Текст книги "Ночная гостья"

Автор книги: Хелен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Хелен Брукс
Ночная гостья

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– До сих пор поверить не могу в то, что ты действительно увольняешься, Джина.

– Однако это так. Другой возможности не будет. Сегодня мой последний день.

– Я надеялась… Нет, я просто была уверена, что ты передумаешь! Такое чувство, будто ты работаешь здесь целую вечность. И я даже представить не берусь, что завтра ты не придешь в этот офис, – драматически заключила младшая коллега.

– Именно поэтому я и увольняюсь, Натали… Не могу же я в самом деле сидеть за этим столом вечно. Пора что-то менять, – рассудила Джина Лейтон и широко улыбнулась.

Не пристало выносить на суд младших сотрудников свои истинные мысли, тем более горести.

Последние одиннадцать лет действительно кому-то могли показаться вечностью. Именно столько Джина Лейтон проработала в этом офисе, придя в него с университетской скамьи в возрасте двадцати одного года. За время своей работы на «Бридон и сын» она стала неотъемлемой частью компании, словно кирпич в стене или патрон в обойме, как любят говаривать на всяческих корпоративных тренингах. И все эти годы Джина демонстрировала неослабевающий интерес к своему делу, искренне болела им, так что ее намерение уволиться стало для коллег настоящим шоком.

Натали, вновь изобразив на лице уныние, пролепетала:

– Ну, не знаю, как я смогу поладить со Сьюзен… Она совсем не такая, как ты.

– Разумеется, не такая, – спокойно отозвалась Джина. – Но, уверена, вы найдете общий язык. И все у вас пойдет нормально. Иначе и быть не может, – ободряюще добавила она.

Слова уверения не были пусты, весь последний месяц Джина вводила Сьюзен Ричарде в курс и была в ней полностью уверена. Среди ее подчиненных дураков не водилось, это Джина знала наверняка, даже Натали на своем месте обнаруживала похвальную сообразительность и расторопность. Просто Натали имела странную особенность казаться глупее, чем она была от природы. Этому способствовали ее легковесные комментарии, чрезмерная эмоциональность и банальная болтливость, которая утомляла всех, кроме нее самой. Но в рамках функций, определенных для нее Джиной, Натали проявляла должное усердие и обязательность, а большего от нее никто и не требовал. Ну, иногда все же приходилось ей отдельно растолковывать какое-то задание. И Джина не считала это зазорным, тогда как Сьюзен порой позволяла себе выйти из берегов, побушевать немного и, только успокоившись, объяснить Натали в доступной для той форме, что же от нее требуется. Это создавало некоторую напряженность в маленьком, преимущественно женском коллективе.

Джина по мере сил пыталась бороться с проявлением неуважения друг к другу. Профессиональные переживания коллег она воспринимала как свои собственные. При этом умела сохранять беспристрастность и никогда не заводила любимчиков.

Но теперь, в свой последний день, Джина чувствовала удивительное ко всему безразличие и понять не могла, как болела всей этой суетой долгие одиннадцать лет своей жизни. Чувствами своими она была уже устремлена в будущее, которое становилось ближе с каждой минутой. Казалось, что с грядущим освобождением неимоверный груз спадет с ее плеч. И даже голоса коллег доносились до ее слуха приглушенно.

Она с нетерпением ждала того мгновения, когда покинет офис «Бридон и сын» в последний раз с тем, чтобы никогда сюда не возвращаться.

Джина не была сентиментальным человеком, любящим барахтаться в воспоминаниях, идеализируя прошлое, как какую-то сказку. Всякое случалось за эти одиннадцать лет, и плохое и хорошее. Ей было за что благодарить судьбу, ей также было в чем упрекнуть себя.

Тем более подстегивало ее нетерпение вырваться отсюда, мысль о том что прощалась она не только с маленьким кусочком вечно бурлящего Йоркшира, где родилась и выросла, заводила друзей, расставалась, имела любящую семью…

Этим увольнением Джина одним махом меняла весь уклад своей жизни. Впереди ее ждал Лондон, новая работа, новая квартира, новый круг общения, новые интересы, привычки, увлечения. Новое все!

