Текст книги "Такой горячий, но сладкий кофе (СИ)"

Автор книги: Хельга Делаверн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Дороги назад уже не будет, – повторил юноша.

Дороги назад уже нет.

Глава 45

Мы прожили в Лондоне десять лет, и за всё это время ни разу не прилетали в Москву. Точнее, я не прилетала. Саша периодически наведывался в столицу по вопросам бизнеса (колледж он в итоге бросил аж на втором курсе, однако, это не помешало ему начать своё дело с нуля без папиных денег и связей, хотя злые языки, как правило, в виде Миши, плевались ядом и говорили, что красивую жизнь нам обеспечил Алексей Владимирович. О какой красивой жизни ты говоришь, друг? Мой муж всего добился сам.) и строительства нашего дома на Рублёвке. Герц неоднозначно высказался по поводу коттеджа отца; разговор протекал в русле «я не хочу от него зависеть, я не хочу жить в его доме, я хочу, чтобы у нас была своя собственная семья». Собственно, я с ним не спорила. Как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не орало на всю деревню. Причём, в последние пару лет я всё чаще слышала от Саши, что нам пора завести детей. А я не хотела; то ли от него рожать не планировала, то ли идея стать матерью мне претила совсем.

К слову сказать, я прекрасно обустроилась в Англии. Мои книги, которые в России никому не нравились, нашли отклик за рубежом. Более того, я избавилась от необходимости писать романы про Петь и Маш, и теперь со спокойным сердцем могла использовать иностранные имена и описывать чужую местность, не упоминая берёзки и осинки.

Такая закрытость от внешнего мира лично мне доставляла неимоверное удовольствие, не смотря на, что иногда уколы совести поражали меня в самые чувствительные места. Так было, когда мы не приехали на свадьбу к Олесе, правда, Илья воспринял всё на свой счёт и потом ещё долго передавал мне свои извинения через Герца.

Но скрываться вечно не получилось; в один прекрасный вечер февраля нам пришлось вернуться в Москву, где в одном из кинотеатров был устроен закрытый показ фильма, в основу которого, лёг сюжет моего романа. И сдаётся мне, что это Алексей Владимирович подсуетился, ведь он тоже редко нас видел.

Я не знаю, как описать вам чувство, когда десять лет назад студентка Маринка Романова выходила из этого кинотеатра в рваных джинсах и мятой футболке, а уже сегодня туда заходит известная писательница Марина Герц, шуба которой стоит больше, чем все годовые зарплаты любого маленького городка России, и за руку её крепко держит любимый муж, чьё имя тоже нередко мелькает в новостных таблоидах.

– Мариночка, – Семён Семёнович первым подскочил к нам, – я так рад Вас видеть! Сколько лет прошло после нашей последней встречи? Десять или пятнадцать?

Я улыбнулась:

– Десять, Семён Семёнович.

Мне кажется, или этот деятель искусства бессмертен?

– Но выглядите Вы по-прежнему на восемнадцать!

Я не стала говорить мужчине, что когда мне было восемнадцать, он понятия не имел о моём существовании, вновь улыбнулась и провела большим пальцем по запястью мужа. Саша закусил губу и больно сжал мои пальцы. Бесспорно, ему это нравится.

– Вы только посмотрите, кто соизволил нас посетить! Неужели к нам пожаловала чета Герц?

Алексей Владимирович попытался сделать грозное лицо, но у него не вышло. Как и любой родитель, он скучал по своему ребёнку, поэтому его объятья, от которых у Саши чуть не треснул позвоночник, были вполне оправданы. Меня, к счастью, свёкор обнимал не так крепко.

– Только не говорите, что приехали всего на один день. В противном случае, я закрою вас в зале, пока вы не передумаете!

Его сын улыбнулся:

– Нет, отец, мы приехали на несколько дней. Со строительством дома, наконец, покончено. Я хочу показать Марине наш дом.

– С одной стороны, я до сих пор на тебя обижен за то, что ты решил вырваться из родительского гнезда, но с другой я полностью одобряю твой выбор. Я рад, что смог воспитать тебя настоящим мужчиной. Уверен, что и Марина моим воспитанием довольна.

– Я счастлива с Сашей. Надеюсь, что он тоже счастлив со мной.

Старший Герц приподнял бровь:

– Счастлив?

– Безумно. После такой жизни и умирать не страшно.

