Текст книги "Скажи будущему - прощай !"

Автор книги: Хорас Маккой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Она опустилась на землю, скрестив руки на груди. Я развел их в стороны.

– Закрой глаза. Не шевелись и даже не дыши.

Она затаила дыхание, грудь перестала подниматься и опускаться. Я отодвинулся от нее, стараясь найти такую точку, чтобы белизна её кожи сильнее контрастировала с цветом волос, воспоминания детства снова захлестнули меня... О, Господи, ведь этого просто не может быть! Я не мог поверить, чтобы со мной могли твориться такие вещи. Но от этого никуда не уйдешь, мне снова было только четыре года...

Тьму нашего убежища прорезал яркий луч света. Девушка вздрогнула, мое видение исчезло. Я приподнялся с колен и увидел, что к нам по дороге медленно приближаются два мотоцикла с включенными фарами. Она попыталась встать на ноги, но я увлек её назад.

– Тс-с! – прошептал я на ухо. – Может быть, это просто дорожная полиция.

Мы снова легли на поросшем травой покатом склоне, прижавшись друг к другу, и у меня было такое чувство, что ей хочется вскочить на ноги и бежать отсюда без оглядки. Я приложил палец к её рту, стараясь удержать от необдуманных действий и призывая соблюдать тишину. Сноп света теперь ярко освещал машину, оставленную на обочине. Мотоциклисты сбросили газ и, не заглушая моторов, остановились. Я представил себе, как они спешились и подошли к машине. Рука автоматически скользнула в карман за оружием.

– Это та самая машина, – заговорил один из полицейских.

– Проверь номер.

– Радиатор просто кипит, – отозвался напарник.

– Резина ещё горячая. Ее только что поставили.

– Ты думаешь...

– Еще не знаю. Давай посмотрим вокруг.

– Ну лихачи! Они из неё выжали не меньше ста миль в час!

Послышался звук открываемой двери. Один из патрульных присвистнул от удивления.

– Эй, Ник... Смотри...

Теперь уже и Ник удивленно свистнул.

Девушка резко вскочила на ноги и, прежде чем я успел её остановить, побежала к машине.

– А ну уберите ваши лапы! – кричала она на бегу. – Как вы смеете!

О, Господи! Я привстал и, не убирая пистолета, укрылся за стволом дерева. Отсюда мне было видно, как они осветили её фонарями.

– Уберите свет!

– Вы Маргарет Добсон? – послышался голос копа, которого звали Ник.

– Предъявите права, – потребовал второй, отводя фонарик в сторону от её лица.

– Я ничего вам предъявлять не собираюсь. Садитесь на свои тарахтелки и убирайтесь отсюда...

– Послушайте, мисс... Если вы не хотите неприятностей...

– Вы не назовете номер вашего полицейского значка? – холодно спросила она.

– Пожалуйста, только к чему все это... – с этими словами он осветил свою бляху. – Смотрите сами.

– Один-восемь-два-два, – прочитала она вслух.

– По-моему я задал вам вопрос, мисс, – снова заговорил Ник. – Ваше имя действительно Маргарет Добсон? Это ваша машина?

– Да, вы угадали, это действительно моя машина. А что вам взбрело в голову?

– Послушайте, мисс Добсон, – сказал Ник, – не надо скандалить. У нас есть дюжина свидетелей, утверждающих, что вы мчались со скоростью сто миль в час. Это очень опасно, и прежде всего для вас самих. Мы не хотели бы, чтобы дочь Эзры Добсона разбилась насмерть на нашем участке, не так ли, Дэмон?

– Нет... – отозвался второй.

Мне чуть не стало плохо. Ведь копы извинялись перед ней и явно её боялись. Теперь мне стало ясно, почему она все время вырывалась, когда я пытался удержать её.

– Вот ещё что, мисс Добсон, – продолжал Ник – Вам не следует в такое время оставаться в этом глухом месте. Лучше отправляйтесь домой...

– Когда мне захочется, именно так я и поступлю.

– Ну хорошо, – не сдавался Ник, – все равно вам лучше отправиться домой...

Он осветил фонариком окрестности, пытаясь обнаружить её спутника, и я опять спрятался за ствол дерева.