Именно так рисовалось ей будущее – крупными радостными мазками. Она понимала, что это очень по детски, так предаваться иллюзиям предвкушений, но не останавливала себя. Она была молода, энергична, предприимчива. И этого, по ее убежденному мнению, было достаточно, чтобы заполучить если не весь мир, то хотя бы интересующую ее часть.

Джина чувствовала внутри себя волнение первоклашки. Она хотела насладиться этим ощущением, понимая, что с годами оно будет посещать ее все реже и реже. Поэтому она тихо обратилась к Натали, которая, похоже, не собиралась замолкать, торопясь излить Джине все, пока та не покинула их навсегда:

– Прости, Натали… Мне еще нужно успеть сделать несколько неотложных дел, прежде чем мы выпьем по бокальчику в знак расставания.

Босс Джины обещал закатить в честь увольняющейся подчиненной прощальную вечеринку с коктейлями. И до вечеринки оставалось ровно два часа. Это должно было стать точкой, особым знаком завершения долгого отрезка непростого пути.

Натали смущенно улыбнулась, с сожалением понимая, что слушать ее больше не намерены, и упорхнула за свой стол, закрыв дверь в кабинет начальницы, который та занимала последние четыре года.

«Бридон и сын» издавна являлась одной из крупнейших в отрасли сельскохозяйственного машиностроения фирм в регионе. Должность ассистента руководителя фирмы считалась несомненным карьерным достижением. И Дэйв Бридон был отличным боссом. Славный малый, как говорили в этих краях. Крепкий профессионал, надежный семьянин, здоровяк и весельчак. За все годы работы с ним Джина не слышала никаких несправедливых придирок. И если бы только это было возможно, то она никуда не стала бы уходить.

Джина стояла у большого окна своего кабинета, раздумывая над тем, что же стало причиной ее увольнения.

– Есть! Есть еще время передумать-перерешить! – торжественно проговорил Гарри Бридон – единственный сын и правая рука босса, без стука войдя в кабинет Джины.

Девушка обернулась на его нарочито приподнятый клич.

– Увы, – тихо произнесла она и вернулась за рабочий стол.

Гарри закрыл дверь и сел напротив Джины, крепко сцепив в замок пальцы обеих рук. Подавшись вперед, он принялся испытующе буравить ее взглядом, насмешливо улыбаясь.

Ей стоило огромных сил не принимать во внимание его выверты. Она с невозмутимым видом продолжила наводить на столе порядок, готовя рабочее место для своей преемницы.

Гарри Бридон глубокомысленно покачал головой и откинулся на спинку кресла. Уходить он не собирался, что и давал ей понять.

– Оттого, что ты прожигаешь меня взглядом, ничего не изменится, – не выдержав, объявила она.

– А мы все так надеялись, что ты передумаешь, – покачал он головой.

– Вот и напрасно. Незачем растрачивать надежду по пустякам. Человек уходит, фирма остается. Незаменимых людей нет, – холодно отчеканила Джина.

– Зря ты так, – укорил ее сын босса. – Я-то был убежден, что мы – одна большая дружная семья.

– Прости, не хотела разочаровывать. Но чемоданы уже уложены, и билет куплен.

– Отца хватит удар.

– Не придумывай! Дэйв поднимет тост за мой отъезд и продолжит заниматься своим делом, – авторитетно заявила ассистентка. – У него остается Сьюзен, которая полностью готова к тому, чтобы меня заменить. Тем более что и по экстерьеру она намного выгоднее смотрится, нежели я. Блондинка, молоденькая, прехорошенькая – одно слово, девочка с обложки… О чем еще можно мечтать?

– Тогда удар хватит меня, – пошутил Гарри.

Джина вздохнула и отрывисто проговорила:

– Никого не хватит удар, по крайней мере сейчас и по такому пустяшному поводу.

– Ничего себе пустячный повод! – эмоционально воскликнул Гарри. – Уходит целая эпоха.

– Это ты про меня? Ну, спасибо тебе, удружил, – изобразила обиду Джина. – Тебе-то что, ты всего год, как в фирме.

