Текст книги "Горнило верховного мага (ЛП)"

Автор книги: Иан Эсслемонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Дряхлый Правитель вздрогнул при виде этого гнева, густые брови взлетели. Он оглянулся на ближайшего жреца, похожего на пузатый кувшин Маллика Реля. – Это не кажется... подобающим. Не во время церемонии столь священной, дорогой Блюститель...

Маллик поднял руку, бледную и пухлую. – Простите, Правитель. Мы не смогли склонить ее к пониманию, гмм, величия момента, и приходится применять методы более энергичные.

Рентил фыркнул, брови шевелились. Затем он покачал головой: – Не годится, Блюститель. Я недоволен. Ритуал явно требует добровольца. Чистейшего сосуда самопожертвования.

– С позволения Правителя я проведу последние стадии... верю, я сумею привести ее в чувство...

Рентил всматривался в него, моргая покрасневшими глазами. – Ну что же... если верите, Маллик. Оставляю дело на вас. Дитя, – обратился он к ней, – я буду усердно молиться, дабы познала ты святость служения Маэлу.

Джианна промычала сквозь кляп, куда именно старик может засунуть свои молитвы; Рентил снова дрогнул. Отошел, ведомый под руки служками.

Маллик смотрел на нее. Показал жестом, чтобы вынули кляп.

Джианна глубоко вздохнула и рявкнула: – Ах ты кусок червивого навоза!

Приземистый жрец сухо улыбнулся, показав мерзкие зеленоватые зубы. Показал туда, где каменный пилон некогда положили поперек ямы над черной водой колодца, что угадывалась далеко внизу. – Что требуется от вас, о Верховная Жрица? Чтобы вы добровольно провели лезвием по животу и встали на краю, ожидая, пока не потеряете сознание от потери крови.

– Иди в Бездну.

Улыбка была еще тоньше и неприятней. Он указал ей за спину, подманивая кого-то. – Так и думал. Придется вас подбодрить и убедить.

Двое стражниц привели черноволосую девицу, которую Джианна тут же узнала. Одна из тех, что спасли ей жизнь в Воробьином проливе. Девица смотрела на нее, испуганная и сконфуженная.

Маллик нетерпеливо махнул рукой аббатисе, та передала ему свою ношу. Жрец поднял кривое блестяще-белое лезвие, поднес к шее девицы. – Ну, Верховная Жрица, – начал он, – стоит ли разыгрывать всю пантомиму угроз и уступок? Должны ли мы устраивать бесполезный спектакль? Или вы будете сотрудничать?

При виде лезвия у глотки и полных ужаса глаз Джианна ощутила, как сила и упрямство вытекают из нее. Словно она уже ударила себя этим ножом. Она покорно кивнула.

Маллик ответил лукавой улыбкой и кивком. Отвел лезвие. – Отлично. Рад, что вы прислушались к голосу разума. Ведь кровь есть кровь, не так ли?

Он протянул ей лезвие, но отдернул в последний миг, подмигнув: – На случай, если в твой разум проникла мыслишка вонзить его в мою грудь – помни, заплатят все твои дети. Ясно?

Такая мысль и правда скользнула в ее уме, но мерзавец был прав: детей убьют в качестве мести. Рассекут животы, одному за другим, пока кровь не замутнит воду священного колодца. Всё ради призыва Джисталя... чем бы ни была эта тварь.

"Теперь я вижу твой истинный цвет, Маэл. Это цвет невинной крови. Я отвергаю его!"

Она молча вытянула руку. Маллик перевернул нож и вложил в ладонь, затем вежливо указал на край скалы, нависшей над кратером колодца, так далеко внизу. Это был черный, грубый камень, основание острова.

Джианна сделала шаг.

– Если не знаешь точно, как резать, – подал голос Маллик, – уверен, тут найдутся готовые оказать всяческую помощь.

– С превеликим удовольствием, – сказала аббатиса.

Джианна развернулась на узком выступе. Посмотрела в глаза детям. – Не бойтесь, – сказала она им, а затем повернула голову к Маллику. В его глазах появилась неуверенность. Вздернув подбородок, она крикнула, пересилив вой ветра из глубины колодца: – Надеюсь, Худ оставил особую дорогу для такой мрази, как ты! И ты, аббатиса. Вот мой ответ!

И бросилась за край каменной платформы. Последнее, что донес ревущий ветер, был панический вопль Глайниф.

