Текст книги "Фолклендское коммандо"

Автор книги: Хью Макманнерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

К полудню 13 июня начал периодически валить мокрый снег, небо было затянуто тучами, а пронизывающий ветер проникал даже через многочисленные слои одежды, которые мы носили. У меня был терможилет, вязаный жилет, норвежская армейская рубашка, хлопчатобумажный камуфляжный китель, арктический ветрозащитный смок, мой стеганый костюм Председателя Мао, плюс непромокаемые брюки и куртка с перчатками без пальцев и обычными шерстяными перчатками, защищающими мои руки от замерзания, арктический шерстяной шарф-труба, защищающий шею, черная балаклава и серая шерстяная альпинистская шапка. Я промерз до костей.

Мокрый снег лежал на горизонтальных поверхностях и скапливался в расщелинах скал. За ночь прибыло еще больше SAS с еще большим количеством снаряжения. Утром тела, упакованные в «бивачные мешки», были разбросаны вокруг каждой укромной трещины на обратном склоне холма. Знакомые лица то и дело выглядывали из-за нашего бруствера и спрашивали, как мы себя чувствуем действительно, довольно светский день.

Ближе к вечеру 13 июня Седрик Дельвик вызвал группу «П» (группа приказов) для проведения операции этой ночью. Я связался с центром управления огневой поддержки и попросил уточнить, не выделен ли нам боевой корабль. Я знал, что поскольку наша операция была диверсионным рейдом, мы будем в самом низу списка приоритетов. Я утверждал, что у нас должен быть дежурный корабль, но как я и ожидал, нам сказали, что его не дадут.

Группа «П» во время снежной бури разместилась на небольшом чистом участке между скалами. Седрик опустился на колени на туристический коврик и постарался, чтобы его записи и карту не унес ветер. Как командиры его различных подразделений, мы вышли из темноты наших нор в скалах и моргали как барсуки при дневном свете. У парней из SAS, только что прибывших с корабля, были гладкие лица и розовые щеки, а у нас запавшие глаза на желтоватых бородатых лицах, измазанных камуфляжным кремом и грязью.

Моя одноразовая шариковая ручка закончилась на полпути, так что мне пришлось сильно давить на бумагу бесполезной ручкой, делая отпечаток, который потом можно будет заново обвести. Все происходящее прерывалось паузами, когда Седрик пытался зажечь окурок плохо свернутой самокрутки на пронизывающем ветру.

Он изложил свой план: двинуться на юг, к заливу Бланко, встретиться с группой десантных лодок с «Фирлесса», затем пересечь устье реки Маррелл и высадиться на северо-восточной оконечности Кортли-Хилл. Эта группа будет поддерживаться едиными пулеметами спецназа и минометами, ведущими огонь с возвышенности между заливом Бланко и Вейр-Крик.

Цель состояла в том, чтобы убедить аргентинцев, что это крупный морской десант, поддерживающий основную атаку британцев с запада, атакующий Вайрелесс-Ридж с севера и затем устанавливающий связь с десантниками. Имея на стороне противника по меньшей мере две зенитные батареи, орудийную позицию и пехотную роту на Вайрелесс-Ридж, о том, чтобы действительно атаковать здесь, не могло быть и речи.

Это было похоже на диверсионный рейд, проведенный SAS примерно долгие четыре недели назад, в ночь официальной высадки в Сан-Карлосе. Сопровождаемые двумя группами ПН, SAS успешно создали впечатление крупной атаки на Дарвин и Гус-Грин, убедив аргентинцев, что основной десант высаживается там, а не в Сан-Карлосе, в пятнадцати милях к северу. Когда мы добрались до раздела приказов по огневой поддержке, к которой люди научились относиться очень серьезно, мне пришлось прервать Седрика весьма неприятной новостью о том, что поддержки корабельной артиллерией рейда у нас нет, поскольку она выделена подразделениям, выполняющим основную атаку. Ропот и разочарование были вполне понятны, особенно учитывая огромный успех предыдущего диверсионного рейда, в котором ОПКА сыграла столь важную роль.

