Текст книги "Закон счастья"

Автор книги: Хелена Фенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Мейбл была на два года моложе своей сводной сестры – дочери второй жены Патрика Эггертона. Первая его супруга, мать Мейбл, погибла в горах, занимаясь альпинизмом, когда девочке было всего десять лет. Мать Лорны скончалась из-за осложнений, вызванных поздней беременностью. Несмотря на все попытки Мейбл завязать дружбу со старшей сестрой, между ними сложились весьма прохладные отношения, поэтому и виделись они нечасто.

– Встречаемся? – удивленно переспросил Виктор. – Вообще-то мы время от времени беседуем по телефону... Иногда ужинаем в ресторане, если наше пребывание в Лондоне совпадает. Кстати, пару месяцев назад Лорна приезжала сюда, чтобы посмотреть на мой новый дом. А почему ты спрашиваешь? Тебя что-то беспокоит?

Мейбл опустила взгляд в тарелку. Восхитительный французский сыр вдруг показался ей не вкуснее жвачки. Ее захлестнуло знакомое щемящее ощущение, окончательно отбившее аппетит. Лучше всего это чувство можно было бы определить как безграничное, пронизанное безысходностью отчаяние. В такие минуты Мейбл ненавидела себя. Ей совестно было поддаваться столь унизительным эмоциям, но факт остается фактом: она по-прежнему ревнует Виктора к Лорне.

– Почему меня что-то должно беспокоить? – раздраженно пожала она плечами. – Какое мне дело до ваших встреч?

Виктор прищурился, пристально вглядываясь в лицо Мейбл, и она замерла, боясь неосторожным словом или жестом выдать свои истинные мысли.

А подумать ей было о чем. Воображение рисовало, как Виктор и сводная сестра сначала ужинают в каком-нибудь фешенебельном лондонском ресторане, а потом отправляются к Лорне, чтобы всю ночь напролет заниматься любовью. Мейбл представила все это, и ей стало не по себе.

Что со мной происходит? – думала она. Ведь долгие годы я жила с сознанием того, что эти двое любят друг друга и тут уж ничего не поделаешь. И вдруг этот новый приступ ревности!

– У тебя усталый вид, – прервал ее размышления Виктор. – Мать сказала мне, что ты приехала во Францию всего на сутки. Разве нельзя побыть у нас несколько дней? Здесь можно хорошо отдохнуть.

– Нет, я не могу задерживаться, – решительно произнесла Мейбл. Отдохнуть? В доме Виктора? Это невозможно! Впрочем, он, должно быть, понятия не имеет, как жестоко обидел ее несколько лет назад. Однако растолковывать ему что-нибудь бесполезно. – У меня очень мало свободного времени, – добавила она, чтобы как-то смягчить категоричность отказа.

Виктор придвинул блюдо с фруктами поближе к ней и отпил глоток вина.

– Бизнес требует присутствия? – поинтересовался он с иронией.

– Напрасно насмехаешься! Я заведую частным бюро «Родословие». К нам обращаются все, кто интересуется своим происхождением и историей рода. Иными словами, мы занимаемся составлением генеалогического древа для любого желающего.

– Мне известно, что такое генеалогия, – криво улыбнулся Виктор.

– Да, конечно. Прости, я, кажется, начала объяснять тебе элементарные вещи...

– Ну и как продвигаются твои дела? Бизнес процветает?

– Во-первых, мне нравится то, чем я занимаюсь, а во-вторых... Видишь ли, на составлении родословных сильно не разбогатеешь. Но на жизнь мне хватает, и вдобавок ко всему я могу управлять делами из дому. – Мейбл странно было обсуждать свои дела с Виктором. Она начала нервничать, не понимая, куда он клонит, интересуясь ее жизнью. – Отец очень рад, что я выбрала это занятие. Он сам с давних пор питает страсть к подобным изысканиям. Именно благодаря своему увлечению генеалогией отец смог найти и приобрести дом, в котором мы сейчас живем. Наполовину в шутку, наполовину всерьез мы называем его родовым гнездом Эггертонов, потому что земля, на которой построен особняк, когда-то принадлежала нашим далеким предкам. Между прочим, чтобы получить необходимые сведения, отцу пришлось исследовать корни нашей семьи вплоть до тринадцатого века.

