Тоня. Давай сначала с Зиминым закончим? Он-то к поджогу не причастен. Зато причастен к тебе, а это мне уже очень не нравится. Нехорошая история!

– Ну, вы же понимаете, что у нас с ним ничего нет и быть не может?

– А зачем тогда обещание такое серьезное давала? И кому?! Никогда не давай обещаний, если не собираешься их исполнять. Если бы я знал, что ты так его уговаривать будешь…

– Да не я же это предложила! Но сказала зря, согласна. Просто очень хотелось его в СИЗО вернуть, особо времени подумать не было. Чтобы парень не пропал, но он вообще, вы знаете, хороший человек!

– Какой же ты еще ребенок, Тоня! Знаешь, что ему нужно от тебя, такому хорошему?

– Да я понимаю, о чем вы, но он ведь, извините, не постель мне предложил, – пытаюсь как-то оправдаться, – а семью создать. Наверное, это кое-что говорит о нем?

– Говорит, еще и как. Это детдомовец, племяшка. Они все хотят семью! Плохую ли, хорошую, любую. Тянутся к ней неосознанно, как котята, хотя не знают толком, что это. Не умеют беречь. Просто потому что их не научили. И вообще, если брать его жизненный опыт и твой, то ты младенец против него, поняла?!

Я хмурюсь, слушая его. Понимаю, что дядька прав. Возможно, Данилу просто нужна семья, социализация. А карьера, чтобы деньги зарабатывать. Он хочет быть как все! Вернее, как все благополучные люди в его понимании. Как же я сама не догадалась? И никакая особенная, неземная любовь ко мне тут не причём.

– Может он и хороший парень в принципе, давай допустим, – продолжает рассуждать мой дядя, – но у него опасный возраст. Мало того, что несовершеннолетний, так еще воспитывается в детдоме. Ну какой из него жених, Тонь?! Даже если он когда-то добьётся успеха и станет известным музыкантом, знаешь, что будет дальше? Жизнь на колесах, гастроли по городам и весям. Девочки-фанатки. Алкоголь, наркота. А ты, в лучшем случае – если не надоешь ему, конечно, будешь сидеть, ждать его дома! У окна. Он ещё лет десять минимум никакой не жених. И если ты сама не понимаешь этого, то самая настоящая дурочка. Извини, как есть, кто ж тебе еще правду скажет. Какая у вас разница в возрасте?! Лет семь?

Сникаю. Все так! Нет, я всерьез и не собиралась за него замуж, конечно, но отношения эти, если бы я, к примеру, дождалась его восемнадцати лет и пошла у него на поводу, стали бы для меня только источником сердечной боли в будущем.

И потерей времени, если честно. Ну правда, «прикипеть» к нему, а что дальше? Он рвётся в Москву. С компанией таких же, молодых и безбашенных. Какая семья?! Все они, включая его самого, неосознанно стремятся к новой, яркой, взрослой жизни, которой захотят насладиться по полной, набираясь опыта, проживая, прожигая ещё долгие годы.

Он будет успешен, точно. В этом я почему-то не сомневаюсь! А значит, его и правда ждут деньги, слава, новые перспективы, девочки… Много девочек.

– Ага, почти семь, – отвечаю, сконцентрировав внимание на чайной ложечке в своей чашке. Мне сейчас стыдно даже посмотреть на дядю Ваню. Стыдно за свой идиотизм!

– Это и в сорок-то лет, Тонечка, немалая разница, а в вашем возрасте, считай, пропасть, – качает он головой.

– И что делать? – почти шепчу, раздавленная его аргументами. Но оставит ли меня Зимин в покое? А если да, то когда?

– Вот. Правильный вопрос. Езжай-ка ты в Москву!

– В Москву?! – вскидываю на него удивленный взгляд.

– Ну, или там, в Питер. Бросай к черту эту работу!

– Почему?

– Да сдалось тебе наше захолустье. Ты мне как дочь, Тонечка, поэтому позволь дать совет! Не повторяй моих ошибок. Расширяй свои горизонты, ничего не бойся, вернуться-то сюда всегда успеешь! Ищи себя и свое счастье, пока еще есть молодость и силы. А молодость, она, знаешь, как быстро проходит?

Я киваю ему, снова погружаясь в невеселые мысли. Это был бы очень неожиданный ход!

Теперь мы просто сидим, пьем чай и молчим какое-то время.

– А что, если, – спрашиваю, – я встречу его где-нибудь там, ну, случайно?

– Зимина? – смеется, – здесь больше шансов его встретить! Даже в Москве затеряться легче. Он же Москву покорять собрался? Или весь мир?!

Я смеюсь вместе с ним и чувствую, как на душе становится чуточку легче.

– Я подумаю. Спасибо вам, дядь Вань! Многое разложили для меня по полочкам. Но давайте уже про таинственного поджигателя? – напоминаю. Все же, любопытство гложет меня, да и Данилу рассказать обещала. Дядя снова становится серьёзным, возвращаясь к своему привычному полицейскому тону:

– Так, информация пока строго засекречена, помни. Установлены еще одни пальчики на телефоне Зимина. Принадлежат они даме из вашего педколлектива. С большой долей вероятности, она каким-то образом выкрала и подбросила этот телефон в учительскую! Подозреваем также, что у нее имеется сообщник или сообщники. Сидоров сегодня же задержит и допросит ее.

– Да кто она?! Зачем это сделала?

– Кобылянская Лариса Тимуровна. А зачем – интересный и, можно сказать, ключевой вопрос, Тонечка! Выясним.

Глава 19 Маски сорваны

Не так уж сильно опоздав на работу, я провожу запланированные сегодняшним расписанием уроки и собираюсь на факультатив. За дополнительные занятия с ребятами мне государство, увы, не платит, да и желающих их посетить, обычно ничтожно мало.

Направляюсь в учительскую за учебными методичками. За столом у окна сидит Лариса Тимуровна, что-то недовольно черкая в ученических тетрадях красной ручкой. С ней мне даже не хочется здороваться. Ещё здесь присутствуют Татьяна Ивановна и физрук. Не глядя на Кобылянскую, я подхожу к книжным шкафам, где хранится весь учебный материал.

– Тонечка, большая группа факультатива на сегодня? – озабоченно интересуется завуч.

– Восемь человек, – отвечаю почти с гордостью. Учитывая добровольность мероприятия, это много. Сегодня будем заниматься с ними русской литературой. Я очень стараюсь преподавать как можно более занимательно. Некоторые произведения, такие как «Война и мир» Льва Толстого, особого энтузиазма, понятно, не вызывают, но я не против изучения только их краткого содержания, без детальной прорисовки и анализа персонажей и сюжета. Зато всегда останавливаюсь подробнее, чем нужно, на тех произведениях, которые для ребят по-настоящему интересны.

– Хорошо. А я вот планирую, Тонечка, сделать факультативы два раза в неделю обязательными для всех, начиная с девятого класса, – сообщает мне Татьяна Ивановна, как тут, из своего угла, в наш диалог злобно вклинивается биологичка:

– Это если только у Антонины Сергеевны найдётся время!

– А почему ж не найдётся? – удивляется завуч.

– Потому что, например, вчера она весь вечер по квартирам бегала, Зимина искала, – сообщает Кобылянская со змеиной улыбочкой, – нашла, уговорила в СИЗО вернуться! Молодец.

– А вы откуда знаете?! – резко ее перебиваю.

– Сорока на хвосте принесла, – бросает она мне высокомерно после драматично выдержанной паузы. Возвращается к своим тетрадкам. Потом добавляет, – но все, что ни делается, к лучшему! По этому уголовнику малолетнему давно уже тюрьма плачет…

Ругнувшись про себя, я натыкаюсь на вмиг похолодевший взгляд Татьяны Ивановны:

– Это правда, Антонина Сергеевна?

Беспомощная в своём нежелании врать и на этот раз, утвердительно киваю:

– Да.

– Я слышала, что он сбежал и оттуда, но вам-то что?! Какие отношения вас связывают?

Невольно смотрю на вновь увлекшуюся тетрадями Кобылянскую. Мне неприятен подобный разговор в ее присутствии.

– Потому что Зимин мой ученик, – отвечаю завучу ровно, – а мой дядя работает в полиции. Это он попросил моего содействия и, поверьте, я вернула Зимина вовремя – никаких серьёзных последствий его побег иметь не будет! А таким проступком он мог бы поломать себе всю дальнейшую жизнь, вы знаете это не хуже меня, если бы его перевели в колонию. И по квартирам я не ходила. В милиции подсказали адрес, туда-то я и зашла!

Взгляд завуча невольно смягчается, Лариса Тимуровна же громко хмыкает из своего угла. И только завуч начинает что-то говорить мне, как в дверь учительской тактично стучат. К нам заглядывает майор Сидоров с ещё одним оперуполномоченным, фамилии которого я не знаю.

Они здороваются и представляются по всей форме. Сообщают Кобылянской о предъявленном ей подозрении, и задерживают для проведения допроса в отделении полиции.

Она, равно как и Татьяна Ивановна, впадает в шок от этой новости. Я же просто наблюдаю за тем, как крысу-Ларису уводят, и даже испытываю нечто вроде удовлетворения. Не понимаю, зачем она выкинула подобное, но уж теперь правоохранители должны докопаться до правды!

Завуч тут же пристает ко мне с осторожными расспросами, но я «не колюсь», выражаясь лексиконом дяди. Быстренько провожу факультативное занятие и еду в СИЗО.

Там, первым делом, иду в кабинет дяди Вани. Он кивает мне на маленький приставной столик у своего рабочего стола и тут же, не спрашивая, заваривает крепкий чай.

– Итак, Антонина, – ставит передо мной дымящуюся кружку, двигает сахарницу. Устало плюхается в свое скрипящее офисное кресло, – на дежурстве еще пришлось задержаться. Кобылянская-то ваша, оказывается, давно состоит на учёте в психдиспансере!

Вот так новости. Я даже, кажется, открываю рот от удивления:

– Ого. Ничего себе!

– Да. Не буйнопомешанная, конечно, но с проблемами. И, разумеется, скрыла сей факт при приёме на работу! Но, это еще не самое страшное.

А что же самое?! Тянусь озябшими ладонями к раскалённо-горячей чашке и замираю в ожидании продолжения. Дядя Ваня тоже делает глоток, снимает очки для работы за компьютером и потирает ноющую переносицу.

– Раскололась она быстро. Уже установлено, что телефон Зимина выкрал его одноклассник Егор Тяпилин, с которым она состоит в интимных отношениях. Его пальчики там тоже «присутствуют»…

– В интимных? – зачем-то растерянно уточняю.

– Именно. Что ты хочешь, ненормальная баба со справкой из дурки! Берут туда, кого попало на работу. К Зимину твоему она, судя по всему, тоже приставала. Надеюсь, безуспешно.

Я в который раз откладываю ложечку, забыв набрать сахару.

– Блин, что жизнь у этого Зимина, – яростно шепчу, испытывая самое искреннее возмущение, – мало того, что детдомовские, в морозы без шапок ходят… так еще учителя у них такие! Зарплата небольшая, ученики специфические – вот и берут, как вы говорите, кого попало. Меня даже без опыта работы взяли.

– Ты права, – он вздыхает, – тоже сочувствую ему, но малый сильно на тебе зациклен, Тонечка! Я сам говорил с ним. Нехорошо все это. Как бы чего не вышло…

– Да что он вам сказал?! Неужели про свадьбу?

– Нет, – дядя Ваня улыбается.

– Зачем вы вообще с ним говорили?

– А что, нельзя? – он в притворном удивлении вскидывает брови, – считай, стало интересно. Спросил, какие отношения вас связывают.

– И что? – на миг почему-то даже дыхание перехватывает.

– Сказал коротко, по-мужски! Я ее люблю, – дядя Ваня смеется, – давно я такой романтики не встречал. Не жалко тебе его, Тонь?

Это, и вправду, так трогательно, что мои губы, помимо воли, расплываются в улыбке:

– Жалко. А как же то, что я младенец против него, а, дядь Вань?! Или неужели думаете, что, в самом деле, любит?

– Откуда мне знать! А поджигатель кто, тебе уже совсем не интересно? – меняет он риторику разговора.

– Вообще-то очень интересно! Не Кобылянская?

– Тяпилин. Он-то и уговорил свою ненормальную учительницу-совратительницу помочь с этим. Принес ей телефон, зажигалку, взрывпакеты…

– Ну а мотив?!

– Мотив обыкновенный, Тонечка. Зависть! И низость. Тяпилин этот в своей маленькой никчёмной жизни ничего не умеет, не знает, зато с Зиминым в Москву собрался. За компанию, так сказать. А Зимин возьми да откажи ему! Ну, Тяпилина, видишь, жаба задушила. И попались они с Кобылянской аккурат на камеру! В одной из припаркованных под школой машин, у сотрудника Гороно в салоне был в тот день работающий видеорегистратор. На записи хорошо видно, как Тяпилин через окно передаёт Кобылянской телефон и взрывпакеты в учительскую.

– Офигеть, – не могу сдержать эмоций, – а где они сейчас оба?!

– Она в психдиспансере, где и положено. Завтра будет принудительно проходить медкомиссию на предмет дееспособности! На ней же теперь не только поджог, а еще и развратные действия в отношении несовершеннолетнего.

– А Тяпилин?

– Тяпилин уже в СИЗО. Я похлопотал там, чтобы они с Зиминым нигде не пересеклись. А то так и до драки недалеко, или ещё до каких проблем! Расскажи все Данилу сама – майору Сидорову сейчас как-то не до пацана совсем.

– Хорошо. Спасибо, дядь Вань! – горячо благодарю его, – без вас, я даже и не знаю, что было бы... Как он здесь вообще?

– Нормально. Понятно, что не курорт! Хотя ему не привыкать. Телефон забрали – был недоволен, но отдал спокойно. Вот откуда у этих детдомовцев телефоны мобильные, скажи?

– Ну, так сейчас время такое, без телефонов никуда, – пожимаю я плечами в ответ, – Данил не воровал точно, у него вроде есть какой-то стабильный доход в сфере музыки.

– Вроде, но не воровал точно! – ворчит дядя Ваня, – ты там давай особо не проникайся чувствами от жалости к нему, хорошо?

– Вот что-то, а жалости я не чувствую, – отвечаю честно, – наоборот! Сочувствие да, а еще, может быть, чисто человеческую симпатию и уважение…

– Да что ж такое, Тоня, – грубовато перебивает он, – забыла, о чем мы с тобой говорили накануне?! Такой даже если влюбился, так же быстро разлюбит. Заруби себе это на носу.

Но я не обижаюсь на него за этот «холодный душ». Возможно, как раз именно он мне и нужен.

Дядя Ваня снова улыбается, вставая со своего скрипучего кресла:

– Ну что, пойдём к твоему любезному? Я провожу.

Не стесняйтесь дарить звезды и комментировать, автору будет очень приятно ;)...