Текст книги "Львиное озеро"

Автор книги: Хэммонд Иннес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Спасибо, Рэй,– с облегчением проговорил Лэндс и, кивнув, вышел из хижины.

– Ладно, пошли на склад, покопаемся в одежде,– сказал Дарси.– Потом – к повару насчет провизии.

Мы вышли на улицу, и я спросил:

– Вы умеете пользоваться радиопередатчиком?

– Нет, а ты?

– Недостаточно хорошо, чтобы слать радиограммы.

– Ларош умеет.

Но я не хотел в чем-либо зависеть от Лароша.

– А вдруг он заболеет?

– Ты думаешь о том передатчике, что был в самолете? – спросил Дарси.– Надо будет потолковать со здешними радистами.

На подбор одежды ушел час. Я взял себе куртку, длинные ватные штаны и рубаху.

– Все в норме? – спросил Лэндс, когда мы пришли в столовую и сели за стол.

– Собираемся,– коротко ответил Дарси.

Вошли Паола и Ларош. Заметив сумрачное выражение лица девушки, Лэндс понял, что не все идет ладно.

– Вы видели Макензи? – спросил он.

– Индеец не пойдет,– ответил Ларош.

– Какого черта?

– Он боится духов,– заметил Дарси.

– Духов? Макензи не суеверен. И боится он чего-то реального. За весь разговор он ни разу не взглянул на меня. И ни разу не оторвал глаз от Альберта. Они даже говорили в палатке наедине, но и это не помогло.

– Я предлагаю отправиться маленькой партией,– сказал Ларош.– Вдвоем. Я и еще кто-нибудь. Мы сможем идти быстро...

– Нет,– отрезала Паола.– Я иду с вами. Ты не можешь меня не взять: у меня есть карта, по которой можно добраться до места.

– Карта? – удивленно переспросил Ларош.

– Ну-ка покажи,– сказал Лэндс, протягивая руку.

– Она очень грубая,– ответила Паола.– Я заставила Макензи нарисовать ее. Но для похода сгодится.

Лэндс развернул листок.

– Во всяком случае, здесь обозначены озера,– сказал он.– Все или только некоторые?

– Некоторые. Такие, которые можно опознать на местности. Макензи нарисовал несколько холмов, трясин и отрезок тропы, отмеченный зарубками на деревьях.

– Можно ли использовать эту карту при поисках с воздуха?

– Очень сложно,– ответил Ларош.– Выбор ориентиров основан на наблюдениях с поверхности земли. Да и вертолета здесь нет: его ремонтируют...

Отправляться мы решили с рассветом, потом долго спорили, брать ли каноэ. В конце концов сошлись на том, что надо взять. По словам Лароша, воды в этом районе тайги было не меньше, чем суши. По твердой земле каноэ придется тащить волоком, зато не надо будет делать крюки, огибая озеро и болота.

В радиорубке поселка было жарко натоплено. Дежурный читал журнал и оторвался от него с видимой неохотой. Все же мне удалось заставить его рассказать, как работает передатчик. Введя нас в курс дела, радист отвернулся и снова взялся за журнал. Я заколебался было, но потом все же решил спросить:

– Не могли бы вы связаться с одним радиолюбителем в Гус-Бей? Позывные V06AZ.

Радист покачал головой.

– Нет. Аппаратура должна быть настроена на нашу частоту. Такова инструкция.

– К черту инструкцию! – взорвался Дарси.– Ну-ка шевелись и делай, что тебе говорят!

– Хорошо, мистер Дарси,– присмирел радист.– Какая у него частота?

Я сообщил ему все сведения, и парень завертел ручки настройки, потом взялся за ключ. Шли минуты, но связи все не было, и тогда я попросил его вызвать Перкинса. На это ушло всего несколько минут.

– Боб? – сказал я в микрофон.

– Привет, приятель,– ответил он.– Тут на твое имя телеграмма от Фарроу. Ты где, на 263-й?

– Да. Я иду искать Брифа вместе с Ларошем и Дарси. Будь другом, следи за старой частотой Брифа: его передатчик может еще работать, и я надеюсь им воспользоваться.

