Текст книги "Скоро рассвет (СИ)"

Автор книги: Хелен Тодд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Скоро рассвет
Хелен Тодд

Пролог

За размытой пеленой стеклянных окон всегда рассвет. Ты веришь?

Х.Тодд «Влтава»

Подожди. За окном, еще пара минут, и начнется рассвет. Мягкое алое свечение зальет небо своими бесконечными оттенками, вдохнет прохладой жизнь в новый день. Завтра. Все будет завтра. Если солнце рассеет непроглядный туман.

Выдыхай. Твоя остановка – конечная.

Скрипучий трамвай открыл ржавые двери. Их металл под многослойной краской беспощадно прогнил. Ее рыжие потеки напомнят о скрытом прошлом, о сотне людей, о неисчислимом количестве пройденных остановок. Щелчок. Завтра из этих мутных окон будет смотреть другой человек. Другой человек.

Тысячи клеток эпидермиса успели сменить друг друга. Фактически ты – новое тело, наполненное старыми воспоминаниями, рассортированными по датам/дням/моментам/чувствам/событиям, делающими тебя новым человеком. Тобой.

Дыши. Твои легкие наполнятся влажным воздухом утреннего дождя. Едким дымом чужих сигарет. И никогда, запомни, никогда не смотри на старые даты. Не перечитывай то, что давно закрыл. Ведь правда не бывает бывшей.

Рассвет. Тонкие лучи солнца озаряют верхние этажи. Первое свечение согревает продрогший после ночной влаги кирпич. Яркие. Воспоминания всегда останутся вычеркнутыми страницами в бесконечном блокноте. Не грусти. Вчерашний шарф, забытый в трамвае, нашел своего нового владельца. Ему. Он. Нужнее. Теплые вещи должны кого-то согревать. Тебе тепло не нужно.

Перегоревший. Выжженный дотла. Не молчи. Если никто не знает твоей остановки.

Часть I. Красная линия

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 1. Метро

Духота смешанная с прохладой и сыростью метрополитена. Где-то справа по ушам неприятно проехался раздраженный возглас женщины. Она кричала в полукруглое окошко кассира. Злилась: ей дали один жетон вместо двух.

Шумно. Даша заправила волосы за уши, достала из кармана потертый ученический и показала контролеру. Та кивнула и пропустила через пост.

Бесплатный проезд. Несмотря на то, что в кармане нет ни копейки, а рядом с картонной корочкой лежит пластиковый студенческий колледжа. Никто не узнает, никто не позвонит в школу. Ведь на бумаге стоит штамп, значит, Степанова Дарья Алексеевна – "ученица 10-Б". Все относительно честно.

Слева послышался шум. Звенящие копейки слетели вниз по эскалатору. Кто-то решил развлечься.

Даша спешила. У нее два часа на пару станций метро, а потом нужно обратно. Иначе дома будет допрос "где была". А так, для всех, она на тренировке по волейболу. Бесплатная секция во "Дворце пионеров". Одна из, которые можно прогулять…

Но сейчас это не важно, шаг на ребристые ступени сделан. А дальше – платформа станции метро "Вокзальная".

За мутными и тяжелыми дверьми метрополитена человеческий ад.

Старенький телефон завибрировал – больше нет заряда. Скачанные в плохом качестве мелодии не помогут перебить человеческий шум. Теперь происходящее – океан звуков, духота и суета. Осталось только впихнуть себя в консервный вагон красной линии, неизменно пускающей свои поезда каждые… сколько минут? Впрочем, это не имеет значения.

Навязчивая мелодия напомнила о не прочитанном сообщении.

«Пары прошли хорошо? Напиши когда начнется тренировка. Мама».

Даша тяжело вздохнула и спрятала сотовый в карман. Потертый экран пару раз мигнул и погас. Иллюзия свободы рассыпалась на мелкие осколки. Внутри проснулась тревога. Она бурными волнами растеклась по телу, билась, пытаясь выбрать наружу, но Даша поджала губы, нахмурилась и не позволила себе слабости. Это ее минуты, которые не должны нарушить ни паника, ни едкий осадок, поднявшийся к горлу горечью.

Стоило ответить. Всегда стоит отвечать, тогда вопросов вечером будет меньше. Сжав в руке телефон с мерцающим вверху значком батареи, Даша набрала:

«Переодеваюсь, опоздала, задержали на парах. Дежурство. Дома буду как всегда».

