Текст книги "А чем Россия не Нигерия?"

Автор книги: И. Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА 8. СУЩЕСТВУЕТ ЛИ В РОССИИ ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ?

В России никогда не будет капитализма. У неё всегда будет свой специальный строй.

В.К. Плеве 

При каком строе мы живём? Ответы на этот внешне не слишком каверзный вопрос в современной России отличаются большим разнообразием. Самая распространённая версия: у нас утвердился дикий, или бандитский, капитализм. Достоинство этого объяснения в том, что оно ухватывает внешнюю, наиболее наглядную сторону наблюдаемых в нашей стране социальных процессов. Действительно, сложившиеся у нас порядки похожи, пожалуй, всё-таки не на капитализм, а на советское пропагандистское представление о нём. Тут и вроде как бы частная собственность, и сильнейшее имущественное расслоение, и монополии. (Правда, монополии – отнюдь не характерный признак капитализма, и в экономически развитых странах как раз существует жёсткое антимонопольное законодательство. Но советская пропаганда десятилетиями бубнила о «господстве монополий», и многие советские люди в это верили.) Что касается определений «дикий» или «бандитский», то при всей своей эмоциональности и пристрастности они верно отражают некоторые черты нашего нынешнего уклада. Такие черты сложившегося у нас общественного «порядка», как несоблюдение законов, верховенство силы над правом, являются очень существенными его особенностями.

Интересно отметить, что обслуживающие Путина и его режим журналисты полюбили утверждение, что нынешняя Россия движется по капиталистическому пути. Это пытается доказать, в частности, небезызвестный О. Султанов, некогда изображавший из себя демократа и даже сумевший внедриться в «Новую газету». Но те времена прошли. Сегодня Султанов подвизается на страницах «Московской правды» – самого откровенного рупора коррупционеров. Напомню, что эта бесстыжая газета защищала даже «оборотней в погонах» от Ромодановского. И на её же страницах Султанов хвалит Путина за успехи в строительстве капитализма (6 января 2004 г.). Это можно назвать советской пропагандой наоборот. Ведь если в чём советская пропаганда убедила весь советский народ, так это в том, что жить при «ужасах капитализма» совсем не так уж плохо.

Однако при всей своей популярности представление о России как о капиталистической стране крайне уязвимо для критики. Многие всё-таки наслышаны о том, что при капитализме частная собственность «священна и неприкосновенна». А как обстоит дело в современной России? Ответ знает каждый: у любого из граждан России запросто могут отнять собственность. Не имеет значения, кто этот человек: бедная старушка-пенсионерка или миллиардер Ходорковский. Так что настоящей частной собственности в нашей стране не существует. Имеется только некоторая условная собственность, которой данный индивид владеет лишь до тех пор, пока она не приглянулась кому-нибудь более сильному и могущественному.

Но возможен ли капитализм без полноценной частной собственности? Руководствуясь здравым смыслом, на этот вопрос надо ответить отрицательно. Для капиталистического строя охрана частной собственности – важнейшая из задач. Да и вообще, рыночный механизм способен нормально работать только там, где участники рынка равны перед законом. А если они не только не равны, но к тому же некоторые из них живут по понятиям? Очевидно, в этом случае мы имеем дело не с рынком в настоящем смысле слова, а с качественно другой, пусть и внешне сходной с рынком, системой отношений. Так что в данном случае нельзя не согласиться с выводом г-на Паршева: «Строй, сложившийся у нас – это не капитализм» (с. 377).

Если сложившийся в России порядок не подпадает под определение капитализма, то, может быть, это феодализм? Близкую точку зрения в нашей печати отстаивает даровитая и остроумная Юлия Латынина. А сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Николай Алексеевич Косолапов прямо говорит об установлении «неофеодализма» в современной России. Сходство господствующего у нас уклада и феодализма действительно велико. Их главная общая черта – условный характер собственности, которой сеньор награждает своего вассала за верную службу. Скажем, известная семибанкирщина поддержала на выборах 1996 года Ельцина против Зюганова и в награду получила очень жирные куски бывшей государственной собственности. Но если вассал перестаёт служить своему сюзерену, последний вправе отобрать у неверного всё, чем тот владеет. Так отняли собственность у Гусинского и Живило, а теперь отбирают у Ходорковского, Платона Лебедева и Невзлина.

