Текст книги "Бог ненавидит нас всех"

Автор книги: Хэнк Муди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Если надо – могу все устроить по-быстрому.

– Неужели прямо все? Быстрота – она ведь не везде нужна.

– Каждый понимает в меру своей испорченности. Хотя я бы тоже предпочел с чувством и расстановкой.

– Ну, знаешь, я, между прочим, не легкая добыча.

– Я тоже, – выдаю в ответ, – но готов покаяться и оправдаться.

Улыбка вновь появляется у нее на губах. Бог ты мой, неужели эта чушь, которую я сейчас несу, действительно срабатывает? Глаза Кей беспокойно забегали, она явно напряженно думает, не в силах на что-то решиться.

– У меня завтра вечером показ, – наконец произносит она. – Версаче.

– Поздравляю.

– Спасибо-спасибо, – говорит она и делает реверанс. – Представляешь, я ведь до сих пор всякий раз, когда на подиум выхожу, страшно волнуюсь. Смешно, конечно, но мне гораздо спокойнее, когда в зале есть группа поддержки. Ну, хотя бы кто-нибудь свой. А вот на этот раз Нейта, как назло, в городе не будет…

– Всегда готов! – расплываюсь я в улыбке, возможно слишком широкой.

– Ты особо губу-то не раскатывай, я девушка приличная. Впрочем, не могу утверждать того же относительно многих своих подружек. Ты только представь – целая толпа красивых девушек, не очень-то уверенных в себе и не самых строгих нравов. У такого парня, как ты, наверняка что-нибудь да выгорит.

– Что значит «у такого, как я»? Я так полагаю, меня только что оскорбили?

Она ласково гладит меня по щеке:

– Бедный мальчик, обидели его. Ладно, не плачь, будет тебе билетик на служебном входе, если ты, конечно, перестанешь обижаться и все-таки придешь посмотреть на меня. Да, Рэй, кстати, тоже придет. Можете договориться и поехать на такси вместе.

Кей проскальзывает мимо меня в лифт и приветливо улыбается на прощание. Двери лифта закрываются.

– Нет, ты просто обязан написать стихи о ней, – подает голос Герман, наблюдавший за нашей беседой из-за стойки.

– Угу, попробую, – бурчу я и поскорее выбираюсь на улицу, во избежание дальнейших расспросов.

До угла Седьмой авеню, где находится вход в метро, я лечу как на крыльях.

Ни на каком такси мы, конечно, не поехали. Это Кей казалось, что здесь далеко, а нам с Рэем – одно удовольствие прогуляться с десяток кварталов до бывшей скотобойни в Митпэкинге, превращенной в модный выставочный центр. Как и подобает истинному южному джентльмену, Рэй прихватил с собой фляжку бурбона «Сазерн камфорт», и тот неплохо согревает нас по дороге. В общем, до пункта назначения мы добираемся уже изрядно навеселе. Когда Кей появляется на подиуме, мы, естественно, начинаем подбадривать ее, надрывая глотки что есть силы. Нарядили же ее в какой-то немыслимый балахон в складочку, флюоресцирующего кислотно-зеленого цвета. Ума не приложу, куда и в какой ситуации могла бы надеть эту хламиду нормальная, здравомыслящая женщина. Кей же как настоящий профессионал даже не посмотрела в нашу сторону.

Полчаса пролетают как одно мгновение, притом что на двадцать пять минут из них я откровенно задрых, после того как зрелище дефилирующих взад-вперед роскошных девушек, да еще и в таком невероятном количестве, успело несколько приесться. Услышав шквал аплодисментов, я снова просыпаюсь. В этот момент модельер выводит на сцену целый табун манекенщиц сразу.

– Везет же чуваку, – говорю я.

– Это ты его парню скажи, – со смехом замечает Рэй. – Ладно, ну а теперь, пожалуй, пора немного развлечься.

