Текст книги "Оливия Джоулз, или пылкое воображение"
Автор книги: Хелен Филдинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
– Ну, чушь...
– Ты хоть Барри об этом не говорила?
– Хотела. Но не сказала. Завтра мы собираемся с ним завтракать.
– С кем? С Барри?
– Да нет же, с Пьером!
– С Пьером бен Ладеном?
Оливия глупо хихикнула:
– Слушай, может хватит?! Да. Да, я кретинка. И так далее. Но я же не спать с ним собираюсь! Я собираюсь с ним завтракать!
– Хорошо, хорошо, слышу. О, черт! Новость пришла. Слушай, перезвони потом! – и Кейт положила трубку.
Оливия блаженно растянулась на кровати и обвела взглядом комнату. Ей определенно нравился этот дизайн. «Квартиру можно было бы оформить так же! – с радостью подумала она. – Абажур будет раз в десять больше, чем нужно. А туалетная бумага пусть висит на цепочке – незачем ставить ее в держатель! И металлическая чаша вместо раковины. А еще канделябры. И огромный шахматный столик в саду – если у меня будет сад. И все – белого цвета. Только белого. Все, что другого цвета, пусть катится на помойку!»
Чувствуя, что мысли о дизайне будущего жилища развеселили ей душу, Оливия переоделась в пижаму, поставила будильник на семь, опустила жалюзи и, открыв компьютер, просмотрела почту. Ее ждало письмо от Барри: «Re: Майами – роскошь процветания». Оливия жадно загнала курсор на «Прочесть сообщение» и нажала «Enter».
«Хорошо».
Всего одно слово: «Хорошо». Оливия просияла от гордости и удовлетворения. Нажала «Ответить».
Пальцы ее забегали по клавиатуре:
Re: Хорошо
1. Спасибо, шеф.
2. «Elan» попросил меня задержаться еще на день.
3. Как насчет статьи о начинающих актрисах? Ежедневно (!) в Лос-Анджелес приезжает 500 молодых актрис в надежде получить роль.
С приветом, до связи. Оливия.
Теперь надо было набить семьсот пятьдесят слов для «Elan» о презентации крема для лица. Покончив с этим, она на мгновение задумалась. Повинуясь внезапному порыву, Оливия предложила им статью о молодых актрисах, а в придачу к ней – статью о том, что, познакомившись с человеком, не надо делать поспешных выводов – первое впечатление может оказаться ложным.
* * *
Когда наутро Оливия была готова к выходу из гостиницы, по ее меркам стояла несусветная рань. В половине восьмого она уже торопливо шла по Южному Променаду, подставив лицо косым лучам утреннего солнца. Оливия твердо решила выбросить из головы все глупые мысли о террористической деятельности Феррамо.
День был еще ветреннее, чем вчера. Ветер вовсю трепал верхушки деревьев, а дорожки были усеяны нападавшими пальмовыми листьями и обломками веток. В одном из открытых кафе ветер унес со столика скатерть, заставив официанта побегать за ней.
Оливия скользнула взглядом по берегу. Бродяги уже выползли из своих нор и теперь топтались около кафешек. Один из них стоял и похотливо таращился на группу девиц, занятых гимнастикой на пляже – что-то вроде класса йога. Девицы, числом семь, лежали на спинах и водили в воздухе ногами, по команде сдвигая и раздвигая их. Оливия поймала себя на том, что в точности повторяет вчерашний путь. Надо будет взять обратно такси, тогда у нее останется время принарядиться к завтраку.
Она остановилась, достигнув, наконец, островка зеленой травы – именно здесь ей встретились вчера пара английских старичков. Присев на каменный парапет, Оливия решила получше рассмотреть «ОкеанОтель». На этот раз громада судна произвела на нее еще большее впечатление. Включилась судовая трансляция: сперва послышалось «динь-донн», потом последовало какое-то объявление. У самого борта «ОкеанОтеля» чайка спикировала в воду за рыбой. Пахло портом: мазутом, рыбой, водорослями. Теплый ветер гнал рябь по поверхности воды, небольшие волны, пенясь, накатывали на берег, засыпанный привозной галькой. Пассажиры «ОкеанОтеля» сидели на террасах своих кают. Оливия достала из сумочки маленький бинокль и навела его на корабль, выискивая каюту Элси и Эдварда, которая должна была быть где-то посередине, на третьей палубе сверху. Ну вот: Элси сидит в белом плетеном кресле, на ней белый махровый халат, волосы распущены, ветер теребит полы халата. Эдвард, тоже еще в халате, стоит в дверях каюты. « Похожи на попугайчиков-неразлучников»,– подумала Оливия.
