Текст книги "Повелитель волков"
Автор книги: Хизер Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Глава 11
Когда Конар в поисках Мелисанды оказался у ручья, он сам еще толком не знал, чего хочет. Сначала он так рассердился, что готов был притащить ее назад за волосы.
Но вот он ее увидел, и гнев его как рукой сняло.
За время, что они не виделись, в ней произошли необыкновенные перемены. Уже тогда Конар заметил, что из юной девушки она стала превращаться в женщину, но то, что он увидел перед собой сейчас, превзошло все его ожидания!
Стройная, изящная, грациозная, она двигалась легко и непринужденно. В каждом ее движении сквозило очарование женственности. И это лицо – такое прекрасное, необыкновенное…
Обворожительные ямочки на щеках, длинные густые ресницы, шелковистые блестящие черные как смоль волосы.
Колдовские глаза с бездонной фиолетовой глубиной были неотразимы. Конар никогда не видел ничего прекрасней этих глаз. По правде говоря, он никогда не встречал женщины более прекрасной. Но самое потрясающее, что эта женщина – его жена!
Конара не удивило, что она не вышла встречать его на берег. Она всегда делала все наперекор ему, лишь бы показать, какое отвращение она испытывает к викингам.
Но увидеть ее с Грегори – это было уж чересчур! Он сразу припомнил тот день, когда она разговаривала с мальчишкой из крепости, и то же самое чувство жгучей ревности охватило его с такой силой, что он едва не задохнулся. Сердце бешено заколотилось, и ему пришлось приложить все усилия, чтобы хоть немного взять себя в руки.
Ох, уж эта Мелисанда! Просто невероятно! Мало того, что она отвергает его, она решила и вовсе расторгнуть их брак. Он видел по ее гордо вздернутому носику и горящим глазам, что она полна решимости сражаться с ним до конца.
Она забыла только одну очень простую вещь, что она – его законная жена. Он занял место Мэнона, крепость – его, владения принадлежат ему, и она – тоже принадлежит ему. Он понял сегодня, что судьба их связала, и отныне они будут вместе.
Сейчас он желал ее настолько сильно, что не мог думать ни о чем ином. Она лежала под ним в прохладном потоке ручья, напоминала ему нимфу – мраморное тело, розовые лепестки губ.
Мелисанда попыталась выбраться из-под него. Но не могла сдвинуть его ни на дюйм. Глаза ее сердито горели.
– Вы не имеете никакого права…
– В самом деле?
В фиолетовой глубине ее глаз засверкали молнии.
– Вы вообще не вспоминали обо мне все эти годы!
– Простите же мне мою забывчивость! Я намерен сейчас же исправиться!
Он прильнул к ней губами, поглаживая рукой по щеке. Она с силой уперлась ему в плечо и, извиваясь, все пыталась высвободиться. Но он даже не шевельнулся; он был занят другим: эта женщина имела вкус сладкого вина и аромат мяты, и не в силах оторваться от нее он целовал ее жадно, страстно, безудержно.
– Вы не можете это делать здесь. В лесу.
– Почему? Мне здесь очень нравится! Ручей, шелест листвы, легкий прохладный ветерок. Вы же именно здесь собирались заняться этим с другим мужчиной?!
Она отчаянно замотала головой:
– Вы пришли в момент… Это чисто дружеский поцелуй.
– Я очень люблю такую дружбу.
– Просто нежный поцелуй.
– И это вы называете поцелуем?! – Конар презрительно фыркнул.
– Вы хотите сказать, что ваш поцелуй лучше? возмущенно вскрикнула она.
– Конечно, – промурлыкал Конар. – И вы должны были это почувствовать.
– Ваш меч скоро поржавеет, если мы так и будем лежать в ручье, – предупредила она.
– О, мой меч скоро будет обнажен! – с усмешкой сказал он.
Она побледнела от испуга. Глядя в ее широко распахнутые глаза, Конар внезапно с облегчением понял, что у нее с Грегори ничего не было, кроме поцелуя, и, конечно, все это время она надеялась на отмену брака.
Вопреки себе, он вдруг почувствовал некоторую жалость.
Мелисанда чутко уловила смену его настроения.
– После столь долгих лет! – прошептала она. – И вот так, здесь!
– Ну хорошо, а если не здесь?..
– Пожалуйста…
Он медленно, в раздумье покачал головой.
– Ну, и что я буду иметь с этого? – спросил он.