– Со мной все в порядке, и я вас не задерживаю.

– Конечно, мисс Добсон, – согласился Дэмон. – Напомните обо мне своему отцу. Меня зовут Стер, Дэмон Стер. А что касается номера бляхи моего напарника, то давайте забудем об этом, ладно?

– Все будет зависеть от того, насколько быстро вы исчезнете отсюда, предупредила она.

– Мы уже уходим. Доброй ночи, мисс Добсон, – сказал Ник.

Она холодно промолчала в ответ. Полицейские направились к своим мотоциклам. Когда они скрылись за поворотом, я вышел из укрытия и спрятал пистолет в карман.

– В следующий раз, когда мы с тобой куда-нибудь поедем, я возьму с собой запасной комплект нервов, – нарушил я тишину ночи.

– Прости... – смутилась она.

– За что? Все было великолепно. Только так и нужно обращаться с этими ублюдками. Да, кстати, кто же ты в таком случае?

– Не стоит забивать голову.

– И все-таки, ты разбудила во мне любопытство, – не сдавался я. – Кто твой отец? Комиссар полиции?

– Нет... – она направилась к тому месту, где мы ещё несколько минут назад тихо лежали в густой траве. Что за черт, кто же она? Когда я подошел, она уже растянулась на земле. Я тихо присел рядом.

– Кто ты?

– Хватит об этом, – попросила она. – Вернемся на несколько минут назад. Смотри... – она раскинула руки, затаила дыхание и замерла как статуя, как...

Я просто сидел и смотрел.

– Что с тобой? – тихо спросила она.

– Секундочку, – попросил я, стараясь вернуться в свои мысли, но не смог. В голову лезла всякая чушь вроде полицейских, мотоциклов и прочей ерунды.

– Еще секунду, – я пытался воскресить свои воспоминания...

ГЛАВА 2

Я ещё только начал просыпаться, даже не открывал глаз, но уже понял что-то не так. Тело, лежавшее рядом со мной в кровати, было мне неприятно, а воздух в комнате затхлый и прокисший. Наконец открыв глаза, я обнаружил, что дверь в спальне закрыта, окно заперто на задвижку, а в постели рядом со мной лежит Джинкс. Мне ничего не оставалось, как быстро подняться и открыть настежь окно. Комната сразу наполнилась свежим воздухом и гулом просыпающегося города. Я вернулся и стащил с парня одеяло, но даже это его не разбудило. Он только поежился и перевернулся на бок, подобрав колени. Когда я стал трясти его за плечи, Джинкс вздрогнул и открыл глаза.

– Что...что... – пробормотал он, роняя слюну на подушку.

– Сколько раз я просил тебя не закрывать окно?

Потирая глаза, он уселся на постели.

– Оно было открыто, когда я ложился, – бормотал он, позевывая. – Я и не думал закрывать, должно быть ветер захлопнул створки.

– При чем тут ветер, оно было заперто на задвижку.

– Ты уверен?

– Черт побери, я же говорю тебе, что окно было заперто.

– Тогда это не я, – процедил он. – Наверное, Холидей.

– Конечно. Это на неё похоже. У неё мозги только в этом направлении и работают. Это она уложила тебя в постель?

– Ну. Все так и было. Из-за твоей отлучки она вчера вечером просто взбесилась...

– Теперь это касается и меня, – бросил я на ходу, направляясь в гостиную.

Холидей лежала на диване, укрывшись простыней, и курила. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять её намерения. Она уже успокоилась, на её лице блуждала нахальная ухмылка, и было видно, что она давно не спит (если только вообще спала этой ночью), поджидая, когда я проснусь, обнаружу закрытое окно и Джинкса в своей постели. В её облике было что-то от охотника в засаде, поджидающего на рассвете дичь. Все было так очевидно, что не почувствовать этого было просто невозможно. А раз уж я понял, то сразу сказал себе: "-Стоп. Если она так себя ведет, здесь что-то не так."

