Текст книги "Двойня на двоих (СИ)"
Автор книги: Хелен Гуда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Да как вы можете это же ваш ребенок, – я с ужасом смотрела на этого монстра. Да, мои родители и рядом не стояли с ней, в извращенности наказаний.
– Вот именно, мой ребенок, поняла? Мой! Что хочу, то и буду с ней делать, и никто мне не помешает! Захочу на вокзал оправлю попрошайничать, а захочу вообще прибью и в лесочке прикопаю, а всем скажу, что сбежала мерзавка, и ничегошеньки мне за это не будет, – у меня мелькнула мысль, что у женщины уже белая горячка, раз она думает, что живой человек, пусть и ребенок, это ее собственность, и ее никто не сможет остановить.
– Что здесь происходит? – слышу я за спиной голос Давида, и облегченно выдыхаю. – Саша, что с тобой? – парень подскакивает ко мне и спешно поднимает с пола, так как я так и не смогла сама подняться, а потом вообще в ужасе слушала этих страшных людей.
– Ты кто такой? Как сюда попал? – орет мой папаша, и быком прет на парня, но Давид отскакивает в сторону, и, перехватив руку моего отца, заламывает ее ему за спину. Отец воет как раненный зверь и пытается вырваться, но парень крепко зафиксировал захват и не ослабляет хватку, переходя на болевой изгиб плечевого сустава.
– Успокойся, тогда отпущу, – говорит Давид, и отец явно присмирел.
– Я спокоен, спокоен, – хрипит недовольно отец и Давид отпускает его, при этом отталкивая его от себя,
– Повторяю свой вопрос, что здесь происходит? – гремит Давид, и даже мне стало непосебе от его тона.
– Ничего не происходит, дочь воспитываю. А ты кто такой? – не унимается отец, хотя мать и соседка присмирели и отошли к окну.
Я смотрю на мать и вижу у нее в руке мой телефон, который она подняла с пола. Экран разбит, и она крутит его в руке, с довольно брезгливым видом. Я делаю шаг вперед и молча протягиваю руку, она смотрит на меня, потом на руку.
– Да, пожалуйста, – она с самым пренебрежительным видом отдает мне телефон, я не глядя сую его в карман куртки.
– Я жених вашей дочери, – Давид в упор смотрит на отца, и он отводит глаза, но в эту пьесу абсурда вступает мать.
– Я ж знала, что Сашка себе богатого хахаля нашла. Смотри Сашка, обрюхатит и бросит, такие только на своих «честных» женятся, а такие как ты им только поразвлечься, – выдает мать, а я готова сгореть со стыда. Вот именно из-за этого я и велела Давиду ждать меня в машине.
– Саша, идем, мне кажется, темы разговора исчерпаны, – Давид намеренно игнорирует выпад моей матери, и будто смотрит сквозь нее.
– Идем, – я с ним полностью согласна. Я поскорее хочу покинуть этот дом, но меня гложет только один вопрос, куда убежала Алиса. Ей нельзя возвращаться домой, иначе Клавдия выполнит свое обещание. Я не знаю, чем я могу помочь бедному ребенку, но я обязана что-то сделать.
Мы спускаемся по лестнице, а я все думаю, где искать малышку. Она не могла далеко убежать, скорее всего, она где-то во дворе, ну или в соседнем дворе, максимум.
Подойдя к машине, я чувствую, что меня накрывает мелкая дрожь, отпускает нервное напряжение.
– Спасибо, – я поворачиваюсь к парню и крепко его обнимаю. – Что бы я без тебя делала, – слезы снова текут по щекам.
– Ну-ка прекращай плакать. Посмотри, кто в машине, – говорит мужчина и указывает головой на машину. Так как сквозь затонированное стекло было практически невозможно ничего рассмотреть, то я открыла заднюю пассажирскую дверь и охнула от неожиданности.