– Я знаю, как отец к тебе привязан. После инфаркта он стал особенно чувствителен, – надавил на жалость сын босса.

Джина широко улыбнулась и произнесла:

– Гарри, не рассказывай мне про Дэйва. Я работаю с ним уже одиннадцать лет.

Откинув свои рыжие волосы, за которые ее в детстве дразнили «морковной макушкой», она вернулась к разбору бумажных завалов.

Инстинкт самосохранения не позволял Джине всерьез относиться к словам и поступкам Гарри. Он был баловнем судьбы: богатым, красивым, успешным. За ним тянулся шлейф разбитых женских сердец. В своих отношениях с женщинами он не был оригинален. Заполучал их для утех, а натешившись, оставлял. И никто на него даже не мог за это как следует разозлиться, потому что Гарри был настоящим душкой, обаятельнейшим негодником. В Британию он вернулся год назад, когда у отца случился инфаркт, и тотчас вошел в курс дела, отлично проявив себя, пока отец шел на поправку. Однако репутации своей Гарри остался верен, вплоть до того, что не гнушался заводить офисные романы. Тем более что ему это не стоило никакого труда. Девушки сами старались привлечь к себе его внимание.

Джина не боялась стать его очередным трофеем. Не это ее тревожило.

Она обоснованно считала себя взрослой и разумной женщиной, способной противостоять ухаживаниям ветреников вроде Гарри Бридона, поскольку свое обаяние он распространял на всех без исключения особ женского пола. Вероятно, в этом молодой человек видел цель своего пребывания на земле.

В случае с Джиной все обстояло как нельзя серьезно. Она влюбилась и сама не могла понять, как это случилось. Против всякой логики, вопреки здравому смыслу она влюбилась в человека, органически не способного оценить такую любовь по достоинству. Вот это-то прискорбное положение дел и следовало считать единственной причиной не только ее увольнения, но и переезда.

Джина была уверена, что никому в офисе и в голову не придет, какова эта причина.

Свое увольнение она обосновывала рядом рациональных мотивов. Поэтому и не встретила препятствий со стороны Дэйва Бридона, который относился к ней почти как к дочери и желал только добра. Наоборот, он щедро снабдил ее рекомендательными письмами.

Что же касалось понимания со стороны всех прочих – это Джину не интересовало. Важнее было вернуть покой в собственную душу. А это было возможно только при условии, что ей не придется регулярно сталкиваться с очаровашкой Гарри, который нет-нет да и пошлет ей одну из своих козырных улыбок из арсенала действенных средств обольщения, постарается рассмешить, сконфузить или разыграть.

Гарри озабоченно покачал головой.

– Нет, Джина, все-таки я не думаю, что в Лондоне тебе понравится, – сочувственно предрек он. – Ты ведь лондонский университет оканчивала, да? Я точно помню, ты однажды обмолвилась, что очень скучала в ту пору по дому.

– Одно другому не противоречит, Гарри. Можно отлично устроиться в Лондоне, но при этом активно скучать по дому и родным. В этом есть даже особая прелесть. Когда живешь с родными бок о бок изо дня в день, сложно оценить, насколько они для тебя дороги, – философски рассудила девушка.

– Ладно, я сдаюсь! – объявил он, приподняв в капитулянтском жесте обе руки. – В конце концов, это твоя жизнь, тебе и решать. Я же, со своей стороны, искренне надеялся, что ты раздумаешь уходить… Ты наша, йоркширская. Зачем тебе Лондон?

– И это спрашивает человек, который повидал весь свет, – поддела его Джина.

– Но я вернулся, и теперь отсюда ни ногой! – клятвенно произнес молодой человек.

– Ой ли! – с сомнением отозвалась она.

– Представь только, как тебе будет одиноко в большом промозглом городе, когда здесь кругом милые дружелюбные улыбчивые лица! – патетически заявил Гарри.

– Ты свои улыбки расточаешь, как залежалый товар. Какой мне с них прок? – насмешливо осведомилась Джина. – А в Лондоне живут сейчас многие из моего университетского круга. Это пойдет только на пользу моей карьере. И жилье меня уже дожидается, очень выгодный вариант на пару с моей давней приятельницей.

