Текст книги "Оливия Джоулз, или пылкое воображение"
Автор книги: Хелен Филдинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
В каюте сидел полицейский в чистой, с иголочки, форме.
– Пол МакКеон, – представился он, – Скотланд Ярд, координатор по связям со службами безопасности. Что скажете про Уиджетта?
– Ну... Собственно, кто он?
– Бросьте! Будто не знаете!
– Ну, я знаю, что он работает на МИ-6 и что он очень известный арабист...
– Авессалом Уиджетт? Он шпион, старой еще закалки. Настоящий Джеймс Бонд той эпохи. Совращал жен и дочерей ближних своих направо и налево. Ближний Восток и арабский мир знает, как свои пять пальцев, где он только там не работал! Прикрытие: торговец восточными коврами, неравнодушен к мальчикам. Держал магазинчик на Портобелло Роад, при этом заведовал кафедрой в Оксфорде! Не человек – легенда!
– Большая шишка в разведке?
– Был одно время... Верхний эшелон, и все такое прочее... Но в семидесятых он как-то резко выпал из фавора. Что там произошло, до сих пор никто и не знает... Чья-то жена, выпивка, или опиум, или идеологические разногласия? Он ведь был еще человеком старой школы: агенты на месте, носители языка, привычка полагаться на инстинкт, – все такое. Утверждал, что соблазн новых технологий – бич для разведки. В общем, наверху допустили ошибку. После его ухода арабский отдел стал совсем другим. Но потом его опять вытащили из отставки: 12 сентября 2001 года.
Оливия задумчиво кивнула.
– А куда мы все-таки едем?
– Не имею права разглашать явочные адреса. Да и какая разница! Главное – место удобное... Я бы даже сказал, уютное!
У Хэмптон Корта Оливии пришлось пересесть с катера на вертолет, а после довольно короткого полета – в машину с темными стеклами. Через плечо водителя Оливия видела, как они пробираются по проселочным дорогам Беркшира и Чилтериса. Потом они пересекли Сороковую автостраду, мелькнула кольцевая дорога вокруг Оксфорда – и они въехали в сельский Котсволд, с его весело мерцающим через окошки пабов и домишек пламенем каминов, с его покоем и уютом. Какое-то время машина ехала вдоль еысокой каменной стены, огораживающей чье-то поместье, потом Оливия услышала шорох гравия – видимо, открывали железные ворота. И вот в свете фар появи лась длинная подъездная дорога к загородному дому. «Путешествия вроде этого должны кончаться тем, что тебя встречает дворецкий в ливрее, со стаканами «Кровавой Мэри» на серебряном подносе, – подумала Оливия, – или у ворот дома тебя поджидает маленький сморщенный человек в инвалидной коляске, который металлической культяпкой, заменяющей ему руку, чешет лежащего на коленях кота».
Дворецкий, причем в ливрее, тут действительно был. Чрезвычайно вежливый. Он сообщил Оливии, что ее чемоданы уже прибыли, и пригласил ее следовать за ним. Поднявшись по каменным ступеням, Оливия оказалась в изысканно убранном холле: картины на стенах, панели резного дерева, широкая лестница, тоже из дерева благородных пород, судя по цвету.
Спустится ли она к обеду или подать ей горячие закуски в комнату, поинтересовался дворецкий. Она представления не имела, что это за «горячие закуски», но сама обстановка предполагала что-то изысканное. Фаршированные креветки? Кролик по-валлийски? Трюфели в хересе? Оленина по-дворянски? Надо было соответствовать обстановке, и Оливия, небрежно наклонив голову, произнесла:
– Благодарю, если вы так любезны, я бы предпочла не спускаться сегодня.
Увидев перед собой постель, девушка вдруг потеряла всякий интерес к окружающему миру и без сил, страшно уставшая за этот безумный день, провалилась в оазис свежих белых простыней. Напоследок она еще успела подумать, как же приятно, что бутылка с горячей водой и впрямь лежит там, где ей положено быть, – в ногах, завернутая в полотенце.
Оливии так и не довелось узнать, что же это были за «горячие закуски». Ее ждало пробуждение в незнакомом месте и типичный синдром путешественника: «Где я? Как я сюда попала?» Она пошарила рукой на прикроватном столике, пытаясь зажечь лампу. Комната была погружена во тьму, но из-под плотных тяжелых штор пробивались солнечные лучи. Итак... Оливия лежала в огромной кровати с тяжелым пологом-балдахином. Где-то за окнами блеяли овцы. На Гондурас это было не похоже...
