Текст книги "Один неверный шаг"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 13

Когда они выезжали из ворот, Уин спросил:

– Ну и чего конкретно мы добились?

– Двух вещей. Первое, мне хотелось узнать, есть ли им что скрывать. Теперь я знаю, что есть.

– С чего ты это взял?

– Они либо врут, либо увиливают.

– Так они политики, – заметил Уин. – И станут врать и увиливать, если ты даже спросишь, что они кушали на завтрак.

– Ты полагаешь, тут ничего нет?

– Наоборот, – ответил Уин, – я как раз полагаю, что есть. И второе?

– Я хотел их расшевелить.

Уин улыбнулся. Мысль пришлась ему по вкусу.

– Что дальше?

– Нам надо расследовать преждевременную кончину Элизабет Брэдфорд, – объявил Майрон.

– Каким образом?

– Выезжай на Саут-Ливингстон-авеню. Я скажу, где повернуть.

* * *

Ливингстонский полицейский участок располагался рядом с мэрией, как раз напротив публичной библиотеки и средней школы. Настоящий центр города. Майрон вошел в участок и попросил позвать офицера Франсин Нигли. Франсин закончила среднюю школу в один год с Майроном. Он надеялся, что ему повезет и он застанет ее в участке.

Сержант с суровым лицом объявил Майрону: «Офицера Нигли в данный момент нет в наличии» (так разговаривают все копы), но она передала по радио, что обедает в столовой «Риц».

Трудно было себе представить что-нибудь более безобразное, чем «Риц». Бывшее фабричное здание было выкрашено в цвет морских водорослей. Дверь розовая, как цвет взбесившейся семги. Сочетание, не годящееся даже для карнавала. От него у Майрона с души воротило. В лучшие дни, когда он еще учился в школе, заведение было простенькой едальней под названием «Наследие». Тогда оно работало круглосуточно, владели им, естественно, греки (это было своего рода закономерностью), и по пятницам или субботам школьники забегали туда за гамбургером с жареной картошкой. Майрон с друзьями напяливали приличные пиджаки, тащились на разные вечеринки, но заканчивали вечер здесь. Он попытался вспомнить, что же они на этих вечеринках делали, но ничего конкретного на ум не пришло. В школе он к бутылке не прикладывался (его от алкоголя тошнило) и крайне отрицательно относился к наркотикам. Так чем же они тогда занимались? Разумеется, в памяти остались музыка, все эти орущие братья Дуби, Стили Дэн и Супертрэмп, и их попытки найти смысл в песнях Ойстера Калта («Слушай, мужик, как ты считаешь, Эрик и в самом деле думает об этом, когда поет „Я хочу поиметь твою дочь на дороге в грязи“?») Еще Майрон помнил, что иногда занимался петтингом с девушкой, и как они потом всячески избегали друг друга до конца их школьной эпопеи. Но вот, пожалуй, и все. Ты посещал вечеринки, поскольку боялся что-то упустить. Но ничего никогда не происходило. И сейчас они все слились в одно мутное пятно.

Но вот что Майрон хорошо запомнил (и, вероятно, навсегда), так это отца, притворявшегося уснувшим в кресле-качалке, если он возвращался поздно. В два, три часа утра. Майрону никто не устанавливал комендантского часа. Родители ему доверяли. И все равно в пятницу и субботу отец не ложился спать, сидел в кресле-качалке и когда слышал звук открываемой двери, делал вид, будто спит. Майрон знал, что он притворяется. И отец знал, что сын знает. Но каждый раз все равно пытался его обмануть.

Толчок локтя Уина в бок вернул его к реальности.

– Ты собираешься войти или мы так и будем любоваться этим шедевром модерна?

– Мы с друзьями тут часто бывали, – сказал Майрон. – Когда еще учились в школе.

Уин взглянул на столовую, потом на Майрона.

– Смелые вы, однако, ребята.

