Текст книги "Мозг Кеннеди"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

12

Когда поздним вечером самолет поднялся с мадридского аэродрома, ей показалось, будто все эти сотни тысяч лошадиных сил исходили из нее самой. Луиза Кантор сидела у окна, на месте 27 А, и прижималась щекой к стеклу, заставляя самолет взлететь. Она была в подпитии, еще между Барселоной и Мадридом выпила водки и красного вина, не притронувшись к еде. А во время ожидания в Мадриде продолжила возлияния. И только ощутив тошноту, заставила себя съесть омлет. Оставшееся время она нервно бродила по аэропорту. Думала, что обнаружит какое-нибудь знакомое лицо. Растущий страх и убеждение, что за ней все время следят, делали свое дело.

Из аэропорта она позвонила Назрин и отцу. Назрин стояла где-то на улице в Стокгольме, связь никуда не годилась, и Луиза была совсем не уверена, что Назрин действительно поняла насчет квартиры Хенрика в Барселоне. Разговор оборвался, точно кто-то заглушил радиоволну. Луиза еще четыре раза пыталась прозвониться, но голос в телефоне каждый раз просил ее перезвонить позднее.

Артур сидел на кухне, когда она позвонила. «У него обычный «кофейный» голос, – подумала она. – Я помню его еще с тех пор, как мы развлекались, когда я переехала в Эстерсунд и звонила домой. Я должна была угадать, пьет ли он кофе, или сидит и читает, или, может, готовит еду. Он записывал очки. И один раз в год докладывал мне результаты. Больше всего очков я зарабатывала, когда угадывала, что он пьет кофе».

Луиза старалась собраться с мыслями, говорила медленно, но отец сразу же раскусил ее.

– Сколько сейчас в Мадриде?

– Столько же, сколько и у тебя. Может, часом больше или меньше. Почему ты спрашиваешь?

– Значит, еще не вечер?

– Середина дня. Идет дождь.

– Почему ты так пьяна в середине дня?

– Я не пьяна.

В трубке стало тихо. Артур тут же отступил, ложь всегда действовала на него как удар. Ей стало стыдно.

– Я выпила вина. Что в этом особенного? Я боюсь летать.

– Раньше никогда не боялась.

– Я не боюсь летать. Я потеряла сына, своего единственного ребенка. А теперь и Арон пропал.

– Ты ни за что не справишься со всем этим, если не сможешь оставаться трезвой.

– Черт тебя побери!

– Черт побери тебя!

– Арон пропал.

– Он и раньше пропадал. Привык поджимать хвост, когда ему так удобнее. Арон сбегает, если ноша становится слишком тяжелой. И ускользает через одну из своих потайных дверей.

– На сей раз ни о хвостах, ни о потайных дверях речи нет.

Она подробно рассказала отцу, что произошло. Он не задавал никаких вопросов. В трубке слышалось только его дыхание. Самое надежное чувство в детстве. Видеть, чувствовать и слышать его дыхание. Когда она закончила рассказ, воцарилось молчание, блуждавшее взад и вперед между Херьедаленом и Мадридом.

– Я поеду по следам Хенрика. С письмом и фотографией девушки по имени Лусинда.

– Что ты знаешь об Африке? Ты не можешь ехать туда одна.

– Кто поедет со мной? Ты?

– Я не хочу, чтобы ты ехала туда.

– Ты учил меня рассчитывать на себя. Мой страх служит гарантией, что я не наделаю глупостей.

– Ты пьяна.

– Это пройдет.

– У тебя есть деньги?

– У меня есть деньги Арона.

– Ты уверена, что поступаешь правильно?

– Нет. Но я должна ехать.

Артур надолго замолчал.

– Здесь идет дождь, – наконец произнес он. – А скоро пойдет снег. Видно по вершинам гор, тучи сгущаются. Скоро выпадет снег.

– Я должна ехать. Должна узнать, что случилось, – ответила она.

Закончив разговор, Луиза укрылась под козырьком лестницы, спряталась среди брошенных багажных тележек. Ощущение было такое, будто кто-то хватил дубиной по куче черепков, собранных с огромным трудом. Теперь они сделались еще меньше, и собрать их в одно целое стало еще сложнее.

«Я и есть это целое, – подумала она. – Сейчас черепки являют собой мое лицо. Больше ничего».