Аббатиса зажала рот рукой. Внизу, уже так далеко, верховная жрица стрелой летела к воде. По черной глади прошлась мгновенная рябь, и вода снова застыла. Она в ужасе поглядела на Маллика. "Катастрофа! Я буду следующей?"

Однако надзиратель Веры взирал вниз довольно добродушно; потянул себя за мясистую губу, как бы озадаченный. Вздохнул и покачал головой. Поднял взгляд. – Ну, – заявил он, – это тоже способ жертвоприношения, не так ли? – Он наклонил голову набок и постучал пальцем по губам. – Скоро ли мы узнаем?

Глайниф опомнилась и сжала руки. – Ах. Давние сведения говорили о полном обороте мира – то есть о сутках. Мы узнаем на заре.

Маллик кивнул: – Очень хорошо. Подождем. Кстати, как именно мы узнаем?

Она прокашлялась. – Да. Что же, по отливу. Будет самый глубокий отлив. Вода практически уйдет со всех побережий.

Маллик задумчиво кивал. Потом указал на детей. – До того часа держите их рядом. Возможно, еще понадобятся.

Она поклонилась в пояс. – О да, Блюститель.

Удар о водную поверхность должен был ее убить, сломать шейные позвонки. Однако она направила перед собой силу Рюза, облегчив вход в воду и замедлив падение. Затем забила ногами, уходя глубже, в самую бездну. Она умела задерживать дыхание дольше прочих, дольше всех записанных достижений древних магов – но понимала, что сегодня придется держать воздух в груди намного дольше. Дольше, чем она осмелилась бы прежде.

Они будут следить, когда она всплывет. Живая или мертвая. Этот колодец, этот кратер не имеет выхода. Ей некуда деться, и ей придется переждать их.

Она двигала руками и ногами, удерживаясь там, куда не доходил скудный свет. Внизу лежала неизведанная пучина, чернее ночи. Удар вырвал из руки лезвие Приношений; ей повезло, что клинок не вонзился в тело. Сейчас он был где-то внизу, в иле... и прочем, что могло скопиться на этом дне. Ей не хотелось бы узнать, в чем именно.

И, раз уж она выжила, придется ждать ночи. Вынырнуть там, где тень гуще всего – под каменной полкой. А потом? Дикие схемы с переодеванием и сменой внешности заполонили рассудок. Нужно спасти детей... как угодно...

Постойте, он же тонет. Тонет?

Она забила ногами, пытаясь удержать глубину, и не смогла. Что-то тянуло ее вниз. Наверное, течение. Хотя вода казалась спокойной. Она усиливала Рюз, но не могла остановить погружение. Похоже, то, что ее схватило, было неизмеримо сильнее ее.

Вода стала темной над головой, она плыла в кромешной ночи, да и не различала уже – плывет ли, или просто тонет. Сколь глубоким может быть провал?

Джианна понимала, что оказалась так глубоко, что не успеет подняться к поверхности за глотком воздуха. Но почему-то не тревожилась. Нет нужды в панике и борьбе. Ей стало до странности легко, спокойно. В потоке... Она даже ощутила, как тяжелеют сонные глаза.

Последнее, что она увидела – необычный синеватый свет снизу. Как будто она погружалась к звезде сквозь чернильный мрак Бездны. К звезде, что звала ее.

Затем наступило ничто.

Танцор привык к тому, что Келланвед испытывает его терпение, но в этот раз истрепанные пределы терпения готовы были порваться. Больше недели они ждали, бросив якоря в узком проливе у острова... ждали. Но чего? Даже этой жалкой крохи информации не удавалось выудить у мелкого дальхонезца. Он стоял целыми днями у борта "Закрученного", постукивая тростью по палубе и бессловесно журча что-то себе под нос.

Наконец однажды в конце дня, когда солнце склонилось к далекому берегу материка, Танцор подошел к партнеру и безо всякого энтузиазма кашлянул. Он понимал, что маг воспримет вопрос этот признак нетерпения, как личную победу. Танцор, разумеется, считал иначе.

Брови Келланведа задвигались в ожидании.

– Команда гадает...

– Команда? – прервал его Келланвед.

Танцор скрипнул зубами. – Команда – и я – мы гадаем, сколько времени еще займет... всё это.

Коротышка пожал плечами: – Без понятия. Меня не посвятили в планы противника.