Однако налицо и важные различия между феодализмом и нашим нынешним укладом. Причём не в пользу современного порядка. Феодализм держался силой обычая, который связывал руки не только слабым и убогим, но даже сильным и могущественным. У нас не то. У нас господствующий слой твёрдо уверен в том, что ему всё дозволено.

Разумеется, существующий ныне в России порядок нельзя называть и социализмом. Хотя такая точка зрения – сравнительно редкая – тоже существует. Я даже слышал от одной весьма интеллигентной дамы сравнение Путина с чилийским президентом С. Альенде. Действительно, аграрный строй у нас до сих пор более чем наполовину социалистический, сильны государственные или подконтрольные государству монополии («Газпром», РАО «ЕЭС России», «Российские железные дороги», телевидение). Но, несмотря на множество сохранившихся до сих пор пережитков (их в России гораздо больше, чем, например, в Китае), социализм как цельная система у нас давно развалился. Причём распад его произошёл не в 1991-1992 (как почему-то думают многие), а в основном ещё в 1988-1989 годах. Обломки социализма вошли в состав внешне похожей на рыночную системы и обрели новые черты. Взять хотя бы жилкоммунхоз! Сохранив в большинстве городов страны вполне социалистическое устройство, он вдруг приобрёл несвойственное ему прежде стремление к получению максимальной монопольно-паразитической прибыли. Сейчас, правда, наблюдается тенденция к приватизации ЖКХ, но она возникла уже после того, как стали безудержно взвинчиваться цены на «услуги» крайне сомнительного качества.

Так что же у нас за система такая, ни на какой известный строй по совокупности признаков не похожая? А может, никакого общественного строя в современной России вообще нет?

Казалось бы, сама постановка вопроса лишена смысла. Как это так – совсем нет никакого строя? Разве такое бывает?

УНИКАЛЬНЫ ЛИ НАШИ БЕЗОБРАЗИЯ?

Здесь важно выяснить, уникально современное положение в нашей стране или существуют какие-нибудь аналоги. В первом случае научное объяснение тупика, в который мы попали, становится крайне затруднительным. Уникальное явление вообще с трудом поддаётся научному анализу. Тут легко сочинить какую-нибудь теорию, всецело объясняющую создавшееся положение особенностями страны. К такому разряду теорий принадлежит разобранная нами теория г-на Паршева. Мы показали её несостоятельность. Но если не дать правильного объяснения той совокупности общественных отношений, которая у нас сложилась, появление других подобных теорий неизбежно.

Вот если удастся доказать, что сложившийся в теперешней России порядок не уникален, тогда сразу отпадёт целый класс теорий, объясняющих произошедшие у нас события холодным климатом или, к примеру, этническими особенностями русского народа. Тогда подобные теории даже не надо будет рассматривать из-за их очевидной ложности.

Долгое время автор настоящих строк полагал, что уклад, подобный современному российскому, может сложиться только в условиях разложения и распада социализма. Однако теперь я вполне преодолел такую точку зрения, за что готов высказать особую признательность В.В. Белоцерковскому. Напомню, что этот человек долгое время проработал на радиостанции «Свобода» в Мюнхене и по сей день живёт в Германии, однако время от времени наезжает в Россию, чтобы учить русских дураков социализму. За образец «правильного» социализма (ибо к советской модели он относится отрицательно) г-н Белоцерковский принимает объединение испанских кооперативов «Мондрагон». Как-то раз я попал на доклад этого проповедника социализма в Сахаро-вском центре. Г-н Белоцерковский яростно доказывал, что бывают страны, несовместимые с капитализмом. Кроме России, он назвал ещё Южную Италию (!), и в особенности Сицилию (!!), а также государства Чёрной Африки (!!!). «Тепло», – подумал я.

Однако о Чёрной Африке я знал очень мало, а потому взялся за литературу. И тут мне сказочно повезло: чуть ли не с первого раза попалась именно такая книга, которая объяснила суть дела. Речь идёт о замечательном, но недооценённом (или даже не замеченном сколько-нибудь широкой публикой) труде известного российского африканиста Леонида Владимировича Гевелинга «Клептократия»[27].