После вздохнула: пропала связь. Отправится только через две станции, когда поезд вынырнет на "Днепре".

А там, во время остановки, получится вдохнуть немного свежего воздуха. Побыть посреди людей, но насладиться свободой. Никто не узнает, что Даша была здесь.

Вот только выйти нормально не вышло: толпа вынесла ее на перрон, чтобы выпустить таких же зевак, как и Даша. Может, они куда-то спешили или им действительно нужно было выйти на мосту "Метро".

Секундную радость затушило новое сообщение:

«Жду дома к семи. Мама».

Телефон последний раз завибрировал и погас. Не страшно, вряд ли нужно было отвечать. Все и так ясно.

Даша по привычке заправила волосы за уши и подошла к перилам. Внизу шумело Набережное шоссе, рядом тихо, едва слышно из-за ветра и грохота метро, плескался Днепр.

Хотелось молчать. Даша так и делала. Она наблюдала за машинами, дышала, набираясь сил. Свобода, которая длится десять минут.

Прошлый раз она считала сколько раз будет вдыхать и выдыхать воздух. Сегодня, облокотившись о перила, впитывала шум.

Циферблат отсчитывал секунды. Скоро прибудет новый состав.

– Что-то случилось? – мужской голос прозвучал слишком резко, и Даша резко подняла голову.

– Нет, все в порядке.

Слова вылетели сами собой. Она натянуто улыбнулась, так принято. Что можно было еще ответить? Что она решила побыть десять минут в одиночестве посреди станции метро, чтобы насладиться ветром и сладкой, украденной для себя свободой, а теперь ей пора домой?

– Глаза грустные, но ладно. – Мужчина поправил сумку на плече и, почесав подбородок ушел.

Даша посмотрела на циферблат, вздохнула и подошла к краю платформы. Ждала когда вагон рассечет перрон. Проедет одну остановку, а там, на "Гидропарке", пересядет в обратную сторону. Может, можно было перейти иначе, но она не знала как. "Днепр" – единственная станция, которую рельсы делили пополам. Вдруг, при переходе нужно будет вновь показывать ученический? Никто, конечно, не просит. Но едкая ложь все равно напомнит о себе. Даше нужно лгать. Всегда нужно. Никогда не хочется.

Двери открылись совсем рядом. Удача, видимо, на ее стороне. Один шаг и они с хлопком закрылись. Перед глазами появилась неизменная наклейка "Не прислоняться".

На следующей станции Даша пересела, втиснулась в забитый вагон. Динамик хрипел, названия было не разобрать. Пришлось мысленно отсчитала пять станций, на шестой выходить. Правда выбора все равно не было: на "Вокзальной" толпа вынесла Дашу на перрон. Хорошо, что не нужно упаковываться обратно.

Скрежет эскалатора в чем-то успокаивал, вытаскивал из собственных мыслей. Общий шум, шепот девочек за спиной, громкий разговор женщины, что стояла впереди, о Лариске с первого этажа. Поначалу слушать было мерзко, кто обсуждает настолько личное в общественном месте?

Но Даша знала, пока доедут наверх, привыкнет. Станет частью чужой жизни, попытается представить как выглядит та самая Лариска. И забудет о волнениях.

Так легче. Так можно спрятаться в мире чужих историй, прикоснуться к их тайнам. А ведь они никому не нужны, их никому не выдать, даже если бы очень хотелось.

Вокзал встретил Дашу неприятным запахом испорченной на солнце еды. Беляши, кофе, "Киевский" торт и шаурма… рядом кричали водители маршруток, зазывая поехать в Полтаву и Чернигов.

– Черт, сел ведь!

Сотовый, сколько бы Даша не зажимала красную кнопку, так и не включился. Хорошо что позади нее вокзальные часы. Она опаздывала. Пришлось быстро спуститься в длинный подземный переход и пробежать.

Воздух обжигал легкие, во рту пересохло, а впереди еще подъем. Выбора все равно не было. Торопясь, переходя на быстрый шаг, бег и медленную ходьбу, Даша пришла к своему дому и остановилась в арке – отдышаться. Тут ее не увидят из окна.

В подъезде пахло сыростью. Потемневшие стены с потрескавшейся зеленой краской и сыпавшейся штукатуркой. Затхло, на полу окурки и блестящие фантики от конфет. Присмотрелась – ментоловые, с плюсиком на обертке. Даша любила такие. Во рту появились легкая горечь, затем охлаждающий вкус, и тут же исчезли. Воспоминания не длятся вечно.

