Текст книги "Ошибки прошлого"

Автор книги: Холли Престон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Холли Престон
Ошибки прошлого

1

Ровно через пять лет Мейсон Хендерсон вернулся на ранчо Маллинов.

Уезжал он на полуслепой лошади, и все его имущество помещалось в двух сумках, – вернулся же, управляя собственным самолетом, а в кармане лежал документ, который стоил целое состояние.

Закладывая широкий вираж, он заметил внизу, на пастбище, коричнево-алый промельк. Еще один заход – на этот раз ниже, над кустарником, над пасущимися стадами, над полосами мескита, – и вот оно снова: коричневое и алое. Только теперь Мейсон видел, что коричневое – это несущаяся галопом лошадь, алой была куртка всадника.

Еще один круг. А потом он выжал штурвал – уверенно, безошибочно, точно зная, где приземлится, хотя никогда прежде не сажал здесь самолета.

Помнит ли Кейтлин, что я пообещал ей, когда мы виделись в последний раз?

Он легко выпрыгнул из самолета. Лошадь и всадник быстро приближались. Небрежно прислонясь к фюзеляжу, Мейсон ждал. Теперь он ясно видел всадника, точнее – всадницу, девушку в алой куртке с летящими по ветру светлыми волосами. Он смотрел на нее, и его захлестывали воспоминания.

Мейсон и позабыл, как грациозна и чувственна ее посадка, словно Кейтлин родилась в седле, словно начала ездить верхом прежде, чем ходить. В известном смысле так оно и было, потому что ее отец, владелец ранчо, стал брать Кейтлин с собой в седло, едва та научилась сидеть.

На границе посадочной полосы всадница осадила коня, спешилась и мгновением позже уже бежала к самолету. Мейсон, гордившийся своей выдержкой и невозмутимостью, обнаружил, что у него пресеклось дыхание: девушка была гибкой как тростинка, грациозной как газель – и худой, как никогда прежде.

Пять лет назад Кейтлин Маллин и ее родители унизили Мейсона, унизили безжалостно, не задумываясь, что попирают его чувства. В день, когда Мейсон уезжал отсюда, он поклялся себе, что вернется на ранчо хозяином.

И он добился своего. Внезапно ему пришло в голову, что потребовать в придачу к ранчо еще и дочь Маллинов было бы достойным апофеозом его мести. Идея понравилась Мейсону. Решено: Кейтлин будет принадлежать ему!

Он знавал разные времена, в том числе и трудные, и скверные: случалось, Мейсон готов был отказаться от своей затеи. Но всегда жажда реванша давала ему силы и побуждала к действиям. За эти пять лет я немалого достиг, мрачно подумал Мейсон.

– Привет, Кейтлин, – сказал он.

Она застыла. Для женщины Кейтлин отнюдь не была пигалицей, но рядом с Мейсоном, в котором было шесть с лишним футов роста, она смотрелась, как карликовое деревце на фоне баобаба. В ее миндалевидных глазах последовательно отразилась целая гамма чувств: потрясение, удивление и какое-то еще, трудноуловимое…

– Возможно ли?.. Мейсон?..

Слова падали с ее будто одеревеневших губ медленно, почти мучительно. На миг кровь отхлынула от лица Кейтлин, и девушка чуть заметно покачнулась. Мейсон хотел поддержать ее, но в последний момент не поддался порыву.

– Мейсон… Это ты! – Ее голос дрожал, она была явно поражена.

– Да, Кейтлин, я, – сухо подтвердил он.

– Бог мой, глазам не верю!

Она протянула руку, словно хотела убедиться, не сон ли это. Мейсон резко отстранился и саркастически осведомился:

– Что же тебе мешает поверить?

Кейтлин, видимо, почувствовала насмешку, потому что кровь прилила к ее лицу.

– Ты последний из всех, кого я ожидала увидеть. И самолет…

– В наше время – обычное дело.

– Знаю. Но ты же ковбой…

Он издевательски рассмеялся.

– А ковбои не летают?

– Я не это хотела сказать…

– А что ты хотела сказать? – вкрадчиво спросил Мейсон.

Теперь, слегка оправившись от потрясения, Кейтлин тоже начала сердиться.

– Ты сам знаешь. Ты всегда все знаешь.