Это совсем не в её духе – позволить мне спать. Уходя, я предупредил её и Джинкса, что вернусь через пару минут, собираясь немного проветриться на свежем воздухе, а вместо этого отправился к дому доктора Грина на свидание с девушкой, которое затянулось часов на пять, не меньше. И вернувшись обнаружил квартиру пустой, что мне было абсолютно безразлично. Со спокойной душой я лег в постель, понимая, что как только Холидей появится, она первым делом разбудит меня и закатит истерику. Это было бы на неё похоже и именно этого от неё следовало ожидать. Но ничего подобного не случилось. Почему? Ответа я не знал. Но мне было легко догадаться, чего она ждет от меня. Ну хорошо, сучка, посмотрим кто кого.

– Доброе утро... – сказал я как можно приветливее.

– Доброе утро... – отозвалась она, недоумевая, с какой стороны ей ждать подвоха.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она тем же ровным, спокойным голосом.

– Прекрасно... – ответил я и задумался, стоит ли тратить на эту комедию силы и нервы. – Пожалуй, я бы выпил чашечку кофе. Как ты на это смотришь?

Тень разочарования промелькнула по её лицу, сразу куда-то пропала нахальная ухмылка. Холидей сбросила простыню и свесила ноги с дивана, скромно запахивая полы халатика, в котором спала.

– Минуточку, я приготовлю...

– Да я и сам справлюсь. Не стоит беспокоиться... – сказал я уже по дороге в кухню, оставив её таращиться мне вслед, нерешительно переминаясь с ноги на ногу посреди гостиной.

Я налил воду в кофейник и отмерил кофе. Тут на кухню вошла Холидей с новой сигаретой во рту. Она сладко потянулась, стараясь подчеркнуть аппетитные округлости своих форм.

– Как спалось?

– Просто великолепно, – заверил я её, зажигая конфорку плиты. – В самом деле...

– Никакой простуды? Горло не болит?

– У меня?

– Да, именно у тебя.

– Нет, – я покачал головой. – Никаких признаков простуды, ни кашля, ни насморка. Да и с какой стати?

– Вот и хорошо. Ведь я как раз вовремя закрыла окно. Часа в два поднялся сильный ветер, в комнате был такой сквозняк, а мне не хотелось, чтобы ты простудился.

– Ну, уж простуда-то мне не грозит, можешь не волноваться. Этой радости у меня последние лет двенадцать не было...

– Иногда очень легко подцепить простуду. Особенно если утомлен, а ты выглядел таким усталым прошлой ночью. На тебе просто лица не было.

– Могу себе представить, я даже не слышал, как ты заходила.

– Ты даже не почувствовал, как Джинкс залез в твою кровать, рассмеялась она. – Просто живой труп.

– Да, трудно было не услышать такое. Это убедительно доказывает, как я смертельно устал.

– А уж раз ты сам не можешь за собой присмотреть, кто-то должен был за тобой поухаживать. Ведь могло быть и похуже обычной простуды – воспаление легких например... А мне этого совсем не хотелось. Что мне делать, если ты серьезно заболеешь?

– Ну, за тебя-то я спокоен. Что-нибудь придумала бы.

– Трудно сказать... – отозвалась она. Холидей бросила окурок в раковину и на её губах снова заиграла нахальная улыбка. – Тебе следует быть осторожнее, ведь ты отвык от таких длительных прогулок. Если бы я знала, ни за что бы тебя не отпустила. Ты же сказал, что хочешь прогуляться всего несколько минут...

– Меня задержали.

– Это было приятно?

– Очень. "Гранд-отель". Первая картина, которую я увидел за последние три года.

– Кино? – деланно удивилась она. – А я слышала, у неё "кадиллак"...

Ну вот! Маска сброшена, маскарад окончен. Конец двусмысленной беседе и неумеренным заботам. Вот что гложет её душу – другая девушка. А узнала она от Джинкса. Но что он мог рассказать? Только то, что какая-то мисс подвезла нас на своем"кадиллаке". Вряд ли Джинкс мог знать о нашем свидании, это все из области догадок, я намеренно больше ни разу не упоминал при нем о ней. Так что доказать они ничего не смогут.

– О чем это ты? Какой "кадиллак"? – я изобразил недоумение.

– О той странной особе, которую вы с Джинксом встретили прошлым вечером. Разве у неё не "кадиллак"?

