Текст книги "Один неверный шаг"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 11

Они припарковались на Семьдесят первой улице и направились к «Дакоте». «Дакота» все еще была одной из главных достопримечательностей Нью-Йорка, хотя своей прочной известностью больше обязана убийству Джона Леннона. На том месте, где упало его тело, лежал свежий букет цветов. Проходя здесь, Майрон всегда чувствовал себя неуютно, как будто ступал по могиле. Привратник «Дакоты» видел Майрона уже не одну сотню раз, но всякий раз делал вид, что не знает его, и звонил в квартиру Уина.

Чтобы представить их с Брендой друг другу, много времени не потребовалось. Уин нашел место, где Бренда могла бы позаниматься. Она открыла медицинскую книгу размером с каменную плиту и устроилась поудобнее. Уин с Майроном вернулись в гостиную, обставленную в стиле какого-то из Луи. Справа – камин с большими железными причиндалами и бюстом на каминной доске. Массивная мебель, как всегда, выглядела старой, но только что отполированной. С портретов на стенах взирали суровые, хотя и слегка женственные мужчины. О современности напоминали лишь телевизор с огромным экраном и стереосистема.

Приятели уселись и задрали ноги на столик.

– Твое мнение? – спросил Майрон.

– На мой вкус, слишком велика, – ответил Уин. – Но ноги очень даже ничего.

– Я спрашиваю насчет ее охраны.

– Мы что-нибудь найдем, – сказал Уин. Он сцепил руки за головой. – Рассказывай.

– Ты Артура Брэдфорда знаешь?

– Кандидата в губернаторы?

– Да.

– Встречались несколько раз. Как-то играл с ним и его братом в Мерионе в гольф.

– Ты можешь устроить нам встречу?

– Без проблем. Они подъезжают к нам насчет крупного пожертвования. – Уин скрестил ноги. – А какое отношение имеет ко всему этому Артур Брэдфорд?

Майрон посвятил его в события дня: следящая за ними «хонда-аккорд», жучок на телефоне, рубашка с кровавым пятном, звонки Хораса Слотера в офис Артура Брэдфорда, неожиданный визит Ф.М., убийство Элизабет Брэдфорд, исчезновение Аниты, обнаружившей ее тело.

Все это не произвело впечатления на Уина.

– Ты и в самом деле считаешь, что есть связь между прошлым Брэдфорда и настоящим Хораса Слотера?

– Да, возможно.

– Давай попробуем, что получится, если я буду следовать твоей логике.

– Лады.

Уин сбросил ноги на пол и сложил пальцы домиком.

– Двадцать лет назад Элизабет Брэдфорд умерла при несколько странных обстоятельствах. Ее смерть сочли несчастным случаем, хотя и слегка сомнительным. Брэдфорды богаты, поэтому ты относишься с чрезмерной подозрительностью к официальному заключению.

– Дело не только в том, что они богаты, – перебил Майрон. – Как ты это себе представляешь – упасть с собственного балкона?

– Ладно, согласен. Давай сделаем вид, что твои подозрения обоснованны. Предположим, что с Элизабет произошло нечто нехорошее, в результате чего она сломала шею. Я пойду дальше, что ты уже без сомнения сделал, и предположу, что Анита Слотер, работавшая у них горничной или кем там еще, увидела нечто изобличающее.

Майрон кивнул.

– Продолжай.

Уин развел руками.

– Ну, друг мой, тут мы попадаем в тупик. Если дражайшая миссис Слотер в самом деле видела что-то, чего ей видеть не полагалось, вопрос бы был решен немедленно. Я Брэдфордов знаю. Они на риск не идут. Либо Аниту Слотер прикончили бы, либо ей пришлось бы немедленно дать деру. Но вместо этого она ждала полгода, прежде чем исчезнуть. Отсюда я делаю вывод, что эти два эпизода не связаны.

Бренда, стоящая в дверях, откашлялась. Оба резко повернулись. Она смотрела на Майрона. И вид у нее был далеко не жизнерадостный.

– Я-то думала, вы о делах говорите, – произнесла она.

– Так и есть, – быстро ответил Майрон. – Я, гм, то есть мы собирались. Затем сюда и приехал. Но сначала заговорили об этом и как-то одно потянулось за другим. Но не намеренно, уверяю тебя. В смысле, я сюда заявился, чтобы обсудить дела, ведь так, Уин?

