Текст книги "Дом ста детей. Семья Императора-Дракона (СИ)"

Автор книги: Хель Сорго

Соавторы: Елена Элари
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава 15

– Больше не будет пней? – дни сменялись днями, а Милах, как был забавным солнышком, таким и оставался.

Он вскочил на один из пеньков и замер на пару секунд, расставив руки, изображая из себя дерево.

Мы со знахаркой переглянулись.

– Будут, – ответила та, – но они порастут новыми ветками, а там и настоящими деревьями станут.

С нами была и недавно приезжая женщина. Она рассыпала в мёрзлую землю семена из мешочков и время от времени, рассекая кору на пнях, вставляла в образовавшуюся трещину какие-то прутики, надеясь реанимировать хотя бы некоторые деревья.

Мы бы не взяли Милаха с собой, но ему требовалось немного развеяться. Он днями напролёт проводил время с матерью, то без умолку рассказывая ей об их прошлом, пытаясь вызвать у той побольше воспоминаний, то замолкая и замыкаясь в себе, просто наблюдал за ней.

Ей, конечно, становилось лучше, физически, но в остальном… Разве что отвечать на простые вопросы она начала более охотно, и в целом сделалась спокойнее и чуть боле радостней. Однако я очень следила за тем, чтобы Милах не впадал в отчаянье, замечал хорошее, а от остального побольше отвлекался.

Рейн, видимо тоже жалея малыша, придумал ему задание – следить, как устроились пятеро (а их, не считая волчат, уже сделалось пять!) мальчишек из Дома, что решили жить у «новых местных», как все прозвали приезжих, и выбрали себе дома. Которые, в свою очередь, мой дракон помог отремонтировать, прислав на пару дней целый отряд своих людей.

Но сегодня Милаха мы провожали не в город с проверкой, а наблюдали, как работают знаменитые семена.

Они напоминали нераспустившиеся маленькие бутоны фиолетовых роз. Как только касались мёрзлой земли и были притоптаны ногой женщины, будто выпускали несколько острых лепестков и цеплялись так за льдинки или землю.

Если же этого не случалось, женщина искала для миренки другое место, бережно поднимая «бутон» с земли.

Гейл тоже шёл с нами, держась позади.

Его позвала знахарка.

И немудрено! Она возилась с ним с утра до ночи, что-то тихо и настойчиво ему твердя, строго выговаривая, когда показывал он свой недобрый характер, меньше позволяла иметь дел с другими детьми (будто, как я когда-то, опасаясь, что он вновь сплотит вокруг себя компанию и натворит дел). Воспитывала, одним словом.

И я не вмешивалась.

Если Гейл и посматривал на меня порой, как на мать, то колдунья стала ему наставницей. И этому мешать я не могла, понимая, что она даёт Гейлу то, на что я просто не способна ввиду своего происхождения.

Рейн меня тоже об этом предупредил, сказав, что раз уж рискуем мы, давая носителем магии шанс, то лучшее, что я могу, это наблюдать.

Только вот мы оба не знали, что стоило ещё и держаться чуть в стороне, чтобы не стать частью магического испытания…

Увлечённый щебет Милаха, радостно путающегося под ногами приезжей и цепочку моих размышлений прервал вдруг страшный, утробный рёв. На мгновение во мне всплыли воспоминания о проносящихся под окнами мотоциклов, звук мотора которых пробирал до костей и заставлял стёкла вздрагивать в старых оконных рамах.

Все замерли, но лишь на мгновение. Потому что озираться в поисках источника рёва никому не хотелось. Мы бросились врассыпную, знахарка только успела подхватить меня под локоток, страхуя от падения. Но почти сразу мы оставили затею бежать, ведь в стороне прозвучал короткий и сдавленный вскрик Гейла и мы обернулись.

Когда-то (будто не месяцы, а года уже прошли…), когда парнишка этот лишь появился у нас, он рассказывал историю о своём шраме на лице.

Мол, с медведем столкнулся. В голове тут же прозвучала его байка, будто только вчера Гейл с загадочным видом вещал на всю толпу детей, с гордостью, переступив через стыд за «уродство», демонстрируя свой шрам на лице:

«– Шрам мне оставил медведь чёрный с красными глазами, – говорил он таинственным тоном, выпрямляясь во весь рост. – Тогда братьев и сестёр вокруг меня было немного, но я знал, что зверь тот – это испытание, посланное мне богиней. И если я его не пройду, то заберёт он у меня моих последователей! Поэтому я бросился ему наперерез, поднимая шум, размахивая, – поднял он руки, легко взлетая на ближайший стул, – руками, стараясь казаться выше! Но медведь смёл меня своей лапой, словно пушинку, рассекая мне лицо. А затем… исчез. А я получил от богини в дар силу. Так что это, – провёл он тёмными кончиками пальцев по своему шраму под глазом, – отметина, знак моей принадлежности к силе богини Иттар».

Конечно, никакого медведя не было на самом деле. И настоящим жрецом Гейл не являлся.

Сейчас же, то ли в наказание, то ли в плату за враньё и то, что прикрывался именем богини или же и правда в испытание ему, над парнишкой нависал огромный чёрный зверь из его байки.

Глава 16

– Не тронь его! – забыв обо всём на свете, едва ли не бросилась я к Гейлу, но знахарка с силой притянула меня к себе и зажала мне рот ладонью.

– Тише, Марьяна… Даже не будь зверь колдовским, чтобы ты могла? Или себя и родных совсем не жаль? – зачастила она.

И слова возымели надо мной эффект, я перестала сопротивляться, вместо этого взглядом начала искать Милаха.

Он оказался рядом с приезжей, жался к ней, но за спиной не прятался. По серьёзному, пусть и испуганному лицу и сжатому прутику в тонкий пальцах, я поняла – он уговаривает себя быть рыцарем и защищать, а не скрываться за женщиной.

Воцарилась гнетущая, звенящая тишина. И лишь Гейл в тишине этой тихо поскуливал от отчаянья и паники, лёжа на спине, не в силах отвести от медведя взгляд.

Насланным ведением или реальным зверем он был, не важно. Опасность медведь – мы все чувствовали это – нёс вполне реальную! И пахло даже от него жаром и отчего-то подпаленной шерстью.

– Гейл… – позвала я жалобно, не выдержав, рефлекторно зарывая свой живот рукой. – Гейл, сделай хоть что-нибудь, ты ведь маг!

Он совершенно растерялся, будто ожидая, что я крикну: ты ведь жрец!

К тому же все мы думали о том, что именно богиня Иттар наслала на него испытание. А значит логичнее призывать жреческую силу…

Впрочем, учитывая, что Гейл никак не принимал истинной своей природы (а как не терять самообладания и делать что-то сильное, когда носишь в себе такой глобальный конфликт?) и проблемы в основном крылись в этом, моя просьба оказалась правильной.

Глаза Гейла вспыхнули магией. Он вдруг замер как-то… по-особому, будто выключив свой страх и нерешимость.

Протянул руку, и пальцы с выкрашенными в чёрный ногтями утонули в густой и длинной звериной шерсти.

Гейл что-то шептал, одними лишь губами, но я каким-то образом слышала обрывки его фраз: «Будь, что суждено… От магии мне никуда не деться, ведь она часть меня. Я Гейл, и коль глазами зверя смотрит на меня богиня, она милостива, ведь куда страшнее зверя. Так смотри на меня… И прими, как мага и твоего жреца. Пусть моя мать не пугается более. Пусть всё будет…»

Дальше я уже не разбирала слов.

«Моя мать»…

Он беспокоился за меня, ведь мне сейчас нельзя волноваться.

Что-то просил за меня, а ведь даже не до конца уверен, что богиня слышит его. Будто это было ещё и испытанием его веры. Страшным и, скажем так, безнадёжным. Ведь, кроме того, чтобы попытаться и (каким-то чудом) успокоиться ради этого, Гейлу ничего не оставалось.

Но он справился.

Он справился, а… свет померк для меня.

Лишь на мгновение. Будто кто-то дёрнул за верёвочку, выключая небесную лампу.

А когда я несколько раз моргнула, то обнаружила, что… нахожусь дома?

В своём старом доме.

Не зная, как реагировать, я сделала пару шагов по комнате, пальцами провела по комоду, оставляя бороздки в пыли. Выглянула в окно, за которым виднелся мой пустой двор и хлопающая на ветру калитка.

Пыльно, но уютно и одновременно тоскливо.

Меня не было здесь, казалось, целую вечность. И теперь я терялась в своих чувствах и мыслях, не понимая, как оказалась в своём прошлом мире и что с этим делать.

– Есть древняя традиция, – прозвучал за моей спиной женский чарующий, бархатистый голос, – не оставаться в долгу. Даже у богов… Но кроме одного предложения к тебе, у меня есть и вопрос. Ответишь верно если, беды не будет.

Странно, но осознание, что со мной говорит Иттар, вовсе не напугало меня…

Глава 17

Пыль кружилась в лучах полной луны (здесь в это время была ночь...), диск которой стал заметен сквозь замутнённое от пыли окно. На комоде, как и прежде, стояли баночки с засушенными цветами – ромашка, мята, душица. Любимые мною чаи. Подушка на диване, синяя с золотистой бахромой по краям, доставшаяся мне ещё от бабушки, будто ждала меня все это время.

Я обернулась на голос запоздало, будучи во власти родного дома и воспоминаний.

Передо мной стояла женщина невероятной красоты – высокая, с кожей цвета тёмного мёда и волосами, сплетёнными в сотни тонких косичек, перехваченных медными нитями. Её глаза мерцали, словно звёзды в безлунную ночь, а одежда, сотканная из теней и будто мягких всполохов костра, струилась по её телу, как живая.

– Ты можешь остаться здесь, – сказала она. – В своём мире. В безопасности. Где родишь ребёнка в окружении врачей и не будешь тревожиться за свою и его жизнь.

Моё сердце сжалось.

– А что будет с ними? – прошептала я. – С Рейном? С детьми?

– Они продолжат жить. Ты уже сделала для них многое. Что можешь ещё?

Я провела пальцами по баночкам с травами. Вспомнила, как заваривала чай для Славы после его ночных кошмаров. Как Милах прижимался ко мне, когда ему было страшно. Как Рейн смотрел на меня, будто я – весь его мир. Как ещё задолго до знакомства с ним, мне было тяжело здесь... хоть и куда понятнее, чем в мире моего дракона. А ещё, как и сколько раз дети из Дома назвали меня “мама”...

Всё смешивалось, перебивало друг друга, замещало одно другим, мешая мыслить ясно. Мешая озвучить решение, которое, я совершенно точно знала, и без всего этого приняла уже давно. Но если скажу другое, оно и останется со мной... Даже если скажу то, чего на самом деле не хочу выбирать.

Богиня эта коварна, хотя и без злого умысла явилась сейчас ко мне.

– Нет, – ответила твёрдо, кое как взяв себя в руки. – Я не могу их оставить. Они, – выделила я, – нужны мне.

Богиня слегка склонила голову.

– И это выше твоей безопасности? Почему?

– Потому что они стали моей семьёй. Потому что я люблю их, – голос дрогнул.

Тени в комнате сгустились, но я не отступила.

– Ты уверена? – спросила Иттар. – Отказываешься от покоя, от привычной жизни? От мира, где ты не боишься за тех, кого любишь?

Я не смогла ничего сказать, лишь слабо кивнула в ответ, чувствуя себя, словно во сне.

Богиня улыбнулась.

– Тогда ответь на мой вопрос. Что важнее: сила, данная свыше, или сила, которую ты находишь в себе?

Я задумалась на мгновение. Похоже, это уже касалось Гейла. А потому ответ мой прозвучал уверенно:

– Вторая. Потому что ты сам добился её и выбрал. Такую силу никто не сможет отнять...

Иттар кивнула.

– Мне нравится ответ. И за это я дарую тебе своё благословение. Пусть твоя вера в себя и в близких будет твоей защитой.

Комната начала расплываться, будто каждое слово богини разрушало мир вокруг:

– Ты взяла под опеку того, кто пытался навязать мне свою службу. И подвела его к тому, что теперь он действительно получил право служить мне. Но сыном твоим отныне он оставаться не может... Надеюсь, вы оба понимаете это. Маг с разноцветными, горящими глазами, отныне мой жрец. А ты помни о моём благословении, когда... придёт время.

Последнее прозвучало тревожно в воцарившейся непроглядной тьме.

В тьме, в глубине которой мне послышался... плач младенца?

Сердце забилось как бешеное.

Недоброе предзнаменование? Но почему, за что? Что-то случиться с моим, пока нерождённым, сыном?

– Скажи мне! – воздуха стало катастрофически не хватать.

Я забилась в пустоте, будто утопая в густом дегте.

“Скажи мне, что случиться, когда, почему?” – но вопрос увязал в густых, как кисель, мыслях и никак не хотел спорхнуть с онемевших от волнения губ.

Пока я не распахнула глаза, обнаруживая себя в крепких руках Рейна и прижимаясь к его горячей груди.

– Почему? – выдохнула я. И порывисто обняла своего дракона за шею. – Рейн?

Он судорожно выдохнул.

– Напугала...

Мы находились там же, где, как мне казалось недавно, на Гейла напал зверь.

Только теперь женщины с семенами рядом не было, а вокруг с лаем носился Шмель. Милах же и сам новоиспечённый жрец подбежали к нам чуть позже. Вместе со Славкой, который первым бросился ко мне.

– Марьян! Тебя не было часа три! Я чуть с ума не сошёл.

Он смешно шмыгнул носом и тут же отвернулся, чувствуя неловкость за свои эмоции. Такой повзрослевший (и когда это только случилось?), но одновременно такой ребёнок...

– Три часа? – не веря переспросила я.

Мне казалось, разговор с богиней длился всего минуты три.

– Я не чувствовал тебя, – едва слышно прошептал Рейн, прожигая меня взглядом своих удивительных, янтарных глаз, – даже я... Такое бывает лишь когда, – он не стал продолжать.

И так понятно: когда кто-то уходит навсегда.

– Я здесь, – только и смогла прошептать.

И он обнял меня крепче:

– Да... И я тебя никуда больше одну не отпущу. Всё, слышишь? Хватит с меня!

Он направился к Дому со мной на руках так решительно, что на мгновение я даже испугалась. Правда, сама не знаю, чего именно.

– Ты больше не выходишь оттуда без меня. Хочешь знать, что там в городе происходит, будешь спрашивать у других! Я добьюсь, чтобы всё пришло в порядок и ты, наконец, согласилась быть со мной в центре. Сыграем свадьбу. Родиться сын. Тебя полюбят люди. И ничего странного больше не случиться.

Я закусила губу, прижимаясь к нему крепче.

Стоит ли сказать о предзнаменовании, что послала мне Иттар? Стоит ли озвучить опасение, что есть нечто, от чего, даже забери Рейн меня прямо сейчас в свой замок, вряд ли убережёт...

Глава 18

Последующие дни в Доме текли спокойно, словно мёд из переполненной соты – медленно, сладко, оставляя после себя тёплое послевкусие. Это притупило острое предчувствие беды, заставило вспоминать встречу с богиней, скорее, как странный сон…

Весна наконец-то начала вступать в свои права и за окнами уже не сверкали льдинки, а звенела капель. По утрам воздух пах талой землёй и чем-то живым, обещающим скорое пробуждение природы.

Я сидела на кухне, обхватив руками кружку с травяным чаем и наблюдала, как Софи ловко месит тесто для пирогов, а Ася, стоя на табурете, режет яблоки тонкими ломтиками, время от времени бросая кусочек под стол – Шмелю, который терпеливо ждал угощения, положив тяжёлую голову на лапы.

– Если будешь его баловать, скоро он от тебя и не отойдёт, –усмехнулась я, уже прекратив удивляться, что моему псу по вкусу моченые яблоки.

– А он и так не отходит, – фыркнула Ася, тут же протянув псу ещё один ломтик. – Вот только тебя всё равно больше любит, мне его не подкупить.

Шмель, словно подтверждая её слова, лениво поднялся и потянулся ко мне, тычась мокрым носом в мои колени.

– Предатель, – вздохнула Ася, но беззлобно.

В дверь кухни заглянул Славка, держа в руках связку сушёных трав.

– Вот, собрал, что смог, – бросил он их на стол. – В лесу ещё снега полно, но кое-что уже вполне можно найти.

– Спасибо, – кивнула я, проверяя, то ли он для меня сорвал. – Как там городок?

Славка уселся на скамью рядом с Арго, который до этого молча чинил старый деревянный ящик и разлил для всех нас чай по глиняным тяжёлым кружкам.

– Отстраивается. Уже дымят трубы в половине домов, а на площади даже лавку открыли, торгуют хлебом, мёдом и чем-то ещё. Дети наши там уже вовсю хозяйничают, – он усмехнулся.

С каких-то пор Славка часто начал говорить именно «наши», про детвору Дома. Мне это нравилось, казалось трогательным.

– Двое даже подмастерьями у кузнеца стали. Из центра несколько раз экипажи видел. Рейн ведь, ну да ты это знаешь, более удобную дорогу сюда прокладывает.

– А волчата? – спросила Софи, не отрываясь от теста.

Ответил ей Арго, отложив инструменты и вытерев руки о фартук, чтобы после взять свой чай.

– Живут там, как свои. Учатся у старика травы собирать, так что, возможно, в будущем у нас целителей прибавится. Хочешь, сходишь сама их проведать? Я проведу.

Софи, которая днями напролёт работала по дому и нянчилась со мной (чувствую, не только по указке Рейна, а из собственных побуждений) почти не покидала территорию дома. Хотя Ива очень старался её разгрузить, да и я уговаривала развеяться.

И сейчас она лишь неопределённо повела плечом.

– Может, – проронила просто, – попозже…

– Вот бы и правда, – вздохнула Ася, – побольше было здесь знатоков!

– Да у нас и так Гейл с колдуньей, – фыркнул Славка. – И у Марьяны дар то останется. Это лучше, чем просто народная медицина.

– Чем что? – не поняла Ася. – Почему?

Я улыбалась, слушая их голоса.

Может Рейн и не напрасно перестраховался и едва ли не буквально запер меня дома…

Я и чувствовать себя стала лучше, и в душу чаще приходило спокойствие и чувство безопасности, а не тревога.

Так бы и сидела, пока над кружками сизой дымкой поднимался пар, а дети мирно разговаривали вокруг. Сидела бы в предвкушении запаха яблочного пирога, скорого возвращения любимого мужа, гладя горячую тяжёлую голову пса на своих коленях, почти задремав… Когда за окном, вдали, над крышами отстраивающегося городка поднимался тонкий дымок – знак того, что там, где ещё недавно были руины, теперь снова жили люди.

И за Гейла, самого сложного из моих подопечных, теперь не болело сердце.

Хотя что-то и неумолимо надвигалось… И дети, которые некогда были к жрецу ближе остальных, узнали об этом раньше меня.

Глава 19.

Прошло несколько месяцев.

Снег таял, уступая место яркой зелени и теплым ветрам. Приют – наш старый Дом – перестал быть одиноким островком среди руин. Вокруг него, словно грибы после дождя, поднялись новые и отремонтированные дома, зазвучали голоса, задымились печные трубы. Городок, который мы начали восстанавливать, теперь жил своей жизнью и почти не требовал нашего участия в этом.

Я стояла у окна на кухне, наблюдая, как Ася с Софи возятся в огороде. Они посадили ранние овощи и теперь зелень аккуратными рядами тянулась к солнцу. Точнее, очень пыталась это сделать, раздвигая своими прозрачными, горящими под солнечными лучами листочками крупицы льда и снега.

Софи, закатав рукава платья, осторожно рыхлила землю, только в некоторых местах, опасаясь пустить под неё слишком много холода. Ива обеспокоенно ходил кругами, тщательно следя за тем, чтобы девочка не переутомлялась. А Ася, неугомонная, как всегда, что-то оживлённо рассказывала ребятам, размахивая руками.

– Марьян, – раздался за моей спиной голос Славы. – Шмель опять украл мой носок.

Я обернулась. Мой племянник стоял в дверях, скрестив руки на груди, а за его спиной замер, отчего-то виновато опустив взгляд, Арго.

– Хочет играть, – улыбнулась я, – ничего уж не поделаешь, либо развлекай, либо прячь свои вещи.

– Да, но я устал вылавливать свою одежду из его пасти, – проворчал Слава, хотя в голосе его и не было злости. – На улице уже теплеет, может во дворе ему будку сделаем?

– Лучше иди поиграй с ним, – предложила я. – Свежий воздух тебе не повредит. Заодно принеси дров для камина.

Слава фыркнул, но всё же развернулся и вышел во двор, где Шмель уже ждал его, виляя хвостом и держа в зубах злополучный носок.

Я вернулась к своему занятию – перебирала травы, раскладывая их по маленьким льняным мешочкам. Всё для городка. Там, среди новых жителей, уже работала небольшая лечебница, куда я время от времени наведывалась, правда, лишь в сопровождении Рейна. Чем ближе подходил срок к появлению на свет нашего сына, тем сильнее пробуждался мой дар. Теперь я могу делать лекарства и передавать их нуждающимся.

Арго, который сел в уголке и молчал, не трогала. Ждала, пока сам расскажет, в чём дело. Боялась спугнуть расспросами.

– Марьяна! – дверь распахнулась и в кухню ворвался Милах, запыхавшийся и розовощёкий. – Ты видела, как быстро растут деревья? Они уже выше меня!

– Так уж и выше? – улыбнулась я. – А ты небось снова туда один бегал?

– Конечно нет! – он гордо поднял подбородок. – Я Иву уговорил со мной ходить, а у новых местных ещё и семена на ножик выменял. Цветы посажу, так то! Говорят, если за ними ухаживать, они будут цвести всё лето. Будут цвести, а я их аккуратно срезать. Чтобы дарить маме и тебе, ма... Марьяна, – исправился спешно.

И, засмущавшись вдруг, выбежал из кухни.

– Молодец, какой, – проговорила я, жалея, что не успела потрепать малыша по светлым волосам.

А за окном слышался весёлый лай – Шмель гонялся за Славой, тот же, притворяясь, что не может от него убежать, громко смеялся.

Такой покой... Я и забыла, что в самом начале было иначе.

В печи тихо бурлила каша с пряностями, с треском жарились рёбрышки на огромной сковороде. Меня в самый жар не подпускали, конечно, но я издали следила, чтобы никто не забывал проверять готовность ужина.

– Мама... – наконец отозвался Арго и поднялся.

Ему было смелее говорить под какое-то дело, поэтому он принялся переворачивать мясо на сковороде, чтобы после залить его бульоном и оставить тушиться.

– Что-то случилось? – не сумела я всё же сдержать беспокойства. – Тебя что-то тревожит? Ты не заболел?

Он покачал головой:

– Нет, не волнуйся, пожалуйста, я и без того Рейну обещал...

– Обещал, что? – уже было встав, чтобы подойти, я всё же заставила себя присесть на лавку под окном и отложила от себя мешочек с травами.

– Ничего дурного, честно! – подошёл Арго сам. – Просто... В общем, я буду говорить, а ты выслушай сначала, хорошо? Потом ответь.

Я согласно кивнула, и тогда Арго начал свой рассказ.

– Это случилось ни так давно, ребята, которые изначально с Гейлом пришли, они... скажем так, начали себя вести странновато. И вот как-то вечером я подошёл к одной девочке, услышав странный звук в её комнате.

– Она, – продолжал Арго, – шепталась с подружкой, с той, что на куколку похожа. Точнее, мне так вначале показалось. Потом я понял, что она учила её заклинаниям, посвящённым богине Иттар. Это встревожило меня и я их прервал...

– А дальше? – внимательно слушая, подбодрила я его едва заметным кивком. – Что было дальше?

Арго вздохнул.

– Они мне признались, что Гейл снова подговаривает детей уйти с ним. Как когда-то он бродил по миру в окружении своих последователей, так собирается и теперь.

– Не так, – прозвучало недовольно в дверях и мы дружно вздрогнули, замечая Гейла. – Совсем не так!

Арго резко поднялся, будто готовясь защищаться, но ничего не сказал, кроме укоризненного и строгого:

– Ты вмешиваешься в мой с матерью разговор.

– В разговор обо мне! – парировал юный маг, наступая.

– Нет... – проронил Арго, но Гейл, похоже, уже не обращал на него внимания.

Он подошёл ко мне и опустил вдруг голову, словно чувствуя вину, а от того, простояв так какое-то время в тишине, с заметным трудом решился на меня взглянуть.

Но теперь разноцветные глаза его смотрели на меня спокойно, чего почти никогда не было. Если и вовсе было. Спокойно, с признательностью и тихой-тихой… нежностью.

– Ты всем здесь стала матерью. И даже мне. Хотя такому, как я, не положено говорить подобное. Как и иметь семью иную, чем мои сёстры и братья, да богиня Иттар. Марья, Марьяна… мама, спасибо.

Моё сердце будто сжалось, забыв биться, а затем по душе разлилось тепло.

Но если раньше я поспешила бы его обнять, то сейчас отчего-то смутилась, засомневалась, испугалась вдруг, что не получиться, что собью этим нечто удивительно-важное… А ведь мне так нравилось видеть Гейла именно таким, искренним, обычным парнишкой.

Да, сейчас и я на него смотрела по другому. Передо мной стоял не маг, не жрец со странной судьбой и проблемами, а просто мальчишка. Почти ничем не отличающийся от моего Славки, например, или того же Ивы. Или любого из обитателей Дома.

Похоже, Гейл чувствовал то же самое. И понимал, что я испытываю. Всё же порой он оказывался очень чутким…

Вот и обнял меня первым. Порывисто, с каким-то отчаяньем.

Тоже боялся, что поведу себя как-то иначе? Неужто думал, что могу оттолкнуть?

Я крепко обняла его в ответ, не удержалась и принялась трепать по непослушным волосам, похлопывая по спине другой рукой.

– Ну-ну, – шептала я, – чего ты вдруг?

Он неожиданно всхлипнул и совершенно огорошил меня:

– Я ухожу.

И это было не его обычное «ухожу», как уходят порой подростки (или делают вид), хлопая дверями, веря и желая доказать, что действительно знают, куда идут. А если не знают, то найдут и справятся!

Нет…

Это «ухожу» было взрослым и осознанным. А от того я даже не сразу нашлась, что ответить.

– Ухожу, Марьяна, – повторил Гейл, вглядываясь в меня, будто ища что-то в моих глазах и выражении лица. – Я должен служить своей богине, ведь смог добиться звании жреца. Я не могу, как все, оставаться здесь. Не смогу в полной мере нести свою службу, быть ближе к силе, которую избрал. И которая, если закон о запрете магии не снимут, позволит мне жить спокойно, ведь не трогают жрецов. Я слышу зов этой силы уже давно... Не уверен, что могу без последствий противиться этому дальше. Ты... Ты простишь меня?

Ох и сложно дались ему эти слова!

Я печально улыбнулась и снова обняла его.

– Не за что прощать. Всё ведь так, как должно быть, верно? Я... – тут и мой голос начал дрожать от сдерживаемых слёз. – Я горжусь тобой.

– Я говорил о себе, – вдруг отозвался замерший рядом с нами Арго. – Мама, я решил уйти вместе с Гейлом.

Тут я уже всерьёз растерялась.

– Что? Зачем? – не нашлась, что ещё сказать ему.

Арго подступил ближе.

– Знаю, что будешь тревожиться, отпуская его. Но Гейл уже по настоящему является жрецом и, надеюсь, ничего дурного творить не станет. Однако, я хочу приглядывать за ним. И наверняка ведь чаще, чем он, смогу тебя навещать. Приносить новости, не позволять обретённой им силе уводить его всё дальше и безвозвратно от людей, от... от тебя, понимаешь?

Я растерялась сильнее.

– Кто... кто ещё решил уйти?

Гейл огляделся, будто эти “кто” стояли позади. И неуверенно, видно боясь моей реакции, ответил:

– Почти все, кто со мной изначально и пришёл... И пара других детей.

Он принялся перечислять имена, а я всё неотрывно смотрела на Арго.

Если с Гейлом, и даже его “сёстрами и братьями” всё шло, как должно было. То отпустить Арго так просто решиться я не могла.

На пороге кухни, к моему облегчению, появился Рейн, прерывая мальчишек и вопросительно приподнимая брови, глядя на меня.

– Что-то случилось?

От его уверенного, спокойного голоса мне тут же сделалось легче на душе.

Мы всё сейчас решим – поняла я. Всё решим так, как нужно!