Текст книги "Двойня на двоих (СИ)"
Автор книги: Хелен Гуда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Глава 21.
Мы все зависим от чувств и эмоций. Иногда от чувств и эмоций, которые нас одолевают, иногда от чужих. Если свои эмоции я могу держать в узде, и долго это так и делала, была холодной, равнодушной, то эмоции других людей мы не можем контролировать.
Вот и в понедельник я отправилась на работу, засунула свои эмоции глубоко внутрь себя, и как ни в чем не бывало, отработала свою смену в тату-салоне.
Я была само спокойствие и рассудительность, максимально рационально подходя к выбору квартиры и вообще планировки своей дальнейшей жизни. Я старалась руководствоваться холодным расчетом и прислушиваться к голову разума. Попросила на работе аванс, вместо этого мне выписали премию, чему я удивилась, но неожиданная щедрость хозяев пришлась как нельзя кстати. Так, что деньги на первый месяц
Но вот парни, они как два фонтана эмоций, рядом с которыми невозможно было оставаться равнодушной. Меня как взрывной волной задевало, каждый раз. И сегодня они сначала штурмовали мой телефон, мне пришлось на них «рыкнуть» в трубку, иначе не давали возможности работать. А после предупредили, что приедут ко мне домой, после обеда. Вычислили, когда и в какую смену я работаю.
Я ехала домой, и думала, что же мне с ними делать. Однозначно у меня была к ним симпатия. Не скажу, что это было серьезное чувства, но влюбленность в них присутствовала. А еще эмоции, рядом с ними я испытывала эмоции. Я чувствовала, я не ощущала себя куклой, которая как заведенная действует по намеченному плану, рядом с ними я кипела, из меня выплескивались эмоции. Совершенно разные, это и влюбленность, и ярость, и раздражение и куча всего, этот эмоциональный коктейль меня пьянил.
Я запуталась и не знала, хочу ли этот коктейль на всю жизнь. Но и без них не представляла свою дальнейшую жизнь. Не хочу, что бы моя жизнь была серой и унылой, размеренной до скрежета зубов, но и жить на вулкане тоже не хочу. И вот как здесь сделать правильный выбор?
Решила с ними поговорить, рассказать все что чувствую, и уже в ходе разговора решить. Никогда так не делала, всегда принимала «остывшие» решения, так сказать на холодную голову. Сейчас сделаю иначе, посмотрим, что из этого получится.
Зашла в квартиру, осмотрелась. Решила Алине не говорить, что меня выгоняют из квартиры, а просто напомнить ей, что она хотела перевезти вещи к жениху. Как же непривычно это звучит, я даже несколько раз попробовала это слово на вкус. «Жених» – по-особенному звучит.
Я написала Алине сообщения, но она не отвечала, поэтому набрала ее номер. Она сразу же ответила, но голос был хриплый. Оказывается она дом из-за того, что плохо себя почувствовала. Я в шутку предположила, что она беременная и предложила сделать тест. А еще напомнила о ее делании перевезти вещи. Алина сказала, что через час будет у меня, а я пока достала сумки и начала упаковывать ее вещи.
Раздался звонок в дверь, для Алины это было слишком рано, не на самолете же она летела, в конце-то концов. Пошла открывать дверь, это были парни. Я на секунду залюбовалась этими мужчинами. Они были идеальными, до безобразия похожи и невероятно разные при этом.
Мы прошли в комнату, и они увидели чемоданы, подумали, что я собираю вещи, что бы переезжать.
– Так быстро? – удивился Давид.
– Что именно? – не поняла вопрос я.
– Ты уже нашла квартиру, так быстро, – разъяснил он свой вопрос.
– А-а-а, нет. Это Алины вещи, она приедет скоро, заберет их, вот решила пока начать собирать, – разъяснила я все. Парни как то облегченно выдохнули.
– Мы хотели поговорить, – начинает Тимур.
– Говорите, я вас слушаю, – я готова к диалогу. Мне нужно принять решение, и я прислушиваюсь к себе.
– Вот, – Давид разворачивает передо мной какой-то чертеж.
– Это что? – удивляюсь я, и начинаю всматриваться в чертеж. На секунду меня озаряет прозрение. Это проект соединения квартир Давида и Тимура.