Уин наклонился и похлопал Майрона по колену.

– Ловко, – похвалил он.

Бренда скрестила руки на груди.

– Ты давно там стоишь? – спросил Майрон.

Бренда кивнула в сторону Уина.

– С того момента, когда он похвалил мои ноги.

Уин улыбнулся. Не дожидаясь приглашения, Бренда вошла в комнату и уселась в свободное кресло. При этом она не сводила глаз с Уина.

– Чтоб вы знали, – сказала она ему, – я на все это тоже не купипась. Майрону трудно поверить, что мать может бросить маленького ребенка. Вот отец, на его взгляд, способен так поступить. По-моему, у Майрона есть что-то от шовиниста, и это я ему так прямо и сказала.

– Да он просто хрюкающая свинья, – согласился Уин.

– Однако, – продолжила Бренда, – если вы собираетесь сидеть здесь и изображать из себя Холмса и Ватсона, то я могу предложить вам выход из вашего «тупика». – Она начертила пальцем в воздухе кавычки.

– Предлагайте, – согласился Уин.

– Когда Элизабет Брэдфорд разбилась, мать могла что-то заметить. Нечто непонятное, но на первый взгляд пустяковое. Она продолжала работать на этих людей, мыла их сортиры и скребла полы. И возможно, в один прекрасный день открыла какой-то ящик. Или стенной шкаф. И обнаружила что-то, связанное с замеченным ею раньше и доказывающее, что это был вовсе не несчастный случай.

Уин взглянул на Майрона. Тот поднял брови.

Бренда вздохнула.

– Прежде чем вы прекратите обмениваться снисходительными взглядами, которые означают: «Бог ты мой, а эта женщина способна думать», позвольте мне добавить, что я всего лишь ищу выход из вашего тупика. Сама же в это не верю. Слишком многое остается неясным.

– Например? – спросил Майрон.

Она повернулась к нему.

– Например, почему моя мать сбежала именно таким образом. То есть зачем ей надо было писать эту жестокую записку отцу насчет другого мужчины. Почему она оставила нас без гроша. Почему она бросила дочь, которую в общем-то любила. – Голос ее не дрожал. Скорее наоборот, был чересчур жестким и напряженным.

– Может быть, ей хотелось защитить свою дочь от возможной беды, – предположил Майрон. – Может быть, она не хотела, чтобы муж ее разыскивал.

– И она забрала деньги и сделала вид, будто сбежала с другим мужчиной? – Бренда нахмурилась, потом взглянула на Уина. – Он и в самом деле верит в это дерьмо?

Уин поднял руки ладонями вперед и покачал головой, как бы извиняясь за друга.

Бренда снова посмотрела на Майрона.

– Спасибо за то, что ты пытаешься сделать, но как-то все не сходится. Моя мать сбежала двадцать лет назад. Двадцать лет. Неужели за все это время ее хватило только на пару писем и несколько звонков моей тете? Разве за это время она не могла устроиться и вернуться за мной? – Бренда замолчала, будто ей не хватило дыхания. Прижала колени к груди и отвернулась.

Майрон взглянул на Уина. Тот не шевелился. Тишина буквально давила на окна и двери.

Первым заговорил Уин.

– Хватит строить догадки. Позвоню-ка я Артуру Брэдфорду. Он встретится с нами завтра.

Уин вышел из гостиной. Имея дело с кем-либо другим, можно было усомниться в его возможности организовать так быстро встречу с кандидатом в губернаторы. Но Уин – совсем другое дело.

Майрон повернулся к Бренде. Она не подняла на него глаз. Через несколько минут вернулся Уин.

– Завтра утром, – сообщил он. – В десять.

– Где?

– В его поместье. В Ливингстоне.

Бренда встала.

– Если вы с этой темой закончили, я вас оставлю. – Она посмотрела на Майрона. – Обсуждайте свои деловые проблемы.

– Есть еще один вопрос, – сказал Уин.

– Какой?

– Где вам поселиться.

Она остановилась.

Уин откинулся на спинку кресла.

– Если вам здесь удобно, я приглашаю вас и Майрона пожить здесь. Как вы могли убедиться, места тут в избытке. Можете пользоваться ванной комнатой в конце коридора. У меня своя собственная. Майрон может поселиться в комнате через холл. Таким образом, вы будете в безопасности и близко от нас обоих.