Не успела подойти к двери, как та отворилась.

– Ох, а я уже заждалась! Заставила меня понервничать. Трубку оборвала, никак не дозвониться к тебе!

Мама стояла в несуразно пестром халате и нервно накручивала на палец прядь выбеленных волос. На ее лбу собрались недовольные морщинки, а на губах скаталась блестящая персиковая помада.

– Ну проходи, чего ты так шумно дышишь? Загоняли что ли? Да, тренер говорила, что на соревнования не годишься. Но ты ходи, конечно, фигуру нужно приводить в порядок, а то никто тебя замуж и не возьмет!

Под оценивающим взглядом Даша попыталась проскользнуть в квартиру, но мать остановила ее за запястье. Приблизилась, вдохнула, проверяя не курила ли дочь, и только после отпустила.

– Там на столе каша. И не забудь свои уроки, вылетишь из колледжа – станешь посмешищем. Не твоя это специальность, зря только время тратишь, – мать закрыла дверь. – Пар у вас, кстати, много. Покажи расписание.

Она требовательно протянула руку. Пришлось достать блокнот.

– Среда, да… с восьми сорока пяти до шестнадцати сорока, – она хмурилась, стараясь зацепиться хоть за что-то. – Ну и перерыв вам сделали. Что вы в обед полчаса делаете то? Явно же на курилке все!

– Мам…

– Ну что мам, я что студенткой не была? А тут еще ваша бурса.

– Колледж.

– Да какая разница. Иди ешь, каша остынет.

Мать вернула блокнот, цокнула и ушла в комнату. Свой материнский долг она выполнила: дочь не курит, на парах была, дома к семи, воспитательный момент озвучен.

Даша дождалась когда услышит мелодию любимого сериала мамы и только тогда начала снимать обувь. Теперь, до девяти, ее не будут трогать.

***

Страх. Она застыла перед турникетом, боясь бросить потертый жетон в каемку. Вдруг, как в прошлый раз, он пройдет через аппарат и вывалится вниз. Придется идти с ним к наблюдающей, объяснять ситуацию и просить чтобы поменяли жетон.

Тогда повезло, его забрали и провели через турникет. Без лишних прикосновений, общения, контакта.

Провалиться бы в пустоту, подальше от людей. Им не важны твои личные границы. Они непременно решают за тебя.

Зеленая пластиковая монета нырнула в отверстие и исчезла. Можно проходить. Можно дышать.

Даша спешила на пары, а в голове все время прокручивалось воспоминание о первой поездке в метро. Она забыла ученический дома, а в кармане очень кстати лежало пять гривен. На обед. И то, со скрипом выпрошенные на первый месяц учебы. Ровно до стипендии. Единственное, мать давала их через раз, поэтому приходилось экономить.

Смешно сказать, но что на эти деньги можно купить? Два проезда на метро и на сдачу – гривна. Студенческая пицца в деревянном домике возле “Зеленки” (выкрашенного стадиончика для баскетбола) – семь гривен. Можно было взять сладкую булочку с кокосовой посыпкой за четыре, но лучше две плюшки с сахаром по два пятьдесят. На худой конец в столовой были зажаренные в масле пирожки с картошкой по две гривны, но Даша чувствовала как ее подташнивает только от мысли о них.

Ладно, дом ведь позади, не стоило тратить время на переживания, идти все равно недалеко.

Пара кварталов и показалось розовое здание колледжа. Места, которое стало ее свободой. Здесь все, что было за границами учебы, становилось не важным. Ни одежда, которую Даша получила в наследство от маминой подруги, ни отношения дома, ни-че-го. Этот список Даша бы дополнила, но старалась никогда этого не делать. С сентября начался самый важный год в ее жизни. И она дала себе обещание жить иначе, чего бы это ни стоило.

Еще не прошло и месяца, но Даша поняла – это ее шанс дышать свободнее. Мать ничего не смыслила в обучении в “бурсе”, злилась, но ничего не могла с этим сделать.

– Эй, Дана! – Дашу окликнул знакомый с третьего курса.

Он был выше ее, наверное, на три головы. Смешные кудрявые волосы круглой копной обрамляли его узкое лицо. Сашка широко улыбался, отчего его веснушки были ближе друг к другу и казались ярче.