Впервые в этой кампании я больше не был первой скрипкой, поэтому, если нам понадобится помощь ОПКА, чтобы вытащить нас из беды, мне будет жизненно важно иметь самую лучшую радиосвязь. Ни у кого не будет времени передавать наши сообщения или расшифровывать то, что мы могли попросить. Если эта операция столкнется с проблемами, мне придется лоббировать использование корабля, перед кем-то другим, кто будет либо частью плана дивизии и поэтому будет иметь гораздо более высокий приоритет, либо будет иметь столь же насущные потребности, но огромное преимущество лучшей радиосвязи.

Моим естественным желанием, как и предполагал Седрик, было принять участие в атаке, спуститься вместе с ними в долину и пересечь ее на лодках. Но это означало, что если я буду участвовать в бою я буду лишен радиосвязи, следовательно, бесполезен. Я мог бы поручить все это Нику на гребне холма, или сказать ему, чтобы он отправился с SAS – что, честно говоря, даже не пришло мне в голову, особенно потому, что он был экспертом-радистом.

Так что после очень недолгого размышления, пока Седрик говорил, я решил остаться на гребне холма. Мне показалась странным говорить ему, что фактически отказываюсь идти на его миссию, поэтому я должен был сделать это быстро и твердо. Мы решили, что Седрик запросит огонь, если ему понадобится по своей радиосети, и я отработал с ним несколько целей, дав ему опорные номера для использования вместо сложных координат.

После этого разочарования и быстрой перестройки, Седрик перешел к разделу тайминга формата приказов. Позади нас, за холмом, слышался непрерывный грохот артиллерии, звук обрушивающихся на передовой снарядов и отдаленный спорадический треск пулеметов.

«В восемь часов будет…»

Седрик так и не успел сказать нам, что произойдет в восемь часов, потому что в этот самый момент совсем рядом раздался очень громкий взрыв и свистяще-ревущий звук. Группа «П» попряталась, как кролики, нырнув в расщелины скал.

Седрик оставался невозмутимым, стоя на коленях на своем коврике и пытаясь снова прикурить свою ужасно плохо свернутую цигарку. Мы высунули головы наружу, посмотреть, что происходит.

«Что это, черт возьми, было?»

«О, простите, разве я вам не сказал? Я был на разделе тайминга. В восемь часов состоится пробный пуск противотанковой ракеты «Милан». По моим часам я вижу, что сейчас уже почти восемь часов».

Остальные команды ОПКА связывались с ЦКОП по рации точно также, как и прошлой ночью. Они были перемещены из подразделений, участвовавших в атаках прошлой ночью, в свежие боевые части. Эти батальоны были подтянуты, чтобы взять на себя инициативу, а наши люди в пяти группах после каждого боя должны были переходить к тому подразделению, которое возглавляло следующую атаку.

Я связался по рации с нашим штабом и еще раз высказал свою точку зрения, что для нашей атаки требуется поддержка корабельной артиллерии. Мне сказали, что если возникнет необходимость в огне, ко мне отнесутся благожелательно, и это было лучшее, на что я мог надеяться.

Разрывы снарядов и стрельба из стрелкового оружия были гораздо ближе, чем прошлой ночью и аргентинская артиллерия, казалось, действовала гораздо активнее. Их средние и 105-мм гаубичные батареи были в рабочем состоянии и довольно много шрапнельных снарядов взрывалось над Вайрелесс-Ридж. Обнадеживало, что аргентинские передовые наблюдатели не извлекли уроков из предыдущих ночей, поскольку они опять были, в основном, слишком высоко, чтобы быть эффективными.

Эскадрон «D» покинул хребет Бигля сразу после рассвета, нагруженный боеприпасами к единым пулеметам, минометами и ящиками с противотанковыми ракетами «Милан», управляемыми по проводам. Дес, Стив и Тим высунули головы из-за бруствера, чтобы поболтать, а потом мы с Ником уселись на очередную холодную ночь в НП.

Мы слушали артобстрел, приглушенный грохот орудийных выстрелов, тишину, а, потом, свистящее шелестение снарядов, перекатывающееся над нашим фронтом к своим целям. Затем еще одна пауза и глухой стук и гулкий хруст падающих снарядов. Но на этот раз звук отличался от обычного. Мы оба это заметили и пришли к одному и тому же выводу. Ник был внизу, в баше нашем импровизированном укрытии у рации, а я был наверху, на НП.

«А вот это уже звучит так, как будто летит сюда!»

Он забился поглубже, как только смог, а я наполовину залез в башу, насколько смог протиснуться.

Первый снаряд лег с недолетом примерно на 100 метров и врезался в передний склон хребта прямо под нами. Другие снаряды в это время были в воздухе и промежуток между разрывами снарядов был заполнен шепчущим свистом, который издают снаряды крупного калибра, когда приближаются к вам. Следующий снаряд приземлился в нескольких футах ниже бруствера нашего НП и воздух заполнился странным жужжащим звуком.

Металлический звон заставил нас понять, что этот насекомоподобный звук был шрапнелью, вращающейся в воздухе и рикошетящий от камней вокруг нас. Острые осколки раскаленного металла размером с ладонь с шипением кромсали мох вокруг нас.

Последовала пауза, пока наводчики «арджи» вносили поправки в свои прицелы, а затем шеренгой разрывов с грохотом обрушился следующий залп. К счастью, тот единственный неудачный, который попал в нашу расщелину больше не повторился. Вместо этого снаряды или вонзались в передний склон несколькими футами ниже, или перелетали через вершину и падали в торфяную долину позади нас. Я пытался прижаться поплотнее к камням и торфу, отчаянно пытаясь распластаться на земле.

Последовала еще одна пауза, и мы пробормотали друг другу:

«Черт побери, надеюсь, что там, откуда это прилетело, больше ничего нет.»

«Похоже, они точно нас засекли».

Я был очень зол.

«Это чертовски раздражает. Ты целыми днями сидишь пригнувшись и соблюдаешь осторожность. А потом приходят всякие засранцы и шляются повсюду, показывая «арджи», что происходит. Потом они испаряются и оставляют нас получать вот это все.»

Чья-то голова высунулась из-за бруствера и чей-то голос спросил:

«Аж сопли полетели, настолько это было близко. Вы двое в порядке?»

Дес думал, что мы получили прямое попадание и беспокоился насчет того, что он собирался найти.

«Хвала перепихону, у вас все в порядке. Это было чертовски близко».

Я снова поднял голову, прислушиваясь, не прилетит ли что-нибудь еще и сказал:

«Мы в порядке, дружище. Тем не менее, стоит послушать, что там нового по рации».

«Я лучше вернусь назад, на случай, если там еще что-нибудь летит. Не высовывайтесь, черт вас побери».

Снаряды перестали падать, сильный запах гексогена/тротила взрывчатки развеял ветер, и ниже нас появились линии красного, изгибающегося огня трассирующими, показывая, куда продвинулась атака. Штурмовая группа SAS направлялась вниз, чтобы встретиться с десантными катерами Королевской морской пехоты в заливе Бланко.

Затем местность стала подсвечиваться аргентинскими осветительными снарядами. Они вспыхивали на короткое время, перемежаясь со шрапнельными, снова загораясь слишком высоко, чтобы быть эффективными. (Парни из эскадрона «D», вернувшись из залива Бланко, тем не менее сказали, что это был тревожный опыт, особенно до того, как они поняли, что взрыватели были установлены слишком высоко.)

Полужесткие десантные лодки были плоскодоными стеклопластиковыми дори[36]36
  распространенный у англичан тип рыбацких плоскодонок (прим. перев.)


[Закрыть], способными скользить по поверхности довольно бурного моря, перевозя до восьми человек с полной выкладкой, которые сидят на надувных резиновых колбасах, поглощающих удар плоского дна, подпрыгивающего на волнах. Рулевой стоит у вертикальной рулевой колонки, за которую он должен держаться, чтобы не быть выброшенным за борт. Такие лодки очень быстры и маневренны, но утомительны (из-за тряски нужно крепко держаться, чтобы не быть выброшенным за борт) и очень мокрые.

Два других отряда из эскадрона «D» перебрались на возвышенность к западу и устанавливали единые пулеметы на станках для ведения точного непрерывного огня, минометные опорные плиты и установки ПТРК «Милан» для стрельбы через залив, поддерживая рейд. Минометная позиция находилась в тылу. Все это тяжелое вооружение было перенесено вниз по склону холма с нашей позиции. Мы могли видеть, как трассеры изгибались, чтобы ударить по черному горбу Кортли-Хилл, который почти наверняка был занят группой поддержки эскадрона «D» выше Пенарроу-Пойн, простреливаемого оружием спецназа.

Казалось, что в районе Порт-Уильяма, неподалеку от мыса Доктор, время от времени вспыхивают прожектора. Они светили прямо на запад и были установлены на госпитальном корабле «арджи», освещая эскадрон «D» на лодках.

Госпитальное судно не является ни аргентинским, ни британским, а нейтральным до тех пор, пока оно воздерживается от боевых действий. Ему, конечно, не следовало использовать свой прожектор таким образом, отказываясь от своего нейтралитета. Это было очень серьезным нарушением Женевских конвенций.

Мы с Ником сидели, болтали и дрожали, наблюдая за происходящим. Трассеры, ложащиеся дальше по склону холма, длинными очередями устремлялись к Корли-Хилл. На связь вышел Седрик с просьбой о помощи. Отряд десантных лодок попал под сильный огонь и был вынужден отступить. Мы вошли в сеть управления огневой поддержкой корабельной артиллерией и запросили боевой корабль. Наша просьба была немедленна удовлетворена и нам велели связаться с Бобом Хармсом, который был офицером связи на борту. В этот момент все стало очень сложно, потому что боевой корабль находился вне зоны досягаемости и Боб не мог сказать нам, когда он будет готов открыть огонь и был для нас абсолютно бесполезен.

Следующие три четверти часа были полны разочарования и тревоги – никакой поддержки корабельной артиллерией. Через полчаса после того, как корабль был «готов в течении нескольких минут», я связался с капитаном Джоном Килингом, адъютантом 29-го полка коммандос Королевской артиллерии, и спросил, не сможет ли он помочь. Мы получили еще несколько снарядов в нашу сторону и когда они приближались, мне показалось, что я вижу вспышку из-за Кортли-Хилл, над Фэйри-Ков, где мы уже несколько дней предполагали расположение артиллерийской батареи. У меня в руках была восьмизначная координатная сетка и я передал ее Джону Килингу, который пообещал сделать все, что в его силах. Все орудия были заняты стрельбой для поддержки основных атак, так что я не слишком надеялся.

Джон вернулся очень быстро и сказал, что есть шесть выстрелов (из 6-ти орудий всего 36 снарядов), которые в любую секунду накроют цель, и он сожалеет, что не может сделать для нас больше. Я был очень воодушевлен, остро осознавая проблемы, связанные с тем, чтобы заставить наши очень занятые батареи сделать дополнительные шесть выстрелов из каждого орудия по новой цели, прервав выполнение сложного огневого плана.

Снаряды легли великолепно, привязка к сетке была точна, и они накрыли цель. С этой позиции противника больше никто не стрелял. Седрик Дельвес позже сказал мне, что лодки находились под эффективным огнем и снаряды рванули в самый подходящий момент, соответствующим образом подавив обстрел. Джон Килинг вернулся в эфир чуть позже, чтобы проверить, все ли в порядке еще один приятный штрих, поскольку он рисковал, что я попрошу еще больше огня, еще больше усложняя его и без того сильно напряженное существование!

Пока эскадрон «D» выкручивался из этой ситуации с обнаружением, благополучно возвращался на берег, поднимаясь в относительной безопасности на высоту, все стало очень запутанным. У них был раненый и они запросили для него эвакуацию по воздуху. Травмы оказались несерьезными, тем не менее, обмотанный бинтами, он был эвакуирован в главный перевязочный пункт, а потом на «Канберру» в море.

Когда рейдовая группа вернулась, мы смогли собрать воедино картину событий. Мои подозрения насчет госпитального судна «арджи» были вполне обоснованы. Оно действительно вело наблюдение с помощью своего прожектора и, возможно, «арджи» засекли нашу рейдовую группу, когда она пересекала гавань.

По мере приближения к береговой линии, десантные лодки оказались под сильным огнем из трех 20-мм зенитных орудий, минометов и стрелкового оружия, в том числе – крупнокалиберных пулеметов Браунинга. Этот огонь был точен, осколки застревали в корпусах и щелкали по двигателям. Рулевые Королевской морской пехоты вели себя безупречно: уворачиваясь, уклоняясь от красных трассеров, которые, извиваясь в темноте, летели прямо в них. Сидя на корточках за рулевыми колонками, они доказали свое искуство рулевых.

Повторить попытку высадки всей рейдовой группы на берег и продолжать действовать, как было запланировано, стало невозможным, так что полужесткие десантные лодки вернулись к открытой части бухты Бланко, пройдя сквозь линии того, что явно было сильной обороной аргентинцев.

К всеобщей радости, был ранен только один человек, и хотя все суда были повреждены, им удалось вернуться в безопасное место. 36 снарядов, организованных Джоном Килингом, легли в опасный момент отступления эскадрона. Они отвлекли «арджи» в самое подходящее время.

Погода становилась все хуже – приближалась Фолклендская зима с пасмурным хмурым небом. Было очень холодно, резкий ветер и мокрый снег били нам в лицо. Следующий день был очень утомительной разрядкой.

Эскадрон «D» не заморачивался маскировкой, открыто передвигаясь по гребню даже при дневном свете. Земля была усеяна коричневыми бивачными мешками и лежащими фигурами, покрытыми снегом, тентами-башами и даже маленькими аккуратными камуфляжными палатками. Фигуры, сгрудившиеся в скалах, готовили чай, кое-кто подходил увидеть нас и рассказать о волнениях прошлой ночи, которая, как все согласились, была очень опасным опытом. Особенно, когда они, сидя в десантных лодках, ничего не могли делать, кроме как молиться.

На холмах, к югу от нас, отряды коммандос и десантников, к которым присоединились шотландские гвардейцы, снова успешно и твердо шли к своей цели – окапываясь и собирая трофейное оружие, сидя группами и готовя чай, пополняя боеприпасы и болтая друг с другом. Мы слышали в наушниках, как передовые артиллерийские наблюдатели обрушивают артиллерийский огонь на следующую линию аргентинских оборонительных позиций. Часовые сидели у единых пулеметов с ярдами блестящих, тщательно сложенных, звеньев пулеметных лент, чья чистота резко контрастировала с повсеместной грязью и сыростью.

Мы с Ником собрали для завтрака все наши ресурсы вместе, наши запасы еды снова закончились. Мы выгребли все остатки, которые еще оставались, и поделились ими с оставшейся троицей, находившейся в том же положении. Ребята, только что прибывшие с корабля, отдали нам несколько банок и другие остатки пайков раненых. (Обычно, когда раненые эвакуируются, они берут только оружие и немного боеприпасов при условии, что они достаточно здоровы, чтобы нести его, оставляя остальное снаряжение для всех остающихся).

Внизу, в Порт-Стэнли, мы наблюдали вполне нормальную активность. По городу двигались машины и люди, и в целом, картина была почти такой же, как обычно.

Первым признаком того, что война подходит к концу, было определение линии «без огня», за которой мы не могли вступать в бой с врагом. Чуть позже нам был отдан приказ «оружие на предохранитель» и, наконец, «не стрелять, кроме как в целях самообороны».

Теперь мы просто сидели и довольно бесцельно мерзли, поэтому наша группа защиты тыла подошла поболтать с нами. Эти разговоры были полны догадок о том, когда именно все закончится. Подобный период бесконечного сидения часто случается в конце больших учений.

Мы наблюдали, как аргентинские солдаты на восточном склоне горы Саппер группами начали хаотичное движение на восток. Затем, постепенно, общее движение развилось в сторону аэродрома. Солдаты с различных артиллерийских позиций «арджи» присоединились к этому исходу, который, по мере того, как день продвигался вперед, казалось получил вялый дополнительный импульс. Мы наблюдали за этой сценой и отправили дополнительные доклады в центр координации огневой поддержки, чтобы держать Джулиана Томпсона и генерала Мура в курсе событий.

С севера над заливом Баркли появился вертолет «Газель». Он приземлился с обратной части хребта и из него выбрались переводчик с рейда на Фаннинг-Хед капитан Род Белл и подполковник Майк Роуз, командир 22-го полка SAS. Они объяснили, что попытаются сесть на госпитальном судне аргентинцев и начать переговоры с Менендесом. Род, по-видимому, смог переговорить с ним по рации. Их целью было попытаться ускорить неизбежную капитуляцию. Мы кратко рассказали им о том, что нам удалось увидеть, и посоветовали лететь так, чтобы избегать зенитных позиций. Они снова забрались в вертолет.

Тем временем пилот «Газели» прикрепил проволочный трос к большому камню и закрепил его в рыме под вертолетом. К тросу он прикрепил огромный белый флаг. Когда они взлетели, камень держал трос натянутым, так что белый флаг развевался под вертолетом.

«Газель» медленно обогнула хребет Бигля и направилась на восток, к госпитальному судну. Мы ничего не знали, пока примерно через полчаса «Газель» не вернулась. Из приземлившегося вертолета снова появились Род и полковник Майк. Они получили положительный ответ на свои предложения и собирались организовать встречу между генерал-майором Джереми Муром и генералом Менендесом в Порт-Стэнли. Они загрузили себя любимых обратно в «Газель» и улетели.

Сеть управления огневой поддержкой корабельной артиллерией начала передавать обнадеживающие сообщения, типа «конец учений». За исключением одного сообщения, которое заключалось в том, что все, вероятно, будут остановлены, кроме ПГН-1, которая должна подготовиться к «операциям на западе».

Существовала опасность, как угрожали аргентинцы, продолжения войны на западе, которую мог «завернуть» противник только в Порт-Стэнли. Не было никакой уверенности, что крупные гарнизоны в Фокс-Бей и Порт-Говарде последуют их примеру. Действительно, согласно риторике из Буэнос-Айреса, эти оставшиеся опорные пункты будут усилены и продолжат сражаться.

Это наполнило наши сердца унынием, и я все еще задаюсь вопросом, какова была цель этого послания. Возможно, преднамеренное нарушение безопасности, чтобы оказать давление на «арджи», которые, как мы знали, очень внимательно слушали нашу сеть управления ОПКА?

В действительности, мысль о том, чтобы еще раз вернуться в эти два места и провести новые налеты ОПКА, на этом этапе не очень волновала меня и Ника. Тем не менее, мы начали прикидывать, как уже частенько бывало, что нужно будет сделать для подготовки к новым операциям. Но в этот раз мы с надеждой вполне разумно ожидали, что наши услуги останутся невостребованными.

На западе (справа от нас) сновали вертолеты – наши «Си Кинги» и «Газели» воспользовались перемирием, чтобы доставить пайки и запасы, эвакуировать раненых и перегруппировать людей. Мы каждый час ловили Всемирную службу новостей Би-би-си, чтобы узнать, что происходит.

Программа была прервана для прямого эфира из парламента. Мы слышали, как премьер-министр в Палате общин объявил что «над Стэнли теперь развеваются белые флаги». Мы с Ником очень тщательно осмотрели город с помощью нашего оптического прицела. Я предполагаю, что в заявлении была определенная степень риторической вольности, поскольку в этот момент мы вообще не смогли разглядеть никаких белых флагов.

В какой-то момент всей этой неразберихи генерал-майор Джереми Мур отправился в губернаторский дом в Порт-Стэнли. Он встретился с генералом Менендесом и они подписали Акт о капитуляции, причем «безоговорочной» было вычеркнуто по настоянию Менендеса.

Десантники двигались по дороге, «пробиваясь» на восток в Порт-Стэнли и капитан Крис Браун по рации подробно описывал нам происходящее.

Они приближались к городу через ныне разрушенные казармы Королевской морской пехоты в Муди-Брук (ранее здесь располагалась военно-морская партия 8901), мимо орудийных позиций, которые привлекли наше внимание, и наконец, через ипподром. Здесь было гораздо больше артиллерии, чем кто-либо из нас мог себе представить, практически все новое и с неожиданно большими штабелями боеприпасов вокруг.

По мере продвижения целые блоки номерных целей становились небезопасными и были отменены полковым штабом Джона Килинга. Эфир наполнился болтовней. Сержант Джон Райкрофт находился на дежурстве в командном пункте центра координации огневой поддержки во время воздушного налета и был ранен осколками неоновой лампы, когда рядом рванула тысячефунтовая (прим. 450 кг) бомба. По рации заботливо расспрашивали его о «легких травмах», не слишком ли он «легкомысленно относится к ним», а не ощущал ли он «легкого головокружения?»[37]37
  Здесь шутки основаны на игре значений слова «light» как «свет», «светильник» и «легкий» (прим. перев.)


[Закрыть]. Группы, которые наступали на Порт-Стэнли отправили заявки на «Кольты».45-го калибра и снайперские винтовки.

Чувство настороженности не оставляло, несмотря на весь этот треп в эфире.

Уоррент-офицер 2-го класса «Брум» Ричардс с одного из боевых кораблей передал своевременное напоминание, что боевые действия еще продолжаются.

Капитуляцию объявили официально в 9 вечера по местному времени, которое для нас, по Гринчиву, было 23.59. В этот момент я закурил свою последнюю сигару (перед тем как бросить курить) в знак торжества, и кто-то приготовил чашку чая. Мы привели свое оружие в «безопасное состояние» – отомкнули магазины, извлекли патроны из стволов и поставили на предохранитель. Сеть управления огневой поддержкой корабельной артиллерии прекратила работу до следующего утра и внезапно все закончилось.

На следующее утро мы навсегда официально закрыли сеть ОПКА, завершив мероприятия по восстановлению всех наших команд ОПКА, насколько это было возможно на этом этапе. Когда станции давали отбой в последний раз, в эфире раздался голос с аргентинским акцентом:

«Может, вы и выиграли у Пуэрто-Аргентино, но война еще не окончена» – произнес он.

В сети повисла пауза, а затем быстро, как вспышка, каждый выдал по порядку:

«41 Принял, конец связи».

«41 Альфа, принял, конец связи».

«41 Браво, принял, конец связи».

«41 Чарли, принял, конец связи» и так далее… в потрясающем, мгновенном, совершенно идеальном рапорте.