Уин остался ждать в машине. Майрон нашел Франсин Нигли у стойки. Он сел рядом на высокий стул и с трудом удержался от желания крутануться на нем.

– Эта полицейская форма, – заявил Майрон и присвистнул, – прям-таки заводит.

Франсин Нигли продолжала поглощать свой гамбургер.

– Самое ценное в ней то, что я могу использовать ее для стриптиза на вечеринках холостяков. – Франсин откусила от гамбургера, который был настолько плохо прожарен, что ронял кровавые слезы. – Вот так живешь-живешь, – произнесла она затем, – и вдруг появляется местный герой.

– Пожалуйста, не привлекай внимания.

– Хорошо, что я здесь. Если женщины начнут выходить из-под контроля, то могу парочку подстрелить. – Она вытерла салфеткой жирные пальцы. – Я слышала, ты отсюда уехал.

– Верно.

– Сейчас здесь чаще наоборот. – Она схватила еще одну салфетку. – В большинстве городов только и слышишь, как люди вырастают и стремятся уехать. Но у нас все возвращаются в Ливингстон и заводят семьи. Помнишь Сантолу? Так он вернулся. Трое ребятишек. И еще Фриди? Он теперь живет в старом доме Уейнбергов. Двое детей. Джордан поселился недалеко от собора. Чего-то там себе из старья соорудил. Трое детей, все девочки. Готова поклясться, половина из нашего класса переженились и вернулись в город.

– Как насчет Джина Далака? – с улыбкой спросил Майрон.

– Да бросила его еще на первом курсе, – рассмеялась она. – Господи, ну и посмешищем мы были, правда?

Джин и Франсин считались в классе неразлучной парой. Они вместе обедали, непрерывно целовались, хотя у обоих на зубах стояли пластины.

– Весь город – посмешище, – согласился Майрон.

Она откусила от гамбургера еще кусок.

– Так что тебе от меня надо, Майрон?

– Помнишь ту смерть в поместье Брэдфордов, когда мы еще в школе учились?

Франсин замерла.

– Немного, – осторожно ответила она.

– Кто этим занимался в вашем участке?

– Детектив Уикнер.

Майрон его помнил. Всегда носил зеркальные солнцезащитные очки. Очень активно играл в Малой лиге. Чересчур уж переживал, когда проигрывать. Ненавидел тех, кто переходил в среднюю школу и переставал ему поклоняться. Обожал штрафовать молодежь за превышение скорости. Но Майрону он всегда нравился. Эдакий бывалый американец. Надежный, как старый инструмент.

– Он все еще служит?

Франсин покачала головой.

– Ушел на пенсию. Переехал в дом у озера на краю штата. Но по-прежнему часто бывает в городе. Они конечную остановку в его честь назвали. Была торжественная церемония и все такое.

– Жаль, что я пропустил, – заметил Майрон. – А дело все еще в участке, как ты думаешь?

– Сколько времени прошло?

– Двадцать лет.

Франсин взглянула на него. В школе она носила волосы подлиннее, и пластины с зубов исчезли, но в остальном она выглядела так же.

– Может, где-нибудь в подвале, в архиве. А что?

– Оно мне нужно.

– Вот так просто.

Майрон утвердительно качнул головой.

– Ты это серьезно?

– Ага.

– И ты хочешь, чтобы я его достала.

– Да.

Она вытерла руки салфеткой.

– Брэдфорды – ребята серьезные.

– Будто я не знаю.

– Он же баллотируется в губернаторы. Ты хочешь поставить его в неловкое положение?

– Вовсе нет.

– Догадываюсь, у тебя серьезная причина.

– Точно.

– Хочешь мне рассказать, Майрон?

– Если не потребуется, нет.

– А как насчет малюсенького намека?

– Хочу убедиться, что это был несчастный случай.

– У тебя есть доказательства противного? – Франсин взглянула на него.

– Всего лишь подозрение.

