Текст книги "Ночная гостья"

Автор книги: Хелен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Гарри сидел напротив жаровни, в которой готовилась грудинка, и смотрел на янтарные пузырьки жира.

Он, как заботливая мамаша, уже несколько раз без всякой посторонней помощи покормил щенков. Они игнорировали свои персональные спальные подстилки и, как и в прошлую ночь, укладывались спать скопом. Маленькие и беспомощные, они сейчас казались ему единым организмом.

Гарри оглянулся на щенков. Он больше не изолировал их от себя в подсобном помещении, а держал перед глазами, перемещая из комнаты в комнату, против чего они, кажется, совершенно не возражали.

Его забавляли их тугие животики, короткие лапки, которыми они пользовались пока неуклюже, смешные остроконечные хвостики. Очень сложно было представить, что из таких нескладех вырастет.

Весь день Гарри занимался совершенно непривычными для себя делами, связанными с уходом за новыми домочадцами, и ни на минуту не забывал о Джине. Он все пытался понять, что за мужчина владеет ее сердцем. Кто этот загадочный человек? Гарри перебрал в памяти всех, с кем она могла знаться по работе, но это ему ничего не дало. Он пытался вспомнить о признаках, какие могли выдать ее трагическую влюбленность прежде, но ничего не припомнил. Никакие офисные слухи не приоткрывали этой тайны.

Он перенес мысли на соседей Джины, которых плохо знал, на соседей ее родителей, которых знал не лучше. Быть может, это связано с ее университетским прошлым, о котором ему ровным счетом ничего не известно. В таком случае она едет не от своего мужчины, а, наоборот, к нему. В таком случае всегда чистосердечная Джина Лейтон была с ним не до конца откровенна. И в Лондоне ее ждут не тяготы жизни в мегаполисе, а любовь или как минимум надежда на счастье во взаимности.

И почему бы ей быть с ним искренней? Они ведь так плохо друг друга знают. Тем более теперь, когда не связаны общей работой…

Гарри откинулся на спинку стула, скрестил длинные ноги в лодыжках, посмотрел на наручные часы, потянулся к стакану бренди и сделал глоток, который вмиг разлился по гортани вяжущим теплом.

Как человек деятельный, Гарри утомлялся размышлениями без поступков. Он уже давно испытывал потребность что-то предпринять для сближения с Джиной, но роковым образом запоздал в реализации этого намерения. И все-таки оставались считаные часы, в течение которых он был еще в состоянии повлиять на ее решение.

Но сделать это было тем сложнее, что он сам не знал, чего хочет. Такую женщину, как Джина, можно заинтересовать только предложением руки и сердца. Способен ли он на это?

Гарри покачал головой в ответ на собственные мысли и сделал еще один глоток бренди.

Он слишком бездумно повел себя по возвращении на родину, окунувшись в нескончаемую любовную круговерть, где одна женщина незамедлительно сменяла другую.

Ошибка юности постоянно напоминала о себе всяческими темными опасениями. Он боялся впасть в зависимость от человека, который захочет коварно воспользоваться его любовью и доверием.

Гарри оправдывал свою осторожность былым опытом, но не мог простить себе одного. Он потратил почти год на то, чтобы развлекаться с женщинами, которые очень скоро становились ему безразличны, и скупился на проявление своих искренних чувств к Джине, полагая, что никуда она от него не денется. Гарри заставил ее думать о себе значительно хуже, чем был на самом деле. И теперь, когда он отчаянно нуждался в ней, и только в ней, она ускользала из-за другой, таинственной любви.

Его разрывали отчаяние, ревность, злость и совершенная растерянность.

Он потратил вечер на обольщение и выяснение подробностей, но она не поддалась. Джина осталась глуха к его намекам, она откровенно отвергла предложение вступить в любовную связь, о котором Гарри тотчас пожалел, видя, как одна мысль о возможности дешевой интрижки покоробила девушку.

Хуже того, настойчивость Гарри она сравнила с маниакальной цепкостью его первой жены. И тогда уже оскорбился он.