Уин посмотрел на Майрона, пытавшегося скрыть свое удивление. Майрон часто здесь ночевал, даже держал кой-какую одежду и туалетные принадлежности, но с таким предложением Уин раньше никогда не выступал. Он яро защищал свою независимость.

Бренда согласно кивнула и поблагодарила.

– Есть только одна возможная проблема, – заметил Уин, – моя частная жизнь.

Ого!

– Я привожу сюда значительное число дам для самых разных целей, – продолжил он. – Иногда сразу несколько. Порой я их фотографирую. Это вас беспокоит?

– Отнюдь, – ответила девушка. – Если и мне будет позволено приглашать сюда мужчин.

Майрон закашлялся. Уин остался невозмутимым.

– Разумеется. Камера в шкафу.

– Треножник имеется? – поинтересовалась Бренда.

Майрон раскрыл рот.

– Нет проблем, – заметил Уин.

– Умница. – Бренда улыбнулась. – Спокойной ночи, ребята.

Когда она ушла, Уин взглянул на Майрона.

– Уже можешь закрыть рот, – посоветовал он ему.

Уин налил себе коньяку.

– Так какую деловую проблему ты собрался обсуждать?

– Речь идет об Эсперанце, – сказал Майрон. – Она хочет стать партнером.

– Да, я знаю.

– Она тебе сказала?

Уин покрутил напиток в рюмке.

– Она со мной советовалась. В основном по поводу, как это устроить. С юридической точки зрения.

– И ты мне ничего не сказал?

Уин не ответил. Все и так очевидно. А Уин ненавидел говорить очевидные вещи.

– Хочешь Йо-Хо?

Майрон отрицательно покачал головой.

– По правде говоря, я не знаю, что с этим делать.

– Понятно. Ты продолжаешь тянуть.

– Она тебе и это сказала?

Уин взглянул на него.

– Ты же ее знаешь, Эсперанца такого не скажет.

Майрон кивнул. Он и в самом деле знал.

– Слушай, она – мой друг…

– Поправка, – перебил Уин. – Она – твой лучший друг. Возможно, даже лучший, чем я. Но сейчас надо помнить о другом: Эсперанца всего лишь служащая, причем великолепная. И, принимая решение, ты должен забыть о дружбе. Ради себя и ради нее.

Майрон снова кивнул.

– Да, ты прав. И я понимаю, как ей пришлось. Она со мной с самого начала. Трудилась изо всех сил. Кончила юридическую школу.

– Но?

– Но партнерство? Я бы с радостью ее повысил, дал бы ей собственный офис, большую ответственность, даже долю в прибыли. Но она не примет. Желает стать партнером.

– Она сказала почему?

– Ага, – признался Майрон.

– Так почему?

– Она не хочет работать на кого-то. Вот и все. Даже на меня. Ее отец всю жизнь занимался физической работой на всяких поганцев. Мать мыла чужие полы. Возможно, родители трудились у всяких уродов. Эсперанца поклялась, что когда-нибудь будет работать только на себя.

– Ясненько, – заметил Уин.

– И я ее понимаю. Кто бы не хотел на ее месте? Забудь о нашей дружбе. Забудь, что я люблю Эсперанцу как сестру. Я ведь хороший босс. Даже она должна это признать.

Уин отпил глоток коньяка.

– Но совершенно очевидно, что ей этого недостаточно.

– И что же мне делать? Сдаться? Из партнерства между друзьями или членами семьи никогда не выходит ничего путного. Никогда. Все очень просто. Деньги портят любые взаимоотношения. Взять нас с тобой, наши дела тесно связаны, но мы независимы друг от друга. Вот почему нам все удается. Схожие цели, вот и все. Деньги нас не связывают. Я знаю массу дружеских и деловых отношений, которые были разрушены из-за партнерства. Мои брат и отец, например, до сих пор не разговаривают. Я не хочу, чтобы с нами это случилось.

– Ты все объяснил Эсперанце?

Майрон покачал головой.

– Она дала мне неделю на решение. Потом Эсперанца уйдет.

– Трудно тебе приходится, – посочувствовал Уин.

– Есть предложения?

– Никаких, – признался Уин и улыбнулся.

– Что?

– Твои доводы, – объяснил Уин. – В них есть доля иронии.

– Как это?

