Текст книги "Аксель (ЛП)"

Автор книги: Харпер Слоан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 7

– Боже, Иззи, ты так чертовски приятно обхватываешь мой член. Так… чертовски… крепко, – он произносит это хрипло и отрывисто, поскольку медленно проталкивает свой длинный, толстый член в мое жаждущее тело. – Никогда не чувствовал себя так хорошо, как с тобой.

Его руки напряженно сжимают мои бедра, поскольку его толчки набирают скорость; его мощное раскачивание приводит к тому, что мои возбужденно торчащие соски самым восхитительным образом трутся о его простыни. Я впиваюсь пальцами в простыни, и безуспешно пытаюсь подавить свой стон. Все, чего я хочу – кричать от удовольствия при каждом толчке и каждом вращении его бедер. Он неистово врывается в меня, кончик его огромного члена задевает шейку матки; от каждого толчка мое тело напрягается и молнии чистого удовольствия, зарождающиеся в киске, пронзают каждую часть моего тела. Пальцы на руках покалывает; пальцы на ногах подгибаются; моя грудь ритмично покачивается. Каждый дюйм моей кожи пылает из-за этого парня.

– Черт меня подери… – грохочет он, я чувствую его порывистое дыхание на своей спине. – Ты создана для меня, детка.

Я боюсь открыть рот и издать какой-нибудь звук, который даст ему понять, что он вызывает во мне точно такое же чувство. Я знаю, что как только разомкну губы, из меня вырвутся крики чистого восторга. Боже, я люблю его. Он прав; мы подходим друг другу так, словно нам предназначено быть вместе. Наши тела идеально совпадают, наши движения идеально синхронны, а наши мысли даже не нужно озвучивать.

Его рука оказывается между моими бедрами, и он начинает вращать большим пальцем, умело выводя им восхитительные круги, доставляя моему телу безграничное наслаждение.

– Кончай со мной, Принцесса, кончай со мной, черт возьми.

В тот момент, когда мое удовольствие достигает заоблачных высот и в меня вонзаются когти мощнейшего оргазма…

Я просыпаюсь.

Резко сев, я слышу справа от себя грохот, поворачиваюсь и вижу, что Ди держится за свою пострадавшую голову, торчащую над краем кровати. Гримаса недовольства с оттенком замешательства искажает ее симпатичное личико; ее волосы торчат во все стороны, а безупречный макияж с прошлой ночи размазался под глазами и губами. Если бы я все еще не была под воздействием этого сна, то рассмеялась бы. Она выглядит абсолютно нелепо.

– Господи Иисусе, Из. Достаточно было просто проснуться.

– Извини, – фыркаю я и получаю в отместку сердитый взгляд.

Я отрываю глаза от крошечного клубка несчастья на полу и медленно осматриваю комнату, пытаясь выяснить, что изменилось. Ну, кроме того, что я проснулась в своей кровати вместе с Ди, как долбанная извращенка. Стук в дверь вынуждает меня нахмуриться еще больше; хоть убей, не могу понять, что не так.

Дверь приоткрывается, и в комнату заглядывает Грег:

– Эй, – говорит он нерешительно. – Ничего, если я войду?

И этого вполне достаточно, чтобы вспомнить все кристально ясно и в цвете. Мой день рождения, посылка, клуб «Carnal» и Аксель.

Ди, потирая ушибленную задницу, поднимается с пола, после чего обходит стоявшего в дверях Грега и выходит из комнаты, раздраженно бормоча про себя ругательства.

– Кто-то проснулся счастливым, – говорит Грег, подходя к кровати и присаживаясь. Он смотрит на меня так, словно хочет убедить, что это всего лишь скромный дружеский визит. – Доброе утро, крошка. Хорошо спала?

Он выглядит слишком нелепо в моей девичьей комнате. Его каштановые волосы взъерошены ото сна, что придает почти мальчишеский вид его обычно суровой физиономии. На нем спортивные штаны и обтягивающая белая майка, демонстрирующая его мощные, мускулистые руки. Он всем своим видом источает мужественность, которая слишком несуразна в моей комнате с рюшами и оборками.

– Думаю, спала неплохо, по крайней мере, мне так кажется, – я смахиваю со своего стеганого одеяла несуществующую пушинку, не глядя в его проницательные глаза. Я чувствую, что он сдвигается, поворачиваясь ко мне так, чтобы сидеть лицом к лицу. Тем не менее, я не поднимаю головы.

– Посмотри на меня, крошка, я должен убедиться, что ты в порядке.

Я втягиваю в себя большую порцию кислорода, задерживаю ее в легких и поднимаю голову. Его взгляд давно уже не сонный, а жесткий и контролирующий. Взгляд, которому я не могу противостоять. Я видела его в действии миллион раз; этот взгляд всегда говорил о его решительном настрое, невзирая на обстоятельства, и с таким взглядом вам бы не захотелось пересечься.

Думаю, это какая-то игра, но надеюсь, он бросит эту затею. Здесь нечего обсуждать.

– Послушай, Джи, я знаю, ты хочешь, как лучше, но это дерьмо… дерьмо, с которым я не хочу иметь дело. Ни сейчас, ни потом. Я даже не уверена, что когда-нибудь захочу. О чем здесь вообще можно говорить, а? Это не та дорога, по которой я готова пойти. Она давно перекрыта объездными знаками, огромными, черт возьми, предупреждениями, предлагающими выбрать другой маршрут. Я лишь причиню себе дополнительную боль и страдание, а мне бы этого не хотелось. Неужели я не могу выпросить для себя капельку счастья, способного разогнать это черное облако? – я даже не даю ему возможности вставить что-то, обрывая, прежде чем он попробует мне возразить. – Мы теперь знаем… что вы… что вы с ним друзья. Давай, просто оставим все как есть. Ты можешь дружить с ним и со мной. Думаю, мы никогда с ним не столкнемся. Никогда.

Я уверена, что он пытается усмирить свой взрывной характер, а может у него просто возник какой-то замысловатый спор с самим собой, кто его знает. На данный момент меня это не волнует; даже не собираюсь из-за этого переживать. Не когда на моей коже по-прежнему такие свежие раны. Я чувствую, как у меня в голове прокручивается фильм, снова и снова одни и те же картинки. Образы забытого прошлого и потерянного будущего.

– Иззи, это так просто не пройдет. Рано или поздно тебе придется иметь с этим дело, – я знаю, что он прав, я действительно это понимаю, но это не означает, что я должна с ним согласиться. Отрицание – идеальное убежище, стоит только собраться и двинуться к нему. – Он будет моим партнером, поселится здесь и останется, Из. Он не исчезнет.

У меня не хватает сил и энергии на эту борьбу, и я знаю, что для одного из нас она закончится поражением. В ходе противостояния мне понадобится все мое остроумие, потому что с Грегом сражаться нелегко.

– Я понимаю, что этого не избежать, но я не намерена разбираться со всем этим прямо сейчас, черт побери, – как же мне хочется что-нибудь расколошматить. Почему мы не можем просто притвориться, что вчера ничего не произошло, ведь я – первоклассный специалист по скрытию проблем, это игра, в которую я играю лучше всех. С глаз долой – из сердца вон.

– Крошка, это мучает меня, я чувствую себя виноватым, как кусок дерьма. Ты можешь забыть или попытаться забыть, но я не могу. Я знаю, чего тебе стоила прошлая ночь, и я не могу сидеть сложа руки, зная, что ты страдаешь от боли, – он качает головой, его голубые глаза больше не излучают тот яркий блеск. – Я должен был знать, но… черт, Из, я никогда не знал его как Акселя, – он снова замолкает, либо таким образом демонстрируя свой актерский талант, либо просто пытаясь найти лучший способ, чтобы меня разозлить, не знаю, но именно в тот момент, когда я готова была сорваться, он продолжает. – Я всегда знал его как Рида. Когда мы познакомились с ним на курсе базовой подготовки, он был Х. Рид, и с тех пор мы звали его Ридом, Акселем… черт, крошка, он никогда не был Акселем. Когда мы выпустились, и он открыл свою контору в сфере безопасности, это был единственный раз, когда я услышал, что он зовет себя иначе, не Ридом, но и не Акселем. Клянусь тебе.

Почему это настолько важно? Если бы меня так не заботила моя дружба с Грегом, я бы убила его, на хрен. Сумасшедшая белая девчонка надирает его задницу.

– Холт, правильно? – я смеюсь, но в глубине души мне не до смеха. – Он всегда ненавидел это имя, говорил, что оно напоминало ему о его старике, – бормочу я, снова смахивая невидимую пушинку. – Грег, пожалуйста, мы можем не обсуждать это прямо сейчас?

Какое-то время он смотрит на меня, оценивая, изучая, и в очередной раз пытаясь подобрать правильные слова.

– Из, мы справимся с этим, черт побери. Я не позволю тебе сидеть здесь и терзаться. Не когда я могу это исправить, и не когда у меня есть возможность хоть что-то предпринять. – Жестко и хлестко. Безапелляционно. Его тон не оставляет места сомнениям, он целеустремлен и готов пойти на все.

Чертовски упрямый осел. Иногда мы слишком похожи друг на друга.

– Я в порядке, правда, мне просто нужно поразмыслить, – я лгу. Он знает, что я его обманываю, это видно по его лицу. Он бы мог мне подыграть, если бы не этот суровый взгляд. Моя ложь только что убедила его в том, что я не умею притворяться.

– Ты не в порядке, крошка, далеко не в порядке. Если ты ждешь, что я смирюсь и куплюсь на эту тарелку дерьма, которой ты настойчиво пытаешься меня накормить, ты выжила из ума. Не забывай о том, что я тебя знаю. Такие игры со мной не пройдут.

– Грег, ты серьезно? – гневно выпаливаю я. – Ты, мать твою, серьезно? Я не пытаюсь накормить тебя каким-либо дерьмом. Я просто не хочу ворошить прошлое. Это же так очевидно. У меня нет никакого скрытого мотива. Просто дай мне гребаную передышку, ты ведь знаешь, ты, блин, знаешь, что все это значит для меня. Не мог бы ты дать мне минутку, чтобы я поняла, как мне обмозговать это дерьмо? Мертв, Джи, он был мертв двенадцать лет, и вдруг оказывается, что это не так, что я могу просто проснуться и столкнуться с этим лицом к лицу, – я уверена, что у меня сдали нервы, и я бы себя паршиво чувствовала, если бы не была так зла. Он не позволяет мне это принять, он не дает мне подумать. Мне просто нужна секунда, одна чертова секунда на то, чтобы разложить по полочкам весь этот кавардак.

После моей яростной вспышки он выглядит чуть более чутким, не намного, но я вижу, что он очень старается взглянуть на все с моей точки зрения.

– Сегодня я отстану от тебя, Иззи, но знай, мы к этому разговору еще вернемся. Не игнорируй, не замыкайся. Банка открыта и как бы ты не старалась, ты не загонишь всех червей обратно, – он сжимает мою ногу и встает. Бросает на меня еще один серьезный взгляд и, повернувшись, тяжелой поступью выходит из моей комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Ну, все прошло не так уж плохо.

Я знаю, что он прав. Мне придется со всем этим разбираться. Было бы достаточно того, что я этого не хочу, но мне предстоит столкнуться с этим лицом к лицу. Все остальное я даже видеть не хочу на своем радаре, но оно есть. Я разберусь с этим, но на своих условиях, и это будет не сегодня.

Я опять ложусь и поворачиваюсь на бок, лицом к большому панорамному окну, гляжу на яркое безоблачное небо Джорджии. Какая охренительная нервотрепка. Мне до сих пор приходится иметь дело с Брэндоном, с разводом, вернее его отсутствием, и непрекращающимися напоминаниями о том, что Брэндон присутствует в моей жизни и знает, как до меня добраться… как причинить мне боль. Плюс ко всему мне еще теперь придется разбираться с Акселем и с прошлым, которое я всячески старалась забыть и двинуться дальше, оставив позади половину прожитой жизни. Ох, как жестока судьба.

*~*~*

На самом деле забавно как временами все возвращается к исходной точке. В тот момент, когда вы думаете, что ваша жизнь движется в одном четком направлении, загорается красный свет и включается сигнал поворота. Не проходит и дня без желания увидеть своих родителей живыми и невредимыми, счастливо проживающими на расстоянии в нескольких округах от нас, в нашем старом небольшом ранчо на три спальни. Но если бы я не потеряла их, Ди никогда бы не вошла в мою жизнь и, даже если это не унимает боль от их потери, я считаю, что в каком-то отношении мне повезло. Даже в беспросветные времена моего замужества, когда мы виделись лишь от случая к случаю, я знала, что она была и всегда будет рядом.

Благодаря Ди я познакомилась с Грегом, с тем, кого бы ни было в моей жизни, если бы родители пережили ту аварию. Он – еще один человек, которого Ди привлекла своей незаурядной натурой. Она познакомилась с ним, когда встречалась с его двоюродным братом, и даже притом, что отношения не сложились, ее дружба с Грегом сохранилась. В ней есть нечто такое, что привлекает людей, и ей с этим ничего не поделать. У нее имеется своя неизменная точка зрения о том, что все в этом мире предрешено. Мне повезло, что Грег оказался рядом в ту ночь, когда она пришла меня спасти, хотя я даже не помню, как он там появился. К тому времени, когда она примчалась ко мне, я полностью потеряла сознание. В первый раз, увидев его, моей реакцией был страх; свирепый Грег – не тот человек, с которым вам бы захотелось столкнуться, поэтому, когда он в тот день увидел меня выходящей из минивэна, его реакция меня до жути напугала. Огромный, свирепый и готовый на убийство. Никто не был шокирован сильнее меня, когда этот беспощадный гигант превратился в живой щит. Он был готов защитить меня от всего, и это стало неизменным.

Я знаю, мне повезло с такими друзьями как Ди и Грег, они – единственные люди, которые остались у меня в этом мире. Единственные люди, которые лучше умрут, чем причинят мне боль. Сейчас они моя семья; семья, которую я иногда обижаю, но все же семья. Я прекрасно понимаю, что временами им нелегко терпеть все мои закидоны. Когда у меня случается рецидив, они борются с ним вместе со мной. Я отстраняюсь и ухожу в себя, Ди переходит в режим обеспокоенной мамочки, а Грег берет на себя роль защитника, альфа-самца.

Мы с Ди близки, и всегда будем, а вот с Грегом нас связывают боль потерь и страданий, которые никто и никогда не сможет понять. Я до сих пор помню его взгляд, когда он рассказывал мне о своей сестре. Это был единственный раз, когда я видела, как трудно ему сдерживать слезы. Я не выдержала, прижалась к нему, оплакивая его сестру и в то же время ощущая боль последних шести лет своей жизни, которая укрепила во мне четкое понимание того, что у меня могла быть совсем иная концовка. Это был тот день, когда он пообещал мне, что не позволит моему мужу прикоснуться ко мне; день, когда он пообещал сделать все возможное, чтобы оградить меня от боли.

Я перекатываюсь на спину и смотрю в потолок, следя за вращением вентилятора, позволив себе в очередной раз перенестись в прошлое.

Я помню, что когда-то была так же безмерно счастлива, как и Ди, всегда глядя на мир сквозь розовые очки. Я не была самой популярной девчонкой в школе, но у меня было немало близких друзей. Мое детство было наполнено смехом и любовью; мои родители были воплощением мечты. Они всегда были счастливы, улыбчивы и переполнены любовью. Любовью ко мне и любовью к жизни. Среди всевозможных взаимоотношений родителей и детей, наши были самыми необычными. Я могла обратиться к ним по любому поводу, и они бы никогда не осудили и не пренебрегли мной. Не проходило и дня, чтобы я не ощутила радости, которую внесла в их жизнь.

Мне невероятно повезло встретить любовь всей своей жизни в юности. У нас были отношения, которые напоминали мне отношения моих родителей. Всегда счастливы, улыбчивы и переполнены любовью. С этим парнем у меня было три лучших беззаботных года в жизни.

Я думала, что неуязвима. Думала, что наша любовь нерушима. Вместе мы могли преодолеть все, какие бы сюрпризы жизнь нам не преподнесла. Рядом с ним я чувствовала себя цельной.

Аксель уехал в лагерь для новобранцев спустя три дня после окончания средней школы, и это, к сожалению, означало, что он должен был оставить меня на какое-то время. Я понимала это, черт, я даже подбадривала его. Я хотела сделать его счастливым и знала, что он выстраивает свой жизненный путь, доказывая всему миру, что он не похож на своих родителей, родителей, которые заботились больше о своей следующей крупной сделке, чем о собственном сыне. Аксель жил, переходя из одной приемной семьи в другую на протяжении своих восемнадцати лет, сознавая, что ему нечего предложить мне для обеспечения надежного будущего, поэтому он принял единственное возможное решение – поступил на службу в морскую пехоту.

Вместе с моими родителями мы довезли его до автовокзала с обещанием воссоединиться и воплотить в жизнь все наши мечты, после того как я на следующий год получу диплом об окончании школы. Тот день был первым не простым днем моей жизни.

Из моих губ вырывается горький смешок, когда я вспоминаю те глупые мечты.

Мечты наивного подростка – это нечто странное, планируя их, вы и не подозреваете, что планируете кошмары.

Я не была сломлена его отъездом, безусловно, я была расстроена, но знала, что он вернется. Вернется ко мне. Мои родители спланировали несколько поездок тем летом, чтобы отвлечь от мыслей об Акселе, во всяком случае до тех пор, пока я не получу от него известий. Я была невероятно взволнованна в ожидании того дня, когда получу от него весточку, хотя понимала, что это просто письмо. Я не могла дождаться и узнать о каждой мелочи, с которой ему пришлось столкнуться, узнать, как он со всем этим справляется без меня.

Но этот день так и не наступил. Через две недели, после того как я помахала на прощание своей любви, мои родители погибли в автокатастрофе. Я была опустошена и убита горем. Сейчас, оглядываясь назад, могу сказать, что это стало началом моего падения по наклонной. Мне было нелегко смириться с их смертью, особенно без поддержки Акселя. Мои родители были единственными детьми в своих семьях. Родители моего отца умерли задолго до моего рождения. Оставшись без семьи, способной взять меня под опеку, я была отправлена к родителям моей мамы в Северную Каролину. Даже несмотря на мое горе, я по-прежнему продолжала надеяться, что Аксель вернется в мои объятия и заберет всю мою боль. Не поймите меня неправильно, я любила бабушку с дедушкой, но они были пожилыми и просто не знали, как облегчить мои страдания, превышающие по силе их собственные.

Я оставила свой новый адрес приемной матери Акселя, Джун. Я знала, что она меня ненавидит, но надеялась, что если я не смогу с ним связаться, то, это станет лучшим вариантом.

Наконец, черная пелена, окружавшая меня после смерти родителей, рассеялась, когда я узнала, что почти два месяца как беременна. Прошел приблизительно месяц, с тех пор как я их потеряла, и не дня ни проходило, чтобы я не чувствовала острое отчаяние, но эта беременность дала мне повод сосредоточиться на чем-то другом. На чем-то, что скрасит ожидание. Как ни иронично, но я узнала об этом в День Независимости. Я не забуду, как сидела в ванной комнате, в доме бабушки и дедушки, размышляя о том, что Аксель оставил мне нечто ценное – частичку нашей с ним любви. Я по-прежнему была напугана тем, что мне всего семнадцать лет. По существу я была одинока и беременна, но я полюбила этого малыша в мгновение ока, как только увидела положительную полоску теста. Я знала, что любой ребенок, созданный нашей любовью, будет прекрасен.

С возрождением надежд, я начала двигаться дальше и планировать наше новое будущее. Я не могла дождаться, чтобы поделиться с ним новостями. Каждый день я писала ему, отсылая письма его старой приемной семье. Не зная, где он поселится, я думала, что это лучший вариант. Меня беспокоило, что я не получала от него известий, но я знала, что он меня найдет. Он всегда меня находил.

Я была примерно на десятой неделе беременности, когда получила письмо от Джун. Она просила меня прекратить отправлять письма к ней домой, Аксель не вернется и просил передать мне, чтобы я оставила его в покое. Я была ошеломлена и убита горем. Мой Аксель не сказал бы, что не любит меня; у нас было одно будущее на двоих.

Я пыталась написать ему на базу, где он, как первоначально предполагалось, пребывал, но мое письмо вернулось с сообщением о том, что там нет никого с таким именем. Я не знала, что делать. Я знаю, Джун говорила, что он хотел, чтобы его оставили в покое, но я считала, что он заслуживал хотя бы знать о ребенке. Поэтому, не имея других вариантов, я снова попыталась связаться с Джун. Я написала ей письмо, акцентируя внимание на том, что Акселю необходимо со мной связаться. Письмо, которое я получила в ответ, потрясло меня до глубины души.

Я открыла письмо, и меня тотчас же окутал запах дыма. Развернув единственный листок бумаги, я прочитала слова, которые остановили мой мир.

Два слова.

Он мертв.

Я не могла в это поверить, просто не могла. Джун наверняка лгала. Я попыталась написать ему на базу еще раз, но мое письмо было возвращено с извещением о том, что они сожалели, но солдат под таким именем не был включен в действующую армию. Когда это письмо вернулось, именно тогда я и поверила Джун, и сломалась.

Две недели спустя я потеряла нашего малыша.

Это было время, когда я потеряла всякую связь с реальностью и погрузилась в глубокую депрессию, образовавшую во мне черную дыру. Я оттолкнула всех, когда потеряла последний кусочек Акса, который у меня оставался в запасе. Я обратилась к алкоголю и провела так многие часы бодрствования до тех пор, пока мои несовершеннолетние руки могли найти хоть какой-то доступный алкоголь. Бабушка с дедушкой все еще были потрясены смертью моей мамы, поэтому либо закрывали глаза на мое поведение, либо просто ничего не замечали. В любом случае я снова оказалась в полном одиночестве, без надежды на то, что Аксель и на этот раз меня спасет.

Почти восемь месяцев спустя в мой мир ворвалась Ди и постепенно вернула меня к жизни. Остальное, как говорится… история.

История, которую я и не рассчитывала ворошить вновь.

Не знаю, сколько времени я провожу лежа в кровати, глядя в никуда, вспоминая те дни. Мой желудок начинает напоминать мне о том, что я должна поесть, обед уже давно прошел. Я поднимаюсь, мысленно встряхиваю себя и направляюсь в душ. Я не хочу снова быть слабой, я настроена стать сильной; сразиться с этой новой хренью от судьбы. Пора покончить с прежней Иззи и начать поиски той девчонки, которой я когда-то была.

Пятнадцать минут спустя я иду на кухню, надеясь быстро перекусить в одиночестве, прежде чем погрузиться в свою работу. У меня есть несколько новых клиентов, которым нужно дать ответ по электронной почте, – предложения, требующие одобрения, и информация по некоторым сайтам, которым необходимо определенное техобслуживание. Это элементарная работа, но она, по крайней мере, займет мои мысли и оградит от всего остального, крутящегося вокруг.

Проработав несколько часов, я вдруг слышу, как открывается дверь гаража.

– Проклятье, – бормочу я. Вот и подошел конец приятному, спокойному дню. Кто-то идет, а это значит, что я не в состоянии игнорировать окружающую меня действительность, которая просто разрушена. Драматично вздохнув, я нажимаю «сохранить» и выхожу из программы, над которой работала, закрываю свой ноутбук и собираю все документы, хаотично разбросанные на кухонном столе.

В тот момент, когда я отодвигаю все в сторону, входит Ди, печально мне улыбаясь.

– Эй, как ты себя чувствуешь?

Ох, а я-то ожидала, что она, как минимум, попытается наградить меня бодрым приветствием. Думаю, даже она понимает, насколько значима была прошлая ночь. Сомнение и нерешительность не к лицу моей подруге.

– Лучше, чем прошлой ночью, по крайней мере, я так думаю, – я пытаюсь улыбнуться, но это дается нелегко. Уверена, со стороны это выглядит ужасно, поскольку Ди слегка вздрагивает, и только потом присаживается рядом со мной.

– Я знаю, ты не хочешь об этом говорить, и я уважаю твое решение, действительно уважаю. Мы можем обсудить это позже, и ты знаешь, что я не стану тебя осуждать, если ты именно так хочешь поступить. Но позволь мне высказаться и покончить с этим до тех пор, пока ты не будешь готова, хорошо? – она не ждет от меня ответа, знает, что я скажу, если мне будет предоставлена такая возможность. – Вот, он дал мне это прошлой ночью и… хоть я не собираюсь тебя к чему-то подталкивать, думаю, у тебя должно это быть, – она опускает руку в карман жакета и вытаскивает маленькую белую визитку, затем кладет ее передо мной. Она встает, быстро меня обнимает и шепчет на ухо: – Я не подталкиваю, Из, но думаю, тебе нужно с этим что-то делать, – одарив меня напоследок легкой улыбкой, она выходит из комнаты, оставляя меня на пару с маленькой визиткой, от которой я поспешно отстраняюсь, как от разносчицы чумы.

После сложного внутреннего противостояния, я наконец протягиваю руку и переворачиваю визитку. Это не должно было стать шоком, я знала, что обнаружу, но, тем не менее, из легких вышибает весь воздух.

Холт Рид

Корп Секьюрити

770.555.6839

Если бы кто-нибудь наблюдал за мной, они бы подумали, что я – умалишенная. Каждый винтик расшатан, и я не просто спятила, а еще и готова убежать от всего этого без оглядки. Из меня вырывается истеричный смех, прежде чем я успеваю его подавить. Стерев с лица слезы и стараясь успокоиться, я наконец сосредотачиваюсь на этой дурацкой, нелепой визитке.

Холт. Он никогда не будет для меня Холтом. Не знаю, как долго я вот так сижу… часы, минуты, черт возьми, это могли быть и секунды, просто глядя на его имя в изящном оформлении, пытаясь понять, что сегодня представляет собой Холт Аксель Рид. Женат ли он? Мое сердце пропускает удар от мысли, которая медленно просачивается в разум… есть ли у него дети? Это логичный вопрос; мы уже не те ослепшие от любви подростки. Само собой он двинулся дальше… даже если мое движение по жизни было куда более смешным и нелепым. Почему он хочет поговорить со мной? Очевидно же, что он давным-давно решил со мной покончить. Судьба – чертова сука, вновь бросающая нас навстречу друг другу.

Я засовываю визитку в передний карман толстовки и во второй раз за день возвращаюсь к работе. Что тут сказать, похоже, мы с отрицанием собираемся стать лучшими подружками.

Ди возвращается несколько часов спустя и спрашивает, не хочу ли я заказать чего-нибудь на ужин. Мне абсолютно все равно, но я стараюсь убедить ее в обратном и заказываю то, что порадует глаз. Я знаю, что если не буду вести себя нормально или так нормально, насколько это возможно, она начнет волноваться и заставит говорить. А я не готова. Спустя четыре часа и две распитые на двоих бутылки вина, я отдыхаю и расслабляюсь в своей комнате, снова глядя на эту маленькую, белую визитку. Холт, Холт Рид. Я уверена, что смешок, который вырывается из меня, на этот раз звучит так же болезненно, как и ранее, но я ничего не могу с собой поделать. Вся эта ситуация просто абсурдна. Холт…

Возможно, это самое глупое решение, которое я принимаю за последнее время, но я все же беру телефон с прикроватной тумбочки и провожу пальцем по экрану, снимая блокировку. Я добавляю его дурацкое новое имя в свои контакты и сохраняю информацию. Нажимаю «Создать новое текстовое сообщение» и понимаю, что этот вариант, черт возьми, не так уж плох, по крайней мере, мне не придется смотреть в эти ослепительные зеленые глаза.

Я: Так значит ты теперь Холт, да?

Аксель ‘Холт’: Иззи?

Я: О, бинго… а что, кто-то еще не знает тебя под именем ‘Холт’?

Аксель ‘Холт’: Многие, Принцесса.

Я: Нет, я больше не твоя Принцесса.

Аксель ‘Холт’: Ладно, мы что, будем вести себя как дети, черт возьми? Ты написала мне, ИЗЗИ, так может скажешь, что происходит?

Я: Я не веду себя как ребенок. Я просто не понимаю, зачем ты просил связаться с тобой. Думаю, мы оба согласны с тем, что прошлое нужно оставить… в прошлом.

Аксель ‘Холт’: Нет, я не согласен. Нисколько. Где ты? Я приеду к тебе; мы не будем обсуждать это в гребаных эсэмэсках.

Я: Нет, нет, нет. Я не думаю, что это хорошая идея. Если ты решительно настроен расчистить этот затор, прекрасно, но мы сделаем это на моих условиях. Мне нужно подумать. Я не могу переварить все это за такой короткий срок. Хочешь поговорить, отлично… но не сейчас.

Аксель ‘Холт’: Обдумать? Какого черта там обдумывать? Где ты, Иззи? Не вынуждай меня переспрашивать и кончай, черт возьми, посылать это эсэмэсочное дерьмо, как долбаная малолетка.

Я должна была это предвидеть. Вздохнув, я откладываю телефон в сторону. Нет смысла продолжать спор, я сделала то, что хотела – попросила его дать мне время. Если ему трудно с этим согласиться, то пошел он вместе со своим «разбором полетов» куда подальше.

Десять минут спустя раздается телефонный звонок. А еще через минуту я слышу звуковое напоминание, за которым вскоре следует другой звук. Проклятье.

Аксель ‘Холт’: Мы поговорим, Иззи. Я знаю тебя, не забывай об этом, черт подери. Я не позволю тебе просто вычеркнуть меня из своей жизни, как ты сделала это несколько лет назад.

Аксель ‘Холт’: Пойми вот что, если ты думаешь, что сможешь просто проигнорировать меня и проигнорировать все это, то будь готова каждое утро просыпаться по моему звонку. Хочешь чертово время, отлично. Одна неделя – это все, что я готов дать. Следующая суббота – крайний срок, и мне плевать, если придется постучать в каждую гребаную дверь Джорджии. Я найду тебя, и мы поговорим. Поняла?

Вот дерьмо.

Я: Одна неделя, ‘Холт’. Думаю, этого будет достаточно, не так ли? Я сообщу в пятницу, готова ли я. Спокойной ночи.

Аксель ‘Холт’: Если ты назовешь меня Холтом еще хоть один долбаный раз, я уложу тебя на свои колени и накажу, поняла? Я для тебя не Холт, и ты, черт возьми, прекрасно это знаешь.

Со вздохом изумления от его наглости, я быстро выключаю свой телефон и бросаю его через всю комнату, как будто он в огне. Я определенно не справлюсь с этим.