– Переезжай к нам, – говорит Тимур.
– Да, – поддакивает ему Давид.
Я очень удивлена, я просто растерянная. Я сижу и смотрю на чертеж, в котором продуманы все мелочи. Взгляд цепляет комнату на чертеже.
– Это что? Детская? – я еле вытолкнула из себя эти слова.
– Да, это детская, – подтверждает мои слова Тимур и выжидательно смотрит на меня.
– Саша, мы хотим предложить тебе жить как семья. Пусть странная, но семья, прошу тебя, подумай, – этих слов от Давида я не ожидала.
– А как же твои слова на свадьбе? – не могу не спросить я.
– Ты про то, что «когда то ты выйдешь замуж»? – уточняет мужчина, а я лишь утвердительно кивнула. – Я думал, что ты поняла, что когда-нибудь выйдешь замуж за одного из нас.
– Это как? – удивилась я. – Жребий кидать будите?
– Нет, – мужчины рассмеялись, но как-то нервно, но Давид продолжил. – Мы с Тимуром решили, что когда ты забеременеешь, то мы сделаем тест, и кто будет папой, тот и предложит тебе замуж.
– А если я не захочу ни за одного из вас замуж? – мой вопрос поставил в тупик мужчин. Они не рассчитывали на такой поворот, и не знали, что мне ответить. – Ладно, до этого еще дожить надо, – отмахнулась я от них.
В это момент входная дверь щелкнула, и я поняла, что приехала Алина.
– Подумай над нашим предложением, – говорит Давид и собирается на выход. Решили не смущать меня и оставить обдумать все. Я иду провожать парней, и приветствую подругу. Она отправляется в комнату, а я заверяю парней, что обязательно обдумаю их предложение и завтра обязательно сама им напишу.
По дороге Алина заскочила в аптеку и с перепугу набрала кучу тестов на беременность. Я посмеялась с ее вида, глаза испуганно расширены, сама растерянная, взгляд блуждает и, сосредоточившись на мне, просит сделать тесты за компанию. Я соглашаюсь, мне не жалко. Это ж не кровь сдавать, а все значительно проще. Чего не сделаешь, чтобы поддержать подругу. Где-то в душе я усмехаюсь ее поведению. Чего ей бояться, даже если и беременна, Женя в ней души не чает. Он только рад будет, если посадит свою матрешку дома с детьми. Он как курица наседка над ней трясется, а был же циником и мерзавцем. Вот что любовь с людьми желает.
Пока была занята своими размышлениями, распечатала тест и, совершив все необходимые манипуляции, села ждать. Алина купила два вида тестов, обычные дешевые полоски, которые сигнализируют о беременности двумя полосками и новомодные крутые, которые даже срок указывают, мы решили начать с простых. Посмотрела на часы, прошло больше трех минут, поэтому я смело посмотрела на тест-полоску. Две полоски?
Мозг вышел погулять, так не отвечал мне на мои вопросы. Как две полоски? Я держу тест перед собой и выходу из туалета, в это время Алина с таким же растерянным лицом выходит из ванной. Мы смотрим, друг на друга и показываем на тесты. На обеих у нас две полоски.
– Да быть такого не моет. Они наверно бракованные, – единственное, что выдает мой мозг. Мы одновременно смотрим на аптечный пекетик, и, достав по второму тесту, молча расходимся по комнатам. Я закрылась в туалете, и присела на крышку унитаза. Я беременная? Да быть такого не может. Это ошибка, сейчас сделаю второй тест и убежусь, что первый испорчен, просрочен, бракован, да не важно, главное, что показывает не правду.
Я дрожащими руками произвожу все манипуляции со вторым тестом и, зажмурившись, сижу, жду. В голове считаю секунды, чтобы не смотреть на часы. По моим подсчетам прошло необходимое время, но открывать глаза страшно. А я еще посмеивалась над страхами Алины, вот же я глупая. У Алины есть Женя, который на руках ее носить будет, как только узнает о беременности. А у меня что есть? Два парня, в чувствах которых я не уверена. И вообще, я только утром решала оставаться с ними вообще или нет, а тут беременность, ребенок. Это же такая ответственность.
Страшно, но я открываю глаза. 1–2 недели, показывает тест. Это не ошибка, это не бракованные тесты. Я беременна. В голове проскакивает мысль с подсчетами, и я понимаю, что это случилось тогда, после клуба. В ту ночь, о которой я ничего не помню, в ту ночь, о которой мне рассказали парни. Ком в горле от непролитых слез, но я беру себя в руки и с тестом в руке выхожу к Алине. Она с точно таким же тестом, и точно таким же сроком на нем. Это было бы смешно, если б не было так грустно.
– У тебя был с ними секс? – интересуется Алина. Видно, что ей любопытно, но она старается быть максимально тактичной.
– Ну, на непорочное зачатие это слабо похоже. Зато теперь точно не надо ничего выбирать, – отзываюсь я.
– О чем ты, – уточняет Алина.
– Парни предложили нам съехаться и пожить как семья, – объясняю я.
Мне не хочется рассказывать наш разговор с парнями, так как новость о моей беременности все меняет. Эта новость не дает нам возможности «пробовать», сейчас это ответственность и не только за наши судьбы, а за жизнь малыша. Пусть там всего горошинка, а то и меньше, но это уже ребенок. Поэтому мысль об аборте я сразу отмела, хотя она и предательски проскользнула у меня в голове, как универсальное решение всех моих проблем.
– Ты согласишься? – уточняет Алина.
– Не знаю, не решила. Пойдем вещи собирать, – Алина правильно поняла мой тон, и не стала задавать кучу ненужных вопросов. Она меня понимала без слов.
Мы пару часов собирали вещи, и когда все было слоено в чемоданы и спортивные сумки, Алине написал Женя, что он приехал. Мы начали вытаскивать все на лестничную площадку и натолкнулись на него.
– Вы что это делаете? – удивленно спрашивает мужчина.
– Вещи несем, – мы как заговорщики переглянулись с Алиной.
– Дай сюда, – и Женя схватил сумки и чемоданы, обвесился поклажей и потащил все вниз.
Мы около подъезда распрощались с Алиной, и в ее взгляде было столько жалости ко мне, что мне захотелось ее стукнуть. Никогда не любила когда меня жалели. Алина это знала и старалась жалость спрятать куда подальше, но не получалось, я все равно ее видела. Я махнула на прощание рукой и скрылась в подъезде.
Пока не передумала, я написала сообщение Давиду, и попросила их с Тимуром приехать. Парни всполошились, так как уговор был про завтрашний день. Я решила по телефону такие новости не говорить, и дождаться когда они приедут.
Я мерила свою комнату шагами, не могла найти себе места от нервного напряжения. И когда раздался дверной звонок, я подпрыгнула от неожиданности, так сильно я ушла в свои мысли и переживания.
Я проводила мужчин в комнату, и они уселись на кресло и диван, я же осталась стоять перед ними.
– Вы, что наделали? – бросаю в этих героев любовников тест на беременность, с обозначением «1–2 недель».
Парни удивленно переглядываются, и начинают рассматривать тест, похожий на электронный градусник, с окошечком для указания срока.
– Чертовы, голубки, геи они, да я вас прибить обоих готова, – ору и не могу успокоиться, у меня пар из ушей, кровь кипит.
– Тише девочка моя, тебе нельзя волноваться, это вредно для малыша, – говорит Тимур.
– Девочка, да какая я тебе девочка, я скоро мамой буду, какая к черту девочка, – хочу прибить этих придурков, потом кастрировать, нет сначала кастрировать, а потом прибить, а хотя можно и кастрировать и прибивать одновременно.
– А я стану папой, – радуется Тимур и порывается меня обнять, не чувствует той волны злости и отчаяния, что идет от меня.
– Козлом ты станешь, вернее уже стал. На хер ребенку не нужен такой придурашный папа, – все разоряюсь я, и это те не многие приличные слова, которые я могу из себя вытолкнуть, все остальное один сплошной мат, в извращенной форме.
– Саша, не кричи, это действительно вредно и тебе и ребенку, – пытается призвать меня к разуму Давид. – Давай все обсудим. Что ты собираешься делать? Ты будешь оставлять ребенка?
