Текст книги "Цветное и черное (СИ)"

Автор книги: и Крис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Зель вразвалочку подошел к ним и без предупреждения, с размаху хлопнул одного – блондинистого – по плечу. Тот вздрогнул и, наконец, заметил вошедших. Остальные, отвлекшись от разговора, обернулись в сторону металлиста. И тут начался галдеж:

– О, кого фурии принесли!

– Мы уже думали, ты решил слиться!

– Мать твою, где ты шлялся?

– По бездорожью, – ухмыльнулся Зель и, взглянув на меня, добавил: – Знакомьтесь, это Светоч.

Как я уже упомянула, их было четверо. И каждый, само собой, выполнял определенную роль в группе. И каждый, естественно, воспринял мое появление по-разному. Во всяком случае, парни явно оказались не против, что в их рядах объявилась милая на вид, синеволосая девушка.

Первым ко мне приблизился ритм-гитарист. Коротко стриженый блондин, бледный, худой в проклепанной косухе и невероятно узких кожаных штанах. Мне он напомнил вечно извивающуюся, полудохлую глисту. Сравнение подходящее, хоть и мерзкое. Глянув на меня исподлобья своими глубоко запавшими, воспаленными глазами, он внезапно, едва заметно подмигнул и протянул руку для рукопожатия.

– Мэтт, – представился бледный. За ним подтянулся клавишник по имени Май – до странности похожий на него, только вместо косухи носящий рваную футболку и спорт-ирокез. Как довелось выяснить позже, Мэтт и Май являлись братьями и всю жизнь, в какой бы группе не играли, всегда путешествовали вместе. Куда один, туда и другой, как две неясные, блеклые тени одной сущности.

Не успела я обменяться любезностями с этими двумя, как ко мне приблизился басист, Будучи чуть пониже Зеля, он оказался улыбчивым, рыжим парнем с хитрецой в глазах.

– Воу-воу! – басист растянул губы во вполне себе добродушной улыбке. – Надо же, какая милаха! Не знал, что панкухи такими бывают.

Да и сам Скайр выглядел очень даже фотогенично. Одна только выразительная, поросшая щетиной мордашка чего стоила, не говоря уж о длинных, ярких волосах. Мечта любой бабы, можно сказать. Всегда носящий черное, общительный, веселый, этот юморист, внешне чем-то похожий на суриката, обладал поистине гомерическим смехом и производил неизгладимое впечатление пустозвона, любящего болтать на любую тему. Хотя, по большей части, излюбленной темой его разговоров всегда слыл он сам.

Но если учесть то, что с парнями я поладила более-менее неплохо, с Лизой – ударницей – у меня сложились какие-то неопределенные отношения. Главной отличительной чертой оной девицы служили длиннющие дреды кричащего, карминово-красного цвета, рваная джинсовка и руки, увитые татуировками. Небрежно представившись, она тут же отошла подальше и стала настойчиво шушукаться с Зелем. Тема их разговора меня мало волновала, к тому же всем моим вниманием почти сразу завладел Скайр. Но по виду она мне не понравилась сразу. Было в ней нечто такое... подозрительное, с гнильцой. Но что именно, я не знала. Однако, мысленно сделала для себя зарубку – получше присматривать за этой Лизой, ибо странных личностей чую за версту.

– Как вы познакомились с Зелем? – спросила я, когда разговор о гитарных усилителях несколько исчерпал себя.

– Ну, как-как, – задумчиво протянул Скайр. – Иду, значит, по улице. Вижу, куча тряпья в канаве валяется. А время позднее было. Прохожу мимо, короче. А он вдруг как начнет шевелиться! Напугал до усрачки. Видимо, настолько бухой был наш Зелька, что на человека-то не походил. Вот так его и встретил. Вместе в баре потом сидели, пили за здоровье.

– Ой, да хорош заливать-то, – тут же вскинулся Зель. – Не было такого!

– Было, не было. Врать бы постыдился, – хмыкнул в ответ басист.

– А нас он в баре повстречал. Мы там как раз концерт давали, – встрял Мэтт. – Зель переманил нас к себе.

