Текст книги "Аксель (ЛП)"

Автор книги: Харпер Слоан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 12

Прошло около двух месяцев с тех пор, как Аксель ворвался ко мне в тату-салон. В течение этих двух месяцев он постоянно мелькал перед глазами и вечно требовал от меня какую-нибудь фигню. Я была сыта им по горло, но он продолжал доставать меня каждый день. Вопрос с Брэндоном по-прежнему не был улажен, поэтому я испытала самый настоящий шок, когда в пятницу утром мне позвонили и сказали, что он подписал документы о разводе. Я официально стала разведенной женщиной.

Наконец-то.

Мэддокс и Зик, или «Локк и Куп», если вы спрашиваете о них, общаясь с парнями, вернулись от Брэндона в понедельник. Когда они приехали, то сказали, что у них не было никаких проблем, и Брэндон оказался довольно покладистым, согласившись поставить подпись в бумагах. Он согласился? Какая ирония. Я не знаю, что они сделали, чтобы добиться моего развода, но я безумно рада, что все закончилось.

Мэддокс и Бек постоянные гости в нашем доме. Бек приезжает по вполне понятным причинам, и все они начинаются и заканчиваются с Ди. Маленькая шлюшка. Между Мэддоксом и мной завязалась странная дружба. Я уверена, что он не часто сходится с людьми, но по какой-то причине он позволил мне преодолеть его неприступную броню, в любом случае он так же, как и я, нуждается в дружбе. Понемногу я начинаю узнавать обо всех его причудах, а он может с точностью определить, когда меня нужно успокоить. В итоге он стал хорошим другом и замечательным отвлечением. Плюс ко всему его присутствие в роли «защитника» служит прекрасным поводом для того, чтобы по близости не ошивался Аксель.

Мы с Грегом почти не разговаривали с тех пор, как он помог Акселю «похитить» меня. Я скучаю по нему, но не могу, оказавшись с ним в одной комнате, не злиться на него. Он как никто другой знал, почему я избегала Акселя, но все равно решил взять дело в свои руки. В глубине души я понимаю, что он действовал из лучших побуждений, но не готова забыть, как легко он меня предал. Мэддокс, находящийся по близости, стал моим спасением, особенно, когда возникают стычки с Грегом. Мэд не очень ладит с другими, даже со своими «братьями», поэтому если я расстраиваюсь, он превращается в гризли. Я так привыкла видеть в своем окружении только Ди и Грега, что появление еще одного человека, которому я могу довериться, практически свежий глоток воздуха.

Субботним утром, когда ноябрь в Джорджии вступил в свои законные права, и нас не ожидает ничего, кроме промозглого дождливого дня, я звоню Мэддоксу, чтобы узнать, не захочет ли он приехать посмотреть футбол, выпить пива и отпраздновать мою новообретенную свободу. Ди уже побывала в магазине и купила торт, флажки и долбаные воздушные шарики. Думаю, она радуется даже больше, чем я. А вот от Акселя ничего не слышно с начала недели, когда он позвонил мне и сообщил, что собирается уехать из города, и просил дать ему знать, если что-нибудь случится. Ага, как бы ни так.

В начале второй половины дня появляется на редкость улыбчивый Мэддокс. Ди впускает его в дом, и он, не теряя времени, входит, чтобы поздравить меня.

– Эй, девочка, ты счастлива? – Я вынуждена оставить его вопрос без ответа; учитывая то, как сказываются на мне его слова, потоки слез неизбежны.

– О. Боже. Мой, – выдавливаю я между прерывистыми всхлипами. – Все закончилось, Мэд. Ты можешь в это поверить? Последние восемь лет моей жизни остались позади благодаря одной подписи. Свобода. Ты знаешь, как давно я молила бога избавить меня от Брэндона?

– Я прекрасно тебя понимаю, девочка. Больше не о чем волноваться, – он обнимает меня своими сильными руками и просто дает мне выплакать слезы облегчения и радости, а может быть и потрясения.

Я не знаю, как долго мы сидим вот так, не произнося ни слова, но он понимает, что я должна выплеснуть это из себя, чтобы двигаться дальше и полностью заглушить боль, которую мне причинило замужество. Вволю наплакавшись на его плече, я поднимаю глаза и смотрю на его непроницаемое лицо, ища признаки недовольства, но вместо этого вижу ухмылку, после чего он запрокидывает голову и заливается смехом. Еще кое-что, что так несвойственно Мэддоксу.

– Девочка, ты выглядишь как енот-полоскун. Все то черное дерьмо, которым вы девчонки мажетесь, растеклось у тебя по всему лицу. Иди, умойся, а не то я буду вынужден вызвать службу по отлову бездомных животных, чтобы они приехали и забрали твою задницу.

Я хватаю с дивана подушку и бросаю ему в лицо, после чего выхожу из гостиной и иду в ванную умыться. Я слышу, как он переключает каналы на телевизоре, заполняя тишину гостиной дневной трансляцией матча. Выйдя в коридор, я практически подпрыгиваю от неожиданности, когда чуть не сталкиваюсь лицом к лицу с обескураженной Ди.

– А правда, что под всей этой его аурой неприкосновенности скрывается неженка? – спрашивает она.

– Говори потише, но да, последние несколько недель он был просто душка.

– Я так рада, что все закончилось. Я не всегда была рядом, но знай, что я по близости, если понадоблюсь.

Я прекрасно понимаю, что она желает мне только добра, но она выглядит такой виноватой, что это разбивает мне сердце.

– Ди, не смей винить себя в том, что живешь полной жизнью. Со мной все хорошо, правда. Я чувствую себя намного лучше, и я была не одна. Мэд всегда был рядом, да и Куп иногда заходит, к тому же ты поблизости… даже если эта близость прячется в твоей комнате, сотрясая стены вместе с Беком, – я ухожу, оставляя ее покрасневшую от смущения, но смеющуюся.

– Я люблю тебя, сучка, – кричит она мне вслед.

Пока я была в ванной и приводила себя в порядок, сигнализация срабатывала несколько раз, сообщая о том, что кто-то открыл и закрыл входную дверь несколько раз. Предположив, что это либо Бек, либо Куп, я просто абстрагируюсь и продолжаю приводить себя в порядок. Снимаю штаны для йоги и топик, меняя их на поношенные джинсы и любимую футболку со времен учебы в университете Джорджии; одежда с символикой команды обязательна для любого фаната Джорджии. С моего лица смыты все черные разводы, размазанные под глазами и исполосовавшие мои щеки после приступа рыданий. Я стягиваю свои длинные волосы в хвостик, когда позади меня раздается хриплое покашливание, от которого я подпрыгиваю практически до потолка.

– Крошка, пожалуйста, давай поговорим?

– Нет, если ты намерен давить на меня, Грег. Только не сегодня, мы празднуем.

– Я узнал, что твой бывший муженек-мудак наконец-то подписал бумаги. Иззи, ты хоть представляешь, как больно мне было услышать это от Локка? Ты знаешь его всего пару месяцев, но в первую очередь сообщаешь именно ему. Все эти годы я был рядом, Иззи, прошел с тобой весь этот путь, а ты даже не удосужилась мне позвонить.

– Хорошо, раз ты хочешь это обсудить, давай обсудим. Я зла, Грег. Ты за моей спиной позвонил ему, и не просто позвонил, а запустил в небо гребаный бэт-сигнал[9]9
  Бэт-сигнал (англ. Bat-Signal) – светящийся прожектор с нарисованной летучей мышью на его стекле, луч света которого видно над Готэмом. Создан комиссаром Джеймсом Гордоном в случае атаки сил зла.


[Закрыть] и направил его задницу прямо в салон. Как ты мог? Как, черт возьми, ты мог так поступить?

Он склоняет голову и тяжело вздыхает.

– Неужели ты не знаешь каково это, просто сидеть сложа руки и смотреть, как человек, которого ты любишь, замыкается в себе? Ты снова загнала себя в гребаный угол. Иззи, не думай, что мне легко далось то, что я сделал. Каждая секунда стала для меня неимоверным испытанием. Ты избегала говорить об этом дерьме со мной и Ди и носилась туда-сюда, чтобы полностью загрузить себя делами и не разбираться с дерьмом, заполонившим твою жизнь. Мы волновались, что ты вся издергалась из-за этого говнюка Брэндона, но больше всего нас тревожило, как на тебе отразилось внезапное появление Акселя. Не думай, что я не знаю истинную причину твоей беготни. Ты так же, как и я, прекрасно понимаешь, что если бы я не заставил тебя открыть карты, ты бы до сих пор бегала.

– Ты был не вправе принимать решение за меня, Джи. Форсируя события, ты отнял у меня контроль, единственную вещь, которую я отчаянно пыталась вернуть в свою жизнь. Как будто этого было не достаточно, ты натравил его на меня. Я просто не знаю, смогу ли я так легко забыть это. Я могу простить тебя, даже несмотря на то, что зла как черт, потому что понимаю, что ты бы никогда не причинил мне боль, но ты знал, ты, мать твою, знал, как тяжело это скажется на мне. Я хотела настроиться и встретиться с ним на своих условиях, – мне становится сложнее смотреть ему в глаза, потому что он начинает расхаживать по комнате из угла в угол. Верный признак того, что Грег расстроен и обеспокоен.

– Мне жаль, чертовски жаль. Я не знаю, что сказать, кроме того, что уже и так сказано. Ты – моя семья, и если бы мне представился шанс помочь тебе, и мой способ помощи казался бы единственно верным, я бы сделал это снова. Дело не только в Акселе, это дерьмо с Брэндоном было серьезным геморроем, и тебе была необходима поддержка, на которую бы ты могла рассчитывать, если бы он попытался что-то предпринять. Я сожалею только о том, что огорчил тебя.

Ненавижу ссориться с Грегом. Это, безусловно, самая наихудшая пытка из всевозможных, и, честно говоря, тяжело, когда его нет рядом. Он – моя поддержка и опора. Мэддокс тоже стал важен для меня, но никто не сможет заменить Грега и то, что он значит для меня.

– Я поняла тебя. Мне больно, но я вижу, что и тебе досталось не меньше, – я встаю и иду прямо к нему в объятия. – Больше никаких ссор, ладно? И только попробуй снова выкинуть нечто подобное.

– Договорились, крошка. Больше никаких ссор.

– Пошли, игра начнется с минуты на минуту, и если я из-за тебя пропущу начало, ты будешь смотреть ее в другом месте.

Смеясь, он выходит следом за мной из комнаты, чуть не сбив меня с ног, когда я достигаю гостиной и резко останавливаюсь.

– Какого черта ты здесь забыл? – спрашиваю я мужчину, вальяжно расположившегося на моем диване с пивом в руке и забросившего ноги на журнальный столик.

– И тебе привет, Принцесса. Куп позвонил и сказал, что будет здесь смотреть игру с Локком, и предложил присоединиться. Не думал, что ты будешь возражать.

Дерзкий, самодовольный козел. Меня так и распирало закатить истерику и выгнать его.

– Ты – болван, но ты ведь об этом знаешь, Аксель Рид? Лучше закрой рот и убери ноги с моего стола, – я сбрасываю его ноги со столика, когда прохожу мимо, но он кладет их обратно, удостаивая меня гортанным смешком. – Убери их, придурок, – ворчу я себе под нос, не оборачиваясь и по-прежнему держа путь на кухню, чтобы взять еду и пиво.

Когда я вхожу на кухню, Куп и Мэддокс стоят около кухонного островка. Мэддокс награждает меня легкой ухмылкой, после чего я подхожу к Купу и отвешиваю ему подзатыльник.

– Ты не имел права приглашать его сюда, засранец.

Мэддокс раскатисто хохочет, берет легкие закуски с соусом тако и направляется в гостиную.

– Девочка, он, скорее всего, даже ничего не почувствовал своей твердокаменной башкой.

– Заткнись, Мэд, – я улыбаюсь ему вслед, а затем бросаю на Купа грозный взгляд. – Идиот.

Я хватаю чипсы и несколько банок пива, после чего иду обратно в гостиную, как раз поспевая к началу игры. Ди и Бек воркуют на двухместном диванчике у дальней стены; Грег и Куп заняли кресла, оставив Мэддокса и Акселя на диване с одним свободным местом посередине.

– Вы что издеваетесь? Сядь на пол, придурок, – я пытаюсь наградить Акселя злобным, суровым взглядом, которым так славится Мэддокс, но, видимо, мне не хватает убедительности.

– Ты выглядишь так, словно тебе нужно на горшок, Принцесса. Я не укушу, если ты не захочешь, – его губы трогает порочная, самодовольная ухмылка, а в изумрудных глазах вспыхивает дерзкий огонек.

Я смогу играть в эту игру и находиться в одной комнате с его раздутым самомнением, даже если меня от этого разрывает на части. Проще простого. Проверим?

– Видишь ли, Аксель, я теперь предпочитаю жестко и грубо, но лучше держи зубы и все остальное при себе.

С его лица сходит все его мужское бахвальство и завышенное чувство собственного превосходства. Нет, он не возьмет надо мной верх. Ди и Бек слишком увлечены друг другом и не замечают повисшее в комнате напряжение. Грег выглядит обеспокоенным, Куп, похоже, с минуты на минуту рассмеется, а Мэддокс просто пялится в телевизор, но я уверена, что он хочет высказаться. Я плюхаюсь на диван так близко к Мэддоксу, что практически сижу на его коленях, и игнорирую Акселя, пока хватает сил.

Заканчивается третий период, когда раздается звонок в дверь. Я останавливаю Ди взмахом руки и сама направляюсь к входной двери, слишком поздно подмечая легкое головокружение. Я поглощала одну банку пива за другой в течение последнего часа, не особо налегая на еду, потому что по-прежнему бесилась из-за присутствия Акселя в доме. Выйдя из гостиной и завернув за угол, я шагаю по небольшому коридору и как раз добираюсь до двери, когда слышу громкие крики и мужское бормотание, сигнализирующее о еще одном голе. Надеюсь, он был забит в нашу пользу.

Распахнув дверь, моему затуманенному алкоголем разуму требуется секунда, чтобы понять, кто стоит на крыльце. Как только на меня находит озарение, моя первая реакция – закрыть дверь и в следующий раз сначала смотреть в глазок, но когда я собираюсь захлопнуть ее, он подставляет ногу, и я сталкиваюсь с препятствием.

Прежде чем я успеваю вскрикнуть, он хватает меня за руку и вытаскивает на улицу, закрывает дверь и толкает меня на нее. Спиной я сильно ударяюсь о дверной косяк, в результате чего из меня вырывается болезненный всхлип. Он обхватывает рукой мою шею и сжимает, перекрывая доступ кислорода и пресекая все попытки к побегу и крикам о помощи.

– Привет, Изабель. Думаешь, так легко избавишься от меня? Посмотри, что твой парень сделал с моим лицом!

У него на носу повязка, скрепляющая сломанную кость, под глазами почерневшие синяки и небольшое рассечение на губе. Если бы я не была так напугана, то обязательно бы улыбнулась. Наконец-то Брэндон испробовал свою собственную пилюлю.

– Не думай, что я не узнал его, Изабель. Ты мне немало о нем рассказала, так что, открыв дверь, я сразу понял, кто ко мне пожаловал. Думаешь, ты сможешь мне угрожать, рассказав моему отцу и руководству о моих маленьких прегрешениях? Я так не думаю, Изабель. Если тебе не нужны проблемы, ты отзовешь грязных скотов, сующих нос в мои дела. Ты получила развод, но запомни, ты всегда будешь моей, так что отзови их, – он выглядит обезумевшим и склоняется так близко ко мне, что слюна от его злобного шипения попадает мне на лицо. Понятия не имею, о чем он говорит. – Уяснила, сука? Ты скажешь им, чтобы оставили меня в покое, – он гневно выдавливает каждое слово, снова обдавая меня своей слюной.

Я ногтями впиваюсь в его руку, пытаясь ослабить хватку; испытывая жжение в легких, требующих кислород. Отчаянно пытаясь заполучить глоток воздуха, мои ногти царапают его руки и запястья, но, похоже, Брэндона не волнуют мучающие меня приступы удушья, его ослепляет ярость. У меня начинает темнеть в глазах, но я успеваю заметить, как он замахивается, и в стремительном движении его кулак обрушивается на мой правый глаз, вызывая невыносимую боль. Моя голова ударяется о косяк двери, посылая новую волну тошнотворной боли, насквозь пронзающей череп. Он убирает руку с шеи, бросает меня на крыльцо и нависает над моим телом, расставив ноги по обе стороны от живота, затем наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Я буду неподалеку, Изабель, не забудь сказать этим ублюдкам, чтобы носа ко мне не совали и не задавали вопросы. Я сделал то, что сказал твой дружок, и подписал документы, но мне не нужны все эти гребаные бумажки, чтобы доказать кому ты принадлежишь. Слышишь меня, сучка? Ты – моя. Я убью его, если он прикоснется к тебе, поняла? Я буду следить за тобой, Изабель.

Он наносит еще один удар в правый глаз, и наконец я испускаю крик боли, который несколько мгновений назад был просто невозможен. Затем он уходит. Неимоверная боль, которую испытывает мое тело – единственное, что удерживает меня от мысли, что все это мне просто приснилось.

Я чувствую их, лежа на крыльце, слышу, как внутри дома раздается топот ног. Передняя дверь распахивается, и меня тут же подхватывают сильные руки. Я вздрагиваю от боли, когда моя спина соприкасается с огромной рукой.

– Какого черта! – возглас Грега раздается где-то позади меня.

– О, боже, Иззи! Она истекает кровью! Боже мой! – визжит Ди. Ее голос доносится с той же стороны, что и голос Грега.

Мои глаза застилает туманная пелена, я могу разобрать только то, что человек, который меня держит – мужчина. Если бы не насыщенный аромат его кожи и корицы, я бы не поняла, что именно Аксель держит меня так нежно в своих руках.

– Куп, Локк быстро найдите этого ублюдка, пока он не удрал далеко, – рявкает он. В его голосе ощущается убийственная беспощадность. – Кто-нибудь, ради бога, вызовите чертову полицию! Принцесса, кроме головы где-нибудь еще болит?

– Шея, – вздох. – Спина, – хрип. – Это был… Брэндон… Он был здесь, – я не могу разглядеть выражение его лица, мой правый глаз пульсирует от боли и так опух, что не открывается. Я даже не могу открыть левый глаз, потому что любое движение вызывает мучительнейшую боль, которая разрывает череп и словно молния раскалывает его на части. С опозданием я чувствую, как с затылка стекает что-то теплое, должно быть, – кровь.

При упоминании Брэндона руки, удерживающие меня, напрягаются. Это не то, что Аксель рассчитывал услышать, но с другой стороны он явно не планировал, что просмотр субботнего матча по футболу обернется такой бедой.

– Подожди, нужно зажать рану, – говорит Грег, приложив что-то к моему затылку.

Аксель принимает помощь Грега и встает с колен. Я чувствую, как он заходит в дом и направляется в гостиную. Я слышу голоса тех, кто передвигается по комнате. Аксель садится на диван, но не отпускает меня.

– Сядь, Принцесса. Давай, взглянем на твою спину, хорошо? – он помогает мне наклониться вперед, что вызывает у меня приступ тошноты, а затем я чувствую, как теплые руки сдвигают мою футболку вверх.

– Черт! – кричит Грег. – Как, мать вашу, это произошло? Из, у тебя след от удара во всю спину!

Я не отвечаю, потому что в этом нет смысла, думаю, и так очевидно, как я его заполучила.

Я слышу приближающийся вой сирен, вынуждающий меня еще ближе прильнуть к сильным рукам Акселя, которые даруют ощущение безопасности. Только я начала думать, что мне, наконец-то, удалось освободиться, как вся эта мнимая свобода оборачивается жестокой насмешкой… Мне начинает казаться, что я никогда не окажусь вне досягаемости Брэндона.

Ди показывает полицейским и парамедикам дорогу в гостиную. Я слышу, как Грег, стоящий где-то в стороне, вполголоса что-то говорит Мэддоксу, а тот ему что-то отвечает. Я не могу сказать, где находятся остальные, и не спешу открыть глаза и проверить.

– Мэм, – обращается ко мне то ли фельдшер, то ли полицейский. – Мэм, вы можете открыть глаза?

Аксель передвигается и лишает меня своего тепла, размещая мое тело таким образом, что незнакомцу удается прикоснуться к моему лицу. Я моментально отшатываюсь, прижимаясь к телу Акселя.

– Тише, Иззи, пусть тебя осмотрят, – его теплое дыхание щекочет мне ухо, а рука слегка сжимает плечи, напоминая о том, что он рядом, и я в безопасности. Он отводит голову от моего уха и обращается к незнакомому голосу. – Я думаю, она не может открыть глаза, не испытывая при этом боли. Она пыталась через секунду после того, как я добрался до нее, но тут же их закрыла. С тех пор она их не открывала. Ей тяжело дышать, и голос у нее был охрипший, когда она была в состоянии говорить. Правда с тех пор она не произнесла ни слова. У нее на спине след от удара, который выглядит как багровый кровоподтек, тянущийся от копчика до лопаток. Я не смог как следует оценить степень ушиба. Еще у нее травма шеи и рана на затылке, из которой идет кровь, но опять же это лишь поверхностное наблюдение, – скорее всего он обращается к фельдшеру, потому что, когда он замолкает, я чувствую, как теплые руки в перчатках начинают надавливать на мое лицо, шею и горло.

– Мэм, мне нужно, чтобы вы немного наклонились вперед так, чтобы я мог осмотреть вашу спину и голову. Медленно. Дайте мне знать, если вы почувствуете, что вам…

Но не дав ему закончить, я опустошаю содержимое своего желудка на пол.

– Хорошо. Все хорошо. Вас сильно тошнит?

– Д-да, – отвечаю я, снова не узнавая свой собственный голос, как будто последние несколько часов я беспрерывно кричала.

– Вы ударились головой?

– Нет… да, – шепчу я в ответ. – Я не помню. Я ударилась о дверной косяк, прежде чем он схватил меня за шею, после этого я практически ничего не помню.

– Ладно. Теперь давайте осмотрим вас тщательнее, хорошо?

Проходит несколько минут, пока теплые руки измеряют мне давление, продолжают ощупывать мою чувствительную кожу и давить на нее, удостаиваясь нескольких шипений от меня и рычаний от Акселя. Они снова наклоняют меня вперед, с осторожностью перебирая мои волосы, чтобы иметь возможность осмотреть кровоточащую рану, а затем проверить повреждения на моей спине. Я чувствую, как истерзанная кожа на спине натягивается и щиплет при каждом мельчайшем движении тела.

– Сэр, я не могу сказать наверняка, пока мы не доставим ее в больницу, но готов поспорить, что здесь сотрясение мозга, на рану в области затылка, безусловно, нужно наложить швы, повреждение спины тоже вызывает беспокойство, но я не могу гарантировать, что повреждение только лишь поверхностное, не считая травмы лица. Я настоятельно советую поехать в больницу.

– Хорошо, но я отвезу ее сам. Я глаз с нее не спущу.

Даже мне по его тону понятно, что его решение окончательно и бесповоротно. Бедный парень, стараясь выполнить свою работу, пытается объяснить ему, что я буду в полной безопасности в машине скорой помощи, но убеждать Акселя в этом бессмысленно. Аксель и его упрямство свидетельствуют о том, что существует только один вариант, при котором я сегодня могу добраться до больницы.

Крайне неохотно фельдшер прекращает эти препирательства и просит Акселя подписать документы об отказе в госпитализации. Затем он обрабатывает рану на голове и накладывает повязку на спину, предупреждая Акселя, что он должен продолжать зажимать рану на голове до тех пор, пока я не окажусь в больнице. Мне достаются пакетики со льдом, и я держу один у правого глаза, а другой покоится на моей воспаленной шее. После того как он сделал все от него зависящее, парамедики прощаются и уезжают.

Вскоре я начинаю клевать носом, прислушиваясь к окружающим меня голосам, рассказывающим о событиях, которые привели к моим крикам, доносящимся с крыльца. Я пытаюсь ответить на вопросы полицейских, но мой оцепенелый и затуманенный разум вгоняет меня в сон. Аксель будит меня несколько раз, и мне все-таки удается сказать им, кто на меня напал, но в очередной раз, уплывая в сон, я улавливаю, как Аксель просит их встретиться с нами в больнице, где они смогут задать какие угодно дополнительные вопросы. Несмотря на его спокойный и решительный тон, я слышу в его голосе нотки паники и страха.

Наклонившись, он осторожно подхватывает меня на руки и выпрямляется. После того как он говорит кому-то взять пикап и отвезти его в больницу, я практически ничего не слышу, поэтому безопасность его сильных рук и успокаивающий аромат, который присущ только Акселю, позволяют мне сдаться на милость всепоглощающего мрака.

Я просыпаюсь от надоедливого писка, тошнотворного запаха антисептика и чистящих средств. Смерть. Я всегда считала, что больница пахла смертью. Этот запах вы никогда не забудете, и это один из тех запахов, который я всегда ненавидела.

Я пытаюсь открыть глаза, но они не подчиняются моим приказам. Я стараюсь открыть рот и потребовать ответов, но ничего не выходит. Похоже, мое тело решило прикинуться трупом.

– Врач говорит, что нет каких-либо внутренних повреждений, кроме нескольких кровоподтеков и огромного количества плохо сросшихся старых переломов. Он убежден, что все эти травмы – следствие домашнего насилия. Я видел снимки сканирования, Рид, и они выглядели так, словно у нее все ребра сломаны в одной точке. Я бы с удовольствием убил этого ублюдка, попадись он мне в руки, – Куп. Я никогда не слышала, чтобы он был так зол. Как правило, он считался главным весельчаком в их дружной компании. – Потребовалось десять швов, чтобы зашить ее рану на голове, ничего серьезного, так что все должно быть в порядке. Ее шея слегка воспалена, наверно ублюдок чертовски крепко держал ее, но наибольшее беспокойство на данный момент вызывает сотрясение мозга и зрение, которое нужно будет проверить, как только она проснется.

Теплые пальцы, удерживающие мою руку, сжимаются и напрягаются несколько раз, пока Куп перечисляет весь разношерстный список полученных мною травм. Несмотря на закрытые глаза и мой затуманенный разум, я чувствую, как атмосфера в комнате становится гнетущей, и это так остро ощущается, что даже волоски на руках и шее встают дыбом.

– Он – труп, слышишь меня? Я убью этого больного козла, – он отпускает мою руку, но я чувствую, как он снова прикасается ко мне, заправляя выбившуюся прядь за ухо. – Меня разъедает сама мысль, что она жила так на протяжении многих лет. Осознание, что ей жилось настолько херово… режет меня на части.

– Я знаю, Рид.

– Где эта парочка, Ди и Грег… меня не интересует, – он, наверное, повернул голову, потому что мне трудно разобрать его предложение. Я потрясена, что Ди уже не на моей стороне.

– Бек уговорил ее пойти что-нибудь съесть. Сказал, что она безостановочно расхаживала из угла в угол, и ее безумно трясло. А Грега я в последний раз видел, когда он был готов разобраться с кое-каким геморроем, с трудом себя сдерживая. Ты уверен, что между ними нет чего-то большего? Похоже, они довольно близки.

– Они просто друзья, – отвечает Аксель. – Остальное не важно. Он не прикасался к ней.

Его рука снова касается моей, и он прижимается к ней губами в легком поцелуе. Так нежно и так не похоже на того Акселя, с которым я имела дело весь прошлый месяц.

– Я понял тебя. Пойду, посмотрю, что там Локку удалось нарыть.

Спустя несколько мгновений Аксель утыкается лбом в мое бедро; его губы остаются на наших соединенных руках. Я чувствую, как движутся его губы, как теплое дыхание ласкает мою кожу, но мне с трудом удается уловить его шепот.

– Иззи, пожалуйста, проснись. Пожалуйста… пожалуйста, Принцесса.

Я не знаю, что меня шокирует больше – его нежная мольба или теплая слеза, которая падает мне на руку.

Мне неизвестно, сколько проходит часов, в течение которых кто-то приходит и уходит, задавая Акселю вопросы, спрашивая, не хочет ли он пойти отдохнуть. Приходят копы, чтобы посмотреть, не очнулась ли я, а также заходят медсестры, чтобы проверить капельницу и жизненноважные показатели. Все это время я изо всех сил стараюсь заставить свое тело послушаться и проснуться.

Ди вернулась в комнату, думаю вместе с Беком и Грегом. К моему ужасу они обсуждают жестокое обращение, с которым мне приходилось жить. Я слышу, как Ди подробно объясняет Акселю, что произошло той ночью, когда она пришла, чтобы спасти меня, и говорит ему, как долго я была вынуждена оставаться в больнице, чтобы залечить раны, и насколько хуже травмы были тогда.

– Господи Иисусе, – слышу я Акселя, когда она рассказывает ему, сколько костей тогда у меня было переломано. Он начинает отвечать, но замолкает, когда с моих губ наконец срывается шепот.

– Ди ...

– О, боже, – кричит она, после чего бросается ко мне. Я приоткрываю левый глаз и всматриваюсь в ее лицо. Она ужасно выглядит: тушь проложила черные дорожки по ее щекам, а глаза покраснели и опухли. Но услышав мой голос, она начинает рыдать еще сильнее. – О, Из… Я так испугалась!

– Все хорошо. Я… в порядке, – я оглядываю комнату и замечаю, что здесь не только Ди, Бек и Грег, с которыми говорил Аксель, а также Мэддокс и Куп, которые стоят в стороне с каменными лицами. Когда я встречаюсь взглядом с Акселем, его глаза блестят от непролитых слез и полны сострадания.

– Привет, Принцесса. – И этих слов достаточно, чтобы присоединиться к Ди в порыве истерического плача.

Вскоре приходят медсестры и начинают проверять все аппараты жизнеобеспечения, ощупывая и осматривая мое тело, меняя повязку на голове и нанося мазь на правый глаз. Следующим в комнату входит врач, выглядящий так, словно ему уже давно пора выйти на пенсию. Он пытается выпроводить всех из комнаты, чтобы поговорить о моих травмах, но Аксель снова проявляет ослиное упрямство и отказывается сдвинуться с места. Спорить бесполезно, поэтому я просто качаю головой и жду, когда врач перейдет к сути дела.

– Мисс Уэст, – начинает он, глянув на Акселя с беспокойством и, должно быть, решив, что Аксель – причина моих травм. – Как вы себя чувствуете?

Даже притом, что я понимаю, что в обозримом будущем ничего кроме боли мне не светит, я не могу сдержать переполняющий меня смех.

– Как будто я была сбита грузовиком, отброшена на несколько футов, а затем меня переехал автобус.

– Нет причин для шуток, мисс Уэст. Как я понимаю, у вас вчера вечером произошла ссора?

Он только что сказал вчера?

– Хм... да. Да, сэр. С моим бывшим мужем.

– Точно. После полудня я намерен отпустить вас домой. Ваша соседка мисс Робертс заверила меня, что она позаботится о вас и вернет вас в отделение неотложной помощи, если проявятся какие-нибудь тревожные симптомы. У нее есть перечень того, каких симптомов следует опасаться. Вы не должны мыть голову в течение следующих двух суток. После мытья волос высушите их как можно лучше. Мазь на спину нужно наносить каждые шесть часов. Следите за тем, чтобы раны всегда были закрыты, и следите за признаками инфекции. Я дал ей все необходимые рекомендации при уходе за больным на дому, выписал антибиотики, а также обезболивающее. У вас есть какие-нибудь вопросы? – по всей видимости, дедуля не специализируется на подбадривании пациентов.

– Нет, сэр.

– Мисс Робертс уже подписала все документы о выписке из больницы. Постарайтесь в будущем быть более осторожны, мисс Уэст.

Это пожелание Аксель удостаивает тихим рыком. Я сжимаю его руку, чтобы убедиться, что он промолчит.

Пять часов спустя меня выкатывают на инвалидном кресле из больницы и усаживают в монстроподобный пикап Акселя. Ди уже уехала с Беком и Грегом, чтобы купить прописанные мне лекарства. Мэддокс и Куп занимают заднее сиденье, и мы срываемся с места, удаляясь от отвратительного запаха смерти.

Спустя несколько минут в пути я понимаю, что мы движемся в противоположном от моего дома направлении.

– Аксель, куда ты едешь? – опираясь на подголовник, я поворачиваю голову в сторону и смотрю на него своим здоровым глазом.