Оливия все еще сидела и смотрела в бинокль, когда низкий глухой «бум!», пришедший откуда-то из глубины моря, заставил ее подскочить. Внезапно гигантский корабль резко качнулся набок, будто пьяница, потерявший равновесие, но затем вернулся в исходное положение, подняв огромную волну. Та быстро покатилась по спокойной поверхности канала и с силой ударилась о каменистый берег. Оливия услышала удивленные крики людей на судне: пассажиры высыпали из кают на палубу, пытаясь понять, в чем дело.
Инстинкт говорил Оливии, что пора отсюда сматываться. Метрах в двухстах вглубь берега виднелась пара недостроенных сарайчиков, рядом с ними стоял железный контейнер. Оливия быстрым шагом направилась в ту сторону. До цели еще оставалось метров двадцать, когда за ее спиной блеснула яркая вспышка и раздался оглушительный грохот, будто где-то под землей захлопнули огромную железную дверь.
Девушка непроизвольно обернулась и увидела вздыбшуюся стену воды, готовую обрушиться на корабль. Уже не раздумывая, Оливия бросилась бежать, спотыкаясь на каких-то кочках, изо всех сил стараясь не упасть. Где-то взвыла сирена – будто это был фильм 50-х годов об атомной бомбардировке. Крики, еще одна сирена, а потом – ослепительно-синяя вспышка света и еще одно оглушительное «бум!». Оливии никогда не доводилось слышать такого грохота. Стена горячего воздуха сбила ее с ног, над головой свистели какие-то рваные куски железа, камни, мусор. Слыша свое неровное дыхание, сердце, бьющееся в ушах, Оливия ползком преодолела последние несколько метров до контейнера. Железный короб отделял от земли небольшой зазор – Оливия, судорожно извиваясь, забилась в эту дыру, стараясь пролезть как можно дальше. Закрыв ладонями рот, она стала дышать через них, чтобы кислый дым не очень раздирал горло.
ТОЛЬКО НЕ ПАНИКОВАТЬ. Правило номер один, главное правило выживания, самое важное для чрезвычайных ситуаций, везде и всегда: Только Не Паниковать. Не позволяй истерике затмить твой разум, когда забываешь смотреть по сторонам, забываешь о том, что же вокруг тебя творится, перестаешь делать самые элементарные вещи.
Когда грохот разрушения затих – слышны были только крики и вой сирен, – Оливия открыла глаза и выглянула из-под контейнера. Она смотрела через пелену едкого черного дыма на доки, – там бушевал огромный пожар. В это трудно было поверить, но казалось, горит сама вода. Оливия не сразу различила в этой пелене дыма «ОкеанОтель», – еще и потому, что на его месте было теперь как бы два судна. Одно из них сохраняло горизонтальное положение. Другое – погружалось под воду, кормой кверху, будто «Титаник» в фильме. Люди соскальзывали по палубе, пытались удержаться, хватаясь за поручни, но все равно падали в пламя, бушевавшее за бортом. Каюта Элси и Эдварда была как раз там, где прошел разлом: сейчас на этом месте зиял рваный провал, будто диаграмма, перерезавшая судно пополам.
Оливия решила покуда не покидать свой наблюдательный пост. Неожиданно ту часть судна, что еще была на плаву, словно расперло изнутри. Волна обжигающего воздуха еще раз накрыла девушку, словно распахнулась дверца огромной печи. Потом раздался оглушительный хлопок, и корпус судна превратился в гигантский пылающий шар. Оливия спрятала лицо в ладонях, очень вовремя: по руке мазнуло, как пламенем, и та заныла от ожога. Над головой что-то выло и ревело. Оливия попыталась на несколько мгновений задержать дыхание, мысленно повторяя: «Спокойно, спокойно, только без паники, спокойно», – стараясь при этом выбраться из дыры, в которую она забилась, – подтягиваясь, вставая на ноги. Она уже бежала прочь изо всех сил, когда услышала сзади грохот взрывающегося контейнера.
9
– Вы целы, девушка?