– А? А… привет!

– Да ты сонная, что, раз живешь недалеко, то спишь до последнего или у тебя зарубежка, навевающая скуку? – Он легко поцеловал ее в щеку.

– Нет, зарубежка с утра – гибель. – Она рассмеялась. – Сегодня укрлит и дискриминация мужского пола.

Даша остановилась, смотрела на парня снизу вверх, щурясь от яркого утреннего солнца. Здесь все давалось легко. Общение, знакомства, все. Несмотря на плотный график, гору домашки и отсутствие тишины. Вечный шум, оклики, приветствия, болтовня.

– А, вот оно в чем дело, ну беги, опоздаешь – сама попадешь под дискриминацию! – Сашка рассмеялся, хорошо помнил свой первый курс. – А на большой перемене ты?

– Буду возле “Симпатика”, если успею.

– Ладно, переживу пары, там посмотрим. Если что поймаю тебя в парке. Будешь в Нижнем?

– Не знаю, – сказала и пожала плечами. – Прости, правда пора.

– Ну так иди! Мне на физ-ру.

Сашка махнул рукой в сторону спорткомплекса. Остального Даша уже не видела. Стоило поспешить.

Укрлит, украинская литература, протекла незаметно. Даша смутно помнила о чем читала, поэтому всю пару подглядывала в учебник и старалась сыпать цитатами в ответ на вопросы. Она из лучших стратегий, которые помогали выплыть из водоворота информации. В голове ничего не утрамбовывалось. Закончить за полугодие десятый класс задача не из легких. И можно было бы немного расслабится, все равно она среднячок, но хотелось выйти на стипендию. Она позволит не просить деньги на обед, тетради и личные нужны.

После была пара математики, перед которой Даша в панике списывала у Ани, своей одногруппницы, домашнее задание.

Ей повезло: группа была разношерстная, из разных городов, но все, как один, были дружелюбны. Здесь не школа. Не школа. Это читалось во всем: в общении, взаимопомощи, атмосфере, витающей в классах. За двадцать дней Даша ни разу не просыпалась с горьким и болезненным осадком “нужно отбыть этот день”.

Теперь ее неделя делилась на “отбыть время дома”, “вырваться на свободу в колледж”, “домашка” и, если выходило выкрутиться или отпроситься на прогулку “друзья” и “пережить выходные”.

Если бы можно было поставить пары еще в субботу, Даша посещала бы все.

– В “Симпатик”? – Ира сказала это вдогонку, а после и вовсе схватила за руку, останавливая.

– Что? Прости, после математики голова квадратная.

– В “Симпатик”, большая перемена же.

Даша коротко кивнула. Да, стоило спуститься вниз, ближе к “Южному вокзалу”. “Симпатика” там давно уже не было, вместо него на первом этаже торгового центра располагался другой магазин – “Эко-маркет”. Там-то и можно было купить плюшку и бутылку воды. Главное потом сохранить и дома набрать на завтра.

– Послушай, Дан, скажи, ты Сашку ведь давно знаешь?

Ира лениво плелась рядом. Дашу это злило. У них всего полчаса! Семь минут на спуск, десять на покупки и поесть, остальное чтобы вернуться в колледж.

– Ну как давно, полгода, наверное. Но мы не особо общаемся.

– Я бы так не сказала! И здоровается, и всегда обращает внимание. – Она хитро прищурилась.

– Ир, мы часто видимся в парке, но видеться не значит общаться и даже дружить.

– Скучная ты! Мы молоды, не важно сколько знакомы – чувства, отношения вспыхивают и все, наслаждайся, пока ты подросток.

– Какие чувства, Ир?

– Он третьекурсник! Высокий, красивый, жаль, что в веснушках, но тоже ничего. Как бы так познакомиться с ним поближе…

Ира прикусила пухлую губу, поправила треугольный вырез серой футболки и распустила волосы. Те рассыпались по плечам. Выгоревшие пряди казались мелированием. Даша в чем-то завидовала. Ей тоже хотелось “выгорать на солнце”, но каштановые волосы разве что больше отливали рыжиной.

– Так я же вас знакомила…

– Дана-Дана, ну чего ты в самом деле? Подобраться бы к нему поближе, ну ты понимаешь же.

– Не-а.