На сиденье, подняв коленки к подбородку, сидела Алиса. В кулаке по-прежнему был зажат кусок черствого хлеба, а на щеках виднелись дорожки слез, которые создали на чумазом личике живописную картину.
– Садись в машину, и расскажи, что произошло, и про Алису мне все расскажи, – скомандовал Давид, и я послушно залезла к ней на заднее сиденье, а мужчина сел за руль.
Я в красках рассказала о событиях в квартире, а мужчина в свою очередь рассказал, что пришел меня спасать по наводке девочке. Она выбежала из подъезда испуганная, заплаканная, и врезалась в Давида, который вышел из машины размять ноги. Давид остановил девчушку и начал расспрашивать ее от кого она бежит и куда, и малышка недолго думая выдала все о том, что творилось в квартире. Давид усадил ребенка в машину и закрыл, что б она не сбежала еще куда, а сам отправился мне на подмогу.
Пока Давид рассказывал, я достала телефон и начала рассматривать. На удивление, пострадал только экран, который пошел мелкой «паутиной» трещин. Я разблокировала телефон и увидела, что оказывается, в нем все это время была включена камера. Наверно, когда отец выбил его у меня из рук, я нечаянно задела пальцем и включила камеру, которая ничего не засняла, но записала весь наш разговор на кухне. Я включила запись, и когда разговор дошел до места, где Клавдия описывала, как собирается избить Алису, девочка испуганно прижалась к моему боку и заплакала.
– Я домой больше не пойду, мама меня убьет, – заскулил ребенок у меня под боком.
– Я тебя туда и не пущу. Давид, ее нельзя возвращать домой, надо что-то предпринять, – умоляюще посмотрела я на мужчину
– Но она ее дочь и по закону, если мы сейчас увезем ребенка с собой, то мы его похитим, – резонно замечает мужчина.
– А если мы ее не увезем, то она убьет ребенка. Ты же слышал, они допились до ручки. В квартире творится ужас, уверена родители давно не работают на заводе. В моей комнате какие-то тряпки, металл. Я не думаю, что у Алисы в квартире картина лучше. Надо звонить в полицию, надо что-то делать, нельзя сидеть и ждать, когда эта алкоголичка покалечит ребенка, и тогда мы уже ничего не сможем сделать, – я доказываю правоту, в пылу позабыв, что ребенок все слышит.
– Не хочу домой, – снова завыла Алиса у меня под боком, она как паучок вцепилась в мою руку и с мольбой заглядывала в глаза, пытаясь поймать мой взгляд. – Забери меня с собой, пожалуйста, Саша, – начала канючить девочка.
– Саша, я постараюсь что-нибудь придумать, то ты переезжаешь к нам и без разговоров, – ставит условие Давид.
Я сначала порываюсь, что-то возразить, но взглянув на заплаканного ребенка, понимаю, что готова уступить ради нее, тем более это не такая уж и плохая перспектива, если посмотреть со стороны. Я утвердительно киваю.
– Тогда я отвезу вас в гостиницу, а сам попробую решить этот вопрос. Давай мне твой телефон, он мне пригодится, – я передаю ему свой гаджет, который мне по большому счету не нужен, но меня все равно удивило, зачем он мужчине.
Давид поселил нас в номере, а сам уехал, захватив при этом с собой мой телефон. Алиса озиралась на все с опаской, но я дала ей время освоиться и рассмотреть все.
– Ну, что, давай готовится ко сну? – предложила я девочке, когда она осмотрела все в номере, и даже тумбочки и шкафы позаглядывала.
– Давай, а как? – девочка с любопытством посмотрела на меня.
– Для начала водные процедуры, – я указала на дверь ванной, и ребенок с сомнением посмотрел на меня.
– Я же мылась недавно, – девочка не понимала, как подготовка ко сну и мытье в ванной связаны. Я с ужасом поняла, что ребенок о нормах гигиены ничего не знает, в каких же ужасных условиях она жила.