– Понятия не имею, какова марка её машины. Я видел её единственный раз в жизни, и ничего о ней не знаю: ни кто она, ни имя, ни адреса. Если бы я и захотел найти эту девушку, это вряд ли удалось бы.

– Для тебя такое дело – раз плюнуть. Ты же у нас голова, большой человек, хозяин. А она шикарная девочка, хотя и со странностями...

– То, что кажется Джинксу, и то, что считаю я – это совсем разные вещи, уж будь уверена. А я тебе уже сказал, что вчера вечером ходил в кино и не был ни на каком свидании.

Она обиженно поджала губы и пронзила меня испепеляющим взглядом.

– Если у тебя больное воображение, – это уже твои проблемы и можешь придумывать все, что заблагорассудится...

– Лживый сукин сын! – она резко повернулась и сбила кофейник с плиты. тот покатился по полу, выливая свое содержимое на линолеум. Она была вне себя от ярости и уже не скрывала этого. Когда Холидей повернулась ко мне, её лицо перекосилось от злобы.

– Ты шляешься с какой-то дамочкой, а я должна тут переживать, сукин сын...

Она схватила со стола жестяную банку с кофе и швырнула её в меня. Та раскрылась и окатила меня коричневым, пахучим порошком. Я подскочил к ней, тряхнул за плечи и опрокинул на раковину. Полы её халата распахнулись, обнажив грудь. Схватив двумя руками за горло, я с наслаждением стал их сжимать.

– Я ходил в кино, ты слышала, я ходил в кино, – повторял я. В горле у неё что-то булькнуло. Холидей попыталась сопротивляться, но я крепко зажал её ноги между своими, а мои пальцы крепко сжимали горло: она едва могла пошевелиться.

– Я ходил в кино. А ну повтори. Скажи, что я ходил в кино... – я слегка ослабил хватку, чтобы дать ей говорить.

– Ты ходил в кино... – прохрипела Холидей.

– Вот так-то лучше, – назидательно сказал я, отпустил её и сделал шаг назад. Она выпрямилась, запахнула халат. Нахальная улыбка исчезла, но глаза по-прежнему горели злобой. Я повернулся и вышел с кухни...

Из ванной появился Джинкс.

– С этой минуты держи язык за зубами, – посоветовал я. – Это ты разболтал Холидей о моей вчерашней встрече.

– Ничего подобного.

– А откуда она знает про "кадиллак"?

– Я сказал ей только об этом, но больше ни слова. Кажется, Мэндон догадался...

– Мэндон? – удивился я.

– Это была его идея, а не моя.

– И где же вы с ним встретились?

– Здесь. Прямо здесь.

– Что ему здесь было нужно?

– Холидей звонила ...

– Зачем?

– Она очень переживала, думала, что тебя забрали в полицию...

– Это ещё раз доказывает её непроходимую глупость. Идиотка, да копы меня теперь и пальцем не тронут.

– Да и Мэндон был очень расстроен. Около двенадцати мы отправились купить что-нибудь поесть, и он сказал, что если мы не застанем тебя дома, когда вернемся, то он начнет тебя разыскивать. Но ты к тому времени уже вернулся...

– Конечно вернулся, – разозлился я. – А чего вы хотели? Сукины дети! Стоит мне только отлучиться, как у вас начинается паника. Я сам знаю, что мне делать.

– Наверное это так и есть, – бросил он уже через плечо.

Я открыл кран с холодной водой и увидел в зеркале, как Холидей подошла к Джинксу. У неё в руках был мой пиджак, который я оставил вчера в гостиной. Она что-то показывала ему, не подозревая, что мне прекрасно видно всю эту пантомиму. Я закрыл кран и вышел из ванной.

– Смотри... – сказала Холидей, поворачивая ко мне пиджак спиной, чтобы стали видны прилипшие сухие травинки. – Замечательное кино...

Я вернулся в ванную и хлопнул дверью. Даже шум воды, лившейся из открытых до отказа кранов, не мог заглушить её победоносного хохота...

ГЛАВА 3

Когда я сообщил, что хочу видеть мистера Мэндона, младшая из двух блондинок в его приемной спросила, как меня зовут. Ее вовсе не интересовало, была у меня предварительная договоренность, или по какому делу я пришел, а только мое имя, которое она тут же записала в регистрационный журнал вместе со временем моего визита. Для этого ей пришлось бросить взгляд на стенные часы.