Мужчина отвесил ему слабый подзатыльник:

– Умирать он удумал! Чтобы я больше не слышал от тебя подобных слов! – смягчившись, он добавил. – Это мне умирать не страшно, хотя на внуков я хотел бы посмотреть до того, как отправлюсь в мир иной. Надеюсь, вы работаете над этим?

– Папа, – сквозь зубы процедил Саша.

– Всё! Молчу, молчу! Не затягивайте! – Алексей Владимирович испарился в толпе также быстро, как и появился перед нами.

– Екатерина Сергеевна не придёт?

– Екатерина Сергеевна укатила на отдых с новым любовником, – я кивнула, не решаясь продолжать наш разговор. Не смотря на наличие уже собственной семьи, Саша никак не мог смириться с тем, что у его матери тоже должна быть личная жизнь.

– Мы, правда, задержимся в Москве?

Он серьёзно посмотрел на меня:

– Мы уедем тогда, когда ты этого сама захочешь. Я не буду тебя держать здесь силой. – Герц коснулся моих губ, и вокруг нас тут же засверкали вспышки фотокамер. Одному Богу известно, сколько раз мы слышали о том, что разводимся, что у Саши есть любовница, а у меня внебрачные дети, причём, от его же отца. Поэтому чем больше к нам подбиралось журналистов, тем жарче становился наш поцелуй. Но стоило им и простым зевакам разойтись, как мой муж сам отстранился от моих губ.

– Я уже отвык от такой страсти, – прошептал он, не выпуская из своих объятий, – что с тобой случилось?

– Я хочу, чтобы весь мир знал, что Александр и Марина Герц по-прежнему вместе, и ни одна сила не сможет их разлучить.

Саша улыбнулся:

– Я принесу тебе воды. У тебя губы пересохли.

Дожидаться мужа я отправилась за стойку бара, который сегодня не работал. Организаторы показа позаботились о том, чтобы гости не успели набраться до премьеры, поэтому бутылки с дорогим алкоголем с грустью смотрели на посетителей кинотеатра, не имевших возможности к ним прикоснуться.

Устроившись на неудобном (серьёзно, жутко неудобном) стуле, я достала из чёрного клатча маленькое зеркальце и принялась разглядывать свои губы. Герц оказался прав: они пересохли, да ещё и огнём горели. Создавалось ощущение, будто я девочка-подросток, которая поцеловалась впервые в жизни.

– Рядом с Вами не занято?

– Нет, – быстро ответила я, пытаясь на ходу придумать, что делать с распухшими губами. Интересно, гигиеническая помада поможет?

– Как твои дела? Малыш.

Зеркальце выпало из дрожащих рук и разбилось. Я повернула голову и увидела Артёма, который грустно улыбался, смотря себе под ноги. Он явно не собирался встречаться со мной глазами.

И всё начинается сначала, и всё идёт по кругу…

Глава 46

– Ты уронила зеркало, я подниму.

Это была плохая идея. Потому что я тоже наклонилась за зеркалом, мы стукнулись лбами, и он, случайно или намеренно, схватился за ожерелье, которое сегодня утром мне презентовал Саша, и украшение, не выдержав такого натиска с его стороны, рассыпалось. То есть, как рассыпалось: сломалась застёжка, и часть бриллиантов покинула исходное положение.

Наверное, на моём лице отразился весь гнев Вселенной, раз Артём затараторил:

– Я всё тебе возмещу!

Я усмехнулась:

– Грузчики нынче хорошо получают? Так хорошо, что могут купить колье, не образуя в бюджете огромную дыру?

Мужчина (да, теперь уже мужчина) ровно сел:

– А ты теперь всё измеряешь деньгами?

Я хотела ему ответить, но не могла. Я смотрела на Артёма, а в голове в это время мелькали все воспоминания, так или иначе, связанные с ним: начиная от нашего знакомства, и, заканчивая встречей в аэропорту. Тогда он казался смазливым мальчишкой, сейчас же Артём притягательный мужчина. Настолько притягательный, что хотелось убежать подальше из этого бара.

Видимо, его совсем не смутило моё молчание.

– Ты изменилась, – тихо сказал он, – ты стала ещё красивей.

– Что ты здесь делаешь? – также тихо спросила я. Руки всё ещё дрожали.

– Тоже, что и другие, пришёл на премьеру фильма. Меня пригласили, сам я не напрашивался, поверь…Ты приехала одна? – Артём осторожно посмотрел на меня.