Танцор едва не зарычал. "Так и знал!" Однако он лишь глубоко вздохнул. – И ты совсем не представляешь, в какую форму выльется их ответ?

Не сводя взгляда с темнеющих вод, маг задумчиво кивнул, признав правомочность сомнений. – Иные описывают это как громадную фигуру могучего мужа – самого Маэла – с копьем и сетью в руках. Другие видят жуткое гнездо шевелящихся щупалец, алчно тянущих корабли на дно. Есть сведения и о волнах, собирающихся в одну водяную гору. Волна-монстр. – Коротышка снова пожал плечами. – Вот, ты узнал. Ну что тут скажешь? Доживем – увидим.

– Но что ты намерен делать? Как сможешь ответить на появление этой твари или этого создания?

Келланвед вскинул руки, махнув тростью. – С меня довольно назойливых помех! Если буду нужен – ищи в каюте. – И маг ушел, горбясь, захлопнул дверь за собой.

Танцор заметил взгляд Картерона. Адмирал протяжно выдохнул и потряс головой.

На заре Танцор проснулся, потянулся, думая о чарке воды из бочки. Спал он на палубе. Пейзаж острова и далекого побережья давно стал привычным; надо сказать, он уже находил в нем некое очарование. Дни здесь были не слишком жаркими, ночи не слишком холодными; вода красива, чиста и прозрачна; рваные берега острова живописны. По всему – отличный приз.

Тем хуже, что сомнений – смогут ли они его удержать – становилось всё больше.

Дверь каюты открылась, показался Келланвед. Он встал, моргая и щурясь, словно ослепленный. Черная рубаха вылезла из-под куртки, ее покрывали чернильные пятна; в руке был запачканный пергамент. Он явно целую ночь получал и читал донесения со всех концов света. Глаза окинули палубу, выделив Танцора; маг поспешил к нему.

Постучал пальцем по свитку. – Один из наших пареньков принес. Угрюмая явно приговорила главу Жекков, что на континенте, к устранению.

Танцор взял с палубы бочонок с сушеными фруктами. Кивнул. – При хорошем руководстве они могут стать опасными. – Неужели совсем не осталось сушеных персиков? Кончились? Придется жевать чернослив? Да чтоб...

Келланвед кашлянул в кулак. – О да. Кстати, эта жрица умеет общаться с животными. Особенно с птицами.

Танцор равнодушно кивнул. Увы, остался один чернослив.

– И согласно разведке, сказанная жрица оказалась слепой – носит повязку на глазах...

Танцор уронил бочонок. – Что?!

Келланвед попятился, подняв руки. – Ну, мы не можем быть уверены...

Рука Танцора шарила в поисках оружия. – Отправляй меня. Сейчас же!

Келланвед продолжал отступать с поднятыми руками. – Знаешь, Тень работает не так...

Танцор прянул к нему. – Давай!

– Не могу гарантир...

Танцор не думал о гарантиях – просто надвигался на Келланведа. Выхватив, наконец, клинок. – Давай... сейчас же...

Маг поглядел в светлеющее небо. Плечи опустились. Руки оправили куртку. – Сделаю что смогу...

– Ну.

– Как пожелаешь! – Он сунул пергамент в рукав, сделал жест. – И все же не могу гарантир...

Танцор зарычал: – Ради любви всех богов, заткнись и займись делом.

Келланвед поднял брови. – Ну что ж, если ты так настаиваешь – хорошо.

Полосы теней сгустились вокруг Танцора. Матросы испуганно закричали. Тени слились в плотный узел, скрыв ассасина из вида. Затем выцвели, как дым, явив ничто. Танцор пропал.

Картерон подбежал первым. – Да что такое, во имя Бездны, Худа ради...

Келланвед смотрел на пятачок палубы, где только что был человек. Странно, однако Картерону показалось: в глазах мага мелькнуло сожаление. Император пробормотал: – У нашего друга неотложное свидание.

Глава 19

Джианна очнулась не сразу. Сознание словно всплывало на поверхность после особенно глубокого погружения. Ей казалось, она снова ищет сокровища, просеивает кораллы и песок ради чего-то... забытого клада... о, смешно. Ради бронзового сундука. Лежащего среди странно знакомых фундаментов и выглядящего... знакомым.

Она очнулась, хватаясь за воздух.

Какая-то смутная фигура отпрянула, сандалии шелестели по камню.

Она лежала в какой-то пещере или гроте, в мелкой воде. На краю мерцал золотистый свет.