– Ваш менеджер, наверно, на стены лез от злости, – поднял бровь Скайр.

– Да никакого менеджера не было. Да и группа говняная. Сами оттуда валить собирались. Нам даже толком-то не платили. За еду, можно сказать, работали.

– Ну а как мы назовемся-то, народ? – вдруг встрепенулся Мэтт.

На некоторое время в помещении повисло сосредоточенное молчание. Только оставалось слышно, как в отдаленном углу скребется мышь, да как со стен отслаиваются старые многочисленные постеры давно забытых всеми рок-коллективов.

– Лично я об этом пока еще не задумывался, – почесал в затылке басист. – Нужно что-нибудь этакое. Чтоб звучало круто и легко запоминалось.

– "Ушедшие в сумрак", "Шептание Зла", "Ангельский рог", "Улыбка Тоски", да что угодно можно придумать, – закатив глаза, Лиза выдвинула несколько вариантов. Некоторые из них, к моему немалому удивлению, оказались очень даже неплохи.

– Мне нравится "Шептание зла", – сказал Мэтт. – Но я его уже где-то встречал, кажется...

– Не, это всё не то, – отмахнулся Зель. – Здесь надо основательно пораскинуть мозгами.

– А что тут думать? Берешь первое, что в голову приходит. Именно такие названия по большей части и выигрывают, – не согласился Скайр. – Взять, к примеру "Судороги" или "Открытый перелом". Вот они на своих названиях и вышли из грязи в князи.

– Нужно что-нибудь неординарное, что-то, что действительно будет оставаться на слуху, – по-прежнему гнул свое Зель. – И чтобы придумать такое название, нужно думать не один день!

– "Сказки из морга"? "Бирка на пальце"? "Рыбой по роже"? – хохотнул басист. Возможно, он тоже любил придумывать невероятные названия для групп. Как я выяснила позже, он и вправду на этом собакена съел.

– "Глюки Абстинента", "Внутривенная Бабочка", "Яркие хмары", "Полеты на Фузе"? – некоторое время спустя предложил Мэтт.

– Слушай, мы же не медики, и не наркоманы, – теперь закатывать глаза уже начал Зель, – Мы – металл группа, которая даже еще не определилась с жанром. А вы уже начинаете название подбирать. Так не годится. Сначала следует сыграть вместе пару песен. До первого концерта еще далеко. Успеем что-нибудь придумать. Торопиться пока не стоит. С названия начинается всё: репетиции, концерты, выступления, заработок, популярность, фанаты... И пока оно не родилось в наших головах, напрягаться и выдумывать не стоит. Оно должно прийти само. Со временем. Что-нибудь придумаем. А пока давайте начнем репетировать. По-моему тупо зря тратить время на название.

– Ясен пень, – хмыкнул басист. – Я тоже так думаю. Название придет в процессе.

– Верно. Прорепетируем и разойдемся, – кивнул Зель и, перекинув через плечо ремень гитары, направился к импровизированной сцене. Остальные потянулись за ним.

Репетиция прошла довольно сумбурно и толком отработать хотя бы пару партий так и не удалось. В основном потому, что ребята никак не могли определиться с жанром. Мэтт и Май отчаянно настаивали на старом добром блэк-метале, Скайр был обеими руками за индастриал-метал, Зель всей душой боролся за дарк-метал, а Лизе, казалось, было вообще всё равно. Но, как выяснилось позже, больше всего она склонялась к прогрессиву. Мне же приходилось совершенно до лампочки, в каком стиле будет играть пока что безымянная группа друга. В моей душе основательно и надолго засел панк, посему в обсуждениях и спорах я не участвовала. Однако, когда ребята попросили совета, не задумываясь поддержала Зеля, по обыкновению, на автомате, как делала это всегда. Друг сразу просветлел, а остальные с неохотой согласились.

На выбор жанра ушло не менее получаса. Затем пошли проблемы с текстами и музыкой. Мэтту не особо нравилась концепция и идея песен и, само собой, его всецело поддержал Май. Вероятно, эти двое всегда были заодно и вели себя как одно единое странное симбиозное существо, у которого никогда нет в обиходе такого понятия, как несогласие с самим собой. Но Зель, истинный соло-гитарист и, собственно, лидер группы, слушать их трепа не стал. Остальных, в принципе, устраивало все.