Вот это было последней каплей, я им говорю о беременности, при том по их же вине, а он мне на аборт намекает, вот же скотина.
– Ну, знаешь, а пошли бы вы оба к чертовой матери отсюда, – перестаю сдерживаться и перехожу на истерический вопль. – ПОШЛИ ВОН ИЗ МОЕЙ КВАРТИРЫ, – ору, что есть мочи, и вместе с криком и меня выходит отчаяние, боль, страх. Именно в этот момент я понимаю, что я буду делать и как, и этим мужчинам вряд ли найдется место в моей жизни.
Не так я планировала наш разговор, но эмоции все испортили. Вот и пришло такое долгожданное решение, вот они сами все и сделали. Вместо меня приняли это решение, а еще терзалась муками выбора. Парни пытаются, что-то возразить, но я молча указываю им на выход. Они выходят в прихожую, у обоих какое-то понурое выражение лица, опущенные плечи.
Я уже планирую захлопнуть за ними дверь и выпроводить их из моей квартиры, а заодно и из моей жизни, когда раздается телефонный звонок. Я смотрю на экран телефона. «Мама», вот только ее сейчас не хватало. Как же ты не вовремя.
Меня подмывает ответить на звонок, но другая часть меня даже голос этой женщины слышать не хочет. Да и что я нового могу услышать, я и так знаю, что я тварь неблагодарная, денег мало даю им с отцом. Я мнусь в прихожей, а парни ждут, когда я подниму трубку. Вытолкать их силой я не могу, но и говорить при них тоже не хочу. Махнула им рукой, а сама пошла в комнату. Нажимаю на зелёную кнопочку, и прикладываю телефонную труьку к уху. Слышу как в прихожей хлопает дверь и выдыхаю. Ушли, наконец-то.
– Алло, Сашка, ты че молчишь? – грубое обращение мамы выводит меня из своих мыслей.
– Да, мам, я тебя слушаю, задумалась, – отвечаю я на раздраженное обращение матери.
– Мне нужны деньги, все что у тебя есть, – слышу требование матери.
– Я же на днях вам переводила, уже закончились? – я ошарашена. Я действительно меньше недели назад делала перевод. С этим переездом, я лишней копейки не могу потратить.
– Если я говорю надо, значит надо! Тварь неблагодарная, мы с отцом все для тебя, а ты деньги зажала. Ты что думаешь, мы на водку их тратим? Отец заболел, мы специально тебе не говорили, чтоб не волновать. Деньги на лечение нужны, – выдаёт мать.
– Как заболел? Чем? Что-то серьёзное? – я не ожидала такого и ошарашена словами матери.
– Да серьезно, так что переводи все, что есть, – резюмирует наш разговор мать.
– А на что я жить буду? Я приеду, – ставлю перед фактом я родительницу и тут повисла пауза.
– Еще заработаешь, или у любовника возьмёшь. Приезжать не надо, просто пришли деньги, – такой ответ наводит меня на подозрения, что это все очередное враньё, чтобы выудить из меня как можно больше денег. Все, это последняя капля.
– Нет, я приеду, говори, какие лекарства нужно привезти, я куплю и привезу, – подвожу я черту под разговором.
– Я же сказала, не нужно приезжать. Отцу станет хуже и в этом будешь виновата ты, – наскакивает на меня мать, а я уже уверена, что меня водят за нос.
– Хорошо, завтра перешлю, сейчас у меня нет, – иду на хитрость я.
– Ты вышлешь ей деньги, – я вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь на голос Тимура.
– Вы что тут делаете? Я же сказала вам, убирайтесь, – грублю в ответ.
– Мы никуда не уйдём и тебя не отпустим. Ты наша, смирись с этим, – включает Давид властного мужика.
– Да пошли вы, – огрызаюсь и усаживаюсь на диван с ногами, прижав их к себе и обняв коленки.
– Так что мама хотела? – игнорируя мой посыл свалить, спрашивает Тимур.
– Денег она хотела. Она ничего другого хотеть не может, – раздраженно отвечаю я, а сама смотрю как мужчины проходят в комнату и усаживаются с двух сторон от меня.
– А ты? – пытает меня вопросами Тимур.