– Возможно, ты права. Попробую озвучить ход твоих мыслей. Ковбои народ бедный, недалекий, они все знают о скотине и лошадях и почти не имеют понятия ни о чем другом. Если они куда отправляются, то верхом. В самом крайнем случае добираются автостопом или автобусом. Самолеты и те, кто на них летает, существуют в другом мире. В твоем мире, Кейтлин. Как это Мейсон Хендерсон туда затесался?..

Отступив, она уперлась руками в бока.

– Мы так давно не виделись, может, обойдемся без колкостей?

– Как давно, Кейтлин? Ты помнишь?

Его взгляд обежал овальное личико, задержавшись на глазах, зеленых, как весенняя травка после дождя; на прядях светлых, отливающих золотом волос; на коже, сияющей свежестью; на красиво изогнутых губах, казалось, созданных для мужских поцелуев. Убийственное сочетание.

И все же, какой бы знакомой ни казалась ему Кейтлин, Мейсон видел, что она изменилась. У той Кейтлин, которую он помнил, фигура была мягкой, округлой, с плавными линиями. Теперь Кейтлин была худой и очень загорелой, тело ее стало жилистым, почти атлетическим. Волосы, которые раньше обрамляли ее личико подобно драгоценному багету, ныне стянуты в конский хвост, и лишь несколько непокорных прядок падают на лоб. Одежда практичная, без оглядки на моду: куртка из шотландки, потертые джинсы, на голове – «стетсон», чтобы защититься от палящего техасского солнца.

Любую другую женщину абсолютное отсутствие макияжа превратило бы в дурнушку. Но Кейтлин никогда не нуждалась в косметике и других ухищрениях, чтобы выглядеть привлекательной. Она по-прежнему остается, подумалось Мейсону, самой обаятельной из всех встречавшихся мне на пути представительниц противоположного пола. И невероятно притягательной.

– Так ты помнишь, как давно это было? – повторил он.

Она колебалась лишь миг.

– Почти пять лет назад.

Он резко бросил:

– Сегодня ровно пять лет.

– Ты в чем-то меня упрекаешь?

– Я всего лишь напомнил дату.

– Ну, я не очень ошиблась. И потом, у меня нет привычки отмечать в календаре годовщины нашей последней встречи.

– Разумеется, – кивнул он.

– Что привело тебя сюда, Мейсон?

– Прилетел повидать тебя.

– Только и всего?

Мейсон сунул ладони за пояс облегающих джинсов – так он почему-то чувствовал себя увереннее.

– Только и всего.

– Не предупредив.

– А надо было?

Он увидел, что Кейтлин полностью овладела собой, поскольку в ее глазах заискрился вызов.

– После стольких лет? Да, Мейсон! Мог бы написать или хотя бы позвонить.

– Не знал, что это необходимо, – пожал он плечами.

Кейтлин яростно тряхнула головой.

– Предупредив меня, ты мог бы рассчитывать на радушный прием.

Мейсон коротко засмеялся.

– Кажется, старания твоей матери не прошли даром.

– Что ты хочешь сказать? – вспыхнула Кейтлин.

– Ожидаешь, что мужчина будет предупреждать о визите? Собираешься сравнивать поклонников? Требовать ухаживаний и даров любви? Если так, то ты не на того напала, Кейтлин Маллин. У меня нет времени на расшаркивания.

– Оставь в покое мою мать, – отрезала она. – Что до расшаркиваний, так у меня тоже нет на них времени. Потому говорю прямо: улетай, Мейсон Хендерсон.

– И не подумаю. По крайней мере – не сейчас.

Если она и была обескуражена, то не подала виду.

– Это плохо, Мейсон. У меня дела.

– Ты занята?

– Очень занята.

– Чем же?

– Ничем для тебя интересным, – огрызнулась Кейтлин.

Норова у нее не отнять, и мужества тоже, признал Мейсон. Какие бы неудачи ни преследовали ее, духа не сломили.

– И все же поделись, Кейтлин.

– Не стоит. – Голос ее был холоден. – Прости, если я негостеприимна, но у меня действительно полно дел. У тебя самолет всегда под рукой?

Он кивнул и увидел удивление в ее глазах.

– Прекрасно, – услышал Мейсон мгновением позже. – Значит, мы можем договориться о следующем визите. Мне очень хочется побеседовать с тобой, узнать, как ты жил, но придется перенести разговоры на другое время.

– Ты здорово вошла в роль южанки-аристократки, – насмешливо хмыкнул он.