Большая часть времени ушла на корректировку музыки, настройки инструментов и планирования следующих репетиций. Так что услышать хотя бы часть из какой-нибудь новой песни Зеля мне так и не посчастливилось. Тексты его песен я знала едва ли не наизусть, ибо он всегда показывал их сразу после написания с просьбой прочесть и указать, что в них, по-моему "экспертному" мнению может быть не так.

Наконец, спустя несколько часов бесцельных споров, разошлись, договорившись встретиться через пару дней. Выйдя на улицу, мы с Зелем обнаружили, что на дворе постепенно начало вечереть. Поэтому пришлось поспешить, чтобы добраться до дома целыми и невредимыми. До границы добежали без приключений, если не считать бродягу, прицепившегося с просьбой одолжить немного деньжат и яро облаявшего нас мастиффа, сидевшего на цепи вблизи забора, огораживающего местную стройку.

На своей территории уже можно было вздохнуть спокойно. Преодолев границу, мы пошли ровным шагом, перестали боязливо оглядываться по сторонам и сторониться каждой тени.

Поднимаясь по подъезду, я вовсе не ожидала никакого подвоха. Пусть я и чувствовала себя до странности вымотанной, но настроение у меня было преотличным. И потому, замечтавшись о чем-то своем, внезапно налетела на Зеля, который, шагая впереди, неожиданно встал как вкопанный и замер на месте, стоило нам оказаться на нашей площадке. Из-за широкой спины парня я не могла разглядеть, что так сильно его встревожило. Друг пару секунд просто стоял на месте. Явно что-то лихорадочно соображал. Я сразу почувствовала нечто неладное. Не позволяя задержать меня, нырнула ему под руку и оказалась прямиком напротив входной двери, ведущей в нашу квартиру. Открывшееся зрелище немало поражало. Честно сказать, оно больше пугало, чем поражало. Но через пару мгновений из меня вырвался громкий, истерический смех.

На всей поверхности двери была розовым граффити выведена корявая надпись, написанная чьей-то явно дрожащей, неверной рукой. До меня даже не сразу дошел смысл написанных слов. Настолько я была обескуражена и сбита с толку. Зель, не готовя ничего, отпер дверь, мягко взял меня за руку, и увлек за собой в квартиру.

И на протяжении всего вечера и всей ночи, лежа под боком у Зеля и дрожа, как я надеялась, от холода, я не смыкала век. Перед глазами, едва стоило их закрыть, розовели подозрительно знакомые, корявые буквы, складывающиеся в слова:

"Сдохни, сука!!!"

Vier

Вот момент,

Которого я всегда боялся,

Страшась окончания ночи,

Страшась окончания дороги. ? Amorphis – A New Day

Преодолевая резкие, неприятные порывы ветра, с остервенением бьющие в лицо, я торопливо шагала на работу к Зелю. Промучившись два дня с головной болью, в понедельник я решила всё-таки открыть кондитерскую, а не оставаться дома, невзирая на настойчивые уговоры друга взять отгул. Однако, в связи с незавидным состоянием здоровья, закрыла магазин пораньше. Судя по времени, металлист должен был оставаться на работе еще как минимум час. Хоть навещу его, ведь я не так часто могла удивить друга своим визитом. И это, наверное, к счастью.

Зель вкалывал операционным медбратом в местной частной клинике. Я редко бывала у него, так как в большинстве случаев крайне редко могла застать друга, не занятого каким бы то ни было делом. В его обязанности входило немало забот, начиная от подготовки всего необходимого к очередной операции и проверки исправности аппаратуры и заканчивая ассистированием врачу и транспортировкой пациента из операционной. Меня поражала невероятная стойкость и выносливость Зеля. Общаясь с ним, я прекрасно знала, насколько тяжела его должность. Но парню нравилось и, когда разговор шел о хирургии, он мог обсуждать эту тему так же увлеченно, как и музыку, в которой просто души не чаял. Оставалось надеяться, что застану его не занятого чем-нибудь крайне важным, хотя верилось в это с трудом.

