Текст книги "Исчезновение слона"

Автор книги: Харуки Мураками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Исчезновение слона

О том, что из городского слоновника пропал слон, я узнал из газет. В тот день я, как обычно, проснулся по будильнику, поставленному на 6.30 утра, пошел на кухню, сварил кофе, подсушил хлеб в тостере, включил радио и, кусая хлеб, развернул на столе утреннюю газету. Я из числа тех людей, что читают газету с первой страницы, поэтому прошло довольно много времени, прежде чем я добрался до статьи об исчезновении слона. На первой полосе помещались статьи о торговых трениях с Америкой и программе СОИ,[2]2
  В рамках проекта Стратегической оборонной инициативы (СОИ) (Strategic Defense Initiative – SDI) предполагалось создать и развернуть систему противоракетной обороны (на земле, в воздухе и в космосе).


[Закрыть] за которыми следовали статьи о внутренней политике, внешней политике, экономике, колонка писем в редакцию, обзоры книг, затем страница с рекламой недвижимости, спортивная страница и, наконец, страница с местными новостями.

Статья об исчезновении слона была главной среди местных новостей. В глаза сразу же бросался довольно крупный для этой рубрики заголовок «ПРОПАЖА СЛОНА В ГОРОДЕ Т.», а затем заголовок чуть меньший – «РАСТЕТ БЕСПОКОЙСТВО МЕСТНОГО НАСЕЛЕНИЯ. ПРИЗЫВЫ ВЗЯТЬ НА СЕБЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ». Рядом помещалась фотография: несколько полицейских осматривают слоновник, из которого пропал слон. Слоновник без слона казался неестественным. Слишком большим и пустым, невыразительным, словно гигантское живое существо, из которого выпустили кишки.

Смахнув крошки хлеба, упавшие на страницу, я внимательно, строчку за строчкой, прочитал статью. Согласно ей, отсутствие слона обнаружили восемнадцатого мая, то есть вчера, в два часа пополудни. Сотрудник компании, поставляющей школьные обеды, который привез на грузовике корм для слона (в основном слон питался остатками от обедов городской начальной школы), обнаружил, что в слоновнике пусто. Стальное кольцо с цепью, привязанное к ноге слона, осталось лежать целым, словно слон просто вытащил из него ногу. И исчез не только слон. Смотритель, который уже давно ухаживал за слоном, тоже исчез.

Последний раз слона и смотрителя видели в предыдущий день, то есть семнадцатого мая, после пяти вечера. Пять учеников младшей школы рисовали слона цветными мелками как раз до этого часа. Школьники оказались последними, кто видел слона, после этого его уже никто не видел, – так было написано в статье. В шесть часов прозвучала сирена, смотритель запер ворота вольера, и больше туда никто не мог войти.

Все пятеро школьников в один голос подтвердили, что не заметили в слоне и смотрителе ничего необычного. Слон, как всегда, спокойно стоял посередине вольера, время от времени качал хоботом из стороны в сторону и шурил покрытые складками глаза. Слон был таким старым, что, казалось, каждое движение дается ему с трудом, а те, кто видел его впервые, смотрели с беспокойством: вот-вот свалится на землю и испустит дух.

В этот город (то есть город, в котором я живу) слона привезли именно из-за его старости. Когда из-за финансовых проблем закрыли маленький зоопарк в пригороде, его питомцы через руки агентов по продаже животных были распределены по разным зоопаркам страны. И лишь для этого слона, в силу его преклонного возраста, не смогли найти зоопарка. Везде уже хватало своих слонов, не нашлось ни одного зоопарка, где из любви к животным нашли бы местечко и для этого дряхлого слона, который вот-вот мог умереть от сердечного приступа. По этой причине слон месяца на три или четыре остался в одиночестве в закрытом зоопарке, похожем на руины, после того как все его собратья оттуда исчезли.

И для зоопарка, и для города это составило немалую проблему. Администрация зоопарка уже продала землю строительной компании, которая намеревалась на этом месте построить многоэтажный жилой дом, а город уже дал застройщику разрешение на проведение работ. Пока тянулось разбирательство со слоном, проценты все набегали. Однако нельзя же было просто убить слона. Если бы речь шла об обезьяне или летучей мыши, это могло бы сойти с рук, но убийство слона слишком сложно скрыть, а если бы эта история всплыла, то серьезные проблемы были бы гарантированы. Поэтому к обсуждению подключились все три заинтересованные стороны и пришли к общему решению относительно размещения старого слона.

(1) Право обладания слоном переходит к городу на безвозмездных началах.

(2) Компания-застройщик предоставит площадку для содержания слона на добровольных основаниях.

(3) Оплату работы смотрителя возьмет на себя администрация зоопарка.

Таким было содержание договоренности, заключенной тремя сторонами. Все это произошло около года назад.

Я с самого начала испытывал личный интерес к «проблеме слона», вырезал все статьи о нем. Даже ходил на слушания в городское собрание, когда там обсуждали проблему слона. Именно поэтому сейчас я могу точно и легко описать весь ход событий. Возможно, история покажется немного затянутой, но, поскольку процесс решения «проблемы слона» тесно связан с его исчезновением, я осмелюсь изложить ее целиком.

Когда глава администрации заключил это соглашение и город уже должен был принять слона, развернулось движение протеста в рядах оппозиционной партии городского собрания (о том, что в нашем городском собрании есть оппозиционная партия, я даже и не знал).

«Почему город должен принять слона?» – нажимали они на главу администрации. Их доводы можно организовать в следующий список. (Извините, что получается так много списков, но, на мой взгляд, так будет понятнее.)

(1) Проблема слона является проблемой частных предприятий – зоопарка и строительной компании, и у города нет никаких причин участвовать в этом.

(2) Расходы на содержание и питание слона слишком высоки.

(3) Как будет решен вопрос безопасности?

(4) Какие преимущества дает городу содержание собственного слона?

«Разве город не должен решить большое количество более важных, чем содержание слона, вопросов – иких как ремонт канализации, закупка пожарных машин и т. д.?» – упорствовали они и, хотя прямо об этом никто не заявлял, намекали на возможность того, что между городским главой и компаниями могла быть заключена какая-то левая сделка.

Глава городской администрации ответил следующее.

(1) Строительство жилых многоэтажных домов принесет городу мощный приток налоговых сборов, по сравнению с которыми затраты на содержание слона окажутся незначительными, поэтому участие города в подобном проекте вполне естественно.

(2) Слон уже старый, поэтому ест немного, и можно сказать, что он абсолютно не опасен для людей.

(3) После смерти слона земля, предоставленная строительной компанией для содержания слона, перейдет в городскую собственность.

(4) Слон станет символом города.

В результате длительных дискуссий город принял слона в собственность. С давних пор жители нашего города имели возможность покупать сельские дома, большая часть местного населения жила в относительном достатке, да и сам город был обеспечен финансами. Приобретение администрацией слона, которому некуда было деваться, произвело на людей положительное впечатление. Наверное, к слонам люди относятся с большей симпатией, чем к канализации или пожарным машинам.

Я тоже был согласен с тем, что город должен взять слона.

Разговоры о строительстве многоэтажек набили оскомину, а вот приобретение городом слона казалось мне совсем не плохой идеей.

Была расчищена часть леса, старый спортивный зал начальной школы перестроен под слоновник. Там же поселился смотритель, который много лет ухаживал за слоном в зоопарке. Остатки от школьных обедов пошли на корм слону. На грузовике слона перевезли из закрытого зоопарка в новый дом, где он и должен был провести остаток своих дней.

Я тоже ходил на церемонию открытия слоновника. Стоя перед слоном, глава городской администрации произнес речь (о развитии города и расширении его культурных объектов), один из учеников младших классов прочитал сочинение («Добрый слон, будь здоров и живи долго» и т. д.), провели конкурс на лучший портрет слона (после этого рисование слона в нашем городе стало непременной частью уроков ИЗО для учеников младших классов), две молодые девушки (вовсе не красавицы) в свободных платьях преподнесли слону по связке бананов. Слон, не шевелясь, терпел эту почти бесполезную, а с точки зрения слона – абсолютно бесполезную церемонию, с мутным, бессознательным взглядом жевал бананы. Когда слон доел бананы, все стали аплодировать.

На правую заднюю ногу слона было надето прочное и с виду тяжелое стальное кольцо. От кольца тянулась длинная толстая цепь метров в десять, а ее конец был вмонтирован в бетонную панель. Кольцо казалось очень прочным, и цепь невозможно было сломать, даже если бы слон лет сто изо всех сил бился над этим.

Я не знаю, обращал ли слон внимание на свои кандалы. По крайней мере, внешне казалось, что он совершенно не интересовался куском стали, прикрученным к собственной ноге. У него был невидящий взгляд, направленный в одну точку. Когда дул ветер, уши и белая шерсть слона слегка покачивались.

Смотритель слона был худым сухопарым старичком. Было сложно точно назвать его возраст. Может, и шестьдесят с небольшим, а может, и под восемьдесят. Есть на свете люди, которым стоит только перешагнуть какую-то точку во времени, как возраст перестает влиять на их внешний вид. Так вот он был из их числа. Одинаково загорелая кожа и летом и зимой, жесткие короткие волосы, маленькие глаза. В его лице не было каких-либо отличительных черт, и лишь почти круглые уши, торчавшие в стороны и несоразмерные маленькому лицу, бросались в глаза.

Его нельзя было назвать неприветливым. Кто бы с ним ни заговаривал, он непременно отвечал на вопросы и выражался очень ясно. При необходимости он мог даже казаться человеком весьма сердечным, несмотря на то что, вероятно, не чувствовал себя при этом комфортно. Однако чаще всего он казался неразговорчивым, одиноким стариком. Ему нравились дети. Когда они приходили, он старался быть мил с ними, однако дети никогда не отвечали ему взаимностью.

Лишь слон понимал его. Смотритель жил в маленьком сборном домике, пристроенном к слоновнику, и с утра до вечера не отходил от слона ни на шаг. Слон и смотритель были вместе уже больше десяти лет, об их тесной связи можно было судить по чуть заметным движениям и взглядам того и другого. Когда смотритель хотел сдвинуть слона, стоящего на одном месте, ему нужно было лишь встать рядом, слегка похлопать того по передней ноге и что-то шепнуть на ухо. И тогда слон, тяжело и неповоротливо покачиваясь из стороны в сторону, перемещался туда, куда ему было указано, и, заняв новую позицию, вновь устремлял взгляд в одну точку.

По выходным я ходил к слоновнику и внимательно наблюдал за их действиями, однако никак не мог понять, на каких принципах основано их общение. Возможно, слон понимал простые слова (ведь он уже так давно жил на свете), а может, получал информацию из постукиваний по ноге. А может, у этого слона были сверхъестественные способности вроде телепатии и он мог понять то, о чем думал смотритель.

Как-то раз я спросил смотрителя, каким образом он отдает приказы слону. Старик рассмеялся и не сказал ничего, кроме как: «Мы уже давно с ним знакомы».

Как бы там ни было, целый год прошел без происшествий. А потом совершенно неожиданно слон исчез.

За второй чашкой кофе я еще раз медленно перечитал статью с самого начала. Статья оказалась довольно странной. Из числа тех, о которых Шерлок Холмс, постукивая трубкой, мог бы сказать: «Ватсон, смотрите-ка. Мне попалась весьма занятная статья».

Статья производила странное впечатление главным образом благодаря смятению и растерянности, которые, судя по всему, царили в голове написавшего ее журналиста. Смятение и растерянность, очевидно, рождались из абсурдности ситуации. Журналист шел на всевозможные ухищрения, чтобы избежать этой юсурдности, старался изо всех сил написать «правильную» статью, а это, напротив, доводило его смятение и растерянность до предельной точки.

Например, журналист выбрал выражение «слон сбежал», однако, даже наискось просмотрев статью, можно было сразу же понять, что слон не сбегал. Очевидно было, что слон исчез. Собственную непоследовательность журналист выражал фразой: «Несколько деталей пока остаются неясными». Но я никак не мог представить себе, что эту ситуацию можно скрыть такими трафаретными выражениями, как «некоторые детали» или «пока неясные».

Во-первых, проблема стального кольца на ноге слона. Кольцо осталось на месте, закрытым на ключ. Можно было предположить, что смотритель расстегнул кольцо и освободил ногу слона, а потом вновь застегнул кольцо на ключ и убежал вместе со слоном (конечно же, газета крепко цеплялась за эту возможность), однако проблема в том, что у смотрителя не было ключа. Ключей было всего два, и в целях безопасности один находился в сейфе полицейского управления, а другой – в сейфе пожарного управления, и украсть его оттуда смотритель или кто-либо другой просто не мог. А даже если вероятность кражи и существовала – одна к тысяче, – то возвращать ключ на место не было необходимости. Как показала проверка на следующее утро, ключи остались в сейфах обоих управлений. В таком случае вытащить ногу слона из массивного стального кольца можно было, только если отпилить ее пилой.

Вторая проблема – это маршрут побега. Слоновник и вольер были окружены прочной оградой метра в три высотой. Безопасность содержания слона постоянно муссировалась городским советом, поэтому городские власти сверх надобности усилили систему охраны старого животного. Ограда была построена из бетона и толстых стальных столбов (расходы на которые, конечно же, взяла на себя строительная компания), вход был всего один, и этот вход оставался запертым изнутри. Слон не мог перебраться наружу, перепрыгнув через такую крепостную ограду.

Третья проблема – следы ног. Сразу за слоновником начинался крутой холм, по которому слон не мог бы забраться, и, даже если бы каким-то образом исхитрился освободить ногу из кольца и сумел перепрыгнуть через ограду, ему некуда было двигаться, кроме как по дороге, идущей прямо от входа. Однако на дороге с мягким песком не осталось ничего похожего на отпечатки слоновьих ног.

Короче говоря, пытаясь суммировать сказанное в этой статье, полной нестыковок и тягостного словоблудия, я мог сделать лишь один вывод: слон не сбежал, а исчез.

Однако излишне говорить о том, что ни газета, ни полиция, ни городской глава не хотели признать, по крайней мере открыто, факт исчезновения слона. В ходе расследования полиция утверждала: «Налицо вероятность похищения в результате тщательно спланированной операции или же принуждения слона к побегу», а также с оптимизмом прогнозировала: «Принимая во внимание сложность сокрытия слона, завершение расследования по данному делу является лишь вопросом времени». Кроме того, полиция намеревалась провести рейд в лесу, для чего попросила подкрепления у местного охотничьего клуба, а также у снайперского подразделения сил самообороны.

Городской глава собрал пресс-конференцию (информация о ней попала не только в местные новости, по и на соответствующие полосы всех газет страны), на которой принес извинения за несовершенство системы безопасности. Однако в то же время глава администрации подчеркнул, что «система охраны слона не просто не уступала аналогичным в любом зоопарке страны, а была даже более прочной и надежной», а также сказал, что произошедшее является «злонамеренным, опасным и бессмысленным антисоциальным поступком, который нельзя спустить с рук».

Оппозиционная группа депутатов городского собрания, так же как и в прошлом году, продолжала твердить: «Мы требуем, чтобы городской глава взял на себя ответственность за то, что, заключив сделку с частными компаниями, вовлек в проблему слона всех жителей города».

Какая-то мамаша тридцати семи лет, с обеспокоенным, как писали в газете, видом, на вопрос журналиста говорила, что «временно не сможет спокойно отпускать детей на улицу».

В газете подробно описывались события, которые привели к тому, что город взял на попечение слона, а также давался план слоновника и вольера. Кроме того, помещалась история слона, а также информация о смотрителе (Ватанабэ Нобору), исчезнувшем вместе со слоном. Смотритель Ватанабэ был уроженцем города Татэяма в префектуре Тиба, долгое время работал в зоопарке смотрителем секции млекопитающих и «зарекомендовал себя перед администрацией с лучшей стороны своими обширными знаниями об этих животных, а также добрым и искренним характером». Слон двадцать лет назад был прислан из Восточной Африки, однако его точный возраст оставался неизвестным, также зоопарк не имел никакой информации о его «характере».

В самом конце статьи полиция призывала граждан сообщать любую имеющуюся информацию о слоне. За второй чашкой кофе я размышлял на эту тему, но все-таки решил не звонить в полицию. С одной стороны, не очень хотелось иметь дело с полицией, с другой – как-то не верилось, что там серьезно отнесутся к той информации, которую я мог предоставить. Ведь бесполезно что-либо говорить людям, которые не хотят серьезно принимать во внимание возможность исчезновения слона.

Я достал с полки альбом с газетными вырезками и вложил статью о слоне. Затем помыл чашку и пошел на работу.

В семь часов вечера в новостях NHK я видел сюжет о полицейском рейде в горах. Охотники с массивными винтовками, заряженными пулями со снотворным, силы самообороны, полиция, бригада пожарных дpyr за дружкой прочесывали местные горы, а в небе кружилось несколько вертолетов. Конечно, горами я называю те холмы, которые расположены неподалеку от жилых пригородных районов Токио. Такого количества людей было достаточно, чтобы обшарить все за один день, ведь они искали не карлика-убийцу, а огромного африканского слона. Мест, где бы он смог спрятаться, было не так много. Однако слона к вечеру все еще не нашли. Глава полиции заявлял с экрана: «Мы продолжим поиски». Диктор завершил сюжет словами: «Кто и каким образом осуществил побег слона, где его прячет, а также какие у него были мотивы? Все по-прежнему окутано тайной».

В течение нескольких следующих дней поиски продолжались, однако в итоге слона так и не нашли, и ни одна из служб не обнаружила никаких зацепок. Каждый день я внимательно читал газеты, вырезал попадавшиеся на глаза статьи и вклеивал в альбом, включая даже посвященные инциденту рисунки. Благодаря этому альбом быстро заполнился, и в канцелярском магазине мне пришлось купить новый. Однако, несмотря на огромное количество статей, в них не было информации, которую я искал. Лишь не относящаяся к делу бессмыслица вроде того, что «слон так и не найден», «поисковые группы настроены неутешительно», «за этим делом стоит тайная организация». А через неделю после исчезновения слона число даже таких статей заметно сократилось, а потом они и вовсе сошли на нет. В еженедельных журналах было помещено несколько сенсационных историй, одно издание даже наняло медиума, однако и эти статьи в конце концов исчезли. Видимо, все решили поместить это дело в категорию многочисленных «неразрешимых загадок». От того, что бесследно исчезли старый слон и старый смотритель, общественные устои не пошатнулись. Земля продолжала равномерно вращаться, политики – делать не вызывающие доверия заявления, люди, позевывая, уходили на работу, школьники готовились к вступительным экзаменам. Интерес к пропавшему слону не может длиться вечно среди повторяющихся волн повседневности, которые, нахлынув, откатывались назад. Таким образом, словно армия за окном, прошло несколько ничем не примечательных месяцев.

Когда у меня выдавалась свободная минутка, я отправлялся смотреть на пустой слоновник. Поверх замка на стальной решетке была намотана толстая цепь в несколько витков, чтобы никто не пробрался вовнутрь. Сквозь решетку было видно, что на внутренней двери слоновника намотана такая же цепь. Видимо, полиция во избежание упреков за неудачные поиски слона сверх необходимости усилила охрану слоновника после того, как слон оттуда исчез. Было тихо, ни души, лишь стая голубей ворковала на крыше слоновника. Никто не ухаживал за вольером, зеленая летняя трава, будто только того и ждала, стала буйно разрастаться. Намотанная на дверях слоновника цепь напоминала огромную змею, которая среди непроходимого леса верно охраняет королевский дворец, превратившийся в руины. За несколько месяцев отсутствия слона все здесь опустело, что, вероятно, было предопределено, а в воздухе витало нечто тяжелое, как дождевые тучи.

Я встретился с ней в конце сентября. В тот день дождь шел с утра и до самого вечера. Банальный мелкий дождик, типичный для этого сезона. Такие дожди понемногу смывают выжженные на земле воспоминания лета. Все воспоминания стекают в сточные канавы, а оттуда несутся в канализацию или речки и дальше в темное глубокое море.

Мы встретились на приеме в рамках кампании, организованной моей фирмой. Я работал в отделе рекламы корпорации, выпускающей бытовую технику, и отвечал за продвижение новой серии кухонной техники, начало продаж которой было приурочено к осеннему сезону свадеб и зимнему сезону премий. Я должен провести переговоры с несколькими женскими журналами для размещения в них рекламных статей. Работа не требовала особенного интеллектуального напряжения, однако статью нужно было составить так хитро, чтобы читатель не пронюхал и намека на рекламу. В качестве компенсации за скрытую рекламу мы предлагали разместить обычную рекламу на страницах этих журналов. Все в этом мире по принципу: мы вам, вы нам.

Она была редактором журнала для молодых домохозяек и собиралась писать такую статью. Я как раз оказался свободен и принялся рассказывать ей о наших товарах: ярких холодильниках, кофеварочных машинах, микроволновых печках и соковыжималках, разработанных итальянскими дизайнерами.

– Главное – это гармония, – сказал я. – Даже самый прекрасный дизайн просто умрет, если не будет выдержан баланс с остальными вещами. Гармония цвета, гармония дизайна, гармония функций – это самое необходимое в современной кухонной комнате. Согласно статистике, большую часть времени домохозяйки проводят в кухонной комнате. Для домохозяйки кухонная комната является местом работы, ее кабинетом, ее гостиной. Поэтому женщины пытаются сделать эту комнату немного уютнее. Неважно, насколько она велика. Независимо от размера, в кухонной комнате есть один основной принцип. Простота, функциональность, гармония. Проект и дизайн нашей новой серии основывается на этой концепции. Вот, например, посмотрите на эту варочную поверхность, и т. д. и т. п.

Она кивала и что-то записывала в блокнотик. Не думаю, что ее особенно интересовал сбор информации по этой теме, да и меня лично не сильно волновала варочная поверхность. Мы просто исполняли работу, каждый свою.

– Вы много знаете о кухнях, – сказала она, когда я закончил свои пояснения.

– Это моя работа, – ответил я с дежурной улыбкой. – Кстати сказать, готовить я люблю. Что-нибудь простое и каждый день.

– Неужели на кухне и правда нужна гармония? – спросила она.

– Не на кухне, а в кухонной комнате, – поправил ее я. – Наверное, это одно и то же, но наша фирма решила использовать эту терминологию.

– Извините. Но неужели в кухонной комнате и правда нужна гармония? Как вы лично считаете?

– Свое личное мнение я оставляю при себе до тех пор, пока не сниму галстук, – сказал я, улыбаясь. – Сделаем сегодня исключение из этого правила. Я лично считаю, что есть несколько более важных вещей в кухнях, чем гармония. Однако эти компоненты не продашь, а для прагматичного мира почти нет смысла в тех факторах, которые нельзя превратить в товар.

– Неужели мир и правда настолько прагматичен?

Я достал сигарету из кармана, щелкнул зажигалкой.

– Не знаю, просто выражение к слову пришлось, – сказал я. – Благодаря этому многое становится понятнее, да и работать легче. Как будто игра. Можете играть с выражениями: «прагматизм по сути своей» или «прагматичная сущность», а если и думать начинаешь в том же духе, то ни ряби на воде не возникнет, ни серьезных проблем не наживешь.

– Весьма интересное мнение, – сказала она.

– Не думаю, что оно особенно оригинальное. Так думает большинство, – сказал я. – Кстати, здесь есть недурное шампанское, можно вам предложить?

– Спасибо. С удовольствием, – ответила она.

За бокалом холодного шампанского мы болтали с ней о всяких пустяках, а в разговоре выяснилось, что у нас несколько общих знакомых. Область, в которой мы работаем, не такая обширная, и если бросить несколько камней, то один или два попадут в «общих знакомых». К тому же моя сестра, как оказалось, закончила тот же университет, что и она. Благодаря нескольким именам мы довольно легко смогли расширить круг тем.

Она была не замужем, а я не женат. Ей двадцать шесть лет, мне – тридцать один. Она носила контактные линзы, я – очки. Она похвалила цвет моего галстука, я сказал, что у нее красивый жакет. Мы поговорили о ценах на квартиры, которые снимали, пожаловались на зарплаты и работы. Короче говоря, мы понравились друг другу. Она была очаровательной женщиной и ничего не навязывала. За двадцать минут разговора с ней я не смог найти ни одной причины, по которой она не должна быть мне симпатична.

Когда закончился прием, я пригласил ее в бар в том же отеле, где мы нашли местечко и продолжили беседу. По ту сторону большого окна бара по-прежнему бесшумно шел дождь. Свет улиц посылал разнообразные сообщения из-за пелены дождя. В баре почти не было посетителей и висела какая-то влажная тишина. Редакторша заказала замороженный дайкири, я – виски со льдом.

За этими напитками мы вели обычную беседу, какую вели бы в баре понравившиеся друг другу мужчина и женщина при первой встрече. Говорили о студенческих годах, о любимой музыке, о спорте, о повседневных привычках.

А затем я стал говорить о слоне. Не могу припомнить, что привело меня к этой теме. Наверное, мы говорили о животных, и я вдруг перескочил на тему слона. Хотя, возможно, я подсознательно хотел кому-нибудь связно это объяснить, рассказать свою версию исчезновения слона. Кто знает, может, просто порыв, вызванный алкоголем.

Однако в тот самый момент, когда я начал говорить, стало понятно, что для такой ситуации тема самая неподходящая. Я не должен был затевать разговор о слоне. Тема была, как бы это сказать, чересчур закрытая.

К тому же, как только я затронул тему слона, она, к сожалению, проявила куда больший интерес к этой истории, чем любой другой на ее месте, а когда я сказал, что видел этого слона несколько раз, она забросала меня вопросами:

– Каким был этот слон? По-твоему, как он сбежал? Что он обычно ел? Не опасен ли он?

Я говорил простые, банальные вещи вроде тех, о которых писали в газетах. Но она, видимо, почувствовала в моих интонациях какой-то неестественный холодок. Я никогда не умел врать.

– Наверное, ты очень удивился, когда слон пропал? – спросила она как ни в чем не бывало, за вторым бокалом дайкири. – Никто не мог предположить, что слон вот так внезапно исчезнет.

– Ну да. Может, и так, – сказал я, взял соленый крекер со стеклянной тарелки, разломил и съел половинку.

Обходя столики, официант поменял пепельницу.

Некоторое время она с интересом смотрела на меня. Я снова взял сигарету и прикурил. Три года сигарет в рот не брал, а с тех пор, как слон пропал, опять стал курить.

– Может, и так? Это значит, что исчезновение слона можно было спрогнозировать? – спросила она.

– Я этого предположить не мог, – сказал я со смехом. – Никогда раньше такого не случалось, да и никакой необходимости в этом нет. Никакого смысла в этом.

– Однако ты как-то странно выразился. Или я не права? Я сказала: «Никто не мог предположить, что слон вот так внезапно исчезнет», на что ты ответил: «Ну да. Может, и так». Любой на твоем месте ответил бы по-другому. «Это совершенно невероятно» или «И в голову такое прийти не могло».

Я уклончиво кивнул, обернувшись к ней, а затем подозвал официанта и заказал еще один стакан виски. Пока официант не принес заказ, между нами висело напряженное молчание.

– Послушай, что-то я не очень понимаю, – сказала она тихо. – Только что ты разговаривал совершенно нормально. Пока не завел разговора о слоне. Как только всплыла тема слона, ты стал очень странно изъясняться. Что ты вообще пытаешься мне сказать? Что произошло? Из-за этого слона у тебя были какие-то неприятности? Или что-то случилось с моими ушами?

– С твоими ушами все в порядке, – сказал я.

– Значит, у тебя какие-то проблемы?

Я окунул палец в стакан и стал гонять лед по кругу. Люблю я звон льда о стенки бокала.

– Ничего такого важного, что можно было бы назвать проблемой, – сказал я. – Просто мелочь. Я не собирался скрывать это от остальных, просто не уверен, что у меня получится толком рассказать, поэтому и промолчал. Ты говоришь, что это странно. Наверное, потому, что это действительно странная история.

– Чем же?

Я решил больше не сдерживаться, сделал глоток виски и начал свой рассказ.

– Мне не дает покоя то, что я, вероятно, был последним, кто видел этого слона перед его исчезновением. Я видел слона семнадцатого мая после семи часов вечера, а узнал о том, что он исчез, после полудня на следующий день. Никто в этот промежуток времени больше слона не видел. В шесть вечера двери слоновника закрыли.

– Что-то я не уловила, – сказала она, смотря мне в глаза, – если двери слоновника были закрыты, как ты мог видеть слона?

– С задней стороны слоновника – что-то вроде маленькой горки или холма. Он находится на чьей-то частной территории, там и дороги-то нет, но с одной точки можно увидеть заднюю сторону слоновника. Вероятно, кроме меня, об этом никто не знал. Я нашел это место по чистой случайности. Как-то днем в воскресенье пошел побродить по местным горам, заплутал и, лишь приблизительно представляя себе направление, случайно вышел на это место. Передо мной открылась небольшая плоская площадка, на которой мог бы улечься один человек, а посмотрев сквозь кусты вниз, я увидел крышу слоновника. Чуть ниже кровли располагалось довольно большое вентиляционное отверстие, через которое можно было разглядеть слоновник изнутри. С этого дня я стал бывать там, с интересом наблюдая за слоном, когда он уходил в свой слоновник. Спроси меня кто-нибудь, зачем мне все эти хлопоты, я не смогу толком ответить. Мне просто хотелось понаблюдать за слоном в то время, когда на него никто больше не смотрел. Когда в слоновнике было темно, слона я разглядеть не мог, но ранним вечером смотритель зажигал лампу, чтобы заняться слоном, поэтому я все видел. Прежде всего я обратил внимание, что, оставшись наедине, слон и смотритель казались ближе друг другу, чем днем, когда они должны были играть роли слона и смотрителя. Это можно было понять с первого взгляда по незначительным движениям. Казалось даже, что днем они тщательно скрывают свою тесную связь, чтобы никто не смог ее заметить, а вечером, оставшись наедине, дают волю чувствам. К слову сказать, ничего особенного в слоновнике не происходило. Возвращаясь в слоновник, слон по-прежнему просто стоял, а смотритель просто занимался своей работой, мыл слона шваброй, собирал гигантские слоновьи лепешки с пола, убирал остатки ужина. И несмотря на это, невозможно было не заметить особую теплоту, чувство доверия, связывающие их. Когда смотритель мыл пол, слон помахивал хоботом и слегка похлопывал смотрителя по спине. Мне нравилось смотреть, как слон это делает.