Оливия спустила ноги с кровати, села. Все тело ныло. Во рту было сухо и противно. Морщась, Оливия подошла к окну, раздвинула шторы... Перед ней расстилался хорошо ухоженный английский сельский парк: газоны, живая изгородь – настолько ровная, что, казалось, ее стригли маникюрными ножницами. Прямо под окнами выложенная медового цвета камнем терраса: ступеньки мха, по краям декорированные античными урнами на небольших постаментах, сбегали к лужайке, на которой можно было разглядеть воротца для игры в крокет. По краю лужайки рос орешник – деревья казались голыми и замерзшими. Дальше виднелись серо-зеленые холмы, стены из нетесанного камня и дымки, поднимавшиеся к февральскому небу из труб домиков, что сгрудились вокруг церковного шпиля.
Оливия обернулась и обвела взглядом комнату. Каким-то чудом ее оливковый чемодан и коричневая кожаная сумка были уже здесь – а в них лежали все вещи, которые она внесла в список, отданный профессору Уиджетту. Под дверь был просунут конверт. В нем она нашла план дома, телефонный номер, по которому надо позвонить, когда она будет готова к завтраку, и короткая записка: «Сразу после завтрака поднимайтесь в комнату Технического обеспечения».
43
Конспиративное поместье МИ-6,
Котсволд
Оливия прищурилась, глядя на монитор. Техник пролистывал на экране снимки, снятые цифровой камерой, купленной в «Шпионском мире».
– Что на этом? – спросил он.
– Э-э-э... – замялась Оливия. На фотографии был виден мускулистый негритянский торс и выразительно бугрящиеся спереди красные плавки.
– Перейдем к следующему? – стараясь, чтобы голос звучал как можно естественнее, поинтересовалась Оливия.
– Какой, однако, забавный кадр, – услышала она за спиной. Профессор Уиджетт, чуть прищурившись, рассматривал красные плавки.
– Я снимала с бедра, – пояснила Оливия. Объяснение почему-то прозвучало не очень убедительно.
– – Я заметил, – кивнул профессор. – А у этого Аполлона есть имя? Или только штрих-код? – все кадры были отмаркированы службами МИ-6.
– Уинстон.
– А-а. Уинстон...
– Ну что, идем дальше?
– Нет. А эти девицы, что плещутся с Феррамо в бассейне... Они сплошь актриски? Зачем они здесь? Ублажают его?
– Не знаю.
– Нет, не похоже... – он еще какое-то время смотрел на экран, потом вздохнул, словно вид ему прискучил и, склонив голову на бок, взглянул на Оливию. – Н-да. Вряд ли мы это узнаем. А чутье? Что вам подсказывает чутье? – он резко обернулся к ней, широко распахнув глаза, и прожег ее взглядом насквозь. – Что вам говорит внутренний голос?
– Думаю... Думаю, он отбирает их... И использует для каких-то своих целей.
– А они об этом догадываются? Знают, для чего их используют?
Оливия на мгновение задумалась:
– Нет.
– Вы уверены?
– Может быть, это как-то связано с Голливудом? – она еще раз глянула на фотографию с плавками. – Феррамо ненавидит Голливуд лютой ненавистью. А эти девицы – они ведь сшиваются в Голливуде... Мы будем смотреть следующую? – Оливия кивнула на монитор.
– Н-да. Будем, куда ж мы денемся. Давай следующую, Додд. Мой Бог... А это еще что?
У Оливии возникло такое чувство, будто она с размаху треснулась головой о стол. Блин! О чем она думала, когда снимала! На экране красовалось что-то вроде перевернутой вверх ногами буквы V из резины, с молниями по бокам. Над буквой V вздымался бронзовый от загара плоский живот. Накачанный пресс свидетельствовал, что его владелец занимается спортом всерьез.
– Ну... Еще один неудачный снимок, – пробормотала Оливия. Она, наконец, сообразила, кому именно принадлежит все это богатство... Мортон Си!
– Неудачный? Я бы так не сказал, – промурлыкал Уиджетт.
– Давайте следующий. Думаю, я смогу сказать, кто это.