Ручательства в дружбе, принесенные в итоге друг другу, совершенно ничего не значили. Во-первых, потому что Гарри не верил в дружбу между мужчиной и женщиной, а во-вторых, он знал, что и среди знакомых женщин у Джины нет по-настоящему близкой подруги. Слишком закрытый она человек.

Невзирая на все их различия, Гарри ощущал органическую связь с Джиной. И пусть он считался поверхностным и непостоянным в интимных отношениях, но в главных представлениях о любви и браке они оба были одинаковыми максималистами.

Еще раз взглянув на часы, он нагнулся выключить жарочный шкаф. Кухню наполнили раззадоривающие аппетит ароматы.

Гарри ненавидел Анну, эту жестокую двуличную женщину, которая надолго отвратила его от одной мысли о любви и браке. И даже если он сглупил тогда, поспешив обменяться с ней кольцами и клятвами, она не имела права так бесчинствовать, в расчете насильно привязать его к себе. Она осквернила священное для Гарри имя любви.

Он спасся тогда, но также и увяз. Увяз в собственных страхах и опасениях.

А после узнал, что меньше чем через год после их скандального развода Анна вновь вышла замуж. Некоторые женщины просто не представляют себя вне брака, стараясь опутать и обескровить своими посягательствами слепо влюбленных.

Гарри следовало прозреть раньше.

Было огромное искушение в каждой женщине видеть вероломство Анны. Но это стало бы еще большей ошибкой.

Он знал наверняка, что Джина Лейтон – полная противоположность его первой жены. В Джине не было ничего от той жеманной, лицемерной, ухватистой женщины.

Но Гарри больше не доверял своим чувствам, призывая на помощь суд логики и практических соображений. Рассуждения его были таковы: коль скоро он не планирует всю жизнь провести бобылем, то пора бы и о семье подумать. Так не лучшая ли Джина кандидатура в жены?

Понятно, подобные рассуждения ни одной женщине не польстят. Поэтому он считал более верным оставить их при себе, а Джине дать понять, что она ему интересна.

Невероятные существа эти женщины! – вздыхал Гарри. Кто мог подумать, что скупая на эмоции и речи, всегда строгая и деловитая образцовая служащая Джина Лейтон в тайниках своей аскетической души лелеет любовь?!

Он был уверен, что осчастливит этого сухаря в юбке своим вниманием. А она даже не изменилась в лице.

Рядом с Джиной Гарри чувствовал себя глупым и самонадеянным мальчишкой, но от этого его уважение к ней лишь росло, пока не стало пугающих размеров, заполнив его всего изнутри, вытеснив даже осмотрительность опытного холостяка.

Все, все оказалось напрасным. Она уезжает. А он остается с четырьмя щенятами, которые в скором времени разнесут его чудесный дом в пух и прах, поставив крест на робких попытках хозяина обрести семейное счастье.

Ни одна здравомыслящая женщина не пожелает войти в дом, где верховодит собачий выводок. Окружить себя сворой – вот гарантия от всех злоключений опрометчивого брака. Если Гарри хотел именно этого, то он преуспел!

В очередной раз Гарри любовно посмотрел на мерно сопящую четверку. Он никогда не планировал заводить животных. Но когда увидел любимое веснушчатое лицо, умильно склоненное к щенкам, то тотчас в один миг все для себя решил. Он оставит щенков – не одного, даже не двух, а всех.

Он всегда корил себя за импульсивность, но сейчас, глядя на Дейзи, Рози, Поппи и Циннию, вспоминая веснушки и сине-фиолетовый взгляд любимых глаз, он еще не жалел о своем решении.

Гарри поднялся и принялся прохаживаться по кухне, совершая сложную умственную операцию. Ему было нужно отделить поверхностные эмоции от глубоких чувств, желания и предположения от фактов. Гарри заставил себя представить свою повседневную жизнь в условиях, когда не будет видеть Джину пять дней в неделю с утра и до вечера. Он тщательно обдумывал, что реально потерял с ее увольнением. Ведь вполне возможно, что она была ему так мила именно на своем месте в офисе, а отнюдь не как потенциальная хозяйка его дома.

Но, вдумываясь в такие нюансы, Гарри еще больше себя запутал.

