Текст книги "Львиное озеро"

Автор книги: Хэммонд Иннес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Шелтон повернулся и теперь смотрел прямо на меня. Потом он кивнул своему помощнику, стоявшему рядом, и что-то спросил. Тот замотал головой. Оба двинулись ко мне, проталкиваясь сквозь толпу рабочих. Я быстро шмыгнул за стол, понимая, что попал в западню. Тяжелая рука ухватила меня за плечо.

– Ты здесь работаешь?

– Нет.

– Тогда какого черта ты делаешь в нашей столовой?

– Ем,– простодушно ответил я, и по вагону пробежал смешок. Шелтон еще больше посуровел, и я быстро добавил: – Я инженер...

– Где твоя карточка?

– Какая?

– Удостоверение, подтверждающее, что ты работаешь на трассе. Как тебя звать? Фергюсон, не правда ли?

Я кивнул, понимая, что отрицать это бессмысленно.

– Так я и думал. Пошли, парень, мне велено отправить тебя обратно на базу.– Он мотнул головой, приказывая следовать за ним, и пошел к двери, но на полпути остановился.

– Джо, твоя дрезина еще на колее? – спросил Шелтон одного из рабочих.

– Нет, я ее убрал. Извините, мистер Шелтон...

– Поставь на путь, повезешь этого парня на 224-ю милю.

Рабочий – огромный парень со сломанным носом профессионального боксера – пошел к двери.

– Могу я поговорить с вами наедине? – спросил я Шелтона.– Это очень важно.

– Что такое? – Шелтон остановился.

– У меня была серьезная причина, чтобы приехать сюда. Дело жизни и смерти.

– Серьезнее, чем железная дорога, здесь быть ничего не может. Я кладу рельсы, надвигается зима, и мне некогда болтать со всякими...

В этот миг к Шелтон у подбежал кто-то из рабочих.

– Дэйв, вас срочно просят в радиорубку,– сказал он.

– Черт возьми! Кто там еще?

– 224-я миля. Запрашивают, сколько уложено рельсов.

– Хорошо, иду,– он обернулся ко мне.– Ждите здесь, в столовой. Побудь с ним, Пэт,– велел Шелтон помощнику, потом спрыгнул с подножки и исчез.

– Эй, возьмите-ка! – вдруг услышал я чей-то голос, и в тамбур к моим ногам полетел чемодан. Это был мой собственный чемодан, и я тупо уставился на него, не веря своим глазам. А минуту спустя раздался голос Лэндса:

– Надо связаться с 263-й...– Все остальное потонуло в гвалте и скрежете. Потом кто-то спросил:

– Зачем впутывать в это Дарси?

– Затем, что у него есть транспорт и время,– ответил Лэндс.

Выглянув из вагона, я увидел его. Лэндс шел вдоль состава вместе с каким-то человеком, которого я не мог разглядеть. «Может, это Ларош?» – подумалось мне. Пэт взял меня за руку.

– Ну, что вы стоите? Пошли в вагон.

– Это был Лэндс,– сказал я.

– Да, Лэндс. Вы с ним знакомы?

Я кивнул. Мне казалось, что Лэндс выслушает меня, если я приду к нему по собственной воле.

– Я должен с ним поговорить.

– Он знает, что вы здесь?

– Да, я же приехал на его дрезине.

– Придется подождать и спросить разрешения у Шелтона. Вы из газеты?

– Нет, я приехал из-за разбившегося самолета. Бриф все еще жив.

– Жив? Каким образом? Его искали неделю, а потом пилот сообщил, что все кончено. Я слышал об этом от Дарси два дня назад. Вы с ума сошли!

Интересно, что думает Дарси? Наверное, тоже сочтет меня умалишенным. Но он провел в обществе Лароша целый час, вез его на 290-ю милю...

– Я должен поговорить с Лэндсом,– без всякой надежды сказал я.

Послышался стук буферов, и наш вагон пришел в движение. Я снова взглянул на чемодан. В нем должны были лежать радиожурналы отца, если, конечно, Лэндс или Ларош не вытащили их. Я потянулся к чемодану.

– Эй! – окликнул меня Пэт.

– Это мой,– пояснил я и тут же прыгнул, успев заметить гримасу изумления на его лице. Я ударился о землю правым плечом и боком, у меня перехватило дух. Вскочив на ноги, я увидел, что Пэт высунулся на подножку и орет на меня, но прыгнуть он не решился: поезд уже набрал ход. Мимо прошел локомотив, платформы с рельсами и краном, потом колея опустела. Я повернулся и зашагал на север. На трассе засверкали фонарики, послышались крики, но я уже успел прошагать полмили и знал, что погоня позади. Черная пустота Лабрадора окутала меня. Рельсы кончились, дальше пошла насыпь с уклоном вперед. Лишь сухой шепот ветра в кронах деревьев нарушал теперь тишину. Насыпь кончилась мили через две, идти стало труднее. Несколько раз я сбивался с просеки, а однажды упал, налетев на ковш от экскаватора, наполовину утопленный в землю.

Через пять минут я влез в какое-то болото. Пересечь его ночью было невозможно, поэтому вернулся назад и свернул на просеку, прорезавшую сплошную стену кедровника. Стало труднее держаться тропы, дважды я врезался в густой подлесок и ломился сквозь него, сбивая с веток снег, который таял и насквозь пропитывал одежду. Я устал, мысль притупилась, ручка чемодана врезалась в обмороженные пальцы, как край стального листа.

В очередной раз сбившись с тропы, я махнул рукой, соорудил из сосновых веток ложе и устроился на нем, чтобы дождаться рассвета. Повалил снег, но он не казался мне холодным, тишь стояла невероятная, во всем мире – ни звука. Я слышал, как падают снежинки.

То ли шум мотора разбудил меня, то ли свет фар. Открыв глаза, я увидел кедровник, залитый сиянием, будто рождественская елка, а чуть погодя чей-то голос произнес:

– Вы, похоже, и есть Фергюсон?

Я сел, ничего не соображая спросонья. На фоне горящих фар резко выделялся силуэт стоящего надо мной человека. Он был широкоплеч и приземист, немного похож на гнома в своей парке. У него было квадратное лицо с резкими чертами, на густых бровях осели снежинки. Нагнувшись, он принялся изучать меня сквозь очки без оправы.

– Ну и помотался я из-за вас,– продолжал он, поднимая меня на ноги.– До самой Железной Головы доехал. Решил вот на всякий случай и на тропу заглянуть.

Я прошептал слова благодарности. Тело мое свело от холода, и я едва стоял.

– Пошли,– сказал человек, подхватывая мой чемодан.– В «джипе» есть печка. Будет чертовски больно, но скоро оттаете.

У него был фургон на базе «джипа» – побитая развалюха с оторванным крылом, заляпанная грязью и снегом. Незнакомец помог мне забраться в кабину, и через минуту мы уже тряслись по колдобинам меж деревьев. Он был немолод, этот человек, нашедший меня, и носил странную кепку цвета хаки.

– Вы искали меня? – спросил я и, когда он кивнул, понял, что это Лэндс сообщил ему обо мне.

– Значит, вы и есть Дарси?

– Рэй Дарси. Билл рассчитал, что я смогу найти вас в районе 250-й мили.

– Так вы его видели? А Лароша?

– Лароша? Нет, этого не встречал. Поспали бы вы лучше.

Но мне было не до сна.

– Лэндс сказал вам, зачем я здесь? Вы знаете о радиограмме, которую принял мой отец?

– Да, мне говорили. Я знаю, что вы внук Джеймса Финлея Фергюсона. И это кажется мне не менее странным, чем сама мысль о том, что Бриф мог послать радиограмму.

– А что тут странного? И почему все разговоры неизменно вертятся вокруг экспедиции Фергюсона? Простое совпадение.

– Чертовски странное, однако, совпадение.

– Оно объясняет интерес отца к экспедиции Брифа.

– Но не объясняет вашего поведения.

Я не понимал, что он хочет этим сказать, и слишком устал, чтобы расспрашивать.

– Перкинс говорит, что здесь нет второго такого знатока Лабрадора, как вы,– сказал я.– Вот почему я приехал...

– Спите, потом поговорим.

Когда я снова открыл глаза, брезжил рассвет и машина въезжала в поселок, состоявший из бревенчатых хижин.

– 263-я,– произнес Дарси, увидев, что я проснулся.

Дома чернели на фоне снега. Лагерь был построен на склоне горы над насыпью, площадку только недавно ровняли бульдозерами и очищали от растительности. Огромные штабеля дров возвышались возле каждого дома, а за пределами поселка валялись кучи веток и выкорчеванных пней. Дарси затормозил возле дома, стоявшего особняком.

– Обычно у меня лучше налажено хозяйство,– сказал он, захватив с собой охапку поленьев.– Но здесь я всего несколько недель.

Дарси толкнул дверь, вошел и принялся запихивать поленья в печь. Жил он в маленькой комнате с двумя железными кроватями, книжной полкой и несколькими тумбочками. Земляной пол, пыльные окна, на стенах – несколько картин, писанных маслом. Все в черно-серых тонах.

– Ваши работы? – спросил я, разглядывая сценку у реки, этюд с изображением заснеженного кедровника и горстку людей у костра.

– Мои... Мазня. А вам нравится?

– Я в живописи профан. Какие-то они холодные.

– Так я и задумывал. Ну ладно, снимайте мокрую одежду и ложитесь, вот кровать.

Он двинулся к двери, но я остановил его.

– Куда вы?

– На рыбалку.

Это показалось мне невероятным: рыбалка после бессонной ночи, проведенной за рулем!

– Какие указания вы получили на мой счет? – спросил я.

Он снял со стены удочку в зеленом чехле.

– Слушай, парень, если я говорю, что иду на рыбалку, стало быть, я иду на рыбалку. Понял? – Его глаза яростно сверкнули из-под очков.

– Странно как-то. Я думал, вы тоже устали.

– Я не ребенок. А рыбалка стимулирует мысль.– Он улыбнулся.– Ты-то сам, видно, не рыболов? Тогда тебе не понять. В такой забытой богом стране, как Лабрадор, без увлечений вроде рыбалки или живописи не проживешь. Я тут уже два года, приехал порыбачить и прийти в себя, и с тех пор отсюда не вылезаю, даже в Сет-Иле не был ни разу. Ну ладно, спи. А я, если повезет, вернусь с добычей.

Проснулся я часа через два. Солнце заливало комнату, возле кровати стоял Дарси.

– Лосося любишь? – спросил он. Я сел.

– Лосося?

– Да… Индейцы зовут его «аунаниш». Поймал две штуки, одну съел с ребятами, вторую вот тебе принес.

С улицы донеслись голоса, и Дарси заорал:

– Люси! Ребята готовы?

– Готовы! – послышался ответ.

– Пора ровнять насыпь,– пояснил он мне.– Через час вернусь, тогда пойдем на север, к мосту. Даст бог, удастся порыбачить, пока ты будешь рассказывать свою историю. А там уж поглядим, может статься, сходим потолкуем с Макензи.

С этими словами он повернулся и вышел, дверь закрылась, и мгновение спустя я уже ел своего первого в жизни лосося, розового, огромного и жирного. Усталость прошла. Я встал и вымылся в лохани на полу, потом побрился. Одежда высохла, и я натянул ее, после чего подошел к книжной полке, где обнаружил томик Шекспира, несколько романов Джека Лондона и еще три книги, увидев которые, я тут же перенесся в комнату моего отца. Это были «Лабрадор» Кэбота, «Жизнь и обычаи Ньюфаундленда и Лабрадора» Таннера и еще тоненькая книжка Анри Дюмэна под названием «Лабрадор: в поисках правды». Это книгу я раньше не читал, поэтому снял с полки и раскрыл. Это был неважно написанный отчет о путешествии по Лабрадору. Надеясь найти в ней упоминания об экспедиции деда, я начал листать книгу.

Упоминание я встретил почти в самом начале, на пятой странице. Автор писал: «15 июля 1902 года я прибыл в залив Святого Лаврентия. Наконец-то я достиг той точки, откуда отправилась в путь экспедиция Фергюсона. Я думал о Пьере. Именно сюда вернулся этот бедняга, вернулся один... Подумал я и о моей жене Жаклин, которая возлагала на мое путешествие столь большие надежды. Она сидела у смертного одра брата, слышала его бред... Потом я повернулся и устремил взор на горы Лабрадора. Где-то там, за их изломанной грядой, крылась правда. Если я смогу найти ее, то очищу имя Пьера от страшных обвинений, омрачивших последние часы его земной жизни».

Я перевернул несколько страниц, но не смог обнаружить даже намека на суть этих обвинений. 19 июля Дюмэн достиг Сет-Иля, потом отправился на север, пересек озеро Мишикамо и повернул на запад, к Ашуанипи.

«Здесь мы обнаружили индейский поселок,– писал он,– и нам наконец повезло: оказалось, что два года назад тем же путем проходил одинокий белый. Он шел к великому озеру Мишикамо, одежда его была изодрана в клочья, ноги перевязаны брезентовыми обмотками. Человек разговаривал сам с собой, будто обращаясь к какому-то невидимому духу. Индейцы показали мне место у реки, где он устраивал привал.

Там валялось несколько патронов и кости оленя-карибу. У меня не осталось никаких сомнений: брат моей жены останавливался именно здесь. Выброшенные патроны говорили о том, что он был в отчаянном положении. От того места, где смерть настигла мистера Фергюсона, нас отделяло довольно большое расстояние, и я решил спросить индейцев, знают ли они об озере, которое я ищу. Я описал его так же, как описывал Пьер, когда разговаривал в бреду, но индейцам ничего не было известно. Имя, которое дал озеру Пьер, тоже не имело для них никакого смысла. Мы ушли, оставив индейцам две пачки чая и мешочек муки – все, что могли выделить из своих припасов. После этого мы отправились на юг вдоль Ашуанипи и все время искали...»

Дверь за моей спиной распахнулась, и вошел Дарси.

– Все-таки добрался до этой книги,– сказал он.– Скучное чтиво, но довольно любопытное для людей, знающих эту страну.

– Или знающих, что здесь приключилось,– добавил я.

– Приключилось с Фергюсоном? Это никому не известно.

– Но можно строить довольно конкретные предположения,– сказал я.– На пятой странице, к примеру, есть слова «страшные обвинения». Что это за обвинения? Их выдвинули против оставшегося в живых участника экспедиции, так? Он был братом жены Дюмэна, здесь так сказано. Кто и в чем его обвинял?

– Проклятье! Никак не могу поверить...

– Я действительно ничего не знаю. Я приехал из-за Брифа.

– Из-за Брифа или из-за того, что Ларош разбил самолет в том же районе?

– Из-за Брифа,– повторил я, глядя ему в лицо и пытаясь понять, догадывается ли он о точном месте аварии.– Дюмэн нашел Львиное озеро?

– Значит, вам о нем известно?

– Да, но я не знаю, что там случилось.

– Наверняка этого никто не знает. Дюмэн не пошел дальше Ашуанипи. Индейцы показали ему лагерь белого человека, а после он обнаружил еще две стоянки. И все. Бедняга убил на поиски озера целый месяц, еле выжил, потому что морозы ударили прежде, чем он добрался до Сет-Иля. По иронии судьбы почти одновременно с Дюмэном в Сет-Иль прибыла одна женщина и тут же углубилась в дебри Лабрадора, словно в шотландские болотца. С ней было трое следопытов, и рыскала она по тому же району, что и Дюмэн.

– Человек, который был вместе с дедом...– сказал я.– Дюмен пишет о нем как о сумасшедшем. Отчего тот мог лишиться рассудка?

Дарси пожал плечами и отвернулся к печке.

– У вас нет никаких догадок на этот счет? – настаивал я.– По крайней мере, вы не можете не знать, в чем его обвиняли.

– В убийстве твоего деда,– помолчав, ответил Дарси.– Но ничего так и не доказали. Никто не знал, что там произошло.

– А кем именно были высказаны эти обвинения?

– Молодой женой Фергюсона, той самой женщиной, про которую я говорил. Хотя бы это должно быть тебе известно! Твоя родная бабка все-таки. Да и в газетах о ней писали. И о ней, и о том полуживом бедняге, который выбрался из тайги, бормоча что-то про золото и скалу в форме льва.

– Значит, дед гонялся за золотом?

– Конечно. Неужели такой опытный геолог, каким был Фергюсон, отправится в глубь Лабрадора просто так? А вдова его, говорят, была великой женщиной.

Я рассказал ему о том, как мы порвали с ней отношения. Дарси кивнул.

– Возможно, твоя мать была права,– сказал он.– И все же ты знаешь вопреки всему. Странное дело, а? Может, гены? Но что ты знаешь о Лабрадоре, парень? Что ты видел? Только строящуюся железную дорогу. А отойди чуть в сторону, и как на другую планету попал.

– Моя бабка добралась до Львиного озера?

– Бог знает,– ответил Дарси.– Во всяком случае, она держала язык за зубами и не болтала на сей счет. В газетных статьях ничего об этом не сказано. Известно лишь, что она пробралась дальше Дюмэна. Из тайги твоя бабка вынесла ржавый пистолет, секстант и старый планшет – вещи своего мужа. Все это было сфотографировано, но вдова так и не опубликовала свой дневник. Возможно, потому, что ей не удалось отыскать место последнего лагеря Фергюсона. Этот дневник еще существует? – спросил он меня.

– Не знаю. Пистолет и секстант я видел, но о дневнике даже не подозревал.

– Жаль. Он мог бы объяснить, на каком основании твоя бабка выдвигала обвинения. Она ходила по следам Фергюсона три месяца. Странно, что Дюмэн ни разу не упомянул о ней в своей книге. Обе экспедиции покинули Сет-Иль почти одновременно, направились в одни и те же места. Интересно, встретились ли они? Следы Дюмэн видел, это можно сказать наверняка. И ни разу не упомянул имени миссис Фергюсон...

– Неудивительно, если учесть, что она обвинила в убийстве его родственника.

– Возможно. Но обвинения эти не были плодом слепой ненависти. Она высказала их далеко не в порыве гнева. Да и слухи ходили всякие... Словом, темная это история. У тех двоих все должно было произойти наоборот.

– Что вы хотите этим сказать? – Он пожал плечами.

– Фергюсон был мужик крутой. Золотой жук укусил его уже давно, еще в Доусоне, во время «клондайкской лихорадки». Закаленный старатель...

– А его спутник?

– Пьер? Этот был таежником и следопытом. Вот почему вся история кажется такой странной.

– Об этом вы тоже прочли у Дюмэна?

– Нет, Дюмэн не знал этой дикой страны, не пытался разобраться в психологии Фергюсона и его спутника.

– Тогда откуда вам столько известно о моем деде?

– В основном из газетных вырезок. Я бы их тебе показал, но они остались в сундуке, на 290-й миле.

– А почему вы так этим интересовались? – спросил я.

– Странный вопрос. Ты так ничего и не понял. Я приехал сюда вовсе не потому, что люблю инженерное дело. И не ради зарплаты: мне пятьдесят шесть лет, и денег у меня столько, что до конца дней вполне хватит. Я живу здесь потому, что меня укусила лабрадорская муха. На всем протяжении железной дороги ты не найдешь второго такого человека, как я, человека, который живет в этой стране потому, что любит ее. Ты знаешь о Лабрадоре хоть что-нибудь?

– Читал некоторые из отцовских книг,– ответил я.

– Тогда тебе известно, что это – девственная страна. Четыре тысячи лет назад все здесь было покрыто льдом. Нога белого человека ступила сюда совсем недавно, когда фирма «Холлингер» заинтересовалась железнорудными месторождениями в глубине полуострова. Существовало всего несколько неточных карт, на которых были нанесены только реки. Две-три книги о путешествиях пешком и на каноэ – вот и все, что написано о Лабрадоре. Только в сорок седьмом году правительство взялось за разведку этих мест с воздуха. И ты еще спрашиваешь, почему меня интересует экспедиция Фергюсона! Даже после появления гидросамолетов и железной дороги страна эта останется прекрасной, суровой и девственной. Только тут начинаешь понимать, как огромен мир! – Он умолк и улыбнулся.– Ладно, пошли. Недалеко от моста стоит лагерем Макензи. Если хочешь с ним поговорить, надо торопиться.

Мы вышли на улицу и сели в «джип».

– Кто такой Макензи? – спросил я, когда машина тронулась с места.

– Индеец. Иногда работает проводником у геологов, но сейчас охотится. Не знаю, захочет ли он помогать тебе.

– Помогать мне? – переспросил я.– В чем?

– Макензи никогда не видел льва,– ответил Дарси.– Это слово для него – не более чем набор звуков. Но он был на том озере. Как я понимаю, ты приехал сюда не для того, чтобы протирать штаны в поселке и ждать, пока тебя силком отправят обратно. Во всяком случае, я решил познакомить тебя с Макензи. Я уже предупредил его через одного из индейцев, и теперь он ждет тебя в своем лагере.

Я и сам толком не знал, чего ждал от Дарси, но то обстоятельство, что он принимает как должное мое намерение довести дело до логического конца, поразило меня. Видимо, пришла пора подумать о припасах и снаряжении для похода – вещах, которые можно было достать в поселке строителей. Я завел об этом разговор с Дарси, но он оборвал меня, сказав:

– Подожди, вот поговорим с Макензи, тогда видно будет. Может, он не захочет бросать охоту. Зима на носу, и ему нужны запасы. А на базе ты, похоже, устроил переполох,– добавил он.– Один из директоров приехал с проверкой, всю ночь по радио только о тебе и говорили...

Снег таял на поворотах, из-под колес летели ошметки грязи. Наконец мы выехали к реке, и я увидел деревянный мост. Затормозив возле хижины, Дарси заглушил мотор. Он не задал мне ни одного вопроса, только кивнул и выбрался из машины со словами:

– Ладно, пошли кофе пить.

Дарси подвел меня к самой дальней хижине, открыл дверь и вошел.

– Здешний повар – негодяй, но ежевичный пирог у него чудный,– громко сказал он. Стол и скамейки были выскоблены добела, пахло совсем по-домашнему. Из кухни вышел угрюмого вида человек с похожим на котел животом.

– Привет,– сипло прошептал он, ставя на стол две кружки черного кофе.– Угощайтесь.

– А где же пирог? – спросил Дарси. Повар усмехнулся и принес с камбуза два куска пирога.

– Я не бывал здесь с тех пор, как вывозил Лароша,– сказал мне Дарси с полным ртом.

– Он уже тогда был малость с приветом? – спросил я.

– Одичал. Бормотал что-то, порывался сбежать обратно в тайгу.

– Может, это из-за раны? Похожие на маслины глаза повара вдруг подозрительно блеснули.

– Что-то я вас раньше не видел,– сказал он.– Новенький? Инженер?

– Его зовут Фергюсон,– ответил за меня Дарси.– Он приехал сюда потому, что до сих пор числит Брифа в живых.

– Вот как?

И тут, к моему удивлению, Дарси принялся подробно объяснять обстоятельства, побудившие меня покинуть Англию.

– Не пора ли нам? – поспешно оборвал я его.

– А куда спешить? Кто будет искать тебя тут? Да и зачем пытаться скрыть причину приезда?

– А сплетни?

– Сплетни, конечно, будут, и таежный телеграф тоже заработает. Скоро на всей железке не останется человека, который не знает о том, что ты считаешь Брифа живым. Чего же тебе бояться? Ты ведь рассказал мне правду?

– Конечно.

– Значит, ты ничего не теряешь. Чем больше народу будет в курсе, тем сильнее твои шансы сдвинуть дело с мертвой точки.

– Что теперь будет? – спросил повар.– Снова начнут искать?

– Нет, – ответил я.– Администрация не желает с этим связываться. Если надо, сам пойду в тайгу.

Дарси кивнул и сказал:

– Нам пора, Сид. Макензи все еще здесь?

– Да, сразу за мостом. Удачи, мистер Фергюсон, – ответил повар.

– Вы были первым, кто расспрашивал Лароша, – сказал я, когда мы вышли из хижины и приблизились к мосту. – Почему вы не сообщили о том, что его поведение показалось вам странным?

– Оно и должно было быть странным, если учесть, что выпало на долю Лароша. Это был живой скелет, покрытый язвами. И рана на голове в придачу... Поражение мозга в таких случаях—дело обычное. Ладно, пошли искать Макензи.

Мы очутились на покрытом серой галькой берегу речки, и тут я спросил Дарси, как давно он узнал о том, что Макензи побывал на Львином озере.

– Всего две недели назад,– ответил он.– Я рассказывал ему историю старой экспедиции, и Макензи спросил, что такое лев. Тогда я нарисовал изображение головы, и индеец тут же сказал, что знает это озеро. Честно говоря, я и сам подумывал сходить в тайгу следующей весной с одним приятелем-геологом. Мне полагаются отгулы. Глядишь, найду золото Фергюсона и разбогатею,– он коротко хихикнул и зашагал по гальке к густому кустарнику, обрамлявшему берег реки.

Тропы здесь не было, и я немного отстал. Кустарник внезапно расступился, образовав небольшую полянку. Тут стояла потрепанная палатка, лежало каноэ, и два мальчика-индейца кололи дрова.

Когда я вышел на поляну, Дарси уже разговаривал с Макензи.

– Он отведет тебя к озеру,– объявил инженер.– Но не сейчас. Он охотится, ему нужно мясо на зиму. Да и не сезон нынче по тайге шастать.

– Да,– закивал индеец.– Плохой, плохой время.

Это был коренастый коротышка в куртке из оленьей шкуры, синих джинсах и мокасинах. Возраст его я определить не мог.

– Лучше ждать морозов,– продолжал он.– Сейчас вода и трясина. Что, если мы отправимся завтра? – спросил я.– Если мой отец прав, там есть радиопередатчик, мы сможем запросить самолет. Раньше, чем через пять дней, морозов все равно не будет.

– Вот что, пойди-ка погуляй, а я попробую его уломать,– сказал мне Дарси на ухо.

Я неохотно оставил их и побрел по берегу. Вскоре Дарси догнал меня.

– Не нравится ему эта идея, сказал он.

– Из-за погоды?

– Не думаю. Просто Макензи не любит это место. Кончилось тем, что он заговорил о каких-то духах.

– Духах? Что еще за духи?

– Просто индеец отказал, и все. Ну ладно, мне пора на работу. Завтра утром вернись сюда. Макензи посоветуется с женой и сыновьями и скажет, что они решили.

Мы сели в машину и поехали домой. Дарси высадил меня на развилке и уехал, пообещав вернуться через час. Я зашагал к хижине.

Открыв дверь, я увидел в комнате чей-то рюкзак и распростертого на койке Дарси человека. Он лежал, укрывшись одеялом так, что видны были только черные пряди волос. Я остановился и хотел было выскользнуть на улицу, но тут спящий вздрогнул и повернулся.

Это была дочь Брифа. Увидев меня, она отбросила одеяло и вскочила с кровати. Паола была одета в линялые штаны из зеленого вельвета и плотную рубаху, лицо ее еще хранило румянец сна.

– Как вы сюда попали? – спросил я, обретая дар речи.

– Самолетом. А потом доехала грузовиком с 290-й мили.

На ее ногах были толстые шерстяные носки, под кроватью стояли тяжелые ботинки. Увидев их, я понял, зачем приехала Паола, и снова перевел взгляд на рюкзак. Возле него валялась удочка и кожаный ремень c охотничьим ножом и топориком, а сверху все это было прикрыто толстым свитером и старой кожанкой.

– Зачем вы здесь?

– А что еще вы мне прикажете делать? Сами отправились на север, а мне, значит, так и сидеть в Сет-Иле?

– Так вы приехали повидаться со мной?

– Конечно.

– А как вы меня нашли?

– Альберт выбрался из тайги недалеко от этого поселка. Кроме того, к самолету его доставил Рэй Дарси.

Паола была наполовину индианкой. Я почувствовал это, посмотрев в ее немигающие глаза, и испугался: я не знал, чего ждать от людей ее породы.

– Вы по-прежнему убеждены, что отец жив? – спросила она таким тоном, словно обвиняла меня в жуткой ереси. Я понял, что она ненавидит меня. Ее душу раздирали два чувства – любовь к отцу и страсть к Ларошу. И вот теперь чувства эти по моей вине пришли в противоречие друг с другом.– Почему вы не отвечаете?

– А что я могу сказать? Я не знаю.

Она поняла смысл моих слов.

– Разумеется. Но он был жив, когда Альберт оставил его. Вы уверены в этом, не правда ли? Из-за этого вы бросились на север вместо того, чтобы вернуться в Англию. Ну и что вы намерены делать теперь?

– Существует вероятность того, что мы сможем найти озеро,– ответил я.

– Львиное озеро?

– Да. Я надеюсь выступить завтра утром.

– Вы?! Один! Но ведь Альберт дважды летал на вертолете и ничего не нашел.

Ей не приходило в голову, что Ларош, возможно, как раз и стремился ничего не найти.

– Я не один, – ответил я. – Есть тут индеец... Правда, еще не знаю, пойдет ли он. Его волнует охота, да и боится он этого места. Завтра узнаю его решение.

– Как зовут индейца?

– Макензи.

– Какой именно? Их тут целое племя.

– Дарси говорит, он работал проводником у геологов.

– Тогда знаю. Три года назад он водил отца. Где его лагерь? – Она села на кровать и принялась натягивать ботинки.

Я объяснил, как найти Макензи.

– Неужели вы собираетесь идти с ним вдвоем?

– Да, в худшем случае это займет пять суток, а на берегу озера есть радиопередатчик...

– Вы что, дурак? Думаете, Лабрадор это все равно что английская деревня? Да вы не выдержите того темпа, в котором идет индеец. Ведь шагать нам предстоит очень, очень быстро.

Она сказала «нам», и тут я окончательно осознал, для чего предназначена вся эта куча снаряжения на полу. У меня екнуло сердце: если она пойдет на Львиное озеро и увидит, что я был прав, беды не миновать. От Паолы можно ждать чего угодно.

– Индеец может не согласиться, – быстро сказал я, понимая, что начинаю мечтать как раз об этом.

– Согласится, если я попрошу. Только надо торопиться...

– Дождались бы Дарси, – посоветовал я.

– Боюсь, будет поздно. Макензи не любит отказывать белому человеку. Если он решит не ходить, то просто снимет лагерь и исчезнет, а тогда ищи его.

На улице затормозила машина, хлопнула дверца.

– Вот и Дарси, – облегченно вздохнув, сказал я. Но ошибся. Открылась дверь, и в хижину вошел Ларош. Паола метнулась за мою спину.

– Мне сказали, что вы здесь, – произнес пилот.– Я решил уведомить вас кое о чем... – Но тут он заметил свою невесту и удивленно умолк. Постепенно удивление на его лице сменилось ужасом. Ларош захлопнул дверь, подошел к девушке и сбивчиво заговорил по-французски, в его глазах теперь сверкали огоньки гнева. Паола что-то ответила, и ярость Лароша мигом сошла на нет.

– Боже,– выдохнул он. – Только этого не хватало. Чего вы ей наговорили?

Я заколебался. Оба смотрели на меня как на врага.

– Ну? – Голос Лароша дрогнул.

– Тут есть индеец... – начал я.

– Макензи? Знаю, мы встретили Дарси на тропе. Вы замыслили идти в тайгу вместе с ним, не так ли? Чтобы искать Львиное озеро?

Я кивнул, гадая, что сейчас произойдет.

– Ничего не поделаешь,– заявил он и вздохнул.– Не понимаю, откуда такая решимость. Я иду с вами.

– Со мной? Но почему? – Я не верил своим ушам.

– Вы не оставили мне выбора. Я уже все обсудил с Биллом Лэндсом по дороге сюда. Он разрешил мне попытать счастья еще раз.

– Значит, вы не собираетесь мне мешать? – Столь резкая смена настроений озадачила меня.

– А чего ради? – Он улыбнулся, и я вдруг понял, что отчаянно не хочу иметь Лароша в спутниках.

– Когда же вы думаете выступить? – спросил он.

– Завтра с рассветом, если Макензи согласится нас вести.

– Хорошо. А теперь извините: я хочу поговорить с Паолой наедине.

Они вышли, закрыв за собой дверь, и принялись о чем-то спорить по-французски. Постепенно тон разговора изменился: теперь Ларош молил ее. Внезапно голоса смолкли. Я подошел к окну. Жених и невеста стояли неподалеку. Наконец Ларош пожал плечами, а потом они сели в машину и куда-то поехали. Я остался один, мучимый дурными предчувствиями.

Вскоре вернулся Дарси в сопровождении Билла Лэндса. Они вошли, стряхивая с башмаков снег. Заметив меня, Лэндс сказал:

– Вы, наверное, знаете, что мы решили попытать счастья еще раз. Возможно, вы правы, возможно – нет. Теперь это не имеет большого значения: вы здесь, и о причинах вашего приезда знает вся трасса. Так что радуйтесь: у меня уже нет выбора. А где Паола?

Я ответил, что застал ее спящей в хижине, но теперь она уехала.

– Это ее теплые вещи и снаряжение?

Я кивнул.

– Проклятье! Так я и думал. Что ж, видимо, это неизбежно.– Лэндс расстегнул парку.– Теперь ее не остановишь, девка упряма как сам дьявол. Не нравится мне это. Сейчас слишком поздно, зима на носу.

– Попроси вертолет,– посоветовал Дарси.

– Нет, индеец никогда не найдет озера с воздуха. Нужна пешая экспедиция. Рэй, прошу тебя как друга, иди с ними. Я бы и сам, да работа поджимает. Берт, конечно, не новичок в тайге, но он был ранен. Я хочу, чтобы все кончилось хорошо. Понимаю, что прошу слишком многого...

– Ерунда,– перебил его Дарси.– Только договорись со Стаффеном.