Я так спешила к Зелю по одной идиотской причине – мне удалось подобрать идеальное название для группы и теперь оно не желало выходить у меня из головы, настойчиво крутясь в мозгу. Оно пришло ко мне сегодня утром, когда я размышляла над тем, кто бы мог оставить странное послание на нашей двери. Проснувшись утром следующего дня, я обнаружила, когда выходила из квартиры, что оно тщательно и аккуратно закрашено краской, подобранной под цвет нашей серой железной двери. Вероятно, постарался Зель. И я была крайне благодарна ему за это. Увиденное мы так и не обсудили, да и не очень-то и хотелось. Кажется, друг чувствовал оное и не стал первым затрагивать больную тему. Спасибо ему и за это.

Придя в больницу и поговорив с одной из медсестер, выяснила, что Зель сейчас находится в стерилизационной и поэтому мне стоит немного подождать. Пожав плечами и поблагодарив собеседницу, я осталась караулить друга в просторном коридоре. Здесь постоянно присутствовала какая-то занятая, не лишенная порядка суета. Синие, свежевыкрашенные стены, коричневый, с узором линолеум, свежевымытый и от того бликующий на свету, проникающем через широкие, чистые окна. Белеющие на фоне стен, закрытые кабинеты с табличками, где вовсю кипела работа. Если бы вы хоть раз, вживую узрели Зеля с его вечно длинными, черными волосами, в темной одежде, со звенящими на поясе цепями и кожаным шипастым ошейником, то вряд ли могли бы себе представить, что он может трудиться в подобном заведении. Скорей его облику подошел бы рок-магазин с музыкальными инструментами или неформальной одеждой. Но всё в этом мире не такое, каким кажется.

Зель появился через двадцать минут. Его внешний облик казался странно непривычным и не мудрено, так как по большей части я привыкла видеть друга в совершенно иной обстановке.

– Светоч? Какими судьбами? – приятно улыбнулся он, вынимая руки в латексных перчатках из карманов слегка помятого в течение дня халата и крепко обнимая меня. Маску и шапку, под которую всегда прятал волосы, он уже успел снять, однако все равно было необычно видеть его длиннющую гриву, стянутую в конский хвост.

– Просто пришла тебя повидать, – подмигнула я. – Отвлеку тебя ненадолго. Надеюсь, ты не против.

– Конечно, нет, – кивнул Зель, снимая перчатки. Проделывать это следовало определенным способом, чтобы не затронуть кожу грязной поверхностью перчатки. Помню, как-то раз друг показывал, как правильно это делать, но я уже и забыла. В медицине везде должна быть своя последовательность. Даже в мытье рук. – Так в чем дело?

– "Вечный Элизий" – произнесла я фразу, похожую на некий тайный пароль. Объяснять ничего не пришлось. Друг и так всё прекрасно понял.

– Идеальное название, – его вечно мрачная физиономия засияла. – Скоро моя смена подойдет к концу. Пойдем домой вместе. Сегодня не так много дел.

– Конечно. Подожду тебя в коридоре, – кивнула я и на этом мы ненадолго расстались.

Через полчаса мы с Зелем покинули здание клиники. Сняв рабочее облачение и став привычным металлистом, он взял меня за руку и мы направились к выходу. Проходящий мимо медперсонал и многочисленные пациенты – и ходячие, и сидящие на каталках – с удивлением смотрели ему вслед. Мало кто мог подумать, что всего пару минут назад мой друг выглядел как обычный медработник, сливаясь с белой массой таких же как он, людей, носящих халаты. Чем-то Зель иной раз напоминал оборотня – с раннего утра и днем учтивый и ответственный медбрат, а по вечерам и на протяжении ночи мрачный и нелюдимый, угрюмый металлист.

Мы вышли на улицу. Зель глубоко вдохнул прохладный, вечерний воздух – по-городскому затхлый и по-зимнему пробирающий до костей.