Оливия, скорчившись, закрыв голову руками, лежала у стены низенького строения, защищавшего ее оттого, что случилось в доках, – от взрыва «ОкеанОтеля». Приподняв голову, она увидела склонившегося над ней пожарного. Совсем молодой парень.
– Вы ранены?
– Нет. Похоже, нет.
– Можете встать?
Она встала – и тут же ее вырвало.
– Прошу прощения, – пробормотала Оливия, вытирая ладонью рот. – Не очень-то живописно.
– Держите-ка, – понимающе кивнул парень, надевая ей на шею какую-то желтую бирку на шнурке. – Это чтобы санитарам было легче работать: сразу видно, кто есть кто...
– У них и без меня есть чем заняться, – огрызнулась девушка.
Она взглянула в сторону Майами. Движение на автострадах и мостах остановилось. Город замер, как парализованный. Только надрывались сирены, да вертолеты слетались к докам.
Парень извлек откуда-то бутылку питьевой воды. Оливия сделала глоток и протянула бутылку обратно.
– Оставьте себе, – улыбнулся пожарный.
– Нет, пусть у Вас будет, – пробормотала Оливия. – Там пригодится, – она слабо мотнула головой в сторону доков. – Я уже оклемалась.
– Точно?
– Точно.
Оливия прислонилась к стене и оглядела себя. Она вся была в черной копоти. На тыльной стороне левой руки – ожог. Ладно. Хотя бы не ранена. Осторожно пощупала волосы. От жара они свернулись жесткой проволокой – чудо еще, что не сгорели, – это травленные-то перекисью. Глаза нестерпимо ел дым: на земле повсюду валялись искореженные железные обломки, среди них тут и там полыхали очаги огня. «Проще простого,– подумала Оливия. – Просто надо нырнуть в море, найти Эдварда и Элси и вытащить их на берег».
Обогнув строение, закрывшее ее от взрыва, какое-то мгновение Оливия смотрела на открытое море вдали: яхты на горизонте, голубое небо. А потом перевела взгляд на доки и «ОкеанОтель». Впечатление было такое, как будто кто-то одним щелчком переключил телевизор – с семейной программы на фильм катастроф. Вставшая вертикально половина судна на глазах уходила под воду, кипящую вокруг нее и исходившую паром. Другая половина «ОкеанОтеля», в середине которой зияла огромная дыра с рваными краями, заметно заваливалась на бок. Из дыры валил дым и вырывались языки пламени. Канал превратился в месиво плавающих в огне – это горел вылившийся с судна мазут – обломков. Среди них мелькали человеческие тела, плавники акул и барракуд, накинувшихся на добычу... Пожарные пытались подавить огонь, заливая его пеной, и это делало сцену совсем уже нереальной.
Прибывшие на место бригады «Скорой помощи» пытались развернуть что-то вроде полевого госпиталя. Взгляд Оливии скользнул мимо – и тут она увидела в воде человека, из последних сил плывшего к берегу. Голова над водой, распахнутый в крике рот. Вдруг человек резко ушел под воду. Не раздумывая, Оливия скинула кроссовки, сбросила тренировочный костюм и кинулась на помощь. Когда она ступила в воду, то первое, что почувствовала – горячий ил, тут же набившийся между пальцами. Горячей была и вода: горячей, грязной, почти вязкой. Доплыв до места, где человек ушел под воду, Оливия сделала глубокий вдох, на секунду замерла – и нырнула. В илистом грязном мареве ничего нельзя было разглядеть. Долго – ей казалось, неимоверно долго, – шарила вслепую руками по дну, покуда нащупала тело. Обмякшее тяжелое тело – мужчина был здоровенным бугаем. Девушка вынырнула глотнуть воздуха. Нырнула опять. Обхватив мужика за талию обеими руками, Оливия принялась толкать тело на поверхность. Наконец она услышала характерный звук – голова мужика пробила водную гладь. Оливия выждала секунду – и, всплыв позади, обхватила мужчину за голову. Рукою зажав ему нос, Оливия попробовала на плаву сделать искусственное дыхание: рот в рот, но тут же почувствовала, что так они оба начинают опять погружаться под воду. Обернувшись к берегу, Оливия махнула рукой, прося помощи. Попробовала еще раз вдохнуть бедняге воздух в легкие. Тот судорожно не то всхлипнул, не то икнул, и изрыгнул изо рта струю воды, грязи и рвоты. Оливия подождала, покуда все это стечет, потом обхватила, как ее учили, мужика рукою за шею и поплыла с ним к берегу. Там к ней бросились санитары, помогли им выбраться из воды.