– Итак, ты проснулась, – сказал голос, хриплый и низкий.

Подняв голову, она увидела невысокого пузатого типа, руки в бока, лысый, единственная одежда – ветхая набедренная повязка. – Где я? – пролепетала она.

Мужчина обвел жестом стены. – Святилище Маэла. Святое Святых. Его истинный дом.

– Удивительно. Значит, это какая-то пещера, соединенная с колодцем?

– Точно. – Он поманил ее. – Вставай. Идем. Я покажу...

Джианна неуверенно поднялась. Льняные брюки и рубаха прилипли к телу, однако ей не было холодно – грот казался необычайно теплым.

Пузатый звал ее, указывая на свет. – Видишь? Видишь его?

Она с трудом шагала по неровному, залитому водой полу. Скопления мерцающих, частью уже погасших свечей обрамляли две громадные стопы. Взгляд поднялся по столь же огромным каменным ногам к одетому в килт бородатому, мускулистому силачу – каменный взор суров и сосредоточен, в руках гигантское копье и сеть.

– Маэл, – объявил мужчина с чувством собственника.

– Впечатляет, – признала Джианна и отвернулась, ища выход. – А вы?

Он казался удивленным. Прижал руку к голой безволосой груди. – Я? Служу в святилище. Зажигаю свечи и делаю должные приношения.

– Я об имени. Как вас называть?

Снова удивление. Он озирался, будто напуганный. – Ба... имя? О, я же никто. Менее чем никто. Насекомое. Да, жучок, клоп под его ногами.

– Понимаю. – Она начала подозревать, что мужчина не вполне в себе. – А выход отсюда есть?

– Выход? – Он покачал головой. – Нет. Выхода нет.

Джианна чуть не выругалась. Сжала зубы, потерла лоб. – Наверняка должен быть. Как вы получаете пищу? Как попали сюда?

Он усердно закивал. – О да. Раз в месяц случается большой отлив и открывается узкий тоннель. Тогда они приплывают и оставляют нужное.

– Почему вы сами не ушли? Не хотите?

Он опустил голову. – Не умею плавать. Не смог научиться.

Джианна смотрела с полным недоумением. Фалариец, не умеющий плавать? Похоже, он первый среди всех такой. – А я умею. Где тоннель?

– Я покажу. Но вначале я должен знать... он говорил с тобой?

– Кто?

– Маэл, разумеется. Он говорил... или ты видела нечто? Он одарил тебя видением?

Внезапно Джианна испугалась этого мужчины, пусть жалкого и невысокого. Едва не сделала шаг назад. – Видение? Я уже тонула!

– Вот-вот.

Это заставило ее замолчать. Джианна вспомнила сон о погружении и сундуке. Бронзовом коробе, проржавевшем, погруженном в песок. И призналась, глядя в полумрак: – Я видела старый сундук, давно упавший на дно.

Он кивнул. – А. Проклятие Джисталя.

– Проклятие Джисталя?

– Легенда. Древние писали, что последнее нападение Джисталя имело причину, причина эта была скрыта в сундуке. Говорят, она пережила нападение.

– Смехотворно. Не слышала таких легенд.

– Культ скрывает их.

– Тогда откуда вы узнали?

Мужчина пожал мясистыми плечами и смущенно потупился. – Некогда я жил среди высших Веры. Провел годы, предостерегая против использования Джисталя. Говорил, что Маэл разгневается. И вот, оказался брошен сюда. Сижу здесь очень долгое время. – Он посмотрел в темноту, будто желая выдать секрет. Понизил голос. – Боюсь, я стал слишком странным.

Джианна прокашлялась и выдавила: – Ну, я не заметила.

Он расцвел: – Благодарю. Ты весьма добра.

– Выход?

– А! – Он подскочил. – Сюда. – Отвел ее в угол и указал на воду. – Внизу.

Джианна кивнула и осторожно пошла между камней.

– Я подождал бы полудня, – сказал жрец.

– Ох, зачем?

– В тоннеле совсем темно. Невозможно найти путь. Но иногда я замечал свет сверху. Наверняка это были полдни.

Она встала среди холодных скользких камней. Дыхание она умеет беречь – но в темноте не видит.

– Сейчас опасно.

– Почему?

Он качнул головой. – Джисталя призвали.

Джианна рванулась на более мелкое место. – Джисталь! – Схватилась за локоть жреца. – Откуда вы узнали?