– То есть мое отношение ты в грош не ставишь? – притворно обиделся Гарри и трогательно свел бровки домиком.

– А какое у тебя ко мне отношение? – всерьез спросила его Джина.

– Нежное, – не задумываясь, ответил он.

– У тебя ко всем нежное отношение, – раздраженно бросила она.

– Не виноват я, что у меня такое большое и любящее сердце, – насмешливо ответил на ее упрек сын босса и сдержанно добавил, вставая: – Не забудь оставить адрес.

– Это еще зачем?

– Я часто бываю в столице. Хотел бы встретиться, посмотреть, как поживает моя бывшая коллега.

– Хорошо, – согласилась Джина, посчитав его объяснение разумным.

– Быть может, ты со своей приятельницей даже согласишься приютить меня на ночку-другую на диванчике в гостиной, – игриво предположил он.

– На это не рассчитывай, – отрезала она.

– Отвечаешь только за себя или за свою приятельницу тоже?

– Гарри, – строго проговорила Джина.

– Ладно, молчу, – сказал Гарри и удалился, оставив девушку наедине с обострившимися терзаниями.

Джина обожала этого всеобщего любимчика. Она испытывала к нему столько любви и нежности, столько сочувствия и, что уж скрывать, влечения, что с трудом воздерживалась от откровенного проявления этих чувств.

Обе ее сестренки и большинство подруг были замужем, растили детишек, жили неприметной жизнью домашних хозяек, а если и работали, то это отнюдь не было для них делом жизни.

Джина всегда считала себя другой – деятельной, амбициозной, перспективной. Но когда год назад на сцену вышел красавчик Гарри Бридон и впервые проверил на ней действенность своих ужимок, Джина поняла, что по сути своей она ничем не отличается от остальных женщин, готовых пожертвовать всем ради любимого и семьи. Просто ее любимый оказался катастрофически легкомысленным существом, и надежд на его исправление не было. Такой человек до конца жизни будет вести себя как капризный ребенок, охочий до новой игрушки.

Она знала наперед, что не сможет с этим смириться. Оттого и покидала родной Йоркшир ради блистательного Лондона и новых надежд.

Джине было только тридцать два, и она, чувствуя себя полной сил, еще надеялась встретить того, с кем захочет задержаться в постели в субботнее утро, на пару похрустеть утренними газетами за свежим кофе, посидеть в обнимку поздним вечерком, воспитывать детей. Гарри она в этой уютной роли не представляла. Да и связывал их только горячий поцелуй в канун последнего Рождества – маленький, отчасти горький, отчасти сладкий эпизод, который и подвиг ее к поиску нового места для жизни. Об этом мимолетном происшествии Джина предпочитала не вспоминать, а Гарри, наверное, уж и вовсе позабыл.

Как Дэйв и объявлял заранее, Джине не удалось избежать теплой прощальной вечеринки с коктейлями. В такие моменты все бывшие коллеги стремятся казаться большими друзьями, чем были фактически. Джина заранее приготовилась к тому, чтобы воспринимать все с иронией и не поддаться естественному в таких случаях желанию наплевать на собственные планы и сделать людям приятное, оставшись. Ведь не стоит забывать, что отпускают они столь щедрые комплименты именно потому, что завтра уже не увидят тебя здесь.

– Надеюсь, ты не забудешь к нам дорогу? – похлопал ее по плечу главный бухгалтер фирмы Билл Дент.

Джина натянуто улыбнулась такому панибратству и съязвила:

– Только если ты мне что-то не доплатил.

Увы, у Билла не было чувства юмора. Он принял ее реплику оборонительно. Но в этот момент слово взял добродушный и всеми любимый босс.

Дэйв Бридон не стал прибегать к высокопарным и пространным речам. Он просто сказал, как рад был такому долгому и плодотворному сотрудничеству, пожелал своей бывшей ассистентке всего самого наилучшего и по-отцовски крепко обнял ее.