Даше надоел этот разговор. Она испытывала раздражение. Бесило. Конечно, жизнь не книжка, в ней нет благородных принцев, но бросаться на всех, кто хоть немного престижен или интересен… В этом с Ирой они были по разным берегам.

– Ладно, подберусь к нему сама, раз тебе жалко нас свести, – она сказала это без обиды, но с подколкой: намекала, что Даша не знала как это сделать. – Получишь свой опыт. Всему научим, светлая твоя голова.

– Темная, поэтому солнце печет.

Даша на пару секунд закрыла глаза. Спускаясь по Стадионному переулку, ей всегда казалось, что она идет к морю. Жаль, что за ним асфальт, бетон, а после вокзал.

– Вся в своих мыслях?

Горячая ладонь легла на плечо, и Даша вздрогнула от неожиданности. Не любила, когда ее касались. Это выбивало ее из колеи. Она не знала что чувствовать и старалась избегать этого.

– Сашка!

– Да, Сашка! Ну чего злишься, курить будешь?

– Нет.

– А я не откажусь, – вмешалась Ира. – Дан, ты сходи в маркет сама, а? Мне бутерброды с собой дали, я пока перекурю, ты все равно просишь на себя не дышать.

– Без проблем.

Дана, Дана… Последнее время это прозвище приклеилось к ней как банный лист и все кому не лень называли ее именно так. А стоило всего лишь подписаться так вконтакте, чтобы мать не нашла ее, если, вдруг, решилась бы искать.

Даша вздохнула. Новое имя – новая жизнь.

***

Пушистое и еще горячее тесто таяло во рту. Легкая сладость чуть подгоревшего сахара и приятные пузырьки газировки. Лучший обед за последнее время. И сытно, и так ярко по вкусам. Может и стоило печься о фигуре… по крайней мере так объясняла ее мама отсутствие хлеба дома, но Дашу это мало волновало, когда хотелось есть. Она откусила еще кусочек и спрятала плюшку обратно в пакет. Пока хватит, чтобы живот от горячего теста не болел.

Даша вынырнула из толпы в супермаркете и обошла его. На углу аптека, а с другого края небольшой проход во дворик. Там, возле погреба (они с Ирой решили, что это именно он), была их негласная курилка. Сюда не ходили на проверки преподаватели и никто не мог их заметить.

– Дана? Дана! Что, потерялась в очереди или пропустили как мелочь? – Саша по-доброму ее подколол.

Он поймал момент и отошел от Ирки и с явным облегчением остановился возле деревянной двери. Прислонился к ней спиной и с интересом посмотрел на Дашу.

– Пропустили как мелочь, но да, в “Симпатике” сейчас не протолкнуться. Хорошо, что есть касса для сигарет и там, по доброте душевной, пробили мне покупку, – Даша отвечала Саше, но задумчиво изучала подругу.

Что-то с Ирой было не то. Поругались? Но как? Они же всего ничего знакомы.

– Слушай, мне тут староста звонила, сказала, что у нас окно, преподшу вызвали на срочное совещание, замены нет, – Ира демонстративно съехала с темы.

– Ты не бредишь? Ивановна и отпустить нас на окно?

– Я Насте звонила, она все подтвердила, так что свобода. Сво-бо-да, – она сказала это с легкой ухмылкой.

Даша в такие моменты понимала, что Ира далеко не беззаботная светлая голова, как часто выражалась подруга. В такие моменты в ее жестах проскальзывала стервозность и капризность. Особенно сейчас, мол, “Ты должна мне верить сразу, иначе я обижусь”. – Ну раз у вас пиршество, то я на пару. – Сашка тряхнул головой, чтобы рыжие кудри не легли на глаза. – Удачи вам, тусуйтесь!

– А сигарет оставишь? – Ира построила ему глазки, широко улыбаясь.

– Девушки не курят же, да, Дан? – Он подмигнул Даше и помахал рукой Ире.

Та только надулась и достала из кармана помятую мачку ментоловых.

– Ишь, не курят, зажал мне свои вишневые, но ничего, сейчас через дорогу купим, там поштучно продают, пойдем. – Она взяла Дашу за руку и потянула за собой.

– Эй, тише, а, вдруг там преподы? Я не хочу попадаться за то, чего не делала. Мне проблем дома не нужно!

Даша сказала это и не подумала, как воспримет слова Ира. Липкий страх пятнами расползался по ее коже, ладошки вспотели. Если мать узнает, что ее поймали за сигаретами – перестанет давать три часа на прогулки на выходных. Всю субботу и воскресенье дома… с попыткой делать уроки, от которых уже тошнит.