Она взяла ломтик жареной картошки и принялась его разглядывать.

– И если что-нибудь найдешь, Майрон, ты придешь ко мне, договорились? Не к журналистам. Не к мальчикам из бюро. Ко мне.

– Договорились, – согласился Майрон.

– Ладно, попробую. – Франсин подернула плечами.

Майрон протянул ей свою визитную карточку.

– Рад был повидать тебя, Франсин.

– Взаимно, – сказала она, снова вгрызаясь в гамбургер. – Слушай, а у тебя кто-нибудь сейчас есть?

– Угу, – ответил Майрон. – А у тебя?

– Нет, – призналась она. – И знаешь, если честно сказать, я вроде как скучаю по Джину.

Глава 14

Майрон влез в «ягуар». Уин завел мотор и выехал на дорогу.

– Насчет Брэдфордов, – сказал он. – Ты хотел заставить его действовать?

– Верно.

– Тогда могу тебя поздравить. Пока тебя не было, два джентльмена из брэдфордского вестибюля проехали мимо.

– Где они сейчас?

Уин покачал головой.

– Они, скорее всего, ждут по концам дороги. Кто-нибудь да заметит. Как ты собираешься себя вести?

Майрон немного подумал.

– Пока не хочу от них избавляться. Пусть едут следом.

– Куда, о мудрый ты наш?

Майрон взглянул на часы.

– Как у тебя сегодня со временем?

– В два нужно быть в офисе.

– Ты можешь подвезти меня к спортзалу? Оттуда как-нибудь доберусь.

– Обожаю крутить баранку, – проговорил Уин.

Они поехали по Двести восьмидесятой дороге. Уин включил радио. Строгий голос предупредил их, что не следует покупать матрас по телефону, а лучше заскочить в агентство «Спящий» и проконсультироваться со специалистом. Специалист по матрасам. Интересно, подумал Майрон, а диссертацию они на эту тему не защищают?

– Ты вооружен? – спросил Уин.

– Оставил пушку в машине.

– Открой бардачок.

Майрон обнаружил там три пистолета и несколько коробок патронов.

– Ждешь вооруженного вторжения? – нахмурился он.

– Господи, какие же мы остроумные, – заметил Уин. Он жестом показал на один из пистолетов. – Возьми тридцать восьмого калибра. Кобура под сиденьем.

Майрон повиновался с напускной неохотой, хотя, по правде говоря, знал, что должен бы был всегда иметь при себе оружие.

– Надеюсь, ты сознаешь, – сказал Уин, – что молодой Ф.М. не отступится?

– Да, я знаю.

– Нам придется его прикончить. Иного пути нет.

– Убить сына Фрэнка Эйча? Даже тебе потом не выжить.

– Это что, вызов? – Уин изобразил улыбку.

– Нет, – быстро ответил Майрон. – Но пока ничего не делай. Пожалуйста. Я что-нибудь придумаю.

Уин пожал плечами.

Они заплатили дорожный сбор и проехали мимо стоянки для отдыха Винса Ломбарди. Вдалеке виднелся спортивный комплекс и «Медоуландс». Огромный стадион и закрытая арена, казалось, плыли над когда-то заболоченной местностью под названием Ист-Ратерфорд, Нью-Джерси. Майрон молча смотрел на закрытый стадион, вспоминая свою недавнюю попытку вернуться в профессиональный баскетбол. Ничего не получилось, но Майрон уже пережил неудачу. У него украли возможность играть в любимую игру, но он смирился – против реальности не попрешь. Надо жить дальше, отбросив злость и обиду.

Но почему он тогда вспоминал об этом каждый день?

– Я тут малость порылся, – сказал Уин. – Когда молодой Ф.М. учился в Принстоне, профессор геологии обвинил его в жульничестве на экзаменах.

– Ну и?

– Бах-бах-бах. И привет.

Майрон взглянул на него.

– Ты ведь шутишь?

– Никто и тела не нашел, – ответил Уин. – А вот язык обнаружился. Его послали другому профессору, который тоже собирался выступить с аналогичными обвинениями.

Майрон почувствовал, как сжалось горло.

– Может быть, это дело Фрэнка, не Ф.М.

Уин отрицательно покачал головой.

– Фрэнк псих, но зря не убивает. Если бы он этим занялся, то прибегнул бы к красочным угрозам вкупе с несколькими ударами в нужные места. Но подобное излишество не в его стиле.

Майрон задумался.

– Может, стоит поговорить с Германом или Фрэнком, – предложил он. – Пусть отзовут его.

– Проще замочить.

– Пожалуйста, не надо.

Уин пожал плечами. Они продолжали ехать дальше к выезду на Гранд-авеню. Справа возник огромный комплекс жилых домов. В середине восьмидесятых они вырастали вокруг Нью-Джерси, как грибы. Данный комплекс напоминал парк аттракционов или жилой район из «Полтергейста».

– Я не хочу накликать беду, – промолвил Майрон, – но если Ф.М. удастся меня прикончить…

– Я проведу несколько развеселых недель, разбрасывая обрезки его гениталий по Новой Англии, – перебил Уин. – Потом, возможно, убью его.

– Почему именно по Новой Англии? – невольно улыбнулся Майрон.

– Мне там нравится, – ответил Уин. Потом добавил: – И в Нью-Йорке без тебя мне будет тоскливо.

Уин нажал кнопку сидиплейера, и послышалась мелодия из «Ренты». Прекрасная Мими просит Роджера зажечь ее свечу. Великолепная музыка. Майрон взглянул на друга. Уин молчал. С точки зрения многих, сентиментальности в Уине было не больше, чем в холодильнике. Но все дело в том, что Уин мало к кому относился тепло. С избранными же он был на удивление открытым. Проникал глубоко в душу, но в любой момент готов был дать задний ход.

– У Хораса Слотера было всего две кредитных карточки, – сообщил Майрон. – Проверить можешь?

– Банкомат?

– Нет, только ВИЗА.

Уин кивнул и записал номера карточек. Потом высадил Майрона у школьного спортивного зала. «Дельфины» отрабатывали защиту один на один.

На трибунах на этот раз оказалось человек шесть. Майрон сел в первый ряд. Через несколько секунд к нему подошла тренер. Аккуратно подстриженные темные волосы, вязаная фуфайка с эмблемой «Дельфинов» на нагрудном кармане, серые тренировочные брюки, кроссовки «Найк» и хриплый голос.

– Ты Болитар? – рявкнула она.

Спина у нее была как из твердого сплава, лицо суровое.

– Да.

– Я – Поудич. Джин Поудич. – Манера говорить как у сержанта, занимающегося муштрой. Руки она заложила за спину и стояла, слегка раскачиваясь. – Видела, как ты играл, Болитар. Аж дух захватывало.

– Спасибо. – Он чуть не добавил «сэр».

– Все еще играешь?

– От случая к случаю.

– Отлично. Тут одна лодыжку подвернула. Нужна замена для разминки.

– Простите?

– У меня девять игроков на площадке, Болитар. Девять. Нужен десятый. В раздевалке полно спортивной одежды. И кроссовок. Пойди переоденься.

На просьбу это мало походило.

– Мне нужны наколенники, – сказал Майрон.

– Тоже имеются, Болитар. Там тебе все дадут. Поторопись. – Она хлопнула в ладоши, повернулась и удалилась.

Майрон секунду сидел неподвижно. Только этого ему не хватало.

Поудич свистнула в свисток так, что, казалось, внутренности вывалятся. Игра остановилась.

– Пробивайте штрафные броски, по десять, – приказала тренер. – Потом разминка.

Игроки отошли. К нему подбежала Бренда.

– Куда ты направился? – спросила она.

– Переодеваться.

Бренда подавила улыбку.