– Значит, идешь с Ларошем? – Даже расстояние не скрадывало ноток удивления в голосе Перкинса.– Подумай хорошенько, а в качестве пищи для размышлений вот тебе телеграмма от Фарроу. Слушай: «Мать в отчаянии. Прежде чем ехать на Лабрадор, надо было прочесть дневник Александры Фергюсон. Дед был убит своим спутником на Львином озере. Имя убийцы – Пьер Ларош. Мать опасается, что он как-то связан...»

Ларош! Неудивительно, что отец вывел это имя печатными буквами. Внезапное открытие истины ослепило меня, словно вспышка.

– Вы знали, что они родственники?! – возопил я, оборачиваясь к Дарси.– Боже мой! Теперь ясно, почему отца так волновала судьба экспедиции Брифа. Лэндс знает?

Дарси кивнул.

– А Паола?

– Наверное...

Знали все, кроме меня. И молчали.

– Какова степень их родства? – спросил я.

– Та же, что и у тебя с Фергюсоном. Альберт – внук Пьера.

Родня в третьем поколении. То-то я испугался, узнав, что Ларош идет с нами.

Дарси хрипло произнес:

– Простое совпадение...

Совпадение? Да, но чертовски странное: внук убитого и внук человека, подозреваемого в убийстве, вместе, в дебрях Лабрадора, на том самом месте, где когда-то разразилась трагедия... Я был так потрясен, что заставил Перкинса повторить сообщение. Моя мать отправила дневник самолетом в Монреаль, откуда его немедленно перешлют на 134-ю милю. Но было уже поздно. Впрочем, теперь это не имело значения.

– Мы отправляемся завтра,– сказал я Перкинсу, и мы условились, что он будет ждать моих сигналов каждый день с семи до половины восьмого, утром и вечером. Боб обещал связаться с Леддером и попросить его дежурить у приемника в то же время. Теперь нас будут слушать так же, как мой отец слушал Брифа. Мысль об этом немного успокоила меня.

На улице валил снег, колючие снежинки, увлекаемые ветром, неслись почти параллельно земле, набиваясь в глубокие колеи.

Дарси схватил меня за руку.

– Все это простое совпадение, парень. Выкинь из головы.

Выкинуть из головы? Не думать о том, что Ларош – внук потерявшего рассудок убийцы? Нет, такое не забывается. В эту последнюю перед выступлением ночь я долго лежал без сна, думая о воскресшем прошлом и прислушиваясь к завыванию ветра за тонкими деревянными стенками хижины.

Я проснулся под звон будильника в тихий предрассветный час и сразу почувствовал, что пути назад у меня уже нет. Вспыхнул свет, и я увидел склонившегося над печкой Дарси.

– Снег еще идет? – спросил я его, не желая вылезать из-под теплого одеяла.

– Наверное. – Он зажег спичку и развел огонь в печи. – Вставай, через четверть часа завтрак.

Мы умылись, побрились и вышли в пустой белый поселок. Паола Бриф уже сидела в столовой, вскоре пришел и Ларош. За окнами дул сильный ветер и по-прежнему падали мелкие льдинки

почти параллельно земле. Росли сугробы.

Мы молча поели, думая каждый о своем, потом сели в выделенный для нас грузовик и поехали к месту встречи с машиной, которая везла с 290-й мили наше каноэ.

В начале двенадцатого грузовик наконец приехал. Мы перенесли каноэ и скатанную в рулон палатку в нашу машину и снова выехали на тропу, направляясь к той точке, в которую попал Ларош, когда выбирался из тайги. Доехав до места, мы забросили за спины рюкзаки, а на плечи подняли каноэ и пешком углубились в заросли. Теперь мы были одни – четверка людей, перед которыми раскинулся Лабрадор. Между нами и побережьем, на пространстве почти в триста миль шириной, не было ни единой живой души.

К ночи мы разбили лагерь на каменистых берегах небольшого озерца.

– Вот ты и понюхал Лабрадорчику. – Ладонь Дарси дружески стиснула мое колено. – Похоже, прошли от силы пять миль, если считать по прямой. Примерно одну десятую пути, если не меньше. Или одну двадцатую, с учетом обратной дороги.

– Ты что, хочешь уронить наш моральный дух? спросил Ларош.

– Лучше, когда знаешь счет,– ответил Дарси. – Одно у нас утешение: по мере уничтожения провианта рюкзаки становятся легче.