Стоя на суше, Оливия еще раз взглянула на канал. Сколько же народу смыло за борт, когда произошла катастрофа! Тут девушка увидела только что прибывших аквалангистов-спасателей, раскладывающих свое оборудование. Она, нетерпеливо ускоряя шаг, направилась в их сторону. Никто не обращал на нее внимания. Подойдя к спасателям, Оливия попросила выдать ей маску, ласты и спасжилет. Парень, услышавший эту просьбу, бросил на Оливию беглый косой взгляд:
– Ты совсем что ли... того?
– Нет! Я аквалангистка. Я умею плавать с аквалангом!
– И что, выдать тебе акваланг? Прямо здесь? Может, чего еще прямо здесь?
Оливия упрямо встряхнула головой:
– Этимзанимайся с подружкой!
На мгновение они схлестнулись взглядами – еще немного, и оба взорвутся, впадут в истерику...
– Сертификат есть? – спросил наконец парень.
– Да, но думаю, сейчас от меня больше толку будет на поверхности. Но если понадобится ныряльщик, скажите.
– Ладно. Держи... – он протянул ей ласты и спасжилет, с трубочкой для поддува и привязанным к ней свистком. – Понадобится помощь – свисти, подплывем.
Оливия вновь направилась к кромке воды, на ходу натягивая спасжилет и поддувая его через клапан, покуда не почувствовала, как он сжал ей ребра, – тогда она немного стравила воздух. Вдруг к горлу вновь подкатила тошнота. Оливия вновь поймала себя на мысли: если бы удалось найти Элси и Эдварда! Они ведь были на террасе с той стороны судна, что ближе к берегу. Оливия только вчера с ними познакомилась, но они принесли в ее жизнь ощущение домашнего покоя и уюта. Она смутно понимала: за попыткой помочь им сейчас стояло стремление уврачевать собственное прошлое. Если бы удалось их найти, вырвать у смерти, это стало бы исцелением от той детской травмы, когда она видела гибель семьи и ничего не могла сделать. Если бы только она нашла Эдварда и Элси!
Оливия буксировала людей на берег. Она и сама не знала, сколько же утопленников вытащила. Она просто плыла – туда и обратно, как на автопилоте, и все происходящее казалось ей сном. Потом была эта женщина. Оливия увидела, как та ушла под воду, выплыла, снова ушла. Когда удалось наконец вытащить ее на поверхность, по лицу женщины уже разлилась синева, а в уголках рта и из ноздрей выступила пена. Оливия поддула спасжилет, стерла пену с посинелых губ женщины и принялась делать искусственное дыхание. На шее у той болтались солнечные очки на позолочено?! цепочке. Оливии почему-то запомнились эти очки да хлопковый толик женщины – красно-белый, с капюшоном. Когда Оливия в третий раз попыталась наполнить ей легкие воздухом, женщина закашлялась. Оливия подумала было, что ей удалось спасти беднягу. Но толкая ее к берегу, почувствовала, что женщина умирает. Именно почувствовала. По телу утопленницы пробежала дрожь – и все. Оливия доплыла до берега – и женщину тут же унесли на реанимацию, но девушка знала, что это бесполезно. Женщина умерла.
Оливия села под каким-то деревом – у нее вдруг кончилась все силы. Кто-то из спасателей подошел, принес ей воды, ее одежду. Парень накинул ей на плечи полотенце и растер онемевшие руки. «Надо бы тебе все же врачам показаться», – покачал он головой, помогая ей встать на ноги. Она безвольно пошла вслед за ним. И тут в кармане штанов зазвонил мобильник.
– Привет, Оливия. Слушай, эта плавучая гостиница... Этот твой «ОкеанОтель»...
– Здравствуй, Барри. Этот «Отель» через пару минут будет на дне морском... – устало оборвала его Оливия.
– Так ты там рядом? Слушай, ты можешь сказать, что там происходит?
Что ж. Она сообщила ему все, что им было нужно: что говорят спасатели из медслужбы и что она слышала от аквалангистов, от полицейских, – она вытаскивала это все по кусочкам из памяти, как только что вытаскивала на берег людей.