– А я думаю, что меня жестко нае…,– не заканчиваю я матерное выражение. – Слушайте, я так устала, и хочу спать. Уходите, а? – я уже прошу, а не командую, но все равно ко мне никто прислушиваться не намерен.
– Саша, Сашенька, мы не уйдём никуда и никогда, – мягко и спокойно говорит Тимур и пытается меня обнять. Я ерепенюсь, но такая настойчивость мне нравится.
скоро роман сменит название на «двойня на двоих», и переоденется в новенькую, красивую обложку. Напоминаю, что на комментарии отвечать не могу, в связи с ограничениями.
Меня укладывают спать и на все мои возражения мягко отвечают отказом. Единственное, что мне удаётся вытребовать для себя, это полчаса тишины и уединения в ванной. Там меня догнала истерика и я выплакалась от души. Решила завтра ехать к родителям, надо узнать, что с отцом. Действительно ли он болеет или может это повод выманить деньги. Я не могу им каждую неделю переводить все свои сбережения, это нереально. Я финансово не вытягиваю, а у меня ещё смена жилплощади, которую я даже ещё и не нашла и беременность, которую я ещё не осознаю, но она есть. Страшно смотреть в завтрашний день, страшно что-то планировать на будущее, но ради малыша и нашего счастья надо жить и бороться. Принимаю решение, что если мать врала, о болезни отца, то оборву любую с ними связь. Пусть я буду неблагодарной тварью, но я не обязана отдавать им последние копейки, скоро и мне жить не на что будет. Кроме меня, обо мне и малыше позаботиться некому. Надо строить своё будущее, без оглядки на прошлое. Есть парни, но можно ли им доверять? Вдруг это предложение жить вместе, это очередная блаж богатых мажоров? Что если они выбросят меня на улицу через пару месяцев, когда я им надоем. Так глубоко уходу в свои мысли, что не сразу слышу стук в дверь.
– Саша, все нормально? – слышу обеспокоенный голос Тимура.
– Да, уже выхожу, – отзываюсь в ответ и умываюсь. Про парней не хочу ничего решать, пусть идёт, как идёт. Жизнь расставит все по местам.
Выйдя из ванной вижу ужин, и понимаю, что очень голодная. Живот возмущенно заурчал и я пошла на кухню. Меня накормили, напоили чаем, хоть я и возмущалась от такой навязчивой заботы. Но настойчивость мужчин подкупала, заставляла задуматься о серьёзности их намерений в отношении меня.
После ужина меня уложили спать, а сами ушли на кухню. Что они делали не знаю, но уже сквозь сон почувствовала, как парни улеглись ко мне на мой тесный диван и я уснула. Устала я за сегодняшний день от эмоций, переживаний.
Уважаемые читатели, на этом сайте выкладка данной истории больше производится не будет, но это только на этом сайте. Если вас заинтересовала данная история, то не заставит труда найти автора по псевдониму.
буду ждать вас
Глава 22.
Утро началось с тошноты и плохого самочувствия, вот и токсикоз подъехал. Здравствуйте все прелести беременности. Придя в себя после утренней тошноты, я приползла на кухню. Там были парни с самыми испуганными лицами.
– Ты как? – проявил участие и заботу Тимур.
– Нормально, но готова вас прибить, – говорю чистую правду.
– Я мог бы сказать, что мне жаль, но я ни о чем не жалею, – говорит Тимур и обнимает меня за плечи. – Я тут проштудировал соответствующую литературу и выяснил, что в основном токсикоз проходит к окончанию первого триместра беременности, то есть двенадцати недель.
– Так, стоп, – останавливаю я парня, который решил мне провести ликбез по токсикозу. – Ты читал книги о беременности? Когда успел?
– Ну, не совсем книги, так пару статей, – тебе нужно встать на учет и сдать соответствующие анализы, – продолжает гнуть свое Тимур. На удивление Давид молчалив и задумчив.
– А ты что об этом думаешь? – обращаюсь я к Давиду.
– Что тебе нужно закрыть вопрос с родителями, – хмуро говорит мужчина и ставит на стол завтрак. – Я не против, что бы ты общалась с ними, но то «как» выглядит ваше общение сейчас это недопустимо. Ты решила, когда поедешь домой?