– Он вас ожидает, мистер Мэрфи, – сказала она, завершив эту процедуру. – Вон в ту дверь, пожалуйста...

При этом она открыла дверцу невысокой перегородки, разделявшей комнату на две неравные части, и я направился к двери в кабинет хозяина.

Казалось, что и в этой комнате все было подобрано, чтобы подчеркнуть эксцентричность её хозяина. Посреди кабинета стояла кольцевой диван, нечто подобное можно видеть в музеях и других публичных местах, но там они располагаются вокруг столбов или колонн. Здесь же ничего подобного не было, и в центре сооружения зияла дыра. Вдоль наружной стены стоял массивный комод красного дерева, на верхней крышке которого стояли фарфоровая чаша и кувшин, расписанные цветами, а также полотенце, перекинутое через кронштейн. У стены возле двери, через которую я вошел, стоял небольшой стул с откидывающейся крышкой, вещь чисто утилитарная и непременный атрибут детских спален. Рядом с ним находился книжный шкаф со стеклянными дверцами, забитый всяким хламом, правда на одной из полок стояли книги по юриспруденции. Противоположная стена была увешана фотографиями в рамках и без оных, которые группировались вокруг цветной репродукции Ангейзера-Буша "Последняя стоянка Кастера", занимая верхнюю половину стены. Нижняя её часть была скрыта за громадным бюро с наклонной крышкой, старомодным и несуразным, перед которым на высоком стуле восседал сам Мэндон, положив ноги на перекладину.

– Ну, – сказал он, слезая со стула. – Последний раз, когда я вас видел, вы спали как младенец.

– Знай я о предстоящей встрече, обязательно дождался бы.

– Ну, не будьте таким ехидным.

– А вы думали, что имеете дело с невинным голубком? Вы мне наделали кучу неприятностей прошлой ночью. Откуда вы знали, что я отправился на свидание?

– А разве нет?

– Да.

Он энергично кивнул.

– Я выслушал ваших друзей, а остальное было делом логики и дедукции...

– С этой минуты, если не возражаете, мне хотелось, чтобы вы употребляли свою дедукцию мне на пользу, а не во вред.

Мэндон слез со стула.

– Я всего лишь старался уверить Холидей, что ничего серьезного с вами не произошло. Она очень боялась, что вы попали в руки полиции. Мне казалось, пусть девушка лучше будет зла на вас, чем смертельно напугана и расстроена. Разве вы не согласны?

– Согласен, – вынужден был признать я. В его словах было достаточно логики, чтобы звучали они разумно. Но меня не проведешь. Завари кашу покруче, пусть они ссорятся, дерутся, ревниво следят друг за другом, пусть маслобойка крутится, будь настойчив, терпелив и не пропусти момент, когда слой масла не станет таким толстым, что даже ленивый сможет подцепить себе кусок полакомее... Он все ещё смотрел на меня с хитрой ухмылкой на лице. Мог ли Мэндон прочитать мои мысли? Исключать нельзя. У этого мерзавца острый, проницательный ум, – Только я пришел не поэтому. Все дело в вашем "позже".

– Позже? – нахмурился Мэндон.

– Вебер заграбастал тридцать две сотни моих денег, вчера я хотел получить их назад, но вы сказали, что это произойдет позже. Пожалуй, уже пора...

– Может лучше, если каждый будет заниматься своим делом? – спросил он с оттенком легкой горечи в голосе.

– Ну так займитесь. Мне просто нужны деньги чтобы продержаться до следующей оказии.

– Я уже просил вас предоставить мне возможность самому заниматься этим вопросом, – на этот раз в его тоне появились дружелюбие и любезность. Кустистые брови взметнулись высоко, выше было просто невозможно. – Ну, пожалуйста, прошу вас...

– Но я же вам сказал – результатов пока не видно, – настаивал я, размышляя о внезапной перемене в собеседнике. Что могла означать неожиданная любезность с его стороны?