– Могу себе представить его реакцию, когда наконец он добрался до цели! – ухмыльнулся Виктор. – А уж как ваше семейство гордится своим древним происхождением, мне и представить трудно! Старинный род Эггертонов... Это не какие-нибудь безродные корсикашки!

– Давай лучше не будем касаться прошлого наших семейств, – поспешила сменить тему разговора Мейбл, с удивлением обнаружив в тоне собеседника, кроме иронии, и нотки раздражения. – Так мы не придем ни к чему хорошему.

– Ладно, оставим этот вопрос. Но я все же не пойму, почему тебе нельзя побыть здесь подольше. Только не говори, что ты выше головы завалена заказами на генеалогические исследования!

Мейбл прикусила губу, подыскивая ответ поубедительнее.

– Видишь ли, я не люблю надолго отлучаться из дому, – пояснила она наконец.

– Тебе уже двадцать три года, – невозмутимо заметил Виктор. – Что страшного в том, что ты проведешь здесь несколько дней, забыв о делах, и позволишь себе слегка развеяться?

– Если я не ошибаюсь, во время нашей последней встречи ты, напротив, советовал мне поумерить пыл в поисках развлечений, – сердито возразила Мейбл.

– Да, но последний раз мы виделись на университетском празднике в Оксфорде, и мой совет, насколько я помню, был вполне уместным!

Слова Виктора заставили Мейбл поморщиться. Она хмуро взглянула на него и вдруг застыла, скованная холодным выражением его темно-синих глаз. От внезапного наплыва воспоминаний о событиях, случившихся в студенческом городке, у нее на мгновение перехватило дыхание. Кое-как справившись с собой, она деланно улыбнулась и потянулась за бокалом. Ей нужно было как-то скрыть смущение.

– По-моему, нам стоит сменить и эту тему. Мне неловко вспоминать, как я вела себя в Оксфорде.

Виктор неспешно поднялся, обошел стол и сел рядом с Мейбл, небрежно закинув руку на спинку ее стула и распространяя волнующее тепло. Чтобы хоть как-то успокоить встревоженно забившееся сердце, она сделала глубокий вдох.

– Не надо корить себя и переживать, – успокаивающе произнес Виктор. – Ты ни в чем не виновата. Скорее, ответственность лежит на мне. Если бы я сумел справиться с собой, ничего бы не произошло... – Он отвел взгляд в сторону; видно, ему тоже не хотелось выдавать свое волнение. – Не скрою, я рад, что мы заговорили о том, что волнует нас обоих. Ты тогда улизнула, даже не попрощавшись, и до сих пор у нас не было возможности разобраться в случившемся.

Мейбл отпила пару глотков вина; близость мужчины, первого в ее жизни, вносила смятение в мысли, тая в себе неясную угрозу.

– Ну зачем вспоминать прошлое? Этого не следует делать. О некоторых вещах лучше забыть.

– К сожалению, подобные воспоминания очень трудно выбросить из головы, – мрачно возразил Виктор.

Мейбл удивленно взглянула на него. Ее внезапно охватила бесконечная печаль.

– Ты хочешь убедить меня, будто и впрямь все последние годы переживал о том, что случилось в Оксфорде? Брось, это просто смешно!

– Почему ты так считаешь? Не веришь мне? – Не дождавшись ответа, он заговорил сам: – Ведь я не дурак. Ты избегала встреч со мной, хотя возможность увидеться выпадала не раз. Если бы не твое упрямство, мы уже давно могли бы выяснить отношения. Воспоминание о наших поцелуях и объятиях, о том, как ты жаждала заняться со мною любовью, надолго засело в моей памяти.

Мейбл порывисто встала, чувствуя, что еще секунда, и она взорвется.

– Тебе вздумалось потешиться надо мной? В таком случае прости, но я лучше вернусь к Рози и малышкам...

Виктор тоже поднялся, выпрямившись во весь рост.

– Извини, дорогая. Вижу, ты до сих пор не можешь простить мне то, что я позволил в Оксфорде. Однако заметь, не я первым заговорил об этом. И не укоряй меня, что я воспользовался представившейся возможностью хоть как-то объясниться.