Очень советую каждому, кто хочет понять суть происшедшего с нашей собственной страной, прочитать эту книгу, посвящённую Нигерии. Здесь же позволю себе кратко изложить основные научные понятия, введённые или использованные Л.В. Гевелингом. Некоторое упрощение и сокращение определений обусловлено популярным характером настоящего издания в противоположность строго научной, академической направленности «Клептократии».

КЛЮЧЕВЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ 

Экономическая коррупция – использование должностными лицами своего служебного положения в корыстных целях (для приобретения материальной либо нематериальной выгоды). Основные виды экономической коррупции: казнокрадство, взяточничество и «откат», когда чиновник и бизнесмен совместно «распиливают» государственные деньги.

Клептократия (буквально – власть воров) – социальный слой (в основном государственные чиновники, но, помимо них, функционеры политических партий и общественных организаций), использующий своё служебное положение для самообогащения; также политическое господство этого слоя.

Негативная экономика – совокупность видов направленной на обогащение деятельности, не связанной с производством потребительски полезных товаров и услуг. Либо эта деятельность может быть связана с производством потребительски вредных товаров (наркотики, фальсифицированная водка, поддельные лекарства, фальшивые деньги) и оказанием потребительски вредных услуг (например, проституция и заказные убийства), что прямо ведёт к деградации и даже гибели людей. Либо она может быть направлена на обманное или насильственное перераспределение собственности (мошенничество, рэкет, вооружённые ограбления, организованные кражи). Существует чёткая закономерность: чем больше развита в стране негативная экономика, тем хуже обстоят дела в позитивной экономике.

Лутократия (буквально – власть грабителей) – совокупность главарей организованных преступных сообществ, контролирующих негативную экономику.

Плутократия (буквально – власть богачей) – социальный слой, воплощающий слияние богатства и политической власти. Плутократы тем и отличаются от «нормальных» капиталистов, что стремятся не к независимости от государства и не к свободному рынку, а к сращиванию с государственной машиной и получению от этого всевозможных выгод. Отчасти это объясняется тем, что по происхождению многие плутократы – бывшие клептократы.

Негативный капитал – капитал, лишённый функции общественного воспроизводства, нацеленный на получение сверхприбыли без инвестиций.

Квазирынок – внешне похожая на рынок система общественных связей, в которой нет обязательных правил игры, сила господствует над правом, монополия вытесняет конкуренцию. Главный признак, отличающий квазирынок от настоящего рынка, – внеэкономические способы воздействия со стороны сильных.

Политическая коррупция – совокупность не вполне законных и совершенно противозаконных средств, которые применяют клептократия, лутократия и плутократия для сохранения и укрепления своего господства. Диапазон таких приёмов и методов велик: от клеветы в средствах массовой информации («чёрный пиар») и подкупа депутатов и общественных деятелей через подтасовки результатов выборов до терроризма, провоцирования массовых беспорядков (чаще всего на этнической и религиозной почве), мятежей и военных переворотов.

Квазидемократия (иначе – нелиберальная демократия) – тип государственного устройства, при котором существуют формальные признаки демократии, но на деле господствует клептократия (чаще всего совместно с луто– и плутократией). От настоящей демократии отличается широким и безнаказанным применением методов политической коррупции. Квазидемократия неустойчива и недолговечна.

Читатель, вероятно, уже заметил, что в этих определениях нет никакой африканской экзотики. Это точно! Всё или почти всё, что есть в Нигерии, можно обнаружить и в России.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ КОРРУПЦИИ В НИГЕРИИ И У НАС 

Нигерия – самая многолюдная страна Чёрной Африки. Там живёт около 120 млн человек, что вполне сопоставимо с численностью населения России. Существенно, что это государство целиком расположено в тропиках и отличается – на радость г-ну Паршеву – жарким климатом. Средние месячные температуры там колеблются от +20 до +33°C. По мнению автора книги «Почему Россия не Америка», это просто благодать! Во всяком случае, замёрзнуть в Нигерии нельзя. Вдобавок там ещё и осадков выпадает довольно много. Кроме засушливого северо-востока страны, их всюду вполне достаточно для богарного земледелия. При этом Нигерия весьма богата полезными ископаемыми. Там есть каменный уголь, олово, ниобий, тантал, алмазы, изумруды, сапфиры. Но главное ископаемое богатство этой страны – нефть. Это одновременно и основная статья нигерийского экспорта. По добыче и экспорту нефти Нигерия занимает шестое место в мире.