– В чем дело? – поинтересовался он.

– В раздевалке, – ответила Бренда. – У них там нет ничего, кроме шортов из лайкры.

Майрон покачал головой.

– Тогда кто-нибудь должен ее предупредить.

– Кого?

– Вашего тренера. Если я надену плотные желтые трусы, все позабудут о баскетболе.

Бренда рассмеялась.

– Постараюсь сохранить профессионализм, – пообещала она. – Но не наклоняйся передо мной, могу не удержаться и ущипнуть за задницу.

– Я не развлекать тебя собрался, – заметил Майрон.

– Жаль. – Она прошла за ним в раздевалку. – Да, насчет адвоката, который писал папе, – сказала Бренда. – Кинкейд.

– Да.

– Я вспомнила, где слышала это имя. Моя первая стипендия. Мне тогда было двенадцать лет. Он занимался юридической стороной дела.

– В каком смысле занимался?

– Подписывал мои чеки.

Майрон остановился.

– Ты получала стипендию чеками?

– Конечно. Стипендия покрывала обучение, жилье, учебники. Я записывала все свои расходы, а Кинкейд подписывал чеки.

– Как называлась стипендия?

– Та, первая? Не помню. «За образование» или что-то в этом роде.

– И долго Кинкейд занимался твоей стипендией?

– Пока я училась в школе. В колледже уже получала спортивную стипендию, так что все расходы легли на баскетбол.

– А в медицинской школе?

– Получила другую стипендию.

– На тех же условиях?

– Это была другая стипендия, не такая, как первая.

– Но опять оплачивалось все – обучение, жилье, учебники?

– Ага.

– И снова этим занимался адвокат?

Она кивнула.

– Фамилию помнишь?

– Да, – ответила она. – Рик Петерсон, Роузленд.

Майрон задумался. У него возникла смутная догадка.

– Сделай мне одолжение, – попросил он. – Я должен позвонить в пару мест. Попридержи вашего дракона.

– Попытаюсь, – хмыкнула Бренда и оставила его одного.

Раздевалка была безразмерной. За письменным столом сидел старик лет восьмидесяти. Он поинтересовался размером Майрона. Через две минуты старик протянул ему стопку одежды. Алую футболку, черные в голубую полоску носки, белые наколенники и, естественно, желтые шорты из лайкры.

Майрон нахмурился.

– Мне кажется, один цвет вы таки пропустили.

Старик сурово взглянул на него.

– У меня есть красный спортивный лифчик, если вас это интересует.

Майрон призадумался, но в итоге отказался.

Надел футболку. Натянуть шорты оказалось труднее, чем гидрокостюм. Все оказалось сжатым, хотя ощущение было довольно приятным. Майрон схватил сотовый телефон и поспешил в комнату тренера. По дороге прошел мимо зеркала. Он напомнил себе коробку с цветными мелками, давно забытую на подоконнике. Сел на скамейку и позвонил в офис.

– «МБ СпортПред», – раздался голос Эсперанцы.

– А где Синди? – поинтересовался Майрон.

– Обедает.

Перед его мысленным взором на мгновение возникла картина: Годзилла, пожирающая на ленч жителей Токио.

– И ей не нравится, когда ее называют просто Синди, – добавила Эсперанца. – Предпочитает Большая Синди.

– Извини меня за бесчувственность. У тебя есть список телефонных звонков Хораса Слотера?

– Да.

– Поищи там адвоката Рика Петерсона.

Ждать долго не пришлось.

– Ты прямо кудесник, – сказала она. – Пять звонков.

Шестеренки в голове Майрона бешено закрутились. Плохой признак.

– Кто-нибудь звонил?

– Дважды звонила Ведьма.

– Пожалуйста, не называй ее так, – попросил Майрон.