– Ну ты параноик. Пожалуй, курить то не куришь только из-за родаков? – Ира рассмеялась. – А так бы попробовала, да? Ну тебя, постоишь у “Симпатика”, а я куплю.

– Не курю, потому что мерзость, – Даша сказала это с явным отвращением.

Помнила едкий дым, неприятный привкус после сигарет. Что уже говорить о запахе, который цеплялся к волосам, одежде и едва выветривался. От него внутри все скручивало от отвращения. Не то чтобы Даша осуждала других, просто не травилась сама. И да, было страшно перед матерью.

– Откуда ты слова такие знаешь? Кто так говорит?

– Училка по литературе, – буркнула Даша.

Подруга только рукой махнула, спустилась по ступеням, перебежала дорогу, на островок. И купила у тетки, на раскладке, пару сигарет. Назад пришлось ждать зеленого света.

Даша этого не понимала. Открытые пачки в засаленном и переклеенном скотчем ящике, чужие пальцы, которыми трогали деньги и еще кто знает что, а потом лезли выбирать купленные сигареты, касаясь фильтров. Отвращение.

– Ей, чего застыла, курить будешь? Или вся правильная?

Ира пощелкала пальцами перед Дашей.

– Не буду, делать мне что ли нечего? Куришь – кури, мне твои легкие не жалко.

– Да ладно, стометровку сдам спокойно, даже не закашляюсь.

– Поспорим?

– Да ну тебя, какая разница?

Ира подкурила прямо у “Симпатика” и пошла на их привычное место.

– Могла бы ты делать это хотя бы не у всех на виду? – Дашу злило пренебрежение правилами.

– А что будет? Скажут не курить и позвонят предкам? Мать ничего не скажет, сама курит, я сигареты у нее таскаю. Отчиму без разницы, они даже не расписаны, со-жи-те-ли. Не парься ты так.

Ира села на каменный порог погреба, поправила волосы и выпрямила ноги, чтобы полюбоваться своими новенькими кроссовками.

– Мне проблемы не нужны. Колледж – моя мечта, я хочу просто учиться и не забивать голову волнениями.

– Сашка – моя мечта. Ну ты посмотри какой парень! Вот только… где вы встречаетесь обычно, а?

– В Нижнем парке, через дорогу от “Дворца пионеров”. – Даша не понимала с чего такой интерес к парню, которого Ира видела то всего лишь на переменах и то, здоровалась и прощалась.

– Давай вечерком погуляем там? Мне, вроде, на маршрутку сесть и все…

– С пересадкой на площади Космонавтов. Семнадцатая маршрутка или девятнадцатый или семнадцатый троллейбус. Но я не знаю буду ли. Сегодня пятница. Могут не отпустить.

Даша вздохнула. Волейбол был вчера, рисование в воскресенье. Только на этот раз нужно будет сходить, мало ли. Зачем не знала. К счастью, на строительном факультете это не требовалось. Рисунки давались ей их рук вон плохо, да и душа к ним не лежала.

– Странно все у тебя. Сказала бы, что ушла и все.

Ира задумчиво крутила в руках сигарету. Даша знала: ее позиция в этом плане влияла на подругу. Если раньше та всячески пыталась подколоть ее “не курение”, то сейчас каждый раз хмурилась и вот так слегка сминала в пальцах фильтр.

Догадывалась почему: кроме Иры, никого это не заботило, и при этом Дашу никто не считал малышней. Да, в шутку называли мелочью знакомые, но по-доброму и с теплом. Ведь так оно и было. Ей и Тане по пятнадцать, а остальным на год больше. Все из-за реформы в двухтысячном, когда в школу начали брать с шести, но многие отдавали детей по старинке в семь.

– Эй, ты обедать будешь?

Как оказалось, Ира уже достала бутерброды и раскручивала пакеты.

В воздухе витал аромат балыка, между ржаного хлеба был ломтик помидора, огурец, лист салата и немного соуса. Почти как в магазине.

Даша со вздохом кивнула, достала свою плюшку и открыла бутылку с газировкой. Та зашипела. В прозрачной воде забурлили пузырьки. Жаль, что завтра там будет обычная вода из-под фильтра.

Зато в списке покупок со стипендии появилось пару новых пунктов.