Но при всём том подавляющее большинство населения страны живёт в бедности. По официальным данным за 1998 год, за чертой нищеты находилось 48,5% нигерийцев. Причём черта нищеты там проведена не слишком высоко: 48 долларов в год. В чём же дело?

В книге г-на Паршева мы такого ответа не найдём. У него есть только несколько загадочно звучащих фраз: «Кто бывал в экваториальной Африке и общался там с населением, знает, что живущие там негры поголовно влюблены в Америку. Как же, американские негры, хотя бы тот же Майкл Джексон, такие навороченные! И там свобода! А ходят эти сторонники мирового рынка голые, и не только из-за климата» (с. 218). Из-за чего негры – если верить на слово г-ну Паршеву – ходят голыми, можно лишь догадываться. То ли из-за мирового рынка, то ли из-за Америки. А может быть, г-н Пар-шев просто путает и не различает понятия «Америка» и «мировой рынок»? Это смешно, но очень похоже на автора книги «Почему Россия не Америка».

Однако такие объяснения не проходят. Ведь нельзя сказать, чтобы Нигерия страдала от эксплуатации её иностранным капиталом. Прямые иностранные инвестиции в нигерийскую экономику очень малы. Из крупных транснациональных корпораций там действуют лишь нефтяные: «Роял Датч/Шелл», «Шеврон/Тексако», «Эксон/Мобил» и «ТотальФинаЭльф». Причём эти компании только качают нефть, а в обрабатывающую промышленность капитал не вкладывают.

Между тем, почему бы буржуям не вкладывать деньги в нигерийскую экономику? По теории Паршева они должны туда устремиться! Ведь затрат на отопление в Нигерии нет, а зарплата – у кого она вообще есть – явно ниже среднемировой. Следовательно, затраты на производство какой-либо продукции в этой стране должны быть гораздо ниже среднемировых!

Но – вот беда! – на деле наблюдается противоположное явление. Капитал бежит из Нигерии! Причём утекает он оттуда в особо крупных размерах. К концу 1990-х годов общие размеры вывезенного из Нигерии капитала составляли, по различным оценкам, от 26 до 55 млрд долларов США. Если правильна первая цифра, то сбежавший из Нигерии капитал примерно равен внешнему долгу этой страны и немного уступает годовому ВВП. Если же верна вторая цифра, то размеры бегства капитала вдвое превышают внешний долг и в полтора с лишним раза – валовой внутренний продукт!

Известно, что капитал из Нигерии утекает в западные банки, особенно британские и швейцарские, которые отнюдь не предлагают своим клиентам какую-то баснословно высокую прибыль. Получается картина, прямо противоположная теории Паршева. Напомню, что наш идеолог писал: «А каждый появившийся у нас доллар немедленно побежит туда, где он сможет получить прибыль» (с. 97). В Нигерии прибыль на вложенный доллар должна быть в разы более высокой, чем в Швейцарии или в Англии. А капитал утекает из африканской страны в Европу, а наоборот не желает. Выходит, не в одной прибыли дело? Тут стоит разобраться. В этом нам поможет книга Л.В. Ге-велинга.

Нигерия – очень показательная модель клептократического государства, где ярко и полно проявились неизбежные последствия засилья клепто-, луто-и плутократии. Здесь следует не упускать из виду, что клептократия первична. В Нигерии она сложилась уже в первые годы после получения независимости (1960). Уже тогда в стране получило распространение мнение, что использование служебного положения для обогащения – характерная особенность африканского образа жизни. Лутократия и плутократия сформировались позднее – примерно к концу 1970-х годов.

С 1979 по 1999 год у власти в Нигерии неизменно находились правительства, откровенно защищавшие интересы клептократии вместе с её естественными союзниками – лутократией и плутократией. Именно в этот период наиболее ярко проявились все пагубные последствия такого социально-экономического уклада.