Компьютерщик тяжело вздохнул, и на экране возник другой снимок. На нем опять был запечатлен Мортон Си, на этот раз со спины: в гидрокостюме, куртка расстегнута и спущена до талии – какой торс! Мортон Си оглядывается через плечо, поза чем-то неуловимо напоминает фотографии звезд эпохи 50-х.
– Весьма соблазнительно, – оценил Уиджетт.
– Ничего соблазнительного! – фыркнула Оливия, сердито сощурив глаза. Что? Над ней будут смеяться?! – Это тот парень, о котором я рассказывала. Ну, тот, что полез на меня с пушкой.«. Полное ничтожество.
Уголки рта Уиджетта слегка приподнялись. Он яено заинтересовался:
– А-а-а... Ничтожество, говоришь... Насколько я понял, он работал на Феррамо? Можешь сказать, в каком качестве? Сводник? Жиголо?
– Ну... Судя по всему, Феррамо нанял этого парня недавно. Ему был нужен кто-то вроде инструктора по дайвингу для его актрисок. Пьер Феррамо всем морочит голову, его не очень поймешь... Этот мужик, он косил под подводника. Лип ко всем с разговорами, что в баре, что на катере. Ну вроде того, что не прочь с любой...
Уиджетт резко наклонился к ней, поднял бровь и прошептал:
– У тебя с ним что-то было?
– Нет, конечно, – прошипела Оливия, раздраженно уткнувшись в экран. Обиднее всего было то, что на этой фотографии Мортон Си и впрямь выглядел чертовски привлекательно. Здесь у него было то лихое и вместе с тем сосредоточенное выражение лица, которое так понравилось ей, когда она впервые его увидела в Гондурасе.
– Жаль, жаль... Интересный мужчина...
– Пустышка он, вот кто! Готов перед всеми пресмыкаться. Хуже шлюхи...
В глубине комнаты послышалось покашливание. Из-за компьютерного стола в дальнем углу комнаты встал мужчина. Его фигура была Оливии хорошо знакома. Только вот одет он был совсем иначе: свободный темный костюм, галстук, правда узел расслаблен, а верхняя пуговица рубашки расстегнута... И волосы... Все так же вьются, но уже не травленные перекисью... Профессор Уиджетт сосредоточенно изучал свои ногти. Наконец он поднял свой взгляд:
– Хуже шлюхи, утверждает она, – Уиджетт кивнул на Оливию.
– Да, сэр, – кивнул Мортон Си.
– Колючая юная леди... Чем она уколола тебя в прошлый раз?
– Шляпной булавкой, сэр, – сухо ответил Мортон Си, подходя к загончику, в котором они сидели.
Уиджетт выпрямился и поднялся из-за стола:
– Мисс Джоулз, разрешите представить, Скотт Рич из ЦРУ, в прошлом – боевой пловец и, между прочим, – звезда Массачусетского технологического института, – Уиджетт говорил, растягивая все эти «сс» и «тс», словно Лоуренс Оливье на сцене. – Скотт будет направлять всю нашу операцию. Но замечу: кое в чем ты его опередила – тебе, а не ему, удалось подцепить объект на крючок.
– Добро пожаловать в команду, – произнес Скотт Рич, сопровождая свои слова несколько нервным кивком, адресованным Оливии.
– Добро пожаловать в команду! – взвилась Оливия. – Ничего себе, заявочки!
– Не понял?
– Нечего на меня так смотреть! Я что, неясно выразилась?!
– Не обращайте внимания, – обернулся Уиджетт к компьютерщику. – В момент узнавания это бывает...
Скотт недоуменно помотал головой.
– Хорошо! Тогда, может, ты скажешь, где ты был раньше?!
– Вел наблюдение за объектом, – ответил Мортон Си, он же Скотт Рич из ЦРУ.
– Да?! Так какого черта, если ты работал на ЦРУ, ты ничего об этом не сказал?
– Ну, знаешь... Могла бы догадаться...
– Я-то думала, ты работаешь на Феррамо...
– А я думал, что ты, – развел руками Скотт Рич.
– Ты думал, что я... Да как ты посмел?!
– Да минет меня чаша сия... – пробормотал Уиджетт, наклоняясь к компьютерщику. Тон, которым это было сказано, пристал какой-нибудь очень благовоспитанной девице, посещающей кружок вышивания. – А ведь минуту назад она утверждала, что он «хуже шлюхи»!