– Сегодня ночью я сделаю все, о чем вы меня попросите. Все, как это должно быть.
– А-а, ты просто тянешь время, Мелисанда.
– Вы столько времени пренебрегали мной, милорд, что час или два не имеют значения.
– Ну, все меняется на этом свете. Вот и ты, к примеру, сильно изменилась.
Мелисанда почувствовала, что он уже поддается ее уговорам, и решилась сказать:
– Я постараюсь, чтобы вы не были разочарованы. Это была победа. Она это увидела по его глазам. Но все же ему не захотелось так легко уступать.
– Мне нужно, чтобы жена меня ждала и с готовностью принимала, свежая, благоухающая.
Она молчала. Конар понял, что она только и ждет, когда он, наконец, ее отпустит.
– Ну, так как, Мелисанда, ты даешь мне обещание?
– Да!
Ему до смерти не хотелось ее сейчас отпускать. Однако она дала обещание, и ему было очень интересно посмотреть, как она будет его выполнять.
Он поднялся и подал ей руку. Она, избегая смотреть на него, быстро развернулась, чтобы уйти, но он остановил ее.
– Там моя лошадь, – пояснила она.
– Ничего, мы вернемся на Торе.
Он подсадил ее в седло, и они поскакали. Когда они приближались к дому Эрика, она вдруг спросила с подозрением:
– А почему вы столь внезапно приехали за мной? Он не отвечал, и Мелисанда повернулась к нему, пытаясь заглянуть в его глаза.
– Я скажу тебе сегодня ночью, любовь моя.
Он спешился во дворе. Мелисанда хотела спрыгнуть сама, но Конар поднял ее на руки и поставил на землю.
– Конар!
К ним спешил Эрик.
Мелисанда попыталась было улизнуть, но Конар притянул ее к себе. К ним подходил Эрик, хмуря брови.
– Конар, я вижу, ты нашел свою жену. С вами все в порядке?
Конар улыбнулся:
– Все прекрасно, Эрик. Мелисанда была так счастлива меня видеть, что в порыве страсти столкнула в воду, и мы оба искупались.
Мелисанда, стоя возле него в промокшей одежде, не решалась возражать, «Да она же совсем замерзла», – сообразил Конар.
– Идите в дом, миледи. Я скоро приду.
Она поспешила прочь. Эрик хлопнул брата по плечу.
– Пойдем, отведаешь потрясающего вина.
– Извини, я такой мокрый…
Они вместе вошли в дом. Рианнон накрывала на стол в гостиной. Она сказала, обращаясь к Конару:
– Я приказала отнести твоей жене горячей воды. Вы оба так промокли! – Она на мгновение запнулась, потом тише добавила: – Она в дальней комнате, слева по коридору. Твоя комната рядом, они соединяются небольшой дверцей, завешенной ковром. Надеюсь, ты доволен?
Конар осторожно обнял ее за плечи, стараясь не задеть своей промокшей одеждой, и чмокнул в щеку.
– Это замечательно, – подтвердил он.
– Я уже послала слуг, чтобы они и тебе принесли все, что нужно для мытья.
– А… – начал было Эрик.
– И вино, мой дорогой, – смеясь, сказала она.
Эрик, довольный, притянул ее к себе и нежно поцеловал в щеку. И Конар с некоторой завистью отметил, что она не сопротивлялась. Сердце его защемило. Раньше он как-то этого не замечал. Не думал, что нуждается в тепле, уюте и ласке. Он все время был занят. А теперь почувствовал, что завидует брату. Нет, не его отличным землям, а той атмосфере, которая царила у него в доме.
Здесь все было пронизано таким… счастьем!
Конар извинился перед Эриком и поспешил наверх в свою комнату.
Там уже стояла здоровенная лохань с горячей водой. Конар скинул с себя мокрую одежду и блаженно погрузился в воду. Подошедший вскоре Эрик налил им вина и развалился в кресле.
– До меня дошли слухи, что даны собирают огромное войско, чтобы идти на Париж. После того, как наш Альфред сумел отвадить их от наших земель, они перекинулись на тот берег пролива. Франкским дворянам придется трудней. Они слишком разъединены и погрязли, в сплошных междоусобицах с тех пор, как земли поделены между Лотарем и его братьями. Сейчас реальная власть у баронов на местах, тех, кто имеет владения и может их защищать. Вроде тебя.
Конар вздохнул.