– Хорошо, хорошо. Свидетели, мне нужны свидетели. Где ты там – можешь дать мне кого-нибудь на месте?
Оливия поймала взгляд спасателя, шедшего с нею рядом. Пожав плечами, она сунула ему трубку. Тот взял ее, несколько секунд слушал, что говорит собеседник на том конце, потом выдавил:
– Шли бы вы с этим в задницу... Говнюки... – и, нажав отбой, вернул трубку.
Оливия позволила спасателям осмотреть ее и обработать ожог на руке. Она съела кусок хлеба, выпила пару солевых таблеток, помогающих от обезвоживания. Потом – все так же с полотенцем на плечах (или это было уже одеяло?) – встала и, как сомнамбула, пошла вдоль рядов раскинутых спасателями палаток скорой помощи. Сюда сносили людей, получивших ужасные ожоги. Или людей, которые едва не утонули. И тех, кто и обжегся, и едва не утонул. А потом она увидела женщину с каштановыми волосами, которую несли на носилках. Оливия стояла и смотрела, ничего не понимая, внутри все оборвалось... Вся боль последних часов пробудила в ней ту, старую боль – рана в памяти мучительно ныла. Оливия забилась в уголок и накрылась с головой одеялом. Когда она, наконец, встала на ноги, вытирая кулаками слезы, предательски бегущие из глаз, в ушах у нее все звучал голос:
– Как вы, милочка? Хотите чашечку чая?
– Дорогая, остановись! Это для нее чересчур крепко. Долей ей еще молока!
Перед ней стояли Эдвард и Элси с подносом чая в руках.
10
Оливия, шатаясь, вошла в холл «Делано», когда на улице уже было темно. Она чувствовала себя сродни какому -нибудь арт-объекту на современной выставке: грязь, кровь, какой-то мусор, водоросли, черт знает что еще – все это налипло на нее в несколько слоев. Перед мысленным взором маячила картина: она стоит на четвереньках в зале, держит на спине настольную лампу или, скажем, стул... Нетвердой походкой – перед глазами все плыло – она подошла к стойке.
– Можно ключи? Оливия Джоулз, номер 703, – пробормотала она слабым голосом.
– Боже мой. Что с вами! – выдавил из себя портье. – Я позвоню сейчас в больницу! Вызову скорую!
– Нет... Не надо... Ничего не надо... Только ключи... Ключи – она судорожно накрыла ключи ладонью, повернулась, пытаясь увидеть, где лифт? Где же лифт, почему нет лифта? Потом был мальчишка-коридорный, подставляющий ей плечо. Два мальчишки. Потом был белый провал.
Первая секунда после пробуждения. Пустота в сознании. И тут же на нее навалились воспоминания о катастрофе, мешанина из образов: дым, рваные куски железа, жар, вода, холодные, уже окоченевшие трупы на поверхности моря и то ощущение, когда ты плывешь, и они касаются тебя. Оливия открыла глаза. Все вокруг было белого цвета – только рядом с кроватью мигал красный огонек. Ее зовут Рейчел Пиксли, ей четырнадцать лет, она лежит в больнице, а перед глазами стоит уличный переход. Она бежит от киоска, сжимая в руках пакетик леденцов и «Космополитен» – бежит к родителям. Крик, визг шин. Она закрыла глаза, думая про женщину, которую показывали по телевизору после падения «Близнецов». Крепкая, коренастая женщина из Бруклина. В «Близнецах» у нее погиб сын. Ей тяжело говорить. В памяти всплывают ее слова: «Я думала... думала, я буду хотеть мести: око за око... Но... я думаю только об одном: «Почему же мир так... жесток?» На слове «жесток» ее голос ломается.
Когда Оливия проснулась во второй раз, она поняла, что находится не в больнице, а в своем номере в «Делано», и красная лампочка мигает не на кардио-мониторе, а на автоответчике рядом с кроватью.
«Привет, Оливия. Я не очень рано звоню? Это Имогена, секретарша Салли из «Elan». Мы получили твой e-mail, и нам звонила Мелисса из агентства «Век Пиара», говорила о статье про молодых актрис. Салли согласна. Дорожные расходы и бронирование билетов мы возьмем на себя. Позвони, когда проснешься. Удачи со статьей про «ОкеанОтель».
«Привет. Это Мелисса. Я говорила с твоим редактором. Где-то на следующей неделе мы устраиваем пробы в «Стандард Отеле» в Голливуде. Ты сможешь приехать?»
«Оливия? Это Пьер Феррамо. Я в холле внизу. Ты уже спускаешься на свидание?»
«Оливия? Это Пьер. Уже четверть десятого. Я жду на террасе».
«Оливия, ты, видно, совсем про меня забыла. Произошла катастрофа, не знаю, ты в курсе? Я позвоню потом».
«Оливия. Какой ужас. Это Имогена из «Elan». Какой ужас! Позвони нам».
«Оливия, это Кейт. Надеюсь, тебя не задело! Позвони».
И еще сообщения – администратор отеля, доктор, Кейт... Все, кроме Феррамо, Еще Кейт, потом Барри.
«Где ты? Слушай, можешь еще туда сгонять? Там в доках в шесть пятнадцать пресс-конференция. Мы договорились с фотографом. Мне надо несколько цитат и потом, чтобы ты поработала с ним в больнице – поговорила с выжившими и членами семей. Позвони».
Она поставила ответчик на перемотку, врубила CNN и откинулась на подушку.
«Теперь вновь о взрыве «ОкеанОтеля», передаем из Майами. Жатва смерти растет. Расследование на месте свидетельствует: причиной взрыва могла быть подводная лодка, скорее всего, японского производства, начиненная взрывчаткой. Лодкой могли управлять террористы-смертники. Тем самым, все указывает на то, что взрыв «ОкеанОтеля» – дело рук террористов-самоубийц».
Бегущей строкой внизу шла сухая информация: «Взрыв «ОкеанОтеля»:215убитых, 189раненых, 200 пропавших без вести. Угроза дальнейших терактов расценивается как крайне высокая».
Оливия неловко выбралась, точнее, вывалилась, из постели, доковыляла до компьютера, стоявшего на столе, стукнула по клавишам. Никакой реакции. Оливия непонимающе посмотрела на комп. Уходя, она оставила его включенным. Он должен реагировать! Она ведь оставила его в режиме ожидания. Экран должен засветиться – она не выключала машину!
Не обращая внимания на боль в руке и во всем теле, Оливия подняла жалюзи – хлынувший в окно поток яркого света заставил ее на мгновение болезненно зажмуриться. Она еще раз оглядела комнату. Подошла к шкафу, открыв его, пересмотрела всю одежду. Открыла сейф. Там все на месте. Оливия вытряхнула на тумбочку содержимое сумочки – ее любимой сумочки от
Луи Вуиттона. Так... Кредитные карточки... «Набор Робинзона»... Визитки... Список гостей, приглашенных на вечеринку Феррамо, отсутствовал. Тот самый список, который она вчера так удачно унесла с собой.
Оливия ринулась в ванную, по дороге схватив телефон, стоявший около туалета, и набрала номер администратора.
– Это Оливия Джоулз.
– Добрый день, мисс Джоулз. Вам лучше? Вам звонило множество народа. Во-первых, доктор – он просил нас связаться с ним, как только...
– Нет, мадам. Никто из наших служащих не входил в Ваш номер, об этом не может быть и речи! Только горничная, но, уверяю Вас...
Оливия взглянула на себя в зеркало. Волосы стояли дыбом... Машинально она потянулась за расческой. С расчески свисал чей-то длинный черный волос.
– Дурочка, это была просто горничная!
Оливия сидела на полу в ванной, прижав к уху телефонную трубку, и слушала увещевания Кейт.
– Но почему она взяла мою расческу?! – в отчаянии прошептала Оливия.
– Ты же знаешь, как это бывает. Глянешь в зеркало, и видишь – на голове у тебя такое... Горничные ведь тоже люди...
– Хорошо, ну а компьютер? Кто выключил компьютер?
– Может, убирая, она просто выдернула шнур из розетки...
– Если бы он выключился, потому что все дело в розетке, он бы вывесил мне сообщение: «При выключении компьютера произошел сбой, идет проверка диска...», когда я его запустила! – Оливия чуть не плакала.
– Оливия, ты вымотана, ты пережила шок. Иди-ка, отоспись – и возвращайся домой. А этот чертов список – посмотри получше у себя в карманах.