Кейтлин отбросила попытки быть вежливой и потребовала:

– Прекрати надо мной издеваться!

– Не раньше, чем ты прекратишь от меня избавляться.

– Я просто предложила перенести визит.

– Можно бы, но мы откладывать не станем, – твердо заявил Мейсон. – И ты так и не сказала мне, чем занята.

– Намеков не понимаешь? Слушай, Мейсон Хендерсон, не тяни время.

– Для тебя оно так ценно?

Кейтлин сдерживалась изо всех сил.

– Позвони мне, и мы устроим встречу к обоюдному удовольствию.

Она готова была уже вскочить в седло, но Мейсон ухватил повод.

– К обоюдному удовольствию, ну надо же! Разве так говорят с друзьями? Или даже больше, чем с друзьями?

К его тайному злорадству, на щеках Кейтлин вспыхнули красные пятна. Выждав минутку, Мейсон продолжал:

– Так чем же ты так занята, Кейтлин? И почему скрываешь это от меня?

Она стояла так близко, что Мейсона захлестнул водоворот чувств, которые, как он считал, давно забыты. Он подавил желание обнять девушку.

– Отпусти повод! – прошипела Кейтлин.

Мейсон не сдавался.

– Чем ты занята?

Кейтлин помолчала, на ее лице одно выражение сменялось другим. Наконец, поняв, что Мейсон не отстанет, пока не услышит ответа, она неохотно выдавила из себя:

– Там теленок…

Голос ее был так тих, что Мейсону пришлось наклонить голову, чтобы расслышать.

– Теленок?

– Он пропал. Быть может, покалечился. Я должна отыскать его. Теперь ты понимаешь, что у меня нет времени на ссоры?

Мейсон решил не спрашивать, почему Кейтлин занимается работой, которую обычно поручают ковбоям, и сказал:

– Я еду с тобой.

– Ни в коем случае.

– Почему?

– Это довольно далеко, и я еду верхом.

– Мы оба поедем верхом, Кейтлин. И не говори, что это невозможно: и ты, и я знаем, что это не так.

– Отсюда далеко до конюшен, Мейсон.

Он тихо, издевательски засмеялся.

– Да что ты говоришь?

Одно молниеносное движение – и не успела Кейтлин шевельнуться, как Мейсон подхватил ее. И удивился, почти не ощутив ее тяжести. Кейтлин, конечно, была на вид щуплой, но не настолько же! Она отощала, и это тронуло Мейсона, слегка поколебав его жесткую решимость отомстить за унижение пятилетней давности.

А потом он забросил девушку на лошадь и миг спустя уже сидел за ее спиной, положив ладони поверх пальцев Кейтлин, судорожно сжавших поводья.

Кейтлин обернулась, лицо ее было так близко, что Мейсон видел теплые огоньки в ее глазах и морщинки на губах, созданных для поцелуев.

Он шевельнулся, теснее прижимаясь бедрами к ее бедрам. Кейтлин все смотрела на него, и Мейсон крепче сомкнул руки. На миг девушка приникла к нему, и он затаил дыхание, подумав, уж не хочет ли она его поцеловать.

В последний миг она отстранилась. Мейсон мог бы поцеловать ее, но не стал. Тихий смешок вырвался из его горла. Кейтлин вытянулась в струнку и сердито велела:

– Убирайся с моей лошади, Мейсон!

Он снова засмеялся.

– Непременно уберусь – в конюшне. Я оседлаю другую лошадь, и мы отправимся спасать твоего теленка.

– Мейсон…

– И не пытайся меня убеждать, что я не знаю дороги, потому что, об заклад готов биться, я отыщу конюшни и вслепую.

С этими словами он легонько пришпорил лошадь пятками. Руки его по-прежнему обвивали Кейтлин, ладони лежали на поводьях поверх ее ладоней. Пять лет прошло с тех пор, как Мейсон покинул ранчо, но он не сомневался ни минуты, что не заблудится. Дорога была известна ему так хорошо, словно он ездил тут только вчера.

Мейсон ощущал, что тонет в чувствах, давно им забытых. В чувствах, которые за все эти годы не смогла вызвать в нем ни одна женщина. В чувствах, которых он не чаял уже испытать к Кейтлин, да и ни к кому другому, после того как узнал, каково быть преданным любимой.