– Может, зайдем в кафе? – предложил парень, когда мы подходили к пешеходному переходу, где, переминаясь с ноги на ногу, стояла небольшая группа людей – таких же работяг, спешащих по своим уютным, теплым домам. – Я угощаю.

– Не возражаю, – охотно кивнув, взглянула на светофор. Скоро должен был вспыхнуть зеленый. – Странно.

– Что?

– Обычно это мне приходится таскать тебя по кафешкам.

– Не знаю, – Зель весело усмехнулся. – Нынче на удивление прекрасная погода.

– Просто у тебя сегодня на удивление приподнятое настроение. Даже непривычно, особенно после работы, когда ты иной раз приползаешь без задних ног и никуда тебя потом не вытащишь. Не поделишься, в чем дело? – спросила я, не совсем понимая, при чем тут может быть погода. Мне она казалась отвратительной. На противоположной стороне, наконец, зажегся нужный свет, и небольшая толпа хлынула по пешеходному. Мы шагали в числе последних.

– Ничего особенного. Просто, знаешь... – начал Зель, но окончание фразы друга потонуло в оглушающей визге шин и внезапном, истеричном автомобильном гудке.

Неожиданно я почувствовала резкую боль. Но не в голове, как этого следовало ожидать, а во всем теле сразу. Зрение, и без того в последнее время затуманенное, подвело окончательно. Перед глазами возник белесый туман, не позволяющий нормально ориентироваться в пространстве. Я даже не сразу поняла, что упала на асфальт. Соприкоснувшись с его твердой поверхностью, почти сразу отключилась. А перед этим в мое сознание настойчиво пытались прорваться испуганные крики каких-то людей, продолжительные гудки машин, чья-то испуганная возня и срывающийся голос Зеля, орущего благим матом.

После уже ничего не помню. Всё накрыла темнота.

***

Очнувшись, некоторое время натужно соображала, где нахожусь. Мозг упорно отказывался работать, а глаза – открываться. Однако, через некоторое время до меня, наконец, дошло – я в больнице. И вместе с этим возникло осознание случившегося – меня сбила машина.

Как ни странно, я лежала в обычной палате – светлой, чистой. Пахло хлоркой, словно тут совсем недавно проводили уборку. Было холодно, вероятно, совсем недавно открывали окно. Никаких проводочков, никаких катетеров, дренажей и прочей ерунды не обнаружила. На мне не было даже гипса. Только одеяло, настолько белое, что резало глаза и подушка под головой. Однако чувствовала себя так, словно меня сбила не машина, а несущийся на полной скорости груженый товарняк.

У кровати сидел Зель. В белом распахнутом халате, со всклокоченной черной шевелюрой, с синяками под глазами он напоминал ахинейского с виду ворона, вымазанного в известке. Обнаружив, что я пришла в себя, он медленно повернул ко мне голову. Однако на лице его не было и тени радости.

– Очнулась, – прокаркал металлист. Выражение его лица было такое, словно он сидел не у кровати, а у гроба, который уже пора опустить в землю. И это немало пугало.

– Как ты сюда проник? – прохрипела я. Слова отказывались произноситься. Голова трещала, язык еле ворочался, к горлу подступала тошнота.

Вместо ответа парень молча одернул халат и я всё поняла. Само собой, для друга всегда открывались некие привилегии, стоило ему облачиться в рабочую одежду в какой-нибудь клинике, и он без зазрений совести этим пользовался.

– Не скажешь, что со мной? – спросила, боясь услышать ответ.

– Ничего серьезного, – механически, будто робот, произнес Зель. – Рассечение на правой брови, ушиб брюшной стенки, вывих лодыжки...

– Значит, жить буду, – с облегчением опустилась на подушке. Но пугающе пустой взгляд Зеля крайне нервировал.

– Да, будешь, – кажется, и ему слова давались с трудом. Внезапно он поднялся, приблизился ко мне и осторожно приобнял. Я едва не задохнулась. Но не от боли, а от того, как именно он это сделал – Зель обнимал меня не как друга, а как парень обнимает свою девушку, прижимая к себе – страстно, пылко, нежно. Он словно пытался закрыть меня собой от всего того дерьма, которое так неожиданно могло свалиться на нас обоих. И это было прекрасно. Его объятия – они были восхитительны.