– В конце концов! Скажи я тебе, на кого я работаю, ты могла проболтаться об этом ему...
– Скажи ты мне, на кого ты работаешь, мы бы уже выяснили, что он затеял! Я бы могла там остаться!
– А вот тут я с ней абсолютно согласен! Ума не приложу, зачем Скотт ее оттуда отослал! – Уиджетт явно наслаждался ситуацией. – Кто его просил быть рыцарем, когда не надо! – реплика была адресована компьютерщику.
– Что?! Рыцарем?! – взбесилась Оливия. – Да вы использовали меня, едва я только оказалась у вас в поле зрения!
– Слушай! Если бы я хотел тебя использовать... Я бы позаботился, чтобы ты там осталась!
– Использовать! Ты сказал использовать! Да позволь я тебе, ты бы так мной попользовался...
– Так! Хватит! – вклинился в разговор Уиджетт. Оливия почувствовала, что это было сказано совсем другим голосом. Голосом, привыкшим отдавать приказы. При этом глаза Уиджетта блеснули таким холодным блеском, что она ощутила: в свое время этот человек одним словом решал вопрос чьей-то жизни и смерти. Безо всяких сантиментов. – Разберитесь с вашими проблемами: я буду ждать вас на лужайке. Веллингтоны и Барбуры[39] в гардеробной!
– Вы о ком? – напрягся Скотт Рич.
– Это одежда для плохой погоды, Рич. Ты в Англии. Или ты собираешься бродить по лесу, одетый, как официант на приеме?
Дворецкий ждал их за дверями комнаты Техобеспечения. Оливия и вышедший следом за ней Рич спустились по деревянной лестнице, прошли через кухню с выскобленными до белизны простыми деревянными столами, идущими вдоль стен батареями и висящим в воздухе запахом свежей выпечки, и очутились в гардеробной. Здесь было тепло. Деревянные стены, выкрашенные белой краской. Внизу, вдоль стен, по всему периметру выстроились сапоги и ботинки – на все случаи жизни. В нишах на вешалках висели пальто, шарфы, носки. Уютное, казалось бы, местечко, однако было в нем что-то, внушающее беспокойство.
– Почему ты расправился с Дуэйном? – свистящим шепотом спросила Оливия, натягивая толстые шерстяные носки, а поверх – зеленые «веллингтоновские» сапоги.
– О чем ты? – пробормотал Скотт Рич, просовывая голову в ворот черного шерстяного свитера. – Я не убивал Дуэйна! Христа ради!
– Ага! Еще скажи: во всем виноваты акулы! – парировала Оливия, натягивая узкий шерстяной джемпер.
– Ты очень хочешь знать подробности? Дуэйн на свой страх и риск увязался за аквалангистами Феррамо. Его засекли, была короткая схватка под водой. Кто то пырнул его ножом. Естественно, акулы не заставили себя долго ждать. Люди Феррамо втащили его в свой катер... Не знаю, что уж там было дальше, я близко не подплывал... Следующее, что я видел – расчлененка: все, что осталось от Дуэйна. Они сбросили его разделанное тело с катера. Тут уж акулы и прочая нечисть сплылись отовсюду... Кстати, твой джемпер... Ты надела его задом наперед и наизнанку...
Оливия удивленно поглядела на себя, сняла джемпер, вывернула его на другую сторону и натянула вновь.
– Это ты подсунул мне кокаин в Тегусигальпе? – задала Оливия следующий вопрос, проскальзывая мимо Скотта, который придерживал ей дверь, ведущую на улицу.
– Нет.
– Не ври!
Скотт выглядел как типичный сельский сквайр. А она? Жена сельского сквайра? От холодного февральского ветра перехватывало дыхание.
Они завернули за угол, и тут дом предстал во всей своей красе: еще елизаветинских времен, с квадратными трубами, характерными крестовинами на окнах, идеальный в своих пропорциях, мягко отсвечивающий медом, – недаром котсволдский известняк славился по всей Англии!
– Да не подкладывал я тебе в комнату кокаин! Не подкладывал!
– А кто же тогда это сделал? – она даже остановилась в недоумении. – И какого черта ты торчал там в туннеле?! Я из-за тебя едва не погибла!
– Да? А я-то думал, что спас тебе жизнь! – в голосе Скотта Рича мелькнуло что-то вроде обиды.