– Ты ведь веришь в брак, семью, моногамию и всю эту чушь, верно?

– Ну и что?

– Ты веришь, что надо растить детей, огораживать участок, ставить столб с баскетбольной корзиной во дворе, учить детей играть в футбол, водить на уроки танцев, и все остальное.

– Я спрашиваю, ну и что?

Уин развел руками.

– Ну а я начну утверждать, что из браков никогда не выходит ничего путного. Они неизбежно ведут к разводу или разочарованию или, по меньшей мере, к крушению надежд, возникает горький осадок и раздражение. И тоже готов привести в пример мою семью.

– Это не одно и то же, Уин.

– Да, я это понимаю. Но все дело в том, что мы рассматриваем факты с точки зрения нашего опыта. У тебя была прекрасная семья, вот ты и веришь во все это. У меня же все наоборот.

Майрон скорчил гримасу.

– Думаешь, ты мне помог?

– Господи, разумеется, нет. Но я люблю пофилософствовать. – Уин взял в руки пульт дистанционного управления и включил телевизор. Показывали «Мэри Тейлор Мур». Они добавили в свои рюмки коньяка и уселись смотреть. Уин отпил еще глоток, щеки его порозовели. – Может, Лу Грант подскажет тебе ответ.

* * *

Не подсказал. Майрон представил себе, что бы вышло, обращайся он с Эсперанцей так, как Лу с Мэри. Даже если бы Диаз была в хорошем настроении, она, скорее всего, повыдирала бы ему все волосы.

Пора спать. По дороге в свою комнату Майрон заглянул к Бренде. Она сидела в позе «лотоса» на старинной кровати и читала учебник. Майрон несколько секунд наблюдал за ней. Лицо спокойное, как тогда, на площадке. На Бренде была байковая пижама, кожа еще слегка влажная после душа, волосы замотаны полотенцем.

Бренда почувствовала его присутствие и подняла голову. Когда она улыбнулась, Майрону показалось, что в груди что-то сжалось.

– Ничего не нужно? – спросил он.

– Все отлично, – ответила она. – Ты решил свою деловую проблему?

– Нет.

– Я не хотела подслушивать.

– Не беспокойся об этом.

– Я тогда серьезно сказала. Я хочу, чтобы ты был моим агентом.

– Я рад.

– Ты составишь бумаги?

Майрон кивнул.

– Спокойной ночи, Майрон.

– Спокойной ночи, Бренда.

Она опустила глаза и перевернула страницу. Майрон еще секунду наблюдал за ней. Потом отправился спать.

Глава 12

В поместье Брэдфордов они поехали на «ягуаре» Уина, потому что, как объяснил Уин, люди, подобные Брэдфордам «на „форд“ смотрят косо».

Уин завез Бренду в спортзал на тренировку и поехал по Восьмидесятой дороге к Пассайк-авеню, строительством которой завершилась обширная программа развития города, начатая еще когда Майрон ходил в школу. В результате они оказались на Эйзенхауэр-паркуэй, прекрасном широком шоссе длиной примерно в пять миль. А вот и Нью-Джерси.

Охранник с гигантскими ушами встречал их у ворот, над которыми красовалась надпись: «Ферма Брэдфордов». Все верно. Большинство ферм славятся своими электронными заборами и армией охранников. Хозяева боятся, что кто-нибудь забредет на их морковные грядки или в кукурузу. Уин наклонился к окну, одарил охранника высокомерной улыбкой, и тот их поспешно пропустил. Когда они въезжали в ворота, Майрона охватило странное чувство. Сколько раз мальчишкой он проходил мимо, стараясь рассмотреть, что происходит за забором, сквозь плотные заросли кустов. Ему хотелось хоть краешком глаза увидеть то, о чем так много слышал – зеленые лужайки, красивую жизнь, полную приключений.

Теперь он мог сказать, что видел кое-что и получше. В сравнении с фамильным поместьем Уина это место выглядело как сарай у железной дороги. Так что Майрон теперь знал, как живут супербогатые люди. Все было очень мило, но счастьем и не пахло. Уф! В какие дебри он залез. Может, в следующий раз придет к выводу, что на деньги счастья не купишь?

