Текст книги "Встреча среди звезд"

Автор книги: Худайберды Диванкулиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Ближе к делу, – поторопил его Ганс: – Яснее выражайся.

– О кей!.. – ухмыльнулся пилот. – Борута тоже не поверил своим глазам. Меня не хотел признавать за Слейтона, Байрама – за командира «Гагарина». Принять на космодром Модуль отказался, считая нас гравио-фантомами, посланными иной Сверхцивилизацией. Борута даже грозился распылить нас лучом энергопушки, но не успел. Сверх-разум опять вернул Модуль в данную точку космоса, где мы и беседуем с тобой... Кстати, Борута утверждает, что и вы с Патрисом прибывали на космолете в район космодрома «Плутон-2». Это правда?

– Нет! – возмутился космолог: – Присягаю на Библии и Коране! Что за выдумки, Слейтон?! Это вполне похоже на тебя.

– В свою очередь, клянусь всеми святыми! И Байрам подтвердит.

Ганс понял, что это не шутка, и надолго задумался.

– Что ж!.. Вполне возможно. Хвала могуществу Сверх-разума! Земная наука не умеет создавать из нейтрино и гравитонов подобные «фигуры», неотличимые от реальных прототипов. Гм!.. Значит, и нас видели в Солнечной системе? Забавно! А мы-то с Патрисом изнывали от бесплодных раздумий о вашей судьбе. Думали, самое худшее случилось!

– Что имеешь в виду? – поинтересовался Байрам.

– Гибель в объятиях Сингулярности, – сказал Ганс.

– Позволь, господин звездочет! И это говоришь ты, автор новейшей релятивистской космологии?! Все иначе в реальной вселенной. Грави-поле в ней не равняется нулю, оно искривляет пространство. Волны гравитации-тяготения непрерывно борются с антигравитацией. Возникает периодическая деформация вселенной дедушки Эвклида. Она плоская, бесконечная и вечно расширяется. В этом мы убедились на собственном опыте. Как и в том, что плотность вещества никогда не достигает предельной величины, то есть состояния Сингулярности. Вот почему мы созерцали полюс Невидимой Вселенной – смутно чернеющий объект, яркость излучения которого уменьшалось на глазах.

Ганс нетерпеливо замахал руками:

– Понял, все понял, дорогой начальник! Теперь ты читаешь азы космологии? В отместку, наверное. Тогда позволь и тебя уличить в некомпетентности. Наша вселенная – трехмерное пространство Эвклида – не бесконечна, не вечно расширяется и не плоская. Однако пройдут сотни миллиардов веков, прежде чем она перестанет раздуваться.

– Что начнется потом? – быстро спросил Байрам.

– А вот этого не знает сам бог Саваоф! Космологи отдаленного будущего – увы, не мы с тобой! – ответят нашим пра-пра-правнукам на этот великий вопрос.

– Хватит заумничать! – грубовато сказал Слейтон: – Опять взялись за свое? Кстати, хочу заметить, что зверски устал!.. Давай команду, Ганс, принять наш Модуль в ангар. И пока я буду спать, рассчитай на компьютере обратный курс в родные пена ты, то есть к созвездию Центавра. Невидимая вселенная и ее плохие шуточки осточертели мне до изнеможения. О кей?..

– Вообще, он прав, – спокойно произнес Байрам: – Пожалуйста, Ганс, принимай заблудших странников под свой надежный кров. И приготовь, если нетрудно, скромный, но калорийный обед. Последние три тысячи лет – по временной шкале Гипер номов – мы питались сухим пайком.

5.

Космолет, ведомый киборгами, двигался с постоянным ускорением, равным половине земного «же». Миллион световых лет, благодаря ровной тяге, космонавты прошли за две недели «собственного времени». В Солнечной системе протекло чуть более сорока месяцев.

Слейтон, разбуженный биороботом, увидел на дисплее светлое пятнышко. Спустя минуту оно стало небольшой туманностью. Пилот включил канал связи и доложил Байраму:

– Послушай, командир! Разумяне, чей сигнал мы приняли, живут в тумане. Ну и прекрасный мир нашли мы.

– Рано впадаешь в пессимизм, – ответил Байрам: – Поживем, исследуем этот мир, увидим причину.

– Виноват, господин оптимист!

– Несерьезный ты человек, – вздохнул Байрам: – Зачем пошел в космонавты?

– Сам не знаю, – развел руками пилот.

И все-таки Слейтон оказался прав: на экране появился Ганс и сообщил:

– Только что получены данные фототелескопа. Перед нами – настоящая туманность. В нее погружена некая планета. Видимо, та самая, откуда принят сигнал? Расстояние до объекта – полторы астроединицы. А где же местное солнце?.. Либо не вижу его, либо планета освещена искусственным источником. Возможно, со спутников? Могут быть и такие странные миры.

Пронзительно завыла сирена тревоги. Экипаж покинул кабины и прильнул к иллюминаторам. На удалении десятка километров в пространстве маневрировали космические аппараты средней величины.

– Всем надеть шлемофоны, – приказал Байрам.

– Другая команда сейчас уместна, – возразил Слейтон.

– Какая же? – насмешливо покосился на него Байрам.

– Привести в готовность ядерные снаряды. Байрам задумался.

– Пожалуй, верно, Фрэнк. Предупреди, чтобы кто-нибудь не поторопился нажать пусковую кнопку.

Выполняя приказ Байрама, космонавты перешли в отсек высшей защиты. В душе все понимали: это не спасет в случае битвы с чужими ракетами. Впрочем, никто из них не сомневался, что разумяне вовсе не собираются начинать бой – ни с того ни с сего.

– Патрис! – окликнул Байрам по телексу: – Включай силовую экранировку корабля. А ты, Ганс, перейди в отсек атомных снарядов. Там жди приказа! Слейтон, слышишь меня!? Отверни космолет в сторону на десять градусов. Наблюдай, как будут вести себя инопланетяне.

– А может зря волнуемся? – сказал пилот в раздумье: – Они оказались здесь именно для того, чтобы легче связаться с нами.

Пилот как в воду смотрел: извне поступил сигнал. Байрам мгновенно «перевел» его. Через минуту прозвучала новая команда:

– Собраться всем в каюте отдыха!

– Мне тоже придти? – спросил по телексу Ганс.

– Конечно! Однако, на всякий случай, поставь снаряды на автоматический пуск. С голоса, понял?

– Неплохо перевести на автоматический режим все приборы, – посоветовал пилот.

– Ты прав! – сказал Байрам: – Переводи!

В каюте отдыха включились все дисплеи и локаторы. Теперь события вокруг космолета разворачивались в разных ракурсах.

– От нас требуют безоговорочного послушания, – сказал Байрам членам экипажа: – Так гласит вторая половина сигнала! Я не вижу в этом ничего страшного. Разумяне делают это вовсе не с целью уничтожить космолет.

– Они поклялись тебе в этом? – иронически спросил пилот. Байрам нахмурил густые брови и, не желая пикироваться с неисправимым, мягко объяснил:

– Разуй глаза и посмотри! Их ракеты примитивны. Такие выводили на околоземные орбиты наши космонавты в начале Космической Эры. То есть полтора века назад! Ракеты малы, на них не установишь ядерные пушки. Взгляни также на форму и величину антенн: еще семьдесят лет назад мы отказались от подобных примитивов.

– Выходим на стационарную орбиту Туманной планеты, – доложил Ганс.

Слейтон глянул на дисплей:

– Да, ты прав! Выхожу на стационарный режим орбитального движения.

Через несколько минут случилось неожиданное: ракеты инопланетян стремительно рассыпались в разные стороны. Около космолета осталась лишь одна из них.

– Чтo такое? – удивился Байрам: – Что могло их напугать?

Слейтон, пристально наблюдавший за ракетой «разумян», вдруг сказал:

– Командир! А что если нам поохотиться за этой птицей?

– Ты в своем уме?! – возмущенно спросил Байрам.

– Не вижу здесь криминала, – пожал плечам американец: – Ты не понял! Я хотел сказать, что готов отправиться к ним в гости. Не пешком, конечно, а на малой ракете.

Байрам сразу остыл:

– Пока этого делать не надо.

Космолет совершал пятнадцатый орбитальный виток, когда прямо на него устремился новый корабль инопланетян. Он выскочил из пустоты так внезапно, что радары едва успели дать сигнал. Чужая ракета была отброшена силовым гравио-лучом. Спустя две минуты она пропала из виду.

– Проклятье!.. – выругался Патрис: – Неужели они хотят атаковать?

– Не думаю, – хладнокровно ответил Байрам. – По-моему, они, как и мы, ошарашены встречей с иным разумом.

– Ты, командир, неисправимый идеалист, – насмешливо заметил пилот: – На каком основании веришь в добрые намерения «разумян»?

– Моя вера уходит корнями в земную философию, братец, – ответил Байрам: – Человечество Земли верит во все лучшее, в извечную победу Добра над Злом, прогресса над регрессом.

– Ну-у, понес!.. – отмахнулся Слейтон: – Смотри реальнее на жизнь. У тебя есть гарантия, что чужая ракета не нацеливалась на космолет?

– Вот это и будем выяснять, – сказал Байрам.

На дисплее возникло изображение ракеты. Она приблизилась к космолету, неподвижно зависла в пространстве. Затем из носовой части ракеты выдвинулась труба. Из нее выползло нечто, смутно напомнившее пилоту голову боевого снаряда. Автоматически удлиняясь, труба поплыла к космолету.

– Сейчас нас поразят!.. – Слейтон поднялся на ноги и кинулся в отсек боевых ракет.

– Э, погоди!.. – иронически крикнул ему вслед Байрам: – Зачем бежать туда, если тут можно включить силовой гравио-луч?

Было уже поздно: огромный корпус галактолета вздрогнул. На экране дисплея прочертилась дымная полоса. Байрам изумленно посмотрел на Слейтона, застывшего с открытым ртом у порога рубки. «Что за чертовщина? Кто выпустил снаряд?..» – недоумевал Байрам.

– Это я виновен, – сказал за его спиной Ганс. Байрам так и схватился за голову:

– Ты что это наделал!?

– Не я наделал, – подавленно сказал Ганс: – Ты сам велел поставить ракеты на автоматику. Вот она и сработала.

– Да, да-а!.. Мой промах, извини. Как я мог забыть?..

– Не горюй, – сказал Слейтон и захлопнул рот: – Быстро поворачиваем назад, ноги – в руки!.. Координаты планеты нам известны. Найти ее всегда успеем.

– Значит, бежать, сотворив зло? – угрюмо возразил командир.

– А что прикажешь делать? – меланхолически изрек Слейтон.

– Ни-че-го!.. – отрезал Байрам: – Будем ждать развития событий.

Они ждали несколько дней. Ничего больше не случилось. Инопланетяне не подавали признаков жизни. Ни одна ракета не появлялась в космосе. Байрам, напряженно размышлявший все это время, принял решение. Опять собрал экипаж и сказал:

– Из наблюдений известно, что на планете есть разумная жизнь. Косвенные данные говорят, что теплится она не на всех широтах и не во всех районах. Деятельность разума видна там, куда достигает свет «солнце-локатора», работающего на спутнике. Прочие два спутника и большая часть планеты безжизненны. Кто это сделал? Сами обитатели или такие же «визитеры», как мы?.. Необходимо выяснить до конца. Тем более, что по недосмотру сожжена одна из ракет хозяев! Вероятно, мы сможем как-то загладить вину, в чем-то помочь аборигенам. Принимаю решение обследовать Туманную планету лично. На ракетном разведчике попытаюсь достичь зоны света, испускаемого локатором. – Байрам помолчал, ожидая возражений. Их не было: – Ты, Патрис, обследуй на разведчике два бездействующих спутника. Слейтон останется дежурить в космолете! Ты, Ганс, будь все время в отсеке боевых ракет. Патрис вернется на корабль после того, как закончит разведку двух спутников. Всем понятно?

Затянувшееся молчание нарушил пилот:

– Сколько времени ждать тебя? Байрам чуть улыбнулся:

– Верю, что не очень долго. Надеюсь, со мной ничего не случится.

Едва Байрам вошел в зону света, испускаемого локатором, как его со всех сторон окружили аппараты «разумян». Впрочем, он предвидел нечто подобное, и перевел разведчика в пологое пикирование. Ему хотелось быстрее совершить посадку. Аппараты хозяев согласованно проделали аналогичный маневр! Через полчаса открылась поверхность Туманной. Байрам увидел широкую полосу ярко-зеленой растительности, услышал радиосигнал и дешифрировал его. На обычном языке землян частотно-модулированное сообщение гласило: «Спасите!.. Над нами нависла страшная опасность! Спешите на помощь!» И тогда Байрам понял, что радиосигнал подан с поверхности Туманной.

«Какая угроза?! Над кем нависла опасность? Ни черта не поймешь!» – недоумевал он, пытаясь связаться с космолетом. Никто не ответил. «А там что происходит? – думал он: – Вероятно, магнитное поле планеты не пропускает наши сигналы. Может быть и худшее: инопланетяне намеренно препятствуют нашей связи».

Немного поразмыслив, Байрам послал на Туманную сообщение: «Мы не причиним вам никакого вреда! Мы прибыли сюда, поймав ваш сигнал несколько месяцев назад. И вот прилетели в гости. Цель у нас вполне безобидная: завязать с вами дружбу, обменяться познаниями. Что касается гибели ракеты на орбите, вины нашей тут нет! Она погибла от самопроизвольного срабатывания автомата огневой защиты».

После этого Байрам уменьшил скорость снижения и стал ожидать ответа. Его не было!.. И он принял решение садиться на поверхность чужого мира. Посадка окончилась благополучно. Сквозь бронепластик кабины Байрам внимательно изучал неземной ландшафт, и не заметил, как сбоку подошли гигантские существа. Они напоминали беркутов, увеличенных раз в семьдесят! Байрам даже глаза закрыл. Через мгновение открыл, надеясь, что наваждение рассеется. Увы! Это была реальность. Затем на глазах у Байрама произошла странная метаморфоза: сквозь абрис беркутов – их было всего два – проглядывали вполне земноподобные существа. У них были приятные «лица». Потом все затуманилось, беркуты стали беркутами. Они легко подхватили на плечи ракету, весившую не менее четырех тонн, и бегом потащили в неизвестном направлении.

6.

«И дернул же меня черт сообщить о сигнале Байраму!.. – кипятился Слейтон. – Кто меня торопил? Собственная глупость!..». Потом немного успокоился и стал рассуждать здраво: «Подумаешь, Толимак! Ближайшая к Солнечной системе звезда – и ничего больше. А вот Невидимая Вселенная, которая составляет девяносто восемь процентов вещества мироздания, это сенсация всех времен! И я первым поймал сигнал внеземной цивилизации. Миллион световых лет в масштабах Вселенной – это немного! А открытие «туннелей» в космосе, где можно лететь со скоростью, большей световой?.. Представляю себе радость землян, когда информация достигнет Солнечной системы. Газеты, радио, телевидение будут славить имя «Слейтон»! Мои фотографии займут первые полосы и первые экраны».

Пилот облегченно вздохнул и перевел космолет на автоматическое управление. До сеанса связи, назначенного Байрамом, оставалось около восьми часов. «Если командир не вернется в течение этого времени, я могу повернуть космолет к Земле. Тогда и увижу Толимак во всей красе. На режиме жесткой экономии мы дотянем до Солнечной системы. Продовольствия мало, но хватит. Топлива же в космосе хоть отбавляй! Успевай лишь засасывать мириады атомов, частиц пыли, молекулы газа в ядерный реактор. Плохо, если Байрам не вернется!.. И от Патриса что-то нет информации. Он нужен, как специалист-геохимик. Что касается Ганса, он не потребуется! Интересно, как у него сейчас с настроением? Согласится ли немедленно стартовать в обратный путь? Я имею в виду сразу, как только объявится Патрис».

Пилот глянул на табло времени и решительно направился в отсек боевых ракет.

Ганс вздрогнул, откачнулся от дисплея и непроизвольно схватился за лазерный пистолет.

– В следующий раз, если будешь блокировать дверь, – усмехнулся Слейтон, – вместо меня окажется инопланетянин. И тогда не успеешь глазом моргнуть, как тебя схватят.

Ганс спокойно положил оружие:

– Даже при открытой двери проникнуть в отсек невозможно. О приближении человека предупредит сторожевой биоробот. Выходит, он не сработал?

– Ладно, потом разберемся. Есть дела поважней! Срок, назначенный Байрамом, истекает.

– Ну и что!? Что хочешь сказать этим? – насторожился Ганс.

– Пора, видимо, к отлету готовиться? Так было условлено, с ним.

Ганс чуть не задохнулся от возмущения:

– Ты это сказал в здравом уме?! Улететь без Патриса и Байрама.

– Ну, ну, раскипятился! Я лишь выполняю приказ командира. Разве ты не слышал разговор?

– Мало что мог сказать Байрам, – остывая, бурчал космолог. – Это вовсе не означает, что мы согласны принять жертву. Надо подождать еще! Я не верю, что он погиб. Просто у Байрама затруднения с радиосвязью. По этой же причине молчит и Патрис. Возможно, они принимают меры для оказания помощи инопланетянам?

– Ерунда! – сказал Слейтон: – Как они могут спасти разумян, ничего не смысля в проблемах их цивилизации, и жизненных конфликтах.

– А почему ты язвишь, любезный пилот! Разве плохие мысли?

– Я уже высказался, господин космолог, – с улыбкой возразил Слейтон: – Если через двенадцать часов не поступят сообщения от Байрама и Патриса, мы стартуем в направлении Солнечной системы.

Ганса поразило равнодушие, с каким Слейтон говорит о столь серьезном шаге, как уход корабля к Земле.

– Мы не имеем права оставлять их на произвол судьбы, – твердо заявил Ганс: – Это же наши товарищи! Ты не получишь от меня программы движения, а сам ее не составишь: космология у тебя на уровне посредственной отметки. Хотя навигацию знаешь превосходно!.. Надо до конца выяснить причины молчания.

– А если ничего не выясним? – спросил пилот: – Что тогда будет, легко понять: мы дождемся гибели космолета и сами пропадем. Этого хочешь?

– Не сгущай краски, – миролюбиво сказал Ганс. – Я убежден, они дадут нам знать о себе. А если не известят, то... то все равно надо ждать! Говорить о гибели экспедиции рановато.

Слейтон выругался сквозь зубы и закричал:

– Ну до чего же упрям!,. Смотри!.. – он ткнул пальцем в монитор, где красными точками обозначались уровни потенциала защитных полей: – Надолго ли хватит энергии, если нас атакуют десятки аппаратов разумян?

– Почему не веришь в их мирные намерения? – сказал Ганс удивленно: – Тебе всюду мерещится угроза. Чего ты боишься?

– Мощи чужой цивилизации, – ответил Слейтон. – Или успел забыть, что пережили в зоне Сингулярности?

Ганс шумно перевел дыхание, извлек из карманчика таблетку астрона и кинул в рот. Гнев стал утихать, пропало и желание дать упрямцу по физиономии.

– Не путай, братец-кролик, цивилизацию этих существ и Сверхразума «невидимой вселенной». Совершенно несопоставимые величины! Знаешь что, Фрэнк Слейтон? У нас есть время – целых двенадцать часов. Может, скоро что-то прояснится? Давай закончим бессмысленную пикировку, а?

– Опасно ждать дольше, – пробурчал Слейтон: – Может, может!.. – Передразнил он космолога. – Одни гадания и пустые надежды.

– Посмотрим, посмотрим, дружок. По-моему, ты переутомился. Иди, поспи, а я подежурю, о кей?

– Благодарю за сочувствие, – огрызнулся пилот: – Вынужден напомнить, что власть на корабле перешла ко мне, раз нет Байрама. Так гласит инструкция, верно? И вот говорю тебе, как командир: «Согласен, довольно споров! Слушай мою команду». – Он помолчал, что-то прикидывая в уме, и закончил деловым тоном: – Мы долетим вон до тех объектов... – Пилот кивнул на экран обзора, где медленно кружились шарики спутников Туманной: – Заберем оттуда живого или мертвого Патриса. Затем поворачиваю космолет в обратный путь. Есть вопросы?

– Нет вопросов, – недовольно сказал Ганс: – Говори, что делать.

– Так-то лучше, – усмехнулся пилот: – Делать надо все по команде. Никакой самодеятельности.

Космолет шел по орбитальной спирали в сплошном тумане. Беспрестанно сигналили индикаторы, предупреждая о роях метеоров и целых обломках вещества. Самонаводящиеся энергопушки превращали метеориты в безобидную пыль, что еще больше усложняло ориентировку в пространстве. Ганс не отрывал глаз от дисплея, высматривая, нет ли поблизости ракет и аппаратов жителей разумного мира. Не потому, что опасался их атаки, а с целью предотвращения новых случайных столкновений. Вообще говоря, космолог не верил в злонамеренность братьев по разуму: они ничего не предприняли даже после гибели ракеты. В словах же пилота о местных «аномалиях» магнитного или гравитационного поля был несомненный резон.

Считывая показания приборов и следящих систем, Ганс пришел к заключению: «Полет корабля в непосредственной близости от поверхности Туманной планеты таит в себе неприятные сюрпризы. Тем более, что неизвестны магнитные полюса, аномалии, многие константы. Наибольшая опасность – наличие туманности, окутывающей планету».

Ганс включил селектор и сообщил о своих размышлениях Слейтону. Тот сначала ничего не сказал. По его озабоченному лицу космолог определил: Слейтон бьется над какой-то проблемой. Жесткие волосы на его макушке (он снял шлем) торчали во все стороны, взгляд беспокойно блуждал по шкалам сотен приборов.

– А если вернется Патрис и не найдет нас в той части орбиты, где оставил корабль? – с непонятной злостью спросил он: – Что будет тогда?

«Ну и человек?! – с недоумением думал Ганс: – После сумасшедших приключений, которые мы испытали в Сингулярности и при контактах с разными временами и Сверхразумом, Слейтон, по-моему, немного не в себе... О Байраме он совсем забыл! Может, уверен, что его нет в живых?»

– Ты не ответил мне, господин космолог, – напомнил Слейтон: – Над чем ломаешь умную голову?

Ганс вздрогнул и повторил то, что его волновало:

– Почему к нам не доходят радиозапросы Байрама? Над этой загадкой и ломаю мозг!

Пилот сделал рукой неопределенный жест:

– Давай поедим! Может, голова лучше заработает?

Ганс кивнул, и пилот отдал приказ роботу-кулинару: «Приготовить два завтрака, принести в рубку».

В полном молчании съели они завтрак и приступили к кофе.

Слейтон позвал киборга-прибориста и велел представить информацию о координатах движения космолета, о сигналах извне и о наличии каких-либо летающих объектов.

– Зачем тебе это? – спросил Ганс. – Что хочешь узнать такого, о чем не знал раньше?.. – По-моему, просто нервничаешь.

Пилот хотел что-то сказать ему, как вдруг космолет заметно накренился. Вернее, изменилось поле тяжести.

– Вот и сюрприз! – сказал пилот: – Космолет пошел к «земле» по наклонной. Но я ничего не менял в управлении. В чем дело?

Рывками нарастало ускорение, кофейная чашка вырвалась из рук Ганса и разбилась о переборку. В зоопарке «Саванна» всполошились животные... Потом ускорение исчезло, возникла невесомость, хотя не зависела внутри корабля от силы тяготения окружающих тел. Конструкторы создали в свое время массу хитроумных инерционных систем, при любых условиях нейтрализующих антигравитацию. Иными словами, невесомость не должна была сохраниться.

Оба – Слейтон и космолог – с большим трудом добрались до пульта. Пилот успел сесть в кресло, Ганс – нет. Перегрузка вышибла Ганса из рубки в коридор. Дверь сама собой захлопнулась за ним, полет стабилизировался.

Наконец Слейтон заметил отсутствие Ганса. «Куда он делся? Может, ушел в обсерваторию – наблюдать за Сингупярностью?» – Он включил телесвязь. – Черт возьми, где же Ганс!? Неужели в этой суматохе с рывками ускорений к нам проникли инопланетяне и увели горе-космолога?..» Вдруг кто-то постучался в дверь рубки.

Слейтон чуть не подскочил от страха: его домыслы как будто подтверждались. На полусогнутых ногах он бесшумно подкрался к двери рубки и, сжимая в руке лазерный пистолет, тихо сказал:

– Кто стучит? Пароль... Незнакомый голос глухо пробормотал что-то.

– Пароль скажи, если знаешь! – заорал Слейтон. Тот же глухой голос удивленно ответил:

– Ты что, не признаешь своего?! Да это же я, Ганс.

– Не знаю, не знаю, – сухо ответил пилот: – Если ты Ганс, то пройди в отсек боевых ракет и сядь перед экраном. Чтобы я увидел твое лицо.

– В общем ты прав!.. – Помолчав, сказал за дверью космолог: – Ну, жди.

Придя в отсек, Ганс включил телесвязь. На дисплее возникла смехотворная картина: Слейтон, пригнувшись, застыл у двери рубки. Ганс негромко окликнул его:

– Ты чего торчишь перед дверью?! Вернись на место.

Слейтон вздрогнул и оглянулся. Скрывая смущение, проворчал:

– Куда ты запропастился, да еще в такой напряженный момент?

Он вернулся в кресло, уставился в насмешливые голубые глаза космолога.

– А теперь допрашивать буду я, – сказал Ганс: – Почему тебя охватила паника? Ты что-то увидел или ощутил нутром?

– Ничего я не ощущал! Тем более – не паниковал! Я просто выполнял инструкцию. Ну, где ты скрывался?

– В обсерватории, дружище, в обсерватории. Я включил фототелескоп и кинокамеры, успел снять на цветную пленку часть Туманной планеты, освещенную локатором со спутника. И если сейчас же объявишь мне благодарность в приказе, я, так и быть, покажу тебе отснятый фильм.

– Ага!.. – сказал пилот, расплываясь в улыбке: – Наконец-то внятно все объяснил. А какая благодарность ожидает меня?

– За что?!. – удивился притворно Ганс.

– Но я же спас космолет от падения на планету.

– Хорошо, хорошо, я благодарю тебя. Ты здорово проделал маневр.

– Значит, мы оба неплохо исполнили свои обязанности, – сказал Слейтон недовольным тоном: – Так что хватит петь друг другу дифирамбы!.. Хочу просмотреть фильм.

– Где желаешь смотреть?

– В обсерватории. Космолет поставлю на автоматическое управление.

– Давай, быстро явись!..

Едва Слейтон вошел в обсерваторию, киборг включил киноэкран. Появилась темно-коричневая равнина, поросшая желтоватыми растениями. Верхушки деревьев напоминали клубки спутанных проводов и упирались в туманную «крышу» – небо планеты. Многие растения казались высохшими, будто перенесли жестокую засуху.

– Видишь, на них висят какие-то плоды, – сказал пилот.

Затем медленно поползли «кадры» – еще более странные. Это были бесчисленные скопления шевелящихся огромных существ. Чем-то они напоминали рыб, выброшенных океаном на берега суши.

Следующая картинка изображала «ландшафт» колонн на безграничном пепелище. Там и сям виднелись белеющие груды скелетов.

Пораженный Слейтон даже привстал:

– Смотри, смотри!.. Это как пейзаж Куликова поля или полей второй мировой войны после многодневных ожесточенных боев.

– Не совсем так, – ответил Ганс: – Поле или равнина усеяна ярко-серыми шарами. Каждый из них побольше страусиного яйца.

«Кадр» проплыл, возник другой: среди обугленных руин валялись те же белые скелеты, что были и в первых кадрах. Затем четко проявилась далекая линия горизонта, на котором клубилась «стена» непонятной мглы. И в заключение – большое озеро. Над ним висели белесые испарения, как будто озеро состояло из кипящей воды.

Лента кончилась.

Оба космонавта молчали, «переваривая» странную информацию.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил пилот.

– Ничего определенного!.. Я знаю столько же, сколько и ты. В то же время все пейзажи наводят на мысль о военных действиях. Может быть, здесь когда-то была ядерная схватка?

Слейтон установил на «дремавшего» в углу обсерватории киборга и надолго задумался. На лице пилота ясно виделись признаки благодушия.

– Ты, наверное, принимал недавно пси-таблетки, которые дал тебе Патрис? – спросил Ганс.

– Да, да, – механически ответил Слейтон. – А кто отключил этого киборга? – Он кивнул на истукана в углу.

– Я не отключал, – сказал пилот.

– Вероятно, сам отключился под воздействием электромагнитных возмущений извне. – Космолог встал, подошел к кибор-гу и врубил энергию. Истукан ожил, принялся убирать отсек.

Что касается пси-таблеток, благотворно повлиявших на самочувствие Слейтона, то препарат синтезировал Патрис еще в те дни, когда изучал в Космоцентре новейшую фармакологию. Ему пришлось сделать тысячи проб, прежде чем нащупана была единственная химическая реакция, которая вызвала сцепление молекул и атомов реагирующих соединений. В начале Патрис испытал препарат на себе! И ему было непривычно чувствовать, как самые неприятные сотрудники, окружавшие его в лаборатории, вдруг стали казаться милыми, близкими друзьями. Готовясь к путешествию на космолете «Гагарин», африканец взял с собой не сколько пачек «пси-таблеток». Больше получить на успел, поскольку синтез был чрезвычайно длителен и сложен.