Потемневшие глаза Виктора напоминали небо перед бурей. Сказанные им слова заставили Мейбл лихорадочно соображать, что, собственно, он имеет в виду? Что значит «простить за позволенное им в Оксфорде»? В ее воспоминаниях единственный эпизод с Виктором был полон чудных мгновений, которые до сих пор не перестали волновать ее.

Внезапно захотелось немедленно сесть в автомобиль и что есть духу мчаться отсюда. Она могла пережить презрение Виктора или его насмешки, но только не этот взгляд, в котором как будто сквозило истинное чувство. К тому же странное выражение пронзительных синих глаз неожиданно отозвалось в ней трепетом желания, что было уже чересчур.

Виктор тем временем пристально вглядывался в ее раскрасневшееся лицо.

– Останься еще на день, – тихо произнес он, – отдохнешь, посмотришь здешние достопримечательности.

Мейбл продолжала стоять, не в силах отвести взгляд от удивительно красивых глаз собеседника.

– Прошу тебя, – добавил тот и трогательно улыбнулся. Он, конечно, знал, чем можно окончательно сломить ее сопротивление.

Крепко сжав кулаки, она отвернулась, чтобы не поддаться его чарам. Однако тут же у нее в голове мелькнула мысль, что судьба предоставляет ей отличный шанс наладить отношения с Виктором. Не пора ли смирить гордыню? Ведь рано или поздно и он, и сын узнают всю правду, и тогда...

– Простите, месье Корте. Телефон... – по-французски произнесла незаметно подошедшая горничная.

Виктор быстро спросил ее о чем-то тоже по-французски, после чего повернулся к гостье.

– Извини, я скоро вернусь. Проследив взглядом за направившимся к

дому Виктором, Мейбл вновь села за стол и отрешенно уставилась на бокал с остатками вина. В ее душе нарастало тревожное ощущение приближающейся развязки. Очевидно, все же не стоило приезжать во Францию. Лучше бы на крестины отправилась Лорна...

Погруженная в невеселые мысли, она вздрогнула, когда рядом с ней неожиданно появился Виктор.

– Оказывается, звонят тебе, – сухо сообщил он.

– Что? – мгновенно насторожилась Мейбл. – Кто звонит?

– Ребенок, – коротко ответил Виктор. От его внимательного взгляда не укрылась разлившаяся по лицу Мейбл бледность, которую через секунду сменил яркий румянец смущения. – У меня только что состоялся очень интересный разговор с занятным мальчуганом, сообщившим, что его зовут Гэри Эггертон и что ему уже исполнилось три с половиной года.

Мейбл, конечно, заметила подозрительность в глазах Виктора, но сейчас ей было безразлично, что он думает о телефонном вызове. Пока она торопливо шла к дому, в голове одна за другой сменялись тревожные мысли. Неужели что-то случилось с сыном?

Виктор нагнал ее у самого порога, решительно взял под руку и проводил в свой кабинет, окна которого выходили на лужайку на заднем дворе.

– Телефон на столе, – бесстрастно указал он в угол комнаты. – Кстати, можешь перезвонить мальчику, чтобы счет за переговоры прислали мне. Я хочу возместить малышу ущерб за то, что его на время разлучили с мамочкой...

2

– Гэри? – взволнованно крикнула Мейбл в телефонную трубку. – Мама здесь, солнышко. С тобой все в порядке?

– Да, мам. А кто тот дядя, с которым я только что разговаривал?

Мейбл оглянулась через плечо на Виктора, устроившегося в кресле у ведущей в сад двери. Он явно прислушивался к разговору.

– Этот дядя наш родственник. Зовут его Виктор. А сейчас скажи, золотце, почему ты звонишь. У вас ничего не случилось?

– Ой, мамочка, у Молли родились щенки! Я хочу взять одного себе. Они такие маленькие и с розовыми носиками... Слышишь, как пищат?

Мейбл облегченно вздохнула. Она представила себе сынишку стоящим у телефона в гостиной загородного дома под Бирмингемом, принадлежащего Бетти и Полу. Собака Молли, о которой шла речь, была шоколадного цвета пуделем. Пол работает врачом в местной больнице, а Бетти, его жена, занимается домашним хозяйством. Гэри оставлен на ее попечении.