Уиджетт, поджидая их, стоял на ступеньках. Увидев, что парочка вновь погрузилась в выяснение отношений, он направился им навстречу. Ветер развевал полы его пальто и трепал концы шарфа.
– Что бы ты делала, если бы не мой кислород? Надо же быть такими идиотами – плыть в пещеры и не позаботиться о буйках! Как бы вы нашли дорогу обратно?
– Эй! Может, хватит уже выяснять отношения?! – поинтересовался, подходя к ним, Уиджетт. – Давайте-ка пройдемся до леса. Кстати, когда вернемся домой, Вас, Оливия, ждет еще одно дело. Вы ведь еще не заполняли «Подписку о неразглашении»? Займитесь этим сразу по возвращении. Ясно?
– Да, сэр! – пробормотала Оливия, слегка вздрогнув. – Так точно, сэр!
– Странно... Я-то думал, вам по вкусу секреты, – усмехнулся Уиджетт.
– Запомните, все, что Вы слышите здесь, не должно выйти за пределы этих стен. Иначе – добро пожаловать в Тауэр!
Стоял свежий зимний день, в воздухе пахло сельской Англией – особенно навозом. Оливия шла следом за двумя шпионами по узкой лесной тропинке, вдыхая запах прелой древесины, гниловатый запах грибницы, шлепая прямо по лужам, и с каждым шагом все больше радуясь счастью выйти в холодный день на улицу тепло одетой. Она обратила внимание на камеру наружного наблюдения, закрепленную на одном из деревьев, потом заметила еще одну. Сквозь туман, стелящийся над леском, она могла разглядеть не очень далеко впереди высокую стену, с четырьмя рядами колючей проволоки над ней. Стену патрулировали солдаты в камуфляже. Скотт Рич остановился и оглядел Оливию с ног до головы.
– Я понимаю, никто из нас не смеет прерывать ход твоих мыслей... Но ты ничего не хочешь добавить к нашей сегодняшней беседе, или мы так и будем играть в кошки-мышки?
– Насколько я слышала, парадом здесь командуешь ты? А мое дело – ловить каждое твое слово? Или я что-то не так поняла? – отпарировала Оливия.
– Слушайте, это уже невыносимо, – обернулся к ним Уиджетт. – Смахивает на начало романтической комедии!
На холоде он казался еще старше. Бурые, похожие на веревки вены проступали сквозь кожу, под глазами чернели круги... Глядя на него, хотелось сказать: краше в гроб кладут. Просто ходячий труп какой-то!
– Перед нами два ключевых вопроса, – продолжал Скотт, не обращая внимания на Уиджетта. – Первый: что они задумали? По данным нашего разведперехвата...
– Бог мой, данные разведперехвата! Нет, только подумать! Ненавижу всю эту чушь! – поморщился Уиджетт. – Разведперехват... Это не данные, а куча дерьма! И теперь это называется разведкой! Нужны агенты на местах... Живые люди, с живым чутьем и инстинктами. Людей умеют понимать люди – люди, а не компьютеры!
– По данным разведперехвата, – продолжал Скотт, – есть серьезные основания опасаться в ближайшее время масштабных терактов в Лондоне и Лос-Анджелесе.
– Угу! А также в Сиднее, Нью-Йорке, Барселоне, Сингапуре, Сан-Франциско, Бильбао, Боготе, Болтоне, Бангоре – везде, где люди имеют привычку отправлять сообщения по электронной почте, – съехидничал Уиджетт.
Скотт Рич слегка прикрыл веки. Оливия начинала догадываться, что это один из немногих признаков, по которым можно понять, что еще немного – и он потеряет самообладание.
– Хорошо, – кивнул Скотт. – Вот у нас живой человек. Работайте же! Я отхожу в сторону, – с этими словами он лениво прислонился к дереву.
Судя по тому, как Уиджетт жевал губу (или вставные зубы?), он на какое-то время погрузился в сосредоточенные размышления. Потом в упор взглянул на Оливию своими пронзительными синими глазами:
– Два вопроса. Первый: что у Феррамо в рукаве? Аквалангисты... Что они будут атаковать: систему водоснабжения? Водоотстойники? Контуры охлаждения реакторов? Второй: они перебрасывают взрывчатку из отеля в Гондурасе в южную Калифорнию. Как они ее доставляют?