Спина Кейтлин прижималась к его груди, гибкие ноги обхватили бока лошади, касаясь бедер Мейсона; волосы щекотали ему нос, возбуждающе дразня ароматом. Интересно, подумал Мейсон, чувствует ли Кейтлин, что я касаюсь ее волос губами? И вообще – что она чувствует, не вспоминает ли наши давние поездки в рощи?..

Мейсон отлично сознавал, чего хочет от этой девушки, чего всегда от нее хотел. Только на сей раз, что бы ни произошло между Кейтлин Маллин и им, – произойдет это на его условиях. Любви не будет места в их отношениях, потому что с любовью приходит уязвимость, а он не позволит Кейтлин снова причинить ему боль. Когда они добрались до конюшни, Мейсон разомкнул руки. Легко спрыгнув с лошади, он потянулся к Кейтлин.

– Я не нуждаюсь в помощи, – резко сказала она.

– Я знаю, – отозвался Мейсон, снимая ее.

На одно долгое мгновение руки его задержались на ее талии, глаза смотрели в глаза. Он почти ласково спросил:

– Ты ничего не хочешь рассказать мне?

– О чем? – Ее голос чуть дрожал.

– Хотя бы о том, почему ты так похудела.

Девушка выскользнула из его рук, и Мейсон не сделал попытки удержать ее.

– Я всегда была худой.

– Не настолько.

Она нетерпеливо пожала плечами.

– Ты забыла, Кейтлин, последние пятнадцать минут я обнимал тебя. Ты – сплошные кожа да кости.

– Весьма учтивое замечание.

– Просто говорю, что есть. Я еще не забыл, каково твое тело на ощупь…

– Мейсон!

– …как пахнет твоя кожа и бьется твое сердце…

– Не надо! – взмолилась она.

– Итак, почему ты так похудела?

– Обмен веществ, наверное.

– Обмен веществ, – цинично ухмыльнулся он. – Так это называется, по-твоему? И еще. Что стряслось с твоими руками?

– С руками?.. – Кейтлин торопливо спрятала их за спину.

– Можешь не стараться. У меня было время рассмотреть все хорошенько.

– Верно, – не сразу согласилась она, опуская руки.

Мейсон положил одну себе на ладонь. Ногти были короткими, без малейших следов маникюра, а кожа огрубела так, как бывает после многих месяцев тяжелой – мужской – работы.

– Не похоже на ручки южанки-аристократки, Кейтлин.

– Не похоже, – коротко согласилась она.

– Твоя мать всегда настаивала, чтобы ты, садясь на лошадь, надевала перчатки.

– Да. Правда, я избавлялась от них, едва мама скрывалась из виду.

– Я помню. – На сей раз смех Мейсона был искренним и теплым. – Для твоей матери красота рук была очень важна.

– Верно…

– «Кэтти, милая, – это я однажды случайно услышал, – леди должна быть ухоженной, и начинать следует с рук. Крем, Кэтти, никогда не забывай о креме для рук».

– Кое-чего я точно не забуду.

– Я не претендую на то, что запомнил дословно.

Кейтлин моргнула. В глазах ее застыла такая боль, что сердце Мейсона вдруг сбилось с ритма.

– Маме больше нет дела до моих рук. Она… она умерла пятнадцать месяцев назад.

– Так мне и сказали.

Кейтлин вскинула голову.

– Сказали?! Когда? Кто?

– Один знакомый.

– И ты, конечно, не признаешься, кто именно. Ладно, бог с ним. А ты знаешь, что папа тоже… – Кейтлин сделала над собой усилие, чтобы не заплакать, – что он тоже умер?

Мейсон кивнул.

– Вскоре после мамы. Я думаю – от разбитого сердца, хотя это и выглядело, как несчастный случай. По-моему, он не смог жить без нее.

Разбитое сердце?.. Возможно, хотя, если верить источнику, которому Мейсон доверял, в смерти отца Кейтлин более всего была повинна бутылка.

Прищурившись, Мейсон смотрел на Кейтлин: его милую девочку, его красавицу, всегда сияющую, вечно смеющуюся над какой-нибудь шуткой. Ее нынешняя беззащитность царапала тот ледяной панцирь, что покрывал душу Мейсона все пять последних лет.

Руки его дрогнули. Он готов был уже прижать Кейтлин к себе, но подумал, что, как бы она ни менялась, изменения эти, скорее всего, поверхностны. Кейтлин Маллин оставалась дочерью своих родителей. Это навсегда. Руки Мейсона опустились.

– В чем дело? – спросила Кейтлин. – Ты так внимательно смотришь на меня. Будто пытаешься что-то прочесть в моей душе. Не старайся, все равно не увидишь больше того, что есть.

Мейсон усомнился в этом. Он засмеялся – невесело, жестко, и Кейтлин попятилась.

– Мне действительно надо найти теленка, – сказала она. В голосе ее была боль.

– Я еду с тобой.

– Ты мне не нужен, я вполне управлюсь сама.

– Я все равно поеду.

– Вот упрямец! Ну ладно, если настаиваешь, седлай лошадь.

– Сейчас. – Мейсон взял ее левую руку. – Ты не замужем, Кейтлин.

Впрочем, это ему было давно известно, но хотелось узнать причину.

– Нет.

– Почему же? Кругом столько интересных мужчин!

– Не так уж много.

– И все-таки – почему?

– Я никогда не выйду за нелюбимого.

– Хочешь сказать, что никогда не любила?

Кейтлин отвела глаза, пробормотав:

– Ты слишком любопытен. – Кейтлин помолчала, потом перешла в наступление. – Ну, а как ты, Мейсон? Не женился?

– Женился.

Он не успел понять выражения, скользнувшего по лицу Кейтлин. Гнев? Разочарование? Облегчение?

– Что же ты не захватил жену с собой? – вежливо осведомилась она.

Значит, ей все равно, что в моей жизни была другая женщина. Только глупец мог рассчитывать на иное.

– Не пришло в голову, – пожал плечами Мейсон и пояснил, встретив вопросительный взгляд: – Мы разошлись. Брак был недолгим.

Кейтлин покачала головой и неопределенно протянула:

– Вот оно что…

Она вздрогнула, когда Мейсон взял ее за подбородок и принялся медленно поглаживать шею большим пальцем.

– У тебя нет вопросов, Кейтлин?

– А должны быть?

– Тебе совсем не интересно то, что я сказал?

– Это твоя жизнь, Мейсон, не моя.

– Верно. Но когда-то мы были друзьями. Больше чем друзьями.

– Ты напоминаешь мне об этом во второй раз. – Почему-то она снова прятала глаза. – Не знаю, зачем ты цепляешься за прошлое. Что бы тогда ни было, а было не так уж много, – все это случилось очень давно.

Черт бы побрал эту девчонку! Могла бы выказать хоть немного заинтересованности моим браком.

Снова обратив к нему взгляд, Кейтлин, как ни в чем не бывало, сказала:

– Уверена, история твоего распавшегося брака захватывающе интересна: Но сейчас меня куда больше занимает бедный пропавший теленок.

Как и ее мать, миссис Маллин, Кейтлин умела поставить человека на место. Рука Мейсона упала.

– Какую лошадь мне взять? – деловым тоном спросил он.

Кейтлин указала на гнедого жеребца. Хотя со времен работы Мейсона ковбоем прошло немало времени, любовь его к лошадям не уменьшилась. Норовистый конь, казалось, почувствовал, что этот человек сильнее его, и стоял смирно, пока Мейсон возился с седлом и затягивал подпруги.

Их лошади шли неспешным шагом.

– Когда ты научился летать, Мейсон? – спросила Кейтлин, решив нарушить затянувшуюся паузу.

– О, довольно давно.

– Тебя научил новый хозяин?

Он усмехнулся ей в лицо.

– У меня нет хозяина, Кейтлин.

– Нет?

Ее глаза раскрылись так широко, что Мейсон рассмеялся.

– Кажется, это изумило тебя больше чем то, что я разведен.

– Не совсем так. Ты больше не похож на человека, которому можно приказать.

Мейсону пришлось постараться, чтобы не показать, как он удивлен прозорливостью Кейтлин.

– Некоторое время назад я обнаружил, что должен работать на себя.

– И чем ты занялся?

– Так, кое-чем…

– Это не ответ, сам понимаешь.

Усмешка, с которой Мейсон по-прежнему смотрел на Кейтлин, так обозлила ее, что она, пришпорив лошадь, послала ее в галоп. Мейсон припустил следом.

Прошел почти час, прежде чем он заметил бурую шкуру в траве неподалеку от зарослей смертоносного мескита. Мейсон вытянул руку.

– Вон твой теленок.

– Сама вижу.

– Цел и невредим, доволен травкой и думает лишь о еде, а между прочим, ему очень повезло, что он еще на ногах. Пятьюдесятью футами левее, к тем вон колючкам, – и готово.

– А то я не знаю, – мрачно отозвалась Кейтлин. – Как ты думаешь, почему я так спешила на поиски?

Девушка отцепила от седла лассо, которое Мейсон, изловчившись, тут же отобрал.

– Что ты делаешь?!

Гнев Кейтлин лишь позабавил Мейсона.

– Разве не ясно? Собираюсь заарканить теленка.

– Я тебя не просила. Верни мне лассо.

– И не подумаю.

Пришел черед Кейтлин демонстрировать искусство эквилибриста, но Мейсон держал лассо так, что ей было не достать.

– Думаешь, я не знаю, как ловят скотину? – обидчиво спросила девушка.

– Верю тебе на слово, но не зря же я трясся целый час в седле.

– Говорю тебе, я не нуждаюсь в помощи! – Она буквально швырнула в него эти слова.

Мейсон изучающе смотрел на хрупкую фигурку: воплощенные решимость и вызов. Господи, да в Кейтлин Маллин собрано все самое паршивое, что есть в женщинах, и худо придется тому глупцу, который с ней свяжется. Но, будь все проклято, как сексуальна!

Кейтлин заметила его изучающий взгляд.

– Ну что?

– Никогда не представлял тебя ковбоем.

– Может, и стоило.

– Кстати, о ковбоях. Почему бы не позволить одному из них сделать его дело?

– Мне… – Кейтлин помялась, – мне хочется сделать это самой.

Мейсон повертел лассо в руках и будто между прочим заметил:

– Вот интересно: прилетев сюда, я не увидел ни одного ковбоя.

Кейтлин отвела взгляд.

– Нам сейчас слегка не хватает рабочих рук.

– И все?

– А что еще?

– Я жду, что скажешь мне ты, Кейтлин.

Она своенравно вздернула подбородок.

– На ранчо есть ковбои. Знай я, как ты жаждешь увидеться с бывшими коллегами, я бы организовала комитет по торжественной встрече. А так… – она пожала плечами, – говорить не о чем.

– Я так и понял.

– Теленок, Мейсон, – напомнила Кейтлин. – Если ты не собираешься ловить его, поймаю я.

Его взгляд пробежал по ее рукам – таким тонким, что, казалось, сожми их покрепче, и сломаются.

– Ты невесома, как птичка, Кейтлин. Не похоже, чтобы тебе удалось удержать что-нибудь тяжелее карандаша для бровей, не говоря уж о лассо.

– Внешность обманчива, к тому же карандаша у меня нет, а сил довольно. Так ты отдашь мне лассо, Мейсон?

– Конечно, – усмехнулся он. – Когда заарканю теленка.

– Ты теперь летчик, а не ковбой.

Его усмешка стала шире.

– Кто был ковбоем, остается им навсегда.

– И давно ты не бросал лассо?

– Неважно. Есть вещи, которых не забывают. – И добавил многозначительно: – Так же, как есть кое-что, о чем думаешь, даже когда оно давно уже не часть твоей жизни.

Взгляд Мейсона блуждал по лицу Кейтлин, задерживаясь на губах, слаще которых он не пробовал все эти годы. Та Кейтлин, что он знал пять лет назад, – восемнадцатилетняя – была нетерпеливой, необузданной, пылкой. Мейсон ощутил, как при этом воспоминании что-то внутри него сжалось.

Под его пристальным взглядом лицо Кейтлин менялось: глаза потемнели, на шее часто забилась жилка. Пальцы на поводьях побелели. Она выглядела так, словно борется с чем-то, спрятанным в глубине души, хотя с чем – Мейсону было невдомек.

– Я не хочу, чтобы теленок погиб, – сказала она наконец.

– Он не погибнет.

– Я о тебе, Мейсон. Вдруг ты разучился бросать лассо?

– Если я его убью, куплю тебе другого.

– Не думай, что я не напомню! – крикнула она, когда Мейсон поскакал к теленку, на ходу раскручивая лассо.

Малыш не успел испугаться – Мейсон набросил петлю точно ему на шею. Еще через пару минут он натянул повод перед лошадью Кейтлин, крепко держа на седле брыкающегося теленка. Глаза Мейсона сияли, как у человека, хорошо сделавшего любимую работу.