Джина нешуточно растрогалась и принялась благодарить его, чувствуя, как сжимается от тоски сердце. Дэйв приметил ее состояние и, отведя в сторонку, тихо проговорил:

– Не грусти, дорогая. Я буду последним эгоистом, если попрошу тебя остаться. Поступай, как знаешь. Я лишь прошу тебя еще раз все взвесить… Никто не сомневается, что в Лондоне, да где угодно, ты добьешься больших успехов. И безусловно, большой мир манит… Но, может быть, все-таки повременишь?

– Дэйв, если я проигнорирую заманчивость большого мира сейчас, когда мне тридцать два, то, как вы думаете, поддамся ли я этому искусу через пару лет? – спросила она.

– Нет, конечно, – понимающе покивал он головой. – Все правильно. Ты обязана поймать свою мечту, Джина. Пойдем в мой кабинет. У меня для тебя памятный подарок, – позвал ее бывший босс. В кабинете он передал ей небольшую продолговатую коробочку, перехваченную шелковой ленточкой. – Это в знак моей личной признательности, рыжая. Я знаю, что такого ассистента у меня больше никогда не будет. Но я приветствую твою смелость. Уважаю, что ты нашла в себе силы побороть привычку ради прорыва, ради новизны. Лондону повезло, в нем станет на одного хорошего человека больше. Но и от нас не убудет: ты была нашей и всегда ею останешься. Не так ли?

– Безусловно, Дэйв. Огромное спасибо. Я вам стольким обязана. Вы научили меня работать…

– Не болтай ерунду, – скромно остановил ее Дэйв Бридон. – Открывай подарок. Я хочу видеть твои счастливые глазки.

Джина послушно развязала ленточку и откинула крышечку футляра.

– Боже! – воскликнула она. – Какое чудо, Дэйв! Они восхитительны! – искренне изумилась девушка.

Из коробочки на нее глядел прелестный циферблат изящных наручных часиков в золоте.

– Гарри выбирал, – гордо произнес отец. – Он считает, что шик женщине необходим. Лично я выбрал бы что-нибудь более практичное. Но что на меня равняться? Гарри настоял именно на этих часиках. Скажи, угадал мой шалопай?

– Угадал, Дэйв. Они бесподобны! – заверила его Джина.

– Смотри на них и вспоминай нас, родителей, Йоркшир, – напутствовал Дэйв Бридон.

– Непременно.

– А теперь иди служебным выходом, девочка. Нечего тебе туда возвращаться. Ни к чему эти долгие проводы. Заболтают. Бывай, дорогая, – подтолкнул ее бывший босс.

Джина кинулась ему на шею, обняла, поцеловала в щеку и с комом в горле пробормотала:

– До свидания, мистер Бридон. До свидания!

– Давай-давай! И береги себя, девочка.

Джина помчалась по служебной лестнице, не оглядываясь. Ее грудь теснили слезы. Она выбежала на служебную стоянку и в недоумении огляделась, не увидев своей машины там, где оставила ее утром. Машины вообще на стоянке не было. В этот момент возле нее со свистом остановилась спортивный автомобиль повесы Гарри Бридона.

– Высматриваешь свою машину? – спросил он.

– Да, а где она?

– По-моему распоряжению доставлена к гаражу твоего дома. От греха подальше.

– Не понимаю…

– Сколько коктейлей ты сейчас выпила? – строго поинтересовался Гарри.

– Пару, – неопределенно махнула рукой Джина.

– Вот именно! – многозначительно отозвался Гарри. – Я не позволю, чтобы моя бывшая коллега угробилась на пороге новой жизни. Садись. Довезу, – сказал он и, перегнувшись через пассажирское сиденье, открыл дверцу салона.

– Спасибо, Гарри, но я могу вызвать такси, – предусмотрительно оговорилась Джина, не спеша садиться в его машину.

– К чему такси! – воскликнул он. – Его еще нужно ждать, а потом это денег стоит. Я же домчу тебя даром, с комфортом, с ветерком…

– Но тебе это не по пути.

Гарри широко улыбнулся и радушно развел руками, демонстрируя, что он весь к ее услугам.

– Чудесный весенний вечер и такая очаровательная спутница. Мне будет только приятно сгонять в противоположный конец города, дорогая. Садись, Джина, не заставляй тебя уговаривать… Руки обещаю держать на руле, если тебя именно это останавливает, – насмешливо заверил он ее и повторил: – Садись.