Она села в самолет на Йоханнесбург за несколько минут до одиннадцати вечера. И уже готовясь шагнуть с трапа в салон, вдруг засомневалась. Я сумасшедшая. Погружаюсь в туман, вместо того чтобы выйти из него.

Ночью она продолжала пить. Рядом с ней сидела негритянка, которая, похоже, мучилась животом. Они не разговаривали друг с другом, обменялись лишь взглядами.

Еще в аэропорту, в ожидании посадки, Луизе пришло в голову, что, по сути, ничто не свидетельствует, что они направляются в африканскую страну. Чернокожих и мулатов среди пассажиров было немного, в самолет садились в основном европейцы.

Что она вообще знала о Черном континенте? Какое место занимала Африка в ее сознании? В годы студенчества в Уппсале борьба против апартеида в Южной Африке была частью широкого движения солидарности. Луиза участвовала в разных митингах, но никогда не вкладывала в них всю душу. Нельсон Мандела представлялся ей загадочной фигурой, обладавшей почти нечеловеческими способностями, вроде греческих философов, о которых она читала в учебниках. Африка, собственно говоря, не существовала. Черный континент состоял из размытых картин, зачастую невыносимых. Мертвые, раздувшиеся тела, континент, покрытый горами трупов. Мухи, облепившие глаза голодных детей, апатичные матери с высохшими грудями. Луиза помнила портреты Иди Амина и его сына, похожих в своих карикатурных мундирах на оловянных солдатиков. Ей всегда казалось, что она видит ненависть в глазах африканцев. Но, может быть, в этих темных зеркалах она прозревала свой собственный страх?

Ночью они пролетели над Сахарой. Она летела на континент, такой же белый и неизученный, каким он был для европейцев, прибывших сюда сотни лет назад. Внезапно ее ошеломила мысль, что она не сделала никаких прививок. Ей запретят въезд в страну? Она заболеет? Надо бы принять лекарства, чтобы не заболеть малярией? Она не знала.

Ночью, когда огни в огромном салоне погасли, Луиза решила посмотреть фильм. Но никак не могла сосредоточиться. Натянув плед до самого подбородка, опустила спинку сиденья и закрыла глаза.

И почти сразу, вздрогнув, открыла глаза в темноту. Что она сказала сама себе? Каким образом ищут то, что кто-то искал? Она не сумела додумать мысль до конца, та ускользнула. Луиза снова закрыла глаза. Время от времени она задремывала, дважды перелезала через спящую рядом женщину, чтобы отыскать стюардессу и попросить воды.

Над тропиками они неожиданно попали в зону сильной турбулентности, самолет трясло, снова загорелись сигналы о необходимости пристегнуть ремни безопасности. В иллюминатор Луиза видела, что они летят над мощным грозовым фронтом. Молнии вспарывали ночь, словно кто-то работал огромным сварочным аппаратом. «Вулкан, – мелькнуло у нее. – Стоит в своей кузнице и бьет по наковальне».

На рассвете она заметила у горизонта первые слабые лучи света. Позавтракала, ощутила, как в желудке сжимается кулак страха, и, наконец, разглядела серо-бурый ландшафт внизу. Но разве Африка не тропический зеленый континент? То, что предстало ее глазам, напоминало скорее пустыню или выжженное жнивье.

Луиза ненавидела посадки, они всегда внушали ей страх. Зажмурив глаза, она крепко вцепилась в ручку кресла. Самолет шлепнулся на асфальт, сбросил скорость, вырулил к зданию терминала и остановился. Она долго сидела, не обращая внимания на толчею в проходе, – люди словно бы изо всех сил спешили вырваться из клетки. Сквозь стерильный воздух кондиционера постепенно проникал африканский зной, полный незнакомых запахов. Луиза снова задышала. Жара и запахи, пусть и непохожие, напоминали о Греции. Не тимьян и не коринка. Другие пряности, может перец или корица. Дым костров.

Луиза вышла из самолета, нашла зал для транзитных пассажиров и отдала билет на проверку. Служащий за стойкой попросил ее паспорт. Пролистав его, он посмотрел на нее:

– У вас нет визы?

– Мне сказали, визу можно купить в аэропорту Мапуту.

– Иногда можно, иногда нельзя.

– Что будет, если нельзя?

Служащий за стойкой пожал плечами. Его черное лицо блестело от пота.

– В таком случае вы сможете провести время здесь, в Южной Африке. Насколько мне известно, в Мозамбике вы не увидите ни льва, ни леопарда, ни даже гиппопотама.