– Испуган, но жив.

– Спасибо.

– Не благодари. Я доставил себе удовольствие.

– Я видела.

– Я же сказал: кто был ковбоем, им и останется.

Кейтлин задумчиво покачала головой.

– Думаю, здесь кое-что еще, Мейсон.

Их взгляды встретились.

– Ты о чем? – почти равнодушно спросил он.

– Это было представление. Я видела сотни ковбоев за работой, ты дашь фору любому. И в точности, и в скорости. Думаю, ты выступал в родео. – И, когда он не ответил, спросила: – Ведь я права, да?

– Возможно.

– Ковбой с родео. Ну и ну!

– По-моему, малышу пора вернуться к маме, Кейтлин.

– Я понимаю, когда меняют тему, – дерзко заявила она.

Они тронулись в обратный путь, но взяли несколько левее – надо было вернуть теленка в стадо.

Мейсон осматривался и мрачнел.

– Ты смотришь на мескит? – догадалась Кейтлин.

– Его куда больше, чем мне помнится.

Кейтлин пожала плечами, но в голосе ее звучало отчаяние:

– Ты же знаешь эти колючки, от них чертовски трудно избавиться.

– Проклятие техасских ранчеро, – согласно кивнул Мейсон. – Но так плохо никогда не было, Кейтлин. Твой отец не позволял колючкам разрастаться. Во всяком случае, когда я здесь работал.

Снова руки Кейтлин сжали поводья.

– Я делаю, что могу.

Она отвела взгляд, но Мейсон успел заметить блеснувшие в зеленых глазах слезы. У него перехватило горло. У Мейсона была куча причин злиться на Кейтлин Маллин. Он совершенно не собирался сочувствовать ей. И все же, несмотря ни на что, ее бедственное положение тронуло Мейсона куда больше, чем он мог признаться даже себе самому.

– Ты действительно делаешь все, Кейтлин? – тихо спросил он.

Она резко вскинула голову, гнев вытеснил боль из ее глаз.

– Да, черт тебя побери, да!

– Значит, недостаточно.

– Может быть. Но, кстати: теперь это мое ранчо и мое дело. Даже если от мескита здесь места живого не останется, тебя это не касается!

Мейсон снова оглядел ее: слишком худая; глаза, хоть и красивые, но усталые; одежда помнит лучшие дни.

Кейтлин упрямо тряхнула головой и повторила:

– Тебя это не касается.

Мейсон не собирался пререкаться и примирительно заметил:

– Пора вернуть теленка маме.

– Я тоже так думаю.

Через двадцать минут быстрой скачки они увидели мирно щиплющее траву стадо, и мать и дитя воссоединились.

Вернувшись в конюшню, Мейсон спешился и вновь хотел помочь Кейтлин, но она ловко ускользнула от его рук и спрыгнула на землю. Мейсон взглянул на нее и усмехнулся.

– Ковбой.

– Вот именно, – парировала она.

– И какой симпатичный!..

– Ты знаешь, как польстить женщине. – Кейтлин бросила взгляд на часы. – Уже поздно. Я иду за джипом и везу тебя к самолету.

– Что за спешка?

– Вряд ли ты захочешь лететь в темноте.

– Ничего страшного, если и полечу. Идем в дом, Кейтлин.

– Мейсон…

– Ты отлично знаешь: я прилетел, чтобы поговорить.

Ему показалось, она слегка вздрогнула, прежде чем сказать:

– В другой раз.

– Сегодня, – твердо заявил он.

И все равно Кейтлин попробовала увильнуть:

– Это действительно некстати.

– С теленком теперь все в порядке. Какой предлог ты придумаешь еще? Уверен, не найдется ни одного.

Она смерила его взглядом.

– Ты о чем это?

– Не говори, что забыла взбалмошную девчонку, которая считала, что втюрившийся ковбой должен являться всякий раз, едва она поманит. И исчезать с глаз, когда нужда в нем минует.

Кейтлин побледнела.

– Все было не так.

– Разве? Тебе изменяет память.

– Память у меня в порядке, спасибо. Это тебя она подвела. Тебе и правда пора, Мейсон.

– Я улечу, как только мы поговорим. И не надо просить, чтобы я тебе звонил: у тебя всегда найдется причина мне отказать.

Она колебалась.

– Мейсон…

– Мы поговорим сегодня, Кейтлин. И до того я с места не сдвинусь.