Джина сделала движение в сторону его машины, но затем резко и неловко остановилась.

– В чем дело? – удивился Гарри.

– Это не логично, – вдруг заявила она. – Ты езжай, куда тебе надо, а я все-таки дождусь такси, – и девушка открыла сумочку, чтобы достать мобильный.

– Ты глупишь, – откровенно заметил молодой человек. – Оставь эти дурацкие предосторожности, Джина. Мы не первый день знакомы. Я не маньяк, от которого не знаешь, чего ждать. Позволь человеку сделать тебе приятное, может быть, шанса больше не представится… Если будешь упираться, я обижусь и папе пожалуюсь на тебя, – шутливо пригрозил он.

Обычно, чем настойчивее Джину Лейтон уговаривали, тем непримиримее она держалась своей точки зрения. Такова уж была ее натура, что и не замедлило проявиться в эту самую минуту.

– А я говорю, нет! – сказала она. – Не терплю, когда люди не понимают отказа.

– Что ж я, брошу тебя здесь, а сам уеду? – приподнял бровь Гарри.

– Почему нет?

– Чувство вины меня тогда до конца жизни мучить будет, – заявил он.

– Не будет, – поручилась Джина за чувство вины, – езжай себе. Я так хочу. Слышишь? Ты ведь собирался сделать мне приятное?

– Вот ведь вредина! – сказал Гарри, раздраженно выбираясь из машины.

– Тем более езжай, – рассмеялась Джина.

Гарри порывисто подошел к ней и, взяв за локоть, указал на автомобиль со словами:

– Садись немедленно!

– Гарри!

– Что, Джина? – сердито спросил он. – Что?

– Это смешно. Мы же не дети, в самом деле, – пробормотала она, силясь сдержать улыбку.

– Вот именно, что смешно. Заканчивай со своими отговорками и садись. Уже темнеет. – Гарри подтолкнул Джину со спины, весомо возложив ладони ей на плечи. – Помочь тебе снять пальто? – галантно осведомился он. – В салоне тепло.

Джина молча согласилась и заняла свое место.

– Я должна поблагодарить тебя, – сказала она, когда Гарри уселся за руль. – Ты выбрал замечательные часики. Они мне очень понравились. Честно.

– Верю, – отозвался он и завел двигатель, – мне это очень приятно. Для меня было принципиальным, чтобы подарок исходил не только от отца, но и от меня – от нас обоих… До моего возвращения ты была для Дэйва все равно что дочь. А когда он попал в больницу, только благодаря тебе я сумел быстро войти в курс дел.

– Я всегда ценила такое доброе отношение Дэйва… Да и твое тоже, – вынужденно добавила Джина, поймав иронический взгляд Гарри.

– На этом, пожалуй, можно закончить с взаимными реверансами, – предложил он.

– Да, пожалуй, – с облегчением согласилась она.

Спортивная машина плавно и стремительно неслась по улицам города.

– Хорошая у тебя игрушка, – заметила она, оглядевшись в салоне.

– Да, спасибо… Привык я к таким в Штатах, ничего с собой не могу поделать. Люблю гонять с шиком.

– Когда есть такая возможность, почему бы не погонять… – хмыкнула Джина.

– Возможность есть, и желание – тоже, – сказал он. – Девчонкам нравится.

– А что им нравится больше, твои возможности или твои желания? – провокационно спросила Джина.

– Наверное, и то и другое. Не было повода задаться вопросом, – легковесно ответил Гарри.

– Возможности – это куда как определеннее, чем желания. Я полагаю, они и котируются гораздо выше, – углубилась в тему Джина.

– По-моему, ты сейчас затронула очень животрепещущий вопрос. У меня такое чувство, что с этим необходимо как следует разобраться. Хотя одному мне вряд ли такое под силу. Как насчет поужинать вместе? – ловко перемахнул Гарри на интересующий его предмет.

– Поужинать? – удивленно повторила Джина.

– Да, прямо сейчас. Давай остановимся где-нибудь и поужинаем. Что скажешь? Или у тебя другие планы? Может, ждет кто-то?