– Сынок, ты можешь позвать к телефону кого-нибудь из взрослых? – спросила Мейбл, с улыбкой вслушиваясь в радостный детский голосок.

– Сейчас, мамочка.

Через несколько секунд трубку взяла Бетти.

– Я и не догадывалась, что Гэри решил позвонить тебе, пока он не позвал меня к телефону. Удивительно, как твой малыш смог набрать номер во Францию. Мне и прежде случалось слышать о юных гениях, но до сегодняшнего дня я не очень-то верила, что подобные дети существуют на самом деле. Смышленый у тебя сынишка...

– Знаю, – рассмеялась Мейбл. – Должно быть, он видел, как я записывала этот номер в блокнот, который лежит у вас на столике возле телефонного аппарата.

– Возможно... Ну как поездка? Удалась?

–Да... вполне. – Мейбл замялась, остро ощущая присутствие в комнате Виктора. При нем она не могла говорить свободно. – Кстати, я как раз подумывала, не задержаться ли мне здесь еще на денек, однако, принимая во внимание, что сейчас тебе приходится присматривать не только за Гэри, но и за щенками, я...

– Со щенками постоянно находится Молли, – прервала подругу Бетти. – Большую часть дня они спят, так что проблем никаких нет. Оставайся во Франции, сколько захочешь.

– Насколько я поняла, Гэри желает получить одного из щенков?

– Гм... да. Я ему ответила, что сначала нужно посоветоваться с тобой.

– Очень дипломатично, – усмехнулась Мейбл.

Попрощавшись через пару минут с Бетти, она еще немного побеседовала с сыном и положила трубку, укоряя себя за то, что ни с того ни с сего запаниковала. Мейбл обожала сына, но ей не хотелось уподобляться тем мамашам, которые как куры-наседки квохчут над своим потомством.

– Кажется, я должен извиниться, – виновато произнес Виктор Корте.

– За что? – настороженно поинтересовалась Мейбл, вновь испытывая знакомый прилив беспокойства. Куда гнет этот тип?

А тот поднялся с кресла и направился к ней.

– Я сказал, что у тебя сильно развит материнский инстинкт, – с ходу начал он. – Разумеется, я пошутил, но, как оказалось, напрасно. Ты и впрямь очень заботливая мать. – Он посмотрел на левую руку Мейбл и, не увидев обручального кольца, перевел взгляд на ее лицо. – Растишь ребенка без мужа, насколько я понимаю?

– Верно. – Мейбл была близка к тому, чтобы обрушить на Виктора обвинение в том, что у мальчика нет отца, но сумела сдержать себя. – Мужа у меня нет. Я свободная и независимая женщина.

– Интересно, кто так решил: ты или он?

– Он? Кого ты имеешь в виду?

– Отца ребенка, – прищурился Виктор. – Очевидно, им является Джон?

Мейбл покраснела и растерянно потупилась.

– На кого больше похож мальчик, на тебя или на него? – последовал новый настойчивый вопрос. – Он темноволосый, как отец, или такой же светленький, как ты?

– Виктор, я...

– А, вспомнил! У Джона волосы рыжие, – язвительно усмехнулся Виктор. – Я специально расспрашивал Лорну о парне, ради которого ты бросила меня.

Мейбл широко раскрыла глаза.

– Забавно... По-твоему выходит, что бросила тебя я. Но ты отлично знаешь, как это далеко от истины. Давай лучше не будем обсуждать эту тему. Моя личная жизнь совершенно не касается тебя, – с вызовом произнесла она.

– Наверное, ты права, – хмуро заметил Виктор. – Однако меня все равно интересует, как ты живешь. Не забывай, мы все же какие-никакие, но родственники, из одной ветви двух семей.

– Снова ты об этом! – устало вздохнула Мейбл. – Между нами нет кровного родства, а ты говоришь так, словно мы брат и сестра.

По лицу Виктора пробежала тень.

– Действительно, будь мы братом и сестрой, никогда не позволили бы себе того, что случилось в Оксфорде.

– Вот именно! – скрипнула Мейбл зубами.