– Да, решила. Сегодня же поеду, благо автобусы ездят каждую неделю. Вот только на работе отпрошусь, надеюсь, меня не уволят, если я попрошу пару дней отгулов, – озвучиваю я свой план.
– Никаких автобусов, я отвезу тебя, – категорично заявляет Давид.
Первым моим порывом было возразить и начать спорить. Но я резко одернула саму себя, если они хотят решать мои проблемы, пусть решают. В конце то концов львиная доля моих проблем это дело их рук. С переездом решу, когда вернусь. Я все равно к родителям поеду на день, максимум два дня.
– Хорошо, я не против, чтобы ты меня отвез, но к родителям я пойду одна, – я смотрю на Давида, и вижу, как же он хочет начать спорить, но, так же как и я, переступает через гордыню и утвердительно кивает.
– Завтракайте, – прерывает наши «гляделки» Тимур и мы все принялись за кашу, которую парни приготовили мне на завтрак.
После завтрака я быстро собрала вещи на пару дней и была готова к поездке. Тимур с Давидом о чем-то шептались, что мне показалось подозрительным, но я не стала приставать к парням с расспросами. Мне было о чем подумать и без секретов парней.
Дорога заняла большую часть дня, и в родной город мы приехали уже ближе к вечеру. Давид хотел, чтобы мы переночевали, и утром я отправилась к родителям, но меня подмывало немедленно ехать к ним. Какое-то седьмое чувство подталкивало меня не откладывать посещение родителей. Давид спорил, но я настояла и вот уже мы были под подъездом старенькой трехэтажки. Я с тоской смотрела по сторонам, а перед глазами мелькали картинки из детства. Вот детская площадка, там, в домике, я как-то пряталась от пьяного отца, а на этой качели я ждала, пока собутыльники родителей разойдутся из квартиры и я смогу прокрасться в свою комнату.
Давид скептически осмотрел мой родной двор.
– Может, я все-таки пойду с тобой? – пытается уговорить меня парень.
– Нет, можешь подождать меня здесь, но в квартиру не поднимайся, – иду на небольшую уступку я.
Давид неодобрительно качает головой, но не спорит.
Я выхожу из машины и на секунду засомневавшись, останавливаюсь перед подъездом. Эх, была, не была. И открываю старенькую деревянную дверь, у которой вместо доводчика пружина, а вместо домофона…, а ничего нет вместо домофона.
Шум попойки я услышала, как только вошла в подъезд. Совершенно не удивилась, что источником шума была квартира родителей. Всегда в мыслях называла ее так, не «дом», а именно «квартира родителей». Ключей от квартиры у меня не было, но они мне и не нужны были, дверь была нараспашку. Прошла в прихожую, желание снять обувь отпала сама собой, когда я посмотрела на пол. На линолеуме был слой грязи, и я прошла дальше в комнату. Вся честная компания была на кухне, но я не спешила туда. По пути заглянула в свою комнату и обомлела. В ней и раньше нужен был ремонт, а сейчас комната напоминала склад. Мебели не было, но были какие-то грязные вещи в не менее грязных сумках, а еще пара разбитых телевизоров, из которых извлекали содержимое. В центре комнаты была кучка металлолома. Вот оказывается, чем промышляют родители. Запах грязной одежды, затхлости ударил в нос, и ко мне подкатила тошнота. Я торопливо вышла из комнаты, напоследок бросив взгляд на ворох грязной одежды, когда взгляд ухватился на шевеление. Неужели крысы? Я взвизгнула и шарахнулась в сторону, уставившись на ворох тряпья.
Тряпки снова зашевелились, и я встретилась взглядом с детскими перепуганными глазенками.
– Эй, ты кто? – шепотом спрашиваю я.
– Алиса, – так же шепотом отвечает мне девчушка.
Девочка, лет пяти выбралась из вороха тряпья и сделала шаг в мою сторону, с любопытством разглядывая меня. Чумазое личико, а в руке зажат кусок черствого черного хлеба.
– А что ты здесь делаешь? – я присела перед девочкой на корточки, что бы быть с ней на одном уровне.
– Жду, – лаконичные ответы ребенка меня позабавили.
– Чего же ты ждешь?
– Когда мы с мамой пойдем домой, – отвечает Алиса и начинает с аппетитом грызть сухарь.
– Пойдем, поищем твою маму, – предлагаю я, протягивая руку девочке. Она не спешит брать меня за руку и куда-то идти со мной, а с сомнением смерила меня таким недетским взглядом.
– Она на кухне, пьет водку с дядей Сережей и тетей Ларисой, – у меня все внутри похолодело. Ее мама пьянствует с моими родителями, пока ребенок прячется в ворохе тряпья с помойки. Злость начала закипать в груди, и я встала и резко развернулась, что бы выйти из комнаты, когда в мою ладошку вцепились детские ручонки. – Не ходи туда, они пьяные злые. Побьют
– Меня, не побьют, жди меня здесь, – прошу я ребенка, так как скандал, который я собиралась закатить не для детских ушей.
Фурией я вылетаю из комнаты и залетаю на кухню. Как только я появилась в дверях некогда уютной, а сейчас разгромленной комнаты, воцарилась гробовая тишина.
– Саша? Я ж тебе по-русски сказала не приезжать, или ты деньги привезла? – мать первая пришла в себя.
– Да вот решила проведать болеющего отца, – саркастически отвечаю я, косясь на пьяного отца, в замызганной футболке. Совсем не удивлюсь, что она как раз из той кучи тряпья из моей комнаты. Третьей за столом сидела наша соседка Клавдия, она и в моем детстве часто проводила вечера за бутылкой у нас дома.
– Да, я болею, все из-за тебя курвы, – подает голос пьяный отец. – Где деньги?
– Болеешь ты из-за своей пьянки, а я к ней не имею никакого отношения, – зло шиплю я, сама не знаю, откуда у меня столько смелости.
– Если б не ты, у меня в жизни все сложилось бы иначе. Где деньги? – твердит одно и тоже папаша.
– А с какой стати я должна давать вам деньги? – отец резко вскакивает со стула и делает шаг в мою сторону.
– Ты мне жизнью обязана, тварь неблагодарная, – орет отец.
– Ты обязана нас содержать, – подпевает ему мать.
– Как ты с родителями разговариваешь? – вклинивается в разборки Клавдия.
– А разговариваю с ними так, как они того заслуживают, – отвечаю я соседке. – А вы бы лучше о дочери подумали, – не могу промолчать я.
– Моя дочь, че хочу, то и буду с ней делать. Захочу из дома выгоню, захочу на цепь посажу, а захочу в публичный дом продам, – зло скалится Клавдия.
Неужели она серьезно? Мои родители одобрительно заржали и закивали на слова соседки.
– Вот и мне надо было тебя продать, – глубокомысленно отзывается мать.
– Вы здесь совсем до ручки допились? Вы о чем вообще говорите? Что значит продать? – я с ужасом смотрю на этих людей. Людей ли?
– Алиска, мерзавка, а ну иди сюда, – кричит на всю квартиру соседка. А я молюсь, чтобы ребенок не пришел на зов матери, но мои молитвы не были услышаны, и я услышала у себя за спиной робкие шаги девочки.
– Я здесь, мамочка, – пролепетала малышка.
– А ну иди сюда. Ты что уже успела наплести? – женщина хватает девочку за плечо, и я вижу, как тонкие пальцы впиваются в плечико девочке. Соседка резко дергает ребенка на себя, и она как тряпичная кукла, безвольно шагает к матери.
Я не знаю что делать, наверно надо было брать с собой Давида, а не просить ждать меня в машине. Достаю телефон и хочу набрать ему, но вдруг отец, увидев у меня в руках гаджет, резко ударяет по руке и телефон отлетает в сторону.
– Ты что делаешь? – я пораженно уставилась на отца, не понимая причину такого его поведения. Он встал и подбоченись, возвышался надо мной, а я снова стала той маленькой девочкой, которую отец таскал за косу и в итоге приложил головой об шкаф. Я сжалась от страха, а в животе скрутило от ужаса, что сейчас он меня ударит. Сражу же, мелькнула мысль о моей беременности, и том, что мне нельзя подвергать свое здоровье опасности. От своих мыслей меня отвлек скулеж ребенка, Алиса стояла перед матерью, старательно прикрывая голову руками, а женщина ожесточенно хлестала ее по лицу. От того, что ребенок заслонял лицо и голову, мать только зверела, и я увидела, что она начала шарить глазами по кухонному столу в поиске предмета, которым можно было ударить ребенка.
Я резко рванула вперед и схватила ребенка, прижала его к себе, заслоняя. Все это я сделала в мгновение, при этом оттолкнув отца, который преграждал мне путь. Если б он был трезвый, то я б и сдвинуть его не могла, а так он покачнулся и, отступив, не ожидая от меня такой прыти.
Развернув ребенка к входной двери, я подтолкнула ее в нужном направлении и шепнула: «Беги!».
Родители и соседка не ожидали, что я сделаю такой маневр и не успели мне помешать. Мгновение и ребенок скрылся, и я услышала звук хлопнувшей входной двери и только после этого смогла выдохнуть. На какое-то время она в безопасности.
– Ты че творишь, Сашка? – прокаркала соседка.
– Дочь, ты не имеешь право вмешиваться, она воспитывает паршивку, – заявила мне моя собственная мать.
– Бить ребенка это не воспитание! Меня вы тоже воспитывали, когда пьяные приходили и отвешивали пощечины и подзатыльники? – во мне кипит ярость, и чувство собственно сохранения притупляется.
– Да, воспитывали. Ты ж дьяволенок была, не послушная, неуважительная, все время оговаривалась, – изрекла мать.
– Я неуважительная? А кого я должна была уважать? Мать и отца, которые кроме водки не видели радости в жизни? Которые упрекали меня в том, что я появилась на свет? – я кричу и не выбираю слов. Вся ярость и обида, что кипели во мне столько лет, выплеснулись наружу.
– Да как ты разговариваешь с матерью? – возмущается отец и делает шаг в моем направлении.
– А как надо? Я высылаю вам деньги, и вы мне даже слова спасибо не сказали. Да к черту ваше «спасибо», вы относитесь к этому как к должному, будто я вас обеспечивать должна. Вам и пятидесяти еще нет, вы молодые и сами в состоянии себя обеспечить, – слова и мысли путаются, я хочу рассказать, как же сильно хочу быть ими любимой, а говорю про какие-то деньги.
– Да, должна. Ты нас обязана содержать, за то, что мы тебя родили. Все дети содержат родителей, – изрекает отец, который даже наступать на меня перестал, так он был возмущен моими словами. Я понимаю, что они действительно так думают, и я хоть на голову встану, все равно их не переубежу.
– Ничего я вам не должна. Дети родителей содержат, не потому, что те их родили, а потому, что они любят друг друга. А я вашей любви никогда не видела, а вас мне любить не за что, – чувствую, как по щекам текут слезу. Все же болезненная тема заставила меня разревется. – Вы из меня урода эмоционального сделали, я людям не верю, я отношения построить не могу, потому, что не могу поверить, что меня может кто-то любить.
– Ты выражения-то выбирай, когда с отцом разговариваешь, – накинулась на меня мать и с силой толкнула в грудь, от чего я налетела на стул, который зацепила ногой, и повалилась назад.
– А я их и выбрала. Вы нелюди, у вас на глазах ребенка избивают, а вы и ухом не ведете, – вытираю слезы и пытаюсь встать на ноги.
– Да, что ей станется, – пренебрежительно слышу я замечание соседки. – Ну, нахлестала ее по щекам и что? Даже синяков не останется, ты думаешь, я не знаю, как надо это бить, – Клавдия злорадно засмеялась, а у меня от ужаса побежали мурашки по спине.
– И как же? – вопрос сам вырывается, не успеваю я подумать даже.
– А вот узнаешь, когда я эту тварь найду, а я найду. Хотя, что ее искать, она сама явится домой, как жрать захочет, так и приползет, как миленькая. А тогда уж я ее отхожу, как следует, у меня для этого дела ремень хороший есть, она неделю потом сидеть не сможет, – Клавдия видела ужас на моем лице, и смаковала каждое слово, будто оно приносило ей удовольствие.