Тут в палату вошла медсестра. Я испытала искреннее разочарование когда он, мягко отстранившись, направился к выходу, предоставив вошедшей спокойно выполнять свою работу. Прежде, чем уйти, он обернулся и махнул рукой. Само собой, бред, но мне показалось, что мы прощаемся навсегда.

Funf

Время назад.

Всё разделилось вокруг на чужое и наше,

Бросив на разные чаши

Против и за.

В календаре преднамеренно cпутаны числа.

В том, что всё это случилось,

Я не со зла.

Карты легли на такую наклонную плоскость,

Что мне удержаться не просто

На тормозах. ? Сплин – Время, назад!

Я шла по просторному, хорошо освещенному коридору, битком набитому учениками, спешащими по своим делам. Все толкались, пихались, орали, гоготали. Однако мне в уши словно напихали ваты. Я шла медленно, обдумывая каждый шаг. Чувство такое, как если бы мне довелось совсем недавно выйти из комы. Толпа угнетала, и я спешила как можно скорее покинуть ее, найти укромное место, подальше от всей этой суеты, но ноги, как назло, отказывались идти быстрее.

Проходя мимо небольшого заляпанного зеркала вблизи гардероба, устремила мутный взгляд на свое отражение. Серая юбка, белая блузка, туфли – моя старая форма. Но что я забыла в школе – таков вопрос? Ведь я закончила ее – немного, немало – около пяти лет назад.

Обмозговав происходящее, на автомате проследовала на второй этаж, в наш прежний кабинет философии, где надеялась хоть немного прояснить ситуацию. Как оказалось, с выбором не прогадала.

Приоткрыв дверь, скрипящую от малейшего движения, осторожно протиснулась внутрь. Еще будучи снаружи, отчетливо расслышала какой-то подозрительный шум, гам, гогот и поэтому постаралась не привлекать к себе внимания. И как выяснилось, не зря.

Взгляд зацепился за небольшую группку учеников. Они производили неимоверный шум, сгрудившись в углу, подобно небольшой стайке хищников. Неужели кого-то зажали? Во всяком случае, крики и смех создавали именно такую картину.

– Кабздец, ну что это за урод?

– На хрена его вообще к нам перевели.

– Ты тут и пары дней не продержишься, нефор.

– Охрененные волосы, чмошник.

– Подстригся бы.

Сердце сжалось от недоброго предчувствия. Этот момент слишком хорошо отложился в моей памяти. Настолько хорошо, что иногда даже приходил во сне, из-за чего я просыпалась едва ли не с криком. Причем видения каждый раз заканчивались по-разному.

Пытаясь разглядеть объект насмешек, слегка привстала на цыпочки и увидела его – спрятав руки в карманы, к стене привалился нескладный, черноволосый парень. За всё время он не произнес ни слова, молча снося нападки сверстников. А те, между делом, развлекались вовсю.

– Ты разговаривать хоть умеешь, гений? – хохотнул один из главных задир.

Брюнет склонил голову на бок и лишь усмехнулся. Улыбка вышла надменная, слегка с издевкой. Вероятно, он счел ниже своего достоинства отвечать обидчику. Но тот расценил молчание по-своему.

– Ничего страшного, сейчас мы тебя научим, – и он схватил жертву за край пиджака.

И в этот момент я не выдержала.

Растолкав этих гиен в стороны, приблизилась к темноволосому и драчливому – блондинистому, высокому парню с волевым подбородком и ярко-синими глазами. Наверняка он выглядел бы настоящим красавчиком в моих очах, если бы не был таким дерьмом.

– Какого хрена ты делаешь? – я вклинилась между ним и новичком. С лица первого сошла торжествующая маска, а второй так и продолжал скучающе мерить его взглядом, словно происходящее никоим образом к нему не относилось.

– Тебе какая разница, отвали, – рыкнул белобрысый и попытался отодвинуть меня в сторону, но я твердо стояла на ногах и не отошла ни на сантиметр.

– Пошел на хрен отсюда. Что он тебе сделал плохого?

