Текст книги "Зима в сердце (СИ)"

Автор книги: Иден Бар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 13 Жесть

– Ээ.. Татьяна Ивановна, мы.. Вернее, Зимин попросил меня о консультации! – вру я, конечно, слабенько.

Она хмурится. Перебивает меня:

– Антонина Сергеевна! Я проработала в этом заведении больше пятнадцати лет. Скажите, уж будьте любезны. Похожа я на дуру?!

Тушуюсь. Искоса смотрю на Даню, а его душит смех. Это ужасно. Сколько еще он будет так подставлять меня?

– Зимин, вы уже получили ответы на свои вопросы? – спрашиваю его холодно.

– Ну, вообще-то, нет, – ухмыляется он.

И это все при завуче! Он безбашенный. Совсем. Ненормальный. Стоим, уставившись друг на друга, а Татьяна Ивановна, очевидно, устав ждать, пока я отойду от шока, просто закрывает дверь.

И я снова в бешенстве. Влепить бы ему как следует, но, взглянув в бесстыжие серые глаза, решаю больше даже не разговаривать с ним. Молча разворачиваюсь к двери, но он ловко, жестко хватает меня за локоть.

– Не смей ко мне прикасаться! – шиплю. В Зимине бесит все, особенно невесть откуда взявшаяся привычка трогать меня. С силой хватаюсь за его пальцы, отлепляя от себя, и он почему-то вдруг меняется, превращаясь из нахального во взволнованного.

– Зимин, не зли меня, – обессиленно прошу. Вместо ответа он берет меня за руки, очень нежно, и поворачивает к себе лицом. От простого соприкосновения наших рук отчего-то прошибает током.

– А то что? – тихо интересуется.

– Тебе не понравится, – блефую. Это странно, но я ни капельки не боюсь его. Хотя, наверное, надо бы!

– А если мне уже не нравится? То, что ты не хочешь даже поговорить. Не подходит в школе – назови время и место где, – просит.

Я выдираю пальцы из его цепких ручонок, и все-таки выбегаю из класса. На пороге оборачиваюсь:

– А я вообще нигде не хочу разговаривать с тобой Зимин, ясно?!

– Ты врешь! Я чувствую, – доносится мне вслед, но я уже спешу в спортзал, где проходит ЕГЭ, да так, словно за мной черти гонятся.

В довершение ко всему, ломаю каблук прямо перед дверью. Ничем, впрочем, не выдав этого, с дежурной улыбкой подхожу к своему месту за длинным столом. Сажусь, пытаясь хоть как-то привести мысли в порядок. Каблук предательски шатается, готовый отпасть в любой момент.

С головой ухожу в заполнение лежащей передо мной на столе документации. Переключиться удается, но все же следующие два часа томительного ожидания до окончательной сдачи работ даются мне с трудом.

Похоже, Зимину удалось опозорить меня перед завучем – теперь она даже не смотрит в мою сторону. Но зато и не ругает, всецело занятая делами экзаменационной комиссии. С неодобрением замечает, как я припадаю на одну ногу со сбитым каблуком, когда помогаю учителям убрать со столов после окончания экзамена.

Последние ученики выходят из зала, а мы, учительский состав плюс комиссия, с папками в руках поднимаемся на второй этаж. Там к нам присоединяется Лилечка, секретарь директора школы, предлагая сделать перерыв и выпить чаю в столовой.

Это предложение, конечно, рассчитано в первую очередь на прибывшую к нам из городского отдела народного образования (Гороно) комиссию в количестве трех членов. Они спешат в свой Гороно, но не отказываются.

Оставив в учительской всю документацию, включая заполненные бланки ЕГЭ с мокрыми печатями, мы дружно перемещаемся в столовую. А там уже все готово. Накрыт обильный обеденный стол, за который директор любезно рассаживает всех самолично, а я, совершенно вымученная почти оторванным каблуком, по пути в столовую захожу к нашей техничке, тёте Варе.

Это душевная пожилая женщина, очень доброжелательно ко мне настроенная. А поскольку у нас с ней примерно один размер обуви и мне больше не к кому обратиться, я прошу у нее на пару часиков, до конца рабочего дня одолжить мне ботиночки. Я знаю, что у тети Вари в подсобке всегда есть запасная верхняя одежда и обувь, уж Бог знает зачем.

И она оправдывает мои ожидания. Радостно переобувшись в ничем не примечательную, но добротную обувь вместо своих изувеченных сапог, я бегу в школьную столовую.

После комплексного обеда и чая с пирожными мы, насытившиеся и расслабленные, поднимаемся из-за стола, как вдруг раздается крик.

К нам в ужасе бежит Лиля. Размахивает руками:

– В учительской! Пожар! Дверь не открывается! Есть там кто?!

Шокированные, чуть ли не толкаясь и сбивая друг дружку, все гурьбой спешим туда. Из-под двери в учительскую уже валит густой едкий дым, а внутри что-то потрескивает. Лиля звонит в пожарную часть, а на директора, Таисию Валерьевну, больно смотреть. Она мечется под дверью, не в силах больше ничего предпринять до приезда пожарных.

– Слава Богу, хоть людей в учительской нет! Не должно быть, – повторяет как мантру.

Пожарные приезжают примерно через полчаса, когда оставленные на столе ЕГЭ-шные бланки сгорают, вероятно, дотла, вместе со столами.

Это большое ЧП! Его масштаб настолько серьезен, что следом за пожарными побелевшая от ужаса Лиля вызывает и полицию, по приказу директора. Вот они-то прибывают оперативно.

Все мы, понятно, буквально раздавлены происшедшим. Как это случилось, почему?! Одни вопросы. Ответы на них ищут стражи правопорядка, методично допрашивая очевидцев.

Пожарные выламывают обугленную дверь, а за ней – кошмар. Выгорело почти все. Стёкла, закопченные до невозможности, полностью чёрные. Хорошо только одно – человеческих жертв точно нет!

Но, уголовное дело возбуждается. Я даже знаю в лицо прибывшего следователя, он тоже узнает меня и буднично передаёт, что вызовет на днях для дачи свидетельских показаний, но не повесткой, как остальных, а через дядю Ваню.

Комиссия отбывает в Гороно без единого документа по ЕГЭ в нашей школе, и в полнейшей прострации.

Глава 14 Ещё жёстче

А дальше события разворачиваются с ошеломляющей скоростью. В учительской находят следы поджога и чей-то целенький, почти не обгоревший мобильный телефон. Довольно быстро устанавливают, чей – ученика выпускного класса нашей школы Данила Зимина.

Это шок! Я живу как во сне все последующие дни, потому что не верю, что Данил способен на такое. Хочу пойти в блоки и поговорить с ним, но узнаю, что его уже забрали прямо оттуда. И теперь Данил находится в следственном изоляторе полиции. Более того, останется там вплоть до выяснения всех обстоятельств дела.

Я как раз веду урок в одном из классов, когда мне звонит дядя Ваня. Ввиду чрезвычайных обстоятельств недавних событий, отвечаю ему прямо посреди урока. Извинившись перед своими пятиклашками, выхожу за дверь.

– Да, дядь Вань?

– Антонина, привет, – слышу по тону, что он сердит и озадачен, – а ну-ка дуй ко мне сразу после работы.

– А что случилось, дядь Вань?! Здравствуйте.

– Что-что! Ничего хорошего, – ворчит, – ты все равно нужна майору Сидорову, так что приходи. Расскажем.

Кладет трубку. Его звонок, кажется, не предвещает ничего хорошего. Со вздохом, я возвращаюсь в класс. Майор Сидоров – тот самый следователь, которые ведёт дело о поджоге в школе. Формально дядя Ваня не имеет, конечно, к этому делу никакого отношения, но в нашем маленьком городке оно уже приобрело такой резонанс, что абсолютно все сотрудники полиции в курсе. О поджоге написали даже в местной газете.

Дядя Ваня в курсе больше остальных в связи с тем, что теперь и я там тоже задействована, так или иначе. Сразу же после уроков мчусь в городское отделение полиции.

– Валерий Геннадьевич тебе всех карт, естественно, не сдаст, но это сделаю я, – грустно усмехается мой дядя. Давненько же я не видела его таким серьезным, – нарушу, так сказать! Потому что в вашем школьном деле вскрылись новые обстоятельства.