В течение всего разговора Виктор жадными глазами исследовал каждый изгиб ее тела, даже не пытаясь скрыть интерес. Она ощущала его взгляд почти физически.

– А знаешь, милая моя, я не уверен, что даже более близкое родство смогло бы остановить меня в то утро...

– Иными словами, это я во всем виновата, потому что спровоцировала тебя своим развязным поведением? – горько усмехнулась Мейбл.

Виктор нахмурился.

– Дело не в этом. Твоей вины здесь нет. Кроме того, мы уже обсудили эту тему. Довольно о прошлом. Давай поговорим о настоящем. Странно, что я ничего не знал о твоем сыне?

Мейбл метнула на него гневный взгляд.

– Странно? – повторила она. – А зачем тебе было знать о Гэри?

– Вот так история!.. Лорна тоже никогда не говорила, что у тебя есть ребенок... – задумчиво произнес Виктор, глядя себе под ноги.

– Вероятно, она сочла эту новость неинтересной для тебя.

Сунув руки в карманы брюк, Виктор присел на край письменного стола, вытянув стройные ноги. Взгляд Мейбл задержался на них чуть дольше, чем следовало, что не ускользнуло от его внимания. Он понимающе усмехнулся, а ее бросило в жар от собственной неловкости.

– Надеюсь, ты не рассказывал Лорне о нашем эпизоде в Оксфорде? – спросила она, вдруг ужаснувшись, что сводной сестре все известно.

– Не в моих правилах делиться с кем-либо подробностями личной жизни, – резко произнес Виктор. – А ты, похоже, зря время не теряла. В то утро ты еще была невинным ангелочком, хотя противозачаточные таблетки принимала, насколько я помню. Выходит, отправившись позже в Америку, вы с Джоном не стали предохраняться? Ведь твоя беременность должна относиться примерно к этому времени...

– Постыдись... прошу тебя! – взмолилась Мейбл, пунцовая от гнева.

– Сейчас ты продолжаешь жить с Джоном? И сына оставила с ним?

– Не... – Она покачала головой, шокированная его бесцеремонностью.

– Значит, у тебя есть кто-то другой?

– Послушай, я приехала сюда не для того, чтобы изливать перед тобой душу...

– Из всего сказанного следует, что ты воспитываешь сына одна, – констатировал Виктор то ли с укором, то ли с сочувствием.

– Да, но у меня есть друзья... – Мейбл на мгновение замялась, потом быстро добавила: – Я часто вижусь с Джоном, потому что мы живем в одном районе под Бирмингемом. Он работает учителем начальных классов в местной школе.

– Очень удобно! – хмыкнул Виктор. – Приглядываете за ребенком по очереди? По-твоему, Гэри достаточно подобного общения с отцом? – язвительно поинтересовался он. – А вот я думаю, что дети должны расти в нормальной семье.

– С этим трудно спорить, – сухо заметила Мейбл. – Тем не менее у тебя сложились неправильные представления о нашей жизни. У нас с сыном все в порядке. Я очень люблю мальчика и вполне способна обеспечить его всем необходимым.

– Кроме, разве что, отца. Кстати, а как насчет тебя самой? – неожиданно спросил Виктор. Его пристальный взгляд заставил Мейбл вздрогнуть. – Ты получаешь все, в чем нуждаешься? Или Джон оказался не только безответственным папашей, но и посредственным любовником?

– Я... вполне довольна своей жизнью и не хочу перемен.

– Что-то слабо верится. Впрочем, возможно ты научилась подавлять свои естественные порывы.

– О чем это ты? – настороженно спросила Мейбл, нервно поправляя волосы.

– Разве тебя временами не одолевают плотские желания?

– Н-нет... – выдавила она, почувствовав, что дрожит.

– Вот как? А хочешь, я напомню тебе кое о чем?

Мейбл в отчаянии зажала уши руками.

– Прекрати! Зачем ты говоришь все это?

– Что значит «это»? – Виктор встал и вплотную подошел к Мейбл. – Мы оба знаем, о чем идет речь!

– Не понимаю, что ты...

Она умолкла, не договорив, потому что Виктор властно обнял ее, прижал к себе и прильнул к губам в требовательном поцелуе.