– Так значит, этот отель – база для хранения боеприпасов?
– Да, – безо всякого выражения кивнул Скотт Рич.
– Откуда тебе это известно?
– Просто я обнаружил пластид в той пещере, откуда ты едва выбралась.
Оливия нахмурилась и опустила глаза: она-то в этой пещере плавала, думая только о снующих вокруг рыбках и их ярких расцветках.
– Агент Джоулз, – вывел ее из задумчивости Уиджетт. – В этой прекрасной головке есть какие-нибудь соображения?
Оливия ответила ему колючим взглядом. Мозг сбоил, мысли путались. Игра шла слишком всерьез. А Оливия не хотела проигрывать. Ей нужно было доказать, хотя бы самой себе, что она хорошая шпионка.
– Мне нужно подумать, – тихо сказала она. Уиджетт и Скотт переглянулись. Она чувствовала разочарование одного и презрение другого.
– Ну что, пройдемся еще чуть-чуть? – предложил Уиджетт.
Двое мужчин, столь непохожих друг на друга, двинулись вперед, погрузившись в серьезную беседу. Один карикатурно высокий, концы шарфа развеваются за спиной, полы пальто хлопают на ветру, театральная жестикуляция, – и другой: сильный, сдержанный, погруженный в себя. Оливия с несчастным видом плелась позади. Она чувствовала себя как какое-нибудь молодое музыкальное дарование, которое вышло на сцену, взяло несколько визгливых нот на скрипке, и слушатели поспешно стали покидать зал. Стресс, накопившийся после феерического опыта последних двух дней, сейчас навалился на нее всей своей тяжестью. Она чувствовала себя измотанной, опустошенной, бесполезной девчонкой. «Дыши глубже. Глубже. Не паникуй».– Как там в «Правилах Оливии Джоулз»?
Только без паники. Остановись, подыши, подумай.
Не бывает так, чтобы было настолько хреново или настолько замечательно, как кажется на первый взгляд.
Если кажется, что произошла катастрофа, проверь – а катастрофа ли это? Скажи себе: ну и хрен с ним!
Ключ к победе – в умении пережить поражение и двигаться дальше.
– Эй! – воскликнула она, нагоняя мужчин. – Я знаю, как они доставляют взрывчатку!
– Ну, так не томите, – буркнул Уиджетт. – Рассказывайте!
– Они везут ее на машинах до побережья Гондураса, а дальше – морем.
– Знаешь, Оливия... Об этом мы уже сами как-то догадались, – пожал плечами Скотт. – Вопрос в другом: как они ухитряются провезти взрывчатку в США?
– Думаю, они перегружают ее на роскошные яхты, а там начиняют ею серфборды. Или, может, они делают это у Феррамо на Каталине... Так или иначе, серфборды становятся контейнерами для взрывчатки.
Скотт Рич и Уиджетт резко остановились и с интересом взглянули на Оливию.
– Затем серфборды на яхте приплывают в Калифорнию. К ним подвешивают груз, сбрасывают за борт, и – буль-буль – серфы идут на дно. Дальше: приплывают серфингисты, ныряют, отвязывают груз, достают эти чертовы доски с начинкой, встают на них... и спокойненько вылазят с серфом под мышкой где-нибудь на пляже в Малибу, грузят доску в машину и уезжают.
Уиджетт и Рич переглянулись, но не проронили ни слова.
– Н-да... – нарушил, наконец, Уиджетт уже изрядно затянувшуюся паузу. – Прекрасный образчик нестандартного мышления. И на чем основаны ваши выводы?
– В Гондурасе я видела что-то вроде таких тренировок. На Попайяне я заплыла за мыс и видела, как с катера сбрасывают серфы, а серфингисты в воде лозят их и плывут к берегу.
– Рич, тебе не кажется, что тебя засылали в Гондурас именно за такого рода информацией? Или ты был там слишком занят просушкой своих жучков, после того, как эта юная леди полила их бургундским? «Пулиньи-Монтраше», если не ошибаюсь?
– Может, не надо, сэр? – насупился Рич.
– Так это ты сунул жучка в кадку с фиговым деревом в комнате Феррамо? – спросила Оливия.
– И в его кактус. И в твой, – кивнул Скотт Рич.
– И обрати внимание, Скотт: один жучок она нейтрализовала, бросив на кадку свитер, в горшок с кактусом вылила бокал «Кристалла», а третье растение полила белым бургундским, – усмехнулся Уиджетт. – Если не ошибаюсь, это было «Луи Жадо» урожая девяносто шестого года?
– Девяносто пятого, – поправила Оливия.
– Просто жалко выливать такое вино...
– Не без того, – согласилась она.
– Привет, Карл, – с сосредоточенным видом говорил Скотт, поднеся к уху трубку мобильника. – Пусть отдел «Н» проверит все серфы на Южном побережье Калифорнии. Слышишь? Особое внимание уделите Малибу. Проверьте все доски на наличие пластида внутри. И отправьте людей на Каталину, под какой-нибудь легендой проверить все доки на острове! Где ты это видела, Оливия? Эй, Оливия! Где именно вилла Феррамо на Каталине?
– Э-э-э... Справа от Авалона.
– Справа?
– Ну, к востоку. Или к северу. Ну, в общем, если смотреть на Каталину со стороны Лос-Анджелеса, то – справа. Почти на углу острова, ближе к Гавайям...
Скотт Рич только вздохнул:
– В общем, проверьте все причалы, – сказал он в трубку.
– Хорошо. Итак, дело пошло, – удовлетворенно кивнул Уиджетт. – Теперь, что касается объекта... У кого-нибудь есть соображения?
Оливия поделилась своими теориями насчет крема для лица, в который добавлен яд, ацетилена, закачанного в контуры охлаждения реакторов, ракетного удара по киностудиям.
– Разброс получается довольно большой, – продолжила девушка. – Мне нужно ближе пообщаться с Феррамо, чтобы все это конкретизировать.
– Хорошо бы все-таки вытащить его в Судан... Он ведь сам предлагал к нему туда приехать, – рассуждал вслух Уиджетт. – Это пошло бы нам на пользу при любых обстоятельствах.
– Он должен быть сумасшедшим, чтобы позволить тебе так близко к нему подобраться, – скептически заметил Скотт.
– Так он и естьсумасшедший, – пожала плечами Оливия.
– Да. Надо быть сумасшедшим, чтобы позволить тебе уехать, – эхом отозвался Скотт.
– Спасибо за комплимент, – улыбнулась Оливия: возможно, Скотт Рич был не так уж и плох в глубине души.
– Я хотел сказать – ежу понятно, что ты сдашь его при первой же возможности...
– Он доверяет мне. Говорит, что я его ловчий сокол...
Скотт только странно хмыкнул.
– Доверие – не последняя вещь, Скотт, Рич, Мортон или как там тебя... – передернула плечами Оливия.
– Да-да, Рейчел, Оливия или Пиксли, – какое у тебя сегодня имя, черт побери?!
– Боже, опять! – Уиджетт картинно закатил глаза, доставая из кармана платок и вытирая им лысину. – В конце концов, жить под чужим именем – что может быть естественней для шпиона? Если мне память не изменяет, кое-кто из присутствующих два года прожил в отеле «Асуанская Плотина», кося под наркодилершу?
– Что естественно для шпиона... – начал было Скотт Рич.
– Знаешь, в чем очарование мисс Джоулз? – прервал его Уиджетт. – Она прирожденная шпионка! А теперь к делу. Вся проблема в Пьере Феррамо, – фамилию « Феррамо » он произнес с карикатурным французским грассированием. – Вопрос: если он позвонит Вам, как обещал, и готов будет везти Вас к бедуинам на Красное море – Вы поедете?
– Угу, – в тоне Оливии проскользнула какая-то официальная торжественность. Как на присяге.
– Точно? – пробормотал Скотт Рич. Во взгляде его читался не только вопрос, но и что-то вроде беспокойства. – Поедешь, даже если им движет единственное желание: прикончить тебя без лишних свидетелей?
– Если бы он хотел избавиться от меня, он бы сделал это еще в Гондурасе.
– Святые слова! – кивнул Уиджетт. – У любого мужчины найдется масса других оснований пригласить агента Джоулз провести с ним несколько незабываемых дней в пустыне. Тебе доводилось читать «Тысячу и одну ночь», Рич? Очень эротичная книжка. Клянусь, девушка, похищенная бедуином, твердо может рассчитывать на то, что в его шатре скучать ей не придется!
– И что же? – буркнул Скотт Рич, сердито глядя в пространство прямо перед собой.
