Текст книги "Тебе лишь нужно убивать"

Автор книги: Хироси Сакурадзака

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Слушай, есть три типа людей в ОСО: торчки, одуревшие настолько, что вряд ли выживут; люди, вступившие в армию ради талонов на еду; и люди, которые шли себе, где-то оступились и в следующий миг оказались здесь.

– Полагаю, вы запихали меня в третью группу.

– Так и сделал.

– А в какой группе вы, сержант?

Он пожал плечами.

– Одеться в тип 1. Встретимся здесь через пятнадцать минут.

– Сэр… эээ, полное боевое снаряжение?

– Пилоты Жилетов не могут практиковаться без своего оборудования. Не волнуйся, я не буду использовать боевые. А теперь одеться!

– Сэр, есть, сэр!

Я отдал честь, и я добился того, чего хотел.

Человеческое тело – забавная машина. Когда ты хочешь чем-то двинуть – скажем, рукой – мозг фактически посылает два сигнала одновременно: «Больше мощности!» и «Меньше мощности!». Операционная система, что управляет телом, автоматически сдерживает немного мощности, чтобы избежать перенапряжения, и чтобы тело не разорвалось на куски. Не каждая машина обладает такой встроенной способностью обеспечивать безопасность. Ты можешь направить машину в стену, зажать педаль газа до упора, и машина будет вминать себя в стену, пока не сгорит двигатель или не закончится бензин.

Боевые искусства используют каждый грамм силы, что остался у тела в закромах. Во время тренировки в боевых искусствах ты наносишь удар и одновременно кричишь. Твоя команда «Кричи громче!» помогает перекрыть команду «Меньше мощности!». С практикой ты можешь регулировать количество энергии, какую сдерживает твоё тело. По сути, ты учишься направлять энергию тела на уничтожение себя.

Солдат и Жилет работают в такой же манере. Как и человеческое тело обладает механизмом сдерживания силы, Жилет оснащён системой для сохранения баланса использования энергии. С 370 килограммами силы в хватке Жилет мог запросто смять ствол винтовки, не говоря уже о человеческих костях. Чтобы предотвратить подобные несчастные случаи, Жилеты спроектированы так, что могли автоматически регулировать подаваемую мощность и даже активно бороться с инерцией, чтобы поддерживать надлежащий баланс прилагаемой силы. Технари называли эту систему авто-балансёром. Авто-балансёр замедляет действия оператора Жилета на долю секунды. Этот временной интервал настолько мимолётен, что большинство людей даже не замечают этого. Но на поле боя этот интервал мог прочертить границу между жизнью и смертью.

В трёх полномасштабных сражениях по десять тысяч Жилетов в каждом только одному солдату может не повезти столкнуться с проблемой авто-балансёра, и если в авто-балансёре приключится небольшая заминка как раз в тот момент, когда на тебя несётся Мимик, то всё будет кончено. Это мизерный шанс, но никто не хотел оказаться этим невезучим говнюков, который вытянул короткую соломину. Вот почему перед началом каждого сражения ветераны типа Феррела вырубали авто-балансёр. Они никогда не учили нас этому во время тренировок. Я должен был научиться ходить заново, с выключенным авто-балансёром. Феррел сказал, что я должен уметь ходить, не думая.

Потребовалось семь попыток, чтобы пройти по прямой.

2

Двое караульных стояло на дороге, ведущей к секции базы, что была под юрисдикцией США. Они были здоровенными, каждый мужчина держал мощную винтовку в руках, больших, как мои бёдра.

Телосложение делало их похожими на изображение костюмов на дисплее. Им не нужно было ничего говорить прохожим, чтобы те поняли, кто тут главный. С неба могли посыпаться кассетные бомбы, и эти парни остались бы на своих постах, не моргнув, пока не получили бы прямой приказ действовать иначе.

Если будешь смотреть на них краем глаза и направишься к главным воротам, окажешься на пути, каким я пошёл, когда пытался уйти в самоволку во время третьей петли. Убежать будет просто. С тем, что узнал, я, вероятно, мог бы избежать засады Мимиков и добраться до города Тиба. Но сегодня в моей голове была другая цель.

Было 10:29. я стоял в слепой зоне караульных. С моим восьмидесятисантиметровым шагом охранники располагались как раз в пятнадцати секундах от меня.

Над головой пролетела чайка. Отдалённый крик моря смешался со звуками базы. Моя тень была мелким водоёмом, скопившемся у моих ног. На пути больше никого не оставалось.

Мимо проехала американская автоцистерна. Стража отдала честь.

У меня не было времени, чтобы выверять свои шаги.

Три, два, один.

Грузовик приблизился к развилке на дороге. Пожилая уборщица со шваброй вышла впереди грузовика. Проскрипели тормоза. Двигатель заглох. Караульные повернулись в сторону движухи, их внимание отвлеклось всего на несколько ценных мгновений.

Я прошёл мимо.

Я чувствовал жар, исходивший от их накачанных тел. Я не сомневался, что с такими мышцами они могли поднять меня за задницу и выдрать хребет. На миг я почувствовал иррациональное желание наброситься на них.

Конечно, с виду меня могло хоть ветром сдуть, но нельзя судить о книге по обложке. Хочешь со мной разобраться? Кто хочет кусок маленького азиатского рекрута?

Пригодятся ли навыки, что я приобрёл во время пилотирования Жилета, в бою лицом к лицу против другого человека? Стал ли я сколько-нибудь сильнее, сколько-нибудь лучше? Зачем ждать Мимиков, почему не проверить себя на этих славных образцах?

Стражник справа повернулся.

Оставайся спокойным. Держи темп ровным. Он поворачивается налево. Когда он закончит, ты проскользнёшь в его слепую зону за другим часовым. К тому моменту, как он обернётся в поисках Кейдзи Кирии, я буду частью пейзажа.

– Ты что-нибудь заметил?

– Тихо. Капитан смотрит, и он не выглядит счастливым.

– Пошёл нахуй.

И вот так я проник на территорию США.

Моей целью был изготовленный в Америке Жилет. После нескольких повторений временной петли я пришёл к заключению, что мне необходимо новое оружие – что-то, чего не было у нас в японских войсках. Стандартные 20-миллиметровые винтовки не очень эффективны против Мимиков. Они следовали тонкому компромиссу между числом снарядов, какое может нести солдат, скоростью стрельбы, необходимой для поражения быстро двигающейся цели, и приемлемым уровнем отдачи. Они были более мощные, чем оружие, что им постоянно выдавали. Но если ты действительно хотел пробить тот эндоскелет, 50мм – единственный приемлемый вариант.

Базовая стратегия ОСО заключалась в применении хвалёной бронепехоты, стреляющей 20-миллиметровыми снарядами, чтобы достаточно замедлить врага, с которым потом разберётся артиллерия и танки. На практике поддержка никогда не являлась быстро и не была достаточно эффективной. Задача разбираться с Мимиками валилась на нас.

Оружием на крайний случай для старожил, и которое я использовал сам, был колобой, прицепленный на моё левое плечо. С таким малышом можно проделать в Мимике дыру и перекрутить его внутренности. Ракетница тоже могла оказаться полезной, но довольно сложно произвести точное попадание, а ещё чаще у тебя не оказывалось в запасе ракет, когда они действительно были необходимы. Поскольку я приучался к сражению, то больше полагался на мощь 57-миллиметрового колобоя.

Но у колобоя был один существенный недостаток: его магазин вмещал лишь двадцать зарядов. В отличие от наших винтовок, в нём магазин заменить вообще невозможно. Как только ты истрачивал двадцатый заряд, твоя песенка была спета. В лучшем случае солдат наделывал двадцать дыр в чём-нибудь. Как только заряды колобоя кончались, ты даже не мог использовать его, чтобы забить кол в сердце вампира. Люди, которые проектировали Жилеты, попросту не приняли во внимание вероятность того, что кто-то выживет достаточно долго в бою лицом к лицу с Мимиком, чтобы использовать больше, чем двадцать зарядов.

В пизду.

Я кучу раз умер из-за нехватки зарядов. Ещё один тупик. Единственный способ избежать этого – найти оружие ближнего боя, у которого не кончаются боеприпасы. Я видел одно, однажды, в битве, в которой началась вся эта временная петля.

Боевой топор. Рита Вратаски, Валькирия, одетая в кармазинный Жилет, и её топор. Быть может, его стоило бы называть куском победита в форме топора. У боевого топора никогда не заканчиваются боеприпасы. Можешь продолжать его использовать, даже если он погнётся. Он выдавал весьма неплохой удар. Это было превосходное оружие ближнего боя.

Но как был убеждён мир, Кейдзи Кирия был новобранцем, которому только предстояло увидеть свой первый бой. Если бы я попросил их заменить мой стандартный колобой на иное оружие просто потому, что он мне не нравился, они чёрта с два меня послушали бы. Йонабару посмеётся надо мной, а Феррел врежет по морде. Когда я заговорил прямо с командиром взвода, он полностью меня проигнорировал. Я самостоятельно отправился на добычу оружия, какое мне было необходимо.

Я направился в казармы отдела снабжения, который сопровождал спецназ США. Спустя пять минут после проникновения в американскую часть базы я дошёл до точки, охраняемой всего одним солдатом. Она вертела в руке гаечный ключ.

В воздухе витал резкий запах масла, разбавляющий морской солоноватый привкус. Постоянно присутствующий гудёж людей, суетящихся около базы, пошёл на убыль. В темноте казарм стальное оружие, какое человечество использует для поражения врага, наслаждалось своим непродолжительным привалом.

Женщиной с ключом была Шаста Рейл, гражданский техник. Её жалование находилось как минимум на уровне старшего лейтенанта. Куда больше моего, как ни глянь. Я тайком глянул её бумаги: рост – 152 сантиметра; вес – 37 килограмм; острота зрения – 20/300; любимая еда – торт с маракуйей. В ней текла кровь американских индейцев, и её чёрные волосы были собраны сзади в конский хвост.

Если Рита была рысью на охоте, то Шаста ничего не подозревающим кроликом. Она больше подходила для домашней обстановки, где она бы свернулась калачиком на диванчике, смотрела видюхи и набивала рот леденцами, а не для какой-то военной базы, где она вымазывалась в масле и смазке.

Я сказал настолько мягко, насколько мог.

– Здравствуй.

Шаста подпрыгнула от звука моего голоса. Проклятье. Недостаточно мягко.

Её толстые очки упали на каменный пол. Смотреть за тем, как она ищет очки – словно наблюдать за плещущимся в воде квадриплегиком. Вместо того, чтобы отложить разводной ключ и вести поиск обеими руками, она безрезультатно шарила только одной. Не то, что ожидаешь от топового выпускника МТИ[6]6
  МТИ – Массачусетский Технологический Университет. Один из наиболее престижных вузов мира.


[Закрыть], разработавшего один из наиболее продвинутых военных Жилетов на своём высоком посту в оборонном секторе, и как бонус, примкнувшего к ОСО в качестве первоклассного техника. И как ещё один бонус, приписанного к особому латунно-красному Жилету.

Я наклонился и подобрал её очки – в пору назвать их парой увеличительных линз, которые присобачили на сопли друг к другу.

– Ты обронила их, – сказал я, держа их так, что она, как я надеялся, могла их заметить.

– Спасибо, кто бы ты ни был.

– Не стоит благодарностей.

Шаста осмотрела меня. Скляночные линзы превращали её глаза в жареные яйца.

– А ты?..

– Кейдзи Кирия.

– Спасибо, Кейдзи Кирия. Я Шаста Рэйл, – Я умышленно оставил в стороне своё звание и взвод. Голова Шасты опустилась. – Я понимаю, что эти казармы могут выглядеть обычными и заурядными – ну, так и есть, но не в том суть. А суть в том, здесь хранится очень чувствительная военная технология. Только люди с надлежащим разрешением допускаются сюда.

– Знаю. Я туда и не хочу.

– О. Хорошо! Я рада, что мы это прояснили.

– Вообще-то, – сказал я, сделав шаг вперёд. – Я пришёл увидеть тебя.

– Меня? Я-я польщена, но боюсь, что не могу – в смысле, ты на вид очень милый и всё такое, просто я не думаю, что это к месту, и ещё нужно сделать приготовления для завтра, и…

– Ещё даже не полдень.

– На это потребуется весь остаток дня!

– Если хотя бы выслушаешь…

– Знаю, это выглядит так, словно я вытаскиваю и обратно вставляю эту единственную деталь – ну, да, так и делаю, но я действительно занята. Действительно! – её конский хвост подскакивал, когда она сама себе кивала, подчёркивая свою искренность.

Она накрутила себе чего-то лишнего. Надо направить дело в нужное русло…

– Значит, внешний блок памяти на этом костюме повреждён?

– Так и есть, но – как ты узнал об этом?

– Эй, мы оба знаем, что внешний блок памяти по сути бесполезен в битве. Но поскольку эти заказные чипы содержат чувствительную военную технологию, ты должна заполнять гору бумажек, чтобы запросить одну такую хреновину, я прав? Тот лысый сучара в арсенале клеится к тебе, и сколько бы раз ты ни говорила, что тебе не интересно, ситуация не становится сколь-нибудь светлее. Уже почти дошло до того, что ты готова стырить один такой модуль из Жилетов японской армии.

– Красть один из… Я никогда о таком не помышляла!

– Нет?

– Конечно, нет! Ну, такая мысль могла у меня промелькнуть один или два раза, но я никогда не делала этого! Я что ли выгляжу, как та, кто… – её глаза расширились, когда она увидела содержимое запечатанного пластикового пакета, что я достал из кармана.

Хитрая ухмылка расползлась на моём лице.

– Что если кто-то другой украл его для тебя?

– Можно его взять? Пожалуйста!

– Как быстро мы сменили песню!

Я поднял пакет с чипом высоко над головой. Шаста качнулась, пытаясь схватить его, но ей с её 158 сантиметрами не очень повезло. От масла, забрызгавшего её одежду, мои ноздри запылали.

– Хватит дразнить меня и отдай уже его мне.

Прыг, прыг.

– Ты не знаешь, через что я должен был пройти, чтобы раздобыть его.

– Я прошу тебя. Пожалуйста.

Прыг.

– Я отдам его тебе, но мне нужно кое-что взамен.

– Кое-что… взамен?

Глоть.

Она прижала разводной ключ к груди, расправляя выпуклости на груди, которые были скрыты под одеждой. Она точно привыкла играть роль жертвы после нескольких лет, проведённых среди животных из спецназа. Если её так легко спровоцировать, то я даже не стал бы их винить.

Я помахал пластиковым пакетом в сторону гигантского боевого топора, свисающего с клетки в задней части казарм, и указал туда пальцем. Похоже, Шаста не поняла, на что я смотрю. Её глаза настороженно метались по комнате.

– Я пришёл, чтобы одолжить это, – я ткнул пальцем прямо в топор.

– Если только моё зрение не стало ещё хуже, чем я думала, это боевой топор Риты.

– Бинго.

– Так… ты тоже в Бронепехоте?

– Японская армия.

– Такое мне непросто сказать – не хочу быть грубой – но попытка подражать Рите только сделает тебе хуже.

– Это значит, ты не дашь мне его погонять?

– Если ты в самом деле думаешь, что он тебе нужен, я дам. Это просто кусок металла – у нас куча запасных деталей. Когда Рита впервые спросила меня о таком, я вырезала их из крыльев списанной бомбы.

– Тогда с чего так ломаешься?

– Ну, если говорить откровенно, потому что ты будешь убит.

– С ним или без него я однажды умру.

– Я не смогу тебя переубедить?

– Вряд ли.

Шаста замолчала. Ключ свисал из её руки, словно старые лохмотья, а её глаза потеряли фокусировку. Пучок неопрятных волос, запачканных потом и смазкой, прилип к её лбу.

– До этого меня направили в Северную Африку, – сказала она. – Лучший солдат из лучшего взвода спросил меня о той же вещи, что и ты. Я пыталась предупредить его, но там, где замешаны политики, вещи всегда очень сложные, так что я дала ему то, что он просил.

– И он умер?

– Нет, он выжил. Кое-как. Но его боевые дни закончились. Если бы я только смогла остановить его…

– Ты не должна себя винить. Не ты в ответе за атаку Мимиков.

– Дело вон в чём, он получил ранение не во время сражения с Мимиками. Ты знаешь, что такое инерция?

– Я получил аттестат о школьном образовании.

– Каждый из этих боевых топоров весит 200 килограмм. 370-килограммовая хватка Жилета, конечно, может держать его, но даже с повышенной силой это ужасающий уровень инерции. Он сломал спину, махая топором. Если ты взмахнёшь 200-ми килограммами с усиленной мощью Жилета, ты буквально разорвёшь себя на куски.

Я точно знал, что она имела в виду – инерция, о которой она говорила, была именно тем, что я искал. Требуется нечто массивное, чтобы раскрошить эндоскелет Мимика одним ударом. А разговор о том, что в процессе мог помереть я сам, был излишним.

– Ну, я уверена, ты думаешь, что ты хорош, но Рита не обычный солдат, – Шаста сделала последнюю попытку отговорить меня.

– Знаю.

– Она экстраординарная, правда. Она никогда не использует свой авто-балансёр. И я не про то, что отключает его перед битвой. Её Жилет им даже не оснащён. Она единственный член нашего отряда без него. В элитном отряде она больше, чем элита.

– Я прекратил использовать авто-балансёр давным давно. Я никогда не думал о том, чтобы полностью его удалить. Я должен сделать это. Меньше веса.

– О, так ты следующая Рита, я полагаю?

– Нет. Я не смогу подпевать Рите Вратаски.

– Ты знаешь, что она сказала мне, когда мы впервые встретились? Она сказала, что рада жить в мире, наполненном войной. Ты можешь сказать подобное о себе? – Шаста оценивала меня сквозь толстые линзы. Я знал, что она имела в виду под этим. Я посмотрел в ответ, не проронив ни слова.

– Почему ты так зациклился на её боевом топоре? – спросила она.

– Не сказал бы, что зациклился на нём. Я просто пытаюсь найти что-нибудь более эффективное, чем колобой. Я возьму копьё или катлас, если у тебя такие есть. Что-нибудь, что я смогу использовать больше двадцати раз.

– Вот что она сказала, когда впервые попросила вырезать ей топор, – Шаста ослабила хватку на разводном ключе.

– Любое сравнение с Боевой сукой так почётно.

– Знаешь, ты очень… – её голос прервался.

– Я очень что?

– Необычный.

– Может и так.

– Просто помни, что это не очень простое в использовании оружие.

– У меня целая куча времени для практики.

Шаста улыбнулась.

– Я встречала солдат, которые думали, что смогут подражать Рите, и проваливались, и я встречала тех, кто признавал, насколько она одарённая, и никогда не пытались угнаться за ней. Но ты первый человек, которого я встретила, который понимает разницу между собой и Ритой, но при этом всё равно готов идти вперёд.

Чем больше я понимал войну, тем больше я понимал, насколько одарённой была Рита. Во второй раз через временную петлю, когда Рита присоединилась к нам во время ФП, я только и глазел на неё, потому что не придумал ничего лучше. Теперь, когда по прошествии достаточного количества петель я мог называть себя настоящим пилотом Жилета, пропасть между ней и мной будто стала больше. Если бы у меня не было, в буквальном смысле, бесконечного количества времени, я был бы вынужден сдаться.

С потрясающим прыжком Шаста выхватила кремниевый чип из моей руки.

– Забирай. Позволь дать тебе несколько бумажек для топора, прежде чем уйдёшь.

– Спасибо.

Она собралась уйти за бумагами, потом остановилась.

– Могу я кое-что спросить?

– Валяй.

– Почему у тебя на руке написано сорок семь?

Я не знал, что ей сказать. Я не мог на ходу придумать какую-нибудь правдоподобную причину, по которой солдат должен писать число на руке.

– Ох, это… В смысле, надеюсь, я не сказала что-нибудь, что не следовало?

Я тряхнул головой.

– Ты знаешь, как люди зачёркивают дни в календаре? Это что-то типа этого.

– Если это достаточно важно, чтобы писать на руке, то должно быть чем-то, что ты не хочешь забыть. Может, сорок семь дней до отправки домой? Или до дня рождения твоей девушки?

– Если мне пришлось бы давать этому название, я бы сказал, что это количество дней, прошедших с моей смерти.

Шаста больше ничего не сказала.

У меня был мой боевой топор.

3

0600: Подьём.

0603: Игнорировать Йонабару.

0610: Украсть кремниевый чип из арсенала.

0630: Съесть завтрак.

0730: Отрабатывать базовые движения тела.

0900: Мысленно представлять себе тренировку во время ёбаной ФП.

1030: Позаимствовать боевой топор у Шасты.

1130: Съесть обед.

1300: Тренироваться с поправкой на ошибки предыдущей битвы. (В Жилете.)

1500: Встретиться с Феррелом для тренировочного поединка. (в Жилете)

1745: Съесть ужин.

1830: Посетить собрание взвода.

1900: Пойти на вечеринку Йонабару.

2000: Проверить Жилет.

2200: Пойти в кровать.

0112: Помочь Йонабару забраться на его койку.

Как-то так я проводил свой день.

Всё, кроме тренировок, превратилось в рутину. Я проскальзывал мимо часовых так много раз, что мог бы сделать это с закрытыми глазами. Я начинал беспокоиться, что быстрее стану матёрым вором, нежели профессиональным солдатом. Не сказал бы, что способность воровать что угодно очень полезна в мире, который обнуляет сам себя по окончанию каждого дня.

Ежедневная рутина не сильно менялась от одного витка к другому. Если бы я отклонился реально сильно от заведённого порядка, то мог бы привести к иным событиям, но если я бы ничего не делал, пластинка бы играла себе и дальше без изменений. Выглядело это так, словно каждый продолжал действовать по одному и тому же сценарию, выдаваемому днём ранее, и к импровизации относились с неодобрением.

Было 1136, и я ел обед в Столовой № 2. Буфетчица подала мне то же количество супа с луком в то же время и в той же тарелке. Я двинул рукой, чтобы её не запачкал суп, расплескавшийся по той же дуге. Пропустив мимо ушей зов друзей, заполонивших всю столовую, я сел на то же место.

Рита сидела в трёх рядах передо мной, спиной ко мне, и ела. Я не выбрал это время для обеда, потому что оно совпадало с ней; просто так получилось. Без какой-то особой причины я привык наблюдать за тем, как она ест, под одним и тем же углом каждый день.

Столовая № 2 не была таким местом, в каком обычно ожидаешь увидеть сержант-майора, типа Риты, за едой. Не то чтобы еда была плохая. Вообще-то, она была весьма неплохой. Просто сложно представить себе в этом месте кого-то, кто просыпается каждое утро в частной офицерской комнате отдыха, и у которого на побегушках половина базы. Я даже слышал, что американские спецназовцы взяли с собой своего собственного кока, что только углубляло таинственность её личности. Если бы она проглотила живую крысу, то и тогда не казалась бы большей змеей в нашем террариуме. И наш спаситель ел в одиночестве. Никто не пытался заговорить с ней, и места вокруг неё всегда пустовали.

Со всей её доблестью в бою Рита Вратаски ела, словно ребёнок. Она слизывала суп с уголков рта и рисовала на еде палочками. Очевидно, палочки для еды были чем-то новым для неё. В 1143 она уронила на тарелку фасолину. Она прокатилась, набрала скорость, отскочила сперва на лоток, а потом на стол. Фасолина пролетела в воздухе, крутясь по часовой стрелке и несясь к бетонному полу. Каждый раз Рита с молниеносной скоростью вытягивала левую руку, хватала фасолину в воздухе и запихивала себе в рот. Всё за 0,11 секунды. Если бы она жила во времена Дикого Запада, я представляю, как она бы обставила Билли Кида[7]7
  Билли Кид (Billy The Kid) – Уильям Генри Маккарти, американский преступник, живший во второй половине XIX века.


[Закрыть]. Будь она самураем, она смогла бы читать каждый взмах катаны Кодзиро Сасаки[8]8
  Кодзиро Сасаки – знаменитый самурай (умер в 1612), противник Миямото Мусаси. Персонаж игры Sengoku Basara и манги Vagabond.


[Закрыть]. Даже когда она ела, Боевая сука оставалась Боевой сукой.

Сегодня, как и в любой другой день, она пыталась съесть умэбоси[9]9
  Маринованная слива, обладает кислым вкусом, что считается полезным для пищеварения.


[Закрыть]. Должно быть, она путала их с обычными сушёными фруктами. После двух или трёх попыток подхватить её палочками она запихала её в рот целиком.

Ваше здоровье.

Рита согнулась пополам так, словно ей в живот угодил 57-миллиметровый снаряд. Её спина дёрнулась. Её волосы ржавого цвета словно были готовы встать торчком. Но она не выплюнула её. До чего упрямая. Она проглотила её целиком вместе с косточкой. Потом Рита выпила залпом целый стакан воды.

Она должна была быть где-то в возрасте 22-ух лет, но никогда не удалось бы догадаться об этом, глядя со стороны. Песочная военная униформа не подчёркивала её прелести, но если одеть её в то, что носят разукрашенные городские девки, она была бы довольно милой. По крайней мере, мне нравилось так думать.

Что не так с этой едой? На вкус она, как бумага.

– Развлекаешься? – голос пришёл сверху меня.

Удерживая палочки для еды без единого движения мускулом, я посмотрел краем глаза. Доисторическое лицо выглядывало из-под ёжика, который висел где-то на высоте двух метров над землёй. Чертами он больше походил на динозавра, чем на человека. Несомненно, в его родословной затесался велоцираптор. Мой боевой дух скатился вниз, когда я увидал тату на его плече: волк с короной. Он был из 4-й роты, у которой был на нас зуб за проигрыш в регби. Я продолжил нести еду ко рту, делая это с машинной размеренностью.

Он приподнял брови – эти густые поросли, от которых удавилась бы от зависти любая гусеница.

– Я спросил, развлекаешься?

– Как я могу не развлекаться в такой хорошей компании?

– Тогда почему ты глотаешь свою жратву так, словно нашёл её на щётке в сортире?

Солдат, рассевшихся за громоздкими столами в столовой, было совсем ничего. Запах чего-то сладкого доносился с кухни. Искусственный свет потолочных флюоресцентных ламп подкрашивал жареные креветки, наваленные на наши тяжёлые тарелки.

Если нужно было разбить еду в ОСО на категории хорошей и плохой, эта определённо хорошая. В конце концов, в ОСО солдат занимался лишь тремя вещами: ел, спал и сражался. Если бы еда не была хорошей, прибавилось бы моральных проблем. И согласно Йонарабу, еда с базы Цветочного пути лучше, чем с большинства других баз.

В первый раз, когда я попробовал её, то подумал, что она великолепна. Это было пять субъективных месяцев назад, может, больше. Где-то через месяц внутри временной петли я начал обильно приправлять свою еду. Умышленно добавляя несочетающиеся приправы, удалось создать достаточно ужасный вкус, чтобы еда не казалась той же самой. А теперь даже это перестало работать. Вообще без разницы, ешь ли ты еду, приготовленную шеф-поваром, или фастфуд, через восемь дней она будет казаться одинаковой. Вероятно, потому что так оно и есть. С этой точки зрения мне было сложно думать о еде, как о чём-то большем, нежели простом источнике энергии.

– Если своим выражением лица я отвлёк тебя от обеда, тогда прошу прощения, – нет нужды начинать драку.

– Стой. Ты пытаешься мне впарить, что это я виноват?

– У меня нет на это времени.

Я начал сгребать остатки еды на тарелке себе в рот. Он шлёпнул ладонью, что размером была, как бейсбольная перчатка, по столу. Луковый суп пролился на мою рубаху, оставив пятно там, где не смогла буфетчица со всем её старанием. Насколько бы серьёзным ни было пятно, завтра оно исчезнет, и мне даже не понадобится его отмывать.

– Пехотинцы из 4-ой ротыне стоят времени могучей 17-ой, да?

Я понял, что нечаянно выбрал очень неприятный вариант. Эта петля отклонилась от заведённого пути, в самом-то деле. Я случайно убил Феррела под конец предыдущего витка, и это полностью пустило дело под откос. С моей точки зрения прошло всего пять часов с тех пор, как он умер в луже крови. Разумеется, я тоже погиб в бою, но это было ожидаемо. Феррел умер, пытаясь защитить конченого новобранца. Это был лишь стимул, необходимый моей мигрени, чтобы пуститься в галоп.

Я планировал успокоить свой разум, в привычной манере глазея на Риту, но моё непотребное настроение, должно быть, оказалось более очевидным, чем я сам понимал. Несомненно, это было достаточно скверным, чтобы привести к тому, чего не происходило ни в один из предыдущих витков.

Я взял свой поднос и встал.

Тело мужчины было горой мышц, преграждающей мне путь. Люди, жаждущие увидеть драку, начали собираться вокруг. Было 1148. Если я потеряю здесь время, это полностью собьёт моё расписание. Даже если я располагал всем временем мира, это не означало, что я мог попусту его тратить. Каждый потерянный час означал, что я становился на час слабее, и это могло сказаться на поле боя.

– Чё, зассал, куриное дерьмо? – его голос прогремел на всю столовую.

Рита повернулась и посмотрела на меня. Очевидно, она поняла, что новобранец, таращившийся на неё во время ФП, ел в той же столовой. Что-то подсказало мне, что если бы я снова на неё посмотрел, она бы помогла мне таким же образом, как во время ФП – как и во время моей первой битвы. Рита не относилась к тем, кто повернётся спиной к угодившим в неприятности. Её человечность начинала проступать наружу. Мне стало интересно, какую роль она отыграет. Может, она заговорит о зелёном чае, чтобы охладить этих парней. От такой мысли я посмеялся про себя.

– Что смешного?

Ой.

– К тебе это не относится.

Мой взгляд ушёл от Риты. Кейдзи Кирия, стоящий в столовой в тот день, не был новобранцем. Мой внешний вид мог не измениться, но внутри я был подлинным ветераном, прошедшим семьдесят девять сражений. Я мог уладить со своими собственными проблемами. Я втянул её однажды во время ФП и ещё раз, косвенно, когда я красноречиво проложил себе путь к одному из её запасных топоров. У меня не было нужды втягивать её в третий раз, только чтобы пережить обед.

– Ты, блять, охуел? – он не собирался на этом заканчивать.

– Прости, но у меня в самом деле нет времени, чтобы заниматься всякой ерундой.

– У тя чё свисает между ног? Пара мячей для пинг-понга?

– Никогда не проверял. А ты?

– Уёбок!

– Достаточно! – пылкий голос вмешался в наш конфликт. Это была не Рита.

Спасение пришло с неожиданной стороны. Я повернулся, чтобы посмотреть на бронзовокожую женщину, стоявшую рядом со столом. Её стянутые передником груди нагло заполонили 60 процентов моего поля зрения. Она стояла между нами, держа дымящуюся жареную креветку длинными палочками для еды. Это была Рэйчел Кисараги.

– Мне тут драки не нужны. Это обеденный зал, не боксёрский ринг.

– Просто пытался научить этого рекрута манерам.

– Ну, уроки закончены.

– Эй, это ведь ты жаловалась, что он так обездоленно выглядит за твоей едой.

– Всё равно.

Рэйчел взглянула на меня. Она не показала ни малейшей нотки гнева, когда я опрокинул её тележку с картошкой, так что я, должно быть, произвёл на неё впечатление. Часть её, вероятно, хотела осложнить жизнь любому, связанному с Дзином Йонабару, которого считали самым надоедливым человеком на базе. Не то чтобы я винил её. Я наставил ей палок в колёса, разбросав картошку, а теперь ещё и это. Ответственность за последствия лежит на мне.

На базе, окрашенной кофейными разводами пустынных тонов, женщина, типа Рэйчел, поневоле привлекала внимание одного-другого воздыхателя, но я никогда не понимал, насколько популярной она была. Это тип полез на меня с дракой не из-за какой-то там вражды между нашими ротами. Он делал это показухи ради.

– Всё в порядке. Мне не нужно было ничего говорить, – Рэйчел повернулась к маячившему гиганту и отмахнула меня рукой, показав жест из-за спины. – Вот. Держи креветку. За счёт заведения.

– Прибереги её для пингвинов.

Рэйчел насупилась.

– Не следует ли этому последышу зарубить кое-что себе на носу? – он выставил одну здоровенную, мясистую руку через плечо Рэйчел и послал удар.

Я инстинктивно среагировал. Субъективные месяцы в Жилете приучили меня всего твёрдо стоять на ногах. Моя правая нога провернулась по часовой стрелке, левая против, и я принял боевую стойку. Я парировал его выпад левой рукой и поднял правой рукой обеденный лоток, чтобы не дать тарелкам упасть. Мой центр тяжести не сместился с середины тела. Рэйчел уронила жареную креветку. Я ухватил её во время её элегантного плавания по воздуху до того, как хвостом она коснулась пола.