– Это у тебя наверняка были другие планы, Гарри, – заметила Джина.

– Ничего подобного, – возразил он. – Любишь итальянскую кухню?

– Очень.

– Подъезжаем! Роберто как-то заверил меня, что всегда найдется свободный столик, если я приведу красавицу. Сегодня именно такой случай.

– Ты известный льстец, – отмахнулась от него Джина.

– Нет, правда. В офисе не найдется такого, кто бы тебя не любил. Ты очень популярна среди наших.

– Как сказала сегодня Натали, в офисе я уже вечность. Так что это не симпатия, а скорее банальная привычка.

– Цитировать Натали – это все равно, что цитировать канарейку! – рассмеялся Гарри. – Мне постоянно кажется, что в голове у этой куколки шуршат конфетные обертки… Сколько сейчас на твоих новеньких часиках?

– Около восьми, – отозвалась Джина.

– Замечательно! Сейчас у Роберто как раз не протолкнуться. Посмотрим, как он обеспечит нам свободный столик, – усмехнулся Гарри.

– Для этого тебе следовало взять с собой такую красотку, как Сьюзен, – произнесла она.

– Но ее бы я, не тормозя у ресторана, сразу отвез к себе! – воскликнул Гарри.

– И не стыдно так говорить? – укорила его Джина.

– Ты первая начала. Мне всегда казалось, что мы с тобой друзья. А ведешь ты себя порой как прокурор или, хуже того, судья. Это, по-твоему, правильно, Джина? – серьезно спросил он.

– Прости, Гарри. Возможно, я просто не знала, что мы друзья. Мне всегда казалось, что мы только коллеги, – бесстрастно проговорила Джина Лейтон.

– И этот человек берется меня стыдить! – патетически воскликнул он. Затем остановил автомобиль на парковке возле ресторана и сказал: – Подожди меня, я пойду разведаю, есть ли свободные столики.

Джина невольно нахмурилась. Она почти поверила его хвастливым россказням. Но, не имея аргументов против, смиренно кивнула.

Гарри убежал. Она могла наблюдать, как его легкая гибкая фигура взметнулась на крыльцо и исчезла за стеклянными дверями. Его не было долго. Джина успела подумать, что, если бы шанса поужинать у Роберто не было, Гарри давно бы появился.

Он вернулся к машине с большими бумажными пакетами в руках.

– Все тут! – радостно объявил он, осторожно прислонив ношу к заднему стеклу. – Там все битком.

– Могу представить, – отозвалась Джина.

– Взял с собой. Поужинаем дома, это даже лучше. Ты как считаешь?

– Дома? – удивилась девушка, учитывая, что их дома располагались в противоположных концах города.

– Да. Миссис Ротман как раз только сегодня у меня убралась. Она – сокровище. До нее – полный завал, она же уберется всякий раз так, что не стыдно гостей привести… Ты ведь у меня не была еще. Тебе понравится. В Штатах у меня был огромный дом с видом на океан. Сплошь стекло и сталь и большие, неохватные глазом пространства. Случалось, я даже плутал в том доме, по полнедели холодильник найти не мог, но домработница всегда меня выручала, добрая женщина, – шутливо присочинил Гарри, сознательно забалтывая Джину, видя, что она кипит нетерпением возразить относительно его планов, утвержденных в одностороннем порядке. – Помня о тех своих мучениях, тут я решил купить небольшой коттеджик, но весьма уютный. Весьма. Сама убедишься. Такой домишечко в лесу. Каждый раз, когда я открываю дверь, мне так и чудится, что выскочат три разъяренных медведя с криком: «Ах, вот кто съел мою кашу и спал с моей златовлаской в моей постели!»

– Когда-нибудь они действительно выскочат, – грустно предрекла Джина, видя, что они уже подъезжают.

– Тогда я не смогу стать генеральным управляющим «Бридон и сын», – трагически заявил в ответ на ее предостережение Гарри.

– Можно подумать, ты об этом мечтаешь, – скептически отозвалась Джина, помогая ему донести до дверей аккуратного коттеджа пакеты с провизией из итальянского ресторана.