– Я, наверное, заключу союз с графом Одо, он кажется мне надежным человеком, и его цель – объединить силы франкской знати. Однако у меня там есть уже и враги.
– Жоффрей, сын Джеральда, твой ближайший сосед, – небрежно заметил Эрик. Конар удивленно поднял брови.
– И ты уже в курсе?
– Новости разлетаются быстро. Бродячие жонглеры, певцы и музыканты много путешествуют, как тебе известно. Кроме того, в нашей большой и болтливой семье трудно что-либо утаить. К тому же кто-то сочинил большую поэму в твою честь, про то, как ты спасаешь свою жену из рук изверга.
– Так говорится в поэме?
– Да ладно тебе. – Эрик встал, чтобы снова наполнить бокалы. – Все это действительно было так. Но я, кстати, видел, как твоя жена слушала сию поэму, и меня осенило, что ведь она может подумать, что сменила одного изверга на другого.
Конар чуть не выскочил из лохани, но тут увидел, что брат смеется.
– А-а, детские шутки! Ну, ладно! Он закрыл лицо полотенцем и удобно откинулся на спину.
– Помнится, – начал он неторопливо, – твоя жена тоже не была влюблена в тебя, когда вы впервые встретились. Кажется, кто-то даже стрелял в тебя из лука?
Он почувствовал, как рука Эрика опускается ему на голову, быстро нырнул в воду и, вынырнув, швырнул мокрое полотенце прямо в брата. Они оба расхохотались.
Но затем Конар с грустью сказал:
– Я знаю, она почему-то считает меня жестоким.
– Знаешь, – ответил Эрик, – вообще-то довольно трудно понять, что она думает на самом деле. Она очень мила, вежлива, но всегда держится отчужденно. Даже Рианнон, несмотря на свою близость с ней, вряд ли знает, что у Мелисанды на душе. А вообще-то, – Эрик пожал плечами, – она умная девушка, даже талантливая. Я видел на днях, как она упражнялась с Брайсом на мечах…
Конар раздраженно сказал:
– В тот день, когда я с ней познакомился, она, размахивая маленьким клинком, наряженная в золоченую кольчугу, неслась прямо в руки этого ублюдка. Не удивительно, что мне пришлось ее спасать.
Он вдруг прищурился и бросил на Эрика хитрый взгляд.
– Но она играет не только мечом. Сегодня я застал ее за играми другого рода. С этим юнцом, родственником Рианнон.
– А, Грегори.
– Да, она обучала его любовным играм.
– Грегори?! – пораженный, воскликнул Эрик.
– Не волнуйся. Я убежден, что она обольщала мальца, чтобы вдохновить его на подвиг – спасти девушку, то есть ее, из рук изверга, то есть меня. Мальчишка здесь ни при чем.
– И все же, Конар, я чувствую свою вину. Мелисанда находилась здесь на моем попечении…
– Прибыв сюда вопреки моему письму, Эрик, она все делает, чтобы мне досадить. – Конар замолчал, задумавшись. Потом с горечью произнес: – И опять, опять она считает меня каким-то монстром, дьяволом-викингом. Но ведь я никогда не был с ней жесток, хотя порой она меня выводила из себя. Она не понимает опасности исходящей от Жоффрея.
– Я уверен, церковь не позволила бы ему взять Мелисанду в жены, ведь они родственники.
– Мне кажется, Эрик, ты не до конца понимаешь разницу между здешней ситуацией и тем, что происходит там. В Ирландии много королей, и все же большинство из них признает авторитет Ард-Рига. Здесь Альфред добился не только военной власти, он сумел ввести законы, и подданные соблюдают их. Ты был прав, когда сказал, что франкские земли раздираемы междоусобицами. Король слаб. Каждый барон сам себе хозяин в своих владениях. Кто сильнее – тот и диктует законы.
– Да, брат, таков этот мир.
– Да, и если этот Жоффрей похитит мою жену, найдет возможность ее спрятать. А если он решит, что ему выгодней убить ее, боюсь, он не остановится ни перед чем.
– Ну, это навряд ли!
– Не знаю. Одно лишь несомненно, что он воспользуется первой же представившейся ему возможностью захватить ее.
– Но как же другие дворяне? Неужели они это допустят?
Конар пожал плечами.
– Это именно одна из причин, по какой я приехал за ней. Я повезу ее в Руан в гости к Одо, там мы возобновим наши брачные обязательства в присутствии наиболее знатных особ. Одо считает, что это укрепит наши позиции.