– А что это ты вдруг его защищать взялась? Или вдруг заделалась добренькой? – выкрикнул кто-то с задних рядов.

Дело в том, что в школе о моем характере ходили легенды. Я не постеснялась бы послать подальше даже директора. Такой была оторвой, что многих брала зависть. И сейчас в очередной раз будто сорвалась с цепи.

– Драться будешь? Мы на тебя преподу настучим.

– Стучать будешь в морге, – сказала, как отрезала. Некоторых разобрал хохот.

Блондинистый, наконец, убрал руку и воззрился на меня сверху вниз, как кошак на мышь перед тем, как ее сожрать.

– После школы поговорим. Если не зассышь.

Я молча показала ему средний палец. Развернувшись, обидчик растворился в толпе под дружное ржание товарищей. Все расселись по местам и только мы двое остались стоять у стены.

Я подняла взгляд вверх и взглянула на новичка. Он смотрел на меня с восхищением.

– Люди – такие обезьяны, – это были первые слова, которые он произнес. – Спасибо тебе.

– Не за что, – по губам пробежала улыбка. – Терпеть его не могу, – и я кивнула в сторону белобрысого.

– Я тоже, – собеседник пожал плечами. Приглядевшись к нему, я заметила на его губе лабрет, а над левой бровью штангу. – Думаю, стоит проводить тебя до дома после занятий. А то мало ли что. Вдруг тебе из-за меня влетит.

– Не беспокойся. Этот позорник больше лает, чем кусает. Кстати, классный пирсинг.

– Спасибо, – он привычным движением откинул с лица длинную, черную прядку. – Как хоть звать тебя, спасительница?

– Зови Светоч. Меня все так называют.

– А я Зель, – он улыбнулся в ответ.

***

– Завтра даем первый концерт, – едва ли не с порога заявил друг, наведавшись в палату.

– Меня сегодня выписывают, – пожав плечами, ответила я, прекрасно понимая, к чему он клонит. – Не отказалась бы сходить с тобой. Посмотрим, чего вы, ребята, стоите.

– По крайней мере, репетиции проходят прекрасно, – в голосе металлиста отчетливо звучала гордость. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Иначе лежала бы пластом.

Здоровье мое и вправду можно было назвать отменным. Во всяком случае, успокаивала мысль о том, что травмы оказались не такими уж серьезными, и долго держать меня взаперти не имело особого смысла. Зель каждый день приносил различного рода вкусняшки – от разномастных фруктов до шоколадок, которые я так сильно обожала. Даже частые головные боли на время стихли и больше не донимали так, как раньше – оное можно было счесть добрым знаком. И все же, реакция парня малость настораживала. Невзирая на то, что я со стремительной скоростью шла на поправку и особо пострадавшей себя не считала, порой он смотрел на меня, как на будущую покойницу. Вдобавок ко всему, и без того бледный, как смерть, он вдруг осунулся и, не побоюсь этого слова, исхудал. Как побитый пес. Какое-то время я пыталась допытываться, что же стряслось, но он упорно отмалчивался. И в итоге сделала простой вывод – у друга явно проблемы на стороне. Вероятно, опять задолжал кому-то, а рассказывать не хочет, чтобы не расстраивать. Ну, ничего, рано или поздно расколю этого молчуна. От меня у него никогда не было тайн.

Ближе к вечеру, когда смена Зеля подошла к концу, он помог собрать вещи и вместе с ним мы покинули место моего временного пристанища. Выйдя из больницы, почувствовала себя так, словно заново родилась. Морозный воздух ощутимо бодрил и заставлял идти быстрее. Через пешеходный переходила с некоторой опаской, но присутствие Зеля добавляло смелости и до дома мы добрались без каких либо приключений. Приключения обычно происходили на концертах друга, и по сравнению с ними риск быть опять сбитой машиной казался до умопомрачения смешным.

– И снова здорово! – выкрикнул Скайр, стоило мне под руку с Зелем объявиться в дверях полутемного, мрачного подвала, который они с таким пафосом обозвали "местом для репетиций" и по совместительству "концертным залом".