– До последнего времени я считал нужным постигать жизнь. Полагаю, знание этой науки не будет лишним ни в одном деле.

– Безусловно, – согласилась Джина.

– Вот вы все тут думаете, что я, беспутник, только и делал, что разъезжал все эти годы по свету и транжирил отцовские деньги…

– Думаем, – согласилась она.

– А ведь это не так! – объявил он, проводя ее на кухню.

– А как? – спросила она, потому что Гарри терпеливо дожидался этого вопроса.

– Я делал инвестиции, то есть вкладывал деньги в долгосрочные проекты.

– Я знаю, что такое инвестиция, – отозвалась девушка. – Выходит, ты не транжирил деньги.

– Вот именно, – подтвердил молодой человек.

– И во что же ты их вкладывал? – осведомилась Джина.

– В экономику Соединенных Штатов, Германии, Австрии! – торжественно провозгласил Гарри.

– Браво! Надеюсь, в упомянутых странах тебе присвоен почетный титул заслуженного кутилы.

– Ах, какая же ты ядовитая женщина, Джина Лейтон! – укоризненно покачал он головой. – Но отбросим шутки в сторону. Да, я сделал много рискованных инвестиций. Но, как показало время, они себя оправдали. Теперь я регулярно получаю отличный доход по приобретенным акциям. И в скором времени аккумулированные таким способом средства вернутся в семейный бизнес, развитием и расширением которого я намерен заняться.

– Развитием и расширением? Ты? – с нескрываемой насмешкой переспросила его Джина.

– Да чем же я так тебе не угодил, Лейтон?! – рассердился он.

– Ну, прости, Гарри. Только не вижу я тебя в этой роли. Сколько лет твой отец руководит бизнесом? Сможешь ты столько же?

– Представь, смогу! – заверил ее он.

– Буду только рада, – подытожила Джина.

– Белое или красное? – спросил ее Гарри, распахнув холодильник.

– Ты о чем? – непонимающе уставилась на него Джина.

– На ужин ты предпочитаешь белое вино или красное? – уточнил он.

– Ну… красное, – подумав, ответила она.

– Хорошо, а сейчас аперитивчик, – предложил хозяин дома и протянул ей бокал мартини. – Бери и отправляйся в гостиную. А я пока накрою на стол.

– Я помогу, – вызвалась гостья.

– Нет, топай, – отказался он. – Позволь мне поухаживать за тобой напоследок.

Джина послушно направилась в гостиную.

– Нет, стой! – отрывисто окликнул ее Гарри.

Джина резко обернулась, но оказалось, что она напрасно встревожилась. Он всего лишь сунул ей розетку.

– Орешки, оливки.

– Спасибо, – приняла она угощение свободной рукой и вышла из кухни.

В гостиной Джина уселась в глубокое кресло, осторожно отпивая мартини и поглядывая на орешки, в которых слишком много калорий, как, собственно, и в ужине из итальянского ресторана. И алкоголь втекает в нее уже не первой порцией, так что скоро она перестанет различать тонкую грань, опоясывающую драгоценное душевное спокойствие, оберегая его от хаоса необдуманных поступков.

Напротив нее на стене висело подернутое патиной старинное зеркало в тяжелой причудливой раме. Джина чуть перегнулась через подлокотник кресла, посмотрела на свое отражение и торопливо поправила рыжие пряди, услышав приближение его шагов.

Гарри остановился в дверном проеме и прислонился плечом к косяку.

– Сидишь? – разочарованно спросил он и, указав в сторону окна, проговорил: – Если включить уличную подсветку, будет виден бассейн, а дальше разбит теннисный корт… Ты спортивная?

– В каком смысле? – не сразу поняла суть вопроса Джина.

– Спортом увлекаешься?

– Ну… плаваю, когда выпадает возможность, – ответила она.

– С этим придется до лета повременить. В бассейне сейчас вода спущена, – шутливо отозвался хозяин и вернулся на кухню, а уже из коридора крикнул: – Ты почему ужинать не идешь?

Джина невольно улыбнулась и поднялась с кресла, заметив, как мартини приятно нашептывает легкий мотивчик.

Гарри галантно усадил гостью за стол, предупредив: