Текст книги "Церковно-народный месяцеслов на Руси"

Автор книги: И. Калинский

СЕНТЯБРЬ

Холоден сентябрь, а сыт, сиверко да сытно. В сентябре одна ягода, и та горькая рябина. С сентября огонь и в избе, и в поле.

1. Преподобного Симеона Столпника.

Семена Летопроводца. Семен день. Грыбье, бабье, старое бабье, лето. Бабье лето – две недели. С бабьего лета севалка с плеч. На Семен день до обеда паши, а после обеда руками маши! По Семен день вечерком гасят старый огонь, а утром вытирают новый из дерева. Начало посиделок, засидок, супрядок, досве-ток. Переходи в Семен день на новоселье – счастье и веселье. На Семена постригай и на коня сажай (дитя), на ловлю в поле выезжай! Первый праздник охотников с псами. На Семена ласточки ложатся вереницами в колодцы и т. п., мух и тараканов хоронят. Коли бабье лето ненастно – осень сухая, а коли на Семена ясно – осень ведряная, много тенетника – к ясной осени, к холодной зиме; дикие гуси садятся, а скворцы не летят.

2. Св. мученика Мамонта.

Мамонта Овчарника.

6. Чудо архистратига Михаила в Хонех. Михайлов день. Михайловские морозы.

8. Рождество Пресвятой Богородицы.

Малая Пречистая (На Успенье большая), Аспасов день. В этот день женщины встречают осень у воды (вторая встреча осени). Убирают пчел, собирают лук, оттого пасиков, луков день.

11. Преподобной Феодоры Александрийской.

Федоры – замочи хвосты. Полагают, что в этот день осень ездит на гнедой кобыле. На Федору лето кончается, осень начинается. И бабье лето до Федоры не всегда дотянет.

12. Св. мученика Автонома.

Полагают, что в этот день змея в лесах уходит в землю.

14. Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня.

Вздвижение. На вздвиженье кафтан с шубой здвигаются. На Здвиженье у доброго молодца капуста у крыльца. Капустенские вечорки на две недели. На Вздвиженье хлеб с поля двинулся

(последняя копна с поля), птица в отлет двинулась, гад не движется.

20. Св. великомученика Евстафия.

Астафьев день. В этот день гадают по ветрам о погоде: северный – к стуже, южный – к теплу, западный – к ненастью, а восточный – к вёдру.

24. Св. первомученицы и равноапостольной Феклы.

Феклы Заревницы (зарева от осенних огней). Именинник овин (замолотки). Хозяину – хлеба ворошок, а молотильщикам – каши горшок.

25. Преставление преподобного Сергия, Радонежского чудотворца.

Сергиев день. Сергия Курятника, Капустника. Если в этот день выпадет первый снег, то зима уставится на Михайлов день. Путь зимний устанавливается в четыре семины (седмицы) от Сергия.

27. Преподобного Савватия, Соловецкого чудотворца.

Савватия Пчельника. Полагают, что в этот день должно убирать улья в омшаник.

28. Преподобного Евмения.

Отлет журавлей на Евмена – на Покров мороз. «Колесом дорога!» – кричат журавлям, чтоб их воротить (чтоб подольше остались и зима попозже пришла).

ОКТЯБРЬ

Грязник. Ни колеса, ни полоза Грязник недолюбливает. С половины Грязника мни и топчи льны!

1. Покрова Пресвятой Богородицы.

Покров, натопи избу без дров! Покров не лето, Встретенье не зима. Первое зазимье. Срок наймам и сделкам. На Покров ветер с востока – к холодной зиме. Покров землю покроет то листом, то снежком. Покров – конец хороводам, начало посиделкам. Матушка Покров, покрой землю и меня молоду! Снег на Покров – к счастью молодым. Не покрыл Покров, не покроет и Рождество. Спереди – Покров, сзади – Рождество. Захвати тепла до Покрова (вычини избу), а не захватишь до Покрова – не будет такова. Успенье засевает, а Покров собирает (сбор последних плодов). Между Покрова и Родительской субботы зима не становится.

4. Св. мученика Иерофея.

Ерофеев день. Полагают, что в этот день лешие дурят по лесам: бродят и кричат, хлопают в ладоши и хохочут, а к утру, после пения первых петухов, проваливаются сквозь землю. Поэтому люди в лес не ходят: леший бесится.

Св. апостола Фомы. Фома – большая крома.

Св. мученика Сергия.

С Сергия зима начинается, с Матроны устанавливается.

9. Апостола Иакова Алфеова.

Ияков, брат Божий, крупицу пошлет (град, крупу).

10. Св. мученика Евлампия.

В этот день гадают по месяцу о погоде.

12. Праздник образа Пресвятой Богородицы Иерусалимской.

В этот день гадают по звездам о погоде и урожае. 14. Преподобной Параскевы.

Прасковьи Трепальницы. Полагают, что с этого дня должно трепать лен. Прасковьи Льняницы. Прасковьи Грязнихи, Поро-шихи. На Грязниху грязь – четыре смены до зимы. Прасковья пятница, Христовым страстям причастница.

22. Праздник иконы Пресвятой Богородицы Казанской.

Казанская. Коли на Казанскую дождь пойдет и все луночки нальет, то зиму скоро приведет. На Казанскую добрые люди вдаль не ездят. Кто на Казанской женится, счастлив будет.

26. Св. великомученика Димитрия Селунского.

Димитров день. Димитров день перевоза не ждет. Коли Димитров день будет по голу, то и Святая, а по снегу, и Святая по снегу. Димитрова суббота – кутейникам работа.

28. Великомученицы Параскевы, нареченной Пятницы.

Прасковеи Пятницы, Прасковеи Льняницы (мнут лен и приносят первинку в церковь). На Прасковею молятся о хороших женихах.

29. Преподобных мучеников Анастасии Римляныни и Авраамия Затворника.

Настасьи Стригальницы. Овчарный праздник. Полагают, что с этого дня должно стричь овец. Авраамия Овчара, Настасьи Овечницы.

30. Св. мученика Зиновия.

Юровая. Праздник рыбаков и охотников. Коли на Юровую волки стаями ходят, будет голод, мор, либо война.

НОЯБРЬ

Курятник. Братошник.

1. Свв. бессребреников Косьмы и Дамиана.

Кузьмы и Демьяны. Курячий праздник. На Кузьму и Да-мьяна курячьи именины, куриная смерть. На Козьмо-Демьяна курицу на стол, цыпленка попу. Если Кузьма и Демьян с мостом, то Никола с гвоздем, а то и сам с гвоздем (начало зимы). Коли Кузьма и Демьян закует, то Михаил (8-го) раскует (оттепели). На Кузьму и Демьяна лист на дереве – через год мороз.

8. Собор Архистратига Михаила.

Михайлов день. Михайловские заморозки. День Архистратига с полумостом. С Михаила зима не стоит, земля не мерзнет. Михайловские оттепели, грязи. Во что Михаила, в то и Никола. С Михаила зима морозы кует.

9. Преподобной Матроны.

Матренин день. С зимней Матрены зима встает на ноги, налетают морозы. С Сергия (25 сентября) зима починается, с Матрены устанавливается. Иней на Матрену на деревьях – к морозам, туман – к оттепелям.

11. Преподобного Феодора Студита.

Со дня Феодора Студита стало холодно и сердито. Феодор Студит землю студит.

12. Иоанна Милостивого.

Дождь на Милостивого – оттепели до Введения.

14. Св. апостола Филиппа.

Иней на Филиппа – урожай на овес.

15. Св. мученика Гурия.

Гурий на пегой кобыле (грязь либо снег).

Св. апостола и евангелиста Матфея. На Матфея земля потеет, преет.

Св. Григория Неокесарийского. Приехала зима на пегой кобыле.

Свв. мучеников Платона и Романа. Каков Платон да Роман, такова и зима.

21. Введение во храм Пресвятой Богородицы. На Введенье – леденье. Введенье ломает леденье. Введе-нье пришло – зиму привело. Введенье не ставит зимы.

24. Св. великомученицы Екатерины. Катерины Женодавицы. Катеринин день. Первое катание на санях.

26. Освящение храма свв. великомученика Георгия в Киеве.

Юрьев день осенний. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Срок перехода крестьян при царе Борисе. Крепки ряды Юрьевым днем. Мужик и болит, и сохнет по Юрьев день. Мужик не тужит, знает, когда Юрья. Юрий холодный оброк собирает. Юрьевский оброк. Осенью Юрий с мостом, Никола с гвоздем.

30. Св. апостола Андрея Первозванного. Андрею молятся о хороших женихах. Наслушивают воду: коли тиха – хорошая зима, коли шумна – морозы, бури и вьюги.

ДЕКАБРЬ

Студень. Год кончается, зима начинается.

1. Св. пророка Наума.

Наума Грамотника. Батюшка Наум, наведу на ум! В этот день начинают учить детей грамоте.

4. Св. великомученицы Варвары.

Варварин день. Варварины морозы. Трещит Варуха, береги нос да ухо! Варвара заварит, Савва засалит, Никола загвоздит. Варвара ночи урвала, украла, день приточила.

Св. преподобного Саввы Освященного. Саввин день. Савва стелет, гвозди острит, засалит.

Святителя Николая, Чудотворца Мирликийского. Никола зимний, морозный. Два Николы: один травный,

другой морозный; или: одни с травой, другой с зимой. Никола зимний лошадь на двор загонит, а летний откормит. Егорий с мостом, а Никола с гвоздем. Егорий мостит, Никола гвоздит. Никольские морозы. Зима на Николу заметает – дороги не бывает. Хвались зимой по Николе! Красна Никольщина пивом да пирогами. Никольскую брагу пьют, а за похмелье бьют. Никола строит цену на хлеб. Благому Чудотворцу два праздника в год, а Касьяну немилостивому в четыре года один. Всем богам по сапогам, а Николе боле, затем, что ходит доле, а это потому, что от Холмогор до Колы тридцать три Николы.

9. Зачатие св. Анны.

На Зачатие Анны беременным бабам пост. На Зачатие волки сходятся, а после Крещенья разбегаются.

12. Преподобного Спиридона, епископа Тримифунтского.

Спиридона Поворота. Солнце на лето, а зима на мороз. Полагают, что в этот день медведь повернется на другой бок и корова на солнце нагреет один бок. С Солнцеворота дня прибудет хоть на воробьиный скок. Кормят кур гречихой из правого рукава, чтоб раньше неслись они. Спиридонов день, подымайся вверх! (приговаривают садовники, встряхивая яблоки).

24. Св. мученицы Евгении.

В этот день с вечера поют коляду.

25. Рождество Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа.

Святки. На Святки Христа славят с вертепами, со звездой, гадают, колядуют. Темные Святки – молочные коровы, светлые – ноские куры. Небо звездисто – к гороху, метель – пчелы роиться будут, иней – к урожаю хлеба, путь хорош – к урожаю гречи. На Рождество не надевай чистой рубахи, а то жди неурожая. На Святой рубаха хоть плохонька да беленька, а к Рождеству хоть сурова да нова: суровую и можно обновить. Пост холодный (Рождественский), пост голодный (Петровский), пост Великий (к Святой) да пост Малый-лакомка (Успенский). Пять раз солнышко в году играет: на Рождество, на Богоявленье, Благовещенье, Воскресенье (Светлое) и Иваново рожденье.

26. Собор Пресвятой Богородицы.

Бабьи каши.

30. Св. мученицы Анисии.

Анисьи Желудочницы: в этот день гадают по свиной печени о зиме.

31. Преподобной Мелании Римляныни.

Меланки. Щедрый вечер, Васильев вечер. Свинку да боров для Васильева вечерка. Авсен. Таусень. Гадания. Васильева ночь звездиста – лето ягодисто. Под Василья ведьмы крадут месяц.

ПЕРЕХОДЯЩИЕ ПРАЗДНИКИ

 
Какова Всеедная, такова и Масленая (погодою).
Какова Пестрая, такова и Масленая.
На Пестрой жениться – с бедой породниться.
Оттого и баба пестра, что на Пестрой замуж шла.
На Заговенье не шьют – ногтоед пристанет.
 

Масленая: честная, веселая, широкая, всемирный праздник. Понедельник – встреча, вторник – заигрыши, среда – лакомка, четверг – широкий, пятница – тещины вечерки, суббота – золовкины посиделки, воскресенье – проводы, прощанье, прощеный день, целовальник. Масленица – Семикова племянница. Масленица – объедуха, деньгам приберуха, тридцати братьев сестра, сорока бабушек внучка, трех матерей дочка. Не житье, а Масленица: неделю гуляет. Пили на Масленой, а ломало на Радуницу. Отдадим почтенье на Сырной в Воскресенье. Не все коту Масленица, придет и Великий Пост.

Пришел пост, редька да хрен, да книга Ефрем. Заговляюсь на хрен, на редьку да на белую капусту. Великий Пост всем прижал хвост. В Чистый Понедельник рот полощат. Даровая Суббота на 1-й неделе поста. Средокрестная – перелом поста: щука хвостом лед разбивает. В среду Средокрестной кресты пекут. Вербная: верба хлест, бьет до слез: не я бью, верба бьет; верба красна бьет напрасно; верба бела бьет за дело. Св. Лазарь за вербой лазил. На Вербной мороз – яровые хлеба хороши. Плотва трется в первый раз на Вербной. На Лазареву Субботу сеют горох. Когда воскресенье в субботу? В Страстную Среду обливают скотину снеговой водой. В Великий Четверг стегают скот вереском, чтобы не лягался. Кто в Великий Четверг рано и легко встает, тот встает рано и целый год. В Великий Четверг холодно – весна до седьмой недели холодна, а коли дождь – мокрая. В Великий Четверг приговаривают: «Мороз, мороз, не бей наш овес!» Каково в Великий Четверг, таково и на Вознесенье. Четверговая соль целебна. В Чистый Четверг золу выносят в курятник, чтоб куры неслись. Печная зола со Страстного Четверга, Пятницы и Субботы охраняет капусту от червей. Свеча от трех заутрень (на пятницу, субботу и воскресенье) зажигается при родах. Великая, Страстная, Красильная Суббота.

Святая, славная, великоденская, великая, радостная Неделя (Пасха). После утрени в первый день Святой христосоваться с усопшими, зарывая яйцо в могилу. В Светлый Праздник огня в домах не разводят, с вечера не гасят. Кто проспит заутреню в первый день Святой, того в Понедельник обливают водой либо купают. На Святой дождь – добрая рожь.

Неделя Радуницкая, Радуница, Красная Горка, Новая Неделя, Проводы, Поминки, Могилки, Фомина. Начало хороводов на Святой, затем хороводы: Радуницкие, Троицкие, Всесвятские, Петровские, Ивановские, конец в страду, потом Успенские, Се-менинские, Капустинские, Покровские.

В Преполовение крестный ход и молебствие на полях.

На Вознесенье завивают березку: не завянет до Троицы – проживет целый год тот, на кого она завита, а девка до году выйдет замуж. На Вознесенье пироги с зеленым луком.

Седьмая неделя по Святой – Семик, Русальная, Зеленая, Задушная (поминки): на ней завивают венки. В Семик сей ячмень!

Троица с кормом. На Духов день развивают березки, бросают венки в воду: потонет – к несчастью, поплывет – к счастью. До Св. Духа не снимают кожуха, а пришел Св. Дух – опять за кожух; или: После Св. Духа кожуха не мечи, а хоть за рукав да волочи!

Всесвятская – проводы весны. Крапивное заговенье (перед Петровками).

Кто все четыре года постится, за того и четыре евангелиста.

Свадьбы: с Крещенья до Масленой, на Красной Горке, с Семена дня (1 сентября) до Гурья (15 ноября).

Святые вечера, страшные вечера

Святки: дня прибыло на куриную ступню.

В ночь с 24 на 25 декабря – рождественский сочельник, который подводил черту под прожитый год, завершал рождественский пост и открывал двухнедельные новогодние празднества – святки.

В рождественский сочельник не едят до первой звезды.

Торжественный ужин не отличается большим разнообразием блюд. Главное и необходимое кушанье на этом столе – кутья. «Для вечерней трапезы готовится доселе из круп каша, а из пшена и ячменя – кутья сочельницкая», – писал еще в начале прошлого века И. Сахаров. Обязательной принадлежностью рождественского стола были и фигурки из теста: «В каждом доме приготовляли к празднику Рождества Христова из пшеничного теста фигуры, изображающие маленьких коров, быков, овец и других животных и пастухов. Такие фигурки ставились на окна и столы, посылались в подарок родным». Это сведения по Архангельской губернии, но практически то же самое с незначительными местными вариациями зафиксировано и в других русских губерниях. В Подмосковье, к примеру, «в первый день Рождества печется ряд мелких коров, одна большая фигура коровы и две большие фигуры овец. Эти фигуры хозяйка хранит до Крещения, в Крещение же после водосвятия размачивает в святой воде фигурки и дает скоту».

После серьезной части за домашним столом – начиналось святочное веселье. «Пришли колядки – блины да ладки (оладьи)», то есть наступила пора взаимных угощений, веселия и радости.

Зима – за морозы, а мужик – за праздники.

Святки праздновались всеми, но в основе своей это был праздник молодежи: ее игры, песни, обходы домов, посиделки, гадания создавали неповторимую атмосферу святочного веселья.

По всей территории России был распространен обычай новогоднего обхода домов молодежью или детьми. «В Рязанской губернии ходят толпами под окна просить пирогов. Впереди всех идет девица, называемая мехоноскою; она-то несет кошель для пирожного сбора; она-то предводит толпу и распоряжается дележом сбора».

Подобные обходы в течение святок проводились трижды: в рождественский сочельник, под Новый год и накануне крещения. Каждая семья ожидала колядовщиков, приготавливала для них угощение и с неподдельным удовольствием выслушивала колядки:

 
Коляда, коляда!
А бывает коляда
Накануне рождества.
Коляда пришла,
Рождество принесла. (Оренбургская губ.)
 

 
Коляда-моляда!
Ты пришла на двор
Накануне Рождества
По снежному полю,
Гулять на просторе!
Забежала во двор
К Иван Иванычу,
К тетушке Прасковье.
Иванов-то двор
Виноградьем оброс,
У Ивана-сударя
Высок терем,
У Прасковьюшки на дворе
Полным-полно.
Гуси-лебеди летели!
Мы малёшеньки,
Колядовщики,
Мы пришли
прославлять,
Хозяев величать!
Иван Иванычу
Житья сто лет!
Прасковьюшке
Всегда здравьице!
Всем детушкам,
Зятьям, снохам,
Сыновьям, дочерям
– Боярышням! (Владимирская губ.)
 

 
… А дай бог тому,
Кто в этом дому!
Ему рожь густа,
Рожь ужиниста!
Ему с колосу осьмина,
Из зерна ему коврига,
Из полузерна – пирог.
Наделил бы вас господь
И житьем, и бытьем,
И богатством… (Тверская губ.)
 

В Пинежском уезде Архангельской губернии ребятишки, когда колядовали, пели:

 
Дай тебе, господи,
На поле природ,
На гумне примолот,
Квашни гущина,
На столе спорина,
Сметаны ти толсты,
Коровы ти дойны!
 

Под Москвой, благодаря хозяев за подаренное печенье – «коровку, мазану головку», колядовщики сулили дому полное благополучие и счастье (существовало поверье, что в доме, где ласточка совьет гнездо, не будет несчастий и неприятностей):

 
Дайте коровку,
Мазану головку!
Уж ты ласточка,
Ты касаточка,
Ты не вей гнезда
Во чистом поле,
Ты завей гнездо
У Петра на дворе!
Дак дай ему бог
Полтораста коров,
Девяносто быков.
Они на реку идут,
Все помыкивают,
А с реки-то идут,
Все поигрывают.
 

По традиции колядовщики требовали платы, угощения, подчас очень настойчиво:

 
…Нам же, славцам,
Не рубь-полтина, —
Единая гривна,
Пива братыня,
Яиц коробица,
Скляница вина,
Бочка квасу,
Морда рыбы.
Блюдо шанег,
Ставец оладий
И масла крыница!
 

Если хозяйка выносила угощение, благодарили:

 
У доброго мужика
Родись рожь хороша:
Колоском густа,
Соломкой пуста!
 

Если же ничего не подавали, могли пропеть и такое:

 
У скупого мужика
Родись рожь хороша:
Колоском пуста,
Соломкой густа!
На двор чертей; на огород червей!
Коляда, Моляда,
Уродилась Коляда!
Кто подаст пирога —
Тому двор живота,
Еще мелкой скотинки
Числа бы вам не знать!
А кто не даст ни копейки
Завалим лазейки.
Кто не даст лепешки —
Завалим окошки,
Кто не даст пирога —
Сведем корову за рога,
Кто не даст хлеба —
Уведем деда,
Кто не даст ветчины —
Тем расколем чугуны!
 

Угрозы в адрес скупых хозяев могли быть и страшнее:

 
На Новый год
Осиновый гроб,
Кол да могилу,
Ободрану кобылу!
 

До выкрикивания таких угроз, как правило, не доходило. Общее праздничное настроение и желание, чтобы в наступающем году жилось хорошо, делали людей щедрыми, терпимыми, гостеприимными.

После шумного, веселого обхода домов молодежь собиралась в посиделочной избе и устраивала общую пирушку – съедали все, чем их одарили односельчане.

До сих пор у нас представление о святках связывается с посиделками. Посиделки, вечерки, беседы устраивались еще с Николина дня или Покрова, но приобретали праздничный характер с Рождества.

В Забайкалье, к примеру, на рождественские посиделки «девушки и парни приходили из разных деревень, разодетые в лучшие платья, иногда приносили их с собой в узелках и несколько раз переодевались. У русских в Забайкалье на святках проводилось восемь праздничных игрищ, и к каждому из них меняли сарафан и атлас (платок). Девушки, не имевшие большого числа сарафанов и шуб, занимали их у более богатых людей, а потом за это отрабатывали хозяевам, дававшим одежду на время святочных игрищ».

Лето – для старания, а зима – для гуляния.

Молодежь, «разодетая в новые рубахи, чтоб избежать неурожая, собравшись в избе, пляшет под дуду, слушает сказки, перекидывается загадками, а главное – рядится, или „окручивается“, и гадает о своей судьбе».

Загадывание загадок, видимо, когда-то носило магический характер, исконный смысл такого действа постепенно забылся, но традиция сохранила и сам тип вопросно-ответных песен и древнейшую форму исполнения их: двумя группами девушек в виде своеобразного диалога.

«Вопросы поются одной стороной, а другая только отпевает (отвечает):

Это певает:

 
Загануть ли,
Загануть ли,
Да красна девка,
Да краснопевка,
Да семь загадок,
Да семь мудреных,
Да хитрых мудрых,
Да все замужеских
Да королецких
Да молодецких?
 

Это вопрос, который поется одной стороной. Другая же отпевает:

 
Да загони-ко,
Загони-ко,
Да красна девка,
Да краснопевка,
Да семь загадок,
Да семь мудреных, – и т. д.
 

Когда вторая сторона пропоет свой ответ, первая предлагает вопрос-загадку:

 
Еще гриет,
Еще гриет,
Да во всю землю,
Да во всю руську,
Да во всю святоруську?
 

Вторая отвечает:

 
Солнце гриет,
Солнце гриет,
Да во всю землю,
Да во всю руську,
Да святоруську» и т. п.
 

Нет посиделок без хороводов. Например: девушки образуют круг (весь хоровод – это «царевна»), по-за кругу ходит одна девушка – «царевень» (царевич):

 
Ц а р е в е н ь: Ты пусти во город,
Ты пусти во красен.
Ц а р е в н а: Те по ще во город,
Те по ще во красен?
Ц а р е в е н ь: Мне девиц смотреть,
Красавиц выбирать.
Ц а р е в н а: Тебе коя люба,
Коя прихороша,
Коя лучше всех?
Ц а р е в е н ь: Мне-ка эта люба,
Эта прихороша,
Эта лучше всех.
 

С этими словами «царевень» выводит из круга выбранную девушку и, взявши своей левой рукой ее правую руку, с пением быстро ведет по-за кругу. Когда песня кончится, ее начинают сызнова и поют до тех пор, пока «царевень» не выберет из круга всех девиц, затем вереница девушек делает несколько спиралевидных поворотов, хороводных зигзагов, и на том игра кончается.

В Псковской губернии на второй день святок принято было петь под тальянку припевки:

 
Если б не было погоды —
Не пошел бы снег.
Если б не было миленка —
Не пошла бы сюда ввек.
С горы камушек свалился
В быстру реченьку попал.
Мой миленочек женился,
Не богаче меня взял.
Сшей-ка, батюшка, сапожки —
Вдоль деревни мне ходить:
Накладу часты следочки —
Пускай миленький глядит.
 

Звучали веселые, озорные песни про старого мужа, про свекра со свекровью, с которыми (в песне!) молодая невестка не считается, не церемонится:

 
Нынче святки – все святые вечера! Все мои подруги на игрища пошли, Мене, молоду, свекор не пустил. Заставил мене свекор овин сушить. И я-то со зла овин сожгла, Овин сожгла и туды ж пошла. Нынче святки, все святые вечера! Все мои подружки на игрища пошли, Мене, молоду, свекры не пустила, Заставила свекры кросен наткать. Я со зла кросна изорвала, берды выломала, Берды выломала да и туды ж пошла. (Тульская губ.)
 

 
Э-э, прялочку взяла да во поседочки пошла, Прясь-то не напряла, только время провела, Прялочку – под лавочку, сама гулять пошла. Кочеты запели – я не думала домой. Други запели – я умом-то не веду, Третьи-то запели – я в головку не беру, Четверты запели, да заря бела занялась, Пяты ти запели – я домой собралась, Пяты ти запели, д я домой собралась, Шесты запели – я домой пришла. Сёдмые запели, д я за старого легла, Сёдмые запели – я за старого легла, «Ну-ка, старый шут, да поворачивайся, Седа борода, да пошевеливайся». «Женушка-жена, да сейчас ли ты пришла?» «Что ты, старый шут, да ты не бредишь ли? Седа борода, да не во сне ли говоришь? Я давно пришла, да давно выспалася, Я хочу вставать да избушку топить, Избушку топить да щи да кашу варить, Щи-кашу варить да шута старого кормить». (Нижегородская губ.)
 

Та же ситуация «старый муж и молодая жена» обыгрыва-лась и в святочных играх. Об одной из них вспоминал С. Т. Аксаков, не раз видевший ее в своем имении Аксакова Казанской губернии еще в начале XIX века:

«Посреди избы, на скамье или чурбане, сидит старик (разумеется, кто-нибудь переряженный), молодая его жена в кокошнике и фате, ходя вокруг и приплясывая, поет жалобу на дряхлость мужа, хор ей подтягивает. Пропев куплет, кажется, из восьми стихов, из которых я помню две начальные строчки во всех куплетах:

 
Ох ты горе мое, гореванье,
Ты тяжелое мое воздыханье… —
 

жена подходит к мужу и посылает его пахать яровую пашню. Старик кашляет, стонет и дребезжащим голосом отвечает: «Моченьки нет». Зрители хохочут. Молодая женщина опять поет вместе с хором новый куплет, ходя и приплясывая вокруг старика. Таким образом перебираются все полевые работы, и на все приглашения сеять, пахать, косить, жать и проч. старик отвечает словами «Моченьки нет», разнообразя отказ прибаутками и оханьем. Наконец, жена поет последний куплет, в котором говорится, что все добрые люди убрались с полей и принялись варить пиво, потом подходит к мужу и зовет его к соседу «бражки испить». Старик проворно вскакивает, бодро отвечает: «Пойдем, матушка, пойдем», – и бежит стариковской рысью, утаскивая за руку молодую жену. Громкий веселый хохот зрителей заключает эту игру».

Со всем азартом молодости собравшиеся на посиделки играли «в молчанку». «По команде „раз, два, три“ все парни и девушки должны хранить самое серьезное молчание… Не выдержавшие молчания подвергаются какой-нибудь условленной каре, например, съесть пригоршню угля, поцеловать какую-нибудь старуху, позволить облить себя водой с ног до головы, бросить в рот горсть пепла, сходить на гумно и принести сноп соломы (последнее наказание считается одним из тягчайших, так как ночью на гумно не ходят из опасения попасть в лапы „огуменника“…). Исполнение штрафов за нарушенное молчание производится по всей строгости уговора».

Песни, танцы, разговоры обыкновенно прерывались приходом ряженых.

Любимыми масками ряженых на Псковщине были «медведь, ломающийся, показывающий, как бабы ходят по воду, как девушки глядятся в зеркало, как ребятишки воруют чужой горох; и „журав“, т. е. представляющий из себя подобие журавля… Чтобы изобразить журавля, парень набрасывает на себя вывороченную шерстью вверх шубу, в один из рукавов которой продевает палку с крючком на конце. Палка изображает клюв журавля, и этим клювом ряженый бьет присутствующих на вечеринке девушек, а те, чтобы откупиться от назойливой птицы, бросают на землю орехи, конфеты, пряники, которые журавль и подбирает».

Иной раз на посиделки врывалась целая ватага «нечисти» – парни любили наряжаться в белые длинные рубахи с рукавами до пола, вывернутые тулупы, надевать изготовленные загодя страшные маски и в таком виде с шумом и гиком заскакивать в избу и пугать девушек. Когда первый испуг проходил, девушки, конечно же, знавшие о возможности прихода подобных «гостей», начинали обороняться и выгонять нечистую силу. Поскольку игра носила не только веселый и развлекательный характер, но имела и магический смысл (выгнав из дома нечисть, пусть ряженую, были уверены, что обезопасили наступающий год, расчистили дорогу приближающемуся Новому году), ряженые не очень долго сопротивлялись и под радостные крики победителей отступали в сени или тут же разоблачались, как в случае с кикиморой, которую изображал парень, одетый по-старушечьи, в лохмотья, с горшком на голове вместо кокошника: горшок разбивали, и «кикимора» тут же превращалась в обычного парня.

Святочные забавы, ряжение продолжались и днем. Так, в Ярославской губернии «все девицы и молодые мужчины, холостые и женатые, наряжаются цыганами и цыганками, ходят в селе по всем домам ворожить на ладони и собирать яйца; или нарядятся в красные мужские рубахи, возьмут косы и грабли и отправятся с песнями по соседним деревням, как будто во время сенокоса».

Костромская молодежь рядилась «стариками со страшными горбами, коновалами, шерстобитами, Петрушкой, разными пугалами в виде стариков, чертом – навязывая на голову кудели, чтобы быть хохлатым, косматым, и вычернив рожу сажей».

Новгородцев на святках из года в год потешала излюбленная комическая пара – старик и старуха:

«Войдя в избу, дед обращается к бабе со словами: – Полно, Афимья, артачиться-то, пойдем! Аль не знаешь, что хозяева добрых людей пущают? Эй, развернись, хозяюшкам в пояс поклонись – любите и жалуйте, добрые люди!

О д и н и з п р и с у т с т в у ю щ и х: Что это она у тебя сегодня больно примахрилась? Аль поминки по бабушке Акулинке справляет?

С т а р и к: Глупый ты человек! Аль не смекаешь? Понравиться, вишь, вам, молодцам, хочет; оно и знать, что женихов выбирать пришла.

О д и н и з п р и с у т с т в у ю щ и х: А сколько ей годков? Коли больно молода, так я не возьму; чай, деда моего махоньким помнит?

С т а р и к: Что ты еще, братец! Баба, вишь, молодая, здоровенная, да вот, нишкни – посмотри! (Смотрит ей зубы, как лошади, желая узнать ее возраст.)

О д и н и з п р и с у т с т в у ю щ и х: И впрямь, брат цыган!

Бабе, оказывается, «два ста без десятка» – плясать еще может. Старик заставляет бабу плясать. Танцуя, она то падает, то встает, чем вызывает одобрительный смех присутствующих. Наконец падает и умирает.

С т а р и к (припадает к ней и причитает): Ой, баба моя работящая была, уважительная, а вишь, и померла! Желанная моя, касатка моя, раскрасавица ты эфтакая!

Но вот приходит музыкант, и под звуки гармони старуха оживает и вновь пускается в пляс».

Некоторые представления, вроде знаменитой народной драмы «Царь Максимилиан» или «Лодка», разыгрывались в специально отведенном для этих целей амбаре. Здесь же разыгрывались и небольшие сценки с участием зрителей и доморощенных актеров-импровизаторов. Одна из популярнейших святочных игр, которую с таким же успехом можно назвать и представлением, – «В кузнеца»:

«В избу, нанятую для бесед, вваливается толпа парней с вымазанными сажей лицами и с подвешенными седыми бородами. Впереди всех выступает главный герой – кузнец. Из одежды на нем только портки, а верхняя голая часть туловища разукрашена симметрично расположенными кружками, изображающими собой пуговицы. В руках у кузнеца большой деревянный молот. За кузнецом вносят высокую скамейку, покрытую широким, спускающимся до земли пологом, под которым спрятано человек пять-шесть ребятишек. Кузнец расхаживает по избе, хвастает, что может сделать все что угодно: замки, ножи, топоры, ухваты и, сверх того, умеет „старых на молодых переделывать“. – „Не хочешь ли, я тебя на молодую переделаю?“ – обращается он к какой-нибудь девице не первой молодости. Та, разумеется, конфузится и не соглашается. Тогда кузнец приказывает одному из ряженых стариков: „Ну-ка ты, старый черт, полезай под наковальню, я тебя перекую!“ Старик прячется под пологом, а кузнец бьет молотом по скамейке, и из-под полога выскакивает подросток. Интерес игры состоит в том, что при каждом ударе у кузнеца сваливаются портки, и он остается совершенно обнаженным. Когда всех стариков перекуют на молодых, кузнец обращается к девушкам, спрашивая у каждой: „Тебе, красавица, что сковать? Тебе, умница, что сковать?“ И каждая девица должна что-нибудь заказать, а затем, выкупая приготовленный заказ, поцеловать кузнеца, который старается при этом как можно больше вымазать ее физиономию».

В Васильев вечер, накануне Нового года, почти во всей центральной России молодежь устраивала еще одно колядование, теперь исполнялись по большей части «овсени» («таусени»).