Во-первых, клептократическое государство непривлекательно для иностранных инвесторов. Буржуи – довольно капризные люди, и они вовсе не рвутся туда, где живут по понятиям. Отпугивают их, видите ли, коррупция, преступность и правовая непредсказуемость! Не привлекает и необходимость тратить 37% рабочего времени на согласования с чиновниками. Не нравится укоренившийся в Нигерии обычай захватывать представителей иностранных фирм в заложники – то с целью выкупа, то просто с целью трудоустройства (!). А ещё вдобавок не радуют плохие дороги и постоянные перебои с электроэнергией. И ведь вот что примечательно: климат Нигерии ничуть не похож на российский – а дороги столь же плохи (если не хуже). Это обстоятельство должно окончательно подорвать веру в «климатическое» объяснение российского бездорожья. Да и отключения электроэнергии, надо думать, с природными условиями не связаны.

Во-вторых, в подобном государстве крайне неуютно всем более или менее законопослушным «туземным» предпринимателям. Они скованы мириадами правил, нарочно придуманных коррумпированным чиновничеством, чтобы иметь предлог вымогать взятки. Помимо чиновников, нередко приходится отстёгивать круглые суммы и бандитам. Рэкет в Нигерии процветает – так же как и заказные убийства. Государственные кредиты среднему и малому бизнесу недоступны, они монополизированы плутократами. Из-за отсутствия регулярной подачи электроэнергии при каждом предприятии приходится создавать небольшую электростанцию на мазуте или хотя бы держать дизельные двигатели. А это, между прочим, существенно увеличивает затраты! Бездорожье тоже заметно повышает издержки.

И, главное, отсутствуют гарантии личной безопасности и прав собственности. Даже плутократ не застрахован от тюрьмы и конфискации имущества. Такая участь постигла одного из богатейших людей Нигерии 1980-х – начала 1990-х годов М. Абиолу. Он захотел стать президентом, а генералам это не понравилось, и силовики показали, на чьей стороне сила. Хотя Абиола, по-видимому, победил на выборах 1993 года (военные отменили их результаты), его посадили. Его деловая империя была расхищена чиновниками, а жену убили якобы уголовники. Когда умер диктатор С. Абача (за 4,5 года правления укравший около 5 млрд долл.), пошли разговоры о скором освобождении Абиолы. Но тут бывший богач и кандидат в президенты внезапно скончался. (В России тоже появился свой Абиола, притом он уже сидит, но пока ещё не победил на президентских выборах.)

Для расправы же с мелким и даже средним предпринимателем не нужно вмешательства всесильного главы государства. С ним может справиться и клептократ средней руки.

Таким образом, бегство капитала из живущего по понятиям государства неизбежно. Клептократы вывозят капитал по той простой причине, что всё их состояние – результат воровства. Скрыть его преступное происхождение и «отмыть» можно только за рубежом. Кроме того, редкий клептократ настолько уверен в прочности своего положения, что совсем не рассматривает возможность бегства за бугор. У лутократов мотивы вывоза капитала примерно те же, но международный размах их деятельности (это в особенности относится к наркоторговцам, контрабандистам, международным мошенникам) и более частые столкновения с правоохранительными органами на родине ещё более усиливают их стремление перевести капитал за границу. Что касается плутократии, то её капитал не всегда приобретает свойства негативного капитала, но в случае возникновения угрозы конфискации имущества плутократы тоже переводят капитал за рубеж. К этому же шагу они прибегают, чтобы уйти от налогообложения, или в тех случаях, когда взятки чиновникам, дань бандитам и прочие непроизводительные издержки подрывают прибыльность их деятельности.

В силу этих причин очень значительную долю всего капитала в клептократическом государстве составляет негативный капитал. Он нацелен на получение сверхприбыли без инвестиций и потому имеет паразитический характер.

Но из живущего по понятиям государства неизбежно утекает не только капитал, но и мозги. Учёные, специалисты высокого класса и любые высокообразованные люди либо остаются невостребованными, либо получают зарплату, не соответствующую уровню их квалификации. Поэтому они покидают свою страну. В результате, как отмечает нигерийский исследователь Л. Севаньяна, «в коррумпированных обществах не могут проводиться исследовательские работы высокого уровня». А это тормозит научно-технический прогресс и подрывает и без того невысокую конкурентоспособность такого государства во всех отраслях, кроме сырьевых. Отсюда и сырьевая ориентация экспорта да и всей экономики.