Хотя это было большим достижением. Раньше Эсперанца величала Джессику не иначе, как сукой. В последнее время Майрон надеялся, что отношения между женщинами потеплеют, тем более что Джессика пригласила Эсперанцу на ланч. Но теперь понял, что ничто, кроме, пожалуй, ядерного взрыва, не сможет растопить лед. Некоторые ошибались, считая это ревностью. Нет. Пять лет назад Эсперанца стала свидетельницей того, как Джессика обидела Майрона. И видела, как это на него подействовало.

Некоторые люди таят обиды. Эсперанца же цеплялась за них, обматывала их вокруг себя, использовала цемент и клей, чтобы удержать обиды на месте.

– Зачем вообще она сюда звонит? – огрызнулась Эсперанца. – Она что, забыла номер твоего сотового телефона?

– Ты не могла бы просто сказать, что она просила передать?

Эсперанца издала звук, будто подавившись ложкой супа.

– У вас такие зрелые взаимоотношения.

– Так что Джессика просила передать, пожалуйста?

– Чтобы ты ей позвонил. В «Беверли Уилшир». Номер шестьсот восемнадцать. Наверное, специальный номер для сучек.

Вот вам и потепление отношений. Эсперанца продиктовала ему номер. Майрон записал.

– Что-нибудь еще?

– Звонила твоя мать. Не забудь, ты сегодня у них ужинаешь. Отец собирается жарить мясо на углях. Будет еще целая свора тетушек и дядюшек.

– Ладно, благодарю. Ближе к вечеру увидимся.

– Жду с нетерпением, – сказала она насмешливо и повесила трубку.

Тренер швырнул Майрону наколенник. Он надел его и закрепил. Затем, откинув голову на какую-то паралоновую подушку, набрал номер гостиницы и попросил соединить его с номером Джессики.

– Слушаю? – отозвалась Джессика.

– Привет, красотка, – произнес Майрон. Никогда не следует забывать о шарме. – Что поделываешь?

– Только что разложила на полу десяток твоих фотографий, – ответила она. – Собираюсь раздеться, натереться каким-нибудь маслом и волнообразно колебаться над ними.

Майрон поднял глаза на тренера.

– Простите, у вас льда не найдется?

Тренер недоуменно посмотрел на него, а Джессика рассмеялась в трубку.

– Волнообразно колебаться, – повторил Майрон. – Славное выражение.

– Я же писательница, – напомнила Джессика.

– Так как там левое побережье? – Левое побережье. Надо же такое придумать.

– Солнце светит, – сказала она. – Здесь чертовски много солнца.

– Так приезжай домой.

Последовала пауза.

– У меня хорошие новости, – произнесла Джессика.

– Да?

– Помнишь компанию, которая взяла на опцион «Диспечерскую»?

– Конечно.

– Они хотят поставить по ней фильм и заказать мне сценарий. Клево, верно?

Майрон промолчал. Грудь сжало, как в тисках.

– Это будет замечательно, – продолжала она, стараясь придать голосу жизнерадостности жизнерадостности. – Я стану прилетать на выходные. Или ты иногда наведываться сюда. Слушай, ты можешь здесь, на Западном побережье, поискать себе клиентов. Это будет замечательно, – повторила Джессика.

Молчание. Тренер кончил бинтовать ему колено и вышел. Майрон боялся заговорить.

Секунды тянулись.

– Не надо так, – попросила Джессика. – Я знаю, ты расстроился. Но все получится. Я безумно по тебе скучаю, ты же знаешь, но здесь, в Голливуде, вечно портят мои книги. Я не могу упускать такую возможность.

Майрон попробовал еще раз.

– Пожалуйста, возвращайся домой.

– Майрон…

– Не надо так. – Он закрыл глаза.

– Да я ничего не делаю.

– Убегаешь, Джесс. Ты в этом мастерица.

Молчание.

– Это несправедливо, – заявила она.

– Плевал я на справедливость. Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю.