Немногочисленные коровы и овцы помогали поддерживать иллюзию фермы. Трудно сказать, с какой целью – из ностальгии или чтобы налоги были поменьше, Майрон не мог определенно сказать, хотя свои подозрения у него имелись. Они остановились у белого фермерского дома, пережившего больше перестроек, чем стареющая кинодива пластических операций.

Дверь им открыл старый негр во фраке дворецкого. Он слегка поклонился и пригласил следовать за ним. В коридоре болтались два обормота, одетых на манер агентов тайной полиции. Майрон взглянул на Уина. Тот кивнул. Никакие они, дескать, не агенты тайной полиции, а штучные головорезы. Один здоровый, другой тощий. Более крупный улыбнулся им так, словно они были официантами, возвращавшимися на кухню. Майрон вспомнил, как описала Мейбел Эдвардс напавших на нее людей. Нельзя сказать наверняка, пока не проверишь татуировку, но на заметку взять стоит.

Дворецкий, или кем он там у них значился, привел их в библиотеку. Полки с книгами тянулись вверх на высоту трех этажей. Комната была полукруглой формы и заканчивалась стеклянным куполом, который пропускал достаточно света. Возможно, библиотека когда-то была силосной башней, которую перевернули, или же просто она так выглядела. Трудно сказать. Все книги были в кожаных переплетах, сериями, и чувствовалось, что их не касалась рука человека. Мебель в основном красного дерева. Кое-где развешаны картины с подсветкой с изображениями старых парусников. Центр комнаты украшал огромный старинный глобус, очень похожий на тот, что в офисе Уина. Богатые люди любят старинные глобусы, догадался Майрон. Возможно, их привлекала их безумная цена и абсолютная бесполезность?

Кресла и диваны обтянуты кожей, закрепленной золотыми пуговицами. Лампы от Тиффани. На кофейном столике рядом с бюстом Шекспира лежит книга, открытая явно из стратегических соображений. В углу вполне мог бы сидеть Рекс Гаррисон в вечерней куртке, обстановка к этому располагала.

Как по сигналу, с противоположной стороны комнаты открылась дверь, точнее, книжная полка. Майрон почти ожидал, что в комнату ворвутся Брюс Нэйн и Дик Грейсон, наклонят бюст Шекспира и нажмут тайную кнопку. Но это оказался Артур Брэдфорд в сопровождении брата, Чанса. Артур был огромного роста, примерно шесть футов, шесть дюймов, и немного сутулился, как обычно случается к старости с очень высокими людьми. Волосы вокруг обширной лысины аккуратно подстрижены. Чанс до шести футов не дорос, зато мог похвастаться кудрявой шевелюрой и той мальчишеской привлекательностью, которая мешала точно определить возраст человека. Хотя из газет Майрон знал, что ему сорок девять, то есть он на три года моложе брата.

Артур, изображая идеального политика, направился прямиком к ним. На лице – дежурная улыбка. Рука протянута таким образом, что ее можно было либо пожать, либо посчитать просто приветственным жестом.

– Уиндзор! – воскликнул Артур Брэдфорд, хватая ладонь Уина с таким энтузиазмом, будто мечтал об этом всю жизнь.

Чанс направился к Майрону с видом человека, которому, как водится, досталась более уродливая девушка.

Уин слегка улыбнулся.

– Вы знакомы с Майроном Болитаром?

Братья обменялись партнерами для рукопожатия с ловкостью опытных танцоров. Рука Артура Брэдфорда напомнила Майрону старую, несмазанную бейсбольную перчатку. С близкого расстояния он разглядел, что у Артура ширококостная и грубо сколоченная фигура, черты красного лица крупные. Под костюмом и внешним лоском все еще фермер.

– Мы не знакомы лично, – ответил Артур с широкой улыбкой, – но кто в Ливингстоне, да что там, в Нью-Джерси не знает Майрона Болитара.

Майрон скромно потупился, но ресницами хлопать не стал.

– Я со школы следил за вашей игрой, – с энтузиазмом продолжил Артур. – Я ваш большой поклонник.

Майрон кивнул, прекрасно зная, что никто из Брэдфордов никогда не появлялся в спортивном зале ливингстонской средней школы. Политик, лгущий по мелочам. Странно.

– Пожалуйста, присаживайтесь, джентльмены.

Все опустились на гладкую кожу. Артур Брэдфорд предложил кофе. Никто не возражал. Дверь открыла латиноамериканка.

– Cafe, por favor,[16]16
  Кофе, пожалуйста (исп.).


[Закрыть] – обратился к ней Артур. (Еще один лингвист.)

Уин и Майрон сидели на диване. Братья – в креслах напротив. Кофе вкатили на сооружении, которое вполне можно было бы использовать в качестве кушетки во время дворцового бала. Служанка разлила напиток, добавив молоко и сахар. Тогда сам кандидат в губернаторы Артур Брэдфорд взял дело в свои руки и передал гостям чашки. Свойский парень. Из народа.

Все уселись поудобнее. Служанка испарилась. Майрон поднес чашку к губам. Его благоприобретенное пристрастие к кофе создавало для него одну проблему – он пил только кофе «для гурманов» в барах. Напиток, который вполне мог разъесть бетон на дорожке к гаражу. Все домашние варева он не признавал, хотя был неспособен отличить хорошо просушенные зерна от только что снятых с дерева. Но когда Майрон отпил глоток из чашки китайского фарфора, он понял: богатые знают, что делают. Напиток был настоящей амброзией.

Артур поставил свою на столик. Наклонился вперед, облокотившись на колени, и сжал ладони.

– Прежде всего, позвольте мне сказать вам, как я счастлив видеть вас здесь. Ваша поддержка для меня много значит.

Брэдфорд повернулся к Уину. Тот сидел с непроницаемым лицом.

– Насколько мне известно, компания «Лок-Хорн» собирается расширить свой офис на Флорэм-парк и открыть новый в Бергене, – продолжил Брэдфорд. – Если я могу чем помочь, Уиндзор, дай мне только знать.

Уин равнодушно кивнул.

– И если есть какие-то государственные облигации, гарантом которых хотела бы выступить твоя компания, я в твоем распоряжении.

Артур Брэдфорд уже сидел на задних лапках, как будто ждал, что его почешут за ухом. Уин вознаградил его усилия еще одним равнодушным кивком. Хороший песик. Быстро сориентировался насчет взятки. Брэдфорд прокашлялся и повернулся к Майрону.

– Если я верно понимаю, Майрон, у вас компания, представляющая спортсменов.

Майрон попытался повторить кивок Уина, но перестарался. Вышло не так тонко. Наверное, это умение заложено в генах.

– Если я могу чем-то вам поспособствовать, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне.

– Не мог бы я поспать в комнате Линкольна? – спросил Майрон.

Братья на мгновение замерли, переглянулись, потом громко расхохотались. Натуральности в этом хохоте было столько же, сколько в шевелюре телеевангелиста. Уин взглянул на Майрона: мол, дуй дальше.

– По сути дела, мистер Брэдфорд…

Тот, продолжая смеяться, протянул в его сторону руку величиной с небольшую подушку и попросил:

– Пожалуйста, Майрон, зовите меня Артуром.

– Ладно, пусть будет так. Кое-что вы могли бы для нас сделать.

Смех Артура и Чанса постепенно перешел в хихиканье и смолк, как песня, транслируемая по радио. Лица стали жестче. Игра началась. Оба наклонились поближе, давая понять, что в распоряжении Майрона четыре самых сочувствующих уха из когда-либо существовавших.

– Вы помните женщину, которую звали Анита Слотер? – спросил Майрон.

Они умели держать себя в руках, политики чистых кровей, и все же их тела непроизвольно вздрогнули, как будто на них наставили пистолет. Братья быстро оправились, сделали вид, что пытаются припомнить, но сомнений не оставалось. Майрон попал в чувствительное место.

– Что-то не припоминаю, – произнес Артур, так сморщив лицо, как будто собрался рожать. – А ты, Чанс?

– Имя вроде знакомое, – сказал Чанс, – но… – Он покачал головой.

Вроде знакомое. Ох уж этот язык политиков.

– Анита Слотер работала в этом доме, – сообщил Майрон. – Двадцать лет назад. Она была горничной или служанкой.

Снова глубокая задумчивость. Будь здесь Роден, он бы не удержался, изваял этих двух парней в бронзе. Чанс не сводил глаз с брата, ожидая своей реплики. Артур Брэдфорд оставался в этой позе еще несколько секунд, прежде чем щелкнуть пальцами.

– Ну конечно, – воскликнул он, – Анита. Чанс, ты помнишь Аниту?

Теперь оба сияли, как якоря после недельной чистки.

– Как долго она здесь работала? – спросил Майрон.

– О, не знаю, – ответил Артур. – Вероятно, год или два. Честно, не помню. Мы ведь с Чансом прислугой не занимались. Это была мамина епархия.

Он уже пытается отмазаться. Интересно.

– Вы не помните, почему она ушла?

На лице Артура Брэдфорда все еще оставалась замершая улыбка, но с глазами что-то случилось. Зрачки расширились, и на секунду показалось, что он не может сфокусироваться. Артур повернулся к Чансу. Оба теперь были в растерянности, не зная, что делать с этой прямой атакой. Отвечать не хотелось, но и терять возможную поддержку компании «Лок-Хорн» тоже.

Артур покачал головой.

– Нет, я не помню. – Если сомневаешься, уйди от ответа. – А ты, Чанс?

Тот развел руки и одарил их мальчишеской улыбкой.

– Да, прислуга постоянно меняется. – Он взглянул на Уина, будто желая сказать: ты же знаешь, как это бывает. Но утешения в его глазах Чанс не нашел.

– Она сама ушла или ее уволили?

– Нет, сомневаюсь, чтобы ее уволили, – быстро проговорил Артур. – Моя мать очень хорошо обращается с прислугой. Она почти никогда никого не увольняет. Не в ее характере.

Этот человек был политиком чистой воды. Ответ мог быть правдивым, но это для Артура значения не имело. В любом случае, рассказ в прессе о бедной чернокожей служанке, уволенной богатым семейством, не пошел бы на пользу его избирательной кампании. Политик быстро соображает и все точно рассчитывает. Реальность и правда не играют тут никакой роли.

Майрон продолжал настаивать.

– Если верить ее семье, Анита Слотер работала здесь до того, как она исчезла.

Оба были слишком умны, чтобы клюнуть на эту приманку, и хором спросили:

– Исчезла?

Майрон решил выдержать паузу. Люди терпеть не могут молчания и иногда говорят лишнее, лишь бы его нарушить. Старый полицейский трюк: молчи, пусть они сами роют себе могилу, пытаясь объясниться. С политиками опыт был еще любопытнее: оба знали, что должны держать рты на замке, но были генетически на это не способны.

– Уж извините, – наконец произнес Артур, – но как я уже говорил, этими вопросами занималась мать.

– Тогда, возможно, мне стоит поговорить с ней? – поинтересовался Майрон.

– Боюсь, она нездорова. Ей ведь, бедняжке, уже за восемьдесят.

– И все же я бы хотел попытаться.

– Увы, это невозможно.

В голосе уже появилась стальная нотка.

– Понятно, – сказал Майрон. – Вы знаете, кто такой Хорас Слотер?

– Нет, – ответил Артур. – Полагаю, родственник Аниты Слотер?

– Ее муж. – Майрон взглянул на Чанса. – Вы его знаете?

– Не припоминаю, – ответил Чанс.

Не припоминаю. Как будто он выступает свидетелем в суде и приберегает для себя пути к отступлению.

– По его телефонным счетам видно, что в последнее время он часто звонил в ваш предвыборный штаб.

– Туда много народу звонит, – сказал Артур. И, хмыкнув, добавил: – Во всяком случае, я на это надеюсь.

Чанс тоже хмыкнул. Смешливые парни, эти братья Брэдфорды.

– Я тоже. – Майрон взглянул на Уина.

Оба встали.

– Спасибо, что уделили нам время, – поблагодарил Уин. – Не провожайте, мы найдем дорогу.

Братья-политики попытались скрыть свое изумление. Чанс сдался первым.

– Какого черта? – Артур взглядом заставил его замолчать. Он поднялся, чтобы пожать гостям руки, но Майрон и Уин были уже у дверей.

Майрон повернулся и по мере сил изобразил Коломбо.

– Забавно.

– Что? – удивился Артур Брэдфорд.

– Что вы плохо помните Аниту Слотер. Мне казалось, вы должны ее помнить.

Артур поднял руки ладонями вперед.

– За эти годы у нас тут перебывало много прислуги.

– Верно, – согласился Майрон, проходя через дверь. – Но разве многие из них находили тело вашей мертвой жены?

Братья превратились в мраморные статуи – неподвижные, гладкие и холодные. Майрон не стал ждать ответа. Он отпустил дверь и последовал за Уином.