Лишь одно обстоятельство оставалось для него несомненным. Когда он ненадолго закрывал глаза, перед мысленным взором оказывались рыжие локоны, озорные веснушки, фиалковые глаза, сдержанная улыбка, умный взгляд…

Если счастье и покой, которые ему дарят мысли о Джине, и есть любовь, то он ее любит. И любит давно.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Пробудившись после ночи, Джина не почувствовала себя отдохнувшей.

Это была последняя ночь в ставшем родным доме. К вечеру предстояло его покинуть. Она не могла отделаться от мысли, что смотрит на все прощальным взглядом. Это добавляло тоскливости к, увы, и без того подавленному настроению. Ей приходилось усмирять свою излишнюю слезливость.

Накануне она скребла и чистила дом, упаковывала вещи, прерываясь лишь для того, чтобы перекусить и поговорить по телефону с сестрами Бриони и Маргарет. Как и обещала, к вечеру она собралась на ужин к родителям, хоть и предчувствовала, что это дурно на нее подействует. Так и случилось.

У всех на лицах читалась боль сожаления. Семья, казалось, смирилась с ее решением. Но от этого было лишь тяжелее, поскольку ей не довелось отстаивать свою идею. Она просто чувствовала себя обреченной поступить так, как сама задумала. Тем более что отец четко высказал одобрение – не столько желанию дочери переехать в Лондон, сколько ее решимости. И как после такого возможно отступиться, даже если отец и сказал это лишь с целью морально поддержать дочь в трудный для нее момент? Мама же была готова расплакаться, провожая Джину после ужина, как будто дочка отправляется в Австралию или на Луну, а не в Лондон. Прощаясь, мать обещала позвонить утром.

Вернувшись в свою квартирку поздно вечером, Джина уже не узнала своего дома.

Ее личные вещи стояли в прихожей, упакованные в чемоданы и сумки. А мебель уже ждала новых жильцов. Она спала на своей постели словно в гостях, чутко и урывками. А проснувшись, стала слепо смотреть в потолок.

Она уже в детальной последовательности мысленно прокрутила свой отъезд: то, как снесет вещи в свою надежную маленькую машинку, в последний раз обойдет дом, проверив, ничего ли не забыла, отдаст ключи новым съемщикам, сядет за руль, пересечет с детства знакомую часть города, вырулит на загородную дорогу и станет приближаться к большому фантастическому городу… К городу, к которому она ничего не чувствует, помимо пиетета, к городу, в котором ей ничто не напомнит о странной и пугающей любви.

Супружеская пара, претендовавшая на ее квартиру, обещала явиться в одиннадцать с арендатором. Следовало сдать квартиру в лучшем виде. За это Джина нисколько не волновалась. Она всегда была аккуратной, теперь же стала до дотошности щепетильной. Даже при самой строгой инспекции жилье будет признано идеальным.

Джина села на край постели. На вешалке висел костюм, который она планировал надеть в дорогу, на прикроватной тумбочке, как и в ванной комнате, оставались еще вещи, которые следовало упаковать.

Девушка взяла щетку для волос и принялась неторопливо расчесывать медные локоны, мерностью действия приводя и сбивчивые мысли в порядок.

Она знала, что может подолгу не думать о Гарри, если чем-то серьезно занята. В работе она отрешалась от всего. Однако она знала и то, что стоит ей о нем вспомнить – и боль уже не унять.

Гарри не позвонил накануне. И она глубоко переживала это, втайне надеясь на какое-то сказочное разрешение этой сердечной проблемы.

Но если он позвонит теперь, когда Джина практически стоит на пороге дома, то она не сможет простить ему этого никогда.

Вздохнув, она отложила расческу, глядя на окно, в которое слабо проникал утренний свет, скрадываемый муслином штор.

Глупо ждать от него звонка, подумала Джина, поднимаясь с постели. Разве только захочет сказать последнее «прощай»…

Гарри Бридон – этот так и не повзрослевший взбалмошный мальчишка, он мог позволить себе любую выходку: менять женщин по дням недели, завести не одного щенка, а сразу четверых, смущать серьезную девушку фривольными предложениями, попытаться удержать ее ради каприза, когда она на все решилась. И стоит ли ей, зная это, ожидать от него зрелых обдуманных поступков настоящего мужчины, который живет завтрашним днем?

Джина обожала Гарри, но не могла закрыть глаза на его недостатки. В своем чувстве она ловила себя на сходстве с любящей матерью, которая бесконечно предана своему нежному, но бестолковому дитяти. Джина не считала такую любовь жизнеспособной, потому и купила себе билет в новую жизнь, надеясь вырвать Гарри, этого очаровательного большого младенца, из своего сердца.

В этом она видела единственно верное решение. Хотя много всяких сценариев перебрала в уме, с тех пор как распознала в себе эту любовь. Она даже имела бесстыдство раздумывать о том, чтобы стать любовницей сына босса. Но очень скоро отсекла эту идею. Несмотря на свою реалистичность, такой сценарий категорически противоречил ее душевному складу.

Тогда она принялась раздумывать над тем, как бы обратить внимание Гарри на силу и глубину своей любви, внушить ему, что они могли бы быть по-настоящему счастливы вместе. Но стоило увидеть этого улыбчивого ловеласа с очередной пассией, желание открыться ему тотчас испарилось. Он бы просто не понял, зачем менять всех женщин мира на одну привереду.

Джина размышляла, как, отвечая на его знаки внимания, уступая в малом, не перейти черты и в то же время повлиять на его намерения и поступки. Но в этом было что-то вовсе коварное.

Нет, Джина Лейтон придерживалась старомодных взглядов. Она была заложницей романтических представлений о том, что мужчина должен превосходить женщину не только в физической силе, но и в силе духа и убеждений. Ей не хотелось быть спутницей человека, которого следует направлять. Она могла пойти на отчаянный шаг и вверить свою женскую честь в руки решительного мужчины, могла безрассудно признаться в своей любви, поклясться в верности, безоглядно отдаться ему. И если бы такой поступок стал бы ее роковой ошибкой, даже тогда она не стала бы сожалеть.

Но Гарри Бридон, этот бесподобный, остроумный, любвеобильный малый… Она не подозревала его в вероломстве, не опасалась за свою женскую репутацию. И даже если бы между ними что-то случилось, Гарри Бридон никогда не стал бы хвастать этим и выносить на общий суд. Совсем не такого исхода Джина надеялась избежать, удерживая этого плейбоя на расстоянии.

Она надеялась сохранить свою любовь к нему первозданной, незамутненной плотскими помыслами.

Раздался телефонный звонок. Джина, помня о намерении матери, поспешила ответить.

– Привет, мама, – сонным голосом пробормотала она.

И в ответ услышала добродушный мужской смех, который без труда узнала.

– Это не мама, а всего лишь Гарри… Гарри Бридон… Помнишь еще такого? – весело спросил он.

– Конечно, помню, – едва слышно ответила она.

– Надеюсь, не разбудил. У тебя голос сонный. Прости, если потревожил. Просто подумал, что если ты сегодня уезжаешь, то, наверное, уже на ногах, – в оправдание себе проговорил Гарри.

– Несколько минут назад проснулась. Так что ты меня не разбудил. А голос сонный, потому что не выспалась. Плохо спалось после прощального семейного ужина, – для чего-то уточнила она.

– Могу представить… – сочувственно произнес Гарри. – Утопили в слезах?

– Хуже… – многозначительно вздохнула Джина.

– Что может быть хуже родительских слез? – иронически поинтересовался собеседник.

– Проявили полное понимание, сдержанно выразили свою безоговорочную поддержку. Так что если у меня и оставались какие-то сомнения, то теперь придется забыть о них и ехать, невзирая ни на что, – объявила она.

– Они тебя отпустили?! – изумился Гарри.

– Скрепя сердце. Мама чуть не всплакнула. Но все же они решили мне не препятствовать, поскольку я уже взрослая, мне и решать. И они правы. А я не должна трусить и поддаваться нелепым страхам новизны.

– Всегда восхищался твоей рассудительностью, – проговорил Гарри. – Если не знать, какие чувства тебе приходится в себе подавлять, то может сложиться ложное впечатление, будто ты совершенно бесстрашна.

– Я не бесстрашна, и тебе это известно, – хмуро отозвалась девушка. – Как ты ладишь со своими подопечными?

– С Дейзи, Рози, Поппи и Циннией? – задорно спросил ее Гарри.

– Да, с этими самыми, с поименованными, – в тон ему подхватила Джина, чувствуя, как ее настроение постепенно выправляется.

– О, эти крохи бед не знают, лопают, мочатся и спят, – ответил хозяин. – Послушай, я ведь не по поводу этой четверки карапузов тебе звоню, – бегло проговорил он и притворно закашлялся, затягивая паузу.

Джина почувствовала, что ее ноги холодеют и не чувствуют под собой тверди. Она крепче вцепилась в телефонную трубку и медленно опустилась в кресло.

– Да, что случилось? – дрожащим голосом произнесла она.

– Тебе не о чем волноваться, – постарался успокоить ее собеседник и вновь смолк. – Ты так

помогла мне в ночь, когда мы нашли этих поименованных. Я и не поблагодарил тебя толком.

– Гарри, ты вовсе не обязан меня благодарить. Я сделала то, что сама считала нужным сделать для бедных подкидышей. Только и всего.

– Я так не думаю, – строго возразил он. – Теперь, официально став хозяином этой четверни, я чувствую себя в долгу перед тобой. Твои доводы, твое участие в их судьбе позволили мне принять не эмоциональное, а осознанное решение. Это очень важно.

– Гарри, ты сделал это сам.

– Прошу тебя, Джина, не спорь. Я и так чувствую себя в сравнении с тобой тюфяком, – самокритично объявил он, и в его голосе не было ни явной шутливости, ни легкой иронии.

– Гарри… – осторожно начала она.

– Позволь досказать, – аккуратно перебил он ее.

– Я слушаю.

– Это твой последний день в городе. Завтра ты будешь уже далеко. Я прекрасно понимаю, что сегодня у тебя много важных дел, что тебе некогда и вообще ты очень устала. Но я прошу тебя уделить мне некоторое время. Позавтракай хотя бы со мной… Я надеюсь, это возможно?

Джина отчетливо слышала, как дрожал от волнения его голос. Она нервно глотнула воздух и чуть не поперхнулась. Глаза засаднило от слез. Она не могла понять, за что ей такое испытание и как с ним справляться.

– Ты меня слышишь? – вкрадчиво произнес Гарри после нескольких мгновений напряженной

тишины. – Джина, где ты? Отзовись, детка, – ласково попросил он все тем же взволнованным голосом.

Джина знала, он не притворяется. Гарри такой, какой он есть, не хуже и не лучше. Возможно, сейчас, предчувствуя близкую разлуку, после нескольких удивительных часов, проведенных вместе, он искренне убежден, что любит ее. Но так ли это?

Он сам признался, что очень скоро охладел к своей первой жене. Джина, конечно, не вопьется в него, как Анна, лишь бы удержать при себе. Она отпустит его, как только почувствует, что связь ослабла. Но ей самой от этого благоразумия будет лишь хуже.

– Да, Гарри. Я тебя слышу, – отозвалась она.

– Всего лишь один завтрак, – просительно повторил он.

– Хорошо, Гарри. Я с удовольствием позавтракаю с тобой, – согласилась Джина, тотчас схватившись за голову от проявленной слабости.

– Чудесно! – в один миг воспрянул Гарри. – Знаю я недалеко от твоего дома одно замечательное кафе, которое открывается спозаранку, там подают отличные завтраки.

– Я догадываюсь, о каком кафе ты говоришь. Там действительно отменно кормят, – подтвердила она.

– В какое время ты сможешь прийти? – деловито осведомился Гарри.

– От меня это в двух шагах… Когда ты подъедешь?

– По правде сказать, я сижу сейчас в своей машине под окнами твоей квартиры. Если хватит телефонного шнура, вполне можешь взглянуть на меня.

– Гарри, что ты тут делаешь? – изумленно спросила она, поднимаясь с кресла, и, осторожно подтягивая телефонный шнур за собой, приблизилась к окну.

– Так… Решил полюбоваться рассветом. Знаю, что в этой части города открывается самый волшебный вид на восток. Тебе это известно?

Джина пригляделась к человеку возле спортивной машины с трубкой мобильного телефона возле уха, который стоял, обратившись лицом к ее окнам. Она не стала раздергивать шторы, поскольку была не причесана,

– Гарри, я только поднялась. Мне бы еще душ принять.

– Отлично. Ты, главное, не спеши, Джина. Я ведь и подождать могу. Это не проблема.

– Тебе не зябко? – заботливо поинтересовалась она.

– Терпимо, – отозвался он.

– Мы позавтракаем вместе, Гарри, но учти, что к одиннадцати я должна быть дома. Придет арендодатель вместе с будущими съемщиками, – предупредила она.

– Я постараюсь тебя не задерживать, – заверил ее он.

– Гарри…

– Что, Джина?

– Если тебе очень зябко, все-таки ранний час, ты можешь подняться и подождать здесь пока я буду собираться, – мягко предложила ему Джина.

– Не волнуйся. Если начну околевать, спрячусь в машину и включу обогрев. Со сборами не торопись, я буду ждать, сколько потребуется, – четко проговорил он. – Я предвкушаю восхитительный день, когда туман рассеется! А ты что на этот счет думаешь?

– Думаю, я запомню этот день на всю жизнь, каким бы он ни выдался, – вздохнув, ответила Джина.

– Понимаю… – глубокомысленно произнес мужчина, которого она старательно разглядывала сквозь занавески. – Метеорологи говорят, что будет хоть и прохладно, но солнечно. Учти это, когда будешь одеваться.

– Учту… – сказала Джина, посмотрев на единственный, неубранный в чемодан костюм. – Ты решился оставить щенков одних? – осторожно спросила она.

– О, за них тоже не стоит тревожиться. Перед уходом я их обслужил по полной программе. Когда уезжал, они спали, сгрудившись кучкой. А миссис Ротман обещала прийти сегодня пораньше. Как видишь, мое предложение позавтракать вместе экспромтом не назовешь. Я мучительно вынашивал его весь вчерашний день.

– Осмысленное решение? – иронически поинтересовалась Джина.

– Вот именно!

– Ты платишь миссис Ротман по тарифу выходного дня?

– Плюс сверхурочные, – добавил Гарри.

– Разорительно, – усмехнулась Джина.

– Мне только в радость. Не упускать же из-за таких мелочей последний шанс… Собирайся, Джина. Я тебя жду!

– Я спущусь… скоро! – пообещала ему девушка и положила трубку.

На некоторое время Джина задержалась у окна, скрываясь за драпировкой. Она видела, как Гарри убрал телефон и легко провернулся на каблуках, на его лице сияла улыбка. Он действительно смотрел на восход.

Джина поспешно приняла душ. Ей некогда было заниматься прической, поэтому она просто просушила волосы и убрала их в высокий хвост. Порывшись в дорожной сумке, она извлекла из нее джинсовые брючки и свитер. Костюм показался ей слишком деловым. Такой Гарри многократно видел ее в офисе, а прочая достойная одежда покоилась под толщей других вещей по разным чемоданам.

Конечно, Джина рисковала предстать перед ним простушкой. Но спешка и особые обстоятельства оправдывали ее.

Джина потрясла косметичку и вооружилась коричневой тушью. Губы она тронула ягодным блеском. Пользоваться тональным кремом и прочими ухищрениями, чтобы скрыть веснушки, она не стала. Накинув на плечи жакет от костюма и взяв сумочку, посмотрела на себя в зеркало. Так она частенько ходила, когда ей было лет на десять меньше.

Наверное, потом ей придется пожалеть о своем поступке. Ну и пусть. Она спешила к нему, не думая о последствиях.

Гарри Бридон был ее слабостью, ее страстью, ее одержимостью. Джина действовала безрассудно, как все влюбленные, и была счастлива собственной опрометчивостью.

Девушка открыла дверь, но тут же снова притворила ее. Вернулась к зеркалу и строгим, обеспокоенным взглядом посмотрела на себя. Она не была так сумасбродна даже в юности. Ею двигало отчаяние, мысль о том, что это ее последний, во всех смыслах этого слова, шанс.

Джина подошла к окну и посмотрела на Гарри Бридона. Высокий, красивый, в кожаном пиджаке, он, прислонившись к машине, стоял спиной к ней. Темные волосы отливали на солнце.

Точно так же он стоял, когда она появилась на крыльце, но тотчас обернулся, едва расслышав звук ее шагов. Его всегда улыбчивое лицо еще более просияло, когда он устремился к Джине навстречу.

– Привет, – горячо шепнул Гарри, и от него пахнуло свежестью утра и одеколона. – Ты быстрее, чем я мог предположить. И веснушки на месте, – шутливо отметил он, мягко взяв ее за руку.

– Потому и на месте, что не хотелось заставлять тебя ждать.

– Так это отлично! Я уже говорил, что в восторге от твоих золотистых конопушек?

– Говорил, – смущенно кивнула ему Джина.

– Ты не слишком ли легко одета, милая? – спросил он, обняв девушку за плечи, и сделал это так естественно, что у нее не возникло ни слова возражения. – Ну ничего, я тебя быстро домчу.

– А разве мы идем не в кофейню через дорогу? – удивилась она.

– А разве через дорогу есть кофейня?

– Да, тут недалеко… наискосок.

– О, нет, я имел в виду совершенно иное место, когда звал тебя разделить со мной трапезу. В двух милях отсюда, на выезде из города… Пару месяцев назад совершенно случайно обнаружил это заведение, остановившись на заправке. Отличный заповедник, забитый до отказа водителями-дальнобойщиками. Там совершенно потрясающее меню. Оно напомнило мне об Америке. Там такие заведения сплошь и рядом. Я и представить себе не мог, что такое возможно в нашем йоркширском захолустье.

– Первый раз слышу, – отозвалась Джина, усаживаясь в автомобиль Гарри.

– Понимаю твое удивление, – сказал он, закрыв дверцу с ее стороны.

Обойдя авто, он расположился за рулем и растер подстывшие руки.

– Дальнобойщики, говоришь? – с некоторым беспокойством в голосе переспросила она.

– Эй, крошка, не дрейфь. Со мной ты в безопасности! – забавно сымитировал американский выговор ее спутник и завел двигатель.

Он развернул машину, и они поехали. Их взгляды на секунду встретились, и Гарри озорно ей подмигнул. Джина невольно рассмеялась.

Она чувствовала себя необычайно легко и свободно, пока автомобиль нес их прочь от горо-

108

да к тому заведению, что по дороге ей нахваливал Гарри.

– Ну, как настроение? – спросил ее он.

– Представь себе, улучшилось, – призналась Джина.

– Что с человеком делает одна идея импровизированного завтрака! – торжественно воскликнул Гарри и тихо добавил: – Я очень рад, дорогая. – И сделал то, от чего Джина зажглась наподобие спички, – нежно провел тыльной стороной ладони вверх по ее щеке. Затем, вернув руку на руль, сосредоточился на дороге и деловито спросил: – Много вещей придется перевозить?

– Да… несколько чемоданов, несколько сумок. Надеюсь, уместятся в мою машину, – возобладав над своим волнением, небрежно отозвалась Джина.

– В случае чего впихнем в мой автомобиль, – предложил Гарри.

– В твой?

– Я хочу сопроводить тебя до нового места жительства, – просто пояснил он.

– Нет, Гарри, это исключено. Ты думаешь, мне никто не предлагал помощь? Я отказалась, потому что должна сделать это в одиночку. Для меня это крайне важно, – проникновенно проговорила Джина.

– И кто же предлагал тебе помощь? – шутливо спросил Гарри, но за этой игривой интонацией отчетливо прослушивались нотки соперничества.

– Родители, сестры… – тускло перечислила Джина.

– Вот как? Отлично! – выдал свой излюбленный вердикт Гарри. – А если я попрошу, ты позволишь проводить тебя в Лондон?

– Нет, Гарри, не стоит усугублять тяжесть прощания. Мне и без того нелегко оставлять все дорогое моему сердцу.

– Этот мужчина, к которому ты неравнодушна… он живет в Лондоне? – как бы невзначай полюбопытствовал Гарри.

– Ради этих выяснений ты ни свет ни заря вытащил меня из дома? – насмешливо посмотрела на него спутница.

– Если он попросит тебя, ты будешь с ним? – не дождавшись ответа на первый свой вопрос, тут же задал следующий Гарри.

– Он не в Лондоне… и нам не быть вместе, – покачала головой девушка.

– А вдруг?!

– Исключено, Гарри,

– И ты одна в чужом городе с холодным сердцем? Джина, тебе не страшно?

– Мы уже несколько раз заговаривали об этом, Гарри, – терпеливо напомнила ему Джина.

– Послушай, тебе придется преодолевать эту ситуацию, – сочувственно произнес он.

– Придется.

– Ты будешь с кем-нибудь встречаться? – спросил он.

– Кто знает… – пожала она плечами.

– А ты бы не согласилась встречаться со мной? – осторожно поинтересовался он и счел нужным добавить: – Всерьез встречаться.

– Всерьез? – с явным сарказмом спросила она.

Гарри покивал в ответ.

Джина только вздохнула на это, предоставив ему догадываться об истинном смысле ее иронии.

– Джина, ну ты же понимаешь, что нельзя зацикливаться на одном человеке, когда чувство к нему не имеет перспектив. Ты ведь разумный человек, – торопливо внушал ей Гарри.

– Но мы говорим о чувствах. При чем тут мой разум? – попыталась отшутиться она.

– Тебе, конечно, может показаться, что я говорю глупости, Джина, но заверяю тебя: сегодня я серьезен, как никогда! – нервно заявил он и бегло посмотрел на спутницу.

Она тоже повернулась к нему. Ее сердце подпрыгивало. Впереди разворачивалась свободная дорога, но Гарри вырулил на обочину и остановился.

– Джина! – серьезно начал он. – Настало время выложить карты на стол.

Джина моргнула от неожиданности такого решительного заявления, но главный сюрприз ждал ее впереди.

Гарри осторожно занес руку ей за плечи и привлек к себе. Придерживая кончиком пальца подбородок девушки, он мягко коснулся губами ее рта.

Губы Джины распахнулись ему навстречу. Такого глубокого и нежного поцелуя ей испытывать еще никогда не доводилось. Она вся словно разогрелась от этой его ласковости. Усталость и напряжение растворились в горячих волнах взаимного тяготения.

Джина положила ладонь на грудь Гарри, под ее пальцами порывисто стучало его сердце. Этот поступок стоил ему определенных волнений, о чем она могла судить по сбивчивости ударов. У нее и у самой кровь шумела лавинным потоком.

– Мы обязаны попробовать, Джина, – прошептал ей на ухо Гарри, обняв за шею. – Не имеем права не попробовать. Пусть не все сразу, пусть постепенно… Все будет так, как ты пожелаешь, поверь. Но я не готов отпустить тебя. У нас все еще может получиться.

– Гарри, я еду в Лондон, – сухо проговорила девушка, отстранившись.

– Это не может стать помехой, – неунывающе проговорил он.

Джина недоуменно посмотрела на него. У нее было такое чувство, словно все это ей чудится, происходит не в реальности, а в причудливом смешении кошмарного бреда и волшебного сна.

Ее сердце кричало, отвечая ему согласием, но вместо доверчивого кивка Гарри видел хмурую настороженность.

Пылкое побуждение его осталось безответным.

– Давай будем реалистами, Гарри, – произнесла Джина фразу, которую нельзя было считать неожиданной, поэтому Гарри тотчас отозвался:

– Давай.

– Ты хоть на секунду представляешь нас вместе? – с сомнением спросила она.

– Если я начну распространяться на эту тему, ты сочтешь меня законченным бесстыдником, – пошутил он. – Но я очень и очень хорошо представляю нас вместе.