– Ты, кажется, забыл еще кое о чем. Конар с удивлением взглянул на брата.
– Ты забыл, что ты сам внук могущественного Ард-Рига, сын короля Дублина и по норвежской линии представитель дома Вестфолдов.
– Ну и что?
– А то, что если разбойничья орда данов опять обрушится на вашу крепость, то ты, возможно, будешь просто поражен количеству боевых дружин, спешащих тебе на помощь.
Конар улыбнулся, с благодарностью взглянув на Эрика.
– Спасибо тебе.
– Да не за что. Как я понял, ты к нам ненадолго? Конар кивнул.
– Чем скорее мы подтвердим брак перед всеми, тем лучше. Одо тоже так считает.
– Ясно, – пробормотал Эрик. – Значит, ты отплываешь в Руан со всей поспешностью. Знаешь, что бы я тебе еще посоветовал?
– Ну?
– Наследника, вот кто надежно закрепит за тобой эти земли.
– Я прекрасно это понимаю.
– Но ты с этим тянешь.
– Поверь мне, я не собираюсь с этим тянуть дольше.
– А, ну хорошо, – сказал Эрик, поднимаясь, чтобы уйти. – Значит, если мы услышим ночью крики и шум драки, я смогу успокоить мою жену тем, что ты достаточно ловок и не дашь перерезать себе глотку.
– Если тебе нечем больше заняться, как только бесить меня… – грозно начал Конар.
– Все, все, ухожу. Мы ждем тебя внизу в гостиной, скоро ужин. Тебе необходимо хорошо подкрепиться! – С этими словами усмехающийся Эрик быстро выскользнул из комнаты.
Конар внимательно оглядел гобелен, висящий стене. Это за ним находится дверь в комнату Мелисанды. С той стороны, наверное, тоже ковер. Интересно догадывается ли Мелисанда о существовании второй двери? Вряд ли.
Внезапно ему захотелось ворваться к ней прямо час, сию минуту. Усилием воли он сдержал свой порыв. Лучше дождаться ночи. Очень хочется посмотреть, как она выполнит свое обещание.
Вода давно остыла. Конар быстро вытерся, переоделся и спустился вниз. За столом уже почти все брались. У очага о чем-то увлеченно беседовали Мергвин и Бренна. «Гадают о нашем будущем», – мрачно подумал Конар.
Рианнон вновь гостеприимно поприветствовала его, поцеловала в щеку и деликатно отвела в сторону.
– Я посажу вас рядом с собой, Мелисанда сядет от вас справа, за ней Брайс.
Он наклонился и тихо прошептал:
– И где же моя благоверная?
Рианнон удивилась:
– Я уверена, она сейчас спустится.
Однако Мелисанда не появлялась. Рианнон приказала подавать на стол, затем с беспокойством пробормотала, что надо бы послать слугу, узнать, что случилось с Мелисандой.
Девочка, разносившая тарелки, сбегала наверх и тут же вернулась, сообщив, что Мелисанда так плохо себя чувствует, что не может подняться с кровати. Она-де извиняется и просит начать ужин без нее.
В гостиной наступила тишина. Все взгляды устремились на Конара.
– Я не думаю, что она хочет пропустить ужин, – пробормотал он, пытаясь вежливо улыбнуться.
Гнев придал ему сил, и в одну секунду преодолев лестничные ступеньки, он уже стоял у тяжелой дубовой двери в конце коридора. Первым его желанием было высадить дверь и ввалиться к ней. Однако он сдержался и всего лишь громко постучал.
За дверью послышался слабый стон.
– Это я, Мелисанда, открой!
– Я не могу. Я не в силах встать.
Он яростно сжал кулаки. Ему не хотелось выламывать дверь в доме своего брата. Неожиданно он вспомнил про потайную дверь. В одно мгновенье он оказался в своей комнате и отодвинул висевший на стене гобелен. Под ним действительно была небольшая дверь. Нагнувшись, чтобы не задеть притолоку, он бесшумно проскользнул в комнату Мелисанды.
Она сидела на кровати спиной к нему, лицом ко входной двери и, очевидно, со страхом ожидала его дальнейших действий. Она была несколько бледна, но скорее от страха, чем от нездоровья.
Он спокойно стоял позади, наблюдая за ней. Она спрыгнула с кровати, подошла к окну и поплотнее задвинула защелку. Обернувшись, она, наконец, увидела его и в ужасе застыла.
– Я страшно расстроен, что вижу вас в таком состоянии, – невозмутимо произнес Конар. Она вспыхнула.
– Возможно, это от воды. Я очень прошу меня извинить. Простите мне, что сегодня вечером…
– О, конечно.
Конар быстро подошел к ней и приложил руку к ее лбу.
– Ну, я счастлив заметить, что жара у вас нет. Так что позвольте мне вас раздеть. Я пошлю вниз слугу сказать, что останусь с вами.
– Нет! Не надо! Вы можете присоединиться ко всем, ведь это ваши родные…
– И покинуть вас – опять пренебречь вами? Нет, я же обещал вам исправиться.
– Вы пренебрегали мной в течение многих лет! – громко выкрикнула она, забыв на мгновение про свого роль больной.
Конар улыбнулся.
– Моя дорогая, я вижу, ты прямо на глазах выздоравливаешь. Короче, миледи, у вас есть на выбор два варианта. Либо вы спускаетесь вниз и ужинаете вместе со всеми, либо вы немедленно раздеваетесь и остаетесь в постели со мной. Лично мне последний вариант нравится больше.
– Вы невыносимы! Вы не верите мне…
– Конечно, нет!
– Я вам сказала, я плохо себя чувствую…
– Я уверен в обратном. Хотя допускаю, что мое неожиданное появление здесь вызвало у вас легкую головную боль. Но к этому мы вернемся позднее. Итак, каково ваше решение?
Она гордо прошествовала мимо него к двери и остановилась пораженная: дверь по-прежнему была заперта. Широко открытыми от изумления глазами она посмотрела на Конара.
– Моя любовь, это же дом моего брата. Нам с тобой предоставили, естественно, смежные комнаты. Она со злостью дернула задвижку двери.
– Один момент, моя дорогая, – остановил ее Конар. Он подошел к ней.
– Что вам нужно, милорд?
– Ты дала мне слово, Мелисанда, что выполнишь! мои желания сегодня ночью.
– Я слишком плохо себя чувствую.
– Миледи, вы даже можете умереть, но сдержат! свое слово вы должны!
Она гордо вскинула голову, глаза ее сверкнули.
– Вы жестокое чудовище, вы ведете себя как…
– Викинг?
Она замолчала, с ненавистью глядя на него.
– А мне кажется, что я веду себя как муж – ни больше, ни меньше.
– Ваша кровь выдает вас! – язвительно прошипела она.
Конар громко рассмеялся, открыл дверь и, с поклоном пропуская ее вперед, произнес:
– Может быть, и так! И все же, миледи, я хочу посмотреть, как вы будете выполнять свое обещание!
Глава 12
Конар остановил Мелисанду у лестницы.
– Миледи, мы должны войти вместе.
С минуту она молчала, и было видно, что это стоит ей больших усилий. Но не прошли они и полпути, как Мелисанда остановилась, и ее бездонные фиалковые глаза смело встретили взгляд Конара.
– Вместе?! Потому что мы такая прекрасная пара? – заметила она с сарказмом, слегка поддразнивая его. – Как странно! Они поверят чему угодно, но только не тому, что мы чужие друг для друга.
– Некоторые из них знают, что нам недолго оставаться чужими, – улыбнулся он. – Мой брат давно уже беспокоится, не слыша по ночам наших стонов.
Она залилась краской и отвела глаза.
– Неужели это так обязательно – обсуждать все со своей семьей?!
– Но ведь именно ты сказала мне, что они считают нас чужими, – с усмешкой ответил он и, входя в зал, предупредил:
– Веди себя хорошо!
Здесь уже собрались все обитатели замка, ждали только их. Рианнон быстро поднялась со своего места и подошла к ним.
– Мелисанда, все мы надеемся, что ты чувствуешь себя лучше. Жар спал?
– Видно что-то напугало ее у ручья, – ответил за нее Конар ровным голосом. – Но теперь, мне кажется, Мелисанда уже в состоянии отобедать с нами.
Мелисанда, бросив на него быстрый благодарный взгляд, поздоровалась с Рианнон.
– Я так рада видеть всех вас, Рианнон…
Конар взял руку жены.
– Ты видишь, они тоже очень рады тебе, дорогая.
