Текст книги "Мозг Кеннеди"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

7

Во время промежуточной посадки в Сингапуре Луиза вышла из самолета и побрела во влажной духоте по устланным желто-коричневыми коврами длинным коридорам, которые, казалось, вели к новым отдаленным терминалам.

Остановившись у магазинчика, где продавались блокноты, она купила ежедневник с вышитыми на фиолетовом переплете птицами. Девушка-продавщица дружески ей улыбнулась. Глаза Луизы тотчас начали наполняться слезами. Она стремительно повернулась и ушла.

На обратном пути к самолету ей вдруг стало страшно, что она вот-вот впадет в панику. Она держалась поближе к стенам, ускорила шаг и пыталась сосредоточиться на своем дыхании. Была уверена, что в любую минуту все вокруг потемнеет и она упадет. Но ей очень не хотелось очнуться на желто-коричневом ковре. Ей нельзя падать. Не сейчас, когда она приняла важное решение разыскать Арона.

Самолет взял курс на Сидней в два ночи. Еще во Франкфурте Луиза потеряла контроль над часовыми поясами, которые ей предстояло пересечь. Она пребывала в состоянии невесомости и вневременья. Может, именно так ей удастся приблизиться к Арону? В те годы, что они прожили вместе, Арон всегда удивительным образом знал, когда она вернется домой, когда окажется близко от него. И в тех случаях, когда злилась на его слова или поступки, она понимала, что никогда не сумеет застать его врасплох, если вдруг выяснится, что он ей изменяет.

Она сидела в кресле 26 D, у прохода. Рядом спал приветливый господин, представившийся отставным полковником австралийских ВВС. Он не пытался завязать разговор, за что Луиза была ему благодарна. Сидя в сумеречном салоне, она стакан за стаканом брала воду, которую регулярно приносила стюардесса. По другую сторону прохода женщина ее лет слушала какой-то радиоканал.

Луиза вынула купленный ежедневник, зажгла ночник и, найдя ручку, начала писать.

Краснозем. Первое написанное ею слово. Почему вдруг именно оно всплыло в ее мозгу? Неужели это важнейший ключ к разгадке? Главный черепок, вокруг которого в свое время сгруппируются все остальные фрагменты?

Мысленно она перелистала те две тетрадки, память о мертвых или умирающих женщинах.

Каким образом они попали к Хенрику? Он не был ребенком, нуждавшимся в напоминаниях о своих родителях. Знал если и не все, то многое о своей матери. И с Ароном, несмотря на его частые отлучки, он довольно регулярно общался. Откуда Хенрик получил эти тетрадки? Кто дал их ему?

Она записала вопрос. Откуда краснозем? Дальше этого она не продвинулась. Отложила ежедневник, выключила лампу, закрыла глаза. Мне нужен Арон, чтобы я смогла думать. В свои лучшие минуты он был не только прекрасным любовником, но и обладал умением слушать. Он – одно из редких существ, способных дать совет, не задумываясь о собственных выгодах.

Она открыла глаза. Может, как раз этой стороны личности Арона и их совместной жизни ей недоставало больше всего? Слушающего и временами поразительно умного человека, в которого она влюбилась и от которого родила сына?

«Я ищу именно этого Арона, – размышляла она. – Без его помощи я никогда не пойму, что произошло. Никогда не смогу вернуться к прежней жизни без его поддержки».

Остаток ночи она дремала в своем кресле, время от времени настраиваясь на какой-нибудь радиоканал, но музыка, совсем не подходившая, по ее мнению, к ночному мраку, раздражала ее. «Я сижу в клетке, – думала она. – В клетке с тонкими стенками, которые тем не менее противостоят лютому холоду и огромной скорости. В этой клетке меня несет на континент, куда я и не пыталась попасть. Континент, куда я никогда не стремилась».