44
С тех пор, как Оливия уехала от Феррамо, прошло пять дней, а он все не звонил. Группа, к которой, к неудовольствию Оливии, теперь считалась приписанной и Тайная Потаскуха Сурайя, каждый день, сразу после завтрака, собиралась в комнате на первом этаже. После ряда сложных манипуляций с компьютерами, базами операторов сотовой связи и чем-то там еще, Скотт Рич добился, чтобы номер, который Оливия дала Феррамо, выходил прямиком на пульт в комнате Технического обеспечения. Оставалось дождаться звонка...
Часы в комнате Технического обеспечения были точь-в-точь, как в школе, где училась Оливия. Та же функциональная модель, в пластиковом корпусе: белый циферблат, черные цифры, красная секундная стрелка. В школе она привыкла торопить время, предвкушая, когда же часы покажут четыре пополудни, возвещая конец школьной рутине. И вот, дернувшись, красная секундная стрелка замерла наверху: четыре по Гринвичу, в Гондурасе девять утра, пятый день томительного ожидания, нервно обкусанные пальцы...
Скотт Рич, профессор Уиджетт, Оливия, компьютерщик Додд и Сурайя – с показным ли равнодушием или плохо скрываемым раздражением – отвели взгляд от часов. « Все они думают об одном и том же: он не позвонит. Эта баба возомнила о себе черт-те что, а они ей поверили. Да на кой сна ему сдалась?!»
– Рич, дружище, ты уверен, что этот номер подключен к нашей аппаратуре? – якобы лениво поинтересовался Уиджетт, подцепляя кусочком тоста фуа-гра со стоящей перед ним тарелки. – Я видел, как ты сражался с компьютерами. Знаешь, когда жмешь на столько кнопок...
– Номер включен, – отрезал Скотт Рич, не отрываясь от монитора.
– Хм.. Будет ли он звонить? – промурлыкала Сурайя.
– Может, тебе самой звякнуть ему? – предложил Скотт Рич.
– Это не пойдет, – пожала плечами Оливия. – Он должен чувствовать себя охотником. А не дичью.
– Да? А я думал, ты – «его ловчий сокол», – не удержался Скотт Рич. – Или речь шла о волнистом попугайчике?
Рич отвернулся и заговорил с компьютерщиком, не отрывая взгляд от экрана. В верхней половине экрана тасовались, будто карты в колоде, сделанные Оливией фотографии Феррамо, а в нижней шло слайд-шоу, составленное из портретов террористов, связанных с «Аль-Каидой». Время от времени компьютерщик и Скотт останавливали прокрутку фотографий и пробовали наложить снимки друг на друга, так что на экране появлялся Феррамо в тюрбане, с Калашниковым на груди, Феррамо в ковбойке, сидящий в гамбургском баре, Феррамо с другим носом, Феррамо в ночной рубашке и бигудях.
– Собственно, Скотт прав, почему бы тебе не позвонить Пьеру самой? – промурлыкала Сурайя, устраивая свои очаровательно длинные ноги в обтягивающих джинсах на крышке стола.
– Если он не звонит сам, звонить ему нет никакого смысла: он потерял ко мне интерес, – поморщилась Оливия.
– Ну, знаете ли... Это, как ни как, не свидание вслепую. Тебе угрожает опасность... Ты ему нравишься... Пьер предпочитает решительных женщин. Нет, это ты должна ему позвонить!
Скотт Рич наклонился вперед, изобразив что-то вроде позы роденовского мыслителя, и вперился взглядом в Уиджетта – взглядом столь же настойчивым, как тот, которым он встретил тогда Оливию в баре:
– Ну а Вы-то что думаете?
Уиджетт слегка набычился, шумно выдохнул сквозь сжатые зубы.
– Есть древняя суданская поговорка: «Там, где мужчина и женщина, третьим всегда будет дьявол». В арабском мире свои стереотипы... Для араба – что женщина, что животное... Послушать арабов, так женщины просто одержимы сексом и думают только о соитии с мужчиной, будто больше им думать не о чем.
– Хм! Однако! – ухмыльнулся Скотт Рич, откидываясь в своем кресле и оценивающе глядя на Оливию.
– Эти представления живы по сей день. В некоторых арабских кварталах убеждены, что стоит мужчине и женщине остаться наедине, они тут же займутся блудом.