– Нет, я приехала с мужем.

– Теперь не Саша, теперь муж.

– Мне повезло, я связала свою жизнь с достойным мужчиной, который мне ничего не обещал, а сразу делал. И я ни капли не желаю о сделанном выборе!

– Разве я спрашивал тебя, жалеешь ты о нём или нет?

Я мысленно прокляла себя на сто десять поколений вперёд. Он действительно меня об этом не спрашивал.

– Видимо, не очень-то ты с ним счастлива, раз заговорила о жалости, я прав?

– Нет, не прав.

– Каково это жить с чувством, что променяла любовь на деньги?

Я посмотрела на приятеля:

– Я променяла страсть на любовь и мечту. Заметь, на любовь, Артём. Я выбрала любовь.

– Любовь, которой никогда между вами не было. – я сцепила руки в замок. Бесполезно спорить с человеком, который всю жизнь думает только о себе. – А вот я тебя любил, Марина. Всегда любил, и моя любовь была не похожа на Сашину.

– Вот именно.

– Сложись всё по-другому, ты осталась бы со мной?

– Что значит «сложись всё по-другому»?

– А ты уверена, что знаешь о своём муже всё?

– Саша мне никогда не лжёт.

– Саша никогда не говорит тебе правду. Спроси у него, – Артём поднялся на ноги, – что на самом деле произошло в тот день, когда я разбился на мотоцикле.

Он направился в фойе, где столкнулся с бывшим лучшим другом (это словосочетание даже звучит ужасно), однако, они не поприветствовали друг друга ни словом, ни кивком, и каждый продолжил идти туда, куда изначально держал путь. Герц, правда, один раз обернулся, но Артём упорно пёр как танк вперёд, делая вид, что никого из присутствующих не знает.

– Не успел, значит, – сказал Саша и протянул мне пластмассовый стаканчик.

– Что не успел?

– Отгородить тебя от этого выродка. Откуда он только взялся по мою душу!

– Или по мою, – прошептала я и поднесла стаканчик к губам. Пить не стала, не вода там была, ох, не вода. Но поставила его на барную стойку с довольной улыбкой.

– Хочешь, – Герц взял меня за руки и опустился передо мной на колени, – мы уйдём отсюда?

– Саша, немедленно встань! – прошипела я. – На нас уже начинают коситься!

– Плевать я на них всех хотел, мне ты дороже.

Что это вообще за приступ нежности такой? Разве я давала повод?

– Если ты не перестанешь на него пялиться, я за руку выведу тебя из кинотеатра.

Чувствуете начало бури? Переменчивость настроения Герца не сулит ничего хорошего ни мне, ни Артёму. На месте гостей я тоже опасалась бы.

Когда мы шли в зал, некоторые люди хихикали. Они видели в Саше подкаблучника, но спешу огорчить: мужчина им никогда не был. Более того, в нём имелась какая-то сила, которую я не могла объяснить, но эта сила заставляла меня слушаться Герца и беспрекословно ему подчиняться. Ему было достаточно только на меня посмотреть, чтобы я осознала всю глупость сказанной фразы или бестолкового действия. Он был скуп на красивые фразы, зато постоянно повторял, что любит меня, и делал всё возможное, чтобы я была довольна.

О моей судьбе мечтают тысячи женщин, и я старалась не забывать, как мне повезло в этой жизненной лотерее. Тем более, что только ленивый мне об этом не напоминал.

Не успели мы занять свои места, как я тут же обернулась в поиске знакомых карие глаз. Саша мой порыв не оценил.

– Марина, лучше не провоцируй меня.

– Я ничего не делаю.

– Я не собираюсь вновь вступать в борьбу за твоё сердце. Я устал засыпать и просыпаться с мыслью, что в один прекрасный день ты от меня уйдёшь. С меня хватит этих игр, нам уже не по семнадцать лет.

Наверное, эта история могла закончиться на более или менее приятной для нас всех ноте, если бы я не начала ассоциировать действия, происходящие на экране, с нашей жизнью. Сюжет, конечно, банален: он любит её, она любит его друга, и на протяжении всего фильма герои ищут выход из любовного треугольника, и, разумеется, в конце возлюбленные остаются вместе. Всё было хорошо ровно до того момента, пока Саша не прошептал мне:

– Как всё это похоже на нас, правда?

– Извини, – сказала я и вышла из зала.