– Тогда возвращайся домой, – произнес Майрон и сжал трубку так, что костяшки пальцев побелели. Все мускулы были напряжены. Он услышал, как тренер Поудич свистнула в этот проклятый свисток.

– Ты все еще мне не доверяешь, – тихо промолвила Джессика. – Ты все еще боишься.

– А ты так много сделала, чтобы развеять мои страхи, верно? – Он сам удивился злости в голосе.

Пять лет назад. Его звали Дуг. Или она называла его Дуги? Наверняка. Все друзья звали его Дуги. Привет, Дуги, подваливай на вечеринку, мужик. А он, вероятно, звал ее Джесси. Дуги и Джесси. Пять лет прошло. Майрон застал их врасплох, и вместо сердца осталась лишь кучка золы.

– Я не могу переделать прошлое, – сказала Джессика.

– Знаю.

– Тогда что ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты вернулась домой. Хочу, чтобы мы были вместе.

Статический шум в трубке. Тренер Поудич выкрикнула его имя. Майрон ощущал, что в груди что-то вибрировало, как камертон.

– Ты ошибаешься, – произнесла Джессика. – Я понимаю, я проявила некоторую безответственность в прошлом…

– Некоторую безответственность?

– Но сейчас все не так. Я никуда не убегаю. Ты зря волнуешься.

– Может, и зря, – согласился Майрон и закрыл глаза. Ему было трудно дышать. Надо кончать разговор. Нельзя так раскисать. Надо быть гордым, перестать скулить, повесить трубку. – Но ты возвращайся. Пожалуйста. – Он чувствовал расстояние между ними, разъединяющий их континент, ощущал, как проносятся их голоса над головами миллионов людей.

– Давай оба передохнем, – предложила Джессика. – Все равно это не телефонный разговор.

Снова молчание.

– Послушай, я опаздываю на встречу, – сказала она. – Поговорим потом, ладно? – И повесила трубку.

Майрон долго держал немой телефон. Он был один. Встал. Ноги едва держали.

Бренда встретила его в дверях. На шее у нее висело полотенце. Лицо лоснилось от пота. Она взглянула на него и сразу же спросила:

– Что-то случилось?

– Ничего.

Она не сводила с него глаз. И хотя не поверила ему, не собиралась допытываться.

– Миленький костюм, – заметила Бренда.

Майрон посмотрел вниз на себя.

– Я собирался надеть еще красный спортивный лифчик, – сообщил он. – Тогда бы вообще глаз не оторвать.

– Точно, – согласилась она.

Майрон заставил себя улыбнуться.

– Пошли.

Они вместе направились по коридору.

– Майрон?

– Да?

– Мы много говорили обо мне. – Она продолжала идти, не глядя на него. – Не помешало бы нам иногда меняться ролями. Может, даже было бы интересно.

Майрон кивнул, но ничего не сказал. Как бы ему ни хотелось быть похожим на Клинта Иствуда или Джона Уэйна, он знал, что не входит в число тех крутых мужиков, которые держат все свои проблемы при себе. Он же постоянно делился своими бедами с Уином и Эсперанцей. Но они не могли помочь, когда дело касалось Джессики. Эсперанца так ее ненавидела, что была неспособна судить непредвзято. Что же касается Уина, что ж, Уин не из тех, кто станет обсуждать дела сердечные. Его точка зрения на этот предмет многим бы показалась слегка страшноватенькой.

Когда они подошли к краю площадки, Майрон резко остановился. Бренда вопросительно взглянула на него. Сбоку стояли два человека. Помятые коричневые костюмы, короткая стрижка, большие животы.

Полицейские.

Кто-то показал на Майрона и Бренду. Копы медленно приблизились. Бренда изумленно взирала на них. Майрон подвинулся к ней поближе. Полицейские остановились перед ними.

– Вы Бренда Слотер? – спросил один.

– Да.

– Я – детектив Дэвид Пеле. Это детектив Майк Рински. Пожалуйста, пройдите с нами.