– Нужно мыться каждый день и зубки чистить, – и открыв дверь в ванную, а прошла в комнату и включила воду. За пару минут ванна наполнилась водой, в которую я добавила ароматную пену, и ребенок с любопытством следил за каждым моим движением. Я помогла девочке раздеться, девочка смущалась, и я старалась не смотреть на худое изможденное тельце, но когда взгляд упал на шрамы на спине, я вздрогнула. Я не могла ошибиться, на спине ребенка были следы от затушенных сигарет, которые не до конца даже зажили, а покрылись розовой кожей.
– Ты почему плачешь? – ребенок вывел меня из грустных размышлений. Я не решилась спросить об этом, но ребенка надо обязательно показать всем врачам, неизвестно какие еще травмы у ребенка на теле есть. А еще нужно обязательно показать ребенка психологу, невозможно, что бы то, что пережила малышка, прошло без последствий.
– Я не плачу, все хорошо, – я быстро смахнула слезы и улыбнулась малышке.
Я помогла ей искупаться, ребенок не мог нарадоваться, что можно баловаться и резвиться в воде, сколько ее душе угодно. Пока она плескалась, нам в номер принесли ужин, и, выйдя из ванной, я завернула ребенка в пушистое полотенце, усадила в кресло и придвинула журнальный столик, на который поставили ужин. Алиса ела спешно, стараясь быстрее и больше успеть съесть, я пару раз пыталась ее остановить, но потом поняла, что только время и сытое будущее избавит ее от такой дурной привычки. Я достала из своих вещей футболку и надела на ребенка. У меня были сомнения, что делать с вещами малышки, и поддалась соблазну, выбросила все в мусорное ведро.
Уложила ребенка на кровать, и она уснула моментально, а ко мне сон не шел. Приняла душ, оделась в пижаму и легла рядом с ребенком. В голове крутились мысли, куда же уехал Давид, и как же быть с Алисой. Вернуть ее матери, особенно после того как я увидела шрамы, я просто физически не могла. Душа разрывалась от жалости к ребенку, и слезы сами по себе навернулись из глаз. Не знаю, сколько я так пролежала, но уснула только под утро, потому и не услышала, как вернулся Давид, только сквозь сон почувствовала, как он обнял меня со спины, сильнее прижавшись к моей спине.
Глава 23.
Утром я проснулась от непонятных звуков, открываю глаза и вижу картину, как Алиса уминает за обе щеки завтрак, сидя по «турецки» в кресле. Он ее громкого чавканья, оказывается, я и проснулась. Из ванной вышел Давид и улыбнулся глядя на ребёнка.
– Ты как? Выспалась? – он склонился и поцеловал меня в нос.
– Если честно, то не очень, – хриплым ото сна голосом ответила я. – А ты что-то вчера смог узнать?
– Я не только узнал, я вчера очень много сделал. И на сегодня у нас куча дел, – было видно, что Давид очень доволен собой.
Я уселась на кровати и с любопытством уставилась на мужчину.
– Рассказывай, не томи, – поторопила я мужчину.
– Я вчера созвонился с нашим с Тимуром адвокатом, тот в свою очередь подключил свои связи. Не буду вдаваться в подробности, но у нас есть реальные шансы лишить эту Клавдию родительских прав в кратчайшие сроки. Естественно все не безвозмездно, но это детали. Сейчас нам нужно поехать в частную клинику и обследовать ребёнка. Кстати скоро приедет Тимур, – поведал мне мужчина.
– Ты Тимуру все рассказал? – я конечно понимала, что Давид не будет скрывать от Тимура события, развернувшиеся здесь, но чтобы тот сорвался и примчался к нам. Мне стало приятно на душе, что мужчины переживают и стараются мне помочь, не отмахиваются от моих проблем.
– Конечно рассказал, он подкинул пару гениальных идей, так что сегодня надо их обязательно реализовать, – мужчина подсаживается к Алисе и тоже принимается за завтрак.
– У Алисы вещей не, я все ее вещи выбросила, – при моих словах Алиса перестала есть и удивленно, немного обиженно посмотрела на меня, а потом перевела родные слез глаза на Давида.
– Малышка, ты чего нос повесила? Там в пакете обновки, кушай и беги примирять, – разрешил назревающую проблему Давид.
Ребенок сорвался с кресла и с восторгом схватил пакет, умчалась в ванну одеваться и наряжаться.
– Спасибо, ты обо всем подумал, – поблагодарила я мужчину.
– Я ночью заехал в круглосуточный супермаркет и купил что было, там выбрать не из чего, но надеюсь Алисе понравится и подойдёт по размеру, – сказал мужчина и резко замолчал, смотря на Алису, которая как вихрь выбежала из ванной. Она кружилась и смеялась и я не могла толком рассмотреть, во что она одета. Но вот у ребёнка закружилась голова и она плюхнулась в кресло и я рассмотрела розовые джинсики и белую футболку. Поверх футболки была курточка, в цвет брючек. Искренняя радость ребенка снова навела меня на мысль об ужасных условиях, в которых жила девочка.
Я посмотрела на босые ноги ребёнка.
– А обувь? – спросила я у Давида.
– Вот же засада, – мужчина хлопнул себя по лбу. У ребенка немного разочарованно вытянулось личико.
– Я могу и в старых кроссовках походить, – тихо прошептала Алиса.
– Пока оденешь старые, а как только нам попадется на пути обувной магазин, то мы купим новые кроссовки. Ты какого цвета хочешь? – участливо спросил Давид.
– Розовые, нет, нет, лучше белые, хотя они испачкаются быстро, тогда лучше черные, – ребёнок поражал нас своей практичностью.
– Купим и белые и розовые, не переживай, – успокоил ребёнка Давид, и на лице малышки снова расцвела улыбка.
Давид сделал пару бутербродов и подхватив стакан апельсинового сока подсел ко мне на кровать.
– На ешь, я расскажу что мы с Тимуром придумали, – я схватила бутерброды и вся обратилась в слух.
– Есть два варианта. Первый, это простой вариант, мы предложим Клавдии денег, и она напишет отказ от девочки, но для этого нам надо припереть ее к стенке. Я уже подергал за нужные связи и вчера к твоим родителям нагрянула полиция и инспекция по делам несовершеннолетних, они зафиксировали, что Клавдия была в стельку пьяна. Инспектор ПДН осмотрела квартиру Клавдии и зафиксировала, что в ней условий для проживания ребёнка нет. Ещё я предоставил запись вашей вчерашней потасовки. Сегодня нам нужно, чтобы врачи осмотрели девочку и выдали заключение о ее состоянии здоровья, – мужчина перевел дыхание, а я быстренько рассказала про шрамы на детском теле. – И это тоже зафиксирует. Я надеюсь, Клавдия впечатлится, и плюс деньги и она откажется от ребёнка, но это еще не все. Тебе ребёнка не отдадут, – мужчина многозначительно сделал паузу.
– И как же быть, ее нельзя в детский дом, – я с ужасом представила мою малышку среди озлобленных брошенных детей. Да, я уже считала Алису своей.
– Мы должны расписаться, и подать документы на усыновление. Я обо всем договорюсь, но это нужно сделать как можно быстрее, – мужчина вопросительно посмотрел на меня.
Я сначала опешила от такого своеобразного предложения руки и сердца, а потом посмотрела на ребёнка и махнула рукой. Эх, была, не была. Пусть авантюра, пусть все не так я хотела в своей жизни, но этот ребёнок достоин того, чтобы из-за нее отбросить в сторону розовые мечты.
– Я готова, когда женимся? – было видно, что Давид приготовился к моим возражениям, и удивился моей сговорчивости.
– Сегодня, а если быть точнее, то чем быстрее, тем лучше. Скоро приедет адвокат, и надо передать ему все бумаги и документы, что успеем собрать, – мужчина улыбнулся мне.
– А нас распишут, прям сегодня? – я удивленно вытаращила глаза, я понимаю, деньги решают все, но не думала что вот буквально «все».
– Конечно, так что одевайся, у нас мало времени, – поторопил меня Давид, а сам отвлекся на вопросы Алисы, о новых кроссовках, которые ей не терпелось купить.
Я моментально собралась, зависла при выборе одежды, но так как ничего парадного у меня естественно с собой не было, то натянула на себя чёрные джинсы и белую футболку. Чем не свадебный наряд.
Мы вышли из номера, а Алиса все рассказывала о кроссовках, какие они должны быть, с блёстками, а ещё лучше, чтоб подошва светилась. Я слушала ее вполуха, главное в нужном моменте кивала и соглашалась.
К ЗАГСу мы прибыли уже через пятнадцать минут, все же у нас маленький городок и все расположено рядом. Выйдя из машины, я остановилась перед презентабельным зданием с колоннами. А все ли я делаю правильно? Может, нужно остановиться и подумать?
Отвлекаюсь от грустных мыслей, когда Алиса не получив ответ на свой вопрос дернула меня за руку.
– Мы здесь купим кроссовки? – ребёнок был занят своими заботами.
– Нет малышка. Вы с Сашей идите, вооон туда, – это Давид, увидев мое замешательство, отвлек ребёнка, и показал на обувной магазин через дорогу.
– Ты не передумала? – мужчина внимательно посмотрел на меня.
– Нет, все хорошо, – я отогнала от себя сомнения и улыбнулась ему в ответ.
– Тогда давай паспорт, а сама не думай о плохом, мы все правильно делаем. Ей нельзя в детский дом, и с мамой алкоголичкой тоже оставаться нельзя. Ты же понимаешь, что из неё может вырасти, если она останется с Клавдией? – я утвердительно кивнула и протянула паспорт. Мужчина сунул мне деньги в руку, и недвусмысленно указал на обувной магазин, в сторону которого меня тянул ребёнок.
Покупка и примерка обуви заняла около часа, и купили мы не как планировали две пары кроссовок, а ещё красивые босоножки и балетки, и уже были на кассе, когда в магазин заглянул Давид.
– Вы готовы? – мужчина осмотрел наши пакеты и улыбнулся ребёнку.
– Да, – Алиса довольно прищурилась. Вообще она очень быстро привыкла к нам с Давидом и уже без тени опасения или недоверия выражала свои искренние эмоции.
– Тогда идём жениться, – мужчина взял меня за руку, а Алиса сама вложила в его другую руку, свою ладошку. Так мы и отправились к ЗАГСу, где в течение, каких то пары минут нас расписали, поставили штампы в паспорте, и выдали свидетельство о браке.
– Теперь ты моя жена, – Давид довольно улыбнулся и поцеловал меня в губы, а я была в какой-то растерянности. Слишком все быстро закрутилось.
Получив наши документы, мы отправились в частный медицинский центр, где за пару часов Алису осмотрели и обследовали все необходимые врачи. Как выяснилось, у ребенка имелось несколько старых переломов, которые, слава богу, правильно срослись и не беспокоили малышку. Дольше всех с ребенком беседовал психолог, который дал неутешительное заключение. У ребенка психологическая травма, которая может «бомбануть», в любое время, поэтому ей рекомендованы консультации психолога. Получили необходимые рекомендации и уже собирались выходить из медицинского центра, когда Давид сообщил что приехали Тимур с адвокатом.
Устроившись в удобном кафе неподалеку, мы накормили ребенка и отправили ее играть в детскую зону. Она с радостью пошла, играть к другим детям, но я заметила, что она не упускала нас из поля зрения. Я постоянно ловила на себе пристальный взгляд ребенка и улыбалась ей ободряюще в ответ.
– Какие документы вы успели собрать? – адвокат без сантиментов и выражения эмоций выслушал всю нашу историю. Он начал рассматривать документы, что мы успели собрать, и разложил их на столе в кафе.
Тимур не сводил взгляд с меня, но при постороннем человеке не решался обнять и поцеловать, и вообще был каким-то скованным.
Когда адвокат разложил наши паспорта и свидетельство о браке на столе и начал делать какие-то пометки у себя в блокноте, Тимур посмотрел на свидетельство о браке.
– Давид, что это? – Тимур схватил со стола бланк розового цвета.
– Ну, ты же видишь, свидетельство о браке, – Давид как-то виновато отвел взгляд и не смотрел на Тимура.
– Мы же договаривались! Как ты мог? – я с непониманием посмотрела на Давида, потом перевела взгляд на Тимура.
Адвокат поднял взгляд от своих записей, собрал документы в папку, вместе со свидетельством и нашими паспортами, и благоразумно отошел в сторону, сославшись на необходимость позвонить.
– Объясните, о чем вы договаривались и почему снова за моей спиной? – я снова смерила парней взглядом.
Парни недовольно отвернулись и не смотрели друг на друга, и помолчали минуту. Первым прервал молчание недовольный Тимур.
– Мы договорились с Давидом, что мы оба предложим тебе расписаться, а ты бы выбрала, но видимо наша договоренность для него ничего не значит, – Тимур укоризненно посмотрел на друга.
– Это правда? Давид, почему ты молчишь? Это правда? – я сама завелась от этих слов Тимура. Снова они что-то делают за моей спиной.
– Да, правда, медлить было нельзя. И потом, Алиса ко мне привязалась уже и я к ней тоже, я не хотел, чтобы ты выбрала Тимура. Ты бы его выбрала, да? – мужчина смотрел на меня взглядом побитого кота, и я замолчала. Я не знала, что ему ответить. Ведь он был прав, если бы предложения поступили одновременно, то я бы однозначно выбрала Тимура, хоть и любила я обоих парней, но именно Тимура я видела в роли заботливого отца. – Вот и ответ на мой вопрос, – Давид резко встал и вышел из-за столика и направился к Алисе, которая сразу же заметила его и подбежала к нему, увлекая в игру.
– Саша, он ведь прав? – Тимур пристально посмотрел на меня.
– Да, прав, – я ответила на прямой взгляд мужчины.
– Тогда он все правильно сделал, – Тимур положил свою руку на мою ладонь, легонько сжал ее. – Не сердись на него.
– Не буду. И ты не сердись, – я улыбнулась Тимуру.
– Я уже не сержусь, – мужчина заключил мою ладонь в свои руки и нежно поцеловал в тыльную часть ладони. – Я люблю тебя.
Дальше все завертелось как в плохой мелодраме, меня с Алисой отвезли в полицию, где в нашем присутствии и в присутствии адвоката были опрошены все. Алиса не растерялась и в красках рассказала об издевательствах, которые ей иной раз приходилось терпеть, а иной раз она сбегала из дома. Даже ночевала на площадке, в домике детском, когда попойка мамы и ее ухажера длилась всю ночь. Я расплакалась, гормоны шалили, и я не смогла сдерживать себя. В рекордные сроки был собран увесистый материал о недобросовестном исполнении Клавдией родительских прав. Но это была ерунда, самое главное предстояло впереди. Мы планировали переговорить с горе мамашей и предложить ей деньги, в обмен на отказ от ребенка, заверенный нотариально. Я предвидела тяжелый разговор, и старалась подготовиться к нему морально, но так и не была готова, когда мы подъехали к моему дому.
– Может, ты не пойдешь? Тебе вредно волноваться, – Давид искренне переживал и с осуждением посмотрел на Тимура, который и не думал меня отговаривать от разговора.
– Нет, я должна пойти. Тимур, присмотри за Алисой, погуляйте или съешьте мороженое, – Тимур киснул и подмигнул девочке, которая радостно заулыбалась, как только прозвучало заветное слово «мороженое».
– О нас не волнуйся, мы придумаем, чем заняться, – Тимур внимательно посмотрел на Давида и тот кивнул. Они будто разговаривали мысленно, на одном им понятном языке.
Я выдохнула и вышла из машины. Не оборачиваясь, чтобы не промелькнуло и тени сомнения, что можно спрятаться за спинами своих мужчин, я пошла к подъезду.
Поднимаюсь на нужный этаж и чувствую спиной присутствие Давида, и понимаю, что это лучшая поддержка, лучшая помощь.
Дверь в квартиру Клавдии открыта, я, не стучась, толкаю дверь и прохожу в квартиру. Вид самый удручающий, обшарпанные стены, местами ипачканые, местами порванные обои. Вонь, непонятного происхождения ударяет в нос, и я останавливаюсь, что бы перевести дух, так как к горлу начал подкатывать тошнота.
– Ты в порядке? – Давид заботливо склонился ко мне, и уже взял под локоть, намереваясь вывести меня из квартиры, но я беру себя в руки и утвердительно киваю.
Иду на звук голосов, и выхожу в большую комнату, которая ранее служила гостиной, а сейчас это был притон, иначе и не скажешь. Всюду около стен бутылки, на полу одеяло и подушка, в засаленной наволочке, на журнальном столике, который служил обеденным столом, открытая банка консервов, хлеб, нарезанные крупными кольцами вареная колбаса, и естественно початая бутылка водки.
– Опаньки, доча а ты квартирой не ошиблась? – я не сразу заметила пьяную мать, которая сидела в кресле около журнального столика. Я оглядела комнату и увидела отца спящего на полу, на другом одеяле.
– Нет, где Клавдия? – хозяйку квартиры я так и не нашла.
– А она тебе зачем? – мать нагло осмотрела меня и Давида, и дольше чем того требовали приличия задержала взгляд на Давиде.
– Раз спрашиваю, значит, нужна, – я не собиралась вступать в препирательства с матерью, но мне нужна Клавдия, и больше я к этот дом приходить не планировала.
Я услышала звук слива воды, и обернулась на звук. Из туалета выходила Клавдия, нетвердой походкой, пошатываясь, она направилась в нашу сторону, и мне с Давидом пришлось сделать пару шагов вглубь комнаты, чтобы пропустить ее в комнату. Клавдия плюхается во второе кресло и поднимает на меня мутный от алкоголя взгляд.
– Тебе чего? – Клавдия налила себе в граненый стакан водки и, опрокинув его в себя, схватила кусок колбасы, начала с чавканьем жевать, и нагло смерять меня взглядом.
– Я пришла поговорить на счет твоей дочери, Алисы, – я не знала с чего начать и немного замялась.
– Че, надоела уже? Вернуть хочешь? А вот не возьму, – женщина загоготала от своей шутки.
Я не знала, как продолжить разговор, и обернулась на Давида, который понял причину моей заминки.
– Клавдия, это хорошо, что вы не претендуете на ребенка, мы как раз к вам по этому поводу и пришли. Нами собран материал по лишению вас родительских прав, но мы прекрасно понимаем, что это будет долго, и хотели бы ускорить процесс, – на этих словах Давида, женщина выпрямилась в кресле и на секунду туман хмеля из ее взгляда развеялся.
– Что вы собрали? Лишить МЕНЯ родительских прав? Меня? Да я ее носила, я ее рожала, я мать! – Клавдия стукнула себя по груди, и выглядело это до ужаса комично, как из пародийного фильма, но так как это была не выдумка сценариста, а реальная жизнь, то скорее напомнила мне фильм ужаса, для одной маленькой девочке, которую она наживала жизнью.
– Вы нас плохо поняли. Вас в любом случае лишат родительских прав, но как быстро зависит уже от того, найдем мы компромисс или нет. Завтра мы идем к нотариусу, и вы в его присутствии отказываетесь от опеки, любых прав и претензий на Алису, за это вы получаете сто тысяч рублей, как только выходите из кабинета нотариуса, – Давид сухо и по существу выдал все факты Клавдии, и дал ей минуту на то, что бы обдумать его слова.
– А не обманете? – было видно, что указанная сумма разбудила жабу алчности, которая сейчас уселась на гурди у Клавдии.
– Ну, вот. А мне врала, что денег нет, – это свои пять копеек вставила уже моя мама. Я лишь отмахнулась от ее слов, внимательно смотрела на мать Алисы. Было видно, что у нее в голове сейчас идет делема, сомнения, но соблазн был слишком велик. Она внимательно посмотрела на нас и медленно кивнула.
Давид сделала шаг в ее сторону, и сунул ей бумажку с адресом нотариуса.
– Завтра в 12 дня, будем ждать вас по этому адресу. Приведите себя в надлежащий вид, и еще, если опоздаете, второй раз я не предложу, – мужчина обнял меня за талию и повел к выходу из квартиры.
Я шла как во сне, не веря, что этот ужас закончился, и мы вроде как получили согласие, полюбовно отдать нам ребенка.
Мы возвращались в гостиницу, и я почувствовала, как меня отпускает напряжение. Я понимала, что мы только в начале пути, а у меня уже начали сдавать нервы.
Пока мы ехали в машине, я слушала щебетание Алисы, что они успели с Тимуром покачаться на качелях, купить сладости и слопать их в машине, и вообще нас не было долго, и она скучала. Я улыбалась ребенку, а сама слушала ее вполуха, иногда даже невпопад кивала. Ребенок внимательно посмотрел на меня, и замолчала, я вопросительно посмотрела на нее в ответ.
– Ты грустишь, – Алиса отличалась проницательностью.
– Я устала и мне грустно, потому что моя мама меня не любит, – вот так в двух словах, я обозначила психологическую травму детства. Все прозвучало так естественно, что я даже сама удивилась.
– Меня моя тоже не любит, но теперь меня любишь ты, а я люблю тебя, – ребенок был непосредственен в своих высказываниях.
– А как же мы? – к нам повернулся Тимур с Давидом, которые слышали наш разговор. Машина как раз остановилась на светофоре и мужчины нежно нам улыбнулись.
– Куда же без вас, – я ответила им улыбкой, во мне было столько эмоций, что я расплакалась.
– Не грусти, Давид и Тимур тоже тебя любят, – девочка обняла меня, и я посмотрела на мужчин поверх ее головы.
– Я тоже их люблю, – ответила я девочке, но смотрела в этот момент на мужчин.
Я редко озвучивала и показывала свои чувства. Этому учатся в семье, на примере отношений между родителями, и родителей с ребенком. Я была лишена этих примеров, и мне порой было стыдно и неловко говорить о чувствах, будто это слабость, и я не должна ее показывать. Отогнала от себя грустные мысли и даже немного задремала, обняв Алису. Слышала, как Давид шепотом рассказывает о нашем разговоре, и Тимур задает какие-то вопросы. В конце концов, они решили как можно меньше привлекать ко всему этому процессу меня и Алису. Я даже обрадовалась, что они приняли это решение. Попросить, я бы не смогла, было бы стыдно перевались на их плечи все проблемы, связанные с Алисой, а так они вроде как все сами решили. Мне начинало нравиться, когда за меня принимают решения, тем самым сберегая мои нервы и силы.
Нас с Алисой уложили спать в старом гостиничном номере, а парни сняли соседний двухместный номер, чтобы не ютиться в одном.