Отличительная особенность клептократического государства – упадок сельского хозяйства. Это именно та отрасль экономики, которая требует долгосрочных капвложений, однако при отсутствии гарантий личной безопасности и прав собственности их почти нет. К тому же крестьяне лишены доступа к кредитам.

Всё перечисленное, взятое вместе, приводит к регрессу экономики и падению жизненного уровня населения. Нигерия в этом отношении – крайне характерный пример. В 1980 году доход на душу населения здесь достигал 1000 долларов, а в 1998 году упал до 300. Не забудем, что покупательная способность доллара за эти годы тоже снизилась, и заметим, что снижение жизненного уровня большинства нигерийцев происходило на фоне стремительного и бесстыдного обогащения незначительного меньшинства. Л.В. Гевелинг называет это явление имущественным расслоением коррупционного типа.

Правда, 1998-й год оказался для Нигерии низшей точкой падения. С тех пор положение «гиганта Африки» чуть-чуть улучшилось, чему способствовал рост мировых цен на нефть. Может быть, отчасти помогла и произошедшая в 1999 году смена власти, но это спорный вопрос. Во всяком случае, коренных сдвигов в Нигерии не отмечено, и массовая нищета остаётся там таким же обыденным явлением, как и очень высокий уровень преступности.

Вам эта картина ничего не напоминает, читатель?

Если не напоминает, приведу ещё один маленький пример. В «Новой газете» от 25-28 марта 2004 года помещена любопытная статья Р. Шлейнова «С чувством украденного долга». Речь идёт о мошеннических операциях российских чиновников, которые выдумывают несуществующие долги для совместного хищения их вместе с мнимыми «кредиторами». А в Нигерии, как свидетельствует Л.В. Гевелинг, целых 13% суммы внешнего долга составляют мнимые долги, являющиеся исключительно результатом махинаций тамошних клептократов.

РАЗРУШЕНИЕ КУЛЬТУРЫ И НРАВСТВЕННОСТИ 

Вред от коррупции и негативной экономики не исчерпывается падением материального благосостояния народа. Не меньшее значение имеет ущерб культуре и нравственному состоянию общества. Некоторые характерные явления в этой области перечислил ещё в 1980 году Гбадебо – комиссар полиции нигерийского штата Плато. К числу последствий коррупции и негативной экономики он отнёс распространение малохудожественных западных фильмов, быстрое увеличение числа ночных клубов, неконтролируемое потребление алкоголя и распространение наркотиков, рост проституции, утрату молодёжью семейной дисциплины. Сюда же входит и «мода» на материальное богатство. (Не так уж далеко от нашей российской действительности!)

Однако не стоит думать, будто в коррумпированном обществе исключительно господствует подражание чужеземным образцам. Для Нигерии не менее типично возрастание роли многочисленных магов и ведунов, а они ниоткуда не импортированы! В стране, где подавляющее большинство населения исповедует одну из двух мировых религий (либо ислам, либо христианство), процветают самые дикие и несовместимые с этими религиями суеверия. В основном маги и ведуны работают открыто и превратили свои услуги в весьма доходный промысел. Но есть и тайные общества, не чуждающиеся даже общения с дьяволом.

Но самым пагубным следствием засилья клепто-, луто– и плутократии является атомизация общества. Возникает то уродливое явление, которое Л.В. Гевелинг назвал «коллективным индивидуализмом». Это несколько неудачное выражение, поэтому лучше говорить о «стайном эгоизме». Его нельзя смешивать ни с классическим («буржуазным») индивидуализмом, ни с коллективизмом. Речь идёт о людях, преследующих сугубо эгоистические цели. Но в клептократическом государстве для достижения таких целей полезно действовать стаей, шайкой, бандой, а не в одиночку. Отсюда широкое распространение поговорки: «Почеши мою спину, и я почешу твою». Если буржуазный индивидуализм способствует развитию личности (хотя нередко одностороннему) и благоприятен для установления гражданской свободы и правового государства, то о стайном эгоизме этого никак нельзя сказать. Отдельный индивид превращается в примитивное, жаждущее только материальных благ и чувственных наслаждений существо, а стая таких индивидов – в спаянное понятиями сообщество преступного или, в лучшем случае, полукриминального характера. В чём такое сообщество нельзя заподозрить – так это в стремлении к установлению правового государства.

А что возникает на другом полюсе – не среди тех, кто грабит, а среди тех, кого грабят? Там тоже царит атомизация, но другого рода. Когда большинство населения всецело поглощено борьбой за выживание, его мало интересуют партии, профсоюзы, общественные организации или участие в выборах. Способность к каким-либо солидарным действиям идёт на убыль. В лучшем случае такие действия удаются на местном уровне, а в худшем и более частом все борются за выживание порознь.

Вряд ли нужно доказывать, что атомизация большинства населения выгодна коррумпированному правящему слою. Доводя народ до нищеты, он тем самым автоматически укрепляет собственное господство. Для клептократов и их партнёров из лутократии и плутократии очень полезно и широкое распространение тезиса, что политика – дело грязное. Ведь этот расхожий тезис отрицает всякую политическую деятельность, в том числе такую, которая угрожает коррумпированному правящему слою.

Таковы единые закономерности развития клептократического государства – хоть в Нигерии, хоть в России.

КАК НАЗВАТЬ ЭТОТ СТРОЙ? 

Мы более или менее разобрались с основными особенностями стран, где господствующее положение занимают клепто-, луто– и плутократия. Это было не так трудно, поскольку основная часть работы уже блестяще проделана Л.В. Гевелингом. Но как назвать строй, сложившийся в таких государствах? Очевидно, что готового названия он не имеет. Для того чтобы дать ему правильное название, следует выбрать его самый существенный признак. И таким признаком необходимо считать отсутствие механизма общественного воспроизводства.

Как будто мы упёрлись в тупик. Ведь любой описанный наукой общественный строй – как бы плох он ни был – обладает таким механизмом. Так с чем же мы имеем дело? Это даже и не строй, а прямо химера какая-то! Кажется, нужное слово найдено: химера.

Это понятие широко используется в биологии. Химерой называют организм, состоящий из генетически чужеродных друг другу клеток. Например, у химеры, возникшей в результате прививки, кора может принадлежать к одному виду, а древесина – к другому. Поэтому половое размножение химерных организмов невозможно. Растения-химеры размножают исключительно черенкованием. Химеры известны и у животных. Современная биотехнология позволила получить химеры разных видов мышей, овцы и козы, курицы и куропатки. Но при скрещивании химерных самок и самцов получается потомство, принадлежащее к одному из исходных видов. И лишь в редких случаях – межвидовые гибриды. Но – не химеры.

Однако значение термина можно расширить. Социальный уклад, который делает невозможным общественное воспроизводство, – тоже не что иное, как химера.

ОБ ИНВЕСТИЦИОННОЙ НЕПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ РОССИИ 

Теперь, когда мы докопались до истины и знаем, что собой представляет сложившийся в современной России общественный уклад, можно перейти к разбору и характеристике гениальных идей г-на Паршева в области экономики. Во всяком случае, теперь мы не ошибёмся в понимании того, чьи интересы отстаивает наш идеолог. О главной паршевской идее – изоляционизме – речь уже шла в предыдущей главе. Но у автора книги «Почему Россия не Америка» есть и другие «глубокие» мысли, которые способны найти больше сторонников, чем изоляционизм.

Скажем, внешне убедительно звучит такой пассаж: «Те, кто эксплуатирует ресурсы, не вкладывает свои капиталы даже в разведку и разработку новых месторождений по той же самой причине, по которой не вкладывают другие капиталисты: освоение ресурсов на территории нашей страны в рамках мировой экономической системы невыгодно» (с. 387). Естественно, «невыгодность» здесь – полная чушь. Средняя прибыль в российской экономике куда выше, чем в экономике любой из стран «большой семёрки». Но капиталовложения в разведку и разработку новых месторождений действительно невелики (49,6 млрд руб. в 2002 году, из них 1/6 – бюджетные деньги). И малы они именно оттого, что воспринимаются как крайне рискованные! Сегодня ты вложишь капитал в освоение нового месторождения, а завтра его у тебя отнимут. Кому это нужно? А раз гарантии прав собственности и личной безопасности на нуле, то в экономике не может не преобладать негативный капитал.