В фойе я села на диван и начала реветь в голос. Я могла сколько угодно претворяться, что я счастлива с Герцем, что у нас благополучная семья, но где-то на самых глубинах души скреблись кошки, мяукая, что всё могло сложиться совершенно иначе. Я должна была выбирать любовь, а не деньги, а ещё лучше – вообще не приезжать к Олесе.

Дверь зала хлопнула, и я поспешила вытереть слёзы. Как объяснить людям, почему плачет женщина, у которой есть всё, о чём только можно мечтать? С жиру бесится, не более того.

– Я ждал этой встречи десять лет, и ты не уйдёшь отсюда, пока мы не поговорим.

Я всхлипнула:

– Я думала, что мы уже всё друг другу сказали.

Артём сел рядом со мной:

– По-моему, уже настало время для того, чтобы исправить ошибки прошлого.

– О каких ошибках ты говоришь? Я всем довольна.

– Люди, довольные своей жизнью, не ревут в кинотеатрах и не пишут романы о безответной любви. Обмани себя, Марина, обмани. Ведь Саша тоже пьёт свой самообман. Если после моего рассказа, ты не останешься со мной, что ж, я пойму, но дай мне хотя бы возможность очистить свою совесть, а там поступай, как знаешь.

– И что же ты хочешь мне рассказать?

Артём смутился. Он краснел и бледнел, как застенчивый мальчишка, которым, правда, никогда не был.

– Я знаю, что ты сделаешь в конце моего монолога. Ты будешь кричать на меня благим матом и надаёшь мне по щекам, поэтому прежде я…

Я внимательно его слушала. Мне в самом деле было интересно, что у них там с Сашей за детские секреты, но договаривать Артём не стал. Вместо душевного разговора меня ждал поцелуй; такой же, как и первый: неуверенный, но жадный.

– Ты с ума сошёл, – прошептала я.

– Не собираюсь тебя слушать, – он повалил меня на диван.

– Нет, остановись! Да остановись же ты! – я оттолкнула мужчину и быстро поднялась на ноги. – Если нас увидят, то…

– Да пусть видят! Всем всё равно не угодить, – на этот раз он прижал меня к барной стойке, заломив мои руки за спиной.

– Завтра вся Москва будет обсуждать, что Марина Герц изменяет своему молодому мужу…

– С таким же молодым любовником. Уходи от него, – его шепот прозвучал в районе моей шеи, – я оплачу тебе этот развод, я дам тебе нужную сумму, только беги от него, Марина. Беги.

– Нет. – я вновь оттолкнула любовь своей юности, и на этот раз я не шутила. – Я останусь с Сашей. Я должна остаться.

Артём смотрел на меня, как на умалишённую. Его глаза так и кричали: «Где эта девушка, которую я знал? Где та Марина, которую волновали только мечта и свобода? Где она?». А она умерла. Раньше была свобода, которая открывает безграничные возможности, сейчас же есть свобода, которая неразрывно связана с одиночеством. Либо я с Герцем, либо я одна. Десяти лет было достаточно, чтобы понять, что мы с Сашей никому не нужны, кроме как друг другу. И я не представляю, что должно случиться, чтобы я ушла от него, не раздумывая.

– Я смотрю, у вас тут своё кино, да?

Саша стоял в дверях зала, а за ним уже толпились журналисты, в предвкушении новой сенсации. Даже представить боюсь, что они завтра напишут.

Мужчина не стал дожидаться ответа, а быстрым шагом прошёл к выходу. Открыв дверь, он повернулся ко мне. А в противоположной стороне стоял Артём и смотрел на меня точно такими же глазами. Кто-то из гостей хихикнул: «Ей придётся выбирать». Выбирать. Мне опять придётся выбирать.

За ошибки прошлого нужно платить. И на этот раз я не хочу ошибиться с выбором.

Глава 47

Мы молча сидели в машине, не решаясь не то, что сказать хоть что-то, а просто заглянуть друг другу в глаза. Тем более, что я знала, что в его глазах сейчас недоумение смешивается с гордостью. Я победитель! Я смог! Победа осталась за мной!

Признаться честно, меня не особо волновало, о чём конкретно он сейчас думает, я пыталась разобраться в собственных мыслях. А правильно ли я поступила? Не буду ли я через десять лет жалеть о своём выборе?