– Кейт! – Оливия была готова наорать на подругу. – Кейт, у меня нету карманов!
– Слушай: никто не будет обыскивать твою комнату, чтобы украсть какой-то идиотский список гостей! Иди лучше, отоспись!
Взгляд Оливии рассеянно остановился на платье, в котором она вчера ходила на вечеринку. Оно все так же валялось на стуле, как она бросила его накануне. Ну да... карман... У этого платья нет карманов. Хотя... Стоп! Господи, – ну конечно же. Ведь в сумке есть карман. Потайное отделение. Оливия судорожно схватила сумку. Список лежал там, куда она его вчера сама же положила. Вот он – в потайном отделении.
Оливия пересела к столу и в отчаянии уронила голову на руки. Она была напугана, измотана, одинока и больна. Она хотела сейчас одного – уюта, покоя. Чтобы кто-то поддержал ее и позаботился о ней. Оливия взяла со стола визитку и набрала написанный на ней номер.
– Добрый день, – отозвался ей девичий голос с акцентом восточного побережья.
– Можно Пьера?
– Пьер отъехал. Кто его спрашивает? – Это была Сурайя. Обладательница роскошных волос.
– Это Оливия Джоулз. У нас с ним была намечена на сегодня встреча, но...
– Понятно. Ему что-нибудь передать?
– Э-э-э. Я... я просто позвонила извиниться за то, что я не пришла... Я была в доках... Когда взорвался «ОкеанОтель»...
– Ну да. Хорошая отмазка...
Отмазка?!
– Пьер сегодня вернется?
– Нет. Он уехал из города, – в тоне, которым это было сказано, слышалось что-то странное.
– Уехал? Из Майами? Сегодня?
– Да. У него срочное дело в Лос-Анджелесе. Пробы для фильма. Ему что-нибудь передать?
– Скажите... Скажите – я очень извиняюсь, что не пришла на встречу. Спасибо.
Оливия положила трубку, обреченно опустилась на кровать и, судорожно комкая в руках простыню, пустым взглядом уставилась в пространство. В памяти всплыла вчерашняя сцена на крыше: Феррамо, склонившийся к ней и слушающий ее рассказ о планах написать статью об «ОкеанОтеле» и о встрече с Эдвардом и Элси.
«А может, не стоит?» – она, казалось, и сейчас чувствовала его дыхание у себя на щеке. – «Я думал... завтра утром... ты будешь завтракать со мною...»
Мисс Джоулз резко взяла телефонную трубку и быстро набрала номер «Elan».
– Имогена? Это Оливия. Да, все в порядке. Слушай, я бы хотела сделать эту статью про актрис. Мне нужно слетать вЛос-Анджелес. Да, прямо сейчас. Да. Чем быстрей, тем лучше. Можете организовать? Да, ближайший рейс.
Оливия смотрела в иллюминатор: внизу простиралась Аризона. В лучах закатного солнца пустыня казалась совсем красной. Большой Каньон, этот шрам на теле равнины, уже погрузился во тьму. Она думала обо всех тех пустынях, над которыми довелось пролетать, – в Африке, вАравии, обо всем, что довелось там увидеть. А еще думала об этой неравной войне, которая вдруг ворвалась в ее жизнь, о том, что война эта корнями уходит в пустыню, и началась отнюдь не сегодня, а столетия назад, началась с неуважения друг к другу, с непонимания друг друга, и истинного, и искусственно насаждаемого, и причины этой войны невозможно уничтожить армиями или выжечь огнем. «Черт! знал ли Феррамо о готовящемся взрыве, когда вчера целовал меня на крыше?»
11
Лос-Анджелес
Дребезжа и подпрыгивая на каждой рытвине, такси неслось в сторону знаменитых голливудских холмов. Оливия опустила окно, наслаждаясь чувством свободы и беззаботности, которое каждый раз охватывало ее в Лос-Анджелесе. Все вокруг казалось одной большой декорацией. За окнами мелькали надписи на огромных рекламных щитах, вытянувшихся вдоль дороги. «Думаешь о карьере? Звездный статус гарантирован! Иди в шерифы!» «Мы только что из Рехаба! Вечеринка продолжается», – взывал какой-то журнал, предлагающий еженедельную телепрограмму. На автобусной остановке красовался плакат: улыбающаяся во весь рот длинноволосая дива на фоне особняка – «Валери Бабаджян: Ваша верная спутница в мире недвижимости». Реклама местной радиостанции, просто и лаконично: «Брат Дженифер Лопес, Джордж». Платиновая блондинка в обтягивающем розовом платье, с фигурой, как у мультяшкой Джессики из «Кролика Роджера». Надпись под плакатом гласила просто: «Ангелина». Что рекламировала эта Ангелина, Оливия так и не поняла.
