Текст книги "Долгие южные ночи"

Автор книги: Хэдер Макалистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Кайл добрался до индийского боярышника, растущего на границе владений Джефферсонов, откуда машина не была видна; он все-таки надеялся, что Мэгги еще не выходила. Молодой человек стоял и раздумывал, что делать дальше, когда вдруг услышал какой-то шелест.

Сторожевая собака? Вот уж повезло!

Но в следующее же мгновение он понял, что шорох доносился с большого старого дуба, соседствующего с домом. Похоже, кто-то пробирается по ветвям.

Он очень удивился: неужели это Мэгги? Наверное, она не один раз покидала свою комнату подобным образом… Он ждал, что будет дальше, но, когда больше ничего не услышал, обошел заросли боярышника и направился к дереву.

Никаких признаков Мэгги, но у подножия дуба валялся ее кейс.

Он поглядел наверх и прошептал:

– Мэгги, это вы там?

– Кайл? Вам же полагается быть в Гартвидле!

– Я и был бы там, если бы нашел, где это. В справочнике ничего не указано.

– Но все знают, где находится Кизиловый холм!

Все, кто вырос в Джефферсонвиле!

– А я не знаю.

– Могли бы у кого-нибудь спросить.

– Я спрашивал, но никто из моих знакомых понятия не имеет, где находится Гартвидл!

– Быть не может.

Он смотрел на нее – она была высоко.

– Ладно, спускайтесь и покажите мне, где это.

Молчание.

– Мэгги?

– Я не знаю, как спуститься.

– Сползайте.

– По чему? Я не вижу ни одной ветки отсюда до земли.

– А как вы обычно спускаетесь?

– По лестнице и через парадную дверь, – огрызнулась она.

Он хмыкнул:

– А как вы спускались, когда были маленькой?

– По лестнице. И выходила через парадную дверь.

Кайл засмеялся, и Мэгги на него зашикала.

– Нет ли здесь где-нибудь приставной лестницы?

– Откуда я знаю! – совсем уж возмутилась она.

– Пойду посмотрю. – Кайл направился к гаражу, но тут его догнало предостережение Мэгги:

– Осторожнее…

В то же мгновение Кайл ударился обо что-то головой и, теряя равновесие, ухватился за водосточную трубу. Та с грохотом отлетела от стены дома, и он свалился на мусорный контейнер, который загремел так, будто был наполнен стеклянными стаканами.

Кайл услышал шаги и замер, потом едва успел отползти в тень, как занавеска на дверях поднялась.

– Мя-ау!

Вопль раздался с верхушки дерева, примерно оттуда, где сидела беспомощная Мэгги.

– Мя-ау!

– Это опять кот ван Хорнов, – услышал он голос Перл Джефферсон. – Говорю тебе, Опал, они с котом обращаются лучше, чем со своими мальчишками.

Дверь закрылась, но было слышно, как бабушка продолжала свою гневную речь против мальчишек ван Хорнов:

– Не понимаю, почему бы им не прислушаться к моему совету и не послать их в военное училище. Там из них дурь выбили бы.

Кайл дохромал до дерева:

– Кис-кис-кис!

– Очень смешно! Вы в порядке?

– Ушиб колено и оцарапал руку. – В наступающих сумерках он обследовал ладони. – Эх, пролил я свою кровь янки на ваш газон!

– Бабушка будет очень довольна.

Он засмеялся, окончательно уверовав в то, что у него обязательно будет повод узнать ее поближе.

– Эй, наверху! Нам надо как-то спустить вас вниз.

Обнимая дерево, она внимательно осмотрелась, потом тряхнула головой:

– Это была плохая идея. Как насчет того, чтобы перенести встречу на завтрашний вечер?

Нет, Кайлу не хотелось, чтобы у нее было много времени до следующей встречи с ним!

– Лучше отпустить ветку – и вниз! Я вас подстрахую.

– Вы страхуете не только меня. – Она пристально посмотрела на него сверху. – Вам действительно нужен этот чип?

– Да, мэм!

– О'кей! – И, будь что будет, она прыгнула.

Он едва успел сгруппироваться перед ее прыжком, поэтому они оба свалились на траву.

Они лежали в сумерках на земле, тесно прижатые друг к другу, – ситуация, какие Кайл очень любил, если попадал в них вместе с женщиной.

– Я боялась, что испугаюсь, – призналась Мэгги с подкупающей искренностью. – Вы не пострадали?

– Я все еще не пришел в себя, потом выяснится.

– Извините.

Кайл почувствовал сладкий запах ее каштановых волос. Кроме того, было еще дивное ощущение легкого тела Мэгги, разместившейся на нем. Одной рукой ему удалось прервать падение Мэгги – в запястье уже начинала пульсировать боль, – а другая теперь изящно лежала… чуть ниже спины Мэгги.

Кожа! Он чувствовал ее кожу! Свитер Мэгги задрался, и его рука очутилась как раз на границе свитера и голого тела. Гладкая, атласная кожа.

Она оперлась о его грудь, но он опять прижал ее к себе.

Кайл задыхался, хотя вполне пришел в себя… и в следующий момент она это вполне ощутила.

Тотчас отшатнувшись, Мэгги встала на колени и одернула свитер:

– Удивительно, но со мной все в порядке.

Он перевернулся на бок:

– Значит, о'кей. – Голос его забавно, как у подростка, срывался.

Она пощупала его макушку:

– Вы уверены, что с вами все в порядке?

Кайл старательно застонал: некоторое сочувствие могло бы быть полезно.

– Где ваша машина? – явно не сочувствуя, спросила Мэгги. – Я не могу взять бабушкину – они сразу услышат.

Он поднялся на ноги:

– Через дом отсюда.

– Там? – Она тоже слегка задыхалась. – Что ж, пошли.

Чувствуя некоторое головокружение, Мэгги подобрала кейс. Хотелось бы обвинить в этом головокружении прыжок с дерева, но она подозревала, что за ее странное состояние ответствен человек, который сейчас счищал с одежды пятна от травы. Ей хотелось бы забыть и о бабушке, и об общении с какими-то служащими и отправиться с ним куда угодно, лишь бы еще раз прижаться к нему.

Они направились к дому, у которого был брошен красный автомобиль. Мэгги оставалось только надеяться, что никто не видел происшедшего, правда, надежда на это была слабая.

Впрочем, какой смысл беспокоиться об этом? Поправив волосы, она взглянула на джинсы. Может быть, они обманули бы нечаянных зрителей – ведь все в Джефферсонвиле знали, что женщины семьи Джефферсон носили только юбки.

– Куда? – спросил Кайл, когда они тронулись со всей скоростью, какую позволял спортивный автомобиль.

По крайней мере он не задавал лишних вопросов, как это было накануне.

Их путь лежал на окраину Джефферсонвиля. Поскольку они двигались через город, Мэгги ладонью прикрыла лицо, чтобы не видеть статуи Ла Рю Джефферсона в Джефферсон-сквере.

– Поверните здесь. Еще минут десять, и вы увидите в стороне дом в колониальном стиле и перед ним ворота. Это и будет Гартвидл, но нам так далеко не нужно. Я просто думала о месте, где бы нас никто не увидел… – Слова, слова… Почему она так нервничает рядом с ним?

Кайл свернул с главной дороги на проселочную и вскоре остановился.

– Может быть, нам выйти из машины или…

– Москиты съедят нас заживо.

– Ладно. – Он повернулся так, чтобы сидеть к ней лицом.

Мэгги на мгновение усомнилась в правильности своего решения остаться в машине – в такой тесной близости. Двухместный спортивный автомобиль создавал гораздо больше интимности, чем качели на веранде. А кожаное сиденье гораздо мягче деревянных реек. И гораздо эротичнее.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Мэгги почувствовала запах мужского одеколона, который употреблял Кайл и который впитался в кожаную обивку машины. Это так отличалось от запаха простенькой пудры, которой был пропитан бабушкин «кадиллак».

Такой мужественный… такой удивительно мужской запах, что на ногах Мэгги даже поджались пальцы. Кайл кашлянул и тем самым привлек ее внимание к открытому вороту его грубой хлопчатобумажной рубашки, цвет которой очень подходил ему, насколько можно было судить при этом свете.

– У вас, должно быть, есть вопросы? – спросил он.

– Вы уверены, что вас никто не видел? – Мэгги заложила пряди за уши. – Вы говорите…

– Минутку, похоже на кусочек коры. – Кайл поиграл прядкой ее волос, выдернул соринку и, опустив окно, выбросил.

Ее легким совсем стало нечем дышать. Она смотрела на него, отыскивая что-нибудь, что позволило бы ей тоже прикоснуться к нему. Губы ее так пересохли, что она была вынуждена их облизнуть.

– Извините, я не хотел прервать вас. – Он слегка улыбнулся, но Мэгги смотрела ему в глаза и понимала, что улыбка была простой любезностью.

Она щелкнула замком, открыла кейс и выдернула пачку бумаг.

– Как я понимаю, вы намерены нанять меня для проведения с вашими служащими семинара по бизнес-этикету. – Мэгги нарочито подчеркнула слово «нанять» – чтобы сразу было понятно: она рассчитывает на оплату своего труда.

– Да. И особенно подготовить их для работы с японцами.

Это потребовало бы некоторых дополнительных усилий, хотя ее всегда интересовали производственные отношения в интернациональном бизнесе; она собиралась в будущем заняться этим.

– Расскажите мне об этой японской компании.

Мэгги слушала, а Кайл снова рассказывал о чипе и о том, почему японцы так заинтересованы в сотрудничестве с его компанией.

– Они, кажется, очень озабочены тем, как адаптироваться? – спросила она.

– В этом есть смысл, не так ли? Ведь они будут жить бок о бок с нами, их дети будут ходить в наши школы, так что им есть о чем беспокоиться. – Кайл смотрел в сторону. – Ну, так как, поможете вы мне убедить вашу бабушку согласиться на перемирие?

Мэгги взглянула прямо в его искренние глаза:

– Я думаю, мы сможем добиться большего, чем простое перемирие.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На мгновение Кайл потерял нить разговора. Мэгги так смотрела на него…

– Больше, чем перемирие? Что вы имеете в виду?

– Последние несколько месяцев я провела в поисках работы и знаю, что это такое. Поэтому считаю, что для Джефферсонвиля было бы лучше, если бы «Стюарт компьютерс» располагалась здесь. Если бы мы смогли убедить бабушку, что это пойдет на благо городу, то попали бы в самую точку. – Она многозначительно приподняла брови.

Кайл прикрыл глаза и откинул голову на подголовник.

– Значит, вы намерены помогать мне?

– Конечно, я собираюсь помогать вам. Сейчас мы обговорим размеры этой помощи.

– О! Уже легче! – Он вздохнул. – Спасибо, Мэгги. Спасибо, спасибо.

– У нас будет трудностей выше головы. – Она закрыла кейс и, готовая записывать, пристроила бумаги на крышке. – Прежде всего, нужно представить вас моей семье. Я сумею убедить их, что они приносят личную жертву на благо Джефферсонвиля – бабушка особенно любит личные жертвы.

Мэгги бегло записывала то, о чем говорила. Кайлу нравилось наблюдать за тем, как она пишет; ему вообще все в ней нравилось. Наверное, ему понравилось бы, если бы она заставила его маршировать.

– Вы ведь никогда официально не были представлены моей бабушке, не так ли?

– Никогда.

– Мы это исправим. – Она продолжала записывать. – Вы что-то упоминали о павильоне?

– Да. В прошлом году на Четвертое июля шел дождь, и я подумал, что крытая площадка была бы хорошим дополнением парку. Что-то вроде местечка в городе для старомодного пикника с музыкой и подобными вещами.

– Мне нравится. – Мэгги улыбнулась, и Кайл улыбнулся тоже. – О'кей, – продолжала она, – это может быть поводом для вашего телефонного звонка – вы хотите узнать ее мнение по этому вопросу. Она – президент джефферсонвильского Исторического общества, и вы интересуетесь, не было ли когда-нибудь в Джефферсонвиле чего-либо подобного.

Кайл собирался строить павильон независимо от того, что думает по этому поводу Перл Джефферсон.

– Не удивит ли ее, что я звоню ей после стольких лет молчания?

Он не поклялся бы, но ему показалось, что его спутница покраснела.

– Я… я кое-что ей скажу, – пробормотала она. – Теперь о вас. Кто вы такой? – Поигрывая карандашом, Мэгги уставилась на него.

Он немного рассказал о себе, что она могла бы использовать в дальнейшем, и чувствовал себя при этом так, словно заполнял анкету для приема на работу.

Через несколько минут, заглянув в свои записи, она прервала его:

– Очень плохо, что у вас нет родственников на Юге.

– Ну, извините, что я из Пенсильвании.

– Нет, я имею в виду, что было бы легче, если бы нашлись какие-нибудь связи, кто-нибудь, кого знает бабушка. – Она задумчиво постукивала карандашом. – Во всяком случае, почему вы появились именно в Джефферсонвиле?

– Одна из причин та, что это рядом с Атлантой, в которой есть несколько компаний, занимающихся электронной связью. Первое время я присматривался к Джорджии, когда был в Саванне на свадьбе кузена, а я…

– У вас есть кузен в Саванне?

– Нет, мой кузен женился на девушке оттуда. Они до сих пор там живут.

Мэгги возвела глаза к потолку машины:

– Я же только что спрашивала вас о родственниках на Юге!

– Но они не с Юга.

– На ком он женат? Из какого она дома?

– Я не знаю: мы не так уж близки.

Такое понятие о семье – без близости и общения – потребовало от Мэгги некоторого времени на осмысление.

– Сумеете выяснить ее девичью фамилию? Это может пригодиться.

– Постараюсь, спрошу у матери.

– Узнайте, пожалуйста. – Мэгги продолжала писать. – Хотя странно, что он остался в Саванне с ее родней.

– У ее семьи там большой магазин, и мой кузен собирался работать с ними. Я это помню потому, что мы очень тогда злились из-за смокингов, – объяснил Кайл.

– Как назывался магазин?

– Мэгги, я тогда еще учился в колледже.

– Вспомните.

Кайл почесал лоб:

– Это большое белое здание в деловой части города… и у меня впечатление, что это было по-настоящему шикарное место. – Он вспомнил, что его бабушка пользовалась лифтом – сплошные бронза и стекло, – чтобы добраться до верхних этажей, и описал этот лифт Мэгги.

– Это же Карлайлы! Вы в родстве с Карлайлами?

– Не я – мой кузен…

– У них есть дети?

– Думаю, да.

Она удовлетворенно откинулась на спинку:

– Вы и родная кровь в дирекции магазина Карлайлов! – Мэгги сияла. Собрав свои бумаги, она уложила их в кейс со словами: – У меня уйдет несколько дней на подготовку нашей следующей встречи. Желательно, чтобы вы к этому времени выучили назубок историю вашей семьи.

Кайл засмеялся, хотя видел, что она говорит серьезно. Кроме того, он понял, что хочет знать о ней как можно больше.

– Теперь вы мне расскажите о вашей семье и историю основания Джефферсонвиля; я хотел бы это знать прежде, чем встречусь с вашей бабушкой.

История семьи Мэгги была интересна, но ей хотелось произвести на него должное впечатление более длинным рассказом.

– Сапфира, моя прапрабабушка, была янки.

– Ага! Так в вас тоже есть кровь янки! Ай-яй-яй!

Мэгги засмеялась:

– Можно сказать, что Джефферсонвиль был основан только потому, что от матери Сапфире осталось в наследство фамильное серебро. Во время Северной войны они с матерью находились в Филадельфии.

Такое, характерное для южан, название Гражданской войны вызвало улыбку на лице Кайла.

– Какой-нибудь пенсильванский поклонник?

– Именно. – Она что-то пометила в блокноте.

– Удивительно, что у вас до сих пор сохранилось это серебро. Почему вы его не продали, чтобы поддержать семью?

Мэгги опять почувствовала некоторые угрызения совести, поскольку до сих пор думала о том, как бы извлечь из серебра какую-нибудь пользу.

– Кто смог бы купить его после войны? Во всяком случае, Сапфира послушно вернулась домой, чтобы ухаживать за больной матерью. К сожалению, когда Ла Рю ушел на войну, она оставалась дома, и это выглядело так, будто она удрала на Север, вместо того чтобы поддержать Юг.

– И по этому поводу возникли проблемы?

– Да, у жителей Атланты это вызвало большое возмущение. Ла Рю остался в живых, и, когда Сапфира вернулась в Джорджию, она принесла с собой настоящие деньги, золото, унаследованное от своей семьи. Общество Атланты решительно отвергло ее, а Ла Рю не пожелал сносить грубости в отношении к своей жене.

– И тогда они основали свой собственный город, – сделал вывод Кайл.

– Именно. Такова вкратце история Джефферсонвиля. – Она достаточно вольно разделалась с историей города, которой ей прожужжали уши с раннего детства.

Сапфира никогда не забывала о нанесенных оскорблениях и внушила чувство непоколебимой гордыни своей дочери Берил, старой деве, передавшей соответствующие инструкции своим племянницам Перл и Опал. Крепкие путы семейной чести и ответственности перед обществом, которое основал Джефферсон, начали распадаться, когда дело дошло до Руби, дочери Перл, и Корэл, дочери Опал. Руби отказалась от обязанностей следующего главы семейства Джефферсон по женской линии в пользу Перл, которая до сих пор не хотела расставаться со своей ролью матроны. Корэл возглавила приют для матерей-одиночек, Перл и Опал помогали ей на добровольных началах.

– Объясните мне, почему ваше имя, в отличие от остальных, не созвучно драгоценному камню? – вдруг спросил Кайл.

Мэгги закрыла кейс и поставила на пол возле ног.

– Это решение моей матери. Можно сказать, что у нее мятежный характер.

– А она никогда не уезжала из дома?

– Ну… однажды уезжала. Она уезжала в колледж, они жили там коммуной, боролись, протестовали.

– Жили коммуной?

– Знаете, вегетарианские фермы, где каждый носил имя «Радуга», или «Свобода», или «Облако».

– А Магнолия?

Для Мэгги разговор о бурных днях матери был труден: она немногое о них знала и не понимала того, что знала.

– Мой отец уехал во Вьетнам и оттуда не вернулся. Это все, что я о нем знаю. Я даже не знаю его имени, его настоящего имени. Довольно смешно, принимая во внимание, с каким пристрастием я допрашивала вас о вашей семье.

– Я не это имел в виду.

Конечно, нет; он-то знает все ветви своего генеалогического древа.

– Мать вернулась сюда, где я и родилась. Она устроила небольшой бунт и назвала меня Магнолией, намереваясь называть Мэгги. Из книжки своих детских лет она знала, что Мэгги – греческое имя, обозначающее жемчуг.

Улыбка скользнула по лицу Кайла.

– Очень ловко. – Он изменил положение, подвинувшись ближе к ней на несколько дюймов.

Мэгги не поняла, намеренно он это сделал или нечаянно.

– Я об этом не думала. Ненавижу свое имя, но полагаю, мама хотела показать мне, что можно быть личностью, оставаясь в рамках семейных традиций.

– Магнолия. Цветок Юга. – Он внимательно изучал ее лицо. – Оно вам идет.

Мэгги погибала под взглядом его ярко-голубых глаз и боролась с этим весь вечер. В конце концов, это утомительно.

– Вот как?

– Еще как!

Атмосфера в машине изменилась. Мэгги хотела намекнуть, что пора уезжать, но с разгорающейся страстью испарились все слова.

Это было дикое желание. Дикое еще и потому, что этого мужчину она слишком мало знала, чтобы чувствовать что-либо подобное.

Ее чувства будто обострились: она заметила, что одна его бровь чуть более приподнята, чем другая, разглядела ломаную линию бачков, форму ушей, морщинку на шее, прекрасно очерченный рот и небольшой шрам на подбородке. Она видела его губы и сузившиеся зрачки.

– Не смотрите на меня так, – прошептал Кайл.

– Как? – Хотя отлично понимала, что он имеет в виду.

Он придвинулся ближе:

– Как если бы…

Она приблизилась:

– Вы хотите…

Остальные слова утонули в поцелуе.

Мэгги поняла, что она никогда не целовалась по-настоящему. Какой-то ключик независимо от нее повернулся и открыл ее сердце. Ее руки гладили и в то же время слегка сдерживали приближающееся к ней лицо и соскользнули на плечи, когда их губы слились. Сердце ее рвалось наружу.

Мощные чувства сотрясали ее. Она хотела впитывать его запах, вкус его губ. Она хотела бы запечатлеть себя в нем так, чтобы ни одна другая женщина никогда не смогла бы завладеть им, даже по праву. Она хотела царапать, кусать. Оставить следы.

Кайл отшатнулся, глядя так же ошеломленно, как и она.

– Мэгги…

Она поцеловала его, чтобы он ничего больше не сказал; поцеловала и не смогла бы объяснить, почему, а просто потому, что хотела еще раз почувствовать его губы.

Тусклый свет в салоне стал ярче.

Еще ярче.

Они замерли. Автомобильные фары! Фары автомобиля, который свернул с шоссе и направился прямо к ним.

– Ох, нет! – Она вцепилась в руку Кайла. – Нас не должны видеть вместе – это все испортит!

– Нагните голову. Если они остановятся, то дело с ними буду иметь я. – Его рука быстро пробежалась по волосам, и он еле слышно пробормотал: – В такой ситуации я еще не бывал.

– Свет! Они могут нас видеть. Выключите свет.

Кайл выключил свет в салоне, но Мэгги подозревала, что было уже поздно, их, наверное, уже увидели. Если дойдет до бабушки, то ни на какое сотрудничество рассчитывать не придется.

Приближаясь, машина сбавила ход, и сердце Мэгги заколотилось еще сильнее, чем за несколько минут до этого.

Но машина, продолжая медленно двигаться по дороге, усыпанной гравием, проехала мимо в направлении Гартвидла.

Мэгги перевела дух.

– Проезжая, водитель показал мне большой палец, мол, недурно, – сообщил Кайл.

– Вы узнали его?

– Да нет, это какая-то юная пара. Наверное, ищут уединения.

– Гартвидл весьма популярен среди молодежи. – Она не смотрела на него. Что она хотела этим сказать?

– Мэгги, – он положил руку ей на плечо, но она слегка отдернулась.

– Не будете ли вы так любезны отвезти меня домой? – прошептала она, все еще не глядя на него.

Она чувствовала, что Кайл изучает ее лицо.

– О'кей, – сказал он тихо, накинул ремень безопасности и тронул машину.

Мэгги тоже щелкнула замком ремня и прижалась виском к прохладному стеклу. Стекла запотели, и Кайл включил кондиционер. Она не раздумывала о том, что он о ней думает. Она сама не знала, что о себе думать.

Возможно, Мэгги считает, что он сексуальный маньяк, поносил себя Кайл. О чем он только думал! О ее коже, ее глазах, волосах, духах, губах и особенно о выражении готовности на ее лице. Которое, кстати, вполне могло ему почудиться.

Все очень плохо, и теперь он должен основательно поразмыслить над тем, как заслужить прощение.

Что это было? Подспудное сокрушительное желание?

Без помощи Мэгги он не может рассчитывать на успех переговоров с японцами. И он еще думает о каких-то японцах! Ведь он целовал ее!.. Даже сейчас еще его губы помнили вкус ее губ.

Он, может быть, никогда больше не захочет ее видеть, думала Мэгги, искоса поглядывая на сидевшего рядом мужчину. До сих пор он не сказал ни слова. Может быть, очень рассержен?

И он еще хотел, чтобы она учила его бизнес-этикету! Мэгги чуть не застонала. Урок номер один: не путать бизнес с удовольствиями!

Что, если… что, если он больше не захочет нанять ее? О чем она только думала! Впервые ей выпал такой удобный случай заработать за месяц много денег. А она бросилась к нему! У него же не оставалось выбора: целовать ее или смутить отказом!

Статуя Ла Рю Джефферсона сурово взирала на проезжавшую мимо машину.

Дом Мэгги был всего в нескольких минутах езды. Она лихорадочно подыскивала слова, чтобы произнести их при расставании, но Кайл опередил ее:

– Мэгги, я все думал, что вам сказать, и, честно говоря, не придумал.

Они одновременно повернули головы, чтобы взглянуть друг на друга, и тут же отвели глаза.

Кайл собирается отказать ей. Они уже свернули на Джефферсон-бульвар, а Мэгги все ждала страшных слов.

– Пожалуйста, остановите здесь, – попросила она.

Кайл притормозил у кромки тротуара.

– Надеюсь, я не подверг опасности нашу совместную работу? Очень боюсь обратного, – сказал он. – Если вы чувствуете себя неловко, то хочу вас успокоить – не надо. Просто я еще не привык к восхитительным южным красавицам. – Он смущенно улыбнулся.

Мэгги встретила его покаянно-печальный взгляд и поняла, что он не собирается отказывать ей. В конце концов, именно он полностью несет ответственность за их встречу. Но… было так легко позволить ему это.

– Пожалуйста, не оправдывайтесь, ведь это я предложила встретиться в любимом месте джефферсонвильской молодежи. – Та-а-ак! Профессионально, Мэгги! – Я думаю, в создавшихся обстоятельствах вы проявили замечательную выдержку. Давайте назовем это минутным безумием и будем двигаться дальше.

Он молча кивнул.

– Я лучше выйду здесь, – она открыла дверцу машины.

– Я пойду с вами.

Прежде чем Мэгги успела возразить, он уже оказался на тротуаре, ожидая, пока она заберет свои вещи.

– Как вы собираетесь возвращаться в дом? – спросил он.

– Через парадную дверь. Надеюсь, они уже разошлись по своим комнатам. Опал смотрит телевизор, он всегда включен на полную громкость, и, наверное, я смогу проскользнуть незамеченной.

Они дошли до зарослей индийского боярышника.

– Можно я вам позвоню? – спросил он.

– Я сама позвоню вам. Это проще.

Он засунул руки в карманы:

– О'кей.

И опять неловко кивнул. Мэгги крадучись направилась по дорожке к дому. Она поднималась по деревянным ступенькам крыльца с левой стороны, стараясь, чтобы они не скрипнули.

Добравшись до входной двери и осторожно вставив ключ, она тихо отвела дверь. Пружина загудела, но никакого скрипа. Сквозь кружево занавески на окне Мэгги видела сероватый отсвет: телевизор тетушки Опал.

Мэгги открыла дверь на такое расстояние, чтобы нащупать цепочку. Зачем пользоваться цепочкой, если освободиться от нее можно в один момент! Она еще помнила то время, когда они вовсе не заботились закрывать двери. Впрочем, это было еще до того, как люди «Стюарт компьютерс» появились в Джефферсонвиле и Перл начала убеждать всех, что сокровища семьи Джефферсонов в опасности.

Мэгги ступила в холл и закрыла дверь.

И тут холл озарился светом.

– И где же это ты была?

Мэгги выронила кейс: перед ней стояли все три Сокровища Джефферсон.

Перл в длинном темно-красном вельветовом платье со скрещенными руками и строгим лицом.

Руби, ставшая грудью на пути опасности, держа бейсбольную биту, одетая в свободную розовую тенниску от «Прогулки для здоровья», приобретенную года два назад.

Опал в муаровом шелковом пеньюаре, украшенном перьями, как в сериале «Секрет Виктории»; подбородок подвязан платком, оливково-зеленая грязь на лице – крем, призванный стягивать поры на коже.

– Я была… я выходила, – ответила Мэгги.

Они пристально глядели на нее.

– Она была с мистером Стюартом, – констатировала Перл.

Откуда они узнали? Машина?

– О, Мэгги, ты покраснела! – Опал сжала руки.

– Что значит – покраснела?

– Я просила тебя быть осторожной, – сказала мать. – Ты ведь была осторожной, не так ли?

Все опять уставились на нее.

Мэгги чувствовала, что ее лицо пылает. Ей не нужно было заглядывать в зеркало холла, чтобы понять, что если она не была осторожна прежде, то теперь осторожность необходима.

– Мы разговаривали.

Было ясно, что она никого не обманула.

– Мэгги, из запретной любви ничего хорошего выйти не может, – печально сказала Опал.

– Из незапретной тоже, – проворчала Руби.

– Как будто ты знаешь, Руби, – резко возразила Перл.

Руби сверкнула на мать глазами:

– Он был посвящен в духовный сан в Церкви Небесного Света.

– А где свидетельство?

– Свидетельство – это суетное доказательство, нужное человеку, а не Богу.

– Я думаю, мы все творим свой путь сами, – прервала Мэгги вековечную дискуссию.

– Мэгги, не порти себе жизнь. – Мать прислонила биту к стене. – Тебе не нужен мужчина.

– Ну, нужен мужчина или хочет мужчину…

– Опал! – хором воскликнули Руби и Перл.

Опал передернула плечами:

– Я ретируюсь – смотреть мои прекрасные сны. В «Бухте Гарнера» Слэун и Саммер вступают завтра в брак, я непременно хочу это видеть. – И она бросилась в свою комнату.

– Эти отвратительные янки! – Перл вздохнула. – Он пытался соблазнить тебя, не так ли? Не отрицай.

– Отрицаю!

– Мэгги, ты получила прекрасное образование, – вступила мать. – Не пусти его на ветер.

– Мама, бабушка! – Мэгги схватила их за руки и слегка стиснула. – Я знаю, что у меня прекрасное образование, и пытаюсь его использовать. Кайл хочет пригласить меня провести семинар по деловому этикету для его служащих. Но вы так упрямы и беспощадны, что я не могу обсуждать это с вами. – Она решила пока не упоминать о японцах.

– Чтобы ноги твоей не было в этом здании, и не смей заниматься с его грубиянами служащими, – заявила Перл.

– Почему?

– Потому, что мистер Стюарт не тот человек, с которым тебе следует сотрудничать.

– Но почему? – настаивала Мэгги.

Рот Перл открылся, закрылся, и она повернулась к Руби:

– Видишь, это твое влияние!

– Надеюсь, – согласилась Руби.

Ноздри Перл дрогнули.

– Магнолия, как ты можешь иметь какие-то общие дела с этим человеком после того, как он столь неуважительно с нами обошелся?

– Бабушка, разве ты когда-нибудь предлагала ему позвонить?

– Всем известно, что мы всегда дома во время чая.

– Вероятно, он не думал, что может быть желанным гостем. Скорее всего, он думал, что его прогонят с крыльца поганой метлой!

Щеки Перл порозовели.

Руби закудахтала:

– Ты тоже свое получила.

Мэгги торопилась закрепить завоеванные позиции:

– И теперь, когда ему нужен кто-нибудь, чтобы заняться с его людьми вопросами корректного общественного и делового взаимодействия, разве он отправляется в Атланту? Или в Нью-Йорк? Или еще куда-либо, где существуют компании, занимающиеся такого рода деятельностью? Нет! Он обращается к нам. – Она остановилась, затем добавила с сердцем: – Он обращается к нам потому, что думал о нас как о людях, наиболее сведущих в этих вопросах, и… ты прогнала его с крыльца метлой.

По мере того как она говорила, Перл буквально увядала у нее на глазах.

Ухватившись за руку Руби, она еле выговорила:

– Ох, дорогая! Мы должны… мы должны это исправить.

Руби кивнула, внимательно наблюдая за Мэгги.

– Магнолия, как ты думаешь, мистер Стюарт принял бы приглашение на чай?

Мэгги попыталась скрыть свое удовлетворение:

– Все, что я могу сделать, – это спросить его.