– Рады тебя видеть, – улыбнувшись, Мэтт отложил гитару и подошел ближе. За ним последовал Май и крепко пожал мне руку, будто какой-нибудь героине, как всегда не произнося ни слова.

– Светоч, название просто шикарное, – басист одобряюще подмигнул. – Я визжал, как сучка, когда Зель рассказал о нем. Верно, Лиз?

Лаконичное фырканье в ответ оповестило о том, что ударнице совершенно нет никакого дела до душевных излияний товарища. Рыжий усмехнулся, качнув головой.

Очень скоро все разошлись по своим делам. Кто занимался настройкой аппаратуры, кто расчищал импровизированную "сцену", а кто-то решил втихомолку принять "по маленькой", дабы успокоить расшатавшиеся нервишки, и я ненадолго осталась одна со своими мыслями. Меня не переставало покидать плохое предчувствие. В основном из-за переживаний о том, какая же всё-таки бесовщина творилась в голове Зеля. В нем определенно происходили какие-то изменения, что отчасти раздражало, а отчасти пугало и беспокоило. Но, благоразумно решив не донимать друга пустыми расспросами, я отошла к стене и, привалившись спиной к холодной, шершавой поверхности, прикрыла глаза. Мне показалось, я задремала, так как через пару секунд, приоткрыв одно веко, с удивлением обнаружила, что в подвале, помимо членов группы, уже полно народу. В большинстве своем здесь присутствовал контингент любителей металла. Однако порой среди темных одежд проглядывали увешанные шипами и нашивками потертые косухи, а над темно покрашенными шевелюрами можно было отчетливо разглядеть высокие яркие, бросающиеся в глаза ирокезы. В глубине души было приятно найти здесь пару-тройку своих собратьев по субкультуре. Не на всех концертах можно узреть такую картину, где панки и металлисты собрались вместе. Поистине, необычайное зрелище. Словно в черную краску добавили цветную каплю. Такой странный и неповторимый контраст. Панки и металлисты. Цветное и черное. Две истинные противоположности, в которых возможно отыскать нечто общее.

Под потолком, постоянно перемигиваясь, горели синие прожектора. Воцарился шум, теснота, ощутимый запах алкоголя. В воздухе витали клубы дыма. В толпе можно было отчетливо расслышать имя Зеля. Дело в том, что многие не понаслышке знакомы как с моим товарищем лично, так и с его творчеством, ибо это не первая его группа, и на сцене засветиться он успел основательно. Так же, если прислушаться, я отчетливо расслышала имя Скайра и братьев. Вероятно, и они не страдали от недостатка популярности.

Я перевела взгляд на возвышение, так как там начало происходить какое-то движение.

Спустя пару минут на ярко освещенную прожекторами сцену вышел Зель, держа в руке гитару. Как всегда, пребывая в своей родной стихии, он выглядел эпично. Небрежно нанесенный корпспейнт делал спокойный, уверенный взгляд более выразительным, аспидно-черного цвета волосы ярко контрастировали на фоне потусторонне бледной кожи, разномастный пирсинг слабо поблескивал в мощных ярко-синих лучах.

Заметив его, толпа выразила свое приветствие нестройным, но мощным ревом.

– Думаю, тут можно обойтись без лишних предисловий. Меня вы все, ребята, знаете. Со Скайром, Мэттом и Маем тоже наверняка знакомы, – парни, стоящие чуть позади с инструментами на изготовку приветливо махнули толпе рукой. Рыжий даже послал шутливый воздушный поцелуй. Вышло и вправду комично.

– А это Лиза, – Зель кивнул в сторону ударницы, которая со скучающим видом крутила в руках барабанные палочки. – И сегодня у вас будет шанс узнать, чего стоит эта цыпа. Итак, для вас выступает группа "Вечный Элизий". Прежде, чем мы начнем, хотелось бы поблагодарить свою давнюю лучшую подругу Светоч. За название для нашего коллектива и просто за то, что она есть, – Зель посмотрел на меня. Наши взгляды пересеклись. Не знаю, как он так быстро отыскал меня среди собравшихся. Может, просто знал, где искать. – Я тебя...