– Какие? Не томите, дядь Вань, – нервничаю. Мы секретничаем с ним в кабинете только вдвоём. Ещё один занимаемый здесь сотрудником стол пока пуст – человек в командировке. Но разговариваем тихо, как будто нас тут могут подслушать.

– Нашли-то телефончик Зимина аккурат под металлическим сейфом, так чтоб наверняка не сгорел! Кто-то прямо постарался его туда подальше засунуть. Так телефоны случайно не теряют, Тонечка. И вот тебе свежая рабочая версия – Зимина кто-то очень хочет подставить. Вопрос, кто? И с какой целью?

Пытливо смотрит на меня, а затем с улыбкой продолжает:

– Тебя я, племяшка, знаю, потому уверен, что не ты! Хотя, должен сказать, слухи у вас в интернате уже огого какие на этот счёт ходят.

– Да в смысле?! – опешиваю.

– В коромысле! Кое-кто из твоих коллег уже дал показания, что у вас с Зиминым были своеобразные отношения и, возможно, конфликт. Давний. Якобы именно ты могла спровоцировать его на хулиганские действия! Он у них и без того, мягко говоря, не пай-мальчик, но его выходка могла иметь целью как-то заслужить твое внимание. И в учительской его накануне видели. А ну-ка, скажи – был у вас конфликт? Или роман?!

– Нет, нет, – я пугаюсь от его предположений, – и вообще, то, что Данил не виноват, я уверена. Ну, подкатывал он ко мне, дядь Вань, было, да! Грубоватый, странный мальчик – тоже да, но детдом есть детдом, сами понимаете.  Откуда им там нежными быть? Но я не думаю, что он заходил в учительскую, чтобы устроить поджог. Мы с ним в тот день там поговорили и вышли, завуч еще оставалась…

– Значит, этот детдомовский приставал к тебе, и ты молчала?! – свирепеет он, – почему сразу не сказала мне? Я бы на него управу нашел. Ты знаешь, по какой статье он у нас на учете?

– Да знаю я все! Ну, дядь Вань, – с досадой перебиваю, – нормальный он пацан. Поверьте. Я ж тоже не дура какая-нибудь... Просто влюбился, увлекся, ерунда, пройдет! У подростков такое бывает.

– Как у тебя все просто! – заключает он.

– И не виноват он по той статье, мне тетя Маша из детской комнаты милиции говорила. Вина не доказана.

– Там не виноват, тут не виноват, – дядя Ваня раздражается, – ты откуда так хорошо его знаешь, Антонина?! Может, и сама влюбилась?

– Ну, вы как скажете, – я слегка краснею от его предположения, и складываю руки на груди в молитвенном жесте, – выключите следователя, пожалуйста. Что дальше?

– Я-то выключу, зато Сидоров включит! – хмыкает, – и устроит вам обоим по полной! Ладно. Дальше. Телефон обгорел, но не так, как рассчитывал злоумышленник.

– Что значит не так?

– А возможность «снять пальчики» с него осталась! Будет теперь Сидоров дактилоскопию вам устраивать. Снимет отпечатки пальцев у всех учителей и учеников постарше начальных классов, пока не установит, чьи там ещё есть, кроме Зимина. Теперь ясно?

– Ясно, – киваю.

И радуюсь. Сказанное им означает, что я не ошиблась и Данька Зимин невиновен! За подобное он бы точно угодил в колонию для несовершеннолетних преступников. А уж там, я уверена, нет ни малейшей возможности заниматься музыкой, и это не говоря уже обо всех прочих «прелестях» пребывания в колонии.

Дядя Ваня замечает выражение счастья на моем лице, и оно ему явно не нравится.

– Теперь тебе, Тонечка, к Сидорову, в десятый кабинет. Сдашь там пальчики...

Я уже с готовностью подрываюсь с места, как вдруг его служебный телефон звонит. Он поднимает трубку, коротко разговаривает с кем-то. Хмурится.

– А вы мне, кстати, свидание в СИЗО с ним устроить сможете? – довольная, интересуюсь, когда он кладет трубку.

– Зимин сбежал из СИЗО! – сообщает дядя Ваня отрывисто, – это очень плохо, Тоня.

Повисает недолгое молчание. Я, мягко сказать, ошарашена.

– Он как будто сам расписался этим побегом в том, что виноват, – добавляет дядя Ваня, – идиот! Своими руками судьбу себе ломает.