– А кто такая эта Ангелина? Актриса? – спросила она у водителя.
– Ангелина? Да никто! – отозвался тот со смешком. – Сама же платит за эти плакаты, – а потом устраивает вечеринки и все такое... Неймется, видать, бабе! Я эти плакаты уже который год вижу!
«Как же Пьеру это все, поди, ненавистно!» – подумала Оливия. Холмы приближались, уже видны были мерцающие в сумерках огоньки домов на их склонах. Промелькнул «Медицинский центр Седар-Синай»: на въезде – звезда Давида.
«Я знаю, что он здесь делает!» Ответ пришел внезапно. « Этот его фильм с актрисками – все это туфта, Прикрытие, А на самом деле, он готовится взорвать Лос-Анджелес!»
Разыгравшееся воображение уже рисовало ей дикие картины: ракеты, выпущенные с автостоянки на смотровой площадке Раньон Каньона, разносят в пыль павильоны и контору «XX век. Фокс»; террористы-самоубийцы подрывают себя на заключительной церемонии «American Idol»; радиоуправляемые торпеды блуждают по сети городского водоснабжения... Она уже видела себя набирающей номер CNN и предупреждающей об угрозе терактов: «Он красив, сексуален, и при этом он думает лишь об одном – как стереть нас с лица земли: Пьер Феррамо...»
Стрелка, показывающая на подъездную дорожку к «Стандард Отелю», характерным образом смотрела вниз – очевидно, предупреждая об «атмосфере безумия», присущей гостинице. Когда-то здесь был дом престарелых, но недавно его перестроили, превратив в храм голливудской роскоши с претензией на ретро. Контраст бывших и нынешних постояльцев был более, чем разителен. Вряд ли Оливия видела сразу столько красивых молодых людей, толпящихся на одном пятачке и названивающих по мобильному: девицы в камуфляжных брюках и бюстгальтерах от бикини, девицы в платьицах типа «сейчас соскользну», девицы в джинсах, надетых настолько ниже талии, что трусики торчали из них сантиметров на пять, бритоголовые мужики с козлиными бороденками, мужики в обтягивающих джинсах, из которых картинно выпирало мужское достоинство, мужики в рэпперских штанах-трубах, гордые тем, что ширинка начинается где-то на уровне колен... Вдоль стен, подвешенные на цепях к потолку, покачивались скамьи из прозрачного пластика, похожие на стручки фасоли. Пол, а также стены и потолок были обиты табачного цвета ковролином. У самого спуска к бассейну гордо возвышался навороченный ди-джейский пульт, за которым какой-то чудик крутил винил, а позади стойки администратора в стену было вмуровано что-то вроде стеклянной клетки, где девица в одном нижнем белье телесного цвета сидела и читала какую-то книгу. Оливия несколько растерялась – примерно так должен чувствовать себя семидесятилетний, страдающий одышкой профессор, к которому на улице подошла теплая компания и предложила прокатить его голой задницей по асфальту. Н-да... Гостиница, как никакая другая, оправдывала свое название.
Портье первым делом передал ей записку от Мелиссы. Та поздравляла мисс Джоулз с приездом в Лос-Анджелес и сообщала, что актерские пробы начнутся утром, а их киногруппу легко можно найти, заглянув в бар, или в холле.
Дальше все повторилось, как в прошлый раз. Подскочивший к ней коридорный настоял на том, чтобы помочь ей поднять вещи в номер – хотя вещей у нее по-прежнему почти не было. Лицо коридорного напомнило Оливии детские игрушки, сделанные по принципу фоторобота – когда магнитами на овале, изображающем голову, крепятся усы, борода и так далее. У парня, – точнее, у мужика, – были крашеные черные волосы, козлиная бороденка, длинные баки и узенькие очечки в черной оправе. Зрелище еще то. Рубашка на парне была расстегнута почти до пупа – чтобы всем была видна его грудь качка-любителя.