Он подвел Мелисанду к их месту за длинным столом. Садясь, она еле заметно улыбнулась Брайсу. Мысль о ее возможной близости с Брайсом разожгла в Конаре огонь горячей ревности. Они говорили о лошадях, о музыке, о чем-то еще спокойными, тихими голосами. Сначала Конар пытался вслушиваться в их разговор, но потом повернулся к своей соседке – Рианнон.
– Ты так спокойно все это воспринимаешь! – шепнула она, и ее глаза сверкнули из-под длинных ресниц. – Впрочем, в этом нет ничего удивительного – у тебя ведь каменное сердце, не так ли, милый?
В ответ он только поморщился, и она засмеялась при этом.
– Ты временами безумно напоминаешь мне Эрика и твоего отца тоже. Эй, очнись! Ну как ты не можешь понять, что твоя жена – прекрасна?
– Я никогда не говорил, что она уродлива, напротив, я восхищаюсь ее красотой и с нетерпением жду ночи.
– Нет, я не имела в виду чувства такого рода; и мертвец воскреснет, увидав такую красивую женщину. Нет, я имела в виду любовь. Ты ведь не любишь свою жену, Повелитель Волков?!
– Послушай, ты же прекрасно знаешь, что не в твоих силах оскорбить меня. – Он коснулся ее руки. – Дело в том, что я не могу сказать, что мне не нравится Мелисанда, просто она… – Он пожал плечами, подбирая! нужное слово, и после паузы добавил: – Она выводит меня из себя при первом же удобном случае. Все очень, просто: я для нее викинг – и не более.
Рианнон взяла со стола кубок и стала с наслаждением, ^ мелкими глотками пить вино.
– Ты должен понять, что значит жить в таком доме, как твой. С тех пор, как в семьсот девяносто девятом году разорили Линдесферл, мы теперь боимся жестокости Северянина. И очень трудно примириться с тем, что он, вероятно, станет твоим союзником.
Конар молча смотрел на нее, выжидая.
Она продолжала:
– Ты должен признать, что когда викинги нападают, они унижают своих врагов, разоряют огромные города, насилуют, грабят.
Неожиданно Эрик повернулся к Рианнон и встретил взгляд Конара.
– Она что, опять говорит обо мне? Но Конар только покачал головой.
– Нет, на этот раз – обо мне, – непринужденно ответил он.
Рианнон улыбнулась, и Эрик быстрым и нежным поцелуем коснулся ее губ. Конар вежливо отвернулся и взялся за их с Мелисандой кубок: по обычаю они должны пить из одного кубка. Его рука коснулась пальцев жены. Их глаза встретились, и он понял, что ее не занимал ни разговор с Брайсом, ни его разговор с Рианнон. Она смотрела на другой конец стола, где сидели старый Мергвин и Бренна.
Неожиданно она резко отдернула руку от кубка, словно железо обожгло ее.
– Пожалуйста, выпей сначала ты, – попросил Мелисанду Конар.
– Нет, милорд, ни в коем случае, – холодно ответила она. – Вы всегда первый.
– Выпей вина, Мелисанда, и я уверен, тебе станет гораздо лучше.
Со скорбным выражением лица она все же последовала его совету и сделала такой глубокий глоток, после которого поставила кубок на стол уже пустым.
– Пожалуй, чем больше вина, тем лучше для меня, – сказала она.
– Вполне, может быть. – Он как будто не заметил ее проделки. – Я прикажу служанке принести еще.
Немедленно появилась молодая девушка с длинной косой до пояса и вновь наполнила кубок до краев, немного вина даже вылилось на стол.
Мелисанда резко отвернулась. Конар хотел ей что-то сказать, но тут к нему обратился Брайс:
– Ты поживешь здесь, Конар?
– Да, но я не знаю точно, как долго. Ты же понимаешь: все зависит от ветра.
Брайс нахмурился. Конечно, многое зависит и от ветра. Однако если бы Конар захотел отправиться в плавание, то ничто на свете не помешало бы ему сделать это. Но он решил не обсуждать это с Конаром и заговорил о другом.
– Как хорошо, что ты приехал. Я уверен, что Мелисанда просто на седьмом небе от счастья. Ей было так одиноко здесь, – добавил он через некоторое время.
Тут Мелисанда довольно сурово взглянула на весельчака Брайса, и тот замолк.
– Это действительно безмерное счастье, – процедила она.
Конар улыбнулся и принялся за огромный кусок оленины в собственном соку.
Стол был роскошен: говядина, свинина, оленина, крольчатина, домашняя птица. Да, повар сегодня постарался на славу, несомненно!
«Вот как надо вести хозяйство, – подумал Конар! с внезапной злостью. – Мелисанде следовало бы кое-чему поучиться здесь».
И еще он подумал, что Мелисанде доставляют удовольствие только две вещи: надевать золоченую кольчугу да спорить с ним по любому поводу.
Мелисанда, почувствовав на себе его взгляд, обернулась и залилась краской. После чего, отведя глаза, она потянулась за кубком.
Но Конар остановил ее и отобрал наполненный вином сосуд.
– Я хотел бы, чтобы ты чувствовала себя здесь уютно, – тихо проговорил он, – и чтобы не потеряла разум и соображение раньше, чем выполнишь данное тобою обещание.
– Я никогда не смогу чувствовать себя уютно рядом с тобой, – зло ответила она.
– Тогда тебе придется научиться притворяться, – ответил он, с трудом подавляя поднимавшуюся в нем волну гнева.
Внезапно за столом затихли разговоры: в центр зала вышел юноша. Несмотря на то, что он начал читать по-саксонски, как и все здесь, выговор все же выдавал в нем ирландца.
Он представился как Вильямуш, сын Падрайна, менестрель[4]4
Менестрель – средневековый певец и музыкант.
[Закрыть] в доме Эрика Мак-Олафа. Сегодня он приветствует другого Мак-Олафа, конунга[5]5
Конунг – предводитель норманнов
[Закрыть] Конара, который пришел к ним с моря.
За его спиной поднявшиеся музыканты заиграли тихую, нежную мелодию.
Вильямуш говорил о том, как Конар прославил свой род, о величии и блеске Эйре. Потом, как любой хороший рассказчик, он начал перечислять деяния Конара; он рассказал о его знаменитом походе к французским берегам за невестой, о том, как Конар спас дочь графа Мэнона и отомстил за смерть ее отца. Окончив свою хвалебную речь, он повернулся к Мелисанде и уже тихо прибавил:
– Великий воин нашел величайшую красоту.
Возгласы одобрения были ему ответом. Только Мелисанда не проронила ни единого слова. Равнодушным, ничего не видящим взором она смотрела на молодого менестреля.
Вдруг она поднялась и, подойдя к музыканту, попросила у него лютню.
– Мелисанда хочет приветствовать тебя по-своему, – тихо шепнул Конару Брайс и улыбнулся, увидев, как тот нахмурился. – Она нас тут часто развлекала. Голос у нее, как у птички. Да, Конар, ты слишком долго не появлялся дома.
И в самом Деле – слишком долго. Он понял это, когда Мелисанда запела. Голос у нее действительно был прелестен – сильный и нежный. Петь для нее было не сложней, чем говорить; пальцы легко перебирали струны. Конар наслаждался звучанием ее голоса. Зачарованный, он не сразу даже понял, что слушал только ее голос, не разбирая слов песни.
Она пела о несчастном воине, обреченном всю жизнь скитаться по морям и в море же умереть.
Песня, как он сразу понял, была о пленении Альфреда датчанами, однако в ней пелось про викингов.
Она пела о нем.
Он понял это.
А когда Мелисанда умолкла, зал разразился буйными, восторженными криками.
«Ну, конечно, – подумал Конар, – голос у нее, как у жаворонка, сама она – воплощение небесной красоты волосы ее сияют иссиня-черным блеском, ее глаза – как фиалки, окруженные стрелами ресниц, словно выточенными из черного дерева».
Мелисанда слегка улыбнулась и протянула лютню музыканту. Вернувшись на свое место, она заговорила с Дариа. А Конар заметил, что Мергвин наблюдает за его женой. Седые брови были сведены, лоб изборожден морщинами: все в его лице выражало недоумение.
Мелисанда тем временем замолкла на полуслове, схватилась за голову и тихо застонала. Конар спокойно наблюдал, как Брайс подбежал к ней. Дариа уже помогала ей усесться поудобнее.
Рианнон кричала, чтобы принесли воды.
– Ничего страшного, – слабо проговорила Мелисанда.
Очаровательная улыбка вернулась к ней, вновь заиграла на ее лице. И в самом деле – ничего страшного. Конар это прекрасно знал и продолжал наблюдать ней, ничем не обнаруживая своих чувств.