За несколько часов до посадки в Сиднее у Луизы возникло ощущение, что принятое во франкфуртском аэропорту решение совершенно бессмысленно. Ей не найти Арона. На нее, одинокое существо на краю света, лишь снова навалятся горе и растущее отчаяние.

Но она не могла повернуть клетку и швырнуть ее обратно во Франкфурт. Ранним утром шасси самолета с грохотом стукнулись об асфальт сиднейского аэродрома. Заспанная Луиза снова шагнула в мир. Приветливый таможенник забрал яблоко, лежавшее у нее в сумке, и бросил в урну. Найдя окошко информации, она забронировала номер в «Хилтоне». У нее перехватило дыхание, когда она поняла, во что он ей обойдется, но перезаказывать не было сил. Поменяв деньги, Луиза на такси поехала в гостиницу. Смотрела на город в набиравшем силу рассвете и думала, что когда-то Арон ехал тем же путем, по тем же шоссейным дорогам, через те же мосты.

Ей достался номер, где окна не открывались. Если бы она не чувствовала себя такой измотанной, то немедля перебралась бы в другую гостиницу. У нее сразу же начался приступ удушья. Но она заставила себя пойти в душ, после чего голышом забралась под простыню. «Я сплю как Хенрик, – мелькнуло в голове. – Голышом. Почему в последнюю ночь его жизни на нем была пижама?»

Вопрос остался без ответа – Луиза заснула и проснулась только в полдень. Вышла на улицу, направилась к порту, прогулялась до здания Оперы и зашла перекусить в итальянский ресторан. Было прохладно, но солнце пригревало. Она выпила вина и попыталась решить, что делать. Артур говорил с посольством. Еще он связался с кем-то из Общества дружбы, кто якобы располагал информацией о шведах-иммигрантах. Но Арон ведь не иммигрант. Он не позволит себя регистрировать. Он – человек, всегда имеющий как минимум два входа и выхода из своего укрытия.

Она отогнала от себя чувство бессилия. Наверняка существует способ найти Арона, если он, разумеется, в Австралии. Он из тех людей, которые никого не оставляют безразличными. Познакомившись с Ароном, забыть его было нельзя.

Луиза уже собралась уходить из ресторана, когда услышала, что за соседним столиком какой-то мужчина говорит по-шведски по мобильному телефону. Говорил он с женщиной – это Луиза услышала – о ремонте автомобиля. Закончив разговор, мужчина улыбнулся ей:

– It is always problems with the cars. Always[4]4
  С машинами всегда проблемы. Всегда (англ.).


[Закрыть].

– Я говорю по-шведски. Но я согласна – машины вечно барахлят.

Мужчина встал, подошел к ее столу, представился – его зовут Оскар Лундин – и крепко пожал ей руку.

– Луиза Кантор. Красивое имя. Ты здесь на время или иммигрантка?

– На короткое время. Не пробыла здесь еще и суток.

Показав рукой на стул, он поинтересовался, может ли присесть. Официант перенес его чашку с кофе.

– Прекрасный весенний день. Еще прохладно. Но весна приближается. Никогда не перестану восхищаться этим миром, где весна и осень могут следовать друг за другом, хотя их разделяют моря и континенты.

– Ты давно здесь живешь?

– Приехал в сорок девятом. Мне было девятнадцать. Вообразил, что здесь можно грести деньги лопатой. Мои школьные познания никуда не годились, но я любил сады, растения. Знал, что всегда смогу обеспечить себя, подрезая кусты или приводя в порядок фруктовые деревья.

– Почему ты отправился сюда?