Он поморгал. – Его призвали. Я ощутил.

– И? Что он такое?

– Ужасная, разрушительная сила.

Зарычав от разочарования, Джианна отскочила. Подошла к валуну и села, горбясь. Одежда оставалась мокрой. Ну, сказала она себе, хотя бы дети остались в безопасности. Не нужно большей крови. Кажется, злой древний бог принял ее жертву. – Всё, что вы знаете?

Жрец тоже сел, сжав пухлые руки. – Знаю я, – начал он, – что в давние дни Маэл бродил по водам мира и здесь, на Фаларах, нашел племя, живущее от даров моря. Он... ну, говорят, они полюбились ему и он даровал им секрет Джисталя, чтобы защищать себя.

– Защищать? – сказала Джианна. – От кого?

Плечи поднялись. – От других. Чужаков, захватчиков. Однако же, – вздохнул жрец, – это не помогло. Сотни лет спустя пришли чужаки. Вначале немного, торговцы. Временные поселенцы. Но приходили еще. Их стало много.

– Незваные гости, – пробормотала Джианна, вспоминая материнские проклятия им – тем, что имели наглость называть себя фаларийцами.

– Именно. Рыжеволосые колонисты, переселенцы. Первый народ не спешил выпускать против них Джисталя – а потом стало поздно. А вот гости сумели покорить его... остальное ты знаешь сама.

Джианна кивнула и села спокойнее, размышляя. Ощущая голод. – У вас есть еда?

Мужчина поднял голову, моргая с явным удивлением. – Еда?

– Ага. Хоть какая. Не ела целый день.

Он потер стиснутые руки. – Еда... увы мне. Пойду поищу. – И пошлепал к алтарю с громадной нависающей статуей. Пошарил, достал что-то вроде каравая. Принес ей.

Она взяла с жадностью, но хлеб казался тверже камня. Она стряхнула пыль и с любопытством поглядела на хозяина. – Это такое древнее. Как гранит.

– Ох, прости.

– Так что вы едите?

Он потер подбородок. – Я, э... съел все, кроме этого. Мне жаль.

Она охватила голову руками. О боги! Хватит ли сил еще на один заплыв?

Жрец кашлянул. – Гм, кстати... в ямах остается рыба после приливов.

Она встала, уже глядя в темную воду. – Конечно. Разложите костер?

Жрец попятился, брови взлетели: – Огонь! – Он озирался, будто в панике. – Правда? Я должен?..

– Чтобы сварить рыбу – да. – Она бродила между мокрых камней; он ходил туда-сюда, сжимая руки и что-то уныло бормоча.

Вскоре она поймала рыбу и вернулась к свету алтаря. Мужчина уже навалил кучу сухих деревяшек. Она посмотрела на него. – Не могли бы вы поднести огонь?

Он тискал руки, переминаясь. – Вряд ли я когда-либо делал это. Разжигал огонь.

Она вздернула бровь. – Правда? Это не так уж трудно.

– Для тебя – наверное.

Она указала на алтарь. – Принесите мне одну из свечей. Разве не вы их разжигали?

Он потопал туда. – О, да. Эти я могу зажигать. – Вернувшись, он протянул свечу, которой она зажгла костер. Повесила над огнем рыбу на деревянном вертеле, и едва бок зажарился, впилась в сочную плоть. Запачканными в жире руками протянула остатки жрецу.

Он смотрел на рыбу. – Ты подносишь ее мне?

Она нетерпеливо кивнула. – А как иначе? Давайте.

Со странным почтением он взял вертел обеими руками, прошел к алтарю и возложил рыбу там.

– Есть не будете?

– Ах, я... я не голоден. Съем потом.

Да, он был поистине странным.

– Должно быть, ты устала, – сказала мужчина. – Спи. Я разбужу днем.

Последнее, о чем она думала, был сон – несмотря на усталость. Но волна сонливости вдруг окатила ее. Наверное, виноваты была рыба.

Жрец принес ком старой, пыльной одежды. – Ложись сюда. Я разбужу, не бойся.

– Мне бы точно не...

– Отдых. Перед завтрашним испытанием тебе понадобится вся сила.

Она взяла ком. – Разбудите?

– Да. Точно.

– Хорошо. С первым лучом?

– С первым лучом.

Она колебалась... но она очень устала. Разложила одежды, чтобы было помягче, и легла.

И, кажется, проснулась в тот же миг. Жрец отводил руку от ее плеча.

– Проснулась? Отлично. Время.

Она озадаченно моргнула. – Но я только...

– Нет. ты спала долго и крепко. Как самочувствие?

Она обдумала вопрос. И точно, она явно спала. Фактически чувствовала она себя великолепно – сильной и отдохнувшей, как после самой удобной перины. – Чувствую себя... легкой...

– Хорошо, хорошо. – Жрец указал на угол пещеры, где вода была по грудь. – Вон, видишь? Свет играет в глубине?

Она подошла и всмотрелась. Лучи мерцали и словно двигались внизу – солнце, должно быть, было в зените. – Нужно поспешить.

Жрец улыбнулся. – Да. Иди. Удачи во всех делах. И, – поднял он руку, – с моим благословением.

Естественно, этот жест заставил ее помедлить: она чуть не высказала отверженному жрецу всё, что думала о благословениях Маэла. Но бедняга, кажется, был искренним, так что она лишь кивнула и пошла вниз сред влажных скользких камней. Медленно присела, так, что лишь голова виднелась над водой; глубоко вдохнула и нырнула, молотя ногами.

Пузатый следил, как пропадает в ряби ее силуэт; потом прошлепал к алтарю. Долго смотрел на гигантскую героическую фигуру покыртого тенями бога, сеть и копье в руках. Покачал головой и прошел к другой стороне пещеры, где принялся шарить среди камней.

Вернулся к алтарю с неким предметом: тонким закругленным лезвием кремового оттенка, мерцавшим в свете свечей. Опустил раскрытую ладонь на черный базальт алтаря и прижал острие ножа другой рукой к середине ладони. Надавил сильнее.

Оперся о лезвие, давя всем весом. Сделанный из раковины кинжальчик дрожал, почти звеня от приложенных усилий.

Лезвие пело все сильнее, почти вопило – пока не лопнуло с треском, распавшись на пыль и мелкие обломки.

Мужчина вздрогнул, крякнул и поднял руку: единственная капля крови, как жемчужина, блистала на ладони. Потряс рукой, пока единственная капля не стекла по краю ладони, упав на камень.

Капля породила взрыв, как будто тут действовал крепостной таран. Пещера огласилась отзвуками. Толстый блок распался надвое. Трещины прошли по статуе. Пыль и камешки летели с потолка, весь грот трясся. Мужчина встал поудобнее, позволив себе громко, удовлетворенно вздохнуть. Всмотрелся в потолок и криво усмехнулся. – Почти свободен... – пробормотали губы.

Он посмотрел в сторону тоннеля и склонил голову в приветствии. – Благодарю тебя за благословение, верховная жрица.

Предвидя приземление на камни, Танцор перекатился через плечо, вскочил с клинками в руках – и опустил руки. Он был единственным человеком на плоской равнине, среди бесчисленных валунов, луж, клочков грязного снега под мутным предрассветным небом.

Ругательство было искренним.

"Где я? Где Уллара? Куда идти?"

Едва держа себя в руках, он огляделся и заметил на западе далекую струйку серого дыма. Единственный намек – туда он и направился, сжимая кулаки.

Там оказалась какая-то стоянка из грубых шатров; пустая, лишь на краю он заметил тушу убитого зверя. Он встал у груды белесого меха. Снежный медведь. Но не вполне – на нем была ременная перевязь. Он коснулся шеи рукой – еще теплая, и весь мех в крови.

Стража... он, похоже, опоздал... нет!

Он бросился к шатрам.

Вдруг с северной стороны донесся полный боли рык; резко развернувшись, Танцор побежал туда.

Сиалле медитировала, простирая чувства по стоянке, как привыкла делать каждую ночь. Разумеется, воины-медведи и воины-волки стояли на страже, им можно было доверять – однако она знала, что даже эти свирепые, бесстрашные и преданные воины не имеют шанса в драке с имперским "Когтем".

В последние ночи она стала еще осторожнее, ведь союзники жрицы – эти гвардейцы – уже ушли. Встреча с Багряной Гвардией стала для нее потрясением. Она даже задумалась, не попроситься ли в ряды этих суровых мужчин и женщин.

Ведь ее целью всегда было – вредить малазанам. Хоть как-то. Хоть где-то. Заставить их заплатить за все дела, прошлые и настоящие.

Хотя она с трудом сопротивлялась их муштровке, их влиянию. Сама становилась мелким, но острым Когтем.

Сиалле улыбнулась, думая о годах обучения, поклонов и тяжелых заданий – когда она смотрела им в глаза, храня внутреннее ядро, истинную идентичность... помня о своей миссии.

Но улыбка удовлетворения застыла на губах.

Она вскочила.

"Кто-то идет..."

Побежала, поднимая Оплот Зверя сильно, как только могла. "Сейчас не до пряток".

Войдя в садок, она промчалась мимо полусонных зверолюдей, прямиком в шатер, где стоял паланкин жрицы, где она спала.

Сиалле встряхнула жрицу за плечо. – Проснись, Жрица. Убийцы близко. Нужно бежать.

Женщина схватилась за повязку на слепых глазах. – Убийцы?

– Да. Вставай. Прошу. – Она помогла пожилой жрице встать. – Я заберу тебя в свой садок, спрячу. Ладно?

– Спрячешь? – Голос жрицы был полон сомнения. – От таких, как эти?

– Вот посмотрим. – Сиалле открыла путь и взяла хрупкую руку. Шагнула – только чтобы зарычать и споткнуться, ибо режущая боль пронзила спину и она, вместе с жрицей, вывалилась из садка на мокрую землю, в ночь.

Вскочила, выхватив острые ножи, и встала над телом жрицы, лицом к Когтю. Только чтобы впасть в отчаяние – узнав того, кто противостоял ей.

Этот смуглокожий мужчина носил обычный для ассасинов черный легкий костюм, но длинное лицо было открыто. Оно, как и излишек перстней на пальцах, выдавало его личность. Супер, излюбленный помощник Угрюмой.

Видя, что его узнали, он кивнул, промурлыкав: – Сиалле, – и угрожающе повел кинжалом. – Ты глупа, раз осталась. Весть о твоем, э, дезертирстве дошла до нас. Теперь ты в списке. Ну послушай, тебе нужно было всего лишь следить за кадровыми магами. Неужели это слишком трудная задача?

Спина пылала огнем, но она расставила ноги удобнее. Жрица застонала, очнувшись, за ее спиной. – Я обрела истинное призвание.

Коготь насмешливо наморщил лоб. – Истинное? И какое же, ради Трича?

– Защищать жизнь.

Супер отсалютовал ей клинком. – Что ж. Тебе выпала привилегия умереть, защищая жизнь.

– Значит, правда.

Он нахмурился сильнее. – Что правда?

– Ты забалтываешь жертв до смерти. – Она готова была поклясться, что слышала треск зубов, так резко он сжал челюсти.

Он рванулся к ней, рыча.

Она устояла на месте, бешено парируя, хотя понимала, что уступит ему; она успела получить три пореза и едва увернулась от смертельного выпада, когда что-то врезалось в ассасина, сбивая ритм – и спасая ей жизнь.

Ассасин отскочил и утер лицо от крови тылом ладони. Злой взгляд сфокусировался позади Сиалле; она поняла, что жрица очнулась.

Супер тут же подскочил, руки мелькали как размытые пятна. Она отчаянно отбивалась, сознавая, что это конец. Холодный металл вошел в живот, Сиалле зашаталась.

Комок хлопающих крыльев снова ударил Супера по голове, но в этот раз он резанул, и птица – огромная сова – упала наземь в облаке перьев.

Тяжело дыша от боли, Сиалле пыталась выпрямиться для последней обороны.

Супер навис над ней; покачал головой, изображая сожаление. – Позор и растрата. Ты была ценным приобретением. А теперь умрешь ради пустяка.

Она выдавила сквозь зубы: – Не ради пустяка.

Он равнодушно пожал плечами. – Как угодно.

Из ночи раздался голос: – Стоять! – и Супер окаменел. Повернул голову к нежданному гостю.

Слезящимися глазами Сиалле видела его: самый обычный на вид, потертая кожаная одежда, среднего роста и довольно худощавый. Но двигался он с обманчивой грацией хищника.

Супер попятился. – Что вы здесь делаете? – сказал он, не скрывая удивления.

– Приказ отменен.

Супер качнул кинжал. – Не вашим пожеланием, Танцор. Это внутреннее дело "Когтя".

Сиалле была потрясена. "Танцор! Правда?" Ее тело шевельнулось – это жрица пыталась перевязать ей раны.

Танцор поднял бровь. – Думаю, "Коготь" подчиняется Императору и мне.