Опять недолго молчим.

– Ты это, знаешь что, Тонь… Верни его в СИЗО, если сможешь.

– Ого. Но как?! – я снова сажусь на стул перед ним.

– После колонии среди малолетних ублюдков мало кто потом поднимается, – разъясняет он жёстко, – я уже наслышан немного о том, что парень талантливый. И ты говоришь, хороший. Будет жаль! Есть у тебя его контакты? Где он может быть? Подумай.

– Я не знаю, – отвечаю ему почти в отчаянии, – у нас с ним, правда, нет никакого романа! И контактов. Мне просто жаль его, по-человечески. Но я готова, я хочу помочь! Вот только как?

– Подумай, куда он мог сбежать. Спроси у близких друзей мальчика! Вряд ли у него есть много вариантов. Если найдётся телефон или адрес – позвони или съезди, хочешь, я с тобой?

– Нет, что вы! С вами он не будет разговаривать. Я ж его немножко знаю, мой ведь ученик. Хмм… если бы вы только видели, какие ему места и премии дают в интернет-пространстве, вы бы удивились! Из него, правда, может получиться самая настоящая звезда в будущем.

– Если у него есть это будущее. Ну, пробуй тогда сама! Убеди вернуться добровольно. Если он вернется сегодня до ночи – попробуем уговорить начальство, чтобы закрыли глаза на побег, и даже документально аннулируем…

– Поняла! – снова вскакиваю, – сделаю все возможное.

– Ты скажи, что его не считают виноватым.

– Скажу! Спасибо, дядь Вань...

– Антонина, стой, – строго окликает, когда я уже хватаюсь за ручку двери, – все сказанное строго между нами. И к Сидорову сначала зайди!

Глава 15 Шпионаж

Уже в сумерках, я подхожу к зданию детдома. К блокам. На первом этаже, почти под дверью, сидит и вяжет на спицах в мягком свете настольной лампы наша вторая школьная техничка, баба Валя. Когда и зачем тут успели поставить стол? Хотя, наверное, это правильно.

Какой-никакой, а все же надзор за теми, кто входит и выходит отсюда, особенно ночью. Мальчишки-старшеклассники давно уже бесконтрольно бегают, куда хотят, в город по своим делам. Со времени чрезвычайного происшествия бдительность в детдоме была усилена.

– Заходить никому не велено, Антонина Сергеевна! – немедленно реагирует она на мое робкое «Добрый вечер», – и выходить тоже. До утра.

– Да я и не собиралась, – делаю лицо просительницы, – позовите мне Алю Зайцеву, пожалуйста.

Она вздыхает и поджимает губы. Понятно, что идти и звать кого-то из детей ей неохота. Да и директор, наверное, дала какие-то четкие указания, куда Антонина Сергеевна со своими просьбами явно не вписывается.

– А я пока вам за чем-то вкусненьким к чаю сбегаю, – заискивающе прошу. Поколебавшись немного, баба Валя сменяет гнев на милость. Говорит, что это совсем необязательно. Но я, спотыкаясь впотьмах, уже спешу в ближайший круглосуточный маркет.

Когда возвращаюсь, Аля уже ждет меня. Я даю ей одну коробочку конфет, а другую тихонько кладу на стол бабе Вале. Отвожу Алю в сторонку.

Техничка радуется конфетам, но заметно настораживается. Мы недолго беседуем под ее тайным наблюдением, когда она только делает вид, что читает газету и, видимо, пытается подслушать, отложив свое вязание.

Им обеим одинаково интересно, к чему эта встреча. Как могу осторожно, я задаю ей свой вопрос. Но мне не везет – я не получаю никакой информации.

Аля клянется, что ей неизвестно, где может находиться Данил. К сожалению, обратиться мне больше не к кому. Не Котенка же вызывать на разговор?! Огорченная, я беру с девочки слово, что о моем вопросе никто не узнает, и вручаю ей первый попавшийся учебник из моей сумки.

– Скажи бабе Вале, что к поступлению в институт готовишься, книжку просила, – говорю ей на прощание, – отдашь потом.

Прощаюсь и ухожу. В сгущающихся сумерках медленно плетусь к остановке. Это ужасно, но я, похоже, ничем не смогу помочь ему. Чувствую себя паршиво.