Мэндон высоко поднял голову и поджал губы, при этом он не упускал меня из поля зрения, и жестикулировал руками как бы в такт своим мыслям, или же давая мне понять, что напряженно думает о чем-то. Затем Мэндон подошел к столу и, откинув крышку, достал большой конверт из плотной бумаги.

– Человеку в вашем положении могут потребоваться гораздо более важные вещи, чем деньги. Возможно, вы и не задумывались об этом. Вот одна из них, – с этими словами он протянул мне конверт.

На вид тот казался пустым, да к тому же на нем не было никаких надписей или пометок. Что же там могло быть? Я открыл его и, прежде чем успел извлечь лист плотной бумаги, уже знал, что это карточка моего полицейского досье с фотографиями в фас, в профиль и отпечатками пальцев. Кроме того, там были приведены особые приметы, краткое описание внешности и данные основных измерений. Это был оригинал досье, которое хранилось в полицейском управлении города, где меня судили. Моему изумлению не было предела.

– Как оно могло здесь оказаться?

– Ну вот видите, что происходит, если каждый занимается своим делом, сказал он с серьезной миной на лице.

– Вы просто волшебник. Снимаю перед вами шляпу, – сказал я абсолютно искренне. Без этой карточки у полиции на меня ничего нет. Мое прошлое перестало существовать. У меня его просто не было. Хотя, пожалуй, это не совсем так; где-то в недрах ФБР среди нескольких миллионов других копий находится и моя. но без моих отпечатков пальцев её найти было невозможно, а уж я был уверен, что такой возможности им больше не представится. Да и копия из Вашингтона в один прекрасный день будет у меня в кармане, тут уж у меня сомнений не было. Не торчать же мне всю жизнь в этом городишке.

– Но мне по-прежнему непонятно, как она здесь оказалась. Тот город за тысячу миль отсюда. Быстрая работа.

– Дело в том, что инспектор Вебер получил её уже вчера вечером. Я позволил себе посоветовать ему забыть о тридцати двух сотнях и предложил в обмен достать для нас эту карточку. Ему это было совсем нетрудно – хватило всего лишь телефонного звонка. Профессиональный обмен любезностями, так сказать. Перейдем к заключительной части нашего ритуала? – он вытащил из кармана дешевую жестяную зажигалку и, щелкнув большим пальцем, зажег её. Она горела как факел.

Мэндон протянул ко мне руку с зажигалкой, и я поднес к пламени угол карточки. Плотная бумага изогнулась, потом наконец вспыхнула, и пламя стало медленно пожирать напечатанные на ней слова. Вот оно уже миновало "...в этом случае прошу уведомить..." и добралось до "...был заключен в тюрьму штата...", ещё немного и исчезнет моя фотография в профиль с индексом 9М ЗИ 000 12. Я покрутил бумагой в воздухе, чтобы остался только крошечный уголок, который был зажат у меня между большим и указательным пальцем. В конце концов и он догорел в массивной медной пепельнице. Мэндон не произнес ни слова, а я направился к комоду, налил воды из кувшина и принялся мыть руки.

– Думаю, вам следует забыть об этих тридцати двух сотнях, – заключил Мэндон.

– Пожалуй, я с вами согласен, – ответил я, закончил мыть руки и насухо вытер их полотенцем, которое Мэндон потом водрузил на место.

– Ну, как вы теперь себя чувствуете?

– Прекрасно. Я чувствую себя прекрасно.

– Еще бы. Не каждому человеку выпадает счастье родиться вторично. И с этой минуты вам не о чем беспокоиться, тем более, что вашими делами буду заниматься я сам.

– Чероки, – обратился я к нему, – беспредельное презрение, которое мое бренное тело испытывает ко всему живому в этом мире, к вам не относится. Я приветствую в вашем лице человека, доказавшего свою состоятельность и оказавшегося достойным моего гения. С этого дня я с уважением и любовью вверяю вам ведение моих дел.

– Конечно, конечно, – улыбнулся Мэндон, – не стоит меня благодарить.

– Ну конечно... – согласился я с ним.