И вот я курила одну за одной (а знаете, ведь я бросила это дело ещё лет восемь назад) и думала, думала, думала. Больше всего мне хотелось прочитать в его глазах, что он меня любит, найти в омуте карий глаз поддержку, но пересилить я себя не могла. Да и не стоило, наверное.

– Ты поможешь мне оформить развод?

– Конечно.

Он постукивал пальцами по рулю и тонул в никотиновом дыме.

– Не могу поверить, что ты вышла из зала со мной, а не с ним.

– Почему?

Мужчина цокнул языком:

– У вас же с ним любовь и всё такое.

Любовь. Да. А кто-нибудь вообще знает, где начинается граница той самой любви? Как отличить её от влюблённости, симпатии и страсти? Я посмотрела на него, и на губах застыл вопрос: «Он меня любит. А ты?».

– Иногда я вспоминаю, как мы познакомились. Ты меня, наверное, приняла за идиота, когда я начал к тебе подкатывать.

Я улыбнулась:

– Я приняла тебя за обычного подростка.

– Ты знаешь, Марина, а ведь я всё это помню. Все эти невнятные слова, мотоциклы, встречи. Я помню всё так, будто это было вчера. Будь я поумней, этого разговор между нами мог и не состояться.

– Ты винишь себя?

– Отчасти. В большей степени я всё равно виню его. Ведь он знал, что ты мне нравишься, знал и влез туда, куда его влезать совсем не просили. Зачем он это сделал? Думаешь, потому что сгорал от юношеских чувств? Вовсе нет. Он просто хотел доказать самому себе, что тоже чего-то стоит.

– Вы были лучшими друзьями, – тихо сказала я.

– Мы были им ровно до той минуты, пока не появилась ты. Только для одного это была игра, а для другого…

– А для другого дело принципа.

Он вздохнул:

– Я избавлю тебя от бюрократической канители, и сам подам на развод. – Саша открыл дверцу автомобиля с моей стороны. – Иди к нему. Избавь себя от этого креста, и меня заодно перестань мучать. Сделай, наконец, то, о чём ты так давно мечтала.

Я хлопнула дверцей.

– Я уже сделала свой выбор. Я осталась с тобой.

– На этот раз из жалости? Деньги-то у тебя уже есть.

Мы встретились взглядами.

– Потому что люблю тебя, дурак.

Глава 48

В конце концов, мы с Сашей решили не испытывать судьбу, поэтому наша поездка в Москву вместо запланированной ранее недели ограничилась тремя днями. Вчера мы были на премьере, сегодня едем к Олесе на Рублёвке, а уже завтра вернёмся в Лондон, и теперь уже наверняка перечеркнём прошлое жирной линией. Развода-то никто из нас не хотел. Я думала, что Герц сам меня бросит после того концерта, который мы закатили с Артёмом в фойе, однако, мужчина сказал, что раз между нами ничего не было (надеюсь, Саша никогда не узнает про поцелуй!), то и причин для развода он тоже не видит. А в машине про развод было сказано просто так. Точнее, мужчина думал, что я хочу с ним развестись. А я тоже ляпнула об этом, не подумав. К счастью, в итоге мы разобрались, что никто ни с кем разводиться не желает. А вообще мы с Сашей идеальная пара, верно?

Когда мы завернули на знакомую улицу, до боли знакомую улицу, я невольно закусила губу. Сколько драм разворачивалось в этих домах, сколько слёз было пролито, а слов, сколько слов было сказано не тем людям и не в том месте?

– К Олесе?

Я вздохнула:

– Нет. Сначала покажи мне наш дом. – он едва заметно улыбнулся. Как ни крути, а ему было приятно слышать от меня такую просьбу.

Честно сказать, наш дом мало чем отличался от дома Алексея Владимировича, может, был чуть больше, а в остальном – доски даже краской были покрыты такой же. То ли у младшего Герца фантазия отсутствовала напрочь, то ли он неосознанно во всём копировал своего отца. Благо, наш дом находился вообще на другой улице, поэтому о частых визитах свёкра и речи быть не могло.

– На втором этаже две спальни, на первом, соответственно, одна. В доме не проведено пока отопление, поэтому какое-то время мы поживём у отца.

– Наша комната находится на втором?

Он приподнял бровь:

– Наша комната располагается на первом этаже.

– А зачем тогда столько спален на втором? – я никак не могла разобраться в замыслах супруга.

– Предполагается, что там будут спать дети.

Кем предполагается? Чьи дети? Мы вчера вообще хотели с тобой развестись, Герц, ты помнишь?