Вокруг Мелисанды еще крутился народ – беспокоились о ее состоянии и, перекрикивая друг друга, давали полезные советы.
Но вот она встала.
– Простите меня, – произнесла она со слабой улыбкой, – но я думаю, что крепкий и долгий сон – это все что может мне сейчас помочь. Мне, конечно, очень жаль, ведь Конар здесь первую ночь.
– Конар? – Рианнон повернулась к нему с широко раскрытыми глазами, она, казалось, ни на секунду не допускала мысли, что он может беспокоить больную жену.
– О, я думаю, ей непременно нужно ложиться. Немедленно, – произнес он подчеркнуто вежливо.
Потом встал, медленно обогнул стол и приблизился к Мергвину.
– Я отведу тебя наверх, милая, а Конар пока что останется здесь, – убеждала Мелисанду Дариа.
О Господи! Как Рианнон могла подумать, что Мелисанду и вправду интересует Конар, Все, о чем она сейчас заботилась, – так это оказаться подальше от всех окружающих.
Конар положил руки на спинку стула Мергвина.
– Она действительно больна? – Он спросил это так тихо, чтобы его мог услышать только старый друид.
– Может быть, она плохо себя сейчас чувствует из-за перевозбуждения на этом пиршестве… – начал было Мергвин.
Конар крепко сжал его плечи.
– Она больна? – повторил он.
– Нет.
– Спасибо, – пробормотал Конар и отпустил плечи доброго старика.
Он пробрался сквозь толпу и подошел к жене. Взяв ее за руки, он поймал ее тревожный, обеспокоенный взгляд.
– Если ты больна, любовь моя, то я не позволю тебе подниматься по лестнице. Я никогда не прощу себе, если с гобой хоть что-нибудь случится.
– Но ты же только что приехал, – пролепетала она. – Ты так редко видишь своих братьев, свою семью… Они, наверное, хотят поговорить с тобой.
– Они поймут, я уверен.
– Конечно, Конар, – откликнулась Рианнон. – Может, вам чем-нибудь помочь?
– Я думаю, что Мелисанда права, – сурово ответил Конар, пристально взглянув на жену. – Я уверен, что крепкий сон быстро вылечит ее. Спасибо вам всем и спокойной ночи! – произнес он громко, чеканя каждое слово. И понес Мелисанду через зал, твердо и уверенно.
Пока он нес жену по лестнице, она не проронила ни слова, только нервно теребила краешек его рубахи, изредка бросая на Конара гневные взгляды.
Тяжелую дубовую дверь, что вела в комнату Мелисанды, он открыл одним ударом плеча, не спуская глаз с жены. Она вскрикнула, когда он, не особенно церемонясь, бросил ее на кровать. Она все же попыталась ускользнуть через потайную дверь, но он преградил ей дорогу.
– Ты обещала.
Это были единственные слова Конара. Она закусила губу, прищурилась, но отступила назад.
– Я больна, – упрямо повторила она. – Я слишком слаба сейчас для этого.
Он презрительно фыркнул.
– Ты совершенно здорова, любовь моя, нечего мне сказки рассказывать!
– Как ты смеешь! – вспыхнула Мелисанда. – Да как ты смеешь думать, что знаешь хоть что-то обо мне. Если ты еще хоть на шаг приблизишься ко мне, викинг, клянусь, я буду кричать.
В ответ он только притянул ее к себе и грубо обнял. Она кричала все время, пока он пытался уложить на кровать.
– Кричи, Мелисанда, кричи! Кричи громче! Пусть все в доме услышат тебя. Никто не будет соваться в спальню к молодоженам, зато все они будут твердо знать, что ты и в самом деле моя и что я не отдам тебя никому и никогда.
Она не двинулась с места, но побелела как мел, судорожно сжав кулаки.
– Все, чего ты хочешь, – прошипела она, – это совокупления. Так пастух выжигает клеймо на своей лошади.
Конар разъярился. Ох, как он жалел, что позволил когда-то Мелисанде завоевать его сердце!
Но было в ее голосе что-то такое, что пробуждало в нем полузабытую нежность. Перед этой нежностью меркли его гнев и желания, злоба и даже решительность. Он мягко коснулся пальцами ее щеки и неожиданно заметил, как резко контрастирует его грубая рука с мраморной чистотой ее кожи. Глаза ее устремились на него – такие глубокие и такие загадочные в своем таинственном мерцании.