...Проснулись мы с рассветом, быстро развели потухший за ночь огонь и приготовили завтрак. Утро было промозглое, на воде лежал плотный туман. Ларош снял и свернул палатку, а я стоял рядом и молча наблюдал за ним.

– О чем задумались? – спросила подошедшая Паола.

– Так, пустяки, – быстро ответил я. Делиться с ней своими страхами мне совсем не хотелось. С Дарси – другое дело, но с Паолой ни за что.

– Если пустяки, то лучше помогите мне грузить каноэ,– нахмурившись, сказала она.

В этот день каноэ сослужило нам хорошую службу. Только утром мы пересекли три озера и в начале одиннадцатого добрались до четвертого – длинного и узкого. Преодолев его по диагонали, мы вышли на старую индейскую тропу и очень скоро достигли второго из отмеченных Макензи озер. Но дальше стало труднее: вода и суша смешались непостижимым образом, озерца теперь были мелкие, ориентиры куда-то исчезли. Мы старались держать курс точно на восток, но шли практически вслепую.

Правда, шагать было не очень тяжело, волок легкий, много воды. Мне ни разу не удалось остаться с Дарси наедине, чтобы поговорить. Даже обед – шоколад, печенье и сыр – мы проглотили на ходу. Самым удивительным было то, что темп переходов задавала Паола.

Дарси был много старше любого из нас, и к концу дня, когда волок стал труднее, темп начал сказываться на нем. Да и на Лароше тоже; лицо его побледнело, походка стала вялой. Он взял себе на хранение карту Макензи и все чаще останавливался, чтобы свериться с ней. Однако на вопрос Паолы, узнает ли он местность, Ларош неизменно качал головой. Она всерьез забеспокоилась, когда мы, пройдя в хорошем темпе десять миль, так и не достигли озера, которое должны были опознать по каменистой банке в середине.

Мы с Паолой шли впереди. Волдыри на пятках давали о себе знать, но я уже начал втягиваться в ритм похода. Шли по большей части молча: Паола была занята выбором направления, а я глазел по сторонам. Местность была суровой и по-своему прекрасной.

Вскоре мы очутились на берегу маленького озерца и остановились, поджидая Дарси и Лароша, тащивших каноэ.

– Как вы думаете, не слишком ли мы отклонились к югу? – спросила Паола, хмуро глядя на поверхность воды.

– Не знаю,– ответил я. Она бросила рюкзак и растянулась на берегу, пытаясь расслабиться.

– Жаль, что здесь нет гор: могли бы оглядеться с вершины какого-нибудь холма,– сказала девушка.– Альберт утверждает, что карта Макензи уводит нас слишком далеко к югу, и предлагает повернуть на север.

Я понял, что Ларош стремится увести нас от Львиного озера.

Кустарник позади нас шевельнулся, и появились Дарси с Ларошем, сгибавшиеся под тяжестью каноэ.

– Пойдем по карте,– сказал я. Мне хотелось объяснить ей, что отклонение к северу равнозначно провалу всего предприятия, но тогда она наверняка догадается, почему Ларош пытается увести нас в сторону от Львиного озера. Поэтому я не стал продолжать свою мысль. Паола поднялась на ноги.

– Альберт, ты узнаешь хоть что-нибудь? – спросила она.– Например, вон ту большую скалу?

– Я уже говорил тебе, что шел севернее,– ответил Ларош.

То, что сама местность как бы оттесняла нас к югу, не вызывало сомнений, но мысль о повороте на север совсем не нравилась мне: именно туда нас пытался увести Ларош.

Сменив курс, мы пересекли три озера и к вечеру вышли к широкому водному пространству с каменистой отмелью в середине. Паола тут же решила, что именно это озеро нам и нужно.

– Ты был прав,– сказала она Ларошу.– Мы слишком отклонились к югу.

Он не ответил. Лицо его стало чернее тучи. Вытащив из кармана карту, Ларош уставился на нее.

– Похоже, надо идти еще дальше на север,– сказал он наконец.

– А отмель?

– Она имеет другие очертания, не такие, как на карте. И здесь нет деревьев, хотя Макензи отметил их.

– Я уверена, что на карте обозначено именно это озеро. Макензи говорил, что банка едва видна над водой. Он называл ее островом из голышей.

Я повернулся к Дарси.

– Сколько мы прошли сегодня?

– Всего миль двадцать или чуть больше.

– Значит, примерно половину пути.

Предстояло пересечь еще три озера, чтобы выйти на берег реки – последнего ориентира на карте Макензи. Дальше, за рекой, должно было лежать Львиное озеро.

– Вот оно,– сказал я, ткнув пальцем в карту.– Нанесено верно, и...

– Черт возьми! – воскликнул Ларош.– Если вы так хорошо знаете дорогу, то ведите нас!

– Он прав,– вступилась за меня Паола.– Мы прошли половину пути, а Макензи говорил, что дорога займет два-три дня.

– А я утверждаю, что мы слишком уклонились к югу,– Ларош пожал плечами и начал складывать карту.

– Дай я еще раз взгляну на нее,– попросила Паола, но Ларош уже отвернулся и сунул карту во внутренний карман парки.

– Потом посмотришь,– сказал он.– Пора двигаться, если хочешь переплыть это озеро до темноты.

Я не знаю, заподозрила она что-то или нет. С начала путешествия Ларош ни разу не выпустил карту из рук. Паола подбежала к жениху и вцепилась ему в локоть.

– Альберт, это моя карта, дай сюда.

– Господи, Паола! – Он стряхнул ее руку.– Ты уверена, что это озеро...

– Уверена!

– Тогда зачем тебе карта?

– Затем, что она моя,– Паола ухватила его за лацканы парки, она чуть не плакала.– Отдай, пожалуйста!

На лице Дарси появилось испуганное выражение. Он быстро втиснулся между женихом и невестой.

– Спокойно, Паола.– Дарси довольно грубо оттащил ее от Лароша.– Карта в надежных руках. Пора перебираться через озеро.

Она поколебалась, потом разом обмякла.

– Да, конечно, ты прав: надо торопиться.

Сильно похолодало, особенно это чувствовалось на воде. Мы молча работали веслом, тишину нарушали лишь всплески и шелест воды о кожаные борта каноэ. Потом со стороны каменистой отмели послышался гусиный крик, и у меня перехватило дыхание. Четыре птицы, похожие на белые галеоны, плыли у нас за кормой. Дарси вскинул ружье и выстрелил. Три гуся тут же взлетели, один завалился набок. Мы втащили его в каноэ, и вновь воцариласв тишина, как будто и не было ружейного грома и неистового хлопанья крыльев.

Берега мы достигли уже в потемках. Пока Паола ощипывала и потрошила гуся, мы развели костер, и скоро тушка птицы жарилась на деревянном вертеле над огнем. Мы сидели вокруг, пили кофе и переговаривались. Инцидент с картой, казалось, был напрочь забыт.

Делили гуся индейским ножом Паолы. Лишь после того, как мой желудок был набит мясом, я снова обратил внимание на скованное, напряженное выражение лица девушки и угрюмое молчание Лароша. Поэтому, когда Дарси встал и углубился в подлесок, я пошел за ним.

– Надо поговорить,– сказал я, нагоняя его.– Это касается Лароша.

Дарси тут же заставил меня замолчать:

– Слушай, Ян, тебе надо забыть, что он внук Пьера Лароша. То, что произошло между твоим и его дедом, не имеет никакого отношения к сегодняшнему дню.

– А по-моему, имеет,– возразил я и сбивчиво рассказал Дарси обо всех своих страхах.

– Ты понимаешь, что говоришь? – спросил он меня, едва я умолк.– Ты всерьез думаешь, что Ларош мог покуситься на их жизнь? Господи! По виду он вполне нормален. Я-то, честно сказать, больше волнуюсь из-за Паолы. Но если ты прав...

– А если не прав, то какого черта он тянет нас на север? Он боится, что мы найдем Львиное озеро. Учтите, я вас предупредил.

– Надеюсь, Паоле ты ничего не сказал?

– Конечно.

Мы вернулись к костру, и Дарси произнес:

– Поздно уже.

Казалось, его голос разрядил возникшее вокруг костра напряжение. Паола и Ларош поднялись и отправились вслед за Дарси в палатку, а я присел у огня.

За моей спиной хрустнула ветка. Подошла Паола.

– Не засиживайтесь,– сказала она.– Утром будет тяжело.

– Здесь так тихо,– ответил я.

– И небо все в звездах. Вы никогда прежде не были в таких местах?

– Никогда,

– Немного пугающая картина, правда?

– Немного,– признался я.

– Понимаю. – Она легко коснулась моей руки, и этот дружеский жест удивил меня.– Отец тоже так считал.

– Что он за человек?

– Трудно сказать. Думаю, вы бы с ним поладили. Вы смельчак, а это ему нравится в людях больше всего,– она вздохнула.– Только вряд ли он жив теперь. Печально, если они разбились на Львином озере... Там, говорят, есть золото. Он хотел открыть богатую жилу и создать рудник, который назвали бы его именем. Но так и не сумел. Мы вечно бедствовали, а мать даже умерла, так как отец не мог оплатить ее лечение. Он был разведчиком, азарт поиска вошел в его кровь...

Когда я проснулся, от тишины и покоя не осталось и следа. С шумом бились о берег волны озера, ревел в кронах мощный северо-западный ветер, день был сумрачен и сер. Во время пешего перехода к следующему озеру полил дождь, а сам переход оказался очень трудным, кочковатая земля уходила из-под ног, ветер, казалось, вот-вот вырвет из рук каноэ, которое на этот раз несли мы с Дарси. Мы промокли до нитки, и вся компания являла собой довольно жалкое зрелище.

Наконец, мы добрались до небольшого озера, поверхность которого кипела и вздымалась волнами.

– Пройдем на каноэ? – спросил я Дарси.

– Конечно,– ответила за него Паола, но, судя по выражению лица Дарси, ответ этот пришелся ему не по нраву. Он вытирал очки мокрым носовым платком, смотрел на озеро и что-то бормотал себе под нос.

Когда мы достигли противоположного берега, каноэ было полно воды. Во время следующего перехода ландшафт местности опять резко изменился, подлесок стал гуще, между кочками зачавкала трясина торфяных болот. Сперва их можно было огибать стороной, но вскоре мы вышли к огромному заболоченному участку и были вынуждены преодолевать его по прямой. Это потребовало нечеловеческих усилий, нередко мы проваливались в воду по пояс. Наконец болото осталось позади, но тут же перед нами раскинулось еще одно, гораздо более обширное.

Лагерь в этот день разбили рано, на маленьком каменистом островке, где росло несколько чахлых сосен. Удалось развести огонь, но костер больше чадил, чем горел, и настроения заниматься стряпней у нас не было. В конце концов мы забились в палатку.

Утром дождь перестал, и мы увидели, что каменистый островок, на котором стоял наш лагерь, в действительности представляет собой длинную косу, выдающуюся из берега огромного озера. Переплыть его сейчас не было ни малейшей возможности, оставалось сидеть и ждать, пока стихнет ветер.

Здесь мы и потеряли карту. Ларош разложил мокрый листок на камнях, чтобы просушить на ветру, и придавил его сверху голышом. Во всяком случае, так он утверждал. Голыш оказался на месте, но карта исчезла. Обшарив весь берег, мы так и не нашли ее.

– Видать, в воду сдуло,– предположил Дарси, и Ларош согласно кивнул.

– Мне как-то в голову не пришло, что здесь может быть такой ветер,– пробормотал он, не глядя ни на кого из нас.

На берегу озера мы проторчали до сумерек. Потом ветер внезапно стих, похолодало. Мы переплыли озеро по компасу, в кромешной тьме, рискуя перевернуться. Ледяная вода перехлестывала через борта, и ее приходилось непрерывно вычерпывать. Наконец мы достигли берега, но еще долго мучились, прежде чем смогли развести костер.

И тут напряженность, возникшая между Пзолой и Ларошем и долго копившаяся, наконец привела к взрыву.

– Ты уверен, что не видел этого огромного озера, когда выбирался отсюда? – спросила она его.

– Уверен. Оно такое большое, что мне пришлось бы делать крюк на много миль, чтобы обойти его.

– Но ты мог просто забыть. Ты же был ранен и...

– Боже мой! У меня не было каноэ! Как я мог позабыть озеро таких размеров, скажи на милость? Я шел гораздо севернее, повторяю в сотый раз: севернее!

– Мы выступили из той точки, где Рэй тебя подобрал, и все же ты ничего вокруг не узнаешь. Такого просто не может быть!

– Учти, что я полз пять суток...

– Но трясину-то ты запомнил!

– А может, это совсем другое болото?

– И зачем ты потерял карту? – воскликнула Паола.– Теперь мы не можем быть уверены...

– Потерял, и дело с концом! Очень сожалею! Непонятно только, какая нам польза от этой карты. Предыдущее озеро мы не узнали, сегодняшнее – тоже. Надо идти на север и искать маршрут, которым я выбирался.

– Почему ты так на этом настаиваешь, Альберт? – Спокойствие ее тона заставило меня поднять глаза.– Ты все время был против того, чтобы идти по карте.

– Потому, что вовсе не убежден, что мы разбились именно на Львином озере!

– Тогда зачем тебе понадобилось терять карту?

– Это случайность,– глаза Лароша бегали.

– Допустим, что так,– дрожащим голосом произнесла Паола.– Но почему ты так упорно держал ее при себе и никому не давал? Чего ты боишься? Ты не хочешь, чтобы мы нашли Львиное озеро. Не отрицай, это так! Я чувствую: ты чего-то боишься!

– Можешь думать все, что тебе угодно,– ответил Ларош, потом поднялся и скрылся за деревьями. Мы переглянулись, и Дарси, вскочив, бросился следом за ним.

Мы с Паолой остались вдвоем. Она сидела неподвижно, будто замороженная, потом повернулась ко мне и спросила:

– Что там произошло? Прошу вас, Ян, расскажите мне. Я должна знать. Неужели не понятно, что я люблю его? Как я смогу ему помочь, если не буду знать правду?

Вернулся Дарси, и Паола умолкла.

– Пора укладываться,– твердо сказал инженер.

Следом за ним появился Ларош. Он попросил еще кофе и получил кружку из рук Паолы. Туча рассеялась, но чуть позже, когда мы забрались в палатку, Дарси придержал меня за локоть и шепнул:

– По-моему, эту парочку больше нельзя оставлять без присмотра.

Я кивнул:

– Осталось каких-то двадцать миль. Если все пойдет хорошо, завтра или через день мы будем знать правду.

– Я думаю, ты был прав. Честное слово. Кажется, мы заблудились. Вот почему я полагаю, что ты был прав...

Утром опять показалось солнце, и небо приобрело бледно-голубой оттенок. Похоже, трясина осталась позади, перед нами лежало широкое каменное плато, ровное, как сковорода, и покрытое маленькими озерцами, сливавшимися друг с другом, либо разделенными короткими участками суши. Дарси спросил Лароша, помнит ли он этот участок, но пилот долго молчал, а потом ответил, что запомнил лишь то, как он вышел из скал на открытый отрезок, шагать по которому было легче.

– Неужели ты по-прежнему ничего не узнаешь? – спросила его Паола. Ларош покачал головой.

– Но ты же знал, что предстоит возвращаться и искать отца. Почему ты не оставил никаких ориентиров?

– Сейчас это неважно,– прервал ее Дарси.– Берт уже объяснил мне, что, вступив в район скал, мы окажемся в пяти милях от озера. Если карта Макензи не врала – значит наш путь пересекает река. Добравшись до нее, пойдем вниз по течению, пока не наткнемся на водопады – последний ориентир индейца. Найдем их, а тогда можно будет считать, что пришли.

Спустя два часа подошли к холмам, покрытым густым ельником. Здесь стало тяжелее, некоторые скалы оказались столь круты, что идти по прямой было невозможно. Лагерь мы разбили рано на берегу первого попавшегося озера. Ночью я проснулся внезапно, как от толчка. Лароша в палатке не было. Я слышал, как он топчется вокруг. Приоткрыв клапан, я выглянул наружу.

Он стоял возле потухшего костра и надевал рюкзак. Голос изменил мне, и я даже не спросил Лароша, что он намерен делать, а просто молча смотрел, как он подхватывает и сует за ремень свой топор. Мгновение спустя Ларош исчез из поля зрения, и я услышал стук его башмаков по каменистому берегу озера.

Он уходил на юг! На юг, а не на север. Я, не задумываясь, зашнуровал ботинки и устремился следом за ним, проворно продираясь сквозь ельник. Выскочив на открытое место, я шмыгнул под сень деревьев и оттуда наблюдал, как Ларош карабкается на крутую скалу у южной оконечности озера. На мгновение он застыл на вершине и оглянулся на лагерь – одинокая черная фигура на фоне лунного сияния. Потом посмотрел по сторонам, словно искал верное направление, и исчез из виду.

С моей стороны это была, несомненно, глупая выходка; я не имел ни компаса, ни еды, ни снаряжения, ничего, кроме одежды, в которую был облачен. В густых еловых зарослях я мог преследовать Лароша только на слух: приходилось то и дело замирать на месте и прислушиваться. В итоге он уходил все дальше, и скоро я уже ничего не слышал.

Внезапно я с ужасом понял, что уже не найду дорогу назад: я потерял чувство направления, пока шел на звуки. В панике я бросился вперед, отчаянно пытаясь нагнать Лароша, и мне повезло. Он шел по берегу маленького озерца, к которому я выбежал, миновав еловую чащу. Снегопад к этому времени усилился, и за его пеленой фигура пилота была едва различима.

– Ларош! – завопил я.– Ларош!

Он резко остановился и повернул голову.

– Ларош, погодите! – Я понимал, что ему достаточно шмыгнуть в заросли, чтобы навсегда избавиться от меня.

Однако вместо того, чтобы уйти, он стоял и молча ждал меня. Подбежав вплотную, я увидел в руке пилота тускло блестящий топор и замер. Сердце подкатило к горлу. Я не захватил с собой никакого оружия, и защищаться мне было нечем.

Но Ларош, казалось, вовсе и не думал бросаться на меня. Окинув взглядом берег озера, он спросил:

– Где остальные? Они идут за нами?

Я покачал головой.

– Так вы один? – с явным облегчением произнес он.– Видели, как я покинул лагерь?

Ларош выругался себе под нос, воспользовавшись для этой цели индейским проклятием.

– Мне казалось, я ускользнул незамеченным,—продолжал он.—Вот что, возвращайтесь-ка к ним, уговорите Паолу и Рэя дождаться меня тут, я буду через двое суток.

– Куда вы идете?

– Это мое дело.

– Вы испугались случившегося и оставили еще живого Брифа. Это правда?

– Ах, какой же вы у нас умница! – Это было сказано без малейшего оттенка враждебности.– Да, в известном смысле это правда. Я испугался. Я был уверен, что Бэйрд умер... Слушайте, вы сочли бы меня психом, скажи я вам, что история повторилась, верно?

– Что вы имеете в виду? – у меня пересохло в горле.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, потом потряс головой.

– Нет, теперь добра не жди,– пробормотал пилот.– Похоже, вы в состоянии смотреть на это дело лишь с одной точки зрения. В самый первый день, там, в Сет-Иле, я уже знал, что у вас на уме. Боже мой, и почему это оказались вы? Да если я вам расскажу... Нет, вы все вывернете наизнанку... Но тот индеец был прав: место там гиблое.

– Значит, это все же Львиное озеро?

– Конечно. То место, где мой дед убил вашего. Тело по-прежнему там – куча костей, вот что осталось от Джеймса Финлея Фергюсона. И дырка в черепе – след от пули. В затылке. Пьер Ларош подкрался сзади и хладнокровно застрелил его. Несладко вдруг обнаружить, что твой дед – убийца.

– А что произошло между вами и Брифом? – спросил я.

– Нет, этого я вам не скажу. Как не скажу и об участи, постигшей Бэйрда. Но вы можете пойти и посмотреть своими глазами.

– Прямо сейчас?

Ларош кивнул.

– Стало быть, вы идете к Львиному озеру?

– Ну разумеется.

Что он замыслил? Замести следы? Или им движет инстинкт убийцы, влекущий преступника туда, где он расправился с жертвой? Теперь я был убежден в помешательстве Лароша.

– Вы идете к югу...

– Естественно. Мне надо отыскать старый маршрут.

– А сами говорили, что он лежит севернее.

– Мало ли что я говорил? Если пойдете со мной, сами увидите, что случилось в Бэйрдом. Тогда, может, поверите мне.

– Вы заявляли, что Бэйрд получил ранение во время катастрофы,– шепнул я.– И Бриф тоже.

– В катастрофе никто не пострадал,– ответил Ларош.– Да, я так сказал, но вы вовсе не обязаны принимать эти слова на веру. Я просто хотел положить конец вашему расследованию. Ну что, пойдете со мной?

Я заколебался. Мысль о таком походе приводила меня в ужас. Единственной моей надеждой были Дарси и Паола. Они могли найти озеро раньше нас, руководствуясь указаниями индейца. Но если вдруг я окажусь единственным свидетелем того, что там произошло...

– Вы уверены, что отыщете озеро?

– Еще бы! Я очень тщательно запоминал дорогу и даже делал зарубки на деревьях.

– Но если мне можно с вами, то почему нельзя остальным?

– Я не хочу, чтобы все знали правду.

– Но Паола...

– Паолы это касается более, чем кого-либо другого. Теперь я просто вынужден взять вас с собой: вернувшись, вы начнете болтать, а Паола ни за что не должна узнать о случившемся на Львином озере.

– Но они будут волноваться за нас...

– Я оставил записку. А о том, что вы со мной, они и сами догадаются. Молю бога, чтобы она поступила так, как я написал, и осталась в лагере.– Он взмахнул топором.– Ладно, пошли. Вы – первый.

Ларош отступил в сторону, давая мне пройти. Я съежился, ожидая удара, хотя понимал, что теперь он наверняка отведет меня на Львиное озеро. У него уже была, да и еще будет масса возможностей убить меня, но отныне мы становились самыми близкими на свете людьми: у нас даже не было палатки, и теперь нам придется согревать друг друга теплом своих тел.

Мы ушли от озера и углубились в ельник. Я слышал за спиной стук топора—Ларош делал зарубки на обратный путь. Внезапно заросли расступились, и я увидел ровную каменистую местность, подобную тому участку, по которому мы шли вчера. Только теперь камень побелел от снега, висевшего в воздухе наподобие грязной шторы.

– Вы идете обратно,– заявил я.– Так нам к озеру не попасть.

– Мы немного вернулись.– Ларош чуть улыбнулся.– Надо найти один старый ориентир.

Снег загнал нас под кроны деревьев. Мы развели огонь, чтобы согреться, а когда снегопад чуть ослаб, вышли на песчаную косу, по которой добрались до первого озера. С этой точки Ларош обнаружил свой ориентир – одинокую скалу с тремя чахлыми елками на верхушке. У нас едва хватило сил нарубить сучьев для костра, после чего мы легли прямо на мокрый снег, съели то немногое, что захватил с собой из лагеря Ларош, и впали в забытье. Спать было невозможно, тем более что меня неотступно преследовал страх. Я был уверен, что лишь один из нас выберется с Львиного озера живым. И вряд ли это буду я.

Утром мы съели последнее печенье. Мне как-то не пришло в голову задаться вопросом: почему Ларош захватил из лагеря так мало еды? И почему он делится ею со мной... В такой стране, как Лабрадор, это казалось в порядке вещей.

Мы представляли собой жалкое зрелище. Особенно Ларош, силы которого, по-видимому, иссякли. Его лицо горело, глаза сияли нездоровым огнем, ватные ноги то и дело подгибались. В начале одиннадцатого мы очутились на берегу огромного водоема, изогнутого в форме лука, противоположный конец которого терялся где-то вдали за деревьями. Тут я впервые предложил вернуться, но Ларош только отмахнулся и замер на месте, устремив взор куда-то на северо-восток.

– Вы слышите? – спросил он.

Единственным звуком, достигавшим моего слуха, был рев ледяного ветра в кронах деревьев.

– Похоже на гул водопада, – проговорил Ларош, склонив голову набок.– Это озеро перед нами – часть разлившегося русла реки, которую отметил Макензи. По-моему, сейчас уровень воды выше, чем был, когда я выбирался отсюда,– с беспокойством добавил он.– Тогда я не слышал гула. Осталось две мили.

Ларош спустился к реке и вошел в воду. Я двинулся следом. В первое мгновение у меня захватило дух от холода. Пилот был уже далеко и стоял по грудь в воде. Внезапно он замер на месте, сложил ладони рупором и закричал:

– Паола! Паола!

Крик замер в кедровнике, и Ларош бросился вперед. Теперь я больше не колебался: Паола и Дарси где-то поблизости, и, значит, я избавлен от необходимости оставаться наедине с человеком, которого считал убийцей. Вода уже дошла до пояса, холод сковал тело. Течение было довольно мощным. Я видел, как Ларош выбрался на противоположный берег и карабкался теперь по скалам. Выскочив из воды, я с трудом догнал пилота. Он стоял на верхушке утеса, а возле ног тлели головешки брошенного кострища. Над ними вился синий дымок.