Тут-то я и начинаю раскидывать силки, а Рэй – зевать. На седьмом зевке наконец появляется Кей, завершившая обязательный обход собравшихся за кулисами представителей модных домов и модельного бизнеса. Всю эту публику скопом Рэй называет «крупнокалиберными хунтами» и добавляет: «К дамам это тоже относится». Кей по-прежнему ярко накрашена, но одета уже нормально. Флюоресцирующие оборочки и складочки уступили место очаровательному черному мини-платью и знакомым «мартенсам» на высокой шнуровке.

– Bay! – вопит Рэй, закатывая глаза и прикладывая руку к груди так, словно только что получил смертельное ранение. – Барышня, да вы их всех вынесли! – (Кей принимает комплименты с легким поклоном и улыбкой на губах.) – Вот только ума не приложу, кой хрен на тебя напялили эти лохмотья, скроенные, похоже, из подтяжек Морка с планеты Орк, – вспоминает Рэй давний фантастический телесериал. – Чтобы в такой хрени на людях появляться, нужны сиськи нормальные.

– Какой же ты все-таки козел! – выпаливает Кей, не переставая при этом смеяться.

Она смотрит на меня, и ей явно любопытно, как я на все это буду реагировать. Я же застыл дурак дураком и тупо улыбаюсь ей. Почувствовав, что пауза излишне затянулась, Кей бросает мне спасательный круг:

– Кое-кто из наших собирается посидеть вечерком в «Вестерне».

– А, «Вестерн дайнер», – говорит Рэй. – Это предприятие общепита с самым издевательским на свете названием.

Очень скоро до меня доходит, о чем это он. «Вестерн дайнер» я приметил еще некоторое время назад, когда бывал в этих краях, передавая товар Чарли с Юнион-Сквер. Днем ресторан выглядел как самый обычный ресторан. Сейчас же, вечером, тут никто ничего не ест. Собственно, здешняя публика – модели, какие-то клубные мальчики и горстка третьесортных знаменитостей, беспрестанно вертящих головами в поисках внимания окружающих, – может служить наглядным материалом по теме «пищевые отклонения, анорексия». Миновав бархатный турникет на входе – паровозом выступают Кей и еще две барышни с ангельскими личиками, но, судя по всему, с такими сложными и важными именами, что поведать их мне и Рэю никак невозможно, – мы оккупируем заветный угловой столик. Дамы заказывают себе что-то под названием «мохито» и тотчас же смываются в уборную.

– Дороги, дороги, дороги, – напевает Рэй, глядя им вслед. – Зато от кокса ебливость зашкаливает. Ты какую хочешь?

– Я так понимаю, что к Кей подкатывать бесполезно, – прощупываю я почву.

– Только время зря потратишь. Этот Нейт ногтя ее не стоит, но на него работает вся эта хрень – без пяти минут рок-звезда, бла-бла-бла. – Рэй делает руками вроде как магические пассы. – Этот парень – просто колдун. Жрец вуду, и только. Впился в девчонку, как Дракула, и ни хрена не отпускает.

– Что-то я не замечал на ней следов от клыков. – Да они повсюду. На коже, на сердце, в душе. Да и,между ног тоже. В общем, все, что ты бы хотел от нее получить, уже маркировано и хрен тебе достанется.

– Ну, в таком случае, – сообщаю, – выбирай сам, а мне – что останется.

Рэй пожимает плечами:

– По правде говоря, белые женщины – это вообще не мое. Мне подавай что-нибудь поэкзотичнее. Лучше – раскосые. – С этими словами он растягивает пальцами уголки глаз, отчего те превращаются в узкие щелки. – Но с другой стороны, ложиться спать на голодный желудок я тоже не намерен. Ладно, давай заранее не делить их, раскидаем по койкам, как карта ляжет.

Минут через двадцать я все-таки завязываю какой-то странный, тяжело идущий разговор с одной из подружек Кей – брюнеткой, соизволившей наконец представиться. Зовут ее, видите ли, Стелла. Она вроде бы и говорит со мной, но при этом все время смотрит куда-то мне за спину. Ей гораздо интереснее, что происходит там, чем то, что я ей говорю. Мои шутки и реплики не слишком ее занимают, и я, несколько растерявшись, оглядываю помещение в поисках Рэя. Он далеко – на танцполе. Отрываясь под восставшее из пепла в последнее время диско, лихо крутит вокруг себя вторую подружку Кей – ну прямо Джон Траволта, и только. Воспользовавшись тем, что я на мгновение отвлекся, Стелла сбегает от меня к какому-то парню, лицо которого даже мне кажется знакомым. Вроде бы я видел его по телевизору в местных новостях.

– Ну-ну, – замечает Кей, вернувшись из уборной с очередного сеанса подзарядки. – Похоже, вы со Стеллой просто нашли друг друга. Понимаете один другого с полуслова.

– Даже лучше, чем хотелось бы, – отвечаю я. – Не поверишь, за такое короткое время мы успели пережить первую вспышку страсти, от души потрахаться, и теперь на очереди неловкое затянувшееся молчание.

– Сам говорил, что парень ты быстрый.

– Черт, подловила, – говорю я, поднимая бокал, чтобы чокнуться с нею.

– Кстати… Ты ведь и на работе вроде бы не тормозишь. А при себе у тебя случайно ничего про запас нету?

– Вот ты о чем, – говорю я с картинной (но не более чем наполовину картинной) обидой. – Я, значит, проводник-шерпа для желающих подняться на Гималаи блаженства.

– Какое там блаженство, мне просто нужно немного расслабиться и нервы успокоить. Кокаин же я терпеть не могу.

– Не можешь? Чего же тогда с таким свистом всасываешь? – спрашиваю, ехидно улыбаясь.

Это мне кажется, что настало время применить подсмотренные у Рэя приемы. Начать я решил с легкого подкола, но, судя по реакции Кей, вышла все равно что увесистая пощечина.

Я поспешно включаю задний ход и пытаюсь выправить ситуацию:

– Нет, только не это, не вздумай на меня обижаться. Просто сегодня я решил поставить собственный рекорд неумения вести нормальный разговор и поссориться с как можно большим количеством народу. Прими мои поздравления: ты мой тысячный клиент.

На лице Кей вновь появляется улыбка.

– Нет, все-таки ты слишком уж милашка для наркокурьера.

– Будь добра больше не называть меня так. Я серьезно.

– Наркокурьером?

– Нет, милашкой. «Милашка» – это как поцелуй смерти.

В глазах Кей сверкают новые искорки – неужто хулиганские?

– От моих поцелуев еще никто не умирал, – говорит она и, не глядя на меня, принимается за свой мохито.

Это что такое – неужели мы флиртуем? Сердце отвечает утвердительно, подкачивая к мозгу крови вдвое больше обычного.

– Ловлю тебя на слове, – говорю я. – Хотя, если честно, надолго откладывать пробу на смертельность твоих поцелуев не хотелось бы.

Откуда ни возьмись рядом с нами вырисовывается Рэй. За ним на буксире – подружка Кей.

– Десять раз отзевал, – сообщает он. – Пора проводить барышню домой, пока я не превратился в тыкву.

Девушки обмениваются воздушными поцелуями, а Рэй как-то умудряется одновременно пожать мне руку и сурово, по-мужски, приобнять.

– Вперед, чувак, действуй! – шепчет он вроде бы мне на ухо, но достаточно громко, чтобы и Кей расслышала.

Она же и виду не подает, что понимает, о чем речь.

– Ну и?.. – спрашивает она меня, когда Рэй наконец уводит ее подругу. – На чем мы остановились?

– Может быть, я что-то неправильно понял, – на всякий случай осторожничаю я, – но, по-моему, мы с тобой вели переговоры.

– Переговоры? И о чем бы это?

– Как о чем? О нашем первом поцелуе.

И вот чудо все-таки случается: положив ладонь мне на щеку, Кей подносит свои губы к моим. Она плотно прижимает их, а затем ее язык нежно касается моего.

– Вот видишь, ничего страшного, – заявляет она, подавшись назад. – Никто не умер. Ты цел и невредим.

– Может, просто повезло, – говорю я. – Надо бы еще раз попробовать.

На этот раз уже я кладу руку ей на затылок и притягиваю к себе. Наши губы вновь встречаются, прижимаются друг к другу, чуть раскрываются, и два языка начинают жадное знакомство. Далеко внизу, в брюках, что-то настойчиво пробуждается. «Моторола».

– Ты, кажется, весь дрожишь, – замечает Кей.

Я достаю пейджер из кармана и кладу его на стол. Вижу на дисплее знакомый номер. Это Тана.

– По работе? – интересуется Кей.

– Ну уж нет. Сегодня вечером я абсолютно свободен, – говорю я с твердым намерением вернуться к прерванному поцелую.

Через несколько секунд пейджер вновь оживает, заставляя, как мне кажется, ходить ходуном весь стол. Кей вздрагивает и вновь расплывается в улыбке.

– Подруга, – не то спрашивает, не то утверждает она.

– Опять мимо, – разочаровываю я ее.

На этот раз на дисплее рядом с номером Таны тревожно моргают три цифры: «911».

– Дела семейные, – как можно более небрежным тоном сообщаю я Кей. – Ты уж извини, я на минуту.

Я чуть не бегом удаляюсь в уборную, где висит телефон-автомат. Поскольку я сегодня не на работе, то и привычной горсти мелочи у меня с собой нет. Приходится запрашивать звонок за счет принимающего абонента.

– Надеюсь, кто-нибудь умер, – выдаю я Тане, когда та, согласившись оплатить звонок, берет трубку. – Иначе я тебе этого никогда не прощу. Более неподходящего момента и придумать невозможно, такой облом.

– Ну, умер не умер… – произносит Тана. – В общем, ваш дом сгорел практически дотла. Надеюсь, это достаточно уважительная причина?

– Что?!

– Ты, главное, не волнуйся. С родителями все в порядке.

– Ага, значит, все живы. Значит, ты у меня еще в ногах поваляешься. Ладно, давай выкладывай, что там случилось? Отец нажрался в хлам и отрубился с непотушенной сигаретой? Привел домой шлюху, которая по пьяной лавочке перевернула масляную лампу?

– Полиция думает, это поджог.

– Поджог? – переспрашиваю я не то сердито, не то недоверчиво. – Ты хочешь сказать, что мои предки взяли да и решили ни с того ни с сего спалить собственный дом?

– Нет, это не твои родители. Это Дафна, сучка твоя придурочная, пыталась спалить ваш дом.

Глава 8

– Это ты мою девчонку трахнуть хочешь?

Услышать такой вопрос в свой адрес – хорошего мало. Вдвойне хуже, если тебе его задает человек, официально признанный сумасшедшим, причем буйным. У меня было две возможности: ответить этому чуваку по-мужски, ввязаться в драку, и там будь что будет, или же прикинуться слепым, глухим, а еще лучше – мертвым. Говорят, это лучшая модель поведения при нападении медведя гризли.

Недолго посовещавшись сам с собой, я выбираю второй вариант. К сожалению, от этого медведя так просто не отделаешься.

– Ты, кто же еще, – продолжает нудить он. – Я тебя сразу вычислил.

Смотрит этот человек-медведь куда-то чуть в сторону, словно говорит не со мной, а с некой точкой на стене чуть левее и повыше моего плеча. Впрочем, обманываться нет смысла: я прекрасно понимаю, что обращается он ко мне. Я нервно ерзаю в кресле. Господи, ну где же Дафна?

– Винсент, отвали от него, – слышу я знакомый голос.

Обернувшись, вижу зашедшую в комнату Дафну. Мне вдруг становится смешно, и я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться в голос: полное ощущение, что Дафна вырядилась пациенткой психушки на Хеллоуин. У нее отросли волосы, и теперь обесцвеченные кончики отделены от черепа примерно дюймом тусклых некрашеных волос. Взгляд у нее стеклянный, почти неподвижный, и более того, она где-то раздобыла настоящую тошнотворно-зеленого цвета больничную пижаму и дурацкие тапочки без задников. Я ловлю себя на том, что жду: вот она подурачится еще немного и сбросит с себя эту дурацкую маску, улыбнется, как раньше, мы с нею забьем косячок и найдем где-нибудь по соседству место, где можно потрахаться.

Секунда проходит за секундой – ничто не меняется. Это не маскарад.

– Ну что уставился-то? – говорит Дафна. – Сама знаю, дерьмовый видок.

– Позвольте не согласиться, – возражаю. – Вид самый что ни на есть панковский. – Видя, что Дафна готова разреветься, пытаюсь зайти с другой стороны: – Слушай, по крайней мере костюмчик у тебя выглядит на редкость удобным. Не знаешь, где такой раздобыть можно?

Дафна старательно пытается улыбнуться, но удается ей это, прямо скажем, не слишком хорошо.

– Знаю я одного парня, который вполне мог бы уступить тебе свою пижамку… – говорит она и вдруг, обернувшись, почти кричит: – Эй, Винсент, дистанцию!.. Я что сказала? Держи дистанцию!

Медведь проводит пятерней по жирным волосам с гитлеровской челкой на лбу и широким зигзагом уходит в дальний конец комнаты для общих занятий.

Комната для общих занятий. Одна из наших Самых Страшных Ссор (Номер Три, если говорить точнее) состоялась как раз в такой комнате в общежитии. Дело было так: я свалил от Дафны на целый вечер, потому что меня подрядили на обслуживание какого-то очередного банкета. То есть это я так ей сказал. Правда же заключалась в том, что мне захотелось поужинать с одной из своих бывших подружек, которую занесло в родную Итаку – проездом по пути в Торонто. Для начала мы оба повосторгались тем, что больше не школьники, а взрослые люди, которым ничего ни от кого не нужно скрывать, ну а под конец вечера моя бывшая решила нагляднейшим способом продемонстрировать взрослость и зрелость, для чего затащила меня в свою машину из проката, чтобы сделать на переднем сиденье минет. У Дафны, естественно, имеются друзья и подружки во всех ресторанах. В общем, все, что нужно, ей сообщили практически мгновенно, и ближе к ночи она ворвалась в общагу и стала штурмовать мою комнату. Живший на том же этаже комендант-куратор, естественно, не пришел в восторг оттого, что в три часа ночи его разбудила громкая, на весь коридор, ругань. Последовала угроза вызвать службу безопасности кампуса, и я, во избежание лишних неприятностей, утащил Дафну в ту самую комнату для общих занятий, где мы продолжили ругаться, никому не мешая, до самого рассвета.

Было это чуть больше года назад. Да, долгий выдался год. С тех пор многое изменилось. Сегодня Дафна явно не намерена с кем бы то ни было ругаться или спорить. Женщина, которая на прошлой неделе – по крайней мере, так сообщила полиция, – выкрикивая мое имя, облила бензином дом моих родителей, сейчас больше похожа на человека, вознамерившегося поставить мировой рекорд по продолжительности сна. Здесь, в клинике Кингз-Парк, она проходит психиатрическую экспертизу. Оказалась же она тут лишь благодаря титаническим усилиям Ларри Киршенбаума, связей и навыков которого хватило на то, чтобы вызволить ее из изолятора временного содержания тюрьмы «Рикерз-Айленд», где она без его помощи наверняка застряла бы, поскольку мой папаша отказался забирать заявление из полиции.

– Как родители? – спрашивает Дафна.

– Мама все переживает по поводу розовых кустов.

– Прости.

– Да ладно. На самом деле страховка покроет почти весь ущерб, а остальное – пусть отец хорошенько поскребет по сусекам: у него на шлюх, я думаю, немало припасено было. Но на всякий случай… В общем, когда в следующий раз тебе приспичит со мной повидаться, лучше позвони. У меня теперь, кстати, даже вот такая штука есть. – Я показываю ей свой пейджер.

– Охренеть! – говорит она. – Ты что, в наркодилеры подался?

– Очень смешно, – отвечаю я. – Вот уж не думал, что ты догадаешься…

Я в подробностях рассказываю ей про свою новую жизнь, опуская лишь некоторые детали, например долгое и мучительное одиночество, а также недавний обмен поцелуями с восходящей звездой модельного бизнеса. Когда речь заходит об отеле «Челси», на лице Дафны появляется искренняя, не вымученная улыбка. От моих слов ей на глазах становится лучше, и я вдруг начинаю понимать, почему мы смогли продержаться вместе достаточно долго для того, чтобы составить хит-парад наших Самых Страшных Ссор. Спору нет – порой она действительно вела себя не самым разумным образом, но ведь и я не всегда был с нею честен, и вообще, вряд ли меня можно было бы назвать идеальным бойфрендом. В общем, если у нее и в самом деле поехала крыша, то я к этому делу тоже руку приложил. Теперь я битый час пытаюсь, словно какой-нибудь начинающий недотепа-турист, добыть огонь при помощи кремня и трута. Время от времени мне удается высечь искру-другую, но заставить глаза Дафны гореть, как раньше, не получается. В конце концов она накрывает мою ладонь своей, и я понимаю, что она хочет мне сказать: продолжать это дело нет смысла. Я в какой-то степени даже успокаиваюсь и совершенно искренне обещаю Дафне снова заглянуть к ней в гости и настойчиво повторяю, что она может звонить мне, когда ей захочется и в особенности когда ей что-нибудь будет нужно. Пусть, например, даже просто поболтать.

– Вообще-то, есть одно дело, – говорит вдруг Дафна, – в котором ты бы мог мне очень помочь: я хочу разыскать своего отца.

Отец ушел от них, когда Дафне было пять. Несколько лет спустя он и вовсе пропал, и с тех пор о нем не было ни слуху ни духу. Одно время мы с Дафной всерьез спорили о том, кого жизнь круче обломала: парня, у которого папаша таскает деньги, чтобы сводить в ресторан любовницу, или девчонку, у которой отца словно бы и совсем не было.

– Ни фига себе! – говорю. – Думаешь сейчас самое время для этого?

– Его зовут Питер.

– Питер?..

– Питер Робишо. Ты же сам сказал, что если мне что-нибудь понадобится…

– Я имел в виду что-нибудь, что я действительно могу сделать. А тут… Разыскивать чувака, который свалил черт знает куда лет десять назад, – это не совсем по моей части.

– Ладно, забей, – говорит она с уже знакомой вымученной улыбкой. – Это я так, подкалываю тебя. Я же псих, сам знаешь.

– Посмотрим, может быть, что-то у меня и получится. Есть еще какая-нибудь информация? Ну, телефон какой-нибудь, адрес – для зацепки?

– Все, что мне известно, я тебе уже сказала, – шепчет она.

От корпуса, где держат Дафну, до парковки пять минут ходу. Тана ждет меня в машине. Она выразительно смотрит на часы, а затем на меня.

– Да неужели? – говорит.

Я молча сажусь на пассажирское сиденье и хлопаю дверцей. Занятный эффект: стоит провести час в психушке, и вот уже нормальный внешний мир кажется каким-то странным. Тана, слава богу, «унюхивает», в каком я настроении, и обратно в Левиттаун мы едем молча.