– Я приехала сюда не затем, чтобы любоваться зверями.

«Я кричу, – подумала она в отчаянии. – Голос у меня опять усталый и плаксивый. Я измучена, вся в поту, мой сын мертв. Разве ему все это понять?»

– У меня умер сын, – неожиданно произнесла она, хотя никто не требовал от нее таких сведений.

Служащий за стойкой наморщил лоб.

– Вы наверняка получите визу в Мапуту, – сказал он. – Особенно учитывая, что у вас умер сын. Примите соболезнования.

Луиза прошла в просторный зал отлета, поменяла деньги на южноафриканские ранды, выпила кофе. Позднее она будет вспоминать часы в аэропорту как долгое ожидание, окруженное пустотой. Она не помнила никаких звуков – ни музыки из невидимых динамиков, ни объявлений об отправке самолетов, ни предписаний о безопасности. Кругом лишь великая тишина и неясное мелькание красок.

Меньше всего ей запомнились люди. И только когда внезапно объявили о вылете ее самолета – «South African Airways 143 to Maputo» – ее опять вышвырнуло в действительность.

Она в изнеможении заснула и рывком проснулась, когда самолет сел в Мапуту. В иллюминатор увидела, что здесь больше зелени. Но все равно блекло, неухоженно, пустыня, скудно прикрытая тонким слоем травы.

Ландшафт вызвал в памяти редкие волосы на макушке Арона.

Жара встретила ее ударной волной, когда она, выйдя из самолета, направилась к зданию терминала. От солнца пришлось зажмуриться. «Какого черта я здесь делаю? – спросила она себя. – Собираюсь разыскать девушку по имени Лусинда. Но зачем?»

Визу она купила без всяких проблем, хотя сильно подозревала, что здорово переплатила за штамп в паспорте. Обливаясь потом, она застыла с чемоданом в руке. Мне нужны карта, машина и гостиница, в первую очередь гостиница, подумалось ей.

Рядом стоял негр в униформе, с плакатом в руке: Гостиница «Полана». Он заметил, что она смотрит на него.

– Гостиница «Полана»?

– Да.

– Ваша фамилия?

– Я не заказывала номер.

Ей удалось разобрать его имя на бейджике: «Рожериу Мандлате».

– Господин Мандлате, как вы думаете, там есть свободные номера?

– Ничего не могу обещать.

В компании четырех белых южноафриканских мужчин и женщин Луиза села в автобус. Город кипел от зноя. Они проезжали беднейшие кварталы. Повсюду люди, дети, главным образом дети.

И тут ее поразила мысль, что Хенрик наверняка ехал той же дорогой. И видел то же, что видела она. Но бродили ли у него в голове те же мысли? Этого она знать не могла. На этот вопрос ей никогда не получить ответа.

Солнце стояло прямо над головой, когда Луиза подошла к белой, похожей на дворец гостинице. Она получила номер с видом на Индийский океан. Отрегулировала кондиционер, чтобы остудить помещение, и подумала о ледяных утрах в Херьедалене. «Сильная жара и пронизывающий холод уподобляются друг другу, – размышляла она. – В Греции я научилась переносить зной, потому что мое тело было привычно к противоположному климату. И Херьедален, и Греция вооружили меня, чтобы выдержать этот сумасшедший зной».

Луиза разделась догола и, постояв под холодными струями висящего на стене аппарата, пошла в душ. Долго-долго освобождалась от длительного полета.

Потом, присев на край кровати, она позвонила на мобильный Арону. Он не ответил, только автоматический голос попросил ее позвонить позднее. Она вытянулась на постели, натянула на себя тонкое одеяльце и заснула.

Проснувшись, она не могла сообразить, где находится. В комнате было холодно, время – без десяти час. Она проспала больше трех часов, крепко, без сновидений. Встала, оделась и почувствовала, что проголодалась. Положила свой паспорт, паспорт Арона и большую часть денег в сейф и заперла его на код – первые четыре цифры телефона Артура. Следовало бы, конечно, позвонить ему и сказать, где она. Но сперва надо поесть и ощутить, каково это – быть в стране, о которой ничего не знаешь.

В красиво обставленном холле четыре чернокожие женщины вытирали пыль, и это напомнило ей, что она в Африке.

Практически все постояльцы были европейцами. В ресторане Луиза заказала салат. Обвела взглядом зал. Чернокожие официанты, белые посетители. Она поискала банк, чтобы обменять деньги. Побродила по гостинице. В газетном киоске купила план Мапуту и путеводитель по стране. В другом конце гостиницы обнаружила казино. Заходить не стала, только украдкой посмотрела на одиноких толстяков, игравших на автоматах. Обошла гостиницу, обогнула внушительных размеров бассейн, подошла к перилам, откуда гостиничный сад спускался к пляжу и морю. Встала в тени маркизы. Море напомнило ей Эгейское, тот же бирюзовый цвет, те же переливы при ярком солнце.

Появился официант, поинтересовался, не нужно ли ей чего. «Моего сына, – подумала она. – Живого Хенрика и голос Арона, уверяющего по телефону, что все в порядке».

Луиза покачала головой, официант прервал ход ее мыслей.

Она вышла к фасаду гостиницы, выходящему на парковку. Возле ограды кишели уличные торговцы. Недолго помешкав, она двинулась по тротуару, мимо продавцов, предлагавших скульптурки из душистого сандалового дерева, жирафов, игрушечных слонов, маленькие шкатулки, стулья и выточенных людей с гротескными лицами. Перешла улицу, отметила, что на углу расположено одно из бюро «АВИС», и продолжила путь по широкой авеню, которая, к ее изумлению, носила имя Мао Цзэдуна.

Несколько ребятишек сидело вокруг костра из горящего мусора. Один подлетел к ней, протянул ладошку. Покачав головой, она прибавила шагу. Мальчишка уже привык к такому обращению, не побежал за ней, а сразу отказался от своего намерения. «Еще не время, – решила Луиза. – Нищими я займусь попозже».

Она свернула на улицу с менее оживленным движением, потом на другую, тянувшуюся между высокими стенами, за которыми лаяли свирепые собаки. Улица была пустынна – самое жаркое время дня, сиеста. Луиза внимательно следила, куда поставить ногу. Тротуары разбиты, водосточные решетки отсутствуют. «Интересно, как можно ходить по таким улицам в темноте», – подумала она.

И тут на нее напали. Двое нападавших подкрались сзади. Один беззвучно обхватил ее руками и обездвижил. Другой приставил к ее щеке нож. Глаза красные, зрачки расширены, явный наркоман. Его английский состоял практически из одного слова – fuck. Человек, державший ее, – лица его она видеть не могла – крикнул ей прямо в ухо: Give те топеу.

Она похолодела, но сумела преодолеть шоковое состояние. И медленно ответила: Берите что хотите, я сопротивляться не буду.

Мужчина, стоявший сзади, сорвал с ее плеча сумочку, и побежал прочь. Она так и не рассмотрела его лица, увидела только, что он босой, одет в обноски и бежит очень быстро. Второй, с расширенными зрачками, чиркнул ножом ей по щеке и тоже убежал. Он тоже был босой.

Оба – ровесники Хенрика.

Потом она закричала. Но, похоже, никто не слышал ее, только невидимые собаки лаяли за стенами. На улицу выехал автомобиль. Луиза стала перед ним, размахивая руками. Щека кровоточила, кровь капала на ее белую блузку. Машина нерешительно остановилась, за рулем сидел белый мужчина. Продолжая кричать, она побежала к машине. Тогда автомобиль резко дал задний ход, круто развернулся и исчез. У нее закружилась голова, она больше не могла справиться с этим ужасом.

Этот чертов Арон не позволил бы такому случиться, защитил бы меня. Но его нет. Никого нет.

Луиза села на тротуар и глубоко задышала, чтобы не упасть в обморок. Когда кто-то дотронулся до ее плеча, она вскрикнула. Рядом стояла чернокожая женщина. В руках она держала блюдо с арахисом, от нее сильно пахло потом, блузка рваная, бедра обернуты куском грязной тряпки.

Луиза попыталась объяснить, что на нее напали. Женщина, очевидно, ничего не поняла, говорила на своем языке и на португальском.

Она помогла Луизе встать, с трудом произнесла слово «госпиталь», но Луиза сказала: «Полана», отель «Полана». Женщина кивнула, крепко взяла ее за руку, ловко балансируя на голове блюдом с арахисом и на ходу поддерживая Луизу. С помощью носового платка Луиза сумела остановить кровь. Рана была неглубокая, скорее царапина на коже. Но ей казалось, нож проник в самое сердце.

Женщина, шедшая с ней рядом, ободряюще улыбалась. Они подошли к подъезду гостиницы. Денег у Луизы не было, они остались в сумке. Она развела руками. Женщина покачала головой, по-прежнему показывая в улыбке белые, ровные зубы, пошла дальше по улице, прямиком в знойное марево – Луиза смотрела ей вслед, – и наконец исчезла из виду.

Когда Луиза поднялась к себе в номер и умылась, мир рухнул. В ванной она потеряла сознание. Сколько времени длился обморок, она, очнувшись, не имела представления, может, всего несколько секунд.

Она лежала не шевелясь на кафельном полу. Откуда-то донесся мужской смех и сразу же восторженный женский вопль. А она лежала на полу и думала, как ей повезло, что она так легко отделалась.

Однажды в юности, когда она на несколько дней приехала в Лондон, вечером к ней подскочил какой-то мужчина, схватил за руку и попытался затащить в подъезд. Она отбивалась, кричала и, укусив его, сумела вырваться. После того случая она никогда не сталкивалась с насилием.

Сама ли она виновата? Наверно, следовало сперва удостовериться, что можно свободно ходить по улицам, даже днем? Нет, она не виновата, она отказывалась признавать свою вину. Пусть нападавшие и ходили без обуви и в рванье, это не давало им права пырять ножом ей в лицо и красть ее сумочку.

Луиза села. Потом осторожно встала, легла на кровать. Внутри все дрожало. Сейчас она сама была горшком, который разбили у нее на глазах. Вокруг мельтешили осколки. Она поняла, что смерть Хенрика догнала ее. Все разрушилось, ничто больше не могло удержать ее в целости. Она села на кровати в слабой попытке оказать сопротивление, но тут же легла опять: будь что будет.

Приливная волна, о которой она слышала, волна, которую никто не мог изобразить, волна, достигшая невообразимого буйства. Я старалась догнать его. Сейчас я в Африке. Но он мертв, и я не знаю, зачем я здесь.

Сперва нахлынула волна, потом – бессилие. Более суток она пролежала в постели. Утром, когда горничная открыла дверь, Луиза лишь протестующе махнула рукой. На ночном столике стояли бутылки с водой, Луиза смогла съесть только яблоко, захваченное из Мадрида.

Один раз ночью она подошла к окну, посмотрела на освещенный парк с мерцающим бассейном. Вдалеке простирался морской залив, свет маяка прорезал темноту, покачивались навигационные огни на невидимых рыбацких лодках. В парке бродил одинокий ночной сторож. Что-то напомнило ей Арголиду, раскопки в Греции. Но до Греции далеко, и она задавалась вопросом, вернется ли туда когда-нибудь. И могла ли она вообще представить себе, что продолжит работу археолога?

Хенрик мертв так же, как мертва я. Человек способен один раз в жизни стать развалиной, но дважды никогда. Может, именно поэтому Арон исчез? Боялся еще раз стать молотом, который разобьет меня на куски?

Луиза вернулась в постель. Время от времени засыпала. И только в середине дня почувствовала, что силы возвращаются. Приняла ванну, спустилась вниз и поела. Сидела под маркизой – жарко, но морской ветер навевал прохладу. Луиза изучала план города. Нашла свою гостиницу и долго водила пальцем по карте, пока не обнаружила район под названием Фейра-Популар.

Подкрепившись, Луиза устроилась в тени дерева и принялась разглядывать ребятишек, резвившихся в бассейне. В руке у нее был телефон, и она наконец решила позвонить Артуру.

Его голос звучал словно из другого мира, запаздывал. Их реплики сталкивались, перебивали друг друга.

– Удивительно, я прекрасно тебя слышу на таком расстоянии.

– Австралия еще дальше.

– Все нормально?

Луиза собралась было рассказать ему, что ее ограбили, на мгновенье ей захотелось прислониться к нему сквозь эфир и поплакать. Но она взяла себя в руки и ничего не сказала.

– Я живу в гостинице, похожей на дворец.

– Я думал, это бедная страна.

– Не для всех. Богатство заставляет видеть всех, у кого ничего нет.

– Я по-прежнему не понимаю, что ты намерена делать.

– То, что говорила. Найти подругу Хенрика, девушку по имени Лусинда.

– От Арона есть известия?

– Ни от него, ни о нем. Он исчез. По-моему, его убили.

– Зачем кому-то понадобилось убивать его?

– Не знаю. Но попытаюсь выяснить.

– У меня осталась только ты. Мне страшно, когда ты так далеко.

– Я очень осторожна.

– Иногда этого недостаточно.

– Я буду звонить. Снег выпал?

– Сегодня ночью, сперва отдельные снежинки, а потом повалил густыми хлопьями. Я сидел на кухне смотрел, как он падает. Точно белое молчание накрывало землю.

Белое молчание накрывает землю. Двое парней напали на меня. Они шли за мной от гостиницы? Или прятались в тени, и я их не заметила?

Ее переполняла ненависть к ним, ей хотелось видеть, как их бьют, до крови, слышать их крики.

В одиннадцать часов она подошла к стойке портье и попросила заказать такси, чтобы доехать до Фейра-Популар. Служащий сначала удивленно посмотрел на нее, потом улыбнулся:

– Вам поможет швейцар. Туда идти не больше десяти минут.

– А там опасно?

Луиза сама поразилась своему вопросу, который вовсе не собиралась задавать.

Впрочем, от нежданных появлений грабителей она не застрахована нигде, это ясно. Даже человек, напавший на нее много лет назад в Лондоне, по-прежнему нет-нет да и возникал в ее сознании.

– Почему это должно быть опасно?

– Не знаю. Я вас спрашиваю.

– Возможно, там есть некоторое количество опасных женщин. Но вами они вряд ли заинтересуются.

«Проститутки, – подумала она. – Но ведь они есть везде?»

Она ехала по городу. В такси воняло рыбой, шофер ехал быстро и, кажется, ничуть не нуждался в отсутствующем зеркале заднего вида. В темноте поездка напоминала спуск в подземелье. Таксист высадил ее возле входа на огороженную территорию вроде парка развлечений. Луиза заплатила за вход, снова в сомнениях, не обманули ли ее, и очутилась среди множества ресторанчиков и баров. В центре стояла заброшенная карусель с безголовыми лошадьми, чертово колесо с проржавевшими корзинами давно престало крутиться. Повсюду музыка, тени, слабо освещенные помещения, где, склонившись над бутылками и стаканами, сидел народ. Юные чернокожие девушки в мини-юбках, с полуобнаженными грудями, на каблуках-гвоздиках, покачиваясь, проходили мимо. Опасные женщины на охоте за неопасными мужчинами.

Луиза искала бар «Малокура». Блуждала среди скопления питейных заведений, снова и снова попадала в те места, где только что была, вновь начинала сначала. Порой вздрагивала, будто руки грабителей опять хватали ее. Повсюду ей чудился блеск ножей. Она зашла в бар, отличавшийся от остальных ярким освещением. Выпила пива и рюмку водки. К ее удивлению, в углу бара сидела южноафриканская пара, с которой она ехала с аэродрома. Оба были пьяны. Мужчина то и дело хлопал женщину по плечу, точно хотел столкнуть со стула.

Был первый час ночи. Луиза продолжила поиски «Малокуры». И наконец нашла. Бар действительно назывался «Малокура» – так было написано на картонной вывеске – и находился в углу, у самой ограды. Луиза дала глазам привыкнуть к тусклому освещению и села за столик.

Лусинда за стойкой бара загружала поднос бутылками с пивом и кружками. Луиза представляла ее себе не такой худенькой. Но это была она, без всяких сомнений.

Лусинда составила содержимое подноса на один из столиков.

Потом их взгляды встретились. Луиза поняла руку. Лусинда подошла к ее столу.

– Есть будешь?

– Бокал вина, пожалуйста.

– У нас нет вина. Только пиво.

– Кофе?

– Здесь никто кофе не заказывает.

– Тогда пиво.

Лусинда вернулась и поставила перед Луизой стакан и коричневую бутылку.

– Я знаю, тебя зовут Лусинда.

– Кто ты?

– Я – мать Хенрика.

Тут она вспомнила, что Лусинда не знает о смерти Хенрика. Теперь было слишком поздно, выхода нет, отступать некуда.

– Я пришла сообщить, что Хенрик умер. И спросить, не знаешь ли ты почему.

Лусинда не шевелилась. Глаза бездонные, губы плотно сжаты.

– Меня зовут Луиза. Но, может, он говорил?

Говорил он ей когда-нибудь, что у него есть мать? Говорил? Или я такая же незнакомка для тебя, как ты для меня?