Сити Холл находился в старой части города, в трех кварталах от конторы Мэндона. Всего три шумных, суетных квартала, полных магазинчиков, торговавших подержанными вещами, ломбардов, пивных, закусочных, автостоянок и бензозаправочных станций; уродливых грязных зданий, набитых неопрятными людишками – такое окружение вряд ли могло ассоциироваться с Сити Холл. Но он не был ни уродливым, ни грязным, а ослепительно белым, занимающим целый квартал, тридцатиэтажным сооружением, возвышающимся над грязью и нищетой окружающего мира, выразительным и могучим символом, более могущественным, чем слово Господа нашего Иеговы, в чью честь неслись писклявые гимны из открытых дверей ближайшей маразматической миссии какой-то секты.

– Вы нервничаете? – вернул меня к действительности Мэндон. – Неужели? Вот посмотрите...

Я огляделся и обнаружил, что мы находимся в довольно пестрой толпе пешеходов – полицейские в форме, охранники со всевозможными значками, приколотыми к рубашкам, и неизменной кобурой на бедрах, шерифы и их помощники в хаки и в форме, изредка попадались люди в гражданской одежде.

– С какой стати я стал бы нервничать? – улыбнулся я в ответ. – Мне не о чем волноваться, просто немного любопытно... Ведь у меня сегодня второе рождение, неужели вы забыли?

– Ну, может быть я не совсем правильно сформулировал свою мысль. Нервная система человека не реагирует на внешние раздражители – например на вид полицейского. Там, куда мы направляемся, будет много полицейских.

– Моя нервная система тоже переживает второе рождение благодаря вашим способностям.

– Вы все шутите.

– Напротив, я абсолютно серьезен.

Мы остановились в ожидании зеленого сигнала светофора. Он осторожно покосился на меня, тихо рассмеялся и взял за руку. До Сити Холл оставался ещё целый квартал, похоже это было любимое место сбора полицейских. Они стояли парами и небольшими группками, входили и выходили из закусочных и кафе. Оказалось, что Мэндон знаком едва ли не с большинством из них. Он уже успел переброситься парой фраз с дюжиной встреченных полицейских, но никто не назвал его по имени. Один назвал его Чероки, а все остальные – "Спот".

– Что ещё за"Спот"? Что это значит? – не удержался я от вопроса.

– Это просто прозвище, – ответил он. Мне это ровным счетом ничего не говорило, что Мэндон очевидно понял по выражению моего нахмуренного лица.

– Это сокращение от "стряпчий по темным делам", – он вымученно улыбнулся, желая показать, что в этом слове для него нет ничего унизительного, и такое обращение не имеет никакого отношения к неуважению его персоны. Но мне это было и так понятно по их тону.

– Похоже, ты знаешь всех полицейских в округе, – заметил я.

– Вот уже много лет я часто бываю в этих краях, и помню ещё времена, когда на месте Сити Холл был грязный гараж.

Мэндон покачал головой, словно не веря, что прошло столько лет с тех пор, и, все ещё держа меня за руку, увлек в полумрак ближайшей закусочной. После ярко освещенной улицы в первый момент я почти ничего не видел, только гул голосов и запах. Запах копченостей, мяса, свежих овощей, он был просто великолепен...

Закусочная была набита битком, теперь я уже начал различать лица. По форме она была похожа на вытянутый пенал, и поэтому казалась бесконечной. В левом углу находилась будка кассира и табачный прилавок, который размещался на крошечном пятачке, а справа, напротив стены, от окна начиналась раздаточная, тянувшаяся до самого конца помещения. Это было что-то вроде кафетерия: посетитель брал из стопки чистую тарелку. (Никаких тарелок, перекусим на ходу, – предупредил Мэндон) и двигался вдоль раздаточного прилавка, за которым восемь человек в белых фартуках и поварских колпаках резали и раскладывали жареный ростбиф, солонину, копчености, языки, колбасу, сосиски, маринованные огурцы, укроп, ломти ржаного хлеба. Они принимали заказы и старались их более или менее точно выполнить (хотя, похоже, никто не возражал против некоторых вольностей с их стороны), а когда вы наконец получали требуемое, то подходите к массивной и приземистой стойке бара, где вам тоже приходится немного обождать, и вот уже тогда можно было приступить к трапезе – если конечно вам удастся найти свободное место за столиком. Но их не было, мало того, у многих столиков стояли, болтали, похлопывали друг друга по плечам, смеялись и ждали, когда освободится место, другие посетители этого кафетерия, среди них тоже было много полицейских. Большинство из них знали Мэндона и звали его "Спот".