Взгляд Супера скользнул по жрице и Сиалле. – Вы никогда раньше не вмешивались. Что подумает Угрюмая, если ее волю вот так отбросить?

– Переживет.

Коготь пожал плечами, изображая смирение. Отдал честь. – Хорошо. Но однажды нам придется вспомнить это дельце, не так ли?

Танцор смотрел на него прямо, без выражения.

Супер усмехнулся и начал отступать назад спиной, шаг за шагом. С каждым движением он выцветал, становясь трудно различимым в ночи, пока силуэт не пропал полностью.

Танцор – если это действительно был Владыка Ассасинов – присел около Сиалле, помогая жрице перевязать раны. – Встать сможешь? – спросил он. Жрица кивнула. Она смотрела ему в лицо, хотя на глазах была повязка. Ассасин предложил ей руку, и жрица поднялась, с выражением восторга на лице.

Они пошли к стоянке. Птичья Жрица пробормотала: – Ты пришел.

– Да, – отвечал Танцор. – Пришел.

Это было последнее, что услышала Сиалле.

Они проходили залы, явно не созданные для людей; шагали по широким пандусам; пересекали палаты, заставленные высокими машинами, которые жужжали и гудели, вызывая в уме Блю одни лишь вопросы.

Беллурдан и Черный были впереди, ожидая появления К'чайн Че'малле. Однако – еще большая загадка – пока что они наткнулись лишь на одного, легко поверженного – хотя на щите Черного остались жуткого вида царапины.

Пустота вгрызалась в его разум не хуже давящей ауры энергий Че'малле. Каждый раз, поднимая садок Д'рисс, чтобы найти дорогу в лабиринте тоннелей, он ощущал, как ножи кромсают череп и мозг.

Гвинн морщился от сочувствия всякий раз, замечая его старания.

– Где они все? – шепнул Блю приятелю-магу.

– Возможно, охраняют нижние этажи. Или управляют механизмами.

– Ну, мне это не по душе. Похоже на ловушку.

Гвинн поднял плечи, как бы говоря: "Что же нам делать?"

Гиацинта догнала их. Украденная у малазан кольчуга проржавела и скрипела, волосы слиплись от жары. – Далеко еще? – спросила она сипло, с нетерпением.

– Возможно, целый день, – предположил Гвинн.

Мечница выругалась.

Беллурдан поманил Блю, и он поспешил вперед. За углом открывалась очередная широкая галерея.

– Сюда?

Блю кивнул, хотя вовсе не был уверен.

Теломен, казалось, тоже был разочарован. Он громко вздохнул и вышел за угол.

Они успели пройти половину галереи, когда показались три фигуры. Не Че'малле, но люди. Впереди шел человек с мечом; за ним был явно маг в дорогом синем плаще с капюшоном, длинные волосы забраны хвостом; рядом с ним высокая худая женщина, волосы серые как у мыши, одежда простая, рубаха и брюки.

Обе группы уставились друг на друга.

Затем Гвин н шепнул Блю: – Это Тайскренн.

– И Дассем, – вставил Черный.

Блю широко раскрыл глаза. "Худова кровь!" – Мы не справимся – Гвинн, уноси нас скорее!

– Попробую... – проскрипел Гвинн. Блю ощутил открытие садка Рашан.

– Стойте! – крикнул далекий Тайскренн. Сделал жест, и Гвинн запыхтел, будто получив удар в живот. Блю ощутил, как Рашан рассеивается, словно груда листьев на ветру.

"Ничего не вышло", вздохнул он, вынимая боевые клинки. – Все разом на Дассема! Давайте!

Черный и Гиацинта тоже выхватили оружие и побежали вперед, и Беллурдан обогнал всех.

Дассем ответил, косо поднимая двуручный меч, вставая в защитную позицию.

Вдруг гигант резко затормозил, раскинул руки, едва не уронив Блю. – Стоять! – проревел Теломен. Черный, Гиацинта и Блю недоверчиво уставились на гиганта.

Дассем сильнее согнул колени, готовый ко всему.

Беллурдан щурился, рассматривая малазан. И вскинул руки в воздух, начав: – Сестра...

– Ночная Стужа! – Вскрикнула женщина резко, будто ударив хлыстом.

– А, – ответил Беллурдан. – Очевидно. Но ты... это точно ты?

Женщина небрежно обошла заморгавшего Дассема и обнялась с гигантом: она, высокая для женщины, пришлась ему головой на уровень пупа.