Автобуса долго нет, людей тоже. Я мерзну, стоя на одном месте и размышляя, прокручивая в голове разные варианты, как вдруг, в неверном свете уличного фонаря, замечаю чью-то длинную тень.

Тень, а вернее человек, выскальзывает откуда-то из ворот детдома. Он неспешно движется в город по тротуару, крепко прижав к себе небольшую спортивную сумку. И вот тут во мне просыпается дух авантюризма!

Стараясь не привлекать к себе внимания, я иду за ним на очень приличном расстоянии. Сегодня это легко – я в кроссовках и в легкой куртке. А баба Валя-то с новой должностью охранника явно не справляется!

Идущий впереди меня – воспитанник детдома. Однозначно парень, старшеклассник, точнее я отсюда я не вижу. Запрыгивает в остановившуюся маршрутку. Боясь потерять его из виду и почувствовав азарт, торможу попутку. Вообще, это рисковое мероприятие, обычно я так не делаю.

Но сегодня необычный день. Мне везет – почти сразу возле меня останавливается кроссовер тойота грязно-зеленого цвета. Делать нечего, сажусь!

Слишком многое сейчас на кону. Может быть безвозвратно поломана жизнь совсем еще молодого мальчишки. Такого талантливого, к тому же. Положа руку на сердце, я не могу не признать, что чувства, которые испытываю к нему, это никак не равнодушие.

И если есть хотя бы один шанс из миллиона, что этот его возможный одноклассник направляется к нему, то я рискну.

– Здравствуйте, – вежливо здороваюсь с водителем, садясь и закрывая за собой дверь. В салоне он один, не так страшно.

– Куда нужно красавице? – мужчина лет сорока улыбается, сверкнув золотым зубом.

– А вон за той маршруточкой, если можно! – отзываюсь, тоже улыбаясь ему в ответ, впрочем, не слишком, – я хорошо заплачу.

Как раз сегодня я обналичила свою зарплату с карточки. Он смеётся, уточняя, хорошо это сколько, но везёт. К счастью, всего через пару остановок маршрутки, во время которых мне приходится терпеть шуточки водителя на тему, не выслеживаю ли я своего неверного жениха и просто мило улыбаться, я вижу его.

Тяпу! Вернее, Егора Тяпилина, то самое хамло, которое так сильно досаждало мне последние дни. Торопливо рассчитываюсь с водителем, протягивая крупную купюру:

– Так будет нормально?

Сегодня для Зимина мне ничего не жалко.

– Нормально, – довольно отзывается он, беря ее.

– Спасибо, – искренне благодарю и выбегаю из тойоты, стремясь не упустить парня из виду.

Крадучись, я дворами следую за ним. По сторонам он совсем не смотрит, поэтому без каких-либо проблем я «веду» его еще до одного неприметного с виду переулка.

Тяпа заходит в первый подъезд пятиэтажки. Я – за ним. Никаких кодов на входных дверях тут нет, и дальше без труда, ориентируясь только на звук шагов, я поднимаюсь за Тяпой вверх на некотором расстоянии. На четвёртом этаже хлопает открывшаяся дверь.

Подождав немного, уверенно подхожу к ней тоже и стучу. Слышу, как кто-то подходит к двери с той стороны, но не торопится открывать. Мой пульс учащается.

Глава 16 Кипучие страсти

Мне открывает незнакомый парень лет двадцати.

– Вы к кому? – удивленно тянет он. Смотрит с подозрением. Стоит передо мной в трениках, босиком и с голым торсом. Высокий, мощный, на плече – крупная татуировка. Чувствую, как от страха начинают трястись поджилки. Может ли быть, что я ошиблась?! Затяни он меня сейчас силой в эту стремную квартиру, и не пикну.

– Данила Зимина позовите, пожалуйста, – тем не менее, смело отвечаю. Смотрю в глаза. Он зависает, но ненадолго.

– Расслабься, это моя девушка! – слышу воодушевленный голос Зимина и радостно выдыхаю. Он появляется в проеме двери и отодвигает парня в сторонку. Бросив взгляд на лестничную клетку, без спросу затягивает меня за руку в квартиру. Пока я растерянно осматриваюсь, Зимин уже ловко снимает с меня куртку и разматывает шарф с шеи.