– У меня были чудовищные родители. Извини за откровенность. Отец – священник, ненавидевший всех, кто не верил в его Бога. Я вообще ни в кого не верил, и он считал меня богохульником и избивал до полусмерти, пока я не вырос и не смог дать отпор. Тогда он перестал со мной разговаривать. Мать вечно пыталась нас помирить, она была доброй самаритянкой, которая, к сожалению, вела невидимую бухгалтерскую книгу и не делала ничего, чтобы облегчить мне жизнь, поскольку требовала взамен благодарности. Она заставляла меня демонстрировать мои сокровенные мысли, муки совести, чувство вины за все то, чем она пожертвовала, – выжимала меня как лимон в давилке. И я сделал единственно возможное. Уехал. Прошло уже больше полувека. Я ни разу не возвращался. Не поехал даже на их похороны. У меня там осталась сестра, с ней я говорю каждое Рождество. А так я здесь. И стал садовником. У меня собственная фирма, которая не только подрезает кусты и приводит в порядок фруктовые деревья, но и разбивает целые парки для тех, кто готов платить.

Он допил кофе и передвинул стул, подставляя лицо солнцу. Луиза решила, что ей терять нечего.

– Я ищу одного человека. Его зовут Арон Кантор. Когда-то мы были женаты. По-моему, он живет здесь, в Австралии.

– По-твоему?

– Я не уверена. Я спрашивала в посольстве и в Обществе дружбы.

Оскар Лундин поморщился:

– Они представления не имеют, кто из шведов находится в этой стране. Общество – это стог сена, где любые иголки могут спрятаться.

– Неужели? Люди приезжают сюда, чтобы спрятаться?

– Точно так же, как здешний народ стремится попасть в страну вроде Швеции, чтобы скрыть свои грехи. Не думаю, что здесь прячется слишком много шведских мошенников. Но кое-кто есть точно. Десять лет назад здесь жил человек из Онге, совершивший убийство. Шведские власти его так и не нашли. Теперь он мертв и покоится под собственным могильным камнем в Аделаиде. Но, полагаю, твой бывший муж не объявлен в розыск за какое-либо преступление.

– Не объявлен. Но мне необходимо его найти.

– Это нам всем необходимо. Найти тех, кого мы ищем.

– Что бы ты сделал на моем месте?

Оскар Лундин задумчиво помешал ложечкой в полупустой чашке.

– На твоем месте я бы попросил меня о помощи, – наконец проговорил он. – У меня большие связи в этой стране. Австралия – это континент, где дела по-прежнему вершатся с помощью личных связей. Мы кричим, шепчем друг другу на ухо и обычно узнаем то, что хотели узнать. Как мне найти тебя?

– Я живу в «Хилтоне». Хотя для меня это слишком дорого.

– Останься там еще на два дня, если хватит денег. Больше не потребуется. Если твой муж здесь, я его найду. Если не найду, придется тебе искать его в другом месте. Например, в Новой Зеландии, что вполне разумно.

– Я с трудом верю в такую удачу – что я встретила тебя. И что ты захотел помочь совершенно незнакомому человеку.

– Пожалуй, я пытаюсь делать то самое добро, что мой отец только притворялся, будто делает.

Подозвав официанта, Оскар Лундин расплатился. Уходя, приподнял шляпу.

– Через сорок восемь часов я позвоню. Надеюсь, с хорошими новостями. Но я уже переживаю, что наобещал слишком много. Бывало, я обещал, что на посаженных мной яблонях уродится много плодов. Меня это до сих пор преследует.

Луиза видела, как он, выйдя прямо под солнечные лучи, направился по набережной к паромной переправе, на фоне которой высились небоскребы. Нередко она ошибалась в оценке людей. Но в том, что Оскар Лундин действительно постарается ей помочь, не сомневалась.

Через двадцать три часа в ее номере зазвонил телефон. Она как раз вернулась с долгой прогулки. Пыталась прикинуть, что будет делать, если Оскар Лундин не даст ей никакой информации или если он обманет ее и не позвонит. В этот же день она еще поговорила с отцом и позвонила в Грецию, предупредила коллег, что ей потребуется еще неделя, чтобы справиться с горем, а может, и две. Ее выслушали с пониманием, как и раньше, но она прекрасно знала, что очень скоро ей придется вернуться на раскопки, иначе у них там лопнет терпение.

Голос Оскара Лундина звучал, как она его запомнила, – приятный шведский язык, в котором не отсутствовали многие слова, вошедшие в обиход за долгие годы, проведенные им за пределами Швеции. «Так говорили на шведском в годы моего детства», – подумала она после их встречи.

Оскар Лундин сразу перешел к делу:

– Думаю, я нашел твоего сбежавшего мужа. Если только не существует нескольких шведов по имени Арон Кантор.

– Он – единственный.

– У тебя есть карта Австралии?

Луиза купила карту и сейчас развернула ее на кровати.

– Поставь палец на Сидней. Затем следуй дорогами, ведущими на юг, к Мельбурну. Поедешь в сторону южного побережья и остановишься в местечке Аполло-Бей. Нашла?

Она увидела нужное название.

– По моим сведениям, там уже несколько лет живет человек по имени Арон Кантор. Точный адрес его квартиры или дома мой информатор указать не мог. Но он уверен, что человек, которого ты ищешь, находится в Аполло-Бей.

– У кого ты это узнал?

– У старого капитана траулера, уставшего от Северного моря и потому перебравшегося на другой конец земли. Обычно он какое-то время проводит на южном побережье. К тому же отличается безмерным любопытством и не забывает ни одного имени. Думаю, ты найдешь Арона Кантора в Аполло-Бей. Местечко маленькое, оживающее только в летние месяцы. Сейчас, в эту пору года, там совсем мало людей.

– Не знаю, как и благодарить тебя.

– Почему шведы всегда должны благодарить? Неужели нельзя помочь, не предъявляя невидимой бухгалтерской книги? Но я оставлю тебе мой телефон, потому что очень хочу узнать, нашла ли ты его в конце концов.

Луиза записала номер Оскара на карте. Когда он попрощался и положил трубку, у нее возникло ощущение, будто он приподнял шляпу. Она замерла, отметив, как сильно бьется сердце.

Арон жив. Она поступила правильно, прервав свою поездку в Грецию. И по счастливой случайности очутилась за столиком в ресторане рядом с доброй феей в летней шляпе.

«Оскар Лундин мог бы быть братом моего отца, – подумала она. – Два старика, которые без колебаний придут мне на помощь в трудную минуту».

Внутри у нее словно прорвало плотину, и все так долго сдерживаемые силы выплеснулись наружу. За короткое, почти ничтожное время Луиза взяла напрокат машину, доставленную прямо к гостинице, и расплатилась по счету. Она выехала из города на нужную автомагистраль и взяла курс на Мельбурн. Она спешила. Возможно, Арон и правда находится в местечке под названием Аполло-Бей. Но нельзя исключить и вероятность, что ему вздумается исчезнуть. Почуяв, что кто-то ищет его, он исчезал. Луиза рассчитывала переночевать в Мельбурне, а утром отправиться вдоль побережья к Аполло-Бей.

Она нашла радиоканал, передававший классическую музыку. Впервые после смерти Хенрика снова слушала музыку. К полуночи выбралась в центр Мельбурна. Смутно вспомнила, что, когда была совсем крохой, здесь проходила Олимпиада. В голове всплыла фамилия прыгуна в высоту, Нильссона, которым восхищался отец. На наружной стене дома Артур отметил высоту, которую тот преодолел и которая принесла ему золотую медаль. Как же его звали, этого Нильссона? Кажется, Рикард. Но она не уверена. Может, перепутала двух разных людей или даже два разных вида спорта. Надо будет позже спросить у отца.

Она сняла номер в гостинице недалеко от здания парламента, опять слишком дорогой. Но от усталости была не в силах искать что-то другое. В нескольких кварталах от гостиницы обнаружила Чайнатаун в миниатюре. В полупустом ресторане, где большинство официантов неподвижно пялились на телеэкран, съела ростки бамбука с рисом. Выпила несколько бокалов вина и захмелела. И непрерывно думала об Ароне. Найдет ли она его завтра? Или он уже успел улизнуть?

После ужина Луиза пошла прогуляться, чтобы проветрить голову. Дошла до парка с освещенными аллеями. Если бы она не выпила, можно было бы продолжить поездку немедленно, отнеся нераспакованный чемодан в машину. Но ей надо поспать. Вино поможет.

Она легла, не разбирая постель, укрывшись покрывалом, и в тревожной полудреме, где мелькали какие-то лица, дотянула до рассвета.

В половине седьмого она позавтракала и покинула Мельбурн. Шел дождь, с моря дул порывистый холодный ветер. Она поежилась, садясь в машину.

Где-то там, под дождем, находится Арон.

Он меня не ждет и не жаждет услышать о случившейся трагедии. Скоро действительность настигнет его.

В одиннадцать Луиза прибыла на место. Всю дорогу дождь не прекращался ни на минуту. Аполло-Бей представлял собой узенькую полоску домов, тянувшуюся вдоль залива. Мол сдерживал волны, атаковавшие небольшую армаду рыбацких суденышек. Припарковав машину возле кафе, она продолжала сидеть, вглядываясь в пелену дождя через неустанно работавшие дворники.

Здесь, под дождем, находится Арон. Но где его найти?

На секунду задача представилась Луизе невыполнимой. Но она не собиралась опускать руки, не теперь, когда приехала на другой конец земли. Выйдя из машины, бегом пересекла улицу и влетела в магазин спортивной одежды. Купила непромокаемую куртку и кепку с козырьком у продавщицы, грузной беременной девушки. Луиза подумала, что, задав ей вопрос, ничего не потеряет.

– Ты не знаешь Арона Кантора? Шведа? Он хорошо говорит по-английски, но с акцентом. Он вроде живет здесь, в Аполло-Бей. Ты знаешь, кого я имею в виду? Знаешь, где он живет? Если не знаешь, у кого еще спросить?

Луиза подозревала, что продавщица не слишком озабочена ответом.

– Я не знаю никаких шведов.

– Арон Кантор? Ведь это необычное имя.

Девушка отсчитала ей сдачу, равнодушно покачав головой.

– Сюда приходит много народа.

Луиза надела куртку и вышла из магазина. Дождь стал слабее. Она пошла вдоль домов и вдруг поняла, что это и есть весь Аполло-Бей. Улица, тянувшаяся вдоль залива, ряд домов, и все. Море было свинцового цвета. Она зашла в кафе, заказала чай и попробовала собраться с мыслями. Где мог быть Арон, если он вправду здесь? Он с удовольствием гулял в непогоду. И любил ловить рыбу.

Человек, принесший ей чай, расхаживал по помещению, вытирая столики.

– Где здесь обычно ловят рыбу, если нет лодки?

– Обычно с мола. Или в акватории гавани. Она снова спросила о чужаке по имени Арон Кантор. Человек, продолжая вытирать столики, отрицательно помотал головой.

– Может, он живет в гостинице? Это по дороге до гавани. Спросите там.

Луиза прекрасно знала, что Арон ни за что бы не согласился долго жить в гостинице.

Дождь перестал, тучи рассеялись. Луиза вернулась к машине и поехала в гавань, не остановившись у гостиницы под названием «Иглз-инн». Припарковалась у въезда в гавань и пошла вдоль набережной. Вода была маслянистая, грязная. Баржа, груженная мокрым песком, скреблась о разбитую тракторную платформу. Рыболовецкое судно, заставленное кадками для омаров, называлось «Пьета»[5]5
  Пьета (от ит. pieta – милосердие, благочестие) в изобразительном искусстве обозначает изображение оплакивания Христа Богоматерью.


[Закрыть], и Луиза рассеянно спросила себя, способствует ли это название хорошему улову. Она зашагала к концу внутреннего мола. Мальчишки, сосредоточенно следившие за лесками своих удочек, не удостоили ее даже взглядом. Она посмотрела на внешний мол, простиравшийся далеко от внутренней акватории. Там кто-то рыбачил, может, даже не один человек. Вернувшись назад, Луиза свернула на более длинный мол. Порывы крепчавшего ветра свистели меж громадных каменных блоков, образовывавших внешнюю стену мола. Такую высокую, что моря за ней было не видно, доносился только его шум.

Там действительно рыбачил один человек. Двигался он резко, точно охваченный внезапным нетерпением.

Луиза испытала смешанное чувство радости и ужаса. Это Арон, никто больше не двигался так резко, так судорожно. Но уж больно просто все складывалось, больно быстро удалось найти его.

Ее вдруг поразила мысль, что она понятия не имеет, как он живет. Может, снова женился, может, завел других детей. Не исключено, что того Арона, которого она знала и любила, больше не существует. Человек, стоявший на пронизывающем ветру в ста метрах от нее, с удочкой в руках, возможно, теперь совсем чужой. Не вернуться ли к машине и поехать за ним, когда он закончит рыбалку?

Она разозлилась на себя за нерешительность. Стоило ей оказаться вблизи от Арона, как она потеряла свою обычную решимость. Преимущество по-прежнему на его стороне.

Она отбросила прочь сомнения – они встретятся здесь, на молу.

Ему некуда деваться, разве что спрыгнуть в ледяную воду. Этот мол – тупик. Теперь он не скроется. На сей раз он забыл снабдить свою нору тайным запасным выходом...

Когда Луиза вышла на мол, Арон стоял к ней спиной. Она видела его затылок, плешь на темечке стала больше. Он как будто съежился, во всей фигуре чувствовалась слабость, которая никогда не связывалась у нее с образом Арона.

Рядом с ним лежала клеенка, придавленная по углам четырьмя камнями. Он поймал три рыбины. Похожие на помесь трески и щуки, показалось Луизе, если подобная помесь вообще возможна.

Только она собралась окликнуть, как он обернулся. Рывком, точно чуя неладное. Посмотрел на нее, но из-за стянутого и завязанного капюшона куртки узнал не сразу. Внезапно он понял, кто перед ним, и явно испугался. За годы их совместной жизни такого не случалось почти ни разу – чтобы Арон выказал свои сомнения, а тем более испуг.

Всего секунда-другая – и он взял себя в руки. Закрепил удочку между камнями.

– Вот уж не ожидал, что ты найдешь меня здесь.

– Меньше всего ты ожидал, что я стану тебя искать.

Он посерьезнел, предчувствуя и страшась продолжения.

Еще в долгие часы на борту самолета и во время автомобильного путешествия она уговаривала себя подойти к делу поосторожнее, сообщить о Хенрике так, чтобы причинить минимум боли. И сейчас осознала, что это невозможно.

Снова пошел дождь, порывы ветра усиливались. Повернувшись к ветру спиной, Арон подошел ближе. Он был бледен, глаза красные, словно он крепко выпил, губы потрескались. Без поцелуев губы растрескиваются, обычно говорил он.

– Хенрик умер. Я всеми возможными способами пыталась отыскать тебя. В конце концов осталось лишь это местечко, я приехала сюда и нашла тебя.

Арон смотрел на нее без всякого выражения, точно не понял. Но Луиза знала, что вонзила в него нож и ему больно.

– Я обнаружила Хенрика мертвым в его квартире. Он лежал в постели, как будто спал. Мы похоронили его на церковном кладбище в Свеге.

Арон пошатнулся, казалось, вот-вот упадет. Прислонившись к мокрой каменной стене, протянул Луизе руки. Она взяла их в свои.

– Этого не может быть.

– Я тоже считаю, что не может. Но тем не менее это правда.

– Отчего он умер?

– Мы не знаем. Полиция и судмедэксперт утверждают, что он покончил с собой.

Арон посмотрел на нее обезумевшим взглядом:

– Чтобы мальчик покончил с собой? В жизни не поверю!

– И я не верю. Но у него в крови обнаружили большое количество снотворного.

Арон зарычал, выбросил рыбу в воду, потом швырнул следом ведро и удочку. Крепко сжав руку Луизы, он увел ее прочь. И велел ехать за его машиной, старым ржавым «фольксвагеном»-фургоном. Они выехали из Аполло-Бей и двинулись той дорогой, по которой она приехала. Вскоре Арон свернул на серпантин, петлявший меж высоких крутых холмов, нависших над самым морем. Он ехал быстро, виляя, точно пьяный. Луиза не отставала. В глубокой ложбине среди холмов они свернули на дорогу, скорее похожую на узкую тропку, все время круто взбиравшуюся вверх, и остановились у деревянного домика на краю горного уступа. Луиза вышла из машины и подумала, что вот именно так и представляла себе одно из потайных его мест. Бесконечная панорама, море, простирающееся до самого горизонта.

Арон рванул дверь, схватил бутылку виски со стола возле камина, наполнил стакан. Вопросительно взглянул на Луизу, но та покачала головой. Сейчас она должна быть трезвой. Довольно и того, что Арон в подпитии мог перейти все границы и показать свой буйный нрав. Слишком много разбитых окон и сломанных стульев ей пришлось повидать, чтобы допустить это еще раз.

Во дворе, у французского окна с видом на море, стоял большой деревянный стол. Разноцветные попугаи то и дело пикировали на него, склевывая хлебные крошки. Арон переехал в страну попугаев. Такого я даже представить себе не могла.

Она села на стул напротив него. Он съежился на сером диване, со стаканом в руках.

– Я отказываюсь верить, что это правда.

– Это случилось полтора месяца назад.

Он вскинулся:

– Почему меня не известили?

Она не ответила, переведя взгляд на красных и голубых попугаев.

– Извини, я не то хотел сказать. Я понимаю, ты искала меня. Ты бы ни за что не оставила меня в неведении, если бы могла.

– Не так-то просто найти того, кто прячется.

Всю ночь она просидела напротив него. Разговор то вспыхивал, то угасал, повисали долгие паузы. И Луиза, и Арон владели искусством молчания. Оно было тоже своего рода беседой, это она усвоила в первые годы их совместной жизни. Ведь и Артур не отличался особой разговорчивостью. Но молчание Арона имело другой оттенок.

Много времени спустя она пришла к мысли, что эта ночь с Ароном словно бы означала возвращение во времена, предшествовавшие рождению Хенрика. Но, естественно, они говорили о нем. Горе рвало душу. И все же они не сблизились настолько, чтобы у нее возникло желание сесть рядом с ним на диван. Точно она не верила, что его боль не уступает по силе той, какая терзает мать, потерявшую единственного ребенка.

В предрассветный час она спросила Арона, нет ли у него еще детей. Он не ответил, лишь удивленно взглянул на нее, и ей показалось, она правильно истолковала его молчание.

На рассвете вернулись красные попугаи. Арон рассыпал на столе птичий корм. Луиза вышла на улицу вслед за ним. Поежилась. Море далеко внизу было свинцового цвета. Волны бились о берег.

– Я мечтаю когда-нибудь увидеть там айсберг, – неожиданно проговорил Арон. – Айсберг, приплывший сюда прямо с Южного полюса.

Луиза вспомнила найденное ею письмо.

– Вид, наверно, величественный.

– Самое величественное заключается в том, что мы не видим, как тает эта исполинская гора. Я всегда считал, что тоже таю, проливаюсь водой. Я умру в результате медленного потепления.

Луиза искоса посмотрела на него.

«Он изменился и в то же время остался самим собой», – подумала она.

Это было на рассвете. Они проговорили всю ночь.

Она взяла его руку. Вместе они вглядывались в море в поисках айсберга, который никогда не появится.