– Рано или поздно у нас же будут дети, да?

– Да.

Да. Только у моих будет другой отец, а у твоих другая мать.

Судя по всему, эта фраза была написана на моём лбу, раз Саша поспешил сменить тему.

– Как ты думаешь, эта машинка понравится Афанасию?

Забыла рассказать вам про Афанасия. Сие чудо приходится мне племянником, то есть он сын Олеси и Ильи. Я могла бы добавить, что мальчишка их единственный сын, однако, сестра опять беременна, и пол будущего ребёнка сможет узнать только через пару недель. Так что, возможно, у Фени скоро появится братик, а у меня прибавится головной боли. Нет, я всей душой люблю этого чудного карапуза, хоть и видела его всего несколько раз (ребята прилетали к нам в Лондон), но сам факт того, что Илья уже стал счастливым папашей, не давала Герцу покоя. И он каждый день третировал мои мозги, что нам тоже пора обзавестись потомством, и вообще, мы поженились гораздо раньше ребят! Настолько раньше, что у нас уже, как минимум, должно было быть пять детей! Самое забавное здесь то, что у нас с Сашей есть все условия, чтобы воспитать, хоть десять младенцев, вот только рожать я не спешила. По одной простой причине: я не была уверена, что Александр Герц именно тот мужчина, которого я хочу посылать в два часа ночи зимой за клубникой только потому, что «нам с малышом этого хочется». Малыш. Ненавижу это слово со времён знакомства с Артёмом.

А машинка Афанасию, кстати, понравилась. Но больше всего мальчик был рад тому, что к ним в гости приехали «тётя Марина и дядя Саша»! Такую радость нельзя было держать в доме, она слишком опасна для окружающих, поэтому Феня, Саша и Илья отправились на задний двор опробовать колёса подарка в более жёстких условиях, нежели чем паркет. Мда. Взрослые мужики пришли в восторг от игрушки, конечно, сильней. Позже к ним ещё присоединился Миша; получив специальность «инженера», он временно сидел дома, точнее, на даче, где выполнял мелкие заказы. В доме Олеси мужчина был частым гостем, потому что одиночество его съедало. Как говорится, ни ребёнка, ни котёнка, бабы под боком и той не было.

– Они никогда не вырастут, – улыбнулась Олеся, понаблюдав за ними некоторое время из окна.

Я кивнула:

– Вечные дети.

– От былого счастья не осталось и следа, да?

– О чём ты?

– Ты не выглядишь счастливой женой.

– Ты тоже.

– У меня пятилетний сын, муж– учитель музыки, и я беременна вторым ребёнком. Нет, Марина, я счастлива, но из-за постоянной усталости этого не видно.

– Сочувствую.

– Ну, а ты? Где твой блеск в глазах?

– Я замужем больше десяти лет за лучшим мужчиной на этой планете. Вот только беда в том, что я его не люблю, вышла за него замуж по расчёту, как настаивали друзья и родственники, и сломала нам обоим жизнь. Эге-гей! Где мой блеск в глазах?!

Олеся закусила губу:

– Нужно было думать головой.

– Когда я думала головой, вы говорили, чтобы я не страдала ерундой, ведь другого шанса у меня не будет. Вы говорили, говорили, я передумывала, а вы продолжали настаивать на своём. А вчера я видела Артёма. И ты знаешь, я чуть не изменила твоему дружку с ним. Понятия не имею, что за сила меня остановила, но лучше бы я с ним переспала, серьёзно. Хоть какое-то было бы разнообразие в жизни.

– Ты что, виделась с Артёмом?

Олеся, ты что, глупая? Я только что тебе об этом сказала!

– Да. Он горел желанием поделиться со мной каким-то секретом. Не успел, правда. Саша пришёл. Пришёл и помешал.

– Чему помешал?

– Всему помешал: и секрету, и сексу.

Сестра передёрнулась. Что смутило больше: слово «секрет» или «секс»?

– Хочешь, я это исправлю?

– Что именно? – хихикнула я. Их домашнее вино, видимо, уже начало действовать.

– Я расскажу тебе этот секрет.

– Хочу.

– Только он тебе не понравится.

– Там что-то серьёзное? – смешки становились всё громче. – Или в нём замешана я?

– Все вы. – сказала сестра, и мы посмотрели друг на друга. – Но для этого тебе придётся вернуться чуть больше, чем на десять лет назад.