– Данил, ты что делаешь? – вяло сопротивляюсь. Заметив, однако, несколько настороженно-любопытных пар глаз парней из комнаты напротив, замолкаю. Мы стоим сейчас у них на виду в маленьком коридорчике этой квартиры-однушки.

– Пообщаемся на кухне, – произносит Зимин коротко.

В квартире жарко натоплено. Я вздыхаю, понимая, что он прав. Деваться некуда, правильнее будет зайти. Неожиданно, среди этих парней, я вижу Тяпу. Он глядит на меня с нескрываемой злобой. Решаю просто игнорировать его.

Зимин, заметив мою нерешительность, с улыбкой приседает передо мной и дергает за шнурок на кроссовке:

– Тош, разувайся!

От меня не ускользает и то, как он поднимает свой взгляд выше. Скользит им по моим обтянутым джинсами ногам. Поспешно приседаю рядышком, и разуваюсь. Встречаемся взглядами.

Меня бросает в жар от непривычной близости наших тел, и пикантности ситуации в целом. Но, стараюсь сохранять спокойствие – впереди у меня важная миссия!

– Пацаны, отмирайте, – весело говорит Зимин любопытствующим. С облегчением вижу, как он закрывает дверь в ту единственную комнату. Парни сидят на широком диване и смотрят телек под пиво, все, включая Тяпу, – все нормально.

Возвращается ко мне. Зимин не с голым торсом, как открывший мне входную дверь парнище, но тоже босиком, в футболке и в спортивных штанах. Вообще, он сам по себе высокий и спортивный, заметно оформляющийся в мужчину, что называется, не по дням, а по часам.

Протиснувшись мимо него в узком коридоре, я быстро устремляюсь в открытую дверь кухни. Обстановка здесь тоже «спартанская». Мебели и всего прочего по минимуму.

Зайдя вслед за мной, он плотно прикрывает дверь. Подходит.

– Дань, мне очень нужно поговорить с тобой, – в волнении, я облизываю пересохшие губы. Не знаю, с чего начать и как заставить его принять правильное решение, – я даже не буду спрашивать, почему ты представил меня своей девушкой.

– Ладно, – легко соглашается, – а я не спрошу, откуда ты узнала, что я здесь.

– За Тяпой проследила, – признаюсь, чтобы он больше доверял мне, – но это неважно! Мне известно, что ты сбежал из СИЗО.

– И что?! – хмыкает.

Делаю коротенькую паузу, собираясь с мыслями. То, что я сейчас скажу, очень важно.

– Послушай, Данил. Я знаю, что это не ты устроил поджог в школе! Уже найдены доказательства того, что тебя хотели подставить, но пока это тайна. Я хорошо знаю, о чем говорю, потому что мой родной дядя работает в милиции. Это он сказал мне, что своей глупой выходкой ты можешь поставить под удар всю свою дальнейшую жизнь, тебя ведь запросто могут перевести в колонию.

– А почему он сказал это тебе? – прищуривается, – откуда он знает, что я имею к тебе какое-то отношение?

Немного теряюсь от такой постановки вопроса. Все же, Данил неглупый мальчик.

– Подожди, это еще не все, – продолжаю немного сбивчиво, – он сказал, что даже готов тебя прикрыть, если ты вернешься в СИЗО до ночи! То есть побег аннулируют документально, ясно?

– Не очень, – Данил начинает улыбаться и подходит ко мне вплотную. Вжимаюсь спиной в столешницу позади себя, – есть вопрос.

– Какой?!

Скрестив на груди руки, он стоит прямо напротив меня и разглядывает. Я нервно сосредотачиваюсь взглядом на рельефе его мышц, угадываемых под футболкой. Замечаю свежую татуировку на запястье.

На кухню вдруг заглядывает Тяпа.

– Зима, не верь училке! – цедит детдомовец в мою сторону почти с ненавистью, – она хочет заманить тебя в ловушку!

– Ты откуда знаешь?! – Зимин резко поворачивается к нему и смотрит недобро. Даже больше, я вижу, что он взбешен приходом Тяпилина.

Так странно, но сюда заходят и остальные парни. Вот от этого мороз по коже. Как же я жалею, что сунулась в их логово одна, никому не дав знать, где я! Хотя бы смс-кой. До меня только сейчас начинает доходить, что со мной здесь могут сотворить все, что угодно.

– Хорош языком ляпать, Тяпа! – реагирует на его зловещее молчание Данил, и это существенно понижает градус атмосферы, – если есть че сказать, скажи. Если нет, че пришёл?! Не гоните, пацаны…  Заканчивайте уши греть, я тут с девушкой разговариваю.

Они понимающе ухмыляются и берут по новой порции пива, но расходятся. Остаётся только Тяпа, нервно сжимающий кулачки. Откуда в нем эта злоба ко мне, я не понимаю? Только потому, что училка?

– И че, Зима, ты теперь в СИЗО вернёшься?!

– Не парься. В комнату иди, сказал, – Зимин говорит тихо и спокойно. Но что-то в нем все же убеждает Тяпу молча выйти и прикрыть за собой дверь.

Пока я лихорадочно соображаю, на чем строить наш диалог дальше, Зимин бесшумно подходит к двери и резко распахивает ее. Слышится грохот и завывание упавшего Тяпы. А ещё – взрыв хохота из комнаты. Зимин выходит в коридор.

– В следующий раз в нос, – предупреждает он, понизив голос, но я это слышу. Снова возвращается на кухню. Аккуратно, плотно прикрывает за собой дверь и застенчиво интересуется:

– Извини, пожалуйста. Хочешь чаю?

– Эмм... нет. Спасибо, Данил. Надеюсь, ты понимаешь, – я говорю быстро, потому что чувствую, как взволнована, – вернее, знаешь, что если откажешься возвращаться в СИЗО, то последствия побега могут быть очень серьезные. Даже при том, что ты не виноват в поджоге!

– А что, я так небезразличен тебе?! – интересуется, подходя поближе.

– Да.

– Почему?

– Потому что ты мой ученик, – отвечаю твёрдо, – и просто хороший человек.

– Это всё?

– Всё.

– Тогда скажи, почему у тебя нет парня?! – я слышу в его голосе агрессию.

– Данил! Ну причем тут это? – меня шокирует резкая смена темы, – мы же говорим о твоей судьбе… А ты о чем?

– И я о том же, – прожигает взглядом, – ответь. Так почему?!

– Ну, блин-оладь, – психую. Речь идет о его возможном переводе в колонию для малолетних преступников, а он достает меня каким-то несуществующим парнем, – Зимин! Это мое дело.

– Ладно. А почему тогда мои дела – твои? – замечает резонно.

– Я уже сказала. Ты мой ученик, – жалко повторяю. Мне уже не нравится этот лихорадочный блеск его глаз и странное состояние. Он ведь не выпивший? Не похоже. И характерного запаха нет. Курили они здесь что-то, что ли?!

– Тогда почему здесь не химичка, например, а ты? Я тоже ее ученик, – уточняет, делаясь привычно-дерзким. Подходит и кладет свои лапы на столешницу позади меня, по обе стороны, да так, что не получается даже отвернуться от него!

– Потому что это мой дядя работает в милиции, – стараюсь говорить уверенно, – а не химички! Данил, отойди, пожалуйста.

– То есть все только ради того, что я твой ученик?! – смеется, даже не думая сдвинуться хоть на сантиметр, – ты уверена? Что-то мне подсказывает, что химичка так бы не заморачивалась. А ты решила заморочиться?

– Ну, может я добрее, – улыбаюсь ему, – ладно, ты умный, не спорю. Умеешь думать!

– Я просто давно все понял про нас, – он снова говорит серьезно. И это пугает.

– Какой-то бред, Данил! – в нарастающей панике, я хватаюсь за кисти его рук, чтобы оттолкнуть от себя.

– Я же еще ничего не сказал тебе, а ты говоришь – бред…

Какие-то секунды просто смотрим друг на друга. Потом Зимин неожиданно отступает от меня сам.

Мрачный, он отходит к окну и, засунув руки в карманы, недолго размышляет о чём-то. За стеклом уже давно темно, если не считать света фонарей и витрин магазинов. Я так долго не смотрела на часы, что даже не знаю, который сейчас час...

– Дань, – мягко зову его. Он тут же поворачивается и возвращается ко мне. Слишком близко. Привычно пячусь.

– Ну что, подумал? На кону твоя музыкальная карьера, – захожу в этот раз с главного «козыря».

– К черту карьеру, – отвечает он без пауз, применив, вообще-то, более резкое слово, – я вернусь в СИЗО! Один, прямо сейчас. Тебе даже не придется вести меня за ручку. И сделаю все, как скажешь… Только у меня есть условие.

– Какое? – с готовностью откликаюсь.

– Только если мы потом поженимся, – впивается в меня напряженным взглядом.

Повисает дурацкая пауза. Я весело хмыкаю, не в силах сдержать улыбку. Думала, что Зимину уже сложно меня чем-то удивить, но нет! Он терпеливо дожидается, пока я беру себя в руки и справляюсь со смехом.

– Данил, как ты говоришь, хорош! Сейчас не время для шуток.

– Значит, все остаётся как есть.

– Ты ребенок, Данил, забыл?! – не выдержав, кручу ему пальцем у виска, – ну, ничего страшного, бывает. Окончание школы, музыкальные премии и Соммерты кружат голову, да? Ты чувствуешь себя взрослым. Но это не так. Детям в нашей стране запрещено жениться, уж извини…

Меня снова душит смех, хотя я изо всех сил стараюсь даже не улыбаться.

– А с восемнадцати? Я в курсе, не дергайся так, – спокойно продолжает он, –  с восемнадцати женят?! Или с двадцати одного?

– С двадцати одного, кажется, – вру, не моргнув глазом.

– Ладно, я проверю, – Зимин снова хитро улыбается, – а восемнадцать мне всего через три с половиной месяца, дорогая, любимая моя Антонина Сергеевна!

Мой приступ смеха пропадает так же внезапно, как и накатил. Я снова боюсь неадекватности Зимина.

– Эээ… Но ты же талантливый музыкант! – меня хватает только на этот «бледный» аргумент.

– И что?

– А в голове, мхм… такая каша. Речь идет о твоем будущем!

– Мне все равно. Я назвал условие, – перебивает. На лице его ноль эмоций. Стоит надо мной, снова скрестив руки на груди и уставившись немигающим взглядом.

Ситуация нелепейшая. Это я чувствую себя сейчас маленькой девочкой, а Зимина – коварным взрослым, пытающимся меня перехитрить! Он даже не спорит со мной, не давая тем самым повода для новых, более убедительных аргументов. Недолго молчим.

– Что ж, очень жаль! – я говорю искренне, серьезно, – ты пока не вполне адекватен в силу возраста, но времени на то, чтобы набираться ума, у тебя, к сожалению, нет.

Решительно выхожу из кухни. Зимин, помедлив, идёт за мной. В коридоре молча наблюдает за тем, как я медленно обуваюсь. Парни из комнаты больше не проявляют к нам интереса, даже Тяпа. Все они дружно пялятся в ноутбук, что-то обсуждая.

– Подожди, провожу! Поздно уже, – наконец, изрекает Зимин. Он хитер, но зря считает, что я дам заморочить себе голову.

– Думаю, что ориентировку на тебя уже дали, – откликаюсь, – а наш городок, ты сам знаешь, маленький. Так что лучше не надо.

– Тогда подожди. Попрошу кого-нибудь, – он скрывается в комнате, несмотря на мой протест, и выходит оттуда с тем парнем, который открыл мне входную дверь.

– Это Дэн, – коротко его представляет, – проводит тебя.

Я неловко топчусь на пороге. Может, и правда? За окном непроглядная темень, поздно. Пусть хотя бы до остановки. Парень кивает Зимину и быстро обувается, накинув куртку. Тот по-прежнему стоит молча, облокотившись о дверной косяк.

– У тебя телефон есть? – робко спрашиваю я его, уже выйдя на лестничную площадку.

– Да, – улыбается. Мы стоим и молчим дальше, пока этот Денис не спрашивает меня с оттенком неудовольствия:

– Ну что, пойдёмте?

– Сейчас, – я злюсь на Зимина за то, что он фактически вынуждает меня проявить инициативу, – Данил, какой у тебя номер?

– Диктуй ты, – он достаёт из кармана телефон и с моих слов записывает номер. Тут же набирает и, убедившись, что в моей сумке раздается звонок, сбрасывает.

– А это мой.

– Ладно, пока, – ухожу. Очень злая.