Сначала она упиралась, но через мгновение ее губы непроизвольно раскрылись и сами собой ответили на поцелуй. Виктор проник языком в ее рот, заставив испытать прилив страстного желания. Кажется, их обоих охватила дрожь. Покров с прошлого словно сняла чья-то всесильная рука, и былое вновь вернулось во всей полноте прежних переживаний. Сейчас для Мейбл ничто в мире не имело значения, кроме этого человека, в крепких объятиях которого она чувствовала себя так чудесно и естественно, как только бывает в мечтах...

– Милая... – хрипло выдохнул Виктор, порывисто прижимая ее ладонь к своей груди.

Ощутив биение его сердца, Мейбл как будто чего-то испугалась и попыталась выдернуть руку. Однако он не отпускал, тесно сплетя их пальцы и глядя на нее сияющими глазами.

– Не нужно, прошу тебя... – пролепетала Мейбл. – Зачем? Какой в этом смысл?

– Весьма значительный! Я хочу кое-что доказать тебе. – Он крепче обнял ее, вновь прильнув к губам.

Новый поцелуй был еще более страстным и жаждущим, чем первый. В нем как будто воплотилась вся чувственность Виктора, которую нельзя было не ощутить. Оторвавшись наконец от ее губ, он дрожал от вожделения, которое не мог обуздать.

– Ну и чего ты добился? – выдавила Мейбл, ощущая в горле спазм от волнения.

– Это трудно выразить словами. Я пытался доказать, что ты все еще желаешь меня, хотя предпочла уйти к другому и родила от него ребенка.

Мейбл показалось, что она ослышалась.

– Что?! – вырвалось у нее.

– Разве я не прав?

Она на мгновение растерялась, не зная, как себя вести: признаться ли наконец во всем или молча переживать обиду?

– Ты ищешь успокоения своей совести, считая, что это я отвергла тебя...

– Но именно так и было. Как еще можно назвать твой поступок? Ты улизнула из Оксфорда, не сказав мне ни слова, а через несколько дней улетела в Америку с приятелем.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом Мейбл отвернулась и медленно направилась к стоявшему у стены креслу. Опустившись в него, она припомнила, что действительно вернулась тогда из Оксфорда в свой университет. Через несколько дней занятия окончились и они с Джоном отправились на практику в Новую Англию. Отцу она сказала, что ей некогда заезжать домой, хотя на самом деле просто не чувствовала в себе сил после всего, что у нее было с Виктором, смотреть в глаза Лорне, жившей в то время в отцовском доме.

– Впрочем, кто знает... Возможно, я должен быть благодарен, что ты не позволила мне сделать самую большую ошибку в жизни, – тихо продолжил Виктор.

– Какую?

– Я совершил бы глупость, приняв твое девичье любопытство за серьезное чувство.

Мейбл опешила.

– Ах вот оно что?! – гневно воскликнула она. – Как ты можешь судить о чьих-то чувствах? Ты вел себя не лучшим образом. И вообще не следовало допускать того, что случилось между нами...

– Вот, значит, как ты теперь судишь!

– А как же иначе? Я тогда плохо соображала, что делаю. Не говоря уже о том, где и с кем нахожусь...

– Да-а, – мрачно процедил Виктор, – иначе ты ни за что не связалась бы с человеком, носящим фамилию Корте. Готов спорить, что члены твоей семьи, узнай они эту историю, и тебя бы не простили, как и мою мать когда-то. – Он со вздохом повернулся и направился к двери. – Прости, мне нужно сделать несколько телефонных звонков. Подожди меня здесь, я скоро вернусь.

Звонки, конечно, носят сугубо личный характер, подумала Мейбл, оставшись в одиночестве. В противном случае Виктор мог бы воспользоваться аппаратом, который стоял на письменном столе. Она все еще ломала голову над поведением Виктора тем утром, о котором шла речь. Он тогда вполне определенно дал понять, что презирает за случившееся их обоих, а не только себя. Поэтому она не стала задерживаться в его студенческой комнате и постаралась как можно скорее оказаться подальше от Оксфорда. А также от своего соблазнителя. Интересно, как бы он повел себя сейчас, узнав всю правду?

История произошла во время летнего бала. Мейбл училась в Бирмингеме, а в Оксфорд приехала по приглашению подруги, студентки медицинского факультета. Откуда ей было знать, что на празднике в числе других выпускников университета окажется и Виктор Корте. Они не виделись уже давным-давно. Однако встреча произошла не сразу. Все началось с того, что один из студентов-медиков принялся ухаживать за ней. Парень был симпатичный, хотя держался чересчур развязно. Он всячески пытался увести ее в уединенное местечко, но она лишь отшучивалась, предпочитая оставаться на людях.

Потом, после одного-единственного бокала шампанского, с ней что-то случилось. Она вдруг почувствовала, что сильно опьянела, чего никогда с ней не было. В какой-то момент Мейбл обнаружила, что находится с назойливым студентом в неосвещенном углу каменной беседки, построенной еще в прошлом веке. Стояла теплая июньская ночь. Под покровом темноты прыткий медик, не теряя времени напрасно, заключил Мейбл в объятия и уже успел забраться за вырез платья. Голова у нее сильно кружилась, и она не соображала, что происходит.

Уже позже она узнала, что на празднике присутствовал Виктор Корте. Он признался, что наблюдал за ней, как только она появилась. Заметив, как один из студентов повел ее подальше от людей, он быстро сообразил, что именно требуется парню, и решил вмешаться, а пока толковал с медиком на корсиканский манер, Мейбл тихонько сползла по стене на пол беседки, да так и осталась лежать.

На следующий день девушка проснулась, чувствуя, что голова гудит как колокол, и обнаружила, что лежит полураздетая в постели, а ее черное шелковое платье аккуратно висит на спинке стула. Еще плохо соображая что к чему, она наскоро приняла душ и почистила зубы, но потом снова забралась в постель. Через несколько минут в комнате появился Виктор с чашкой свежесваренного кофе.

Он-то и поведал Мейбл о событиях вчерашнего вечера, потому что, к ее ужасу, сама она ничего не помнила. Это казалось странным, потому что после одного бокала шампанского подобных провалов памяти у нее не случалось. Виктор высказал предположение, что она вчера выкурила сигарету с дурманящей травкой, которая в сочетании с шампанским и дала столь неожиданный эффект. Однако Мейбл возмутило подозрение об употреблении ею марихуаны. У нее не было такой привычки. Вероятнее всего, она выпила больше одного бокала шампанского.

Пытаясь как-то утешить бедняжку, Виктор присел рядом на кровать. Ласково поглаживая Мейбл по руке, он признался, что, беспокоясь о ее состоянии, почти всю ночь не спал, хотя и устроился на полу в спальном мешке. Такое искреннее внимание к ней наполнило ее душу чувством глубокой признательности и доверия.

Потом простыня, прикрывавшая ее, как-то вдруг сползла, будто сама собой, оставив грудь обнаженной. Но это совсем не смутило Мейбл, более того – показалось совершенно естественным, и вскоре она уже нежилась в объятиях Виктора. В какой-то момент, поймав взгляд, направленный на ее грудь – высокую, упругую, с розовыми сосками, – она поразилась сквозившему в темно-синих глазах выражению. В них появилось что-то плотоядное, но это не смутило и не насторожило ее. Она лишь крепче обняла широкие загорелые плечи Виктора и решительно притянула его к себе...

О том, чем закончился бурный всплеск любви, Мейбл тяжело было вспоминать. Когда страсть утихла, Виктор будто очнулся от наваждения, осознав всю серьезность содеянного. Он вскочил с кровати и стал что-то быстро и бессвязно говорить, торопливо натягивая джинсы. Затем со словами «Я вел себя как животное!» он выбежал в коридор. Большего унижения Мейбл никогда не испытывала. Если в ее голове после вчерашних излишеств еще и оставался легкий туман, то теперь мозг совершенно прояснился. Вот только боль, оставшаяся в душе из-за трусливого бегства тайного и давнего возлюбленного, стала причиной всех дальнейших поступков оскорбленной Мейбл.

А ведь казалось, все было прекрасно. Она даже в мечтах не представляла себе, что можно испытывать такое блаженство, оказавшись в постели с любимым человеком. Вид великолепного обнаженного тела Виктора вызывал в ее душе трепет. Они лежали, прижавшись друг к другу, и Мейбл трепетно ожидала тот заветный миг, когда Виктор войдет в нее. Глядя ему в глаза, она провела кончиками пальцев по его подбородку, потом прикоснулась к верхней губе, над которой выступили крошечные капельки влаги. А в его взгляде отражалось древнее как мир желание.

Затем было короткое мгновение боли, которую тут же сменило неописуемое блаженство. Но минуты сладостного ощущения оказались такими короткими. Когда все кончилось, обнажился реальный мир, мир разочарований и унижений. Виктор выразил тогда опасение, что она может забеременеть. Пришлось успокаивать его, заверять, что она принимает противозачаточные таблетки. Все равно уже поздно было сожалеть о том, чего поправить нельзя...

И вот сейчас Виктор ведет себя так, будто это она отвернулась от него!..

Послышался скрип отворившейся двери кабинета. Мейбл обернулась и увидела, что Виктор принес поднос с кофе и праздничным пирогом.

– Ну вот, – начал он, ставя чашки на кофейный столик между двух кресел, – мы можем продолжить беседу. Держи! – протянул он Мейбл блюдце с куском пирога.

Она совершенно не обрадовалась перспективе возобновления неприятного разговора, да и есть ей не хотелось. Однако Виктор проявил настойчивость, так что трудно было не отдать должное кулинарному таланту тетушки Пам. Странно, но, когда от пирога на блюдце остались одни крошки, Мейбл почувствовала себя почти умиротворенной.

– Вижу, ты любишь сладкое, – с улыбкой заметил наблюдавший за ней Виктор. – Я тоже. Особенно мне по вкусу пироги моей матери.

– Обрадует ли твою будущую жену такая сильная привязанность к материнской стряпне? – усмехнулась Мейбл.

– Ну это-то меня не беспокоит. – Виктор откинулся на спинку кресла. – Я и сам сносно готовлю, так что моя будущая жена не будет в обиде.

– Смотря что ты умеешь делать. Многие мужчины считают себя хорошими кулинарами, но на самом деле способны лишь разогреть на сковороде консервированные бобы.

– У тебя, очевидно, имеются основания для подобного утверждения?

– То есть?

– Наверное, в твоей жизни было немало мужчин? – По лицу Виктора скользнула ироничная ухмылка, однако через мгновение он словно надел непроницаемую маску.

Мейбл тут же позавидовала ему, поскольку ее собственная физиономия имела обыкновение краснеть по малейшему поводу, выдавая любую перемену внутреннего состояния.

– Ну знаешь ли, – горячо произнесла она, – тот факт, что я воспитываю ребенка без мужа, еще не дает тебе права подвергать сомнению мою нравственность.

Виктор неожиданно вскочил с кресла и встал напротив Мейбл. Сунув руки в карманы и глядя на нее сверху вниз, он недовольно заявил:

– При чем здесь твоя нравственность! Пойми, я никак не могу свыкнуться с мыслью, что у тебя есть ребенок, а мне никто не сообщил об этом.

– В этом нет ничего странного. Просто мы достаточно безразличны к судьбам друг друга. Окружающие нас люди понимают это, потому никто и не рассказывал тебе о Гэри. – Мейбл пожала плечами.

– Уж меня-то никак нельзя винить в том, что я не пытался наладить с тобой связь, – возразил Виктор. – Сколько раз я пробовал сделать это, но не находил никакого отклика. Выходит, именно ты относишься ко мне абсолютно безразлично.

Мейбл смотрела на него, ничего не понимая. Казалось, она попала в какой-то запутанный словесный лабиринт, из которого нет выхода.

– Постой, ты хочешь сказать...

– Да, я хочу сказать то, что было ясно с самого начала. Тебе нет до меня никакого дела. Ведь ты не подходила к телефону, а если и отвечала на звонок, то находила предлог, позволявший уклониться от встречи. И так продолжалось очень долго... – Виктор возвышался над Мейбл, пристально вглядываясь в ее лицо. Потом его взгляд переместился ниже, задержавшись на выпуклостях груди, и двинулся дальше, к краю короткой юбки и ногам. – Но, кажется, я знаю, что мне нужно делать.