Мэндон наконец нашел свободное место у стены между двумя столиками, и мы уселись спина к спине. У каждого было по громадному сэндвичу в одной руке и по бутылке пива в другой.

– Теперь мне понятно, почему мы отказались от тарелок, – заметил я.

– Конечно, они потребуются, если прийти сюда пораньше или ближе к закрытию.

– А зачем вообще приходить? – не удержался я.

– Что?

– Я сказал, может быть вообще не стоит появляться здесь. Если только ты не хотел меня удивить количеством знакомых полицейских.

Он покосился на меня.

– Если тебе это неприятно, мы можем уйти...

– Да, нет. Как тебе сэндвич?

– Хороший, а у тебя?

– Тоже ничего. Если закрыть глаза и не видеть манер этой публики, то я даже смогу доесть его...

Что-то коснулось моей шеи, и я повернул голову. Рядом со мной стоял седой мужчина в рубашке с черными нарукавниками, он подмигивал мне, призывая не выдавать его. Все это время он пытался дотянуться за моей спиной до Мэндона и к тому же весьма активно пережевывал остатки пищи, не закрывая рот. Запомнить его и поставить галочку против его имени в своем списке, потому что рано или поздно я затащу эту падаль, это жвачное животное в такое тихое и спокойное место, где мой выстрел никто не услышит... Значок на его рубашке отливал золотом – значит это был не простой полицейский, как большинство в этой закусочной, а шишка покрупнее. Я немного подался вперед, чтобы облегчить его старания, и он тут же заехал Мэндону по макушке и спрятался за моей спиной. Тот, пока ещё недоумевая, повернулся ко мне за объяснениями, но я скосил глаза в сторону седого полицейского. Чероки вытянул шею, заметил его и видимо узнал.

– Кажется, тюрьмой пахнет, – шумно втянув носом воздух, провозгласил он.

Тюремщик выпрямился и вышел из-за меня, посмеиваясь, как будто только что услышал самую остроумную шутку в своей жизни.

– Привет, Чероки, где ты пропадал? – сказал он, протягивая руку. Чтобы ответить ему тем же, Мэндону пришлось зажать свой сэндвич в зубах.

– Что с тобой творится последнее время? – не унимался коп. – Твоим ребятам мой отель больше не подходит?

Адвокату наконец удалось освободить руку и достать сэндвич изо рта.

– Как поживаешь, Бу? Познакомься с моим помощником, Полем Мэрфи. Гай Бэдфорд, главный тюремщик этих мест.

– Рад познакомиться с вами, мистер Бэдфорд, – сказал я, мысленно прощаясь с ним...

– Он собирается заняться юриспруденцией, – пояснил Мэндон.

– Я собираюсь заняться юриспруденцией, – подтвердил я.

– Мы с отцом этого парня были друзьями, и он послал его ко мне поднабраться опыта.

– Ну, дружище, ты не ошибся выбором, – коп положил мне руку на плечо. – Зайди ко мне как-нибудь, и я выдам тебе всю его подноготную.

"– Научись сначала жевать с закрытым ртом, свинья поганая", – никаких других чувств этот ублюдок у меня не вызывал.

– Не стоит от меня прятаться, Чероки. Я не занесу тебя в свои списки, хотя ты это давно заслужил.

– Обязательно заскочу, Бу, – пообещал Мэндон.

– Ловлю на слове, и захвати с собой Поля. Мы покажем ему, на что похожа тюрьма изнутри...

Он похлопал меня по плечу, удалился, и Мэндон проводил его взглядом.

– Личные контакты, вот зачем я появляюсь здесь, – спокойно объяснил он. – Это неплохой бизнес. Вот этот – главный тюремщик. А видишь того парня за столиком? Да, да, в полотняном костюме и черных роговых очках...

Это был уже начавший лысеть мужчина. Он сидел в одной компании с тремя штатскими. Все они несколько выделялась